Текст книги "Шесть с половиной недель (СИ)"

Автор книги: Натали Натали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Алиса I ==========

«Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Санкт-Петербург. Температура в городе плюс двадцать три градуса по Цельсию, местное время десять часов пятьдесят минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Мы благодарим вас за выбор нашей авиакомпании и надеемся увидеть вас на борту нашего судна вновь. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах пристёгнутыми до полной остановки лайнера. Напоминаем, что первыми к выходу приглашаются пассажиры бизнес-класса».

Когда одна из стюардесс кивнула мне и улыбнулась, я отстегнула ремень, поднялась с кресла, достала сумку с багажной полки и последовала за своей провожатой. Мы покинули самолёт раньше всех.

– Где я могу забрать свой чемодан? – спросила я у неё.

– Первый раз летали?

– Рейсовым самолётом да.

– Вас кто-нибудь встречает?

– Надеюсь, да, – улыбнулась я. Карина обещала приехать в аэропорт.

– Мне нужна ваша багажная бирка, я помогу.

Пока мы шли по бесконечным коридорам, я позвонила родителям и отчиталась, что за этот час полёта из Москвы меня никто не съел, не похитил и не убил, я не отравилась, не приняла ислам, не сменила ориентацию, персонал был приветлив и услужлив, и вообще всё просто замечательно. Карина ждала в зале для правительственных делегаций вместе с Сергеем Николаевичем, моим личным шофёром и охранником. Он поздоровался, и любезная стюардесса увела его получать мой багаж. По хмурому лицу подруги я сразу поняла, что не всё так радужно в нашем Датском королевстве, как мы себе напланировали.

– Привет, Алиса, – сказала она и чмокнула меня в щёку. – С прилётом.

– Привет. Что случилось? У тебя такой вид, будто ты сломала ноготь. – Моё бедное сердце разрывалось от собственных личных проблем, которыми я ещё не успела поделиться с Кариной, но, видя её такой расстроенной, решила свои беды отложить на потом.

– Лучше бы я их все переломала, – мрачно сказала она. – В последний момент папа передумал оставлять нас одних. По будням с нами будет ночевать Светлана, а на выходных твой противный охранник. Ты представляешь?!

– Вот чёрт! – вырвалось у меня. – Так нечестно, они обещали…

Расстроиться было из-за чего. Третье лето подряд я на один месяц устраивалась работать в компанию отца. В то время, пока мои друзья катались на лыжах в Альпах или на яхте в Греции, веселились на вечеринках на вилле, которую их предки специально на все каникулы снимали в Белладжо или Комо, я постигала основы семейного бизнеса. После восьмого класса со мной жила мама, после девятого, когда ко мне присоединилась Каринка, нас пасла уже её мама, но сейчас, окончив десятый, я была убеждена, что мы заслужили доверие и могли месяц обойтись без надзора. В следующем году нам всё равно предстояло покинуть родительский дом – я планировала продолжить учёбу в Лондоне, Карина хотела уехать в Штаты. Наша домработница Светлана Петровна отличная женщина. Она вкусно готовит и убирает квартиру, никого не напрягая своим присутствием, порой кажется, что везде чисто само по себе, а еда появляется из ниоткуда. Сергей Николаевич раньше работал папиным телохранителем и знает меня с самого моего рождения. Они оба хорошие люди, но я надеялась, что мы с Карой поживём одни.

– Я позвоню папе, поговорю с ним… попрошу его, – сказала я неуверенно. Пять минут назад он разговаривал со мной и словом не обмолвился о таком изменении распорядка нашей жизни в Питере.

– Бесполезно, – хмуро буркнула Карина. – Мои сказали – либо так, либо дуй в Италию. А я хочу в этом году поработать старшим менеджером в зале.

Наши друзья крутили пальцем у виска, когда узнали, чем мы с Кариной занимаемся на каникулах. Наверное, объективно они правы, ведь глупо сидеть в офисе за зарплату, которой не хватит даже на приличные босоножки. В первые два лета я работала на подхвате – копировала договоры, разносила по кабинетам почту, помогала офис-менеджерам готовить конференц-зал для презентаций и совещаний. У Карины всё обстояло ещё смешнее – она работала в ресторане дяди и начинала как посудомойка. Вечером за ужином мы обсуждали прошедший день, делились друг с другом своими эмоциями и хохотали над собой, но сходились в том, что если ты хочешь когда-нибудь возглавить бизнес, то должен изучить его с самого низа. И тогда никто не сможет тебя обмануть. Наши родители нас поддерживали, и это было главным.

– Алиса, Карина, вы готовы? – Сергей Николаевич вернулся с чемоданом, и мы пошли на стоянку к машине.

Дорога из аэропорта занимала больше часа, поэтому я скинула мокасины и забралась на сиденье с ногами.

– Ты записала меня в тренажёрку? – спросила у Карины. Спортивный ВИП-зал «90-60-90» находился в доме, где мы жили, но попасть туда «с улицы» никто не мог, свои услуги заведение ценило очень высоко и предоставляло исключительно жильцам. Но даже несмотря на то, что «простые смертные» в том доме не жили, всё равно требовалась ещё и предварительная запись.

– Да, сейчас гляну, – подруга достала телефон и стала листать свои заметки. – Так, запоминай. В понедельник воздушная йога в семь, в среду силовая в восемь, в пятницу пилатес в шесть. Не многовато ты набрала, Алиса? Ты оставила себе всего два свободных дня…

– Не оставила. На вторник и четверг я записалась на итальянский. Вот теперь ещё бы что-нибудь придумать на выходные, и будет полный комплект, – сказала я, с трудом сдерживая слёзы.

Карина ожидаемо вытаращила глаза.

– С ума сошла? – воскликнула она. – Сечины опять виллу в Белладжо сняли, я Маринке клятвенно обещала, что мы на уикенды будем к ним летать… А Юрка как же? Алиса… что случилось?

Я отвернулась к окну, пытаясь не разреветься. Карина не стала расспрашивать дальше, а просто взяла за руку и легонько сжала.

– Потом поговорим, – шепнула она.

Доехали мы в молчании.

Квартиру на Крестовском острове в клубном жилом комплексе папа купил, когда я в первый раз решила начать работать на него. Он был удивлён, узнав, что целый месяц из своих законных летних каникул я собираюсь провести в душном офисе вместо моря или шоппинга в Европе, сказал, что «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы своих не наделало», но в целом одобрил. Как и мама, которая даже оставила свои дела в Москве, жила со мной и помогала советами.

Своими родителями я очень гордилась. О Юрии Александровиче Голденберге много писали в СМИ, называли стальным королём и олигархом. В двадцать шесть лет он стал финансовым директором одного большого металлургического комбината, а во время приватизации получил контрольный пакет акций компании «Русская Сталь», как утверждали газетчики – обманным путём, облапошив тогдашнего генерального директора. Я в это не верила, ведь мой папа был не только очень умным, но ещё порядочным и добрым. Жёлтая пресса писала, что он бросил своего сына от первого брака, и никак не помогал, но Илья уже второй год работал в головном офисе, закончив юридический. На маме папа женился, когда его компания стала холдингом, в то время она работала в его HR-департаменте. Ею я тоже гордилась – мама была одной из очень немногих жён богатых бизнесменов, которая, выйдя замуж, продолжила работать. Дизайнерская студия Юлии Голденберг уверенно заняла пустующую нишу услуг офисного и промышленного дизайна. Так писали СМИ.

Мы заехали на закрытую охраняемую территорию, и Сергей Николаевич сначала открыл мне дверь, помог выйти, а потом достал чемодан.

– С обедом чуть позже, – сразу на пороге объявила Карина встречавшей нас Светлане Петровне. – Мы пока не голодны. Где-нибудь через полчаса.

– Через час, – сказала я. Хотя боялась, что и этого времени мне может не хватить. – Добрый день.

– Хорошо, как скажете. Добрый день, Алиса. С приездом.

– Спасибо, – сказала я, и мы пошли на верхний этаж в свои комнаты, вернее, не сговариваясь, направились в мою.

– Ну, рассказывай, – не успев положить сумочку, сказала Карина. – Что произошло, Алиса?

– Юра бросил меня. – Теперь я уже могла не сдерживать слёзы, хотя мне казалось, выплакала их все накануне.

– Как?! – Карина упала в кресло и приготовилась слушать. Я села на кровать.

– Сказал, что я ещё маленькая и глупая, что слишком много болтаю, что всё говорю невпопад, ничего не умею, – пыталась я перечислить на одном дыхании все претензии своего любимого парня.

– Ничего не поняла… То есть спать с тобой можно, для этого ты не маленькая, а… – тут Карина потерялась, – а в каком смысле ты говоришь много и невпопад?

– Ты говоришь с Кириллом? – шмыгнула я носом. – Не, ну, конечно, вы разговариваете, но я имею в виду в постели, ну, когда вы вместе?

Карина задумалась.

– Да не очень, – сказала она. – Ну, я говорю ему всякие ласковые слова, но чтобы именно разговаривать… нет. Мне как-то не до этого. А ты что, разговариваешь, что ли?

– Ага. В самый неподходящий момент что-нибудь прилетит в голову, и я не могу удержаться. Особенно если это что-то смешное, меня прямо распирает изнутри, пока я не скажу вслух. А Юра злится, говорит, что моя болтовня сбивает его с настроя… И… уууу, – тут я уже не выдержала и заревела во весь голос. Карина подскочила с кресла и бросилась ко мне на кровать.

– Погоди, Алиса, не реви. Что здесь такого, что разговариваешь? Как-то это несерьёзно. Разве из-за такого расстаются? И… стой-ка, он что, так и сказал – глупая?

– Он сказал, что я малолетка, и что я глупышка ещё. Что мне нужно общаться со своими ровесниками, а взрослым мужчинам со мной неинтересно, потому что в постели я бревно.

– Это он-то взрослый?! Да он старше тебя всего на четыре года, и от этого он вдруг заделался взрослым? – хмыкнула Карина. Она имела право высокомерно хмыкать – Кириллу, с которым они встречались уже три месяца, недавно исполнилось двадцать пять, вот он был действительно взрослый. Именно из-за него Кара прилетела в Питер на неделю раньше – через несколько дней он уезжал в Америку, но к середине июля, когда мы все собирались лететь на день рождения Маринки, обещал вернуться. – Какое такое бревно? – взвилась Карина снова.

– Юра так сказал. Что я фригидная. И, наверное, он прав. А, может, это моя болтовня отвлекает не только его, но и меня тоже?

– Может, и так, – сказала Карина задумчиво.

Я вроде стала немного успокаиваться, но после этих слов разрыдалась с новой силой. В конце концов, мне нужна была поддержка лучшей подруги, а не её согласие с тем, что я всё делала не так.

– Моя жизнь кончена, – от жалости к себе я уже икала.

– Не говори ерунды, – сказала мудрая Карина. – Может, вы ещё помиритесь. Вот поедем на днюху к Маринке, попроси её поговорить с братом, Юрка ведь её слушает, хоть она и младше. А в августе у него самого день рождения… Марина говорила, отец снова снимет отель на Мальдивах. Купи себе новый купальник, у Феррагамо видела миленький такой… Ты чего, Алиса?

При упоминании дня рождения Юры я просто взвыла.

– Кара, – хлюпала я, размазывая по лицу тушь и сопли, – я ведь и правда полная дура. Это ведь ещё не всё… ыыы… Знаешь, что я ему сказала? Когда… ик… когда он сказал, что взрослым мужчинам со мной неинтересно? Я сказала, что легко влюблю в себя любого старикана, вот! Сказала – спорим? А он, знаешь, что сказал? Сказал, что все мужики России поклянутся мне в любви. И полмира тоже… сразу… ик, как только узнают, чья я дочь. А иначе нет. Вот. И что он принимает пари, и если я проиграю, то на его днюхе станцую топлесс. Ты можешь в это поверить?!

– Во что? – ошарашенно спросила подруга. – Ты сейчас слишком много чего сказала.

– В то, что он подлец! И что я так его люблю-уууу… ик…

– А, ну это да. В это верю. – Карина не стала уточнять, в какое именно из двух утверждений она верит, встала, вытащила из сумочки упаковку бумажных носовых платков и подала мне. Потом снова села рядом, дождалась, пока я высморкаюсь и вытру лицо, положила мою голову себе на плечо и обняла. – Хватит плакать, Алиса. У тебя голова разболится. Мы что-нибудь придумаем. Он не мог сказать такое всерьёз. Это просто, чтобы тебя подразнить. А тебе необязательно говорить правду, Юрка же не будет выспрашивать подробности. Соврёшь ему, да и дело с концом.

– Нет! На это я пойтить не могу, – скопировала я Лёлика из «Бриллиантовой руки». Карина фыркнула, а я перестала икать и с досадой сказала: – Вот видишь? Даже в серьёзной ситуации я ляпаю невпопад всякую ерунду. Но знаешь, Кара, я ведь и сама этого хочу. Я имею в виду спор. Вот думаю, неужели в меня и правда нельзя влюбиться, если не знать, кто я? И со мной правда так неинтересно, я правда утомляю своей болтовнёй? И ещё… есть кое-что ещё… Только не ругай меня, пожалуйста, Кариночка, я сама знаю, что это плохо. Я хочу влюбить в себя кого-нибудь, а потом бросить его. Чтобы ему тоже было больно, чтобы его сердце тоже было разбито, как моё… Вот. Ты думаешь, я очень плохая?

– Ты просто расстроена и обижена. Но это неважно. Важно, что у тебя мало времени, Алиса. До дня рождения Юрки чуть больше месяца, это очень мало. У тебя уже есть кто-нибудь на примете?

За что я уважала свою подругу, так это за то, что она сразу брала быка за рога, сразу начинала строить планы, как заполучить желаемое. Она не разменивалась на мелочи и эмоции, а приступала к делу. Я приободрилась и задумалась.

– У нас в офисе есть один парень. Ну, как парень… он уже после института, ему наверное, двадцать четыре-двадцать пять… Айтишник. Симпатичный. Рыжий, правда.

– Да, пойдёт. Давай ещё кого-нибудь. Нужны запасные варианты.

– Из юридического департамента есть один старичок, ему к пятидесяти… Очень умный. В прошлом году я помогала ему распечатывать договоры для налоговой проверки. Но он вечно потеет и волосы на плешь начёсывает.

– Фу, какая гадость… Нет, такие нам не нужны. Вдруг тебе целоваться с ним придётся?

Меня передёрнуло.

– А как думаешь, если Сергей Николаевич? – нерешительно предложила я, хватаясь за соломинку. – Он ничего так, спортивный, подтянутый… И хорошо ко мне относится. Хотя нет, он уже совсем древний, ему пятьдесят шесть.

– Да и не выйдет у тебя с ним, – сказала Карина так уверенно, что я чуть не обиделась. Но не успела, потому что она пояснила: – У них роман с вашей Светланой Петровной.

У меня, что называется, отвисла челюсть.

– Но у него семья, дети… и, вроде, даже внуки… А ты откуда знаешь?

– Да тут пару раз ночью спускалась за водой, так из спальни такие охи-вздохи доносились, мама не горюй! В прихожей туфли Сергея Николаевича стояли, а наутро Светлана как роза цвела. Так что водитель твой не вариант. Да и старый он совсем, в дедушки тебе годится. Ладно, пошли обедать, а то я сейчас умру с голода. Я уверена, мы что-нибудь придумаем. На сытый желудок мне всегда лучше думается.

Обед не помог, мы так и не придумали ничего дельного. Но за это время Светлана Петровна разобрала мои вещи, разложила по полкам, кое-что погладила и повесила в шкаф.

– Поехали в центр, погуляем, – ближе к вечеру предложила Карина. – Пройдёмся по Невскому. Я соскучилась по Питеру, но ты не поверишь, мы с Кириллом почти не гуляли, лишь на машине катались. Нечего дома сидеть и реветь, нужно двигаться! Сейчас ведь время белых ночей!

Подруга была права, как всегда. Она всего на полгода меня старше, но я не уставала удивляться её житейской мудрости.

Сергей Николаевич отвёз нас на Невский и высадил у Бургер Кинга, где мы купили на вынос бургеры и колу. Не то чтобы мы успели сильно проголодаться, просто захотелось фастфуда. Потом не спеша дошли до Казанского сквера и, расположившись на травке, всю эту вредную вкуснятину съели и выпили. Сергей Николаевич двигался на машине, не очень-то нас и обгоняя – в этот субботний вечер трафик на проспекте был плотный. Не знаю, где он припарковался, но когда мы уже почти расправились с едой, я увидела его сидящим на ближайшей скамейке с книгой в руке.

Около фонтана невысокий парень в рваных джинсах и красной футболке поставил на складной стул портативный проигрыватель с флешкой, достал из футляра скрипку и начал играть. Мы с Кариной некоторое время слушали, продолжая лежать на траве, а потом встали и подошли поближе. Из динамиков лилась классическая музыка в современной обработке, но ведущую партию исполнял живой скрипач, и я с удовольствием смотрела на его виртуозную игру, наблюдала за эмоциями на его лице. После очередной композиции мы зааплодировали. Парень поклонился и заиграл снова. Слушателей было немного, и меня это расстраивало – играл он чудесно. После четвёртой мелодии скрипач прервался, достал из сумки бутылку воды и стал пить, с вечером желанная прохлада в город так и не пришла.

– Ты здорово играешь, – сказала я. – Аранжировки сам делаешь?

– Спасибо. Да, сам. Вам правда понравилось? Меня Стас зовут. – Он протянул руку и улыбнулся.

– Алиса, – сказала я и пожала тёплую ладонь, заметив краем глаза, что наш чтец закрыл книгу и поднялся со скамейки. Когда Карина тоже представилась, я ответила: – Очень понравилось. Некоторые вещи я даже не сразу распознала. Последняя это же Вивальди был? Оригинальная трактовка.

– Мне тоже понравилось, – сказала Карина. – Ты так на жизнь зарабатываешь, Стас?

– Нет, это, скорее, хобби. Я люблю музыку, мне нравится играть, ну, а если кто кинет денежку, так мы, студенты, народ небалованный, будем только рады, – он засмеялся и кивнул на пустую бейсболку, лежащую на траве около стула.

– Хочешь, мы тебе поможем? – спросила Карина.

– Как? – воскликнули мы со Стасом одновременно.

– Ты будешь играть, а мы танцевать.

Я толкнула Карину в бок и зашипела: «Ты с ума сошла, что ли?»

– Мы сейчас с коллегой утрясём некоторые разногласия, а ты пока подыщи нам какое-нибудь зажигательное танго, – сказала Карина и потянула меня в сторону. Сергей Николаевич, не обнаружив угрозы, снова уселся читать.

– Ты что творишь? Какое танго? – спросила я, когда мы отошли.

– Обыкновенное, – отрезала Карина. – Посмотри на него. Он симпатичный – тёмные волнистые волосы, прямой нос, хорошая фигура, приятная улыбка, не прыщавый. Играет на скрипке, значит, творческая натура. Значит, впечатлительный и влюбчивый. Чего тебе ещё надо? Вдруг с айтишником твоим рыжим ничего не выгорит? Иди давай, соблазняй!

– Кто, я?!

– Нет, адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и пароход! – съехидничала подруга. Вообще-то это была моя любимая фраза[1], но Каринка её нагло у меня украла. И теперь торжествующе улыбалась. – Давай сбацаем наш коронный? Он не устоит, вот увидишь, – сказала она тоном демона-искусителя.

Спортивными бальными танцами я начала заниматься в семь лет. Тренер хвалила меня, но в больших соревнованиях я не участвовала – мама категорически возражала. Большинство родителей мечтают увидеть своих детей победителями олимпиад и разных состязаний. Мои, конечно же, тоже хотели, чтобы я завоёвывала всякие призы. «Но не такой ценой!» – говорила Юлия Владимировна Голденберг, строго поправляя шанелевские очки на точёном носике, моему тренеру по танцам. Мама сама когда-то занималась бальными танцами и была знакома с «кухней» танцевальных соревнований не понаслышке, она знала, как за родительские деньги менее талантливые дети выигрывали престижные конкурсы, оставляя участников более достойных, но не имеющих финансовых возможностей, с разбитым сердцем от обманутых надежд. Пережив в детстве жестокое разочарование от такой несправедливости, она не желала подобного мне. Конечно, папа мог платить за мои победы, но мама воспротивилась и этому. «Нужно, чтобы всё было по-честному, – говорила она. – А пока они не искоренили продажность среди судей, ты будешь участвовать только в школьных конкурсах и концертах. Хорошая осанка и красивая походка тоже многого стоят».

После седьмого класса меня отправили учиться в Швейцарию, но танцы я не забросила, профессиональные преподаватели работали и там. На последний Рождественский бал, когда на главный конкурс талантов все желающие ученики представляли свои номера, мы с моей новой закадычной подругой Кариной танцевали танго и заняли второе место. Первое досталось группе старшеклассниц, они сделали целую театральную постановку с красивыми нарядами и декорациями, а третье взяла девушка из восьмого класса с самостоятельно сочинённой и исполненной арией.

Номер я в основном придумывала сама, подбирала музыку и костюмы, с хореографией мне помогала наш преподаватель танцев. Научить танцевать танго Карину, которая занималась фигурным катанием и умела работать в паре, оказалось гораздо проще, чем переучить меня. Я не хотела обижать подругу и делать её «партнёром», поэтому рисунок танца мадемуазель Пейро выстраивала таким образом, что по ходу движения мы с Кариной менялись, каждая на время становилась то «партнёром», то «партнёршей». Наш номер тогда вызвал овации, нас требовали на бис, а наши мамы в зале растроганно утирали глаза. Но танцевать это танго сейчас, на площади перед собором, мне казалось не совсем уместным. То, что в толерантной Европе воспринимали как вещь обыденную, в центре культурной столицы России могли не одобрить, а возмутителей спокойствия и забросать камнями. А охранник у нас всего один.

– Чего ты боишься, Алиса? – уговаривала меня Карина. – Посмотри, народу немного. Мы по-быстренькому станцуем, Стас впечатлится, и дело в шляпе. Сходите потом куда-нибудь вместе. Если с первого раза не выйдет, придём сюда ещё раз… Надо у него потом будет спросить, как часто он тут бывает. Соглашайся. Ну, или придумай что-нибудь сама. Соблазняй своего потного юриста.

– Ладно, – нехотя кивнула я.

Карина сделала знак Стасу. Он включил проигрыватель и взял в руки скрипку. Мы положили свои сумочки рядом со стулом и заняли исходные позиции.

Я любила танцевать и после долгих лет упорных тренировок умела делать это красиво – не только вальс, румбу или рок-н-ролл, но и, конечно же, современные штуки, включая паппинг, джаз-фанк и дэнсхолл. Но с танго у меня сразу сложились особенные отношения. Не знаю, быть может, поэтому я на тот бал выбрала именно его.

Мадемуазель Пейро говорила, что у нас с Кариной идеальный баланс, мы безупречно держим равновесие и в покое, и в движении, и даже в поворотах. Я чувствовала подругу, она чувствовала меня. Объятия, которые в танго имеют особый смысл, выражают не только сострадание и заботу, но и мужскую надежность и женское доверие, в нашем исполнении были то чувственно-пылкими и зажигательными, то деликатными, почти робкими. Бесконечные вариации шагов и стилевых сочетаний мы драпировали собственными украшениями[2], действуя порой спонтанно, на интуиции. Техническая сторона танца не беспокоила меня, я знала, что мы всё делаем безупречно. Но наш номер не был только лишь танцем, это было представление, шоу. Мы не танцевали с Карой – мы любили друг друга. И не скрывали этого. Наши взгляды, наши касания демонстрировали нежность, истому, тягучее желание. Но если для Карины это было игрой, стёбом, то я к танго не могла относиться с насмешкой. Его часто называли танцем страсти, но я искренне считала, что этого недостаточно. Обладая хорошей техникой, я искренне полагала, что и этого недостаточно. Для меня танго было открытой раной, я не танцевала – я болела: во время движения слышала только музыку, лицо партнёра виделось мне лишь размытым пятном, а фигура туманным силуэтом. Мой московский тренер говорила, что именно эта отрешённость, граничащая с экзальтацией, могла бы стать залогом моей победы на самых престижных конкурсах. Но проверить её предсказания мне так ни разу и не пришлось.

Сегодня мы с Кариной обе были в юбках: она надела на прогулку юбку-колокол до колен от Армани, а я феррагамовскую клёш почти до пят, что усиливало своеобразие нашего танго, усугубляло эпатаж. И когда при заключительных аккордах я закинула ногу на талию подруги, а она нежно взяла меня за подбородок, и мы обе замерли, глядя друг другу в глаза, толпа, которая успела собраться вокруг нас за эти несколько минут, заулюлюкала.

Комментарий к Алиса I

[1] Вообще-то, это моя любимая фраза, но да ладно, мне не жалко. Если кому интересно, это отсюда:

https://www.youtube.com/watch?v=qgp1ym5qH94

[2] Украшения в танго – изящные мелкие движения ног; дают возможность танцорам выразить музыку более тонко и чувственно, нежели простыми шагами

========== Алиса II ==========

Мы кланялись, делали книксены и снова кланялись. Толпа аплодировала, кто-то выкрикивал: «Браво!», «Молодцы, девчонки! Дали жару!» Стас изумлённо качал головой, а Карина, быстренько схватив его бейсболку, стала обходить зрителей, приговаривая: «Подайте бедным артистам на пропитание». Люди смеялись и охотно протягивали ей разноцветные купюры. Карина посылала воздушные поцелуи и ослепительно улыбалась в ответ.

Когда она вернулась с полной кепкой денег, Стас присвистнул:

– Вот это да! Круто!

К нам подошли трое парней, по виду ровесники Стаса, они тоже одобрительно хлопали в ладоши.

– Ну вы даёте! Здорово зажигаете, – восхищённо сказал один, самый высокий и привлекательный, а потом оценивающе оглядел нас и ухмыльнулся: – Девчонки, вы сестрёнки? – При этих словах его друзья гоготнули, и я тоже улыбнулась. Ведь и правда смешно было даже предполагать, что черноглазая и черноволосая Карина хоть каким-то боком родственница мне, сероглазой светлокожей блондинке. Но у всех свои способы завязать знакомство.

– Да! – кокетливо сказала Карина, принимая игру ребят. – А что?

– А я мастёр ебать сестёр, – сказал высокий, и его друзья заржали уже в голос. – Особенно если это сестрёнки-лесбиянки.

Это было настолько неожиданно и грубо, что даже бойкая Карина не нашлась с ответом. Я же вообще застыла на месте в предчувствии беды, к глазам подступили слёзы. Именно этого я боялась, именно так и представляла себе финал нашего выступления, больше похожего на провокацию. А беда, как известно, не приходит одна – от памятника Барклаю-де-Толли в нашу сторону деловито направлялись двое полицейских. Хулиганы их пока не видели.

– Попридержи язык, поганец мелкий, – раздалось за спиной, и моё сердце снова сжалось.

– А то что будет? – уже без особого куража спросил задира, отступая.

– А то я засуну его одному из твоих друзей в место, о котором при дамах не говорят.

Я обернулась. Возле нас стояли двое мужчин: уже в возрасте, наверное, как папа, может, чуть моложе. Один – здоровый, похожий на медведя, с длинными тёмными волосами и крупным носом – сердито сжал кулаки. Другой – тоже высокий, широкоплечий, с короткой стрижкой – угрожающе сощурил неестественно синие глаза.

– Единственное, в чём ты мастер, это вручную передёргивать свой затвор. Так что топай, занимайся любимым делом. И дружков своих не забудь, – теперь заговорил здоровяк.

Парни, огрызаясь, попятились, а потом побежали по дорожке к проспекту. Сергей Николаевич подошёл уже совсем близко, когда я торопливо заправила прядь волос за правое ухо. Это был знак для него, что мы в порядке. Он оценил ситуацию, развернулся и направился к полицейским, показал им своё удостоверение и что-то сказал. Стражи порядка неторопливо пошли обратно. Сергей Николаевич потёр мочку уха, давая нам знать, что нужно уходить.

– Всё хорошо?

Оглянувшись на голос, я увидела искреннее участие в синих глазах.

– Теперь да. Спасибо вам, – сказала я и затем кивнула Карине: – Нам пора.

– Нет, девчонки, погодите. Давайте разделим выручку! – сказал Стас. – Вы просто улётные! Я никогда не видел такое крутое танго.

– Понравилось? – спросила Карина. Она уже оправилась от потрясения. И когда Стас энергично закивал головой, снова спросила: – Хочешь, мы снова придём? Алиса ещё станцует для тебя?

– Конечно, хочу, – ответил Стас. – Карина, вы не обращайте внимания, таких придурков я вообще впервые вижу, обычно зрители очень вежливые и доброжелательные. Приходите завтра. И вот ваша доля, Алиса. – Он протянул мне скрученные купюры.

– Вас зовут Алиса? – тот синеглазый мужчина всё не отставал.

– Да.

– Меня Александр. Это мой друг Дмитрий. Не желаете с Кариной чего-нибудь выпить с нами? – он показал через дорогу на кафе «Зингер». – Горячий шоколад с перцем чили? Или, может быть, чего-нибудь холодного? Грейпфрутовый лимонад, безалкогольный «Мохито»?

Я не знала, кому первому отвечать и на кого смотреть.

– Нет, – сказала Стасу. – Деньги мы не возьмём, мы же вызвались тебе помочь. А завтра, если получится, постараемся прийти. Во сколько ты здесь будешь?

– Давайте часиков в семь, когда жара уже немного спадёт. Я подберу специально для тебя что-нибудь особенное.

– Договорились, – кивнула я и перевела взгляд на наших заступников. – Спасибо огромное ещё раз. И за приглашение спасибо. Но нам уже нужно идти. Извините, пожалуйста.

– Может быть, в другой раз? – спросил Александр.

– Может быть, – улыбнулась я. Напряжение и испуг потихоньку отпускали и меня.

– Могу я позвонить вам, Алиса? – Это было запрещено. Мне категорически запрещалось давать свой номер незнакомцам. Александр, заметив моё смятение, тут же предложил: – Если я дам вам свой номер, вы позвоните? – Я неуверенно кивнула, потом достала из сумочки телефон и под диктовку Александра записала его номер.

В воскресенье мы начали полномасштабную подготовку к военной кампании, задействовав все скрытые резервы и ударные силы. Карина полночи консультировалась с Кириллом, рассказала ему и о моей беде, и о моём споре. Я утром позвонила бабушке, с которой делилась своими секретами с самого детства. Именно она полгода назад помогла мне завоевать сердце моего кумира – Юрки Сечина. Моя бабуля была особенная. Узнав, что Юра бросил меня, она хмыкнула: «Вот же козёл!», а когда я назвала причину, воскликнула уже разгневанно: «Да он просто мудак!». И посоветовала срочно завести себе нового парня, сославшись на свою любимую актрису Фаину Раневскую, которая, по словам бабушки, «всегда говорила», что если у женщины есть голова на плечах, то у неё обязательно есть любовник[1]. Моей идеей – на спор влюбить в себя взрослого мужчину – бабушка не восхитилась, но и не осудила и, как всегда, обещала помочь.

После завтрака я засела за ноутбук, зарегистрировалась на «Одноклассниках» и стала шерстить мужские группы. Когда бабушка предложила мне это, я недовольно поморщилась:

– Но там ведь одни старпёры…

– Вот именно, – сказала она, даже не обидевшись на мою реплику. – Поэтому «ВКонтакте» тебе не подойдёт. Ты ведь хочешь закадрить не юнца, но зрелого мужа, а они все в «Одноклассниках» сидят. Почитай, что эти старпёры пишут о женщинах, над чем смеются, что их раздражает и что они ценят.

Через час моя голова гудела словно улей, а я была готова отказаться от своей затеи. В комнату заглянула Карина, и мы начали совет.

– Кирилл сказал, что одного месяца реально маловато. Хотя если видеться каждый день, куда-то всё время вместе ходить, то должно хватить, – стала делиться Карина ценными советами своего умудрённого жизненным опытом друга.