Текст книги "Шесть с половиной недель (СИ)"

Автор книги: Натали Натали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Не очень, – соврала я. В этом районе только один ресторан итальянской кухни мог стать чьим-то любимым.

– Не переживай. Даже если ты противница пиццы и пасты, у них огромный выбор мяса, рыбы и морепродуктов. И вегетарианские блюда тоже есть.

Моя хитрость не удалась, и когда мы свернули с Северной дороги, я вжалась в сиденье, жалея, что не надела соломенную шляпу с огромными полями и большие солнцезащитные очки. А лучше даже паранджу.

Ресторан «Иль Лаго» на Крестовском острове был излюбленным местом нашей семьи, мы часто обедали там, когда бывали в Санкт-Петербурге. В конце обеда к нам всегда выходил их шеф-повар Винченцо, гордый обладатель мишленовской звезды, чтобы поздороваться с папой. Поэтому я совсем не удивилась, когда Оксана, дежурный метрдотель, бросилась к нам с радушной улыбкой на лице. В отличие от европейских ресторанов, здесь гостей встречали не чопорно кланяющиеся дяденьки в солидных костюмах, а симпатичные девушки в красивых длинных платьях. Я уже ничего не могла поделать, поэтому чисто по-страусинному отвела взгляд, а потом и вовсе отвернула голову.

– Здравствуйте, Александр. Как приятно видеть вас вновь. Ваш обычный столик?

– Да, спасибо.

Я испуганно глянула на Оксану, которая улыбалась мне дежурной улыбкой:

– Здравствуйте. Добро пожаловать.

– Здравствуйте, – сказала я. – Спасибо.

Нас проводили на второй этаж, на летнюю террасу с панорамным видом на парк и Лебяжий пруд с чёрными и белыми лебедями.

– А у вас есть гранатовый сок? – спросила я.

– У них есть всё, Алиса. Всё, что ты пожелаешь, – сказал Александр.

– Скорее всего, да, но я уточню, – сказала Оксана и поспешно ушла, подгоняемая моим умоляющим взглядом. Я уже видела, как к нам направлялся Максим, один из официантов, с меню в одной руке и стаканом сока в другой – привычки нашей семьи здесь знали хорошо. Она перехватила его на полпути, отобрала стакан и что-то сказала. Он кивнул и, подойдя к нашему столику, протянул мне меню:

– Здравствуйте, меня зовут Максим, и сегодня я буду вас обслуживать.

– Привет, – сказал Александр. – Будь добр, гранатовый сок для дамы и «Сан Пелегрино» для меня.

– Конечно. – Максим поклонился и ушёл.

– Можешь не смотреть меню, я тебе и так всё расскажу, – сказал мне Александр. – На старт очень рекомендую салат из помидоров. Он здесь особенный. Помидоры самаркандские, настоящие, сладкие, и сладкий ялтинский лук. Заправлено всё душистым зелёным базиликом, оливковым маслом и соусом бальзамик. Такого вкусного салата нет нигде.

Это был любимый салат папы, но из-за огромных размеров блюда я его себе никогда не заказывала, одного кусочка с тарелки папы мне хватало.

– Ещё у них здесь потрясающее ризотто. Ты любишь ризотто? Ела когда-нибудь? – И так как я продолжала просто молча таращиться, Александр доходчиво пояснил: – Это такая рисовая каша, достаточно неприглядная на вид. Но очень вкусная. Готовится только из трёх сортов риса – арборио, виалоне нано и карнароли – в хорошем, вкусном курином бульоне, с белым вином, потом заправляется сливочным маслом и сыром пармезан. Из-за чего у блюда нежная кремовая структура и потрясающий сливочный вкус. Здесь оно с грибами, но если ты не любишь грибы, для тебя сделают с артишоками или спаржей.

Самое вкусное ризотто в своей жизни я ела в Комо, в маленьком семейном ресторанчике, и итальянском ресторане в Майами-Бич. В «Иль Лаго» ризотто оставляло желать лучшего. Поэтому я помотала головой:

– С детства не люблю кашу…

– Если ты любишь морепродукты, то здесь готовят на открытом огне щупальца осьминогов, креветки карабинеры и омаров, из мяса есть стейк вагю и очень неплохое каре ягненка на кости. – Я молчала, зачарованно слушая, и Александр продолжал: – Можешь всё же попробовать пасту с пармезаном или пекорино. Вдруг они смогут изменить твоё отношение к итальянским блюдам? Её здесь тоже готовят необычным способом, прямо перед клиентом. Прикатывают столик с пудовой головкой сыра, выдолбленной внутри. Со стенок соскребают ножом немного сыра, а потом кладут внутрь приготовленные спагетти… или что ты выберешь… и крутят их там, обваливая в сырных опилках, пока вся паста ими не пропитается. И потом ещё сверху блюдо посыпают чёрным трюфелем. Очень вкусно, рекомендую!

– Хорошо, я хочу это попробовать. Ну, и посмотреть. Ты так вкусно и интересно рассказываешь!

– А из напитков что предпочитаешь? Позволишь мне заказать для нас вино? – спросил Александр.

– Я не пью алкоголь. Вообще.

– Неужели тебе нет восемнадцати, Алиса? Не переживай, я никому не скажу. – Александр улыбался. – Или это по соображениям веры? Здоровья?

– Нет, это принципиальная позиция. Я не осуждаю людей, которые пьют спиртное, не пытаюсь переубедить их, но и в ответ ожидаю того же… – Пожалуй, это был единственный момент, по поводу которого я не собиралась отмалчиваться и глупо улыбаться. Все мои знакомые знали о моём отношении к алкоголю, но каждый раз находился какой-нибудь прилипала, кто начинал уламывать меня выпить «хотя бы капельку», «да ладно, никто не узнает», «с половины бокала ничего не случится». Почему-то большинство не воспринимало всерьёз моё решение, что очень раздражало. И я была благодарна Александру, когда он не стал меня уговаривать.

– Разумно, – согласился он. – Окей, настаивать не буду.

Когда мы определились с едой, Александр заказал себе салат из тех чудо-помидоров и голубя, запечённого с фуа-гра, а мне паппарделли с пармезаном.

– И бутылочку «Палео», пожалуйста.

– Как всегда, отличный выбор, Александр. Но у нас ещё есть потрясающее Бароло…

– Я знаю, что у вас есть. И даже знаю, какое именно Бароло ты хочешь мне предложить. Но сегодня мне хочется каберне фран.

Когда официант ушёл, я сказала:

– У меня сейчас было ощущение, что вы разговаривали на другом языке. Что такое Палео?

– Это название вина.

– А каберне фран?

– Сорт винограда, из которого делают то вино.

– А Бароло?

– Это регион в Италии.

– То есть ты сравнил регион и сорт винограда?

– Да.

– А разве так можно?

Александр рассмеялся. Он вообще очень часто смеялся, и я пока не могла понять, нравится ли мне это. Его глаза лучились весельем, но мне всё казалось, что он насмехается надо мной.

– Да, так можно, Алиса. Обычно, когда грамотные люди заказывают вино, они называют сорт винограда. «Мне бокальчик совиньон блан», говорит клиент. И официант понимает, что тому хочется чего-то прохладного, но нежного, с немного цветочным или фруктовым запахом, свежим и лёгким вкусом. В летнюю жару самое оно. Если же тот говорит: «Мне бокал каберне совиньон», то официант понимает, что гость настроен серьёзно, ему хочется насыщенного, полнотелого вина, с высоким содержанием танинов. Конечно, вино из одного и того же сорта винограда у виноделов Нового Света по вкусу совершенно иное, чем в Европе. Поэтому следующая характеристика, которую стоит назвать – вино какой страны ты бы хотела. Например, пино нуар калифорнийское или же Бургундия?

– По-моему, у меня уже голова закружилась. Хоть я не выпила ни капли. Но мне очень интересно. А что насчёт Бароло и «Палео»?

– Далее, вина ещё разделяются по регионам. Например, если ты скажешь: «Хочу Бордо». Тебя поймут, что ты хочешь.

– И какой там виноград?

– Там смесь винограда разных сортов, так называемый бордосский бленд. Но, например, вина Бароло производят всего из одного сорта – неббиоло – однако эти вина называют именно по названию региона, а не винограда. Поэтому когда я сравнивал «Палео» и Бароло, на самом деле я сравнивал каберне фран и неббиоло.

– Как сложно…

– На самом деле нет. Было бы желание разобраться. И самыми последними идут названия вин. Это уникальные вина, единственные в своём роде. То же «Палео», хоть оно и не очень дорогое. Или «Кристалл», «Опус Уан», «Рубикон»… Если я тебя утомляю, Алиса, останови меня. Про вина я могу говорить бесконечно.

– Нет, не утомляешь… мне очень интересно! Я узнала много нового. Ты так хорошо разбираешься в вине, что даже официанты с тобой не спорят.

– Когда-то я закончил курсы сомелье, просто для себя.

– Это те, которых называют алкоголики с дипломом?

– Они самые. – Александр расхохотался.

Нам принесли еду, мы ели и пили – Александр своё уникальное вино, а я свой любимый гранатовый сок. Александр знал столько много интересных вещей из самых разных областей, что мне не приходилось напрягаться и заставлять себя удивлённо распахивать глаза, это выходило само собой. Охотнее всего он рассказывал о винах. Я узнала, как изобрели шампанское, какое именно красное вино полезно для здоровья, что шампанское брют придумала женщина, и винные дегустации, которыми так славятся шато Франции, это идея другой талантливой женщины, а именно той самой вдовы Клико, чьё вино сейчас известно во всём мире.

– Ты знаешь, в какой стране самые большие винные погреба? – спросил Александр, когда мы уже доедали десерт.

– Во Франции, конечно.

– Холодно, Алиса.

– Тогда в Италии.

– Решила меня заморозить? Третья попытка.

– Неужели в Америке?

– Температура опустилась до абсолютного нуля. – Он снова смеялся.

– Минус двести семьдесят три градуса?! Ого, как я далека от истины…

– Ну вот, а говорят, поколение ЕГЭ ничего не знает.

– Так где? – Я не уследила за собой и немного поумничала, но очень уж любопытство разбирало.

– Молдавия. Крикова. В две тысячи пятом году этот погреб попал в Книгу рекордов Гиннеса как крупнейший винный погреб по количеству бутылок. Почти два миллиона бутылок урожая разных лет лежат в подвалах длиной в сто двадцать километров. Можешь себе представить?

– Даже не слышала ни разу о них…

Я слушала и смотрела, смотрела и слушала. Слушала, открыв рот. Смотрела, не отводя глаз. Мне нравилось, как Александр пил вино, как держал столовые приборы, как ловко расправлялся со своим голубем. Мне нравилось, как во время разговора двигались его губы, как за ними влажно блестели белые зубы. Но больше всего меня завораживали глаза, такого цвета я никогда не видела. Наверное, я отвлеклась, потому что Александр вдруг сказал:

– Мне кажется, ты хочешь что-то спросить, но не решаешься.

– Нет, спросить не хочу. Просто смотрю на твои глаза, у них очень необычный цвет.

– И ты хочешь знать, не линзы ли это? Нет, это наследственное. У всех мужчин нашего рода такие.

«А у женщин нашего рода большая грудь», – чуть не ляпнула я, но вовремя опомнилась. У мамы был всего-навсего пятый размер, но вот у её мамы – бабушки Нины – девятый, у бабушкиной младшей сестры Любы седьмой, а у старшей Раисы двенадцатый, а, может, даже и больше. Бабушка рассказывала мне страшные истории про то, как бабушке Рае шили на заказ бюстгальтеры с очень широкими лямками, но это не помогало, на плечах у неё всё равно были пролежни[1]. Карина говорила, что завидует моему третьему размеру, а я до ужаса боялась этих самых пролежней, боялась, что моя грудь вырастет до размеров астраханских арбузов и у меня на плечах будут вмятины от бретелек. Но мама сказала, что это раньше было проблемой, сейчас всё намного проще – если не нравится или мешает большая грудь, всегда можно сделать пластическую операцию. Мама и сама хотела сделать, но папа её отговорил. Я не стала всего этого рассказывать Александру.

Был уже глубокий вечер, лебеди давно уплыли спать в свои домики. На террасе стало прохладно. Максим принёс нам пледы, и Александр собственноручно укутал меня. Аккуратно вытаскивая мои волосы из флисового кокона, он задевал пальцами шею и голые плечи, задерживая их на коже чуть дольше, чем было нужно. А когда сел обратно в своё кресло, взял мою руку и поцеловал запястье.

– У тебя очень красивый браслет. И украшение на шее, – сказал он.

– Подруга дала поносить, – сказала я, не отнимая руку. Прикосновения Александра были приятны.– Мне они тоже очень нравятся.

– Ты знаешь, что это?

– Конечно. Это серебро.

– И всё? – Я непонимающе смотрела, и он сказал заговорщицким тоном, словно сообщал страшную тайну: – Вас обманули, мадам, вам дали гораздо лучший мех. Это не мексиканский тушкан, это…

– Шанхайский барс? – Я сначала рассмеялась, а потом готова была зажать себе рот ладонями. Бабушка же говорила не умничать, а я прокололась уже второй раз!

Александр тоже засмеялся:

– Да-да. Видишь, как мех играет на солнце? Янтарь! Ты что, знаешь этот фильм? Смотрела его?

– Да кто же его не смотрел[2]? У меня папа тоже любит в разговоре вставлять всякие фразы из фильмов… Ой… – В этот раз я срезалась конкретно. Теперь Александр решит, что я сравниваю его со своим отцом и, наверное, считаю старым.

Александр усмехнулся:

– Сам виноват. Напросился. Но ты же знаешь, что на тебе надето? Это не простое серебро, это Калгаро. – Он смотрел на меня вопросительно, а я просто пожала плечами. – Их украшения не спутаешь ни с какими другими, достаточно один раз увидеть. Технология уникальная и относительно новая, смесь нитей шелка и серебра. Ты знаешь, что они выпускают аксессуары и ювелирные украшения около четырёхсот оттенков?

Я удивлённо вытаращила глаза – снова искренне, а не потому, что так планировала. Мне это было известно, но откуда об этом знал он?

А Александр рассказывал дальше:

– Они делают вещи не только из серебряных нитей, но и из золотых тоже – колье, браслеты, кольца, а ещё шейные платки, пояса и даже банданы. В начале двухтысячных один арабский шейх заказал у Калгаро большое покрывало из золотых нитей для любимой невесты. Кто же твоя подруга?

– Она… эмм… у неё дядя богатый в Америке живёт. – Я была рада, что послушалась Карину и сняла свои часы.

– Тогда понятно. У нас в Питере я и не встречал таких вещей. Ты не против, если я закурю? – спросил Александр. – Ты ведь сама, скорее всего, не куришь?

– Не курю. Я считаю, что это очень вредно для здоровья. Но не против, когда курят другие.

– Это и правда не очень полезно, но наслаждение от дорогой сигареты позволяет забыть о вреде курения. – Александр отпустил мою руку, достал стильный портсигар с надписью Black&Gold и открыл его. Из-за чёрного низа и золотистой окантовки сигареты были похожи на карандаши для глаз.

– Какие красивые, – не удержалась я.

– Мне тоже нравятся. У них фильтр из древесного угля, который очищает табак от примесей. Так что они почти полезные. – Он снова смеялся. – Делают их в Штатах, поставки в Россию всего два раза в год, поэтому я балую ими себя нечасто, только в какой-нибудь уж очень хороший вечер.

Мне было приятно слышать, что сегодняшний вечер Александр считал хорошим. Теперь я внимательно наблюдала, как он курит. Затягивался он глубоко, с наслаждением, на мгновение прикрывая глаза, а потом медленно выпускал голубоватый дым через округлённые губы. Когда его телефон пискнул, и Александр стал набирать ответное сообщение, то не положил сигарету на пепельницу, а просто зажал в зубах. Губы при этом изогнулись, одним глазом он смотрел в экран, а другой сощурил, потому что дым так и норовил туда попасть, что делало Александра похожим на какого-то барыгу. Мне снова захотелось укусить его за нижнюю губу.

Когда уже почти ночью он помогал мне садиться в машину, то снова взял за руку и спросил, глядя в глаза:

– Тебя отвезти домой, Алиса? Или поедем ко мне?

– К тебе. – Моя решимость выиграть спор не ослабла.

Александр снова прикоснулся губами к запястью, хотя мне так хотелось, чтобы он поцеловал меня в губы. Я легко пожала его ладонь. Пусть я и не опытная гейша, но и не совсем дремучая неумёха. Он сел со мной рядом на заднее сиденье, а на место водителя уселся молодой парень из службы сопровождения – такую услугу ресторан предоставлял своим подвыпившим гостям. Доехали мы быстро. Выйдя из машины, я увидела на стоянке чёрный тонированный Мерседес Сергея Николаевича.

Квартира мне понравилась. Когда Сергей Николаевич сказал, что Александр тоже живёт на Крестовском острове, прагматичная Карина заметила:

– Оу, так он не совсем плебей? Это хорошо.

Если судить по Рендж Роверу, ужину в «Иль Лаго», часам «Зенит» на левой руке, китоновским джинсам с их легко узнаваемыми красными фирменными болтами, а теперь ещё и такой шикарной квартире в одном из самых элитных жилых комплексов города, то Карина совершенно права – Александр не был плебеем.

Я скинула босоножки и прошла в… гостиную? спальню? Такая квартира называлась студией, благодаря маме и залежам различных специализированных журналов в нашем доме я знала это. Хотя всегда представляла себе студии чуть меньше и скромнее. Эта же была просто огромной.

Первой внимание приковывала к себе большая кровать, её изголовье от панорамных окон отделяла стеклянная перегородка с внутренним водопадом. С обратной стороны перегородки стоял рабочий стол, а в изножье кровати плоский телевизор, он поворачивался экраном либо к кровати, либо к дивану, за которым на невысоком подиуме в зоне кухни-столовой господствовал шикарный стеклянный обеденный стол с гнутыми металлическими ножками. «Зачем одному человеку такой большой стол?» – подумала я.

– Как красиво! И очень стильно, – сказала Александру. Он улыбался. Снова насмешливо улыбался.

Пока Александр что-то наливал в бокалы, я осмотрела полки вдоль стены и не увидела ни одной фотографии, зато там было много книг – и художественные, и альбомы с репродукциями картин, но самыми неожиданными стали для меня книги по кулинарии.

Александр включил музыку и протянул мне вино. Видимо, и он тоже не принял всерьёз мой давешний отказ. Я покачала головой, и он отставил бокалы, обнял меня и спросил:

– Потанцуем? – Потом крутанул, прижал к себе спиной. Я хотела повернуться, чтобы видеть его глаза, хотела, чтобы он наконец-то поцеловал меня. Но не смогла. Александр прижал меня к себе так плотно, что даже дышать стало трудно. А потом просто засунул руку мне в трусы.

Игра началась. И я намеревалась в ней победить.

Комментарий к Алиса III

[1] Реальная история, которую мне когда-то рассказала соседка-старушка. Сама она была младшей из сестёр. Так что и про пролежни, и про шитое на заказ бельё, всё истинная правда. Потом я нашла в интернете фото женщин с 12 размером бюста и показала ей, и она сказала, что у старшей сестры грудь была намного больше. Она не знает, какой точно размер.

[2] Речь о фильме «Двенадцать стульев»:

https://www.youtube.com/watch?v=majHzJyfGHk

========== Александр I ==========

Сколько ей? Восемнадцать? Двадцать? Двадцать три? По большому счёту, похуй. Вдуть ей захотелось почти сразу, как увидел первый раз танцующей в сквере.

Сейчас не разберёшь этих трансформеров, стремящихся к вечной молодости. Губы, задница, грудь, ногти, волосы, ресницы – всё фальшивое, деланное – слишком большое, слишком упругое, длинное, блестящее. Мерзкое. Хотя Алиса вроде выглядела естественной, даже свежей, несмотря на губки бантиком и шикарный бюст. И танцевала красиво. С душой. Её кучерявая подружка тоже двигалась неплохо, но Алиса отдавалась тому, что делала, всем существом – каждый шаг был пронизан чувством, в каждом повороте тела, наклоне головы, изгибе шеи сквозило не только мастерство исполнения, но и, в большей степени даже, с трудом сдерживаемая страсть, томление, легко угадываемое желание. Или это я себе навыдумывал, размечтался разбудить дремлющий вулкан? А ну как вулкан этот не тревожил до меня никто?

Ещё со студенческих разгульных времён я не любил девственниц – никакого удовольствия, одно жеманство и истерики. За неделю ни разу не вспомнил об Алисе, а сегодня словно чёрт дёрнул пойти к собору, ноги сами понесли. И теперь, глядя, как она застыла у перегородки с водопадом, обхватив руками себя за плечи, улыбаясь своим мыслям, я надеялся, что сделал это не зря.

Чувствовалось, что Алиса попала в Страну Чудес. Обвела восторженно своими огромными глазищами мою квартиру, кивнула одобрительно. Согласен, тут было чем восхищаться. Заплатил и за саму хату, и за дизайн-проект, и за ремонт столько, что ей и не снилось. Зато получилась конфетка.

Алиса зашла за перегородку, обернулась ко мне.

– Стильно! – только и сказала. Понимала бы что, малявка. Тут профи работали.

Отошёл к бару, налил в бокалы вино. Многие после хорошего ужина предпочитают пару глотков коньяка, я же в качестве диджестива больше любил что-нибудь сладкое: порто, сотерн или мускат. Включил с пульта музыку. Крис Ри – самое то для сегодняшней ночи. Алиса покачала головой, когда подал ей бокал.

– Я не пью. Я же говорила.

Мало ли кто что говорил. Я вот раньше говорил, что никогда не буду трахать малолеток, что мне достаточно и ровесниц. Но сегодня буду. И, надеюсь, не один раз. Потому что она не против. Иначе не пришла бы сюда.

В паху разлилось сладостное предвкушение.

– Это южноафриканский мускат, оно очень ароматное. Вкус медовый, но не приторный, – сделал всё же ещё одну попытку. Алиса вновь отрицательно помотала головой.

Отставил бокалы – прощай «Кляйн Констанция», сегодня не твой день! Правой рукой притянул Алису к себе, левой взял за ладонь. Потанцуем?

– Сколько всё же тебе лет, Алиса? – повторил вопрос, уже без всякой завуалированности. Выставить её за дверь никогда не поздно, проблемы с законом мне не нужны.

– Достаточно. – В глазах решимость. Такая, с которой на эшафот идут. – Я же сказала, что не пью алкоголь не из-за возраста.

Ладно, похуй. Я не психолог и не нянька. Я взрослый холостой мужик, который сегодня не прочь присунуть молоденькой козочке.

Алиса, положив ладонь на моё плечо, двигалась мягко, непринуждённо.

– Ты красиво танцуешь, – похвалил я её.

– Да, ты говорил.

Ах ты, маленькая зазнайка.

Снял правую руку с талии, отпустил Алису немного от себя, крутанул, привлёк к себе спиной. Начнём?

Мне нравился этот танец – общеизвестный, доступный каждому. У меня были десятки партнёрш разного возраста, характера и цвета кожи, и с каждой из них мы исполняли свою вариацию – знойную румбу, томный вальс, безбашенный рок-н-ролл, страстное танго. И я надеялся, что сегодня Алиса поймает ритм и ничего не испортит.

Продолжая покачиваться в такт мелодии, левой рукой обхватил под грудью стальным обручем, правую положил на живот, нажал – сначала потихоньку, волнами, потом настойчивей. Дотронулся губами до шеи, спустился языком к оголённому надплечью, не прекращая расчётливое массирование. Алиса охнула, прижалась ко мне, и я ощутил под рукой биение её сердца. Провёл ладонью по плоскому животу, нырнул под эластичный пояс юбки, другой аккуратно стиснул грудь (не силиконовая, уж я-то разбираюсь!).

Торопиться было некуда, но и затягивать смысла я не видел.

Огладил волосы на лобке, и сразу двинулся ниже и глубже, продолжая целовать в шею. Алиса бессознательно подалась назад и упёрлась ягодицами мне в пах. Почувствовав мою готовность, тут же дёрнулась вперёд, насадилась на настырные пальцы, уже ставшие мокрыми, и пискнула испуганно. А ты чего хотела, милая? Знала ведь, что не Ахматову мы здесь читать будем. Скользнул по влажным складкам, сдавил клитор бережно. Алиса забилась, снова вжалась в меня бёдрами, пытаясь избежать бесцеремонных ласк, заёрзала задом.

Хватит, пожалуй. Засунул под резинку и другую руку, провёл вкруг по бёдрам ладонями, массируя пальцами живот, не спеша двинулся вниз, стягивая юбку и трусы заодно. Чем хорошо лето – никаких колготок, вечно за всё цепляющихся и рвущихся в самый неподходящий момент. Гнусная вещица, способная испортить самый многообещающий вечер!

Одежда упала к ногам, Алису же я подхватил под грудь и уложил животом на край кровати. Встал на колени рядом, задрал ей блузку вверх – лень снимать – пока целовал спину, нашарил рукой в тумбочке презерватив.

Алиса как-то вся застыла, съёжилась, в один момент мне показалось, что даже дышать перестала. «А вдруг она всё же девственница?» – мелькнула мысль. «Вряд ли», – сам же себе и ответил. Но если и так, какая теперь разница?

Расстегнул джинсы, натянул резинку, вставил. Не девственница. И вроде всё здорово – узко и жарко, и кончил с удовольствием, а что-то не то. Заправился, развернул Алису к себе лицом. Глаза отвела, перепуганная, сжалась вся.

– Я домой пойду.

Да иди ты, блять, куда хочешь.

– Что случилось, Алиса? Я обидел тебя?

– Нет. Но… Ты даже не поцеловал меня.

Чёрт, точно! Не подумал.

– Я это сделал умышленно.

– Зачем?

– Чтобы не испортить эффект новизны. Я хочу поцеловать тебя, Алиса. Очень. А ты? Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Кивнула робко.

– А сама?

– Не знаю. – Смутилась.

– Ничего страшного, по ходу узнаешь.

Вскинулась удивлённо.

– Тебе понравится, – пообещал я.

Давно я не играл в эту игру, а когда-то ведь любил. Но если раньше действительно был эффект новизны, то с годами и опытом интерес падал, пока не исчез вовсе. А сегодня вон как удачно сложилось – я уже выяснил глубину влагалища девчонки, сбросил первое напряжение, а вкуса её губ ещё не знал.

– Я буду прикасаться к тебе. Руками, губами и языком. К твоей шее, к твоей груди, к твоему лицу. – Я дублировал пальцами то, что говорил. – Мы будем делать это по очереди – прикасаться и легко целовать везде, кроме губ. Кто первый не выдержит…

– Тот моет посуду?

А девчонка с юмором. Усмехнулся:

– Тот проиграл. Ну, и моет посуду, понятное дело.

Алиса улыбнулась, но потом снова посмурнела, скосив глаза на пол, где валялся использованный презерватив:

– А это?

– Это я схитрил. Иначе бы точно проиграл. В душ хочешь?

Алиса задумалась на мгновение и кивнула. И снова в её взгляде была решимость, словно у идущей на казнь. Я что, такой страшный? Синяя Борода, который ест маленьких девочек? Да похуй в который раз. Подошёл к шкафу, достал огромное махровое полотенце, протянул Алисе. Пока она плескалась в ванной, разобрал постель и разделся.

Как-то так вышло, что я проиграл. Несмотря на хитрость. Старею, наверное. Алиса трепетала от моих ласк – её шея вытягивалась под моими губами и голова запрокидывалась, руки комкали одеяло, когда я сжимал ладонями полные полушария грудей, теребил дерзко торчащие соски. Она отзывалась остро и чувственно, но держалась стойко. Сама же в ответ вроде и не делала ничего особенного, лишь соблюдала правила. Прикасалась невесомо, а хотелось большего – чтобы стиснула мои плечи пальцами до боли, провела по спине ногтями до царапин. А она задевала губами соски, мазала языком по груди еле-еле и тут же отстранялась, будто совершала что-то плохое, недозволенное. И смущалась безмерно. Это было так трогательно, что невероятно смешило и немного умиляло. Может, на этом она меня и подловила. Потому что когда провела ладонью по ноге, снизу вверх, дотронулась пальцами до мошонки – робко и даже как-то целомудренно – и тут же испуганно отдёрнула руку, у меня дыхалку спёрло от возбуждения. Аж затрясло всего. Впился в губы, ворвался языком внутрь, словно пьяный матрос в припортовый кабак – грубо, обжигающе, круша всё на своём пути и подминая под себя. Накрыл телом тело, вжал в кровать до стона. Насиловал языком её рот, копируя фрикции, подражая им. Ноги Алисы раздвинулись шире, она потянулась навстречу, замычала.

– Я поцеловал тебя, Алиса. – Еле оторвался от неё и прошептал, задыхаясь: – Достаточно? Идём дальше? Или ещё?

– Дальше…

Как скажете, мадам. Запас контрацептивов в моей квартире никогда не иссякал, они были повсюду. Отработанным жестом выдвинул ящик, взял маленький шелестящий пакетик, закрыл.

Древний, вечный танец – изученный мной досконально, но никогда не надоедающий. Незамысловатые, безыскусные движения. Раз-два, туда-сюда, вперёд-назад. Потные тела, шлёпающие друг об друга. Сочные, чмокающие звуки. Переплетающиеся пальцы. Хриплое дыхание и испарина на лбу. И в самом конце крик и рык, дрожь и трепет – до судороги, до корчи – и, наконец, замирание. И почти остановка сердца. Ничего нового.

Алиса не успела ещё скрыться за дверью ванной, а я уже достал сигарету. Курить хотелось до одурения.

Утром проснулся от того, что затекла спина. И стояк был такой, что любо-дорого посмотреть, аж гудел, хоть на ВДНХ выставляйся на стенде арматуры. Вот тебе и «старею». Алиса сопела где-то подмышкой, закинув на меня ногу и обхватив рукой. Не просто по-хозяйски, а даже как-то по-супружески. Хотел высвободиться, чуть двинулся, но Алиса забормотала протестующе во сне, прижалась крепче. Погладил по белокурой голове, откинул волосы с лица. Красивая. А что может быть лучше утреннего секса с красивой девчонкой? Только выкуренная после него сигарета и чашка кофе.

Потянулся к тумбочке, вытащил очередной пакетик. Кто-то одной рукой всякие фокусы с карточной колодой вытворяет, а я умею одной рукой, не глядя, вскрыть упаковку и надеть презерватив. И ещё большой вопрос, чьё умение полезнее. Достал, раскатал, сдобрил всё это великолепие сверху лубрикантом для надёжности. Одним движением перевернул Алису на спину и вошёл в неё. Пора просыпаться, соня. И я будил Алису – настойчиво и терпеливо. И когда её руки обняли меня за плечи, а поясница прогнулась, прошептал в ухо:

– С добрым утром, красавица!

Уже докуривал, наполнив лёгкие терпким дымом, когда Алиса вернулась из душа – ясная, свежая, словно не стонала подо мной полночи, а спала безмятежно сном невинности. Глянула на сизые клубы, поднимающиеся к потолку, но ничего не сказала. Умная девочка. Я ведь и не женюсь потому, чтобы никто не указывал, как мне жить. Вентиляцию в квартире ремонтники сделали получше, чем в ночных клубах – шашлыки можно было жарить на открытом огне прямо посреди комнаты. И шумоизоляция такая, что гасила не только стоны и крики моих темпераментных гостий, но и самые оглушительные звуковые эффекты, когда я включал домашний кинотеатр и сабвуфер рвал в клочья барабанные перепонки. Соседи ни разу не жаловались.

– Мне пора, – сказала Алиса.

Конечно, пора. Сейчас я попрошу у неё номер телефона и, возможно, когда-нибудь позвоню. Но, скорее всего, нет. Ничего не умеющие в постели нимфетки меня никогда не интересовали. Освежил в памяти – понял, что с последнего раза всё осталось неизменным – достаточно.

– Ты не похож на чудовище, – сказала Алиса. Наверное, недоумение как-то отразилось на лице, потому что она пояснила: – Ты сказал, что я Красавица. А у неё было Чудовище, помнишь мультик? Так вот, ты на него не похож. – Оглядела меня с головы до ног и добавила со знанием дела: – Ты красивый. – Безапелляционно так. За свою жизнь мне не раз подобное говорили женщины, но когда сороковник не за горами, слышать такое от юной девицы невыразимо приятно.

– Ты уверена? Уверена, что я не чудовище? Иди-ка сюда, красавица, я покажу тебе, – затушив окурок, протянул к Алисе руку. В этом не было никакой надобности, но я всё же немного втянул живот и слегка напряг грудные мышцы. Лишним не будет.

Она так и не дала мне свой номер. И отказалась, чтобы я её проводил, до дома подвёз. Сказала, что придёт в следующую субботу на обед. Интересничает? Похер. Так даже лучше – не нужно звонить, проявлять энтузиазм, который не испытываешь, задавать дурацкие вопросы и слушать никому ненужные ответы. Встретились, перепихнулись, разбежались. Идиллия.