Текст книги "Шесть с половиной недель (СИ)"

Автор книги: Натали Натали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Почитай мне что-нибудь вслух, – попросил он. – Мне понравилось, как ты в прошлый раз читала.

Слышать такое было приятно, поэтому я легко подскочила, взяла с полки томик Омара Хайяма и открыла на закладке – захотелось почитать Александру рубаи о вине и смысле жизни. Листки с резюме рассыпались по полу.

Не знаю, как у других, но у меня обычно так: если из ста экзаменационных билетов я плохо знаю один, то он мне и попадётся; если я чего-то боюсь, именно это и случится. Чуда не произошло и в этот раз – первым из встречающих нас у крыльца виллы я увидела именно Юру. Мы вышли из машин, прислуга разгружала багаж, кто-то визжал от восторга, смеялся и разговаривал, а я стояла, смотрела на него и не могла пошевелиться. Юра поздоровался с мужчинами за руку, обнял и чмокнул в щёку Мару, Иру, Карину, а потом подошёл ко мне.

– Привет, красотка. Можно с тобой познакомиться, пока твой парень не видит? – сказал он и протянул ко мне руки. Я засмеялась и бросилась к нему на шею, и Юра закружил меня.

– Я же тебе говорила, – довольно тараторила Карина, когда мы зашли в свою комнату и закрыли дверь. – Я же говорила, что ещё не всё потеряно. А ты ехать не хотела. Вот вернёмся в Питер, засяду за финальную главу. Ты хочешь, чтобы я закончила вашей свадьбой? Или что вы пока просто помирились, и у вас всё хорошо?

– Что я очень счастлива, – сказала я и с разбегу запрыгнула на свою кровать, даже не разуваясь.

Каждый год Сечины снимали виллу Мельци на всё лето. Вообще, туристам её не сдавали, но хозяева были друзьями Игоря Петровича, поэтому с мая по начало сентября он с семьёй жил на берегу озера Комо и принимал у себя многочисленных гостей. В основном, конечно, приезжали друзья Марины и Юры. Поговаривали, что эту виллу Сечины уже давно выкупили, просто не афишировали.

Весь второй этаж занимали гостевые комнаты, мы с Кариной делили одну на двоих – со своей ванной и туалетом, вместительным гардеробом и двумя большими кроватями. Банкет начинался через два часа, и времени принять душ, накраситься и одеться у нас почти не осталось. Пока мы приводили себя в подобающий сегодняшнему мероприятию вид, бегая в одном белье, горничная разобрала наши вещи, развесила их и погладила платья.

Я пребывала в такой эйфории, что с трудом могла оставаться на одном месте – кружилась по комнате, обнимала Карину, пела и смеялась.

Праздник свёлся для меня к одному большому ожиданию, когда мы останемся с Юрой наедине. Мы поздравляли Марину, участвовали в розыгрышах и конкурсах, танцевали. Барбекю организаторы устроили на площадке перед домом, откуда открывался великолепный вид на озеро, там же расставили столы, а позже резали огромный именинный торт. Для нас пел Эд Ширан, талантливый британский певец, по которому Маринка сходила с ума, потому и уговорила отца пригласить его.

Вечером уже основательно пьяные гости дурачились в бассейне, обливались шампанским, вопя во всё горло под канонаду фейерверка.

Взрослые тактично не появлялись, наш покой от зевак и досужих папарацци обеспечивала охрана, которая дежурила не только на воротах, но и обходила территорию по периметру.

Зря я брала купальник. Мы с Юрой не пошли в бассейн, сбежав в его комнату сразу после торта. Наконец-то мы остались одни, наконец-то я могла ощутить губы Юры на своих губах. Мне хотелось самой целовать его – всего, с ног до головы. Мне хотелось на практике применить всё то, чему я успела научиться, удивить его, доставить ему радость.

Я подвела Юру к кровати, забралась туда с ногами и встала на колени.

– Детка, что ты делаешь? – спросил он удивлённо, когда я уверенно расстегнула его штаны, засунула туда руку и вытащила член. – Ты что, пила?

– Нет, я не пила. Просто хочу сделать тебе приятно.

Я наклонилась и взяла член в рот. Старалась не торопиться, двигаться без рывков и не сосать слишком сильно – делать всё так, как меня учил Александр. Расстегнув рубашку Юры, я переключилась на его живот, целовала грудь, поднялась выше и потянулась к губам. Юра отвернул голову, избегая поцелуя.

– Иди сюда, Алиса, я помогу тебе снять платье.

Он лёг на меня. Помог раздеться мне, разделся сам, натянул презерватив и лёг. Наверное, минет в моём исполнении ему не понравился. Неважно. Главное, что мы были вместе, и что Юра любил меня, здесь и сейчас. Любил так, как умеет только он один – осторожно и ласково.

Стараясь соответствовать своему новому образу опытной любовницы, я провела рукой по груди Юры, но не смогла сдержать разочарованного вздоха. Моя ладонь сама собой сложилась горстью, ожидая принять каменную выпуклость мышц, но, нигде не задержавшись, легко скользнула по гладкой коже. Изо всех сил я пыталась вызвать в себе знакомую щемящую нежность, сжимала плечи Юры, гладила пальцами по рёбрам и впалому животу. И снова вздыхала. Прошло каких-то три недели, а меня уже не восхищало его стройное, изящное тело, мне уже было мало ласковых поцелуев и осторожных прикосновений. То, что совсем недавно казалось утончённым и деликатным, вдруг стало пресным и недостаточным. Мне хотелось варварского нагромождения мускулов Александра, его нахальных умелых рук, бесцеремонно шарящих по моему телу, насилия его языка и издевательского гортанного смеха, когда он дразнил меня, а я, сходя с ума от желания, шептала бесстыдно: «Не останавливайся, пожалуйста».

– Ты кончила? – Юра прерывисто сопел куда-то мне в шею.

– А? Что? Да, конечно…

Юра чуть приподнялся на локтях и ласково поцеловал меня в нос.

– Брёвнышко ты моё.

Сначала я привычно сжалась, улыбнулась виновато, но потом отстранилась, встала с кровати и начала одеваться.

– Куда ты, Алиса?

– Я не брёвнышко.

– Не обижайся. И не переживай, с опытом всё придёт.

– Так научил бы меня, – сказала я с горечью, обернулась и посмотрела в глаза парня, которым бредила уже целый год. – Вместо того, чтобы обзываться, рассказал бы и показал, что и как я должна делать. Ведь ты у меня был первым. Откуда я могу знать, как правильно? Где и с кем я наберусь опыта, про который ты говоришь?

Юра растерянно молчал, а меня душили слёзы. Это он должен был учить меня, он должен был объяснить, как делать минет, показать миллион способов доставить ему удовольствие. Он, а не какой-то левый чувак с улицы.

– Знаешь… я думаю, что это не я бревно… – Лихорадочно натягивая платье, это чёртово платье от Валентино, которым я так хотела порадовать Юру, шептала, словно в бреду: – Это не я бревно… это ты… ты… никудышный лесоруб. Ты просто сам ещё плохо знаешь, как пользоваться своим топором.

Меня трясло – от обиды, от ошарашенного вида Юры, от собственной дерзости.

– И ещё. Я не буду танцевать полуголая на твоём дне рождения. Помнишь наш спор? Что я влюблю в себя взрослого мужчину? Так вот, я на финишной прямой. У меня есть мужчина, он уже очень немолодой. Он не знает, кто я, чья я дочь. И не сегодня, так завтра, он признается мне в любви. – Это было ложью, но я уже не могла остановиться.

– Ты сошла с ума, Алиса. Я же пошутил тогда. Просто хотел тебя позлить. Ты была такая смешная в своём праведном гневе.

– Ты этого не сказал. Не сказал, что пошутил. – Карина предполагала такой вариант, но я ей не поверила. Слёзы уже лились ручьём.

– Алиса, – Юра сел на кровати, его голос дрожал от негодования: – Ты хочешь сказать, что спишь с каким-то стариканом?

– Нет, я не сплю с ним, – сказала я. И когда Юра облегчённо выдохнул, расхохоталась: – Разве с ним уснёшь?

– Прекрати, у тебя истерика. Ты говоришь пошлости.

– Я не только их говорю. Я их делаю, и у меня уже неплохо получается. И ты даже не представляешь, что тот старикан делает со мной. И что будет делать ещё, когда я вернусь… – Я выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь.

Впервые рыбалка не доставляла мне никакого удовольствия. Я была рассеянна и молчалива, только куталась в лёгкую куртку, наблюдая, как Кирилл и Винченцо грузят вещи, перебрасываются шуточками, настраивают свои спиннинги. Винченцо пытался балагурить и со мной, я слабо отбивалась.

– Всё в порядке, Алиса? – спросил Кирилл по-русски, когда мы уже добрались до места ловли.

– Да. Мы расстались с Юрой. Теперь окончательно. И я не хочу это обсуждать.

– Понял, не дурак.

– Спасибо. И извини. Я в порядке.

Мы не первый раз рыбачили на Комо, здесь водилось много разной рыбы – щука, окунь, форель, голавль и даже осётр и угорь. Я таскала окушков и выпускала их обратно в воду, и через час у меня немного улучшилось настроение. Когда солнце уже хорошо поднялось над озером, Винченцо поймал двух крупных голавлей, а потом и Кирилл одного. Голавлей было решено забрать с собой и отдать на кухню.

Когда мы вернулись на виллу, Карина ждала нас на пристани и рассказала, что часть гостей уехала в Милан на шоппинг, но большинство отправились на яхте кататься по озеру. Юра и Руслан взяли снаряжение для кайтинга, а остальные поехали просто посмотреть, позагорать и искупаться. У Маринки ничего не вышло с Эдом, парни его так напоили, что как мужчина он в эту ночь не состоялся, и её девственность осталась при ней.

– Твой итальянский стал намного лучше с прошлой рыбалки, – сказал мне на прощание Винченцо. Я улыбнулась ему. Жизнь налаживалась.

Нас накормили, и потом мы гуляли по улицам Беладжо. Кара прикупила себе шёлковый платок ручной росписи, а я симпатичный деревянный брелок для рюкзака.

Вечером мы с Кариной и Кириллом вылетели обратно в Санкт-Петербург. Ирина и Мара остались ещё немного погостить, а Илья уже после обеда улетел домой с кем-то из москвичей. В дьюти-фри аэропорта я купила Александру купальные шорты в бархатных черепашках. Почему-то мне очень захотелось.

За весь тот день мы с Юрой так и не говорили больше, старательно избегая друг друга и отводя взгляды, когда встречались за общим столом или в парке. Я понимала, что это конец. Не будет у нас прогулок под луной по белому песчаному берегу Карибского моря. Не будет свадьбы, пышного платья, вереницы лимузинов. Не будет дома в швейцарских Альпах и пентхауса в Лондоне. И общих детей никогда не будет. Может быть, всё это и будет у меня с кем-то другим, но не с Юрой. Я прекрасно понимала это. И мне было плевать. Я предательница.

Рабочая неделя тянулась бесконечно. Я ездила в офис, ходила на тренировки, занималась с репетитором. И думала об Александре. Я ела, смотрела кино, мылась в душе, смеялась с Кариной и болтала с мамой по телефону. И думала об Александре. Сжимая в руке ключ от ворот и подъезда, который он вручил мне после нашей первой встречи, несколько раз порывалась пойти к нему, не дожидаясь субботы. Останавливал страх, что там может оказаться другая женщина, ведь Александр не ждал меня. Но думала я о нём постоянно. Я не хотела прогулок по белому песку, не хотела пышного платья, домика в горах и детей тоже не хотела. Я хотела, чтобы Александр сжимал ладонями мою грудь, чтобы его язык нахально врывался в мой рот, хотела, чтобы он взял меня, как в первый вечер – сзади, словно кобель суку – без разговоров, поцелуев и сантиментов. Я шлюха.

Наверное, так ломает наркоманов. Меня лихорадило, грудь налилась, соски стали чувствительными, а низ живота болезненно тянуло. В какой-то момент я даже испугалась, что застудила придатки, когда купалась в озере, чтобы освежиться после рыбалки. В одну из ночей руки сами потянулись вниз, и я ласкала себя, думая об Александре. После этого боль немного утихла. Я не застудилась. Я маньячка.

Комментарий к Алиса IV

[1] Rich Russian Kids – российский аккаунт, в котором регулярно появляются снимки из соцсетей отпрысков олигархов и чиновников, так называемой «золотой молодежи». Анонимный автор следит за обновлениями аккаунтов и выкладывает их с ироническими комментариями. У многих аккаунты закрыты от простых смертных, поэтому особо интересно, как автор блога умудряется раздобыть новости. На снимках мини-олигархи демонстрируют частные самолеты своей семьи, дорогие машины, часы; они пьют шампанское на завтрак, хвастаются покупками и веселятся на вечеринках

========== Александр II ==========

– Страйк!

– Чёрт! – Сегодняшнюю встречу мы с Игорьком безбожно проигрывали. Костян был в ударе и лупил страйки один за другим.

– Поехали в субботу на шашлыки, – предложил Димка, делая из кружки глоток пива. – Давно не выезжали никуда. Прогноз, вроде, хороший.

– Мы с Леной не против, – сказал Костян, и Игорь тоже согласно кивнул. Теперь все трое выжидательно смотрели на меня.

– Я пас. У меня дела.

– В субботу? – спросил Костя. Потом внимательно посмотрел, прищурился и выдал: – Новая пассия?

– Можно и так сказать, – ухмыльнулся я. Костя работал следаком и, судя по всему, недаром ел свой хлеб.

То, как у нас по-разному, но у всех относительно удачно, сложились судьбы после окончания одного института, подтверждало мою теорию о превосходстве технического образования над гуманитарным. Ещё учась в школе, где-то прочитал шутку, мол, если собрать вместе сто авиаконструкторов, то за год они смогут начать выпускать вполне приличную газету – с новостями и интересными статьями на разные темы. А вот если взять сто филологов, то и за сто лет они не построят и одного самолёта.

Эта мысль прочно засела в моей голове, и так как даже к самому окончанию школы у меня не появилось чёткого представления, кем же я хочу стать в этой жизни, то просто поступил в Политехнический – пожалуй, самый престижный вуз города. Понятное дело, что Игорь и Димка Морозов, наш друг ещё с детского сада, пошли со мной. Уже в институте мы подружились с Костей Соколовым. После окончания я открыл своё дело, Игорь первое время помогал мне, потом подался в свободное плавание, Димка устроился в какую-то строительную фирму, а Костя тогда ещё в милицию. Никто из нас не стал работать по специальности, но каждый достиг определённого успеха в выбранном деле.

– И кто она? – допытывался Костик.

– Никто. Ссыкушка одна.

– Имя-то у неё есть?

– Алиса.

Димка присвистнул:

– Эта не та танцовщица из сквера?

– Она самая.

– Хороша! – одобрительно покачал головой Димка и показал руками, как именно хороша Алиса: – Грудь – во! Глазищи – во!

– Ты всё не угомонишься? – спросил насмешливо Костик, выбив ещё один страйк и отхлебнув пива. – Не надоело скакать от одной к другой? В прошлом месяце была какая-то Виктория…

– Просто он ищет девушку с богатым внутренним миром. И никак не может найти, – хохотнул брат, встав на мою защиту.

– Скорее, с неразъёбанными воротами в этот мир, – ухмыльнулся я. Своё отношение к женщинам я от друзей никогда не скрывал. Они засмеялись. – А ты не завидуй, – сказал Костяну. – Ты мог бы так же, если бы не сглупил и не женился.

– Но она ведь молоденькая совсем, – сказал Димка.

– Так и я ещё не совсем старый.

– То есть ворота там оказались настолько узкими, что ты прокидываешь друзей с шашлыками? – продолжал допрос наш домашний следователь.

Я задумался. Прокинуть саму Алису ради шашлыков мне даже не пришло в голову. И дело было не только в «узких воротах» и тех достоинствах, которые объёмно обрисовал Димка. Я никак не мог понять Алису, каждый раз ошибаясь, когда пытался просчитать её следующий шаг. Она не задавала вопросов, не мучила меня рассказами о своём детстве и не просила денег. И, постигая тонкости любви, следовала моим советам с упорством студента, идущего на красный диплом. Лучше всего Алиса усвоила постулат – делай то, что доставляет удовольствие, и порой делала это с изяществом слона в посудной лавке.

Первый минет в её исполнении я запомню надолго, а в нашу последнюю встречу она укусила меня за губу, да пребольно. А потом читала мне Омара Хайяма. Красиво читала, с выражением.

– Расскажи, что тебе нравится, Алиса, – попросил я её после того, как она закрыла книгу.

– Мне нравится смотреть на тебя. – С ответом она даже не задумалась. Его можно было бы назвать заученным, если бы не её взгляд.

– Ммм… я спрашивал не совсем об этом, я имел в виду твои увлечения. Чем ты любишь заниматься?

– Я люблю дотрагиваться до тебя.

Было похоже, что девочка решила поиграть во взрослые игры. Только не ей со мной тягаться, слишком разные у нас весовые категории.

– Хочешь рассказать о своих ощущениях? – Мне стало интересно, как она выкрутится.

– Это экзамен? Попробую, профессор. Эээ… Волосы на твоей груди. Мне нравится касаться их открытой ладонью. Они щекочут её, и это приятно. И ещё лицом, когда я провожу близко-близко, волоски касаются щёк, носа, лба, губ. Это возбуждает. Очень трудно удержаться, хочется поцеловать, дотронуться языком, но я сдерживаюсь.

– Зачем ты сдерживаешься?

– Помнишь ту игру в первый вечер? Мне понравилось. Ты хочешь сделать что-то, но не даёшь себе воли, и с каждым касанием желание всё сильнее, оно сводит с ума… И… и… внизу живота такая тянущая боль, но это не больно, а… я не знаю, как описать её.

– На тебя так действуют волосы на моей груди?

– Нет, на меня так действуешь ты. Волосы… они просто как катализатор.

Я терялся. Услышать такое естественно было от Ирки, моей бывшей, жадной до секса искушённой тридцатилетней женщины. Или от соседки Татьяны, с которой мы иногда встречались «здоровья для». Но не от этого малолетнего глазастого создания с непомерно аппетитной грудью, которое сидело сейчас на моей постели, хлопало ресницами и продолжало говорить, словно на уроке биологии препарировало лягушку:

– Или, например, эти впадинки между тазовой косточкой и… эээ… пахом. Я не знаю, как называется это место. У тебя там очень нежная кожа. Такая тонкая… И ещё где ключицы, там тоже есть ямки… туда я тоже люблю целовать тебя. И ещё складка между бровей. Когда ты задумываешься, она там собирается и ты становишься хмурый. Я целую туда, потому что хочу её разгладить. Не хочу, чтобы ты был хмурый.

Она удивляла меня, держала в тонусе, вызывая недоумение своими поступками и словами.

В тот вечер я приготовил нам салат из листьев рукколы с ароматными помидорами черри, приправленный розовой солью, оливковым маслом и бальзамическим соусом, и лазанью – настоящую, с начинкой из обжаренного говяжьего фарша и соусом бешамель.

– Вина? – Знал, что Алиса не пьёт, но американское пино нуар как нельзя лучше подходило под это итальянское блюдо и не мог не предложить.

Алиса помотала головой, отсалютовав мне бокалом с гранатовым соком. Я потянулся, заправил ей за ухо выбившуюся прядь, вытер красную каплю в уголке губ. Мне тоже хотелось касаться Алисы – не только во время интимных ласк, но и просто так, без сексуальной подоплёки. Наверное, заразился от неё.

После ужина мы лежали на кровати и смотрели фильм. В прокат «Выживший» вышел ещё в январе, но в кинотеатры я не ходил, всегда терпеливо ожидая, когда новинку можно будет купить через айтюнс и смотрел дома. Собственный домашний кинотеатр устраивал меня больше по всем параметрам – и по качеству звучания, и окружающей комфортом обстановке.

Алиса забавлялась с моей ладонью: водила пальцами по папиллярным линиям, игриво царапая ногтем запястье; прикусывала кожу на тыльной стороне и потом посасывала собранный бугорок; целовала фаланги, обводя суставы кончиком языка.

– Что ты делаешь?

– Ммм? Домашнее задание…

– Что?!

– Вы сами говорили, профессор, что я не должна сдерживать себя. Что когда мне чего-нибудь хочется, я должна это делать. Тебе неприятно?

– Мне приятно.

– Тогда смотри свой фильм. И не отвлекайся. – Алиса повернула голову ко мне, улыбнулась и повторила: – Я же тебе уже говорила, что люблю смотреть на тебя. И трогать тебя. – Алиса взяла в рот мой средний палец, опустившись до его основания, сомкнула губы и медленно прошлась вверх по всей длине, задевая кожу зубами. – И попутно я ещё учусь, – сказала она.

Простыня, прикрывающая мои бёдра, чуть шевельнулась.

– Нет, – сказала Алиса, глядя вниз. – Твоя очередь ещё не подошла. Так что потерпи. – И укусила меня за самый кончик пальца.

– Да, потерпи, – согласился я, тоже посмотрев на вздыбившуюся простыню. – Целее будешь.

– Я же извинилась… Ну, ладно, извини ещё раз, – сказала Алиса виновато, чуть съехала вниз и положила голову мне на живот. – Когда-нибудь я обязательно научусь.

Я запустил руку ей в волосы и не стал говорить, как сильно надеюсь, что это произойдёт раньше, чем от её слишком усердных ласк мой член атрофируется – первый опыт минета в исполнении Алисы закончился гематомой по всей головке.

Когда на следующий день, уже ближе к обеду, я пошёл делать завтрак, Алиса, накинув мою рубашку, увязалась за мной на кухню. Она налила себе чай и уселась на стул, забравшись туда с ногами.

– Будешь учить меня готовить? – настороженно спросил её. – Или сама учиться?

– Даже не надейся, – хмыкнула чертовка. – Если когда-нибудь ты увидишь меня у плиты, знай, я хочу тебя отравить. Я не умею готовить и не люблю. Просто мне нравится смотреть, как ты двигаешься.

Её слова снова сбивали с толку. Её взгляд снова говорил, что она не лжёт. Её заигрывания можно было бы назвать профессионально выверенными, но они не вязались с возрастом Алисы. И я никак не мог понять, чего она хочет от меня, чего добивается этим?

– Сними футболку, – повелительно сказала Алиса.

Командирский тон веселил. Вдруг захотелось нагнуть её, уткнуть лицом в стол и намотать волосы на кулак. Оттрахать жёстко, чтобы кричала. И никогда больше не смела так разговаривать со мной. Но я просто снял футболку.

– Ремень. Расстегни его, – продолжали сыпаться на меня приказы. – А теперь пуговицы. Ещё одну. О, да, вот так… – Лицо Алисы расплылось в восхищённой улыбке, а глаза довольно сощурились. Она кивнула: – Всё, можешь работать.

– С расстёгнутой ширинкой? – спросил я.

– Да, – сказала Алиса. – Хотя нет, подойди.

Когда я приблизился, она поцеловала меня в живот, затем, обхватив руками, потёрлась грудями о бёдра и с неожиданной силой сжала ягодицы ладонями.

– Ух, прямо как орех… так и просится на грех… – и посмотрела шкодливо вверх.

– Где вы набрались этой пошлости, Людмила Прокофьевна?[1] – сказал я, с трудом удерживаясь от смеха. Алиса фыркнула, и теперь мы смеялись вместе.

Так я и готовил, время от времени подходя по команде Алисы к ней. И она то целовала меня в пупок, то просто тёрлась щекой о живот.

– Спусти штаны ниже, – приказала в очередной раз, когда я энергично переворачивал сырники на сковороде, чтобы они прожарились быстро и равномерно. – Ещё. Я хочу видеть ямочки на пояснице. Ооо, мама миа… иди сюда.

Алиса снова прильнула ртом к пупку, обвела его окружность кончиком языка, но в этот раз не остановилась, а спустилась ниже, щекоча кожу губами, упёрлась в край трусов и затем двинулась вдоль резинки до тазовой кости. От проделанного ею бёдра сами подались вперёд, а руки потянулись наконец-то снять мешающую одежду.

– Когда-нибудь я тебя свяжу, чтобы ты мне не мешал, – пообещала Алиса и стянула с меня джинсы вместе с трусами.

Она встала на стуле на колени, приспустила с плеч рубашку, затем взяла в ладони груди и обхватила ими член. Сжала его. Талантливая девочка, ничего не скажешь! Я уже прикрыл глаза в предвкушении, когда Алиса сказала вдруг:

– Не понимаю, почему некоторые люди не любят хот-доги.

Никогда в жизни я так не ржал. А особенно в такой позе – со спущенными штанами и торчащим из грудей членом.

Я не стал говорить парням ни о неуклюжести Алисы, ни о её забавно-нелепых репликах не к месту и не ко времени, ни о непомерном восхищении то моим телом, то глазами, то волосами на груди. Им об этом знать незачем, а мне и так было, что рассказать.

– Не только ворота, – ответил я Костику. – У неё масса достоинств. Кроме тех, что показал Димон. Она не трахает мне мозг. Вообще. «Где был? Что делал? Как ты ко мне относишься?» – за три недели ни одного ебанутого вопроса не задала. Если к ней не обращаться, она вообще ничего не говорит. Не клянчит подарки, не просится в ресторан, в клубы, на море… Она первая, кто не говорит мне, чтобы я не курил в постели. В моей собственной, блять, постели! Я думал, что уже никогда не доживу до такого. Она не пьёт алкоголь и не курит, но не долбает меня призывами к здоровому образу жизни. И ещё она не умеет готовить. Аллилуйя! Она не лезет на мою кухню и не пытается меня накормить!

– Так не бывает, – засмеялся Игорь.

– Но и это ещё не всё.

– Да ладно… – Парни даже шары катать бросили, сели за стол и ждали продолжения.

– Пупок, – сказал я торжественно. – У неё охуенно красивый пупок. Идеальной правильной формы.

– Врёшь, – сказал Игорь. – Это уже слишком.

– Чего? – ошарашенно раскрыли рты Костик и Димка.

– У Александра фетиш на женские пупки, – пояснил им брат, который знал об этом моём пунктике. – Обращали когда-нибудь на них внимание? Не знаю, с чем это связано, но раньше почти все они были красивые. Потом, хрен знает, может, в министерстве здравоохранения приказ вышел, может, акушерки все сплошь криворукие стали, но с определённого времени завязывать их стали уродливо. То торчат пуговицами вздутыми, то узел видно… кривые, косые какие-то… В общем, нежной душевной организации эстетов-пупколюбов был нанесён сокрушительный удар. Красивые пупы теперь можно встретить только у возрастных дам.

– Не знаю, где рожала её мать, но у Алисы не пупок, а загляденье – аккуратная, идеально ровная воронка. Оптимальной глубины. И узла не видно.

– Мда, ради этого можно и шашлыки пропустить, – сказал Игорь, и все снова заржали.

***

Алиса не пришла в субботу. Эта малолетняя сучка не пришла. И не позвонила.

Сначала я даже не поверил. Сидел, как идиот, и смотрел на часы. В два часа понял, что она не придёт сегодня. А, может, вообще больше никогда не придёт.

Бабы не кидали меня ни разу. Ни разу в жизни ни одна из них не посмела вот так недвусмысленно послать меня на хуй. Странное ощущение. Непривычное.

Пролистал записную книжку. Позвонил одной, другой. У всех планы, все заняты – суббота, лето, погода шикарная. И один я, как убогий аутсайдер, сидел в четырёх стенах. Ладно, плевать.

Накрыл стол, включил фильм. Ел, пил, смотрел. Вкуса не чувствовал, про что был фильм, вспомнить потом не мог.

Лежал на кровати. Курил. Охуевал. Я дал Алисе свой номер, она могла позвонить. Если бы захотела.

Вечером набрал Таньку, разведёнку из соседнего подъезда. Приходи, говорит. Пошёл. Накормила и оттрахала. Потом сделала массаж спины. И минет под занавес. Благослови, господь, голодных разведёнок. Но ночевать не остался.

Перед сном принимал душ. Смотрелся в зеркало. Решил на следующей неделе сходить к косметологу и уколоть ботокс в складку между бровей. А то и правда я какой-то хмурый.

К понедельнику немного отпустило. Ездили с Димоном в Дивноморское на дегустации. Год назад я всё же уговорил его перейти ко мне работать – бизнес рос, и я позарез нуждался в человеке, которому мог доверять. Игорь не соглашался.

Брат был словно вольный ветер, подпрягался у каких-нибудь богатеев на их яхтах инструктором то по дайвингу, то по глубоководной рыбалке. Говорил, что на жизнь хватает, а работать от звонка до звонка не для него. Прошлой весной попалась ему одна знойная вдовушка, немолодая уже, но ухоженная и всё ещё аппетитная, и остался брат без работы. Вернее, мог теперь об этом не беспокоиться, так как работал с тех пор на одну только Ольгу Васильевну, ублажая её в постели. Без рыбалки и моря Игорь тосковал, и вдовушка залечивала его тоску то дорогими часами, то новой машиной, а недавно подарила квартиру. Поэтому со мной работать брат наотрез отказывался. Хорошо, Димон выручил.

Выбрали мы с ним в Дивноморском одну маленькую винодельню, договорились о поставках, подписали договор и поехали домой.

В среду подумалось вдруг – а если с Алисой что-то случилось? Шла через дорогу, и её сбила машина. Маньяк в подворотне подкараулил. Кирпич на голову с крыши упал. Я ведь и не узнаю об этом никогда. И спросить не у кого, позвонить некуда. Распалил себя так, что в четверг наорал на секретаршу, швырялся бумагами, словно самодур припадочный. Та убежала в слезах. К вечеру ещё не успокоился и послал Костика в пешее эротическое, когда он спросил, как я выходные с Алисой провёл. Парни переглянулись удивлённо, но с расспросами никто больше не лез.

В пятницу досталось уже домработнице. Еле сдержался, чтобы не обозвать её тупорылой пиздой. Потому что такая она и есть. Составил с утра список продуктов, которые она должна купить к вечеру. Чёрным по белому написал: «Стейк рибай – 2 шт.» Купила стриплойн. Не было, говорит, рибаев. Хлопнул дверью так, что она чуть с петель не сорвалась. Поехал в город, покатался, остыл немного. Заехал в цветочный магазин, купил ведро роз и несколько ваз. Оформил доставку.

Вечером расставлял вазы с цветами по столам и тумбам, представляя, как Алиса завтра придёт, обрадуется. Потом сидел на диване, курил и сам себе удивлялся.

От звонка в дверь подскочил, словно меня пнули. Ключи от подъезда и ворот на территорию я дал только Алисе и Игорю. Для Алисы этот поздний час был неурочный.

– Чего по телефону не позвонил?

– Думал, не пустишь. – Игорь смотрел внимательно.

– Заходи. Что случилось?

– Это я у тебя хотел спросить. Вы поссорились с Алисой?

Ругаться с братом не хотелось, особенно из-за девки. Закрыл дверь, ответить постарался спокойно:

– С чего ты взял? На Алису мне похуй. Это просто дырка. Очередная дырка для слива.

– Оно и видно, – сказал Игорь, глядя куда-то мне за спину.

Я обернулся – блядские розы по всей хате просто орали о том, насколько мне похуй. Пожалуй, я бы действительно не пустил его на порог, если бы он сначала позвонил.

– Цветы для девушки, на которую плевать? – Игорь разулся и прошёл на кухню, налил себе воды из кулера. – И ещё вчера ты сорвался на Костяна. Накрыло?

– Я справлюсь.

– Не сомневаюсь. Но ты не хотел бы попробовать?

– Что?

– Не справиться. Отпустить себя. Позволить себе.

– Угу, и потом ходить телком, смотреть, как она хозяйничает на моей кухне, нечесаная и в застиранном халате… потом брюхатая, похожая на кенгуру… – Меня передернуло от отвращения. – И потом уже маленький пиздюк орёт ночи напролёт. Нет, на хуй такое счастье. – Костян до сих пор дулся, что я отказался быть крёстным у его сына.

– Не обязательно. Доводить до детей не обязательно. Можно просто позволить себе немного расслабиться.

– Можно подумать, ты себе позволял, – хмыкнул я.

– Как-то я даже хотел жениться. – Игорь пожал плечами.

– Ты не говорил.

– Не успел. Ты нахлобучил её.

Достал бутылку Хеннесси Лайбрари, открыл, плеснул в два бокала.

Я сразу понял, о ком он говорит – о Настеньке из педагогического, первокурснице с влажным взглядом как у оленёнка Бэмби. Мы тогда уже на пятом курсе учились, девчонками менялись регулярно, а эту Игорёк забыл мне предложить. Пришлось брать самому. Нас только Димка мог отличить, остальные путали постоянно, так что с Настей проблем не возникло, нахлобучил я её к обоюдному нашему удовольствию. Я был галантен и загадочен, она лепетала глупости, прижималась доверчиво и смотрела влюблёнными глазами. В её глаза затягивало словно в омуты, но я спас брата от необдуманного шага.