Текст книги "Любовь с привкусом горечи (СИ)"
Автор книги: Nata Ast
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава 26
Иван
После вкуснейшего ужина и не менее вкусного секса, мы лежим в постели и любуемся на снежные вихри за окном.
– Родная, – нервно начинаю я, – у меня есть просьба.
– М-м-м, – она шевелится, устраиваясь поудобнее.
– После новогодних праздников, – я нервничаю, так как абсолютно не знаю, как она отреагирует, – состоится суд над Сокольниковым. – её тело напрягается, провожу ладонью по её руке, успокаивая.
– И? – садится на кровати и выжидающе смотрит. Даже в темноте ощущаю тяжесть её взгляда.
– Я хочу попросить, – выделяю это слово, – тебя участвовать в процессе. Дать показания.
Она переводит взгляд в окно. Долго смотрит на снежный хоровод.
– Знаешь, – её голос настолько тихий, что я напрягаю слух, – два года назад, когда это чудовище измывалось надо мной, я была готова на все, лишь бы он поплатился за это. Я желала ему самые ужасные кары. – исходя из её слов, понимаю, что она против. Черт! – А сейчас, – вновь продолжает она после небольшой паузы, – я хочу, чтобы больше ни один ребенок, ни одна женщина не познала того, что пережила я. – она смотрит мне в глаза, вижу слезы.
– Малыш, – тоже сажусь и протягиваю руку к её лицу.
– Подожди, – отодвигается от моей руки, – месяц назад, когда я снова попала в его сети, я решила, что буду бороться до самого конца. Что если у него что-то и получится, то только через мой труп. Я не хотела, чтобы он касался меня, после тебя… И он не коснулся. Поэтому сейчас я отвечаю тебе, что я пойду! Пойду и выступлю в суде, если это потребуется. Я хочу, чтобы он сел, и сел так надолго, как только может посадить наше государство. А еще, я хочу, чтобы в его камере знали, что он сделал.
– О-о-о, – присвистываю, – об этом ты откуда знаешь?
Она смеется и вытирает слезы, скопившиеся в уголке глаз.
– Мне же нужно чем-то заниматься, пока тебя нет дома, – обнимает меня.
– Я обещаю тебе, – говорю ей на ушко, – его жизнь будет адом.
– Жаль отменили смертную казнь, – кровожадная моя девочка.
– Её не отменили, а наложили мораторий.
Новый год проходит в семейной обстановке. На сам праздник приехали мои родители и тетю Клаву захватили. Мира наготовила много блюд, стол буквально ломился от яств.
Потом мы поехали на красную площадь, встретились с Пашкой, выпили шампанского.
– Павел, – обращается к другу мама, – а когда уже тебя окольцуют?
– Не-не, Анна Сергеевна, это не для меня.
Мама в шоке смотрит на него. Она у меня очень современная и я примерно представляю, о чем он подумала.
– Мам, нет, – смеюсь, – с ориентацией у него все в порядке, просто еще не нашел ту самую, – целую хохочущую Миру.
Все смеются, один Пашка надулся, что о нем могли ТАКОЕ подумать.
Мы веселились почти до утра, как вдруг тетя Клава застыла и уставилась позади нас. Перевожу взгляд в том направлении. Там в точности копируя позу и выражение лица тети Клавы стоит мужчина. Высокий, крепкий, хоть и в возрасте. Седина играет в его волосах, значит они примерно одно возраста.
– Все в порядке? – тетя Клава нехотя отрывает взгляд от объекта.
– Да, наверное…
– Тетя, что такое, – Мира хватает ту за руку, – тебе не хорошо?
– Мирочка, – похлопывает мою девочку по руке, – помнишь мой рассказ?
Мира сосредоточенно вспоминает, затем кивает головой.
– Это он, Мира, – смотрит снова на мужчину, – это Андрей.
Не понимаю, о чем речь, но решаю расспросить после у Миры.
Тем временем мужчина, словно ледокол, прорывается к нам. Люди расходятся в разные стороны, пропуская его. Он не отпускает тетю Клаву из поля зрения. Будто боится, что, если моргнет она исчезнет, словно морок.
– С Новым годом, – подойдя произносит он.
– С Новым счастьем, – выдыхает тетя Клава. Она словно помолодела, улыбается, как восемнадцатилетняя девчонка.
Мы отходим в сторону, оставляя их наедине. Они разговаривают и смеются. В их глазах светится любовь и обожание.
– Видимо, свадьбы будет две, – смотрю на взволнованную Миру, – малыш, ты что?
– Это тот самый мужчина, – шепчет она, – он обидел её много лет назад.
– Обидел? – хмурюсь.
– Не поверил, ей не поверил. Послушал своего брата и сбежал из деревни. Она всю жизнь его любила, ждала, в итоге ни семьи, ни детей.
– Малыш, – поворачиваю её голову к себе за подбородок, – это её жизнь и её решения.
– Ты прав, – тянется к моим губам, целую её так, чтобы все мысли вылетели из её хорошенькой головки.
– Замерзла, – отрываюсь от неё и дую на замершие руки, – поехали домой.
Родители остаются с тетей Клавой, которую не оторвать от Андрея. Мы добираемся на такси, хоть Мира и была против, якобы дорого, но садиться выпившему Пашке за руль я не позволил.
– А теперь, – сажаю её возле елки, – мы можем спокойно подарить свои подарки.
Достаю из кармана, брошенного пиджака, конверт и протягиваю любимой. Она с интересом и улыбкой разворачивает конверт, вчитывается в текст на листе А4.
– Боже, Ваня, – прикладывается ладошку ко рту, – это же, – недоверчиво смотрит на меня.
– Это договор аренды помещения в соседнем доме, – киваю улыбаясь, – ты сможешь открыть свою студию и заниматься любимым делом. Хочешь, будь дизайнером, – пожимаю плечами, – хочешь, учи детишек живописи.
С визгом Мира кидается мне на шею и начинает зацеловывать щеки. Я смеюсь и обнимаю её крепче.
– Договор пока на год, – глажу её по голове, – а потом хозяин может и продаст нам его.
– Это же огромные деньги.
– Заработаем, – заправляю отросшую прядь за ушко.
– У меня тоже есть подарок, – робко улыбается, – пойдем.
Хватает меня за руку и тащит в нашу комнату, возле окна вижу мольберт, накрытый простыней.
– Открой, – подталкивает меня вперед.
Медленно подхожу, поднимаю простынь. И вижу пруд у деревни, тот самый на котором мы купались. Очень четко переданы все мелочи. Слева кувшинки, справа чуть вдали сломанное дерево, наполовину погруженное в воду. На самом пруду круглые разводы воды и мужчина, выходящий из него. Его атлетическое тело покрыто капельками воды, и я прям вижу, как она стекает. Каждая морщинка, каждый шрам точно на своем месте. Этот мужчина я.
– Мира, – оборачиваюсь, – это лучший подарок, – голос хрипит. – Иди ко мне, – заключаю её в объятия.
– Но не самый, – смеется она.
– Самый лучший будет, когда ты скажешь мне «да» и «ты скоро станешь папой», – целую её в макушку наслаждаясь произведением искусства.
Глава 27
Мирослава
– Расслабься, – тихо говорит Ваня, сжимая мою ладонь, – я рядом, – целует в висок.
Мои глаза, наверно, похожи на блюдца. Я впервые нахожусь в зале суда. Ровный ряд скамеек, два стола по бокам, для прокурора и адвоката, трибуна между ними, а напротив высокое возвышение для судьи и его помощников.
Но больше всего меня пугает клетка. Она находится справа, я выбрала противоположную сторону. Ваня со мной, и я очень благодарна ему.
Перед нами сидит девушка, чуть старше меня и абсолютно спокойная, по крайней мере внешне. Она брюнетка, высокая, одета в черный брючный костюм, волосы тщательно уложены в низкий хвост. Я не вижу её лица, но почему-то думаю, что она красива. Как и девушка в рамке, стоящей на столе судьи. Тоже брюнетка, молодая и улыбающаяся. Она та, что не смогла, сломалась…Слева сидит её мама, тоже вся в черном. Одна я одела темно-синий костюм.
– Встать, суд идет, – произносит секретарь, мы встаем. Ваня не отпускает моей руки, хоть она уже и мокрая от волнения.
Входит тучный мужчина, за ним женщина средних лет, и молодой мужчина. Исходя из их размещения понимаю, что судья у нас женщина. Она довольно миловидна, но её взгляд говорит сам за себя, она справедлива. И я очень надеюсь, что то, что я прочла по её глазам коснется и нас.
– Прошу садиться, – опускаюсь на скамью и несколько раз глубоко выдыхаю.
Дальше идет стандартная речь, представляют участников слушания, адвоката и прокурора, секретарь, порхая пальцами по клавиатуре заносит все в протокол.
И тут дверь рядом с клеткой открывается и заходит Леша. Он в спортивном костюме и наручниках. Взгляд потухший, словно он сожалеет. Но я знаю, что это лишь игра. Ни о чем он не жалеет.
Вину он конечно же не признает, и даже нагло ухмыляется, когда ему зачитывают список его же преступлений.
– Разве добровольное соитие наказуемо? – после описания каждого преступления, повторяет он.
Тут его взгляд начинает блуждать по рядам, видимо хочет посмотреть кто осмелился связаться с их семейкой. Я чувствую, как он смотрит на меня. Меня прошибает пот, но я поднимаю голову и твердо смотрю ему в глаза. Так делать нельзя, я знаю, это провоцирует преступника, но ничего не могу с собой поделать, я хочу, чтобы он знал, что я его не боюсь.
Опрос свидетелей начинают по очереди. Девушка впереди меня встает первой. Её речь уверена и тщательно отрепетирована. Адвокату ничего не остается, как сдаться на её счет.
Затем выступает мама девочки с фотографии, адвокат буквально заваливает ту вопросами. Напирает так, что бедная женщина начинает рыдать от бессилия. Судья прекращает эту пытку, останавливая адвоката и объявляя перерыв в один час. Леша и его адвокат обмениваются ехидными взглядами и гаденько улыбаются. Они уверены, что победят.
Мы выходим на свежий морозный воздух. Жадно вдыхаю его, что аж голова кружится.
– Родная, ты как? – Ваня обнимает меня.
– Душно, там настолько душно, – делюсь с ним, – а еще воняет, смрадом. Как будто человек гниёт.
– Он и так уже сгнил. – хмыкает Ваня. – Не голодна? Тут кофейня недалеко.
– Нет, – мотаю головой, – мне сейчас кусок в горло не влезет. А сегодня уже вынесут приговор? – с надеждой смотрю на Ваню.
– Вряд ли, – он смотрит на потемневшее небо, – сейчас продолжат мучить бедную женщину. Затем прокурор расскажет о третьей жертве…
– А потом возьмутся за меня, – киваю я. – Хоть меня и подготовили, я все-равно жутко боюсь.
– Я с тобой, – слегка улыбается, – помни, правда на твоей стороне.
Спустя час мы возвращаемся в зал. Все сидят на своих же местах, ждут судью.
Когда судья занимает свое место, снова вводят Лешу. Не смотрю туда, просто чувствую его взгляд.
– Ваша честь, – начинает прокурор, – также была третья жертва…
Он рассказывает о девушке легкого поведения, которая почти добровольно пошла на все изуверства, и которой хорошо заплатили за молчание. В доказательство он показывает фотографии, оказывается этот подонок её и фотографировать успевал. Так же к делу приобщают выписки банка, из которых видны переводы со счетов Сокольниковых в адрес данной девушки.
Адвокат молчит, лишь желваки ходят по его лицу, то ли он не был готов к таким доказательствам, так как вначале кричал, что этого не было в материалах дела, то ли размышляет как выкрутить все в свою сторону.
– Приглашается истец Лаврентьева Мирослава Вячеславовна.
Вздрагиваю, смотрю на Ваню он кивает и улыбается. Встаю и иду к трибуне. Боковым зрением вижу, как чудовище из клетки осматривает меня с ног до головы и похабно лыбится. Смотрю ровно перед собой.
– Слово предоставляется стороне обвинения, – говорит судья, что-то чиркая на листе бумаги.
– Мирослава Вячеславовна, – прокурор встает и обходит свой стол. – Расскажите суду, как Вы познакомились с обвиняемым?
– В парке, я художник и рисовала там. Он сам подошел ко мне и завел знакомство.
– Вы были в отношениях?
– Да, мы встречались пару месяцев.
– Что было потом?
– Алексей начал вести себя агрессивно, домогаться, – на этом слове голос дрожит.
– В чем выражалось домогательство?
– Он пытался склонить меня к сексу с ним.
– Вы сопротивлялись?
– Протестую, – резко орет адвокат и я вздрагиваю, – домогательство и принуждение – это разные вещи.
– Протест принят, – говорит судья.
– Хорошо, – выдыхает прокурор, – что Вы предпринимали, когда начались домогательства?
– Сначала я мягко отказывала, затем, когда Алексей приступал к грубым действиям, – подбираю слова, – пыталась оттолкнуть его, сбежать.
– Вам удавалось?
– Порой моё поведение злило его, и он бил меня.
– Бил? Вы обращались с заявлением в полицию?
– Да. Я дважды писала заявления…
– И это правда, Ваша честь, – прокурор идет к своему столу и кладет перед судьёй листы А4.
– Протестую, – опять вскакивает адвокат, – эти "доказательства" не прошли экспертизу, может быть истец написал это под диктовку только накануне?
– Ваша честь, – полностью игнорируя слова адвоката, продолжает прокурор, – Вам представлены три документа: два заявления Лаврентьевой и третий это заключение экспертов, которые подтверждают давность надписей, а также что писала их действительно Мирослава Вячеславовна.
Адвокат пыхтит, и садится на место.
Судья тщательно изучает предоставленные ей документы. Показывает своим помощникам и кивает.
– Документы приобщены к делу. – ударяет молоточком судья.
– Итак, – победно улыбается прокурор, – Вы обращались в полицию, но?
– Благодаря связям и авторитету, дела не были заведены.
– Протестую, – да что ж такое, – это голословное обвинение…
– Ваша честь, – опять обрывает прокурор, – вот материалы, которые подтверждают слова истца.
Суд опять погружается в изучение документов, но там довольно увесистая папка, поэтому суд переносит заседание на послезавтра.
Уходя с трибуны бросаю взгляд в сторону Леши, вижу, как он зол.
– Моя умница! – целует меня Ваня.
Мы едем домой, я долго отмокаю в ванне. Закрыв глаза пытаюсь выкинуть все из головы. Но перед глазами так и стоит злой взгляд, направленный в мою сторону.
Следующие две ночи я плохо сплю, мне снится, что я не справилась, что Лешу отпускают и я снова в том подвале…
– Встать, суд идет.
Меня снова приглашают за трибуну.
– Суд изучил предоставленные материалы, и приобщает их к делу, – удар молотком. Закрываю глаза, благодарю бога.
– Итак, – лицо прокурора чуть ли по швам не трещит от радости, – мы выяснили почему Вам не помогли. Что же Вы предприняли дальше?
– Я попыталась сбежать. Но у меня не вышло, – сглатываю, погружаясь в воспоминания, – нас поймали.
– Нас?
– Да, со мной была младшая сестра.
– И это также подтверждается материалами дела, – прокурор называет цифры, судья и адвокат листают, шурша страницами.
– Что дальше?
– Нас поймали, – повторяю, – и увезли в загородным дом Сокольниковых. Там уже был Алексей, мне показалось, что он был не в себе.
– Это как?
– Он был очень агрессивен, но при этом смеялся. – поясняю я.
– Понятно, – кивает, – что с Вами произошло в этом доме?
– Алексей насиловал и избивал меня в течении трех дней, – смотрю прямо на судью, – также он пытался изнасиловать мою сестру…
– Протестую, это голословные обвинения, сестру потерпевшей не допрашивали! – адвокат уже психует.
– А что мешает нам, сделать это сейчас? – гаденько улыбается прокурор. В шоке оборачиваюсь к Ване, он кивает. – Ваша честь, разрешите вызвать в зал еще одного свидетеля?
– Разрешаю, – удар молоточком.
– В зале приглашается Громова Агата Вячеславовна, – двери открываются. Уверенной и четкой походкой входит моя сестра, за её спиной как телохранитель идет Марк, окидывает всех взглядом, показывая, что за эту женщину он порвет любого.
Я сажусь пока на свое место, Ваня тут же прижимает меня к боку. Марк садится рядом с нами.
Агата рассказывает все суду, и я впервые слышу эту историю с её стороны. Мы так и не говорили на эту тему. Слушая её рассказ я невольно плачу. Бедная моя сестренка.
Вижу, как сочувственно смотрит на меня судья. Слезы – это искренние эмоции, их нельзя разыграть, если конечно ты не актриса МХАТа. Слезы – это боль…
После почти недели мучений, Леше выносят приговор. Ему дают тридцать лет колонии строгого режима, после объявления приговора зал оглушает его нездоровый смех.
Глава 28
Иван
– Добрый день, брачующиеся, родители, гости! Сегодня ответственный момент для молодоженов, ведь каждый из них берет ответственность за своего избранника. Обещает беречь, заботиться и искренне любить, – смотрю на лицо регистратора, и думаю в какую сторону отклониться, если оно лопнет. – Поэтому хочу, чтобы каждый подтвердил это намерение согласием. Прошу ответить невесту, согласны ли Вы, Лаврентьева Мирослава Вячеславовна, взять в законные мужья Бесидского Ивана Романовича?
– Да, – твердо отвечает Мира.
– Прошу ответить жениха, согласны ли Вы, Бесидский Иван Романович, взять в законные жены Лаврентьеву Мирославу Вячеславовну?
– Согласен!
– Регистрация брака фиксируется официальным документом, прошу молодоженов поставить свои подписи в нем, для подтверждения решения.
Мы проходим к белоснежному столу и расписываемся там, куда указывает тонкая указка. Возвращаемся на свои места.
– Ваш брак зарегистрирован. Теперь каждый из вас стал частью целого. И чтобы запомнить этот момент, можете поцеловать друг друга! – тут же присасываюсь к моей сладости, смакую её губки. Наконец-то она моя!!
– Теперь ваш корабль под названием семья отправляется в долгое плавание. Дорогие друзья, – обращается она к приглашенным, – представляю вам новую ячейку общества, семью Бесидских! Можете поздравить их.
Все кидаются к нам, кто ревет, кто кричит горько. Хоть собралось от силы человек двадцать, но они создали столько шума, что я чуть не оглох.
– Мирочка, ты такая красавица, – говорит моей жене мама.
Мира и правда сегодня очень хороша. Белое платье до колен, сексуально обтягивает бедра, талию и грудь, рукава сделаны фонариком. На левом бедре небольшой вырез и я слежу за каждым мужиком, чтобы не пялились туда. Волосы уложены в высокую прическу, на фате я настоял, хоть она и сопротивлялась. Ведь фата символ частоты. Ох, я всю ночь ей доказывал, что она самая чистая девочка!
Я же одел костюм тройку, цвета мокрого асфальта, белую рубашку и бабочку под цвет букета Миры. Конечно он состоял из эустом и альстромерий.
Выношу мою девочку из ЗАГСа и кружу. Она пищит и смеется, обнимает меня за шею и целует. Гости кидают на нас зерно, монеты и лепестки роз. Мира накрывает нас фатой, защищая.
Затем мы пьем шампанское возле крыльца и садимся в белый лимузин. Почти все помещаемся, Агата, Марк и тетя Клава едут со своим водителем.
Погода теплая, снег сошел, светит яркое солнце. Мира говорит, что это не типично для Питера, все-таки двадцать пятое марта только.
Как тогда обещал мы едем в русский Версаль – Петергоф.
Какая же там красотень. Огромные фонтаны и статуи, покрытые сусальным золотом, красивые лестницы и ажурные перила.
Фотки получились просто бомбические, уже не терпится распечатать эту красоту и развесить по всему дому.
Праздновали мы в небольшом ресторанчике, было очень весело. Вообще все гости сразу объединились, словно одна семья.
– Моя маленькая, – оставшись в номере для молодоженов говорю Мире, – жена моя. Девять месяцев назад, я и мечтать не мог, что ты будешь моей. Навсегда моей, – снимаю фату с её головы, – я никогда тебя не предам, никогда не сделаю больно, я люблю тебя больше всего на свете, – целую её лоб, – я умру за тебя, – шепчу.
– Умирать не нужно, – прикрывает глаза, замечаю расширенный зрачок, возбудилась, – живи ради меня, а я буду жить ради тебя, любимый.
Впиваюсь в её губы, руки сразу опускаются на аппетитные полушария, на которые пялился весь вечер. Сжимаю, не выпуская сладких губ. Спускаюсь поцелуями по нежной шее, Мира пальчиками зарывается в мои волосы. Скидываю пиджак, жилет и рубашку. Нащупываю молнию на спине супруги и мягко тяну её вниз, поглаживаю открывшийся участок бархатистой кожи.
– Сегодня я не дам тебе уснуть, – шепчу между поцелуями. В ответ получаю стон. Снимаю платье, белье, оставляю любимую голышом.
– Ты прекрасна, – укладываю её на постель, избавляю себя от остатков одежды.
Накрываю её тело собой, обвожу языком ореол соска, при этом надавливая на второй. Мира стонет, выгибается подо мной. Веду ладонью вдоль тела, опускаясь дорожкой поцелуев все ниже.
– Ванечка, – вскрикивает Мира, когда горячий язык касается не менее горячей плоти. Фиксирую бедра, чтобы не крутила ими, и присасываюсь к клитору. Играю с ним, облизываю, посасываю. Ввожу палец во влагалище, мокро.
– Моя сладкая уже готова, – мурчу от удовольствия.
– Да-а-а, – выдыхает.
Не теряя времени поднимаюсь и вхожу, сразу во всю длину. Оба шипим от удовольствия, делаю пару движений, для распределения влаги по всему стволу. И начинаю наш танец любви. Беру её так как давно хотел, как она давно просила, но я не решался.
То медленно покачиваю бедрами, то срываюсь как отбойный молоток. Яйца стучат об её попу, и это лучшее ощущение от соития с женщиной.
– Пожалуйста, Вань, – она просит дать ей кончить. Я сам пару раз чуть не сорвался, но оттягивал момент.
Переворачиваю Миру на животик, подкладываю под него подушку, приподнимая попу, свожу ноги, и ввожу член. Быстро, короткими толчками довожу её и себя до такого оргазма, что кажется вся сперма, что была во мне вылилась в неё. А её влагалище так долго сокращалось, что я начал беспокоиться нормально ли это. Но по довольному лицу моей малышки, понял, что ей понравилось, а это главное.
***
Девятое мая – день победы. И день моего рождения!
Тридцать пять – это не шутки. По случаю юбилея взял отпуск на работе. Отпразднуем в деревне, с родственниками. А после полетим с Мирой в Сочи, конечно сезон не купальный, но смена обстановки нам не помешает. Последнее время у неё скачет настроение, и я жду, когда же она догадается от чего это…
– С днем рождения, любовь моя, – будит меня голос любимой.
– Спасибо, – хриплым после сна голосом отзываюсь я.
– Вставай, мама приготовила завтрак, – облизывается. Ей очень легко далось называть моих родителей мамой и папой, видимо потому что они относятся к ней, как к родной дочери, а Мира не знала родительской любви.
– Проглотик, – смеюсь, – иди скорее, я умоюсь и подойду.
Мира в припрыжку бежит вниз. Смеюсь, девочка еще совсем. Встаю и привожу себя в порядок. Умываюсь, чищу зубы.
– С днем рождения, мужик, – ухмыляюсь отражению в зеркале.
Надеваю тонкий серый свитер и темные джинсы. Спускаюсь вниз.
– С днем рождения, – оглушает меня крик, звуки хлопушек, повсюду шары. Родители, сестра Миры с мужем, Пашка, тетя Клава, все кричат и хлопают. Посередине всего этого хаоса стоит Мира с огромным тортом и улыбается.
– Спасибо, – смеюсь.
После все обнимают и желают кто чего. Завтракаем и отправляемся с мужиками на улицу. Маринуем мясо и топим баню. Женщины остаются на кухне готовить остальные блюда.
Ворочаю угли, ко мне подходит Марк.
– Знаешь, – начинает он, попивая холодное пиво, – я ведь так и не сказал тебе спасибо. – выгибаю бровь. – Спасибо, что вытянул её. Мы пытались год, и дальше пары слов не продвинулись. Вроде и живая, а будто мертва.
– Тебе ли не знать, что любовь творит чудеса, – улыбаюсь я, – и это я должен тебя благодарить. Если бы ты не привез её сюда, то в нашей компании на трех счастливых людей было бы меньше.
– Почему на трех? – хмурится он.
А я смеюсь, громко и весело, ведь пока умывался увидел в шкафу тест на беременность.
