Текст книги "Мимолётный Роман (СИ)"

Автор книги: Настя Джордеген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 20

Смотрю, как сын достаёт из шкафа два наших чемодана и спортивную сумку, а сама не могу пошевелиться. Сегодня всё резко пошло наперекосяк.

Вот ещё утром я жду сообщение от Ромы, как ребенок ждёт праздника. Предвкушаю наш совместный обед. Мне не терпится заглянуть в серые глаза и увидеть, как холодный металл плавится, а вместо него разгорается согревающее пламя. Улыбаюсь, вспоминая, как было уютно в его объятиях. Как незаметно пролетело время, пока мы были в его кабинете. И главное, мне было мало. Хочу ещё. Наверное, если бы не Гордей, я ещё долго не смогла бы уйти.

А потом получаю сообщение с извинениями и просьбой перенести совместный обед на следующий день. Головой понимаю, что у Ромы дела, работа, но вглубине души всё равно тёмной холодной тенью проскальзывает разочарование. Работа позволяет отвлечься, не накрутить лишнего, а на обед решаю идти с Анваром. Правда, и с коллегой пообедать не удаётся.

Мы только успеваем спуститься на первый этаж, как звонит Дениска.

– Ма, тут папа пришёл, – взволнованный голос сына, заставляет меня замереть и даже затаить дыхание, предчувствуя надвигающуюся беду. И оказываюсь права: сын шёпотом добавляет: – Ма, он не один, с полицией. Спрашивают, где ты.

Холодею от услышанного. Неужели мама не передумала и решила отобрать Дениса? Не отдам!

– Я сейчас приеду.

Извиняющимся взглядом смотрю на Анвара, он понимает. Кивает, шёпотом уточняя, нужна помощь или нет, на что я активно мотаю головой. Коллега просит звонить и только после этого идёт на выход из бизнес-центра.

– Скажи им, что я сейчас буду, ладно, Дениска?

– Хорошо.

Сын вешает трубку, а я мчусь к Гордею. Злюсь, что лифты такие медленные, а народа, который ими пользуется, немало. Приходится слишком много времени тратить на пустое ожидание. Нервничаю. Злюсь. Порываюсь позвонить матери и всё ей высказать, но в последний момент сдерживаюсь. Не сейчас. Успею.

– Гордей, мне надо уехать. Срочно. Семейные обстоятельства.

– Нужна помощь?

Активно мотаю головой, желая сорваться обратно на бег. Тем более пришло уведомление, что такси подано.

– Если что, звони, Люд.

Киваю и срываюсь к выходу.

Домой приезжаю через семь минут. Семь – какая же маленькая цифра. Незначительная. Что можно успеть сделать за семь минут? Ничего. Обычно они пролетают незаметно, но не в этот раз. Это были самые долгие минуты в моей жизни. Как только таксист тормозит возле нужного подъезда, я выпрыгиваю наружу, забываю закрыть за собой дверь и несусь домой.

– Людмила Геннадьевна? – встречает меня мужчина в форме.

Сглатываю от страха, чувствую как озноб охватывает тело, пальцы рук начинают трястись.

– Д-да.

– Нам надо поговорить о нарушении родительских прав. Почему запрещаете бывшему супругу с сыном видеться?

– Не запрещаю! – от охватившего возмущения, голос переходит на писк, смотрю на комнату сына, откуда доносится и голос бывшего муд... хотя нет, муд... он нынешний, а вот муж, к счастью, бывший.

– То есть, Константин Владимирович говорит неправду, сообщая, что вы добавили его номер в чёрный список и грубили в последнюю встречу?

– Да чтобы с сыном видеться, не обязательно мне звонить! – срываюсь на крик, но тут же жалею, вжимаю голову в плечи, натыкаясь на предупреждающий взгляд мужчины в форме.

– Не повышайте голос, гражданка. Мы с вами пока только разговариваем.

– Извините. Но я и правда не понимаю, как моё нежелание общаться с бывшим мужем влияет на его общение с нашим сыном. Они созваниваются, в любой момент могут увидеться.

– У нас другая информация. Поэтому, Людмила Геннадьевна, просим разблокировать номер бывшего мужа, отвечать на его звонки и не запрещать видеться с сыном. Первое предупреждение вам.

Мужчина прощается и покидает квартиру.

– Ма?

Сын стоит на пороге своей комнаты и виновато смотрит на меня.

– Что случилось, Дениска?

Подхожу, обнимаю сына, замечаю в комнате Костика, довольного собой. Сидит на кровати Дениса и даже не пытается скрыть своего превосходства.

– Я не мог их не пустить.

– Ты всё правильно сделал, – подходит Костя и гладит сына по спине, – иначе у мамы были бы проблемы.

Денис поднимает испуганный взгляд на меня, а я ищу что-нибудь потяжелее, чем можно огреть одного идиота.

– Не переживай, Денис, всё хорошо. Подожди в своей комнате, мы с папой выйдем, поговорим.

– Ма?

Целую сына в щёку.

– Мы скоро, – смотрю на бывшего, – идём.

Хватаю Костика за руку и тяну на выход. Как только оказываемся на лестничной площадке, брезгливо вытираю руки об юбку.

– Что ты устроил?!

– Добился своих прав, – гордо вздёргивает подбородок.

– Борец за права, ты о сыне хотя бы подумал? Только напугал Дениса.

– А ты думала о последствиях, когда избегала общения? Я даже не могу узнать, как дела у сына!

– Ты всегда ему можешь позвонить!

– Я у его матери хочу узнать. Вдруг он что-то решит скрыть от меня.

Узнаю в его словах мышление моей родной матушки. Был у нас с ней похожий разговор. Теперь понимаю, откуда идея с полицией в голове у Костика.

– Иди. Общайся с сыном. Из чёрного списка я тебя вытащу, но наши разговоры будут исключительно о сыне.

Первая захожу в квартиру, хотелось бы захлопнуть дверь перед носом бывшего мужа, но нельзя. Нужно запастись терпением, чтобы не сделать хуже. А вот завтра, когда сын не сможет услышать меня, обязательно позвоню матери и, не стесняясь, выскажу всё, что думаю об активной деятельности. Неужели она не понимает, что пугает Дениса, а ещё отталкивает Костика от него. Сын ведь уже взрослый и всё прекрасно понимает. И как бы я не относилась к бывшему мужу, совершенно не хочу, чтобы и Денис его ненавидел.

***

На работу решаю не возвращаться, предупреждаю об этом Гордея, переодеваюсь в домашнее и иду в свою комнату. Телевизор не включаю, внимательно прислушиваюсь к звукам из комнаты сына. Жду очередного подвоха от Костика.

Заодно ищу глазами, чем бы бывшего мужа приложить, но так чтобы потом не сесть за это. Надо же было додуматься: запрещаю видеться! Интересно, алименты я тоже запрещаю платить?

Хмыкаю в голос, представив как Костик суёт мне деньги, а я гордо верчу головой и твержу: «Да не надо, Костик, я сама сына на ноги поставлю. Ты лучше своей девушке новую модную футболочку купи». Ну вот и первые признаки истерики. Костя свалит, надо будет сыну предложить до магазина прогуляться. Купим мороженого или торт шоколадный, буду стресс заедать. Хотя нет. Купим и мороженого, и торт шоколадный, и колбасы копченой. Надо у Любы узнать, где она ту вкусную покупала.

Ох, не зря я чувствовала приближение подвоха. Свалился он, откуда я совсем не ожидала: слышу как во входной двери ключ поворачивается. Выхожу, вместе со мной и Костик с Денисом, только они из детской появляются. И смотрим все дружно, как хозяйка в квартиру уверенно заходит. Не разувается, не здоровается, проходит без приглашения. Вертит головой, а потом громко обреченно вздыхает:

– Так и знала, испортили мне квартиру!

Открываю и закрываю рот от шока, но возмущение прорывается наружу. Да мы с сыном практические идеальные жильцы! Всегда чисто, ничего не сломано, даже новую мебель купили, например, эту стильную, но практичную вешалку для курток в коридор. На которую, кстати, и смотрит хозяйка квартиры, впервые за три года заявившаяся к нам.

– Вот! Дырки в стене проделали!

– Вешалку повесили, та стойка вечно падала, да и эта удобнее. Я же с вами согласовывала замену.

– Ещё и моё имущество сломали, – пропускает мимо ушей последние мои слова, качает головой и тараном идёт вперёд, пока не упирается в Костю, – а ты кто? Незаконные жильцы.

– Муж.

– Бывший.

– Неважно, жильцов живёт больше, чем оговаривали, – отмахивается она и заглядывает в комнату сына, испуганно отпрыгивает прям на Костю, тот отталкивает женщину в спину, делает несколько шагов в сторону. Хозяйка недовольно смотрит на него. Пыхтит. Её лицо некрасиво идёт пятнами, – ещё и животное завели, что было запрещено! – шипит сквозь пыхтение, что звучит весьма забавно, жаль, сама ситуация не веселит.

Отходит как можно дальше от комнаты Дениски, не переставая оглядываться на неё, как будто ждёт, что жёлтая гадость может из террариума выбраться и напасть на неё. Была бы собачка, я бы дала команду «Фас», а потом сказала, что так и было. Но, к сожалению, от твари в стекляшке и тут толка не будет.

– Мебель испортили, ремонт тоже! Из приличной квартиры бордель устроили, ещё и животное завели! Ну всё. Моё терпение кончилось, выметайтесь!

– О выселении вы должны были предупредить за месяц и последний месяц мы должны были жить за счёт залога. Так что возвращайте залог и оплаченный месяц мы ещё живём здесь.

Стараюсь говорить уверенно, да только нет её во мне совсем. Я растеряна и даже напугана. Ещё не отошла от общения с полицией, как тут хозяйка. И всё при Дениске.

Смотрю на своего мальчика. Храбрится. Но по поджатым губам понимаю: и он боится.

– Хорошо, соседка позвонила. Сообщила, что я уголовнице квартиру сдаю, а то с виду приличная женщина, а оказалось…

– Мама не уголовница!

Гневно заявляет сын и загораживает меня собой. Сжимаю плечи сына в благодарность.

– Иди в комнату, Денис, пожалуйста.

Ага. Кто бы меня послушал. Сын упрямо качает головой, руки сжимает в кулаки и с вызовом смотрит на хозяйку. Будто ещё слово и кинется на неё защищать мою честь.

– К приличным людям полиция не ходит.

Бросаю взгляд на Костика в поисках поддержки, в надежде, что хотя бы сейчас будет мужиком и всё объяснит. В конце концов, его сына на улицу выселяют! Но тот лишь прячет глаза и злорадно ухмыляется.

– Ладно, мне пора, – делает угрожающее лицо, перед тем, как бросить предупреждение. – На звонки лучше отвечай.

Хочется закрыть Дениске уши и высказать его папаше всё, что думаю о нём, но вместо этого проглатываю все ругательства. Успеется. Да и при хозяйке не хочу цирк устраивать.

Та уже уверенно заходит в мою комнату, будто у себя дома. Ну да, по сути, она дома, это мы с сыном тут на птичьих правах, вот и настало время выпархивать. А жаль, мне нравится это квартира. Я к ней успела привыкнуть.

Мы с сыном тоже заходим в мою комнату и слушаем бредовое ворчание женщины.

– Линолеум промяли. Почему на стулья не наклеена защита?

– Так тут самый дешёвый линолеум, его продавить ногтём можно.

– Подоконники испортили своими цветами.

А вот это наглая ложь! Подоконники идеально белые, за этим я всегда строго слежу.

– У вас со зрением, наверное, что-то, – не выдерживаю и начинаю открыто хамить. Матерью года мне не быть, а все психологи методичек «Как воспитывать детей» нервно рвут на себе волосы, стоя в сторонке, ну и хрен с ними. – Вы бы подошли поближе и проверили, они чистые.

Но меня уже никто не слушает, хозяйку понесло: скол на шкафу, ручку на двери заедает, а раньше работала идеально, дверь скрипит, на потолке пыль, диван продавлен. А вот это уже обидно! Во мне, может, и есть пара лишних кило, но они точно не способны диван продавить.

Срываюсь. Язык начинает жить отдельной жизнью, готовый рассказать этой женщине всё, что крутится на нём последние полчаса. Пожалею ведь потом, но себя в обиду не дам, и тем более не дам на Дениску наговаривать. Неизвестно, чем бы всё закончилось, наверное, новым приходом сотрудников полиции, если бы не вмешался Рома.

В первую минуту, когда его вижу, меня охватывает облегчение. Затем приходит радость. Такая глупая и наивная, будто Рома сможет решить все проблемы. И злую тётку прогонит, в общем, всё супер у нас с Дениской будет. Но Рома разочаровывает. Вместо того, чтобы отстоять наше дальнейшее проживание, он озвучивает наш скорый переезд. К нему.

И вот теперь сижу, смотрю, как сын собирает мои вещи и думаю: на что, мать вашу, я согласилась?

Глава 21

Мы с Дениской работаем быстро, слаженно. Я достаю вещи из шкафа, складываю аккуратно, хотя понимаю: глобальной глажки не избежать. От части вещей решаю избавиться. Зачем до сих пор платье для беременных храню, если второй ребёнок в мои планы не входит? Или джинсы любимые, затёртые до дыр. Уже год лежат в шкафу, всё выкинуть было жалко, так почему бы не сделать это сейчас?

 А может, это у меня так мало вещей? Поэтому мы управляемся быстро. Раньше, чем Рома успевает вернуться.

– Это какой-то капец, ни в одном ближайшем магазине не было коробок. Будто все резко решили переезжать и скупили все коробки.

Улыбаюсь. Рома так забавно ворчит, морщится. Выглядит безумно милым, хочется его затискать всего. Как большого плюшевого медведя, о котором мечтают многие девочки. Оглядываюсь на комнату сына, Дениски не видно, поэтому решаюсь быстро клюнуть Рому в щёку.

– Колючий.

Ласково провожу рукой, чувствую, как короткие волоски щекочут подушечки пальцев. Рома ловит мою руку и целует в раскрытую ладонь. Сотни мурашек тут же пускаются в пляс. Разум уплывает куда-то вдаль, оставляя за главного сердце, а оно предательски тянется к Роме.

– Прости, не успел побриться. – отпускает мою руку, – пойдём собираться?

Приподнимает вторую руку и показывает стопку сложенных коробок, стянутых жёсткой пластиковой лентой.

– Зачем так много? Сюда не только наши вещи влезут, но и хозяйскую мебель можно будет разобрать и вывезти.

– Ну нет, зачем нам продавленный диван, пусть сама на нём спит.

Тихо хмыкаю, а потом и вовсе громко смеюсь, правда, откуда-то в моём смехе берутся истерические нотки. Рома улыбается по-мальчишески шкодливо. Смех резко обрывается. Зависаю на его улыбку. Охренеть, какая красивуя. Настолько, что сердце пропускает удар, и взгляд не могу отвести, пока улыбка не пропадает. Только тогда поднимаю взгляд и смотрю в серые глаза. Кто сказал такую глупость, что серые глаза не бывают выразительными? В этих столько эмоций, особенно желания. Ничего ярче никогда в своей жизни не видела, словно звёзды на чистом ночном небе. В них можно вглядываться вечно. Они, так же как и звёзды, дарят покой и надежду.

Делаю шаг к Роме. Хочу быть ближе к нему. Хочу, чтобы заключил в объятия. В них нереально волшебно. Все проблемы сразу становятся глупыми и незначительными. Появляется уверенность, что справлюсь абсолютно со всем. А если с чем-то не справлюсь, то Рома поможет.

– Ма, вы где застряли?

Отрезвляет голос сына, резко оборачиваюсь. Трясу головой. Какие глупости. Не бывает такого в жизни, хотя Рома, конечно же, сильно мне помогает. Но даже он не сможет избавить меня от всех проблем. Зачем ему это?

– Идёмте, – говорит Рома, легонько подталкивая меня в сторону комнаты.

Втроём управляемся ещё быстрее. Дениска, так же, как и я, решает избавится от ненужных вещей. Рома с важным видом всё укладывает в коробки. И если я скидывала всё подряд, то он сортирует. Зимние вещи в одну коробку, книги в другую. Ещё и болтать успевает. Вечер проходит весело. Не помню, когда последний раз столько смеялась, да и Дениску тоже давно таким не видела.

Несколько часов слаженной работы, и я смотрю на коробки, что аккуратно стоят одна на другой, заполняя собой всё пространство в коридоре. Когда мы только с Дениской успели столько барахла накопить? Переезжали ведь с парой чемоданов. А это ещё сколько всего лишнего выкинули.

– Хорошо, что коробок с запасом взял, – признаю правоту Ромы.

– Их завтра утром заберём, машину уже вызвал. Сейчас берём сумки с одеждой и едем домой отдыхать.

Мы с Дениской забираем чемодан и сумку, а Рома подхватывает террариум с ящером. Жаль, его не получилось случайно забыть. Хотя нет. Хозяйке я даже этого гада бы на память не оставила.

Уже на улице сын с грустью смотрит на дом.

– Мне тут нравилось, ма.

– Мне тоже.

Это был наш маленький, не идеальный, но счастливый мирок, где мы были счастливы. До сегодняшнего дня. Когда один придурок с моей матерью решил поиграть в борцов за справедливость и всё вылилось в какое-то…

Ай, ладно, чего теперь об этом думать, только настроение себе портить.

В полной тишине доезжаем до уже знакомого подземного паркинга. Рома глушит машину и окидывает нас с сыном внимательным взглядом.

– От ваших лиц у меня ощущение, что я вас на убой привёз, – грустно усмехается, но тут же оптимистичнее добавляет, – пойдёмте. Скоро пиццу привезут.

А Рома знает, чем нас взбодрить, потому что мы с Денисом одновременно отмираем и спешим выбраться из машины.

– А с чем пицца?

– С зеленью. Ну там петрушка, укроп, сельдерей. Говорят, после шести есть вредно, вот я и забочусь о вас.

Он же шутит, да? Какая, к чёрту, пицца с сельдереем. Мне после такого дня надо мяса, и побольше. И пофиг, если это вредно, или разжирею. Но мясо я сегодня поем.

– Ма, он же шутит? – вторит моим мыслям сын, – кто портит пиццу овощами? Даже Бамблби предпочитает червяков салату.

– Да блин, Дениска!

– Это естественный процесс. – с серьёзным видом говорит Рома, Дениска подхватывает:

– Хочешь посмотреть, как мы его сегодня будем кормить?

И вот, пока я закипаю, эти двое невыносимых мужчин довольных собою переглядываются, смакуют подробности кормления ящера, пока лифт медленно поднимает нас наверх. Когда я не выдерживаю и кривлюсь, они смеются.

Спелись.

– Офигеть, мы тут жить будем?

Сын вертит головой, с интересом всё разглядывая. Даже разуться забыл.

– Дениска, обувь! Полы сам мыть будешь!

Сын кивает, но возвращаться не спешит. На самом деле я его понимаю, после всех тех тесных квартир, где мы жили, эта поражает своим простором, да и дизайном, чего уж скрывать. Хотя для статуса Ромы она, наверное, скромная.

– Пойдём, покажу твою комнату.

– А мама? Мама будет жить в твоей комнате?

– Нет, с чего ты взял? – с растерянностью смотрю на сына, а тот пожимает плечами, но отвечать не спешит.

– Ну-у, между вами явно же что-то есть. Я не маленький и не дурак.

Теряюсь ещё больше от ответа сына. Никогда не думала, что в моей жизни настанет время для таких разговоров.

– И как ты к этому относишься? – в голосе и взгляде Ромы напряжение, словно ему ответ не менее важен, чем мне.

Сын не спешит отвечать, пожимает плечами.

Для меня становиться выше моих сил ждать ответ. Поэтому решаю трусливо сбежать.

– Мы шли в комнату.

– Нет. Подожди, – резко обрывает Рома. Останавливает меня одним взмахом руки и, пока я закипаю, готовая накинуться на него за этот жест, он снова обращается к моему сыну.

– Так как ты относишься к тому, что между мной и твоей мамой отношения?

– Я тебе говорил

Рома кивает:

– Но всё равно согласился приехать ко мне.

Денис безразлично пожимает плечами, отводит взгляд в сторону, но всё-таки отвечает.

– Мама стала чаще улыбаться. – и с такой теплотой смотрит на меня. – Может, ты и не так плох.

– Но ты не хочешь, чтобы она жила в моей комнате?

– Этого я не хочу, – встреваю в странный разговор.

Теперь Рома сверлит внимательным взглядом меня. Считывает весь мой страх, уязвимость перед ним. Но мой ответ принимает, едва заметно кивая.

– Пойдёмте, покажу ваши комнаты.

Его голос пропитан сожалением, но как он не понимает, что я не готова каждое утро просыпаться с ним. Мне страшно. Потому что это будет означать, что всё гораздо серьёзнее в наших отношениях. Я и так впускаю его в свою жизнь сильнее, чем планировала. И этот переезд ошибка. Понимаю, но всё равно не смогла отказаться. Поддалась. Так иногда хочется побыть слабой, а с Ромой это так легко.

Мы доходим до первой комнаты. Рома ставит террариум на стол.

– Располагайся.

Сын осматривается. Выглядывает в окно. А когда Рома уже почти выходит из комнаты отвечает:

– Я не против. Не против, чтобы мама жила с тобой. Только со свадьбой не спешите.

Не верю собственным ушам. Стою, словно громом поражённая, не в силах пошевелиться, в то время как Рома смеётся, а Дениска смущённо улыбается.

Вот и поговорили, кто в какой комнате жить будет.

– Дениска, ты о чём? – возмущаюсь. Какая одна комната? Какая свадьба?

Сын жмёт плечами.

– Ма, я уже успел смириться, что вы встречаетесь. Так что не парься, всё нормально.

Подмигивает Роме и закрывает дверь в свою комнату. Я же стою, то открывая, то закрывая рот, а буквы отказываются формироваться в слова.

– Ну что? Свободная комната или моя?

Рома заключает меня в объятия, в которых я постепенно начинаю приходить в себя. Может, сын и смирился, что мы встречаемся, а я нет. Мне нужно время, и снова с кем-то жить я не готова.

– Отдельная комната, – выношу вердикт.

Так я смогу думать, что мы просто соседи, иногда бегающие на свидания. Боже, да какие могут быть свидания? Дениска же сразу всё поймёт, хотя он и так всё знает. От всего происходящего голова идёт кругом, а в глазах начинает темнеть.

– Тш-ш-ш, малышка, посмотри на меня, – слышу обеспокоенный голос, как сквозь воду, под которую ухожу, – ну же, Златовласка, подними глазки.

Рома не выдерживает и сам указательным пальцем приподнимает голову, заглядывая мне в глаза.

– Выбрось всё из головы, – говорит строго. – Денис не против, чтобы ты была счастлива, не забывай об этом, ладно? А пока мы никуда не будем спешить, ты будешь жить в своей комнате, а я в своей.

Слова Ромы доходят до меня медленно. Успокаивают не сразу, но всё же спустя время напряжение меня отпускает, и я согласно киваю.

– Вот и умничка. Пошли, Златовласка.

Рома выделяет мне соседнюю с сыном комнату. Быстро целует в уголок губ и уходит в свою комнату, а я обессиленно падаю на кровать и пытаюсь понять, что со мной происходит. Сегодня выдался слишком насыщенный день. В итоге не замечаю, как проваливаюсь в крепкий сон. Не слышу звонка курьера, который принёс пиццу. Не чувствую, как заботливые руки снимаю с меня одежду и удобно устраивают в кровати.

Сплю непозволительно долго, но просыпаюсь с такой лёгкостью во всём теле, и главное, в мыслях. Пока не замечаю чужую обстановку и воспоминания о прошедшем дне не накрывают лавиной.

– Ма, ты проснулась?

Сын осторожно заглядывает ко мне, спасая от ненужных переживаний. Вчера хватило.

– Ну ты и спать, – улыбается он, забираясь на кровать рядом.

– Сколько времени?

Оглядываюсь в поисках телефона, но нигде не вижу его.

– Уже обед, ма. И я есть хочу, а у Ромы ничего нет.

– Обед? Но как? Мне на работу!

Подрываюсь, придерживая одеяло на себе.

– Рома сказал, у тебя выходные до конца недели. Говорит, спокойно обжиться надо. Ма, закажем обед или ты готовить будешь?

– Закажем, – падаю обратно на кровать.

– Отлично! Давно лапши не ели.

Киваю.

– На Рому тоже закажи.

– Ага. С сельдереем.

Сначала не понимаю, а потом вспоминаю вчерашние шутки мужчины про пиццу и улыбаюсь. От мысли о пицце живот начинает громко урчать.

– Ром, а пицца осталась?

– Ма, кто долго спит…

– Поняла, – говорю с сожалением.

– Но я как самый лучший сын, оставил тебе пару кусочков. Так что вставай.

И уходит, не отрывая взгляда от телефона.

Я наконец встаю, одеваюсь и плетусь в ванную, всё это время продолжая улыбаться. Ну а что, не самое плохое начало дня. А от мысли, что впереди много выходных так вообще становится хорошо. О плохом, успею подумать позже.