Текст книги "Stal og lidenskab (СИ)"

Автор книги: Nagga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

И в этот момент Белый Волк окончательно забрал власть в свои владения. Не переставая покрывать поцелуями женскую шею, Геральт медленно выпрямил руки Цири над головой и зовущими, уверенными движениями ладоней проследовал до кончиков пальцев. Оказавшись на одном уровне с Ласточкой, мужчина даже не пытался сдерживать себя и впился в женские уста, получив ответную, опаляющую страсть, вложенную в слияние губ.

Движения Волка сохраняли свой напор, продолжая ублажать женское тело. Цири в легком безумстве отвечала на все прикосновения, поддаваясь ласкам, желая, чтобы эта сладкая пытка никогда не заканчивалась, но становилась все более интимной. Должно быть, Геральт услышал ее мысли, потому что зашуршали тесемки на штанах, поддаваясь пальцам мужчины.

Вся эта картина в какой-то момент напомнила дикую, звериную страсть, вожделение и порок. Ведьмачка, прижавшись затылком к стене и закрыв глаза, сильнее сжимала пальцами плечи Волка, чувствуя, как внизу живота разливается знакомая горячая нега, а в темноте между ног приятно сводит от нетерпения и желания. Геральт пылал плотской страстью, в мыслях представляя, как уже добрался до неизведанной ранее Цири, до ее самых нежных и чувственных мест, как соединился с ней в безудержном танце вспотевших от любви тел, сплетающихся в порывах новых зовов.

Она обняла его ногами за пояс, издав полный жажды, протяжный стон. Стоило всего на несколько секунд прижать к своему распаленному телу Геральта и почувствовать сквозь ткань штанов его напряженный от возбуждения член, как в голове окончательно помутилось. Он хотел ее. Они желали друг друга каждым дюймом тела, предвкушали тот момент, когда, наконец, смогут уничтожить эти оставшиеся преграды и насладиться той близостью, которая была необходима, слиться в удушающей похоти животного секса.

В самом отдаленном углу сознания, куда страсть только начала проникать, Цири уловила странный шелест, легкий звон ветра, донесший знакомый скрипучий голос. «Ты впустишь его в себя, – скрежетала ведьма. – Ты его погибель». А потом кровь, пролитая с небес на землю. И трава, окрашенная в багровые оттенки. Металлический привкус во рту и запах свежих алых капель.

Тут все резко померкло, потеряло свое значение, поблекло. Ласточка размякла в руках Геральта, словно тряпичная кукла, оставленная на скамейке и попавшая под дождь. Страсть схлынула. Ему пришлось оставить в покое свои штаны, чтобы успеть вовремя поддержать девушку и аккуратно усадить ее на пол. Желание продолжать растворилось в последних каплях дождя.

– Мы не должны сейчас, – охрипшим голосом произнесла ведьмачка. – Это ошибка.

– Цири, – с теплотой и беспокойством позвал Белый Волк. – Как ты себя… Что не так?

– Я снова видела ее, – глядя невидящим взором, отозвалась она.

– Кого видела, Цири? – не унимался ведьмак, чувствуя поднимающееся знакомое ощущение. – Что произошло?

– Те тени из прошлого и смерть… Они снова стоят у тебя за спиной, – она закрыла лицо руками, словно испугавшись чего-то. – Это моя вина. Если бы я не привела тебя в Новиград, ничего бы не случилось.

Геральт обернулся, но за спиной у него была лишь темнота, огарок свечи и очертания старой, непригодной мебели. Он повернулся к девушке, силой взял ее лицо в свои руки, не смотря на все попытки ведьмачки вырваться, и заставил посмотреть в глаза.

– Расскажи мне, – потребовал он, но с той мягкостью, которая всегда проскальзывала в голосе мужчины при разговоре с Ласточкой.

– Это та ведьма с топей, – через какое-то время нарушила молчание Цири. Ведьмак поднялся с корточек и, подобрав тунику, стал возвращать свой внешний вид в былое состояние. – Я гонялась за ней несколько месяцев после того, как мы с тобой расстались, но эта старуха исчезла, – голос Цири приобрел спокойный, ровный тон, который вводил Белого Волка в странное состояние умиротворения, покоя, когда ничего не угрожает в данный момент, но что-то назревает в будущем. – Как сквозь землю провалилась.

– Не провалилась, – серьезно ответил мужчина, все еще стоя спиной к ведьмачке. – Мертва.

– То есть как? – не поняла Цири, завязывая белые нити на своей рубахе и поднимаясь с пола.

– Я убил ее почти сразу, еще до осени, когда ты ушла.

– Мог бы мне сказать, – укоризненно проговорила девушка.

– Дело прошлое, – пожал плечами ведьмак, повернувшись к ней лицом. – Не мог же я ей позволить свободно разгуливать по округе после случившегося.

– А как же тогда мой сон и ее слова? – в никуда задала вопрос Ласточка, покачав головой и опустив взгляд. – Это был не просто кошмар.

– Ты это о чем? – не понял ведьмак. – Какой сон?

– После того, как ты убил того вампира, Рангара, я видела ведьму во сне, – Цири очень тщательно подбирала слова, чтобы звучало не так открыто, как в сновидении. – Она сказала о смерти. Сначала моей, потом – твоей, после того как мы… – тут девушка замялась, словно бы не зная, как поделикатнее назвать вполне естественное выражение чувств путем плотского наслаждения. Геральт ее понял.

– Все мы рано или поздно умрем. Тут уж ничего не попишешь, – ведьмак посмотрел на Цири со странным огнем в глазах. – Но я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, пока я жив. Я даю тебе слово…

– Не надо! – чуть громче произнесла Ласточка, оборвав его, и сделала быстрый шаг вперед, закрыв рот ведьмака ладонью. – Не говори этого, я прошу, – в глазах у девушки стояли слезы, готовые в любую секунду пролиться горячим потоком. Она смотрела на Белого Волка. – Многие из тех, кто был мне дорог, погибли, предали или просто бросили меня. Все, кроме тебя. Лютик с Золтаном в счет не идут.

– Цири… – бережно убрав женскую ладонь от своего рта, произнес мужчина, осторожно проведя пальцем по щеке ведьмачки, одна слезинка которой все же скатилась вниз. Он стер ее нежным движением.

– Не хочу потерять еще и тебя, Геральт.

– Не потеряешь.

Ведьмак прижал к себе девушку, закрыв в свои объятия не только ее тело, но и темные мысли, опустившиеся на Цири. Его взгляд упал на крохотный отблеск луны, показавшейся на ночном небе после дождя. В этот момент он поклялся перед всеми богами, перед всеми мирами и законами, что жизнь его теперь будет покоится в руках пепельноволосой ведьмачки, что сердце его отныне будет биться только ради нее, что израненная душа Геральта из Ривии по простому желанию Ласточки будет погашена или возрождена из пепла.

Цири запрыгнула в седло, кинув последний взгляд на заброшенную хижину, которая местами была похожа на простую кучу сваленных в одно место досок. Белый Волк вывел Плотву из-за дерева, где та мирно ужинала свежей порцией мокрой травы, и уже через мгновение оказался верхом на своей кобыле, готовый отправиться в путь.

– Значит, праздник урожая? – чуть натянув поводья, спросил Геральт, оторвав взгляд от темного леса.

– Цветения, – поправила его ведьмачка с легкой улыбкой. – Я бываю на нем каждую весну последние три года.

– Что-то не припомню, чтобы в Новиграде отмечали нечто подобное, – задумался мужчина, представляя, что ему придется пережить.

– И сколько раз ты был в Новиграде за последние три года? – засмеявшись, спросила Цири. Ее смех моментально отозвался приветливой улыбкой на губах Волка, но она многого не знала. – Горожане вернулись к празднованию после окончания войны. Тебе понравится.

– Сомневаюсь.

– Не будь букой, Геральт. Поехали, – она оказалась совсем рядом с мужчиной. – Ради меня, пожалуйста.

– Иногда я жалею, что ты с такой легкостью можешь заставить меня делать некоторые вещи, – сокрушенно проговорил ведьмак, понимая, что ему не отвертеться.

– Но ведь за это ты меня и любишь.

Ласточка сказала это почти в шутливой форме, и Геральт бы поверил этому, если бы не оброненный взгляд, посланный мужчине, в котором читалась искренность и гораздо более глубокие чувства, попавшие в определение этих нескольких слов.

Цири помчалась по тракту, срезая дорогу на ближайших поворотах, пока ведьмак, подстегнув свою кобылу, не нагнал ее у каменного моста, ведущего через реку в город. Тогда безумная скачка и ветер, пляшущий в волосах, прекратились. В город, наводненный в поздний час пьяницами, стражей и шлюхами, они въехали вместе.

– Ты ведь не всегда останавливалась в корчме? – поинтересовался Геральт, когда они проезжали мимо одного из таких мест.

– Чаще бывала у Лютика, – ответила ведьмачка.

– И какой рекорд погубленных женских сердец у него в этом году?

– Ты что?! – наигранно отстегнула его Ласточка, делая вид перед стражниками, что ведет простую беседу о местных новостях со спутником. – У них с Присциллой все серьезно. Она его хорошо зацепила, – на губах Цири гуляла едва заметная улыбка, придающая голосу прелестные краски. Ведьмаки остановились на распутье дорог, решая в какую сторону следует направиться. – Может, поедем в «Шалфей и Розмарин»?

– При всем моем желании увидеть остепенившегося Лютика, – с тяжелым вздохом ответил Геральт, – я не выдержу его поэтической болтовни в такой час, – он посмотрел на переулок, в который вела узкая дорожка из старых камней. – У меня есть одна знакомая, которая, наверняка, не откажется от компании.

Они свернули в крытую улочку и проехали по пересечению дорог, встретив на пути парочку нищих и пьяниц. Из соседнего переулка доносились тихие стоны женщины и жесткое рычание мужчины, который явно подражал какому-то дикому зверю. Геральт уловил эти звуки, а вот Цири была лишена такой возможности. Его желание сию секунду вернулось. Украдкой ведьмак взглянул на Ласточку. Ее силуэт прекрасной фигуры, серебро волос, то, с какой уверенностью она держалась в седле… Он решил, что сейчас не время и тихо подавил свое желание, оставив обжигающую страсть до более подходящего времени. К тому же одна онейромантка наверняка сможет приглушить его боль по Цири. Во всяком случае, в предыдущие несколько раз у нее получилось это сделать.

– Ты так и не сказал, – вывел Белого Волка из раздумий голос ведьмачки.

– О чем не сказал? – не понял Геральт, сообразив, что пропустил слова девушки мимо ушей.

– Как зовут онейромантку. Давно ее знаешь?

– Да, давно, – со странным спокойствием ответил мужчина, глядя на приближающийся особняк. – Корина Тилли живет в этом доме.

Цири проснулась за час до рассвета, разбуженная скрипом половиц, громом, прокатившимся по небу, и насыщенным запахом мха и ягод. Открыв глаза, девушка несколько секунд привыкала к темноте, не шевелилась. Потом зажгла свечу, стоявшую на тумбе возле кровати. Прохладный ветер задувал в раскрытое окно, делая удушающую жару не такой заметной; откуда-то из соседней комнаты доносились почти осторожные стоны женщины, словно она никого не хотела потревожить, и легкий скрип кровати.

Девушка села в постели, откинув одеяло. Маленькая Сара появилась неожиданно, словно спрыгнула с потолка и с детским «Бу!» приземлилась на ноги. Ведьмачка тепло улыбнулась, моментально придя в себя после недолгого сна.

– Что ты здесь делаешь? – спросила девушка, вылезая из постели.

– Слежу, чтобы тебя никто не утащил, – просто ответил прибожек, раскачиваясь на пятках взад-вперед. – Я тебя защищаю.

– Если кто-то захочет меня утащить, ему придется несладко, – тихо засмеялась Цири, подходя к окну. Скрип кровати стал более отчетливым, когда она скинула дымку сна. – Ты это слышишь? – повернулась ведьмачка к Маленькой Саре.

– Ничего не слышу, – пожал плечами прибожек, но когда Ласточка направилась к двери, быстро оббежал ее и схватился за ручку. – Не надо тебе выходить.

– Почему не надо?

– А вот просто не надо и все.

– Не могу уснуть из-за этого скрипа, – объяснила ведьмачка, берясь за ручку. – Посмотрю, что там, и вернусь.

Дверь открылась без посторонних звуков. Цири вышла в коридор в одной рубашке, которая едва прикрывала трусы, и с голыми ногами. Пепельные волосы волнами покоились на груди, обрамляя лицо в серебристый ореол красоты.

– Не ходи, – послышался за спиной девушки голос Маленькой Сары. – Корина не виновата, что Геральт такой красивый, а Ласточке будет больно.

Цири ее не послушала и медленно, не поднимая шума, пошла к следующей комнате, откуда доносились звуки. Она уже знала, что происходит за закрытой дверью, но до последнего надеялась, что все это лишь сон, подобный тому, который девушка видела множество раз.

Дрожащими пальцами она дотронулась до металлической ручки и осторожно повернула ее, надеясь, что лишних звуков не развела. Дверь медленно начала открываться без громких протяжных поскрипываний, действуя на сонный разум, как безмолвный, отравленный нож по открытой ране. Ведьмачка застыла в дверном проеме, не в состоянии вымолвить хоть слово, не могла даже моргнуть от накатившего урагана беспомощности, злости и обиды. Боль пронзила ее яркой стрелой, хотя винить Геральта вряд ли можно было. Она сама не далась ему в руки, хотя желала этого не меньше, чем сам ведьмак.

Корина Тилли лежала на кровати, извиваясь, словно змея, обнимая ногами мужчину за пояс, прижимая его к себе, а потом, снова выпуская, позволяла сделать новый мощный толчок, заставлявший сновидящую вскрикивать в приступе всеобъемлющей страсти. Ее темные волосы разметались по подушке, глаза то и дело закрывались, хотя она старалась смотреть в лицо своему ночному любовнику. До Цири доносились звуки характерных шлепков, когда мужчина с белыми волосами опускался на женщину, ускорял темп, проникал в ее горячее лоно с напором, словно желая утвердить свои права на Корину в эту ночь. Ведьмачку он не заметил.

Ласточка спряталась за стену, зажав рот рукой. В эти минуты, когда Геральт и Корина сходили с ума от наслаждения, выказывали свои чувства в стонах и поцелуях, Цири была жестока к себе. Упрекала свою глупость, проклинала собственную надежду на то, что ведьмак будет принадлежать только ей одной, стоит лишь сказать, дать возможность. Она сама прогнала его от себя, не дала выплеснуться мужскому семени, но на то была причина. Страх сковал ее сильнее страсти.

Это был сезон ливней. Дождь в Новиграде разразился внезапно, небо рассекла молния. Гром вылился на улицы вместе с бесплодным семенем Геральта, выплеснувшегося в Тилли мощными извержениями. Последний протяжный стон онейромантки ознаменовал окончание их ночного удовольствия.

Ведьмак обернулся и только сейчас заметил раскрытую дверь. Он не впервые бывал у Корины, и наученная Маленькая Сара не стала бы мешать, совать свой нос в их постель, но Цири ничего не знала. Соскочив с кровати, мужчина быстро натянул штаны и на вопросительный взгляд женщины махнул рукой, пообещав скорое возвращение.

Крупные дождевые капли тяжело падали на камни. Цири стояла под ливнем, стараясь вспомнить, в какую сторону Геральт увел лошадей, когда они только приехали в этот злосчастный особняк. Геральт появился через несколько мгновений.

– Цири! – выкрикнул он. Дождь тут же смыл с него пот и запах другой женщины. Ласточка обернулась и отошла на другую сторону улицы, когда мужчина попытался подойти. – Ну что ты делаешь? Давай назад.

– Нет, Геральт, все в порядке, – отмахнулась она без злобы, но с явным укором и снова отвернулась, попытавшись пойти в одну из сторон. Лужа прямо перед ней оказалась слишком большой, чтобы можно было пройти и не замочить ноги.

– Ты же промокнешь, – продолжал ведьмак.

– Ну подумаешь дождь, – откликнулась она, пожав плечами и поставив руку под летящие с неба капли. – Высохну.

– Чтоб тебя, – выругался Геральт сквозь стиснутые зубы и вышел под самый ливень. – А ну быстро вернулась в дом, – приказным тоном сказал он, вставая напротив.

– Места итак мало, – ответила Цири, стараясь выглядеть через завесу дождя лошадей. – Не беспокойся, я справлюсь.

Эта девчонка порой казалась ему совершенно неуправляемой и до того упертой, что проще бить накеров, чем спорить с ней. Ласточка старалась что-то высмотреть в переулках, но явно безуспешно. Ведьмак знал, почему она решила уйти, даже объяснять ничего не надо было, и чувствовал себя из-за этого последней сволочью, но напряжение и гнетущий груз нужно было как-то стряхнуть с себя, поэтому мужчина и оказался в постели Корины.

– Ладно. Как знаешь, – сдался, казалось бы, Волк с совершенно спокойным видом, но вместо того, чтобы оставить Цири под дождем, подхватил девушку на руки и понес обратно под крышу, не смотря на ее крики и попытки вырваться.

– Отпусти меня! Ты что творишь? Отпусти меня! – не унималась Цири даже тогда, когда уже была в сухом холле.

– Успокойся, – произнес Геральт, опуская ее на пол. Она с явным недовольством и упреком посмотрела на него, сложив руки на груди. – Куда ты пойдешь в такое время? На улице ливень. А тут места предостаточно, – властно произнес он и дотронулся до Ласточки изучающим взглядом. Тилли, перегнувшаяся через перила, но по-прежнему незаметная, заметила в глазах ведьмака не похоть, а какую-то смесь любви и страсти. Рубашка Цири успела промокнуть насквозь и теперь округлости грудей и ореолы сосков хорошо проступали через мокрую ткань. – Если хочешь, уедем утром к Лютику, но сейчас останемся здесь.

Ведьмачка долго смотрела на мужчину, не прерывая перепалку в наступившей тишине, а потом разгневалась настолько, что несколько книг с подвешенной полки невидимой силой просто вышвырнуло в противоположную сторону комнаты. Громко стуча каблуками по деревянному полу, Цири направилась на второй этаж, желая закрыться в той комнате, которую ей выделили, а потом сбежать через окно от «любовничков». План ее полетел псу под хвост, когда Белый Волк схватил ее за запястье, рывком притянув к себе, приобнял за талию и наклонил, впившись жадным, разрушающим ссору поцелуем, которые были слаще всего в этом мире и во всех других.

– Больше никогда так не делай, – прошептал он, заглянув ведьмачке в глаза, когда их губы чуть разъединились.

– Ты тоже, – ответила Цири, снова прильнув к губам мужчины, чувствуя то опьяняющее и доводящее до бешенства состояние, которое еще не выветрилось из ведьмака после Корины.

========== Глава 5. Потерять и снова обрести ==========

Новиград укутался в плотные теплые лучи восходящего солнца, которое разгулялось не на шутку, заставляя даже самых закоренелых домоседов выползти на мощенные камнем улицы и хоть немного порадоваться разгулявшейся погоде, предвещавшей красочное празднование дня Цветения. У торговцев с первых лучей не было отбоя от покупателей, желавших принарядиться и прикупить безделушек, чтобы нацепить их на себя и выглядеть ужасно нелепо. Добросовестные купцы, вместо того, чтобы посоветовать вещицу получше и поизящнее, вталкивали людям безвкусные, но дорогие изделия, которые даже корова и та постыдилась бы носить. В порту были заняты все швартовые пирсы, гавань переполнилась кораблями, нагруженными дарами к празднику Цветения и людьми, желающими узреть сие событие. Город, со всеми прилагающимися к нему улочками и территориями, шумел и гудел с рассвета и до самого заката, пока не началось столь долгожданное празднование, хлынувшее на всех горожан и приезжих морями безудержного веселья.

Цири спустилась на нижний этаж к полудню. Отоспавшаяся и отошедшая от всех передряг, она надела алый корсет, подчеркивающий прекрасную фигуру и делающий акцент на груди и талии; элегантные кремовые штаны до колена, охваченные поясом на бедрах; невысокие кожаные сапожки довершали картину. Девушка вошла в столовую с видом княжны, подняв голову и стрельнув изумрудными глазами на собравшихся за столом людей. Терпкий аромат камелии, пришедший вместе с ней, придавал Цири особый шарм.

Корина тут же забыла тему, на которую собиралась поговорить с Геральтом, касательно нынешних порядков в Новиграде. Она несколько секунд смотрела на пепельноволосую ведьмачку, словно видела ее впервые, не зная, то ли восхищаться, то ли отправить немедленно переодеваться девушку, чтобы потом не было проблем с ухажерами, желающими встретиться с Цири, и тут не удержалась, перевела короткий взгляд на Белого Волка. Геральт так и застыл, держа ложку с супом на полпути ко рту. В глазах его что-то странно мелькало. Он смотрел ведьмачке в глаза, внушая себе, что, если это сон, то просыпаться нельзя ни под каким предлогом, пока, наконец, не перешел к оцениванию вызывающего внешнего вида. Цири волновал только этот взгляд, которым Геральт неотрывно изучал ее тело, словно доказывая себе, что перед ним молодая женщина, способная и принять, и отдать гораздо больше, нежели мужчина изначально рассчитывал. Ведьмак старался не останавливаться на груди и бедрах, но с этим явно были проблемы.

Молчание, повисшее в доме, длилось всего минуту, но за это время в голове у Геральта что-то очень звонко щелкнуло, сорвав последнюю пелену отвержения и страха. Когда Белый Волк снова встретился взглядом с Ласточкой, она больше не нашла в нем отторжения, не увидела прочной преграды, разделявшей их до сих пор. Он смотрел на нее так, как может это делать только мужчина, познавший вкус любви к той, что стоит перед ним.

– Вау! – не сдержалась Маленькая Сара, вскакивая со стула и подбегая к Цири, которая уже приняла свой обычный вид, упрятав княжну глубоко внутрь до следующего подходящего раза. – Какая ты красивая!

– Спасибо, – с легкой улыбкой отозвалась Ласточка, позволяя прибожку взять себя за руку и провести к столу. Маленькая Сара демонстративно посадила ведьмачку рядом с Геральтом, который по-прежнему смотрел на Цири, как на богиню, сошедшую на землю по воле случая, и вернулась на свое место.

– А мы как раз говорили о тебе, – спокойно произнесла Тилли, отправляя ложку салата в рот.

– Неужели? – с явным недоверием поинтересовалась пепельноволосая девушка, метко направляя укоризненный, полный презрения взгляд на онейромантку. – И что же вы говорили? Куда собрались прятаться на этот раз? Подвал или чердак?

– Цири, – резко перебил ее Геральт, во взгляде которого не осталось и следа восхищения. – Мы же договорились, – вкрадчиво добавил он.

– Кто? – наигранно удивилась Ласточка, переводя взгляд с мужчины на женщину. – Вы с ней? Может быть, – она пожала плечами. – Я ни о чем таком не слышала.

– Прошлая ночь поставила точку в наших с ведьмаком отношениях, – предупредила слова Волка Корина. – Мы были друзьями и ими останемся. Не более, уверяю тебя.

– Я была бы полной дурой, – медленно ответила Цири, – если бы поверила твоим словам. Я тебе не позволю вертеть Геральтом как вздумается. Думаешь, не вижу, как ты смотришь на него?

– Как я на него смотрю? – чуть не задохнулась от гнева сновидящая. – Что ты несешь? – не сдержалась Корина, повысив голос и вступив в перепалку с девушкой. Ведьмак попытался сдержать Ласточку, но та вырвалась, даже не обратив на него внимания.

– Да он в Новиград только из-за тебя ездит. Думали, не замечу? – она встала из-за стола и обвела взглядом Волка и онейромантку. Тилли закипала от злости, Геральт оставался невозмутим. – Весь город говорит о Белом Волке, который снова здесь объявился только для того, чтобы потрахать Корину Тилли. Ведь тебе он только для этого нужен?

– А тебе? – грубо парировала женщина, даже не собираясь подниматься со стула. Положение доминирующей Цири она собиралась подорвать по-другому. – Разоделась, словно на выданье перед женихами, и ходишь, как у себя дома. Если так неймется, так раздвинь уже ноги перед ним, – она кивнула, кинула быстрый взгляд на Геральта, – и успокойся.

– А ну, замолчали обе! – рявкнул Белый Волк, выслушивающий разразившийся скандал, побелев от ярости. – Если еще хоть раз услышу что-то подобное, ноги раздвигать будете перед мужиками деревенскими, а не передо мной. Все ясно?

– Ты вон ее лучше на место поставь, не меня, – ответила Корина, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.

– Все ясно? – сурово повторил Геральт, понизив голос и кинув озлобленный взгляд на онейромантку.

Цири, трактовавшая слова ведьмака по собственному усмотрению, вскипела еще сильнее, подстегнутая наглым взглядом Тилли и грубостью мужчины. Дом затрещал так, словно на него обрушился камнепад невиданных размеров. Сжав кулаки, Ласточка не спускала глаз с онейромантки, сердце которой бешено забилось от страха. Девушка упивалась этим разрушающим чувством, пропускала его через себя и тонула в безбрежном океане Силы, отливающей цветами изумрудов, пока голос Геральта с болью не выкинул ее оттуда.

Цири даже не поняла, когда потеряла контроль над происходящим, дав волю гневу, открыв последние клапаны, сдерживающие Силу. Она не заметила, как тело ее стало слабеть, а разум погружаться в холодную тьму. Теплые руки Белого Волка и его голос, полный беспокойства, вернули Ласточку к реальности, в которой всему Новиграду грозило землетрясение.

– Зачем? Что я натворила? – ошарашено спросила ведьмачка, когда приступ Силы оставил ее.

– Все хорошо, – успокаивал ее ведьмак, каким-то образом оказавшийся с рассеченной скулой и вывихнутым плечом. – Я здесь. Все в порядке.

Но стоило девушке взглянуть на лицо Геральта, как осознание произошедшего тут же врезалось в разум. Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к ране, которую на мужчине, несомненно, оставила ее Сила, и громко сглотнула. Волк смотрел ей в глаза, давая понять, что беспокоиться не о чем, что это все мелочи и пустяки. Цири так не считала.

– Прости меня, – с выступившими на глазах слезами, произнесла она, подаваясь в объятия Белого Волка, понимавшего, что толчком ко всему этому послужил он сам, его слова и действия вынудили Ласточку сделать то, что она натворила. Он встретился взглядом с Тилли, успевшей придти в себя. Ведьмачка оторвалась от груди Геральта и взглянула на женщину. – Я не должна была так…

– Ты не виновата, что я не смог сдержаться, – ответил ведьмак. – Это мне следовало следить за…

– Перестань! – зло кинула Цири. – Не оправдывай моих поступков. Я знаю, что произошло, – она снова посмотрела на онейромантку. – Не могу видеть тебя с другой женщиной.

Белый Волк потянулся к девушке, но она увернулась, не дав завершить то, что он начал. Нельзя, чтобы эти эмоции просто так исчезли, не преподав должного урока. Цири это знала, как и то, что прикосновение ведьмака лишало ее возможности отречься и остаться наедине с мыслями. Ее тело и разум больше не желали противиться кричащему зову страсти, а она не была уверена, что готова к такому повороту.

Поднявшись с пола, девушка коротко улыбнулась Геральту и, сказав, что должна побыть одна, вышла из дома, направившись в неизвестном направлении. Ведьмак не хотел ее отпускать, а она с неохотой убрала руку с его плеча. Но ходить по кругу было больше нельзя. Решение, грозившее перевернуть жизни, должно было, наконец, состояться. И они оба это понимали, не смотря на то, что Геральт свой выбор уже сделал.

Рыночная площадь полнилась людьми, никак не желавшими покидать это место без приобретенных сувениров, которые сделают их более привлекательными вечером, на праздновании дня Цветения. Некоторые взгляды мужчин устремились на девушку с пеплом волос, едва она появилась. Ведьмачка медленно бродила у прилавков с разными украшениями, проходя мимо торговцев едой и спиртными напитками, подмечая на свой вкус особенно яркий браслет из Туссента с переливающимися топазами, который предлагал богато одетый торговец, и ожерелье из костей суккуба с изящной резкой и заостренными зубцами, выступающими вниз.

– Я вижу, у вас есть вкус, госпожа, – с прелюбодейской улыбкой пропел тощий купец в пестрой шапочке с пером сокола, заметив внимание к своему лучшему товару.

– Сколько оно стоит? – с легкой улыбкой отозвалась Цири в присущей только ей пылкой манере.

– Три сотни крон, – выдохнул торговец так, словно произносил имя благоговейной дамы, – но для такой прекрасной госпожи, я сделаю скидку и отдам всего за две с половиной.

Ласточка долго не думала. Через полминуты она уже отсчитывала нужную сумму, представляя, как дикое, притягивающее взгляд ожерелье будет украшать ее шею. Ей хотелось поскорее оказаться на праздновании дня Цветения и окунуться в веселую пляску, забыть обо всем и просто наслаждаться ночью, музыкой и тем, что наутро можно будет покинуть Новиград вместе с Геральтом. Хотя, на счет последнего Цири уверена не была.

– Если девушка наденет это восхитительное украшение в ночь дня Цветения, – не переставал расхваливать свой товар купец, – то любой мужчина, на которого упадет ее взор, непременно окажется во власти чаровницы.

Цири чуть замешкалась, перестав на секунду отсчитывать кроны. Слова резанули слух, а чутье очнулось, почувствовав чей-то взгляд.

– А если мужчина наденет это ожерелье на прекрасную госпожу, – решил быстро исправить положение торговец, – то сам отдаст свое сердце ей.

Ласточка замерла. Конечно, купец приукрашивает или попросту лжет, но Цири его слова почему-то остановили. Она лишь в этот момент окончательно осознала, как сильна ее тяга к ведьмаку, сколь велико это неконтролируемое притяжение и какими бесконечными кажутся просторы, если их обещают его объятия. По коже пробежал легкий холодок, сердце ускорило свой ритм, когда мысли о Геральте снова овладели девушкой. Внутри запылало пламя, и, словно по щелчку, Ласточка услышала женские стоны, так похожие на ее собственные, внезапно окружившие ее со всех сторон дымкой эха. А потом в разум пробился смех – мерзкий, скрипучий, злобный.

– Это слишком дорого, – резко отрезала ведьмачка, возвращая уже выложенные деньги и отодвигая украшение от себя.

– Я скину еще десять крон, – кричал торговец вслед уходящей пепельноволосой девушке. – Это выгодное предложение! Ожерелье вам так идет, госпожа! – он сплюнул. – У дешевых шлюх никогда нет денег на достойные украшения.

Цири скрылась в толпе уже через несколько секунд, а купец в пестрой шапочке с соколиным пером грубо получил кулаком по наглой морде, лишившись трех зубов разом. Его визг, больше похожий на поросячий, глухо улетучился в ладонь, которую мужчина прижимал ко рту. Торговец в ужасе поднял глаза и увидел перед собой нового покупателя. Толпа вокруг прилавка тут же сгустилась, любопытство людей однажды доведет их до верной гибели, как бывало уже не раз.

– Ты отдашь мне это за двести крон, – покупатель указал на ожерелье из костей суккуба.

– Мои зубы! – промямлил торговец. – Ты мне три зуба выбил, сучий сын!

– Зубами ты расплатился за грязь о девушке, которая только что отсюда ушла, – с ледяным спокойствием пояснил покупатель. – Двести крон за ожерелье.

– Я позову стражу! – продолжал мямлить купец, но уже на более высоких нотах.

– Я перережу тебе горло раньше, – предупредил покупатель.

Торговец в пестрой шапочке с соколиным пером, съехавшей набок, и с тремя выбитыми зубами, безобразно лежавшими у него в ладони, кинул украшение покупателю, высокому мужчине с белыми волосами и кошачьими глазами. Тот аккуратно положил под ноги купцу мешочек с монетами, чем вызвал новый приступ паники у беззубого бедняги, решившего, что сейчас огребет по полной, и ушел через расступающуюся перед ним толпу.