Текст книги "Забвение (СИ)"

Автор книги: N. Begder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Попрощавшись с родителями Миранды, возвращаюсь домой.

Глава 13.

Захлопываю входную дверь. Стягиваю толстовку и бросаю ее на кресло в гостиной. Тети Элизабет нигде нет. Иду на кухню.

– Привет, – усаживаюсь за стол.

– Наконец, пришла. Как дела у Хейлов?

Тетя стоит спиной ко мне, поэтому я никак не могу понять ее настроения. Голос заботливый, но, тем не менее, явное напряжение проскальзывает сквозь банальный вопрос.

– У них все отлично. Тейлор и Томас в летнем лагере, завтра уже должны вернуться. Мистер Хейл весь в работе, а несравненная миссис Хейл все такая же модница, тебе ли не знать? – улыбаюсь я.

– Да, – коротко отвечает она.

– Я поужинала у них, поэтому есть не буду. Пойду к себе.

Поднимаюсь с места. В этот момент тетя резко поворачивается и почти испуганно смотрит на меня. Что-то явно не так.

– Джанин…

– Что случилось, тетя? – я начинаю нервничать.

– Он здесь, – тихо произносит она.

Уши закладывает, будто я нырнула в воду.

– Он приехал пару часов назад. Представился как твой друг.

– Где он? – слабым голосом спрашиваю я.

– В твоей комнате, – только и ответила она.

Пулей вылетаю из кухни и поднимаюсь к себе. Желудок скручивает от волнения, а ладони потеют, от чего я вытираю их о собственные джинсы.

Без стука, почти врываюсь в комнату.

Это он.

Сгорбившись, стоит у открытого окна. На нем темные джинсы и вязаный свитер темно-синего цвета.

– Лефрой, – зову я, и мой голос ломается.

Ощущение того, что я под водой, до сих пор не покидало меня.

С особой медлительностью, оборачивается ко мне. Ловлю губами воздух, сжимая пальцы.

Кремовая кожа превратилась в болезненно-бледную. Опухшие от холода губы. Мешки под глазами, такие же, что я вижу каждый день в собственном отражении. Челка закрывает лоб. От дождя волосы стали почти черными. И глаза… Пустые, печальные, как в первый раз, когда я увидела их.

Забыв обо всем, тяну к нему руку, но она повисает в воздухе.

– Замерзнешь, – тихо произносит он. – Закрою окно.

– Я…, – мой голос срывается, и огромный ком не прошеных слез застревает в горле.

– Джанин, – шепотом зовет меня.

– Прости, – на выдохе произношу я и слезы, одна за другой, скользят по моим щекам.

– Скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты поверила мне, чтобы ты перестала сбегать? Что я должен сделать? Что, Джанин? – потирает длинными пальцами лоб. – Потому что, я не знаю, что мне делать. Я отчаиваюсь с каждым днем…

Поворачивается ко мне спиной.

Он прав. Я убегаю. Только не знаю от чего? От своих желаний или от мистических обстоятельств? Мне хочется упасть и расплакаться в голос, но тупая игла, застрявшая в сердце, не дает даже вздохнуть.

Мне хочется ему верить, но его мир вымышлен, а я не хочу быть призрачной, не хочу не существовать на самом деле, а он именно это мне и предлагает.

– Отпусти меня… – тихо шепчу я хриплым, сдавленным голосом.

– Я не могу…

Его голос стал таким же сиплым, как и мой. Ему было больно так же, как и мне.

Я прижимаю дрожащие пальцы к лицу и судорожно ловлю воздух губами. Все перевернулось: мир, моя жизнь и чертовы обстоятельства. Воздух отяжелел, и мне сложно дышать.

– Я… я не могу. Это безумие. Я не хочу сходить с ума, – жалобно шепчу я.

– Для тебя такое большое значение имеет то, что тебе сказала моя сестра? – большим и указательным пальцами пощупывает переносицу.

– Она сказала правду, – тихо говорю я.

– Моя правда тебя не устраивает? А что же делать с тем, что я знаю все о тебе? Или для тебя это тоже не имеет никакого значения? – он злится.

– Имеет. В том то и дело, я хочу разобраться во всем этом бардаке, что свалился на мою голову.

– Ах, – ироничный смешок слетает с его губ. – По-твоему, мои чувства к тебе бардак, что свалился на голову?

– Нет, вовсе нет. Я…. Попытайся понять меня, – мямлю я.

Большими шагами пересекает комнату и хватает меня за плечи. Несмотря на агрессию, глаза его были совершенно измученными и печальными.

– А я? – сдавленным голосом спрашивает он. – Что делать мне? Я скучаю. Посмотри, мне больно.

Я никогда полностью не понимала фразу «разбитое сердце», но сейчас глядя в эти полные боли глаза, я чувствовала, как в груди трескается и разбивается мое собственное сердце.

– Без тебя, мне кажется, что я умираю. Спаси меня, Джанин, – он сглатывает, и слезы наворачиваются на его глаза.

Делаю решительный шаг и бросаюсь в объятия, крепко обнимая его. Слезы жгут глаза, заливая холодное лицо.

– Прости. Прости меня. Прости, – молю я, сильнее сжимая его в собственных объятиях.

– Обещай больше не бросать меня, – просит он.

Его голос такой печальный, а взгляд такой молящий, что я готова пообещать ему сейчас все, что угодно! Даже, если он попросит меня стать смертником и подорвать весь мир, я соглашусь без промедлений!

Качаю головой, не в силах произнести не единого слова, а слезы, так же, как дождь за окном, продолжали лить струйками, вымывая всю боль, что прожигала меня все это время. Я люблю его. Безгранично. Безмерно. И теперь я никогда не оставлю его. Никогда.

Глава 14.

« – Что плохого в том, чтобы жить в мире снов?

– Тебе придется проснуться».

Сью Монк Кид.

Два года спустя.

После похода в супермаркет и долгой посиделки в кафе с Мирандой, иду домой. Уже больше года, как я перебралась к Лефрою и теперь мы жили вместе.

Каждый день, прожитый с ним вместе, был пропитан насквозь счастьем. Словно, те драгоценные для меня две недели, вернулись и растянулись сказкой в моей жизни. И я искренне верю в то, что эти два года растянуться в двадцать лет, а двадцать лет в сорок, и так до бесконечности. Мне так повезло встретить его, любить его, быть с ним.

Поднимаюсь на второй этаж, чтобы убрать в шкаф постиранные вещи. Останавливаюсь у кровати и уже в миллионный раз застываю, любуясь картиной, что два года назад нарисовал Лефрой. Я лежу на кровати, а надо мной безграничное звездное небо за окном. Очень красиво. Улыбаюсь и принимаюсь складывать вещи.

Через полчаса возвращается Лефрой. Я сижу в гостиной и смотрю мультик.

– Привет. Ну как прошла встреча с мамой? – спрашиваю я, не отрываясь от телевизора.

После долгих моих уговоров и даже угроз, Лефрой год назад восстановил отношения с мамой и сестрой. Теперь каждую пятницу они встречались и проводили вместе время.

– Отлично. Передавала тебе привет и просила в следующий раз взять тебя с собой, – подходит ко мне и нежно целует в лоб.

– Я скучала, – признаюсь я.

– Не представляю, как можно скучать в обществе тигрицы Миранды, – шутит он.

В ответ я лишь высовываю язык, как пятилетняя девочка.

– Иди, переоденься и давай ужинать, – говорю я, выключая телевизор.

– Ладно, – подходит ко мне и крепко обнимает. – Я люблю тебя.

В ответ я улыбаюсь и целую его в щеку.

– Почему ты никогда не признаешься мне в любви? – хмурится он.

– Потому что ты и так знаешь о моих чувствах. Зачем слова? – отвечаю я и губами прижимаюсь к его шее. – Иди уже. Я, правда, очень проголодалась.

Лефрой снова крепко прижимает меня к себе и, поцеловав у губы, уходит переодеваться.

Достаю большое блюдце с верхней полки. Не успеваю его удержать, как оно вываливается из моих рук. Треск разбивающего фарфора сопровождается грохотом на втором этаже. От неожиданности вскрикиваю. Опускаюсь на колени и принимаюсь собирать кусочки разбитой тарелки.

– Лефрой? – зову я. – Что ты там уронил?

В ответ тишина. Я пытаюсь собрать все быстрее, но кусочки снова и снова вываливаются из рук.

– Лефрой! – снова зову я.

Когда, я пытаюсь подняться с колен, поскальзываюсь и открытой ладонью падаю на мелкие куски разбитого блюдца.

– Ай, – скулю я от боли. – Черт!

Вся моя ладонь тут же заливается кровью. Хватаю кухонное полотенце и прижимаю к кровоточащим ранам.

 – Лефрой! – злобно кричу я. – Из-за тебя я поранилась!

Не дождавшись ответа, пулей влетаю по ступенькам на второй этаж.

Боль в поранившейся ладони притупляется и вовсе исчезает, когда я нахожу Лефроя на полу, без сознания.

Глава 15.

– Как твоя рука? – заботливо спрашивает Эмили, пока мы сидим в зале ожидания в больнице.

Не в силах хоть что-то сказать, поднимаю вверх перебинтованную руку, показывая, что я позволила медсестре обработать незначительные раны.

Сквозь туманную пелену вспоминаю, страх с примесью боли в груди, когда я пыталась привести в сознание Лефроя, который не подавал никаких признаков жизни. Скорая. Больница. Мама Лефроя и Эмили. Водопад слез, что выплакали мои глаза. Часы вечного ожидания. И, наконец, облегчение.

Доктор Берти успокоил нас, сказав, что его жизни ничто не угрожает и скорей всего это обычный продолжительный обморок. Никаких признаков болезни. Лефрою нужно будет пробыть пару дней в больнице, чтобы врачи узнали точную причину его обморока. Сейчас с ним его мама.

Я нетерпеливо жду своей очереди…

– Он спит, но ты можешь навестить его, – слабо улыбается Эмили, возвращаясь из его палаты.

Одной рукой обнимаю ее.

– Спасибо, – слабо и тихо говорю я.

На ватных, от страха, ногах плетусь по бесконечному, бледному коридору. Когда же я, наконец, доберусь до этой палаты? Доктор Берти уверил нас, что опасности никакой нет, и с ним все будет хорошо, но тревога, засевшая так глубоко, за время вечного ожидания, не покидала меня. Заставляю себя двигаться быстрее. Мне необходимо его увидеть и все мои беспочвенные тревоги улетучатся.

Без стука, почти врываюсь в палату и замираю. Он здесь. Он в порядке. Облегченно выдыхаю и бросаюсь к больничной койке, на которой он лежал. Забираюсь на койку и, прижавшись щекой к его груди, обнимаю его.

Все мои страхи, подобно детским выдуманным чудовищам, отступают с рассветом. Здесь, рядом с ним, я чувствую себя в безопасности. Это и есть мое место, где живет моя истина.

Умиротворение обволакивает и тащит меня в свои теплые объятия. Холод отступает. Все страхи сыпятся сквозь раскрытые пальцы. Мне тепло рядом с ним. Мне с ним спокойно. Вдыхаю его запах и широко улыбаюсь, закрывая глаза. Он пахнет собой. Он пахнет мной. Он пахнет домом. Наверное, это и есть любовь. Наверное, это и есть то драгоценное счастье.

Мысленно взываю к небу в благодарственной молитве.

Слезы счастья стекают по моим горячим щекам, капая на его грудь. Пальцы дрожат.

– Я люблю тебя, – шепчу я, заплаканным голосом. – Знаю, что это просто слова, которые растворяются в пустоте, но иногда их необходимо говорить. Например, в такие моменты, как сейчас, – заглушено лепечу я.

После моего не самого лирического признания мне все же становится так легко и счастливо, что я ничуть не жалею о том, что призналась в своих чувствах.

Людям стоит больше говорить о том, что они чувствуют, но не ради взаимного признания, а ради успокоения собственной души.

Первое, что я замечаю, когда поднимаюсь, чтобы посмотреть на него, что глаза его стали, словно обычного зеленого цвета. Наверное, это потому что он не здоров. Сажусь рядом с ним и слабо улыбаюсь. Лефрой внимательно следит за мной.

– Ты так напугал меня, просто до смерти, – хмурюсь я. – Смотри, – поднимаю забинтованную ладонь и почти тыкаю ему ею в лицо. – Из-за тебя я поранилась.

Снова широко улыбаюсь. Здоровой рукой зачесываю его волосы назад.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

Вдруг его глаза становятся такими серьезными и даже злобными, от чего мне становится не по себе.

– Тебе больно? – соскакиваю с кровати и испуганно вглядываюсь в его лицо. – Где болит? – тяну к нему раненную руку.

Прикусываю язык от боли, когда он отдергивают мою ладонь.

– Лефрой? – зову я, закусывая губу.

На целую минуту, он прикрывает уставшие глаза и молчит. Наверное, у него все-таки что-то болит.

– Лефрой, тебе больно? – заботливо спрашиваю я.

Распахивает глаза, и я снова замечаю, что глаза его кажутся мне совершенно чужие.

– Кто ты?

Эпилог.

Воспоминания, подобны черным птицам, взмывающим высоко в небо.

Сгоревшие и восставшие из пепла. Они покидают нас так внезапно, взлетая из самых сердец в бескрайнюю небесную гладь, без шанса вернуться обратно. Если земля забирает наши тела, то небо жадно отнимает наши воспоминания, в которых живет любовь, надежда, вера – все то, в чем так отчаянно нуждается каждая душа.

Его птицы слишком рано покинули его сердце. Слишком рано сгорели. Уродливо-красивая синяя гладь слишком рано упрятала его воспоминания в своей бесконечности.

Хорошие истории в жизни, до болезненного сожаления, не всегда заканчиваются хорошо. Это общепризнанный факт.

Берегите и цените свои воспоминания, пока небо не заставило вас, их утратить, пока птицы спрятаны в клетках, именуемые сердцами.

[1] Забвение – угасание памяти о каком-то явлении, событии или человеке.