Текст книги "Забвение (СИ)"
Автор книги: N. Begder
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
N. Begder
Забвение
2014 г.
«Правды нет, как и смысла, в мечтах,
в страданиях, в самой жизни, если
воспоминания наши гаснут».
Пролог
Забвение[1] неизбежно.
Забвение неминуемо.
Забвение неотвратимо.
Но никто не знает, настигнет оно нас через столетия или нужно ждать его в следующую секунду. Это и есть проблема, что рождает страх. Извечный страх неизвестности.
Я бегу, и мои мышцы пронзает неприятная боль. Я бегу быстрее, надеясь, что ужасающая, больная реальность останется позади, но чувствую, что она дышит мне в затылок, следуя за мной, словно моя собственная тень. И стоит мне остановиться – я столкнусь с ней лицом к лицу.
Бежать бесконечно я не могла, хотя пыталась до последнего. Как только мои ноги перестали бежать, спасая мое жалкое существо, на меня, толстым и тяжелым слоем, подобно воде, обрушилась всей своей могущественной силой, действительность.
Все внутри съежилось в один комок, который уже сдавливал мне горло. Зеленые, холодные глаза всплыли передо мной в туманном образе, которые я видела всего пару минут назад. Вникая в них, я видела свою погибель.
Слезы заструились по лицу, разъедая душу, как уксус. Толстым слоем грусть ложилась на мое сердце, укутывая его серым пеплом несгоревших чувств. Мне хотелось кричать во все горло, рвать на себе волосы и звать на помощь, от снедавшей меня печали, но вместо этого я сидела неподвижно на коленях посреди улицы, тихо всхлипывая, глотая слезы.
Жгучая смесь действовала на меня всей своей силой. И если бы эта боль оценивалась по десятибалльной шкале, я бы дала ей все одиннадцать.
Забвение настигло…
Часть 1. Глава 1
Что есть наши сны? Несут ли они хоть какой-то смысл? Быть может, они и не сны вовсе, а что ни на есть сама действительность?…. Истина? Что, если в них жизнь, а все остальное пустой вымысел, обман?
На ватных, от страха, ногах плетусь по бесконечному, бледному коридору. Когда же я, наконец, доберусь до этой палаты? Доктор Берти уверил нас, что опасности никакой нет, и с ним все будет хорошо, но тревога, засевшая так глубоко, за время вечного ожидания, не покидала меня. Заставляю себя двигаться быстрее. Мне необходимо его увидеть и все мои беспочвенные тревоги улетучатся.
Без стука, почти врываюсь в палату и замираю. Он здесь. Он в порядке. Облегченно выдыхаю и бросаюсь к больничной койке, на которой он лежал. Забираюсь на койку и, прижавшись щекой к его груди, обнимаю его.
Все мои страхи, подобно детским выдуманным чудовищам, отступают с рассветом. Здесь, рядом с ним, я чувствую себя в безопасности. Это и есть мое место, где живет моя истина.
Умиротворение обволакивает и тащит меня в свои теплые объятия. Холод отступает. Все страхи сыпятся сквозь раскрытые пальцы. Мне тепло рядом с ним. Мне с ним спокойно. Вдыхаю его запах и широко улыбаюсь, закрывая глаза. Он пахнет собой. Он пахнет мной. Он пахнет домом. Наверное, это и есть любовь. Наверное, это и есть то драгоценное счастье.
Мысленно взываю к небу в благодарственной молитве.
Слезы счастья стекают по моим горячим щекам, капая на его грудь. Пальцы дрожат.
– Я люблю тебя, – шепчу я, заплаканным голосом. – Знаю, что это просто слова, которые растворяются в пустоте, но иногда их необходимо говорить. Например, в такие моменты, как сейчас, – заглушено лепечу я.
После моего не самого лирического признания мне все же становится так легко и счастливо, что я ничуть не жалею о том, что призналась в своих чувствах.
Людям стоит больше говорить о том, что они чувствуют, но не ради взаимного признания, а ради успокоения собственной души.
Глава 2
«Очень сложно рассказывать спокойно
и доброжелательно о боли до тех пор,
пока от нее не освободишься…»
Артур Голден «Мемуары гейши»
Человеческая память – не более чем обычное решето, время стирает сквозь него любые события – великие и не очень, и абсолютно все воспоминания блекнут.
Выбор нашей памяти, что оставить в нас, а что стереть, напоминает игру в «Счастливчика». И в моей игре «счастливчиками», как ни странно, стали те события, которые я бы с радостью похоронила под первым плинтусом.
Единственный способ сохранить то, что нам дорого и то, что мы захотели бы помнить всегда, до последней мелочи – оставить это на бумаге.
«Бумага стерпит все».
И я собираюсь оставить свою историю на ней – на бумаге, пока моя память не стала моим главным врагом – предателем.
Быть может, написанная собственноручно мной история, станет бальзамом для моей израненной души. Быть может, эта бумага с пляшущими буквами, станет моим извечным смыслом, когда мой рассудок покинет меня навсегда (в юном или в старческом возрасте – сейчас это не имеет особого значения). Но быть может, эту больную, но значимую историю прочтет он… и его забвение рассеется…
Глава 3
Меня зовут Джанин Миа Эванс. Вчера, 21 мая, мне исполнилось восемнадцать.
Я оканчиваю среднюю школу, и собираюсь оставить родной дом, чтобы уехать за тысячу миль и поселится в незнакомом мне солнечном городе (ради учебы в колледже) совершенно одна…
На самом деле я не договариваю, потому что еду не одна, а со своей лучшей подругой Мирандой Хейл, но для эпического момента, лучше будет, если вы представите меня одной.
Забегая в уже пережитое мной будущее, могу уверить вас, что так и будет, не смотря на мои наивные ожидания, что я и Миранда неразлучны.
Ровно через месяц, после моего восемнадцатилетия, мы с Мирандой покинули родные края и отправились навстречу своему будущему, предвкушая его судьбоносность.
Еще через месяц, когда царствовал месяц июль, и все проблемы с поступлением были решены, мы с Мирандой бродяжничали целыми днями по нашему колледжу, в котором нам предстояло учиться.
Несут ли смысл ваши сны для вас? Для меня до некоторых событий сны были просто снами и не имели даже микроскопического значения.
21 августа я впервые встретила его.
А точнее – услышала.
Во сне.
– Проснись, – тихий, бархатный голос просит меня.
Я пытаюсь разлепить веки, но, ни к чему это не приводит. Я в плену непроглядной темноты.
– Просыпайся, – снова раздается этот шепот, но уже ближе.
Темнота расстилается и словно туман, утекает вниз. Свет проскальзывает, и я жмурюсь от неприятного, колкого ощущения, что щипает и режет глаза.
Вижу перед собой странный деревянный дом.
– Кто здесь? Кто это? – таким же тихим шепотом спрашиваю я, отчего-то уверенная, что меня непременно услышат, не смотря на то, что рядом нет ни одной живой души.
– Я вернулся…, – отвечает голос.
Поток холодного ветра врезается в меня, и я вздрагиваю.
Открываю глаза. Темно. Где я? Тишина. Сердце громко бьется, отдаваясь в висках. Обвожу руками вокруг себя и облегченно вздохнув, падаю на подушки. Это всего лишь сон.
С самого детства мне снились весьма странные сны, поэтому я не придала значения и даже не пыталась запомнить его слова, но мне повезло и в игре «Счастливчик» моя память сохранила этот сон во мне, за что я ей благодарна.
Я до сих пор слышу этот голос в своей голове, и сердце сладостно сжимается.
Низкий, грудной голос с выраженной хрипотцой, как у законченного куряги, хотя он никогда не держал в зубах ни одну сигарету.
Следующий сон, в котором я снова слышала его голос, приснился мне 11 сентября.
На этот раз я на все сто процентов уверена, что пребываю во сне. Все указывало на это: во-первых, я брела по мокрому песку на берегу моря, а в действительности я ни разу не бывала на море, во-вторых, я снова слышу тот тихий шепот, но не вижу его обладателя.
– Вспоминай.… Вспоминай.… Вспоминай меня, – просит загадочный шепот из ниоткуда.
Темно. Все окутано мраком. Я тянусь к светильнику и включаю его. Мягкий, тусклый свет заливает комнату. Мое сердце стучит громко, отдаваясь в висках, в запястьях, в горле. Дыхание сбилось.
Что за черт? Этот голос врезался в мою память против моей воли, и теперь я вряд ли забуду его.
Я не героиня фильмов в стиле «хоррора», которая до последнего игнорирует знаки надвигающегося бедствия, поэтому тут же встревожилась и на неделю переселилась из общаги в квартиру Миранды.
Поначалу, я собиралась с ней жить и вместе оплачивать коммунальные услуги, так и было до первых чисел сентября, но потом из-за вечного присутствия там малознакомых мне людей, я поняла, что нужно перебираться в общагу, чтобы не разрушить нашу с ней дружбу.
Бывают такие события, которые оказывают влияние на то, что ты идешь против собственных принципов и обещаний. И поэтому никакие незнакомцы не могли выселить меня оттуда, хотя бы до той поры, пока в мою комнату в общаге не заселят какую-нибудь девушку. Без соседей и свидетелей – я ни за что не вернусь туда, чтобы лицезреть странные сны.
К сожалению, хотя я вовсе не сожалею об этом, но так принято говорить, поэтому я напишу именно так. К сожалению, не знаю кого, но точно не моему, я не помню, ни чисел, ни чувств, что я испытывала на тот момент, когда познакомилась с парнем по имени Джереми (моим будущим потенциальным и первым парнем). Если напишу так, думаю, будет справедливо.
Джереми Гамильтон. Ему двадцать один и он учился в моем колледже на последнем курсе на тот момент. Его родители богаты и я честно не понимала, почему он тратит время на каждодневные, скучные походы в колледж, когда же ему в наследство останется огромная семейная компания, что вряд ли разорится, если он не получит образование.
С Джереми я начала встречаться в середине октября.
Глава 4. Джереми
Джереми…
Он не герой моего романа, но в действительности он много значил для меня. И значит до сих пор. И эта глава посвящена ему.
Мы познакомились с ним в очереди за кофе. И это было, пожалуй, моим единственным знакомством, за исключением еще одного, в котором не участвовала Миранда.
Первое впечатление, какое он на меня произвел при нашей первой беседе это то, что он до ужаса умен и необычайно воспитан. Настоящий джентльмен, какие жили слишком давно, чтобы помнить о них.
Я бы не хотела привирать и даже слегка приукрашивать, поэтому запишу сюда лишь одно событие, которое врезалось в мою память. Это было наше расставание, как ни странно.
Я мнусь.
Чувствую, как от волнения вспотели ладошки, и я отчаянно вытираю их о свою футболку.
Я вспоминаю наше милое знакомство, до жути краткие беседы, первый поцелуй, походы в рестораны, в театры и мое сердце сжимается. Ни от боли, но и не от счастья. Оно просто сжимается, понимая, что нужно его отпустить.
Я просто не люблю его. Никогда не любила. И даже не пыталась.
Джереми сидит напротив меня на кровати в моей квартире, которую я снимаю одна. Вид у него такой, будто у него безумно болит голова, а может, она у него действительно болела, я не знаю.
– Джанин, о чем ты хотела со мной поговорить? – устало спрашивает он.
На самом деле я уверена, что он знает о том, что я хочу сказать или, по крайней мере, догадывается.
Я глубоко вдыхаю, набирая воздух в легкие, и тяжело выдыхаю. Этот обычный процесс воздухообмена в легких, я проделываю несколько раз, прежде чем, задержать дыхание и сказать:
– Джереми, я бы очень хотела сказать, что ты необычайно хороший и светлый человек, но эти слова покажутся тебе ядом, после того, как я продолжу, поэтому просто знай, я действительно дорожу тобой и действительно думаю о тебе так…
– Но? – допытывается он, когда я замолкаю.
Он ведь знает. Уверена, что знает. Зачем же он заставляет меня говорить об этом? Это не честно.
– Я больше не могу встречаться с тобой, – глядя ему прямо в глаза и глотая подступающие слезы, говорю я.
– Почему? – почти шепотом спрашивает он.
В этом весь Джереми. Он никогда не теряет самообладания. Его голос так же обыденно звучит, как если бы он спрашивал: «Что сегодня на обед?»
– Я не могу больше врать тебе, – шепчу я, опуская голову ниже, и чувствую себя при этом, как провинившейся ребенок.
– Я не люблю тебя, – с опущенным взглядом на свои сплетенные и дрожащие пальцы, вторю я свои мысли.
Слышу, как он почти со свистом втягивает в себя воздух. Неспешно поднимается с моей кровати и около пяти минут расхаживает из стороны в сторону, как будто он находится в конференц-зале, а не в моей маленькой квартире.
– Думаешь, я не знал? Боже, Джанин, я не настолько глуп и слеп, чтобы этого не заметить. Ты этого никогда не скрывала, хоть и не говорила вслух, до сегодняшнего дня. Даже твой пустой взгляд всегда кричал о твоем безразличии.
Я прогибаюсь под натиском его слов. Мне тяжело дышать. Мне жаль его. Искренне.
Мне отчаянно хочется спросить, почему он не бросил меня, почему терпел мое равнодушие, но я не осмеливаюсь.
– Извини, – тихо шепчу я, не найдя больше подходящих слов.
– Это из-за него? Из-за этого сумасшедшего? – не смотря на натиск его вопросов, его голос звучит спокойно и ненавязчиво.
Мне хочется крикнуть, завизжать и умолять его не думать, что я предаю наши с ним отношения ради другого, ради сумасшедшего и ради психа.
Но это правда.
Я молчу.
– Ты понимаешь, что это ни к чему хорошему не приведет?
– Джереми, я… – я не знаю, что сказать, но хочу остановить его комментария по этому поводу.
– Ну что ж, мне нечего тебе сказать. Прощай, – холодно бросает он и натягивает свой пиджак.
Уверенно направляется к двери, но прежде, чем уйти, бросает вслед следующую фразу:
– Он разрушит тебя, Джанин.
Часть 2. Глава 1.
Невидимой красной нитью соединены
те, кому суждено встретиться, не смотря
на Время, Место и Обстоятельства.
Нить может растянуться или спутаться,
но никогда не порвется».
Китайская пословица
Жизнь ничего не стоит, если в ней нет любви. Настоящей. Великой. Любви.
До встречи с ним я будто пребывала во сне, вне жизни, вне собственной себя. Я была по ту сторону от мира, но он меня пробудил, и я больше не желаю засыпать. Никогда.
Сегодня Миранда всячески пыталась уломать меня придти к ней с ночевкой, и я под конец сдалась и согласилась. Не то, чтобы я не любила у нее ночевать, но мне всегда спокойнее дома и спится крепче.
После просмотра почти полного сезона шоу «Топ-модель по-американски», приготовления собственных печенек с предсказаниями (готовила Миранда, а я просто подавала ей все необходимое), маникюра и педикюра, Миранда, наконец, успокоилась, и мы легли спать.
Уснуть мне, в отличие от Миранды, так и не удалось. Полностью пустая, я наблюдала за тем, как солнце лениво поднимается на горизонте.
Осторожно, чтобы не задеть подругу вылезаю из ее крепких объятий и тихо встаю с кровати. Оставляю записку Миранде, прикрепив ее магнитом к холодильнику. Так же осторожно и тихо натягиваю кеды, щелкаю замком и выбираюсь из ее квартиры, захлопнув за собой дверь.
Солнечные зайчики пляшут, перед моими закрытыми веками, хороводы, когда я выбираюсь на улицу и не спеша бреду к себе домой в такую рань.
Шесть утра. Прохладный, утренний воздух пахнет мокрым асфальтом, и я глубоко вдыхаю его, наслаждаясь моментом. Как же хорошо.
В наушниках играет песня, и я тихо напеваю.
Один сильный удар и я теряю почву из-под ног. Чувствую, как мое тело спешно, но верно летит, не ощущая земли под собой. Мои волосы, большим, черным облаком, от резкого и сильного потока ветра, сопровожденного этим мощным ударом, переплелись, обволакивая мое лицо.
Скоропостижно понимаю, что скорей всего я упаду и разобью себе голову, но в последний момент меня подхватывают. Сумка вместе с моим старым айподом вываливаются из рук.
В ужасе вскрикиваю, но как-то приглушенно и неестественно. Распахиваю глаза, но все, что я вижу на своем пути – это копна моих кудрявых и запутанных волос. Они каскадом падали мне прямо на лицо, закрывая, словно завесой, все на своем пути.
В следующую секунду хватка сильных рук, что обхватили меня, будто обруч, слабеет и я медленно сползаю, пока не чувствую ногами твердую поверхность асфальта.
Первое, что я пытаюсь сделать – это убрать с лица волосы, чтобы увидеть нападающего, но все что я успела увидеть – была чья-то мужская грудь, обтянутая в серую ткань.
Сильные руки снова прижали меня к себе, но на этот раз с такой силой, что мне, кажется, что мои глаза вылезут из орбит, а ребра искрошатся. Воздуха в легких, как ни бывало. Мне кажется, если он меня не отпустит, то в следующую секунду я умру от удушья.
Через мгновение, когда я уже теряла сознание от недостатка воздуха, хватка вновь ослабла. Руки спешно метнулись с талии к моим плечам.
– Я знал... Знал, – шепчет, задыхаясь мягкий, низкий, бархатный голос с небольшой хрипотцой.
– Я знал. Я верил! – в голосе слышаться нотки печали и убеждения.
И вдруг меня словно пронзает молния, когда я узнаю этот голос из своих странных сновидений. Или мне кажется, что это тот самый голос. Во всяком случае, это ничего не меняет. Он напал на меня.
Я пользуюсь моментом и глубоко вдыхаю, а затем отпихиваю его от себя. Моя попытка очень слабая, но мне удается вырваться, по крайней мере, из его объятий – теперь он держит меня за локти.
Мы встречаемся с ним взглядами, и я вбираю незнакомый мне облик парня, в попытках запомнить каждую частичку его лица, чтобы, правильно составить фоторобот, если я выберусь живой из этой западни.
Темно-каштановые волосы, такие же непослушные и взъерошенные, как мои собственные, обрамляют кремовую кожу лица. Большой, прямой и правильной формы нос с горбинкой. Очерченные, острые скулы лица и немного выдающийся вперед подбородок, что был покрыт щетиной до самых висков. И глаза. Глаза его были не просто большими, они были бездонными и огромными, обрамленные густой и длиной линией ресниц. Радужка его глаз была настоящего, глубокого, ядовито-зеленого цвета. Казалось, я только что открыла новый, совершенно неизвестный, по крайней мере, мне, оттенок зеленого цвета. То были ярко-зеленые глаза, но не как у людей, скорее что-то схожее с хищным взглядом и с толикой неизвестной боли, что заставляла немного приглушать столь яркий зеленый.
– Я знал. Знал, что не мог выдумать тебя, – шепчет он, пытаясь снова обнять меня, но я противлюсь.
– Где ты была? – строго спрашивает он меня, хватая за плечи.
Иди ты к черту, мысленно посылаю его. С какого фига он решил спрашивать у меня, где я была? Он что полицейский?
– Я нашел тебя, и теперь ты не сбежишь от меня. Никогда, – шепчет он холодным тоном и мне делается нехорошо.
Быть может, он маньяк? Вообще озверели, среди белого дня вот так, бесцеремонно, нападают. Что же я сделала такого ужасного, что Вселенная именно меня приносит в жертву этому моральному уроду?
Туман умиротворенности и спокойствия рассеялся мгновенно. Коматозное состояние, словно шелковое платье, облаком слетело с меня, рассыпаясь у ног. Теперь я понимала, что мое вдруг покорное поведение самый опрометчивый поступок за всю мою жизнь. Ведь он явно не в себе. И у него какой-то больной взгляд.
Набравшись смелости, я со всей силой, что у меня была, отпихиваю его от себя.
– Пустите меня! – сдавленно пищу я, и это срабатывает.
Хватка ослабевает, и я тут же вырываюсь из его объятий. Отхожу медленно на шаг назад и в виде щита вскидываю перед собой руки. Зеленые глаза потрясенно смотрят на меня, между бровями пролегает маленькая морщинка, а руки вытянуты перед собой. Словно не веря своим глазам или ушам, незнакомец удивленно моргает и смотрит мне в глаза своим странным, наполненным грустью, взглядом. Непонимание проскальзывает на его лице. Ну что ж, теперь мы хотя бы на равных.
Оцениваю свои силы против него. Он очень высокий, выше меня на целую голову, если не больше. Судя по тому, как его, наверняка, твердые бицепсы обтягивает футболка, понимаю, что он и силен тоже. Ни какой-нибудь тощий дрыщ. Надо же, как мне «повезло»! Мои шансы таят на глазах, пока я окидываю его холодным взглядом. Не знала, что маньяк в наше время выглядят как спортсмен, с весьма симпатичной мордашкой. Мне всегда, казалось, что они непременно уроды или хотя бы жирные, но, увы, я оказалась не права.
Зеленые, напряженные глаза продолжают буравить меня хищным взглядом. Он делает шаг ко мне и тут мой рассудок, будто просыпается, и я решаю заговорить, пока не поздно. Где-то я читала, что самый верный способ спастись – это разговорить нападающего.
– Стойте… – тихо говорю я, севшим от страха голосом.
– Не понимаю, – удивленно отвечает он.
– Я тоже, – мой голос дрожит, – Можно я возьму свою сумку? – указывая на землю пальцем, где валялась моя сумка, спрашиваю я. Это первое, что пришло на ум. Зеленые глаза непонимающе смотрят на меня, будто не слыша. Все еще с вскинутыми в воздухе руками, я снова шепчу: – Может, мы сможем договориться?
Я намекаю на деньги. Быть может он вор и просто хочет ограбить меня, только весьма странным способом.
Зеленый, хищный взгляд холодеет и глаза щурятся. От напряжения радужка его глаз, окрашивается, мгновенно, в темно-зеленый цвет, будто хамелеон, который при опасности меняет окраску. И даже этот, более знакомый мне, темный оттенок зеленого, показался мне еще одним открытием тонов зеленого цвета. Черт. Он безумец. Или у меня паранойя.
– НЕТ! – делает уверенный, большой шаг в мою сторону и хватает мое правое запястье.
Мурашки бегут по моей спине. Я в ужасе вскрикиваю и пытаюсь высвободиться, но все мои попытки лишь еще хуже злят зеленые глаза, от чего те, все темнеют и темнеют, перекрашиваясь уже ближе к моему собственному цвету глаз. Длинные пальцы сильнее сжимаются вокруг моего, вдруг оказавшегося, хрупкого запястья. Я стискиваю зубы от неприятной боли. Электрический ток большими, просто огромными разрядами передаются через его, сжатую на моем запястье, руку. Страх окутывает меня, заставляя дрожать и молчать. Разряды пробегает по телу с новой силой, когда я ловлю напряженный, злой взгляд этих удивительных, глаз.
– Почему? Почему ты хочешь снова сбежать? – спрашивает он и его голос понижается до холодного шепота.
Мне становится страшно, как никогда. Я в ужасе пробегаю взглядом по пустому переулку, в поисках хоть одной живой души. Но никого нет. Совсем как в ужастике.
– Сбежать? – повторяю я за ним.
Что же делать? Что сказать? Нужно выудить нужный момент и бежать отсюда. Все мои мысли сосредоточены на плане спасения и на том, чтобы перестать смотреть ему в глаза, это отлично сбивает меня с толку.
– Нет, я не хочу сбегать, – лгу я, выдавливая жалкую улыбку.
Сердце клокочет у самого горла. Несмотря на теплую погоду, я начинаю дрожать. Моя ладонь, в его руке, холодеет. Запястье настолько сильно сжато, что мне кажется, одно мое неверное движение, и оно с громким треском сломается и рассыплется у его ног.
– Хорошо, – выдыхает он и немного расслабляется. Облегчение окутывает его.
– Мне больно, – сдавленно говорю я, указывая на свою руку.
И мне кажется, от моих слов ему становится неприятно, будто я дала ему пощечину.
– Хм, прости, – отвечает он и разжимает цепкие пальцы.
Я резким движением прижимаю больную руку к груди и массирую пострадавшее запястье. Незнакомец следит за каждым моим движением, и грусть снова пролегает на его лице. Он подносит ладони к лицу и качает головой.
Сейчас. Пора бежать, пока он отвлечен, пока я могу еще мыслить. Сейчас самое время. Пора.
Я втягиваю воздух и резко разворачиваюсь на пятках. Что есть силы, отталкиваюсь от твердого асфальта и, будто вырываюсь из сети.
– Стой! – слышится громкий крик.
От этого я прибавляю скорости и бегу, что есть мочи. Ветер обдувает лицо и заставляет захлебываться от сильного потока. Дышу через рот и бегу вперед, совершенно в неизвестном мне направлении. Адреналин разливается по венам, подогревая охладевшую кровь. Дыхание сбивается, но я продолжаю бежать, не сбавляя скорости. На миг мне кажется, что я настолько быстра, что мне можно участвовать в мировых соревнованиях по бегу. Я будто лечу, только легкие горят, и дыхание становится все тяжелее и тяжелее. Боль – сильным кулаком – сжимает легкие и кажется, что болит уже все тело.
Я бегу быстрее, когда недалеко слышится топот ног. Он рядом. Сердце больше не стучит у самого горла, оно заглохло в ожидании, когда цепкие руки снова поймают меня. Кровь от страха вскипает и бурлит в жилах. Теперь я знаю, что чувствуют настоящие жертвы, преследуемые маньяками. Он самый настоящий маньяк. Это точно. Иначе, он не гонялся бы так за мной. Безумный маньяк.
Я все бегу и бегу и колени уже подгибаются от избытка напряжения. В какой-то момент я понимаю, что скоро он настигнет меня и мне не поздоровиться. Мне настолько сложно бежать, я уже задыхаюсь, и мне хочется сдаться. Голова идет кругом, боль в легких уже невыносима. Топот ног уже совсем рядом, где-то позади. И вдруг совсем неожиданно, когда перед глазами все стало расплываться, я выбегаю на дорогу. Машина с визгом затормозила в нескольких метрах от меня. Я закрываю лицо руками, все еще тяжело дыша, в ожидании, когда меня либо собьет машина, либо догонит сумасшедший маньяк.
– Дура! Смотри, куда бежишь! – слышится злой крик.
Я отрываю ладони от лица и в ужасе смотрю перед собой. Мужчина в возрасте, с нахмуренными бровями, чуть ли не выпрыгивает из окна своей машины и громко ругается, вскидывая руки. Я, все еще не соображая, подбегаю к машине, сажусь и в ужасе кричу:
– Быстрее! Езжайте! Быстрее!
– Сумасшедшая! Выходи из моей машины! – орет мужчина.
– Прошу, быстрее! – отвечаю я, задыхаясь, смотрю по сторонам в поисках своего нападающего.
– Выходи из машины, иначе я тебя вышвырну! – рычит водитель.
– За мной гонится маньяк. Прошу! Если вы сейчас не тронетесь, он поймает меня. Прошу! – кричу я, и через мгновение недалеко появляется уже знакомая фигура.
Волосы запутаны, а глаза метают громы и молнии. В какой-то момент мне кажется, что он сейчас сожжет меня вместе с этой машиной одним только своим взглядом. Темным, почти черным взглядом распахнутых глаз. Что за черт? Как он проделывает это со своими глазами? Неужели меняет на ходу линзы? Бред. У меня паранойя. Я как ошарашенная, стала вертеть головой, чтобы отвлечься от столь яростного взгляда. Позади уже стали возмущенно кричать и сигналить другие водители. Какого черта они ездят так рано?
– Вот он! Это он! – ору я, подпрыгивая на месте.
Водитель проследил за моим взглядом и, видимо, тоже испугавшись, завел машину.
– Быстрее! Прошу вас! – пищу я, лишаясь голоса.
– Черт! – орет водитель, когда незнакомец, уже оказался у моей двери.
Двигатель машины рычит и с визгом колес, мы трогаемся с места.
Все еще пребывая во мраке страха, я снова и снова подпрыгиваю на месте, вспоминая его взгляд. Назад смотреть было еще страшнее. Мне до сих пор казалось, что через секунду меня снова поймают цепкие, сильные пальцы, от чего я судорожно ловлю воздух ртом.
Я всеми силами вцепилась руками в сиденье под собой, так, что костяшки пальцев побелели, а больное запястье заныло. Меня разбирало одновременно от дикой боли в легких и от животного страха. Бог ты мой! Меня чуть не убили. Неожиданно, мне захотелось оказаться в своей маленькой квартирке, свернуться калачиком на маленькой кровати и дать волю своему страху и напряжению.
Тем временем, не смотря на то, что мы проехали уже не малое расстояние с места происшествия, водитель все еще не сбавлял скорости. Видимо, и ему было безумно страшно. Напряжение, электрическим током, заполняло салон автомобиля. Мой страх был настолько сильным и ощущаемым, что, казалось, его можно потрогать руками. Все еще тяжело дыша, я смотрю прямо перед собой, не разбирая дороги.
Спустя пару минут, голос водителя вторгается в мое пространство, заполненное страхом.
– Вы как? – на удивление, очень вежливо спрашивает мужчина.
Я таращу на него глаза, а затем, глубоко вздохнув, отвечаю:
– Вроде нормально, – голос хриплый и тихий. Прочищаю горло сдавленным кашлем.
– Черт, – шипит водитель. – Ты его знаешь?
В ответ я лишь отрицательно качаю головой.
– Сумасшедший! Бог ты мой! Чертов маньяк! – ругается он, и я разделяю его чувства, только что ответить, не знаю.
– Где вы живете? – спустя еще немного времени, спрашивает водитель. Я медленно пытаюсь вспомнить свой адрес и сиплым голосом бормочу название улицы и номер дома.
– Может отвезти вас в больницу? Вы не пострадали?
– Нет-нет! Все хорошо, просто испугалась, – лепечу я, и затяжное молчание снова пролегает между нами.
– Вы уверены, что все хорошо? – снова допытывается водитель, когда останавливает машину у моего дома, спустя неизвестно сколько времени.
– Да…все хорошо. Спасибо вам огромное! – мне хочется плакать.
– Да не за что. Обратитесь обязательно в полицию.
– Спасибо! Спасибо вам! – бормочу я, пропуская мимо ушей замечание на счет полиции. Не хочу никуда обращаться, иначе Джереми обернет это происшествие трагедией века.
– Берегите себя, – учтиво машет рукой водитель, когда я выхожу из машины.
– Спасибо вам огромное! – снова лепечу я. Не уверена, что он слышит.
Медленно плетусь к дому. Ноги стали ватными, от напряжения. Так же медленно поднимаюсь к себе на этаж и оказываюсь у ветхой двери своей квартиры. Вот я и дома, наконец! Тянусь за ключом, но вспоминаю, что сумку оставила на земле в том районе, убегая от сумасшедшего. Страх снова скручивает живот, когда я вспоминаю о том, что произошло полчаса назад. Что же делать? Как я попаду домой? Нужно позвонить хозяйке квартиры.
– Черт! – шиплю я.
Мобильник тоже в сумке. Что же делать? Черт! Черт! Черт! Ненавижу!
Беспомощно вскидываю руками и падаю на пол. Обхватываю себя руками, сдерживая подступающие слезы гнева. Неожиданно напротив меня со скрипом открывается дверь и оттуда высовывает голову моя назойливая соседка миссис Кэрол. Любопытная женщина.
– Ой, Джанин, что же это ты сидишь на полу? – удивленно спрашивает она.
Ее карие глаза блестят любопытством. «Не трогайте меня!» – хочу закричать я, но вместо этого выдавливаю улыбку, просто оскалив зубы, и отвечаю:
– Здравствуйте, миссис Кэрол. Я сумку потеряла, а там ключи и мобильный.
Интересно, эта сумасшедшая спит когда-нибудь? Во сколько не приди, она явно на чеку, поджидает меня.
– Да ты что? – ее брови ползут вверх. В ответ я пожимаю плечами. – Ты такая бледная, тебе нездоровиться?
– Нет, все хорошо, – лгу я. – Просто устала, хочу попасть домой.
– Так, у меня есть ключи от твоей квартиры, – выдыхая, медленно мямлит она.
Так что ты молчала все это время, глупая женщина?!
– Что? Как есть? Откуда? – не сдерживаю удивления я.
– Да. Вот вчера вечером приезжала твоя хозяйка, миссис Джефферсон, но тебя не было дома. Она просила передать, что уезжает на пару недель в мм… – задумчиво поглаживая свои короткие волосы, останавливается она, не закончив предложения. – Не могу припомнить куда. Сейчас, сейчас должна вспомнить.
– Не важно. Вы можете дать мне ключи? – нетерпеливо спрашиваю я и наигранно улыбнувшись, поднимаюсь на ноги.
– Да-да, конечно, – отвечает миссис Кэрол и скрывается в своей квартире.
Я жду, переминаясь с ноги на ногу. Напряжение все еще не покидало ни моего тела, ни разум. Спустя, казалось, вечность ее маленькая фигура снова появилась в проеме двери.
