Текст книги "Союзник (СИ)"

Автор книги: Mouse-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Чем ты можешь оправдать то, что сделал? А? – Ким вглядывался в стекла маски. – Ты хоть раз после этого сожалел?!

Противогаз качнулся, давая утвердительный ответ. Лицо Джеджуна перекосило от изумления и шока. Губы тут же скривились, и он с озлобленностью вновь передвинул вентиль.

– Слишком поздно, тварь! Чувствуешь себя беспомощным? Ну как?! А представь, что, задыхаясь, ты еще терпел грязный конец в своей заднице! Юнхо, воткни ему в жопу вон тот кусок трубы.

Чон не ожидал такого развития событий, однако быстро все сделал. Смазал старую алюминиевую трубу вазелином, баночку которого Джеджун предусмотрительно прикупил в городе. Дже кинулся помогать, сообразив, что труба не поместится из-за пресса. Отцепив тяжелую железку, он вытащил трубку для отхода фекалий, а Юнхо в одно уверенное движение присунул жертве. Ихван глухо заорал, приподнялся так, что плечи оторвались от стола, а цепи наручников натянулись так, что грозили порваться.

Дже отступил на шаг, чтобы увидеть картину в целом. Чем меньше кислорода оставалось в легких Ихвана, тем быстрее он сам дышал, задыхаясь от эмоций. Его горло скручивала ярость, которая все это время спала. Он никогда не проявлял жестокости, даже не помышлял о ней. Но заполучив в свои руки обидчиков, превратился в монстра.

– Круто, а?! Как ощущения? – завопил он, чтобы перекрыть бряцанье оков и скрип стола. – Нравится?!

– Дже…

– Скажи мне, как ощущения!

– Джеджун! – Юнхо дотянулся до плеча Кима, сжал. – Он, кажется, того.

Дже слизал слюну, повисшую на нижней губе, поднял ошеломленный взгляд на напарника.

– Что?

– Кажись, кранты, – Юнхо приложил пальцы к шее жертвы, который вытянулся на столе и затих. Несколько мгновений он молчал, сосредоточившись. – Пульса нет. Он мертв.

Джеджун нахмурился.

– Еще рано. Умеешь делать непрямой массаж сердца?

– Да.

– За дело.

Юнхо залез на стол, оседлал тело, чтобы было проще откачивать. Стянув с Ха противогаз, он сложил руки на его груди и принялся методично нажимать, пытаясь запустить сердце. Джеджун поспешил к сумке, вытащил мешок Амбу. Водрузив на лицо жертвы маску, он плотно пригнал ее, удерживая левой рукой, а правой начал интенсивно сжимать мешок, проталкивая воздух в легкие. На каждом предполагаемом выдохе врач поднимал маску и вновь отпускал.

Не прошло и минуты, как Ихван дернул конечностями и судорожно вздохнул. Джеджун убрал маску. Юнхо сполз на пол. Дже вытер пот со лба тыльной стороной ладони, потом с досадой врезал кулаком по концу трубы, торчащей из задницы потерпевшего.

– Вот тварь!

Ихван всхлипнул и потерял сознание от боли. По столу заструилась кровь из разорванной кишки.

Было тихо. Он лежал, растянувшись на грязной простыне, и смотрел в одну точку бессмысленным взглядом. Его совсем недавно оставили в покое. Хотелось пить. Мысли невольно вращались вокруг того белого порошка, что уносил в бескрайние степи. Там не было всего этого дерьма, только тишина и безмятежность. Хотелось бы проглотить хотя бы щепотку и уснуть.

Ублюдки спали вповалку в гостиной. Наконец проорались, нашумелись, налакались и заглохли. На журнальном столике и на полу стояли пустые бутылки. Пахло соджу, пивом и недоеденной лапшой. Он почувствовал тошноту от пряного запаха соуса. Но в то же время хотелось есть. Объедки лежали близко, стоило протянуть руку, и тарелка была бы у него. Облизал губы, ощущая себя жалкой голодной дворняжкой – если подумать, он давно не ел. Еда была в метре от него…

В метре от него прошел человек. Как в замедленной съемке, словно торчок, не различающий, где сон, навеянный дурманом, а где явь, он подошел к двери и дернул ручку. Было заперто. Он лежал на диване и смотрел, все так же безучастно, как все больше горбится, придавленный отчаяньем, их маленький пленник. Бесполезно. Ведь он сам запер дверь.

Ихван рывком проснулся, облокотился на стол и испуганно огляделся. Он находился все так же в подполе. Окровавленная труба валялась на столе, по ней ползала жирная черная муха. Тут же лежал мешок Амбу и полиэтилен с зубами. На месте был и пресс, удерживающий уже посиневшие яйца. С протяжным стоном мужчина упал обратно. Он-то надеялся, что после очередной затяжной попойки ему уже мерещатся маньяки. Неужели его палач и есть тот мальчишка, которого им тогда подсунул Кёнсу? А ведь действительно похож. И что, десять лет прошло, он жил себе тише воды, ниже травы, а сейчас решил отомстить? Бред. Кто бы сказал, он не поверил бы. Однако боль в каждой клеточке тела говорила, что все реально. Но этот мальчик с огромными глазами… хрупкий, испуганный котенок… он не смог бы… Хотя стоит признать, никто в целом мире не имел такой зуб на Ха, как этот парень. Все же это был он! Все естество вопило, даже в армии его так не унижали и не колошматили. Апогеем стала эта чертова труба. Он заново ощутил ее холодные, твердые стенки внутри, и по телу прошла волна дрожи.

Послышались шаги, прервали тягостные размышления жертвы. Дверь отворилась. Джеджун спустился вниз. От него пахло гелем для душа, волосы были влажными. Не обратив внимания на жертву, он обошел стол и стянул пакет с зубами. Те громко загремели. Ха вздрогнул.

– Попрощайся с друзьями, – проходя мимо, Ким шлепнул пакетом по лицу мужчины, угодил в глаз.

Он уже поставил одну ногу на лестницу, когда Ха прошипел.

– Я отпустил тебя.

Дже замер. В подполе было так тихо, что слышно было, как наверху ветер завывал в дыры на крыше. Обернувшись, Ким уставился на Ихвана круглыми от удивления глазами.

– Что?

– Т-ты помнишь… – во рту давно не было и капли воды, отчего говорить было сложно. – Тогда… я помог…

Джеджун сжал рот в тонкую полоску.

– Я помог…

– Ты ебал меня наравне со всеми, – голос Дже зазвенел от злости.

– Помог…

– Заткнись!

Отвернувшись, Дже потопал вверх. Опустив дверь в подпол громче, чем обычно, он на ватных ногах выбрался на улицу. Юнхо копался в машине, вытряхивал коврики. Ким пошел к нему. На полпути у него закружилась голова.

– Ты какой-то бледный, – заметил Чон.

Ким выдавил улыбку, кое-как доплелся и уселся на заднее сидение, потер лицо.

– Что-то мне нехорошо. Наверное, давление низкое.

– Оставайся тогда, я сам все сделаю.

– Да, пожалуй, мне лучше прилечь.

Джеджун бросил мешок на переднее сидение, вылез. Попросив Юнхо купить сигарет, если будет проезжать какое-нибудь село, он скрылся в доме. Силы оставили его, и Ким растянулся на своем мешке. Зажмурился. Что этот ублюдок только что сказал ему? Разве это было на самом деле? Нет, точно нет. Он был тем, кто вдавливал его своей массой в кровать. Он держал его ноги, чтобы Дживон засадил поглубже. Он, именно он впихивал в него кулак, даже не сняв ебанное золотое кольцо-печать, которое раздирало его изнутри!

Тяжело вздохнув, Дже уволок мешок Юнхо и накрылся с головой, чтобы отгородиться от внешнего мира. Он хотел уснуть, но как назло сон не шел. Даже подумал о таблетках. Становилось душно. Джеджун зажмурился, ведь пребывал в таком состоянии именно под Ихваном – ему всегда не хватало воздуха. Больше всего его насиловали Пынхэ с Дживоном, но боялся он умереть только в руках Ихвана.

Рывком сбросив мешок, Ким поднялся. И принялся метаться по дому. Да, память услужливо подсказывала ему, что Ихван не врал. Так все и было. Одним ранним утром он поднялся, словно сомнамбула потащился к входной двери. По счастливой случайности насильники спали, ушатавшись выпивкой. Дже вспомнил, как едва не рехнулся от надежды, которая огромным молотом ударила в голову. И каким ошеломляющим было разочарование, когда дверь не поддалась. Он тягал ее, дергал, но она не поддавалась! А потом он ощутил за спиной движение, услышал скрип пружин в диване. Обернулся и обмер – прямо перед ним стоял его ночной кошмар. Его взгляд был замутнен, как и рассудок, так что становилось ясно, чем закончится вторая попытка вырваться. Джеджун обхватил себя руками, словно ему внезапно стало холодно, как и тогда, десять лет стоял, вжавшись в угол, мелкий и жалкий. Он ожидал пощечины, окрика, чтобы разбудить друзей, насмешки и болезненный секс. Ихван подошел к нему, поднял руку. Ким зажмурился и еще больше опустил голову. В грудь ему ткнулась куртка. Ихван извлек из штанов помятые деньги, впихнул в руки Дже, а после открыл дверь и вытолкнул парня. На этом ужас закончился.

Воспоминания, которые по непонятной причине запрятались глубоко за сценами насилия, всплыли наружу. Так что же, это действительно правда, и он измывается над своим спасителем? Ким замотал головой, запустил пальцы в волосы. Не спаситель, нет! Что бы не двигало им тогда, он унижал его вместе со всеми. Он заслужил свою долю ненависти.

Джеджун обнаружил себя, сидящим в углу, покачивающимся из стороны в сторону, словно умалишенный придурок.

– Никакой пощады, – прошептал Джеджун. – Я убью тебя.

Чтобы успокоиться, он вновь закурил. Поразмыслив немного, схватил коробок спичек и пошел к пленнику. Ихван взглянул на Дже с нескрываемой надеждой.

– Отпусти.

– Может мне еще и извиниться? – Дже уселся на ступень, откуда ему был прекрасно виден его пленник. – Где сейчас Кёнсу?

– Н-не знаю.

– Неправильный ответ, – Дже зажег спичку и бросил на обширный аэродром живота Ха.

Взвизгнув, мужчина задергался, пытаясь стряхнуть с себя спичку. Та быстро скатилась на стол и погасла.

– Ну?

– Честное слово, не знаю! Ай! Прекрати! – взвыл мужчина, когда волосы на груди затлели. – Он часто уезжает, я, правда, не знаю, клянусь! Звонит, когда ему заблагорассудится, приглашает выпить.

– И часто вы видитесь?

– Когда как.

– Где он обычно зависает?

Ихван сглотнул вязкую слюну, промолчал. Джеджун чиркнул спичкой, и тот быстро затараторил. Ким ухмыльнулся, запалил еще одну сигарету.

– Убьешь и его?

– Да.

– Псих!

– А вот и нет. Психи улыбаются, они счастливые, а я нет!

– За что ты…

– Ты ебанутый или притворяешься?! – воскликнул Дже раздраженно.

Соскочив на пол, Джеджун подошел к столу. Выдохнув в лицо Ха, он скользнул по колыхающемуся животу брезгливым взглядом. Не говоря ни слова, он вытащил сигарету изо рта и поднес к лобку.

– Что ты…? – прохрипел Ха, потом как заорет. – Стой! Не-ееет!

Дже поднял на него глаза.

– Еще Зигмунд говорил, что нормальный человек нормален лишь отчасти. Так что ты прав, я немного псих. Впрочем, никто в своем уме не стал бы трахать паренька по науськиванию дружка.

Ким поднес сигарету к лобковым волосам. Ихван задергался, заверещал, ощущая жар в самом чувствительном месте тела. Он не мог ускользнуть, ибо оторвал бы нахрен яйца, а потому ему оставалось лишь орать, когда волосы вспыхнули. Дже отскочил от огня, ударился поясницей о полку. Ха выл. Стол скрипел и ходил ходуном, громко трещало дерево. Горелый запах вызвал спазм в животе. Уткнув нос в сгиб локтя, Дже сорвал с вешалки свой халат и набросил на промежность несчастного, принялся хлопать, чтобы погасить огонь.

– Хрена се!

– Сука, – рыдал Ихван.

– Угу. Господи, как же ты воняешь, – кашляя, Дже поспешил наружу.

========== Часть 14 ==========

Ихван лежал, мелко дрожа. Боль от ожога несколько притупилась, но по-прежнему сводила с ума. Тонкая кожа интимной зоны покрылась красными волдырями, кое-где надорвалась, обнажая ярко-красное мясо, оттуда текла мутная сукровица. Ужаснее была лишь невозможность двигаться, ведь хотелось сжаться в комочек, повыть от жалости к себе. Он уже не чувствовал мошонку, и это его неимоверно пугало. Перспектива стать неполноценным вызвала такое отчаянье, что он забился в путах, хныча и ругаясь сквозь слезы. Громко треснуло дерево – стол, не выдержал-таки издевательства. Ха замер. Он весь обратился вслух. Казалось, что в подпол сейчас примчится Джеджун. А еще хуже, тот молчаливый мужик, чей взгляд заставлял коленки трястись. Текли секунды, но все было спокойно. И он решился. Дернув правой рукой, понял, что наручник ослаб. Набравшись храбрости, мужчина потянул руку на себя, поморщился от боли в запястье, когда в рану ткнулся металл. Дерево захрустело и, наконец, поддалось – железное кольцо, вогнанное в столешницу, вылетело вместе с сотней мелких щепок. Сердце ублюдка застучало сильнее.

Ключ от наручников висел над головой. Джеджун вновь оставил висеть его там в насмешку над положением жертвы. Зато теперь свобода забрезжила всеми красками. Ха поднял руку к балке. Но он лежал слишком низко, и не мог дотянуться. Пресс удерживал его яйца, и до ключа оставалось до обидного мало. Стиснув зубы, Ихван поднялся и попытался дотянуться до ручки пресса, чтобы освободить яйца, однако левая рука была намертво пристегнута. Он не дотянулся бы, даже случись выбить плечо из сустава. От досады хотелось выть и орать. Руку было не так жалко, как мошонку, и он принялся дергаться вперед, но на этот раз древесина держала. Плюхнувшись обратно, Ихван закусил губу, раздумывая, что же ему предпринять. Выломать стол у него не получалось, дотянуть до ключа или пресса тоже. Он вновь оказался в ловушке. С губ сорвался нервный смешок. Да уж, врагу такого не пожелаешь. Находиться так близко к свободе, и не суметь достать гребанный ключ. Вот уж действительно воздалось ему за его грехи.

Сколько прошло времени, Ихван не знал. Но жажда выжить пересилила боязнь боли, и он вскинул руку, ухватился за край стола выше головы и потянул тяжелое тело вверх. Нижнюю часть прострелило острой болью. Из глаз брызнули слезы, но он стиснул зубы, удержав вопль. Когда казалось, что он потеряет сознание от рвущей на части боли, пресс уступил. Промежность окрасилась кровью, которую щедро разбавлял желтоватый гной. Завывая, Ихван распластался совершенно обессиленный.

И вот ключ оказался в его руках. Всхлипывая, он перевалился на левый бок и вставил ключ в узкую скважину. Не верилось, что все, он теперь свободен. Потные пальцы не сразу справились с маленьким ключом, но в конце концов наручники распахнулись. Ха поднялся. В полумраке рана внизу живота смотрелась не так страшно, по крайней мере выглядела как сплошная бурая клякса, из которой торчал более-менее нормальный член. Разобравшись с ногами, мужчина вытащил катетер и сполз на пол. Его повело в сторону – конечности ослабли после клизмы и зверских пыток. По бедрам стекала влага. Ихван взял халат своего палача, комком лежащий на полке, прижал к паху. Во рту чувствовался привкус крови, голова кружилась. Он понимал, что вряд ли вернется к обычной жизни. Он сломался. И не раны были тому виной, а собственные демоны. Те, от которых он прятался в бутылке все эти годы.

Тихонько заплакав, Ихван плюхнулся в угол, сжался в комок. Травмированный трубой кишечник поднял очередную волну боли. Он был измочален. И все же чувствовал, что ему стало легче. Те крохи самоуважения, стыда и совести, что еще сохранились в нем, ощущали удовлетворение. Он искупил ошибки своей кровью и болью. Да, он умолял отпустить его, подверженный страху и панике. Но сейчас понял, что, если бы Джеджун сжалился над ним, вряд ли бы он чувствовал сейчас странное спокойствие, мягким одеялом окутывающее его плечи. Дрожь унялась, всхлипы прекратились. На губах появилась слабая улыбка.

Усталый мозг не хотел спасения, не искал больше возможности сбежать из подпола. Ему было до странного хорошо сейчас сидеть здесь в полумраке душного подпола, кутаться в тонкий грязный халат. И это не было сумасшествие, он отдавал отчет своему бездействию. Он был прощен. Не Джеджуном. Но самим собой. Именно этого ему и не хватало все эти годы.

Как он нашел сумку, наполненную упаковками таблеток, Ихван даже не помнил. Просто в руках вдруг оказались маленькие белые кругляшки. На полке отыскалась трехлитровая банка с остатками мутной воды. Даже не задумываясь над побегом, Ха принялся пожирать таблетки. Его тошнило, глаза слезились от горькости препаратов, но он продолжал впихивать их в себя. Другого пути он не видел. Да и не хотел. Покончив с отравой, мужчина вновь забился в угол и прикрыл глаза. Он довольно быстро уснул и увидел картину, что заставляла его едва ли не каждый вечер топиться в алкоголе… Номер гостиницы, Дживон с Пынхэ приглушенно обсуждают что-то, хихикают. Кёнсу звонил, обещал какой-то сюрприз. Они познакомились странным образом, вроде бы его отец вел какие-то дела с отчимом Пынхэ. Неважно, впрочем, факт был в том, что Ли с самого начала легко манипулировал друзьями. Ихван, непопулярный и весьма посредственный, завидовал ему, а потому с щенячьим восторгом принимал любой благосклонный взгляд принца. Знал бы он, к чему это приведет… Вид испуганного незнакомого мальчика, которого привел Кёнсу, смутил. Даже больше, Ха сам готов был описаться от страха, осознавая, во что его собираются втянуть. В ход пошел наркотик, от вида иглы стало дурно. Однако уйти и отказаться от предложенного веселья было невозможно, тогда бы друзья отвернулись от него, и Ихван опять вернулся бы в ряды аутсайдеров. Видя, что он стоит у кровати, пряча глаза, Кёнсу вдруг остановил Дживона, который уже раздвинул ноги мальчишки и собирался воткнуть в него свой член.

– Трахни его первым!

– Я? – Ихван потрясенно уставился на Ли.

– Ага. Джеджун – девственник, эти жеребцы не поместятся, а твоя сосиска маленькая, будет в самый раз.

Ха даже не оскорбился, так он был напуган. Пынхэ со смехом подбадривал его, а вот Квон затеял спор. Кёнсу ухмылялся и курил, испытующи глядя на Ихвана. Тот неуверенно взялся за ширинку.

– Ха-ха-ха, да у него не стоит!

– Это твой первый раз? Ты вообще ебал кого-нибудь?!

– Заткнитесь, – Ли закусил сигарету, подошел и рывком стянул с него штаны, подтолкнул к невменяемому пленнику, распростертому на постели. – Давай, чувак, удиви этих идиотов, покажи, на что способен. Только глянь, какая аппетитная попка у нашего малыша! Я буквально от сердца отрываю, отдаю вам, своим друзьям, самое лучше!

– Да, – издевательски протянул Дживон, решив подыграть приятелю, – тебя удостоили чести. Если не стоит на парня, вот, есть решение. Держи.

Ихвану впихнули в рот таблетку, дали запить пивом. Пынхэ так же сунул в ладонь бутылку с крепким алкоголем. К тому моменту, как его член встал торчком, Джеджуна уже опробовали пальцы Квона, увлажнили и раскрыли. Дже метался, как во сне, бессвязно бормотал что-то, вяло сопротивлялся. Пынхэ без труда удерживал его руки, Дживон услужливо развел ему ноги. Кёнсу надоело ждать.

– Вшпиль ты ему уже, жирная тварь!

Ихван так испугался окрика, что поторопился и запутался в собственных штанах, упал сверху на жертву под хохот дружков. Придержав член пальцами, он приставил его туда, где должно было находиться влагалище женщины, чем заслужил очередную порцию насмешек. Пынхэ, хохоча, направил его туда, куда нужно. Ха торопливо толкнулся внутрь. Джеджун вскрикнул, попытался сжать ноги. Ихван не имел богатого опыта в сексе. Шлюхи, к которым он изредка обращался, не сопротивлялись, поэтому он грубо раздвинул ноги Дже, придавил его массой тела и вошел полностью. Даже сквозь наркотическое опьянение Дже ощущал боль. Он стонал и вырывался, но Ихвану было пофиг, он кайфовал, удовольствие накатывало горячими волнами. И он двигал бедрами так быстро, как только мог. С его губ протянулась слюна, он рычал, как пес, у которого сорвало крышу от запаха течной суки.

– Ого, – присвистнул Пынхэ, вынужденный закрыть рот Кима, когда он завизжал от боли. – Что за бес в него вселился.

– Эй, хватит, помедленнее.

– Отвалите, – пыхтел Ха.

– Он его порвет нахрен.

Кёнсу подошел и вцепился в животное, оторвал от жертвы и швырнул на пол. Ихван откатился, некоторое время лежал неподвижно, потом зашевелился, неловко натягивая на бедра штаны. С его члена сочился предьэякулят. Ли поморщился.

– Что за пиздец. Иди сцеди в ванну.

Ха закивал, поспешил убраться с насмешливых глаз долой. Он слышал, как громко охал Дживон, имитируя его, как ругался Пынхэ, обзывая сумасшедшим придурком. И запомнил на всю жизнь холодный голос Кёнсу.

– Теперь эта трусливая свинья не сдаст нас копам. Он первым набросился на Кима, отымел так, что будь парень в адеквате, рехнулся бы.

– Да, точно, он теперь повязан, как и все мы.

Все дни, что Джеджун терпел насилие, Ихван мучился от осознания того, что сотворил. Напивался, срывал злость на Дже, имея в хвост и в гриву, а немного отдуплившись, сожалел. Снова пил, и снова трахал. А потом, увидев жертву у двери, решил прекратить разом и его отчаянье и свое. Он отпустил Кима, дал денег, чтоб мог добраться до дома, ну или куда бы он еще вздумал поехать, и снова налакался, пообещав себе забыть все произошедшее, как страшный сон. Только ничего не вышло.

В темном подвале Ихван улыбался во сне. Теперь он был уверен, что кошмар закончен.

Джеджун сидел, привалившись к стене. Начинало темнеть, а Юнхо все не возвращался. Не то, чтобы он сильно волновался, просто внезапно ощутил, что одиночество, которое раньше даже не замечал, теперь действует на него угнетающе. Он не ел уже весь день, но не чувствовал голода. Лишь желание поскорее увидеть напарника.

Поднявшись с кряхтеньем, он поплелся на улицу. Было довольно душно, собирались тучи. На горизонте вспыхивали зарницы, глухо грохотало. Джеджун машинально поднял со стола пачку сигарет, вытряхнул одну на ладонь. Прикуривая, спустился с крыльца и неспешно двинулся по двору. Вдали взвыл какой-то зверь. Ким вздрогнул, вытянул шею, как сурикат, завертел головой по сторонам. За все время, что они провели в этой глуши, ни разу не слышали зверье. Стало жутко. Представил себе рыщущих по лесам волков, разнервничался. Вытащив из кармана телефон, мужчина набрал номер Юнхо. Однако услышал лишь короткие гудки. Пробормотав ругательство, Дже вернулся в дом.

Жуя сигарету, Ким набрал воды в чайник. Потом вспомнил, что удобств в этой хибаре не предусматривалось, нацепил тапки и вышел на улицу, чтобы включить генератор. Ощутимо пахло дождем – прохладный ветер гнал тучи прямо на их жилище. Избавившись от сигареты, Джеджун покрутился над устройством, понял, что закончилось топливо. Вздохнув, Ким поплелся за канистрой, что хранилась в домике с подполом. Дже бросил взгляд на деревянный люк. Внизу было тихо. Подчиняясь неясному беспокойству, Джеджун нагнулся и ухватил за ручку, потащил на себя. Из-под низа пахнуло затхлостью и вонью грязного человеческого тела. Без света спускаться было опасно – легко было оступиться и сломать шею, навернувшись. Потратив несколько минут на поиск фонарика, Джеджун встал на колени и заглянул внутрь. Пустой стол вогнал его в ступор.

– К-какого… – прошептал Ким потрясенно.

Руки у него затряслись, спина покрылась холодным потом. Он едва не выронил фонарик, пока спускался вниз. В глаза сразу бросились наручники и вывернутое из дерева толстое кольцо. Окровавленный пресс не оставлял сомнения в том, что сделал пленник.

– Твою мать, – взвизгнул Джеджун, когда луч фонаря выхватил из темноты туловище.

Дже бросился к Ихвану, увидел пустые упаковки таблеток, злобно выругался. Заглянул в глаза, потом проверил пульс на шее, испачкавшись в пене, свисавшей с губ. Ха был мертв. Издав протяжный вздох, Джеджун прикрыл глаза. Внутри него кипела злоба – еще один спутал ему все карты. Еще один отделался легко!

Дождь лил с такой силой, что его потоки скрадывали свет фар. Юнхо ехал медленно, чтобы не попасть в аварию, и изрядно задержался. Ему пришлось уехать довольно далеко, чтобы разбросать улики на большое расстояние. Он устал и проголодался. Наконец, показался знакомый съезд. Через несколько минут машина въехала во двор. Чон поставил авто на ручник и выбрался наружу. Сразу заметил Кима, сидящего на крыльце.

– Ты чего тут? – мужчина бегом преодолел расстояние до дома, заскочил под крышу. – Холодно ведь.

– Ихван мертв.

Юнхо приподнял удивленно брови. Бледное лицо Дже, глаза, словно у нашкодившего щенка, подрагивающие руки подсказали ему, что Ким был к этому не причастен.

– Как?

– Сожрал все мои таблетки.

Каким образом он освободился, Чону было уже не интересно. Он протянул руку Дже.

– Пошли в дом, тебя уже трясет от холода.

– Меня трясет от злости.

– Эй, – мужчина присел на корточки перед врачом, заглянул в глаза. – Все в порядке. Ты ведь и так бы вскоре все закончил. Сейчас или потом, какая разница.

– Мне… по-прежнему тяжело. Я думал, что отомщу им, и мне будет лучше, но все вышло наоборот, – Джеджун опустил голову и всхлипнул. – Я убийца! И когда я думаю о том, что этими вот руками… я врач, я должен спасать…

– Дже, тебе нужно было сделать это, – Юнхо обхватил ладони Джеджуна, сжал. – Ты и сам понимаешь. Иначе бы ты просто пришел к такому вот концу. И ты бы лежал там, не они.

– Я не должен был слушать тебя.

Джеджун мучительно разрыдался. Юнхо вздохнул и обнял его, погладил по спине.

– Фань говорила, что сильные люди должны прощать обидчика, чтобы не посеять еще большее зло. Так устроен наш мозг. Отомстив, мы расслабляемся, и начинаем сожалеть. Поэтому и говорят, что месть не делает нас счастливее. Так вот, это все херня, Дже! Чушь, за которой прячутся моралфаги, в чьей жизни самой большой болью был упавший на пол хлебушек. Их там не было, они не имеют право говорить тебе, что делать. Примириться с этим? Тебе будет во сто крат хуже осознание того, что обидевшая тебя сука наслаждается жизнью, не ведая моральных терзаний. Они не страдают, не боятся, не стыдятся. А почему ты должен? Опуститься до уровня подонков, уподобиться им? А почему бы и нет?! Прощают трусы, забывают глупцы. Если такова участь хорошего парня, то я не хочу быть положительным героем.

– Я просто хочу спать спокойно, – простонал ему в плечо Джеджун. – Хочу перестать чувствовать на себе их руки. Помоги мне их забыть!

– Дже…

– Ты сказал, что будешь со мной до конца!

Юнхо отвел влажное, покрасневшее лицо Дже, мягко улыбнулся ему.

– Я с тобой.

Он поцеловал Джеджуна в губы, проглотив его всхлипы. Дже ухватился за его куртку, отчаянно ответил. Стресс и напряжение отдавались в его голове молотами, и он готов был на многое, лишь бы перестать чувствовать постоянный страх. Юнхо был такой сильный, все что он говорил, было таким правильным. Джеджун был готов верить ему безоговорочно. Впервые за все время верить хоть кому-то.

В доме было холодно, в дырявую крышу проникал скулящий ветер и дождевые капли, но двоих мужчин, слишком занятых друг другом, не волновали подобные мелочи. Спальный мешок громко шуршал, по мере того, как недавние напарники извивались на нем, страстно целуясь и обследуя тела друг друга. Юнхо действовал неторопливо, не желая вспугнуть Дже. Ему хотелось, чтобы между его любовью и действиями тех уродов не было абсолютно ничего общего. Он ласкал грудь Джеджуна языком, трепетно вылизывал и покусывал шею, в то же время оглаживая его мягкие ягодицы. Дже широко разбросал ноги, тяжело дышал и цеплялся за плечи мужчины. Любовник двигался в нем плавно и медленно, постепенно расслабляя и захватывая в тягучий ритм бесконечно нежной ночи…

========== Часть 15 ==========

Джеджун лежал, курил и смотрел в потолок. Забросив за голову руку, он удобно устроился в тепле спального мешка, который они использовали ночью как одеяло. Его талию овивала рука Юнхо, сам он упирался носом ему в ребра и мирно спал. Во сне мужчина переплел с ним ноги, а потому Ким не мог уйти. Хорошо хоть дотянулся до сигарет, иначе вообще было бы скучно.

Через две сигареты Юнхо зашевелился. Сграбастав Дже в медвежьих объятиях, он с удовольствием потянулся. Ким задушено захрипел, едва не подавился дымом.

– Доброе утро.

– Доброе, – Джеджун приставил сигарету к губам мужчины, тот с готовностью затянулся.

– Какой кайф.

– Знаю, что понравится тебе еще больше.

– Это?

Юнхо приподнялся на локтях, навис над Джеджуном и взглянул ему в глаза. Потом ухватил за подбородок пальцами и накрыл губами его рот, сразу же проник языком внутрь. Дже запустил свободную руку ему в волосы, вторую забросил на шею, не выпуская сигарету, прижался ближе. Вес Чона, навалившегося сверху, не вызывал панических ассоциаций. Ему было комфортно и до странности приятно лежать под ним, нежится в крепких объятиях. Они целовались с жаром, достойным страстных молодоженов. Юнхо не горел желанием ощутить спиной обжигающий пепел, а потому стянул с себя руку любовника, прижал к полу и, выпихнув сигарету, переплел с ним пальцы. Дже почувствовал, как колено мужчины скользнуло ему между ног, заставляя поднять правое бедро. Ему в пах уперся крупный, упругий орган. Чресла свело тягучим болезненным напряжением.

– Я имел в виду кофе, – заплетающимся языком проговорил Джеджун,

Юнхо ухмыльнулся. Уткнувшись в шею Кима лицом, он опустил руку и обхватил ягодицу Дже, помял пальцами. Тот поднял ногу выше, двинул бедрами, потерся членом. Лаская друг друга, они вновь сцепились языками, шумно сопели, дыша через нос.

– Кажется, я могу полюбить заниматься с тобой сексом, – шепнул Ким в перерыве между поцелуями. – Когда-нибудь.

– Когда-нибудь? – прижавшись к расслабленному животу Дже своим, мужчина пощипывал губами его небритый подбородок. – Значит сейчас я омерзителен?

– Нет, но… сейчас это не то.

Юнхо поднялся, встал на колени и подгреб к себе бедра Джеджуна. Дже все так же лежал навзничь, раскинув руки, и пристально следил за тем, как любовник сцепил пальцы на его члене, желая поднять по стойке смирно, водил вверх-вниз, заигрывая с выглядывающей из-под крайней плоти головкой. Он не чувствовал стыд или робость перед Чоном. Их связали боль, тайна и убийство. Разве соучастие в преступлении не сближало их больше, чем обычный секс? Тонкая кровавая нить прочнее цепи удерживала их вместе. Именно это и подразумевал Ким, надеясь, что однажды их отношения обернутся в нормальные, не связанные с отчаяньем и страхом. Нормальные, возможно дружеские. А может такие, как этой ночью, страстные и горячие.

– Где мы закопаем Ихвана? – голос Дже стал соблазнительно хриплым.

– Так вот о чем ты думаешь, – Юнхо оставил член мужчины в покое, мягко погладил бедра.

– Ты сам говорил, что нельзя расслабляться.

– Верно. Думаю, возить эту тушу туда-сюда не стоит. Вскроем пол, выкопаем глубокую яму и все.

– А если его найдут?

– Все может быть. Во всяком случае нескоро. Обработай его уксусом, чтобы стереть случайные капли нашего пота и упавшие волосы.

– Вонять будет. Лучше просто помыть.

– Как знаешь.

– И зубы вырвать. А может сжечь его щелочью?

– Да зачем, – Юнхо наклонился и чмокнул живот Кима прямо под пупком, потом поднялся, обнаженный и красивый. – Согреть тебе воды для душа?

– Нет, я потом, спасибо.

Мужчины не стали завтракать. Влили в себя по чашке крепкого кофе и взялись за свое грязное дело. Первым делом выломали стол, вынесли все вещи, которые использовались в пытках. Ким сел с мыльным раствором промывать железки, а Юнхо вооружился гвоздодером, принялся вскрывать доски. Из щелей поползи потревоженные букашки, и Чон порадовался, что его напарник не видит ничего такого, иначе бы своим визгом взбаламутил всю округу. Дже помог вытащить ненужные доски, подал лопату. Сам нацепил перчатки и медицинскую маску на нос, принялся за труп. Ихван как-то сдулся, выглядел страшно, словно сушенная слива. Радуясь тому, что занялся возней на пустой желудок, Джеджун обмыл Ха и вырвал зубы. Перекурили. Снова вернулись в подпол.