Текст книги "Союзник (СИ)"

Автор книги: Mouse-chan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Дже кивнул. Говорить он не мог, слишком сильно болела грудь и живот. Безумно чесалась разорванная щепой ладонь. Ким повел взглядом чуть выше плеча Чона, словно высматривал кого-то.

– Где он, спрашиваешь? Там, – неопределенно махнул рукой Юнхо. – Упакован и приготовлен к похоронам. Полежи немного, я углублю яму, чтобы собака не взяла след, и мы поедем домой.

Юнхо поправил куртку и поднялся, выдернул лопату, уволок. Возобновился противный звук. Но он растворился, не успев толком потревожить раздражители. В следующий раз Ким проснулся, когда солнце ярко освещало лес. Учитывая все случившееся ночью, живописная картина казалась сюрреалистичной. Спину приятно пригревало.

– Потерпи немного.

Чон нес Джеджуна через лес, аккуратно ступая, чтобы сильно не трясло. Наспех вымытые и кое-как перевязанные руки врача безвольно свешивались мужчине на грудь. Юнхо связал их вместе, чтобы Дже не свалился во сне. Под ягодицы было подсунуто древко лопаты. Ким довольно удобно расположился, даже в себя не пришел, пока его водружали на закорки.

– Я не смог…

– Что?

– Отомстить, – распухший язык еле ворочался, и Юнхо слышал его сиплый шепот только потому, что голова Дже лежала на его плече.

– Ублюдок в земле. О чем ты?

– Мне нехорошо…

– Остановиться и переждать? Тебя тошнит? – не понял его Чон.

– Он умер… но не узнал за что.

Юнхо остановился и подтянул Дже выше.

– Нет удовлетворения? – понял он.

– Нет.

Пошли дальше. Джеджун смотрел уставшими покрасневшими глазами мимо подбородка Юнхо, пытался вызвать в памяти последние минуты жизни своего мучителя, и не мог.

– Он знает, Дже.

– Правда?

– Бьюсь об заклад.

Джеджун сморщил лицо в жалкое подобие улыбки. Неимоверных усилий потребовалось, чтобы подтянуть слабые руки, забросить на плечи мужчины, обнимая. Юнхо наклонил голову, прижимаясь к щеке Дже.

– Ты большой молодец.

========== Часть 11 ==========

Джеджун лежал на диване и всматривался единственным целым глазом в экран телевизора. Второй, заплывший от удара и загноившийся от попавшей внутрь грязи, закрывала марлевая повязка. Опухшее, превратившееся в один сплошной синяк, изуродованное лицо напоминало изрытое ссадинами поле боя, два стежка все же стянули кожу на брови. Сломанный зуб обезобразил зону улыбки, именно он трещал под ударами Дживона. Левая рука его была перебинтована. Так же как грудь и живот. Мазь пропитала бинт, и ее тяжелый запах щекотал ноздри, распространяясь на всю квартиру. По телевизору шла дичь о вертихвостке, которая никак не могла выбрать между красивым богатеем и богатым красавчиком, и в упор не видела простого, как пять копеек, но такого преданного друга детства. Дже сочувствовал парню, которому не светит, и это было единственным проявлением интереса к сериалу.

Хлопнула дверь. Шуршащий пакет подсказал, что вскоре голодный желудок получит подачку. Кишки, обрадовавшись перспективе, протяжно заурчали. В комнату заглянул Юнхо.

– Все в порядке?

– Да, – Ким еле разлепил сиреневые пельмени, в которые превратились его чувственные, мягкие губы.

– Фань сказала, что не сможет прийти на перевязку.

– Сам справлюсь.

– Глаз сильно болит?

– Чешется.

– А где твои варежки? Надень-ка, а то задумаешься и начнешь ковырять.

– В них руки потеют.

– А кому сейчас легко? Терпи, – Юнхо подошел, нацепил на ладони Дже тонкие косметические варежки. – Сейчас приготовлю что-нибудь.

Более или менее придя в себя, Дже обеспокоился непрекращающимися болями в животе и груди. Разрыв какого-нибудь органа и вследствие этого внутреннее кровотечение могли стать для него фатальным. Обратиться в больницу было чревато разборками с полицией. Тогда Чон съездил за Фань. Это оказалась маленькая иссушенная старушка, пропахшая травами и еще бог знает какой дрянью. Дже настороженно следил за ней налитым кровью глазом, опасаясь, что если моргнет, то мигом лишится барахла, наполняющего его квартиру. Юнхо объяснил, что познакомился с целительницей, еще когда учился в юридической школе. Женщина промышляла гаданием и изготовлением магических оберегов, разбиралась в нетрадиционной медицине, и никогда не брала вещи, не принадлежащие ей. Судя по ее тусклым глазам заядлого торчка, объявить своей она могла даже Эйфелеву Башню. Тем не менее Фань здорово выручила, применив свои познания на практике. Благодаря им Джеджун не получил заражения крови, которое было ему обеспечено после купания в грязном ручье.

Юнхо мониторил местные новостные каналы, радио и газеты, чтобы узнать, не начали ли расследование по случаю потасовки в чимчильбане. Встревоженные сотрудники не поверили в его историю, мол, неловко поскользнулся и навернулся в источник, едва не проломив череп о край. К тому же по периметру висели камеры. Обычно они, в целях экономии, представляли собой муляжи. Но Юнхо знал, что одна из трех всегда была настоящей. Можно было попробовать списать произошедшее на разборки банд ганпхэ. Оставив Фань заниматься ранами Джеджуна, Чон взял двух племянников старой мегеры, молодчиков с грозными рожами и наглыми языками, и наведался в баню на следующий день в утренние часы, когда посетителей было совсем мало. Открыто угрожая, он добился того, чтобы записи были удалены, однако все еще не был уверен, что эта неудача не будет иметь последствий.

Пошел третий день вынужденного безделья. Периодика молчала, в розыск никто не подавал, а потому Юнхо немного успокоился. В квартире Дже было уютно и тихо. Окна выходили на светлую сторону, а потому большую часть дня комнаты были ярко освещены солнцем. Стены покрывали картины, на кухне обнаружилась коллекция кружек, которые с любовью были расставлены на длинной полке по периметру всей комнаты. Везде царила чистота и порядок, даже в ванной все лежало на своих местах. Любой, кто ступил бы на порог, посчитал бы, что это дом благополучного и счастливого человека.

По привычке, которая, наверное, никогда не умрет, Юнхо обследовал каждый угол квартиры пока хозяин спал. Нашел старый фотоальбом, заполненный на треть. Пожалуй, только он мог бы подсказать, что с Джеджуном что-то не так, ибо история фотокарточек обрывалась на первом курсе института, словно бы запечатленный на них человек внезапно скончался. Малыш Джеджун улыбался и тянул руки к камере, которую вероятно держала его мать. В школе у него была целая банда. В старших классах он щеголял в форме бейсбольной команды. На первом курсе института появилась сдержанность, но лучезарная улыбка никуда не делась. А потом пошли пустые уголки. С появлением Кёнсу, его жизнь превратилась в безликий пустой фотоальбом. В нем не было радостных моментов, которые хотелось бы запечатлеть, не было той улыбки, которая жила на его губах в той другой жизни.

В спальне и гостиной было много книг. Их разнообразие впечатляло. В то же время их количество говорило о замкнутости Кима. Он проводил вечера в одиночестве, шебурша страницами и попивая кофе из какой-нибудь забавной кружки. Прикроватные тумбы были забиты мелочью. Юнхо не особо удивился, обнаружив в нижнем ящике старый электрошокер без батареек, баллончик для самообороны и даже складной нож. В самом углу лежала бутылочка. Чон не обошел вниманием и ее. Это оказался интимный гель для анального секса. Все покрывал толстый слой пыли. Видимо, Дже очень и очень давно не открывал этот ящик.

На четвертый день сняли повязку. Опухоль начала спадать, синяки рассасывались. Джеджун подолгу всматривался в зеркало, разглядывая свое живописное лицо. Фань не задавала лишних вопросов, быстро сменяла повязку и, получив деньги, убегала. На пятый день она притащила с собой куклу, сделанную из глины, сунула в руки Кима.

– Держи у прикроватной тумбочки, она заберет твою печаль.

– Я не верю в подобное.

– Бери-бери! Когда ничего не помогает, нужно обращаться к духам.

Дже устал отбиваться от надоедливой старухи, дал ей денег, лишь бы она замолкла и ушла.

– Если что, просто хуйни ею суку по голове, – Фань обнажила пожелтевшие зубы, улыбаясь. Потом заскрипела на своем языке что-то яростное, словно проклинала.

Джеджун ощутил, как волосы встают дыбом, заторопился избавиться от китаянки. Ему это удалось попросту выпихнув женщину за порог. Хлопнула дверь. Он хотел вернуться в комнату, но спиной почувствовал неладное. Глянул в глазок. Фань стояла на лестничной клетке, что-то бормотала и делала руками непонятные па. Плюнув напоследок, старуха ушла к лифту. Дже вздохнул и пошел за тряпкой.

Ночью было невероятно душно. Джеджун искрутился в постели, никак не мог уснуть. Его тело покрывал липкий пот, щекотал. Казалось, что по спине бегают крохотные насекомые. Хотелось пить.

Измучившись, Ким поднялся. В глазах потемнело, пол закачался под ногами. Выждав, когда полегчает, мужчина вышел в темный коридор, прошел на кухню. Освежившись немного, он смочил полотенце и протер шею, взъерошил волосы. На обратном пути он заглянул в гостиную, в которой ночевал Чон. Диван пустовал. Джеджун прислушался, но в туалете и ванной было тихо. Квартира словно находилась в вакууме, ни единый шорох не нарушал полной тишины. Дже прошел к двери балкона, с удивлением отметил, что она была закрыта, при том что окно в его спальне было открыто настежь.

Заметив сидящего в углу балкона Юнхо, Джеджун толкнул дверь, выбрался наружу.

– Тоже не спится? – Ким щелкнул коленями, приземляясь рядом.

Рядом с мужчиной в пепельнице белели остатки окурков, их было довольно много даже для такого заядлого курильщика, как Дже.

– Что случилось? У нас неприятности? Копы что-то подозревают?!

Юнхо стянул с головы наушники, нацепил на шею, отчего мелодия растеклась по балкону, медленно покачал головой, заторможено ответил.

– Просто не спится.

– Да… жарко.

Джеджун поднял пачку сигарет, с сожалением обнаружил, что она пуста. Пришлось подниматься и идти в квартиру за новой.

– Тебе Фань давала что-нибудь? – вновь пристроился Дже на полу рядом с Юнхо.

– Она всем пихает свои штучки.

– Странная бабенка.

– Она мозги выкурила, видит то, чего нет. Но медицину знает, этого не отнять.

Джеджун затянулся сигаретой, помолчал.

– Перед тем, как уйти, она несла какую-то хуету. Мне так страшно сделалось.

Юнхо прикрыл глаза, словно бы это помогло ему вспомнить, и повторил фразу, которая так напугала Дже. Тот вылупил на него глаза.

– Что это значит?

– Если тот, кому причинили боль, причинит ее другому в отместку, его жертва может поступить таким же образом. Все больше людей будет страдать, образуя бесконечный круговорот. Его невозможно будет остановить, и в конце не останется ничего, кроме боли.

Джеджун поднял глаза на россыпь звезд над головой.

– Она ведь это неспроста?

– Не знаю.

– Ты рассказал ей обо мне?

– Нет. Она ничего не спрашивала, сразу согласилась помочь.

– Понятно.

Юнхо тоже взглянул на небо.

– Завтра поедем за третьим.

– Да, отпуск заканчивается, – кивнул Ким. Он поднес сигарету к губам, замер, потом усмехнулся. – Оказывается, это так просто.

– Что?

– Рассуждать об убийстве.

– Самое сложное – решиться.

– Самое сложное, остаться безнаказанным потом, – проворчал Джеджун. – Я каждую минуту ожидаю, что в дверь постучат копы и предъявят обвинение в мокрушничестве.

– Попахивает паранойей.

– Останешься тут нормальным, – скептически хмыкнул Дже.

– Ты останешься, – в голосе Юнхо сквозила непреклонная уверенность. – Пережить насилие, суметь после этого вести нормальную жизнь, работать. Я наблюдал за тобой задолго до того, как заговорил. Ты ничем не отличался от других врачей, только много курил и был задумчив. По долгу службы я сталкивался с жертвами изнасилования, и даже не мог предположить, что с тобой сотворили. Те люди были разбиты, многие озлобились, предписывая малейшие неудачи в жизни пережитому насилию. Они купались в жалости к себе, мусолили снова и снова, бегали по психологам, хотя сами уже начали забывать трагедию.

– Синдром жертвы изнасилования, угу.

– Как ты избежал этого?

Джеджун затушил сигарету.

– Да хуйня это на самом деле. Я ведь не женщина, мое унижение носит другой характер. Обычно женщины чувствуют стыд и боятся осуждения, боятся, что это повторится. По сути, я помню только, что сначала было страшно, мерзко и больно. Потом просто больно… хех, еще бы, несколько дней терпеть три хуя… когда накачивали наркотой, стало вообще на все плевать… Я никогда не относился к сексу, как к чему-то трепетному, что можно делать только с любимым человеком. Не ну с любимым он, конечно, приятнее… Секс это биология, обычная потребность организма. Я думал так десять лет назад, думаю и сейчас, – Дже сидел спокойно, не теребил зажигалку и штаны. – Чем изнасилование отличается от других жизненных трагедий? Что теперь, в петлю лезть? Я мучился не от осознания того, что меня осквернили какие-то ублюдки, а от того, что меня предали. Мое доверие растоптали, над ним насмехались. Вот когда я чувствовал стыд. Вот почему возненавидел козла.

– Поэтому я и говорю, что ты сильный.

– Я никому не рассказывал. Может потому, что не хотел выслушивать какой бедный и несчастный, как им меня жаль. Потому что за этими словами поддержки проскальзывают мысли, мол, слава богу меня подобное никогда не коснется. Вот где начинается паранойя. Ты начинаешь подозревать окружающих тебя кур в лицемерии. Знаешь, что я тебе скажу, Юнхо. Начальство, пробки и тот мудак на кассе Старбакса насилуют тебя морально каждый день, и это ни в какую не вяжется с кратковременным ужасом физической боли.

– Тогда нужно убить их всех.

Джеджун удивленно воззрился на Юнхо. Заметив лукавые искорки в глазах мужчины, он расхохотался.

– Болван, я почти поверил.

Юнхо рассмеялся. Ким невольно залюбовался его улыбкой.

– И все же, ты ненавидишь их так сильно, что пошел на убийство, – проговорил Чон, успокоившись.

– То, что они не сломали меня, не оправдывает их поступка.

Юнхо с интересом взглянул на него.

– Почему за все это время ты не допустил и мысли о том, чтобы отомстить?

– Я слабак и трус.

– Стало быть, помощь тебе все же была нужна.

– Помощь да, но не жалость.

– Ты очень изменился. Как будто ожил.

Джеджун смутился. Повисла пауза, которую заполнила знакомая композиция. Юнхо наклонил голову, прислушался. Потом снял наушники и надел на голову Дже.

– Твоя любимая песня.

Ким поднял на него глаза. Несколько секунд он вглядывался в его лицо, потом накрыл его ладони своими и потянулся к Юнхо, дотронулся до его губ. Он так давно никого не целовал, что ощутил робость, когда почувствовал горячий влажный язык Чона, встретивший его. Дже изумился, когда Юнхо проник в его рот, распахнул глаза.

– Прости.

– Продолжай.

Волнующая истома становилась все сильнее и сильнее, превратилась в жажду, которая была столь неутолима, что скоро грозила перерасти в сладостную боль. Из тлеющего огня разгорелось мощное пламя, и тело мелко задрожало, распаляясь от желания. Голова закружилась, не хватало дыхания.

– Давай займемся сексом, – выдохнул Джеджун в губы Юнхо. – Я смогу.

– Нет. Мы не можем.

– Давай! У меня где-то был гель.

– У него вышел срок годности.

– Так ты видел, – Дже отодвинулся и рассмеялся чуточку сконфуженно. – Лазил в тумбочку.

– Тебе сейчас это не нужно, – Юнхо мягко поцеловал Кима в лоб. – Ты должен сконцентрироваться, мыслить трезвой головой. Не отвлекайся от намеченной цели. Расслабляться пока нельзя.

Джеджун кивнул.

– Завтра мы достанем ублюдка.

– Да.

– Давай ложиться спать.

– Выкурю еще сигарету и пойду, – Дже поджал ноги, чтобы скрыть возбуждение. – Я оставлю музыку?

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – Джеджун щелкнул зажигалкой и прикурил. Немного сполз, устраиваясь поудобнее. Перемотав обратно на любимую песню, он прикрыл глаза, пытаясь успокоить скачущее сердце. Хмыкнул уязвленно. – Меня продинамили… хе-хе.

========== Часть 12 ==========

– Понятия не имею, где носит этого придурка, может, прячется от кредиторов… Он и мне должен хули!

– Квон тоже запропастился куда-то. Его кореш в больнице с переломанными ногами. Сказал, что какой-то урод вытолкал их с дороги.

Улицу заливал тусклый свет фонарей, разными цветами сверкали неоновые вывески, успешно разгоняя вечерний полумрак. Туда-сюда сновали люди, громко обсуждая, где бы провести выходной.

– Может, опять зарамсил с крышующей бандой? Его дыра находится на земле тех утырков из чайна-тауна.

– Угу … Я позвоню своему человеку в полицейском участке, может, скажет что. Просто так люди не пропадают.

– Хорошо. Тогда я обзвоню его шлюх.

– Как узнаешь что-нибудь, дай знать.

Ха Ихван сбросил звонок и потянул на себя дверь бильярдной. Тут он услышал, как кто-то окликнул его. Обернувшись, увидел незнакомого молодого мужчину.

– Я от Дживона. Пройдемте со мной.

– Где он?

– У него большие неприятности, ему нужна ваша помощь.

– А вы кто?

Мужчина слегка наклонился вперед, вполне себе вежливо.

– Его знакомый. Меня зовут Чон Юнхо.

– Он никогда не говорил про вас, – Ихван подозрительно сощурил глаза.

– Он сейчас прячется в доках, – терпеливо объяснял Чон. – Твердит, что его хотят убить. Пожалуйста, пойдемте со мной.

– Наберите ему, я поговорю…

Внезапно в левую ягодицу Ха воткнулось что-то острое. Боль ослепила. Мужчина распахнул рот и выпучил глаза, инстинктивно завел руку за спину в попытке ощупать задницу. Пальцы наткнулись на шприц. Тут же его шею и ухо опалило низкое рычание.

– Когда тебя так настойчиво приглашают пройти куда-то, сука, нужно идти. Шкура будет целее.

Ихван скосил глаза. От страха его полные ноги приросли к земле, он мигом вспотел. Из-за спины его выплыл еще один человек. Длинная челка скрывала легкую припухлость на брови и скуле, на губах темнели коросты. В целом лицо показалось смутно знакомым.

– Ч-что вам н-нужно? – Ха всю жизнь старался избегать неприятностей, и сейчас, когда мышцы жопы неприятно терлись о тонкий металл иглы, его парализовал страх.

– Вы должны мне. Ты и Кёнсу.

– Кто ты?

– Мое имя тебе ничего не скажет.

Незнакомец скривил поврежденные губы, обхватил шприц и выдернул. Ха не удержался от вопля, но тут же получил хлесткий удар по затылку.

– Двигай!

– К-куда? Что вам надо?

– Повидаешься с Пынхэ и Дживоном.

При звуке имени приятелей Ихван содрогнулся. Слова прозвучали настолько пугающими, что он отпихнул мужчину и бросился наутек. Он был раза в два тяжелее Кима. А потому Джеджун отлетел к стене. Приложился об нее многострадальной головой, ушиб затылок. Юнхо прошел мимо него, положил руку на плечо.

– Давай в машину.

Дже кивнул и побежал за угол, куда припарковали авто. Юнхо сунул руки в карманы куртки и пошел за ковыляющей жертвой. Ихван подволакивал левую ногу, каждый шаг отдавался жуткой болью. Он чувствовал, как по бедру стекала теплая кровь, впитываясь в штаны. Начало темнеть в глазах. Перспектива не радовала: ему впыжили наркотик и теперь преследуют. Закружилась голова, язык распух и не желал двигаться, когда он, цепляясь за прохожих, просил о помощи. Его отпихивали, обзывали ебанутым торчком и алконавтом. Один из парней, возмущенный тем, как Ха беспардонно прервал занимательную беседу их компании, замахнулся и двинул ему в челюсть. Ихван шлепнулся на тротуар. Обернувшись, он увидел, что преследователь совсем близко. Его грузное тело повело в сторону, и он едва не завалился набок. Но ужас придал сил, и мужчина пополз вперед. Над ним открыто ржали.

Хрипло дыша и пуская слюни, Ихван достиг перекрестка. Снотворное, которое вкатил ему Джеджун, не действовало – слишком много юрист Ха бухал после работы. Его замутненного зрения хватило, чтобы разглядеть в конце перпендикулярной ему улицы патрульную машину. Взвизгнув по-поросячьи, Ха оттолкнулся руками от жесткой поверхности асфальта, попытался встать на ноги. Но тут прямо перед ним резко остановилась машина. Ихван влетел лбом в дверь, опять рухнул на колени.

– П-помогите, – прохрипел Ха, хватаясь за опущенное стекло, оставляя на нем жирные отпечатки пальцев.

Водитель перегнулся и открыл заднюю дверь. Ихван разглядел челку и синяк, попятился, но ему в спину уткнулась нога, надавила на поясницу.

– Лезь внутрь.

Паника затопила мозг мужчины, он вскинул рожу и завопил на всю улицу.

– Помогите-еее!

Юнхо беззлобно рассмеялся, как обычно друзья подкалывают друг друга, обернулся к публике.

– Белочка доконала, а я ведь говорил, закусывать надо. Давай-ка, приятель, поехали домой.

Не без труда Чону удалось впихнуть упирающееся тело в салон. Он забрался следом, и Джеджун выжал газ, поспешил убраться подальше. Жующие похлебку полицейские ничего не заметили.

Ихван пришел в себя с мучительным стоном. Разлепив глаза, он уставился в деревянный потолок. Не узнавая места, он приподнял голову. При виде собственного обнаженного тела, намертво пристегнутого к столу, полок с инструментами, банок и коробок, мужчина пришел в первобытный ужас. Наручники, которые гремели от диких рывков Пынхэ, намертво сели на мясистые запястья и лодыжки, натирая в кровь, сколько бы он не дрыгался.

Его губы склеила лента, зубы скрипели о пластик большой трубки, вставленной глубоко в глотку, и ему пришлось лишь мучительно выть, дергать руками-ногами в тщетных попытках вырваться. От этих движений тупая боль разрослась в заднице и бедрах. Он не сразу понял, что в анус ему была введена еще одна трубка. Его буквально распяли на столе, разместив на нижней его части, ягодицы были на самом краю.

Послышались шаги. В дальнем углу часть потолка исчезла, в образовавшемся проеме показались ноги. Секунду спустя пред жертвой предстал мучитель, чем вызвал новый приступ паники и завываний. Отросшие волосы мужчина убрал в милый хвостик на голове, но в купе с медицинским халатом, на котором виднелись застиранные бурые пятна, и перчатками, которые Ким держал а-ля хирург, создавалось устрашающее впечатление. Следом за Дже в подпол спустился и Юнхо. На его лице как всегда не было и тени эмоций.

– Как себя чувствует пациент? – Джеджун ослепил мужчину фонариком, удовлетворенно кивнул. – Реакция есть. Состояние, кажется, стабильное.

– Приготовить раствор?

– Конечно. Этот ублюдок все вылакал, – Дже склонился над Ихваном. – Так всю воду на падлу переведем, чай хрен заваришь. Слышь, тварь, скажи мне спасибо, я тебе задаром кишечник промыл от токсинов и камней.

Джеджун надавил ладонью на вспученный мочевой пузырь жертвы. Ха зашлепал губами, зачавкал, но не смог и слова произнести из-за обилия тряпки, зажатой в зубах. Ему было безумно больно. Моча устремилась в катетер, едва не сорвала трубку. Дже ухватил мужчину за член, сжал и безжалостно впихнул катетер глубже. На глазах Ха выступили слезы. Желтизна в пакете окрасилась красными разводами. Дже вновь надавил, уже двумя руками, разумеется начихав на правильность действий. Кишки возмутились подобному отношению, и исторгли из себя разжиженное дерьмо, которое устремилось в огромный пакет, стыренный из клиники практически две недели назад. Ихван закатил глаза, ему явно стало легче от того, что удалось слить баки.

– Зачем, спрашиваешь, клизма? Ну так, Пынхэ знатно обделался, мы еле проветрили после него.

Юнхо не удержался от улыбки, стоя спиной к жертве и намешивая соль в банке с водой.

– Меня зовут Джеджун. Узнаешь? – Ким проверил, не капает ли дерьмо на пол, потом обошел стол и бесстрашно взглянул в глаза мрази. – Помнишь, как пихал в меня свой огурец десять лет назад?

Ихван замотал головой так поспешно, что видно было, что он лжет. Дже подобная реакция удовлетворила. Взглянув на Юнхо, он спросил.

– Готово?

Чон подошел к столу, поставил трехлитровую банку с мутной водой рядом с головой Ха. Джеджун вставил в трубку во рту мужика воронку.

– Советую не дергаться и быстро глотать, иначе можешь блевануть от соли. Сам понимаешь, сдохнуть, захлебнувшись собственной рвотой, совсем не круто.

Юнхо поднял банку и начал медленно, но верно, наливать раствор в воронку. Ха морщился и хлюпал, стонал. Его кадык быстро двигался. Джеджун наблюдал, как пальцы Ихвана сжимаются и разжимаются, дрожат и карябают столешницу. Его живот раздувался, как у жабы. Давая ублюдку кратковременный отдых, Чон постепенно влил все три литра.

Первый день Дже истязал своего мучителя клизмой с соляным раствором, хоть это и было лишь подготовкой к настоящим зверствам. Под утро Ким спустился в подпол, разбудил ублюдка бряканьем металлического пресса. Ха был измочален, страдал от жажды, ведь рот разъело от соли. Джеджун уместил пресс на краю стола, затянул до скрипа. Ихван забубнил что-то, но Ким его игнорировал.

Сменив пакеты с парашей, Дже хотел уйти, но передумал. Натянув на руки перчатки, он взял вялую сосиску мужика, поднял на живот. В несколько поворотов он разжал пресс, оттянул волосатую мошонку жертвы и поместил между двумя железками. Зажал. Ха забулькал, завертел тазом, словно бы мог выскользнуть из зажима.

– Не вертись, а то оторвешь.

Джеджун медленно поворачивал ручку, наблюдая, как бледнеют конечности мужчины. Его лицо наоборот начало краснеть.

– Как ощущения? Нравится? Нет?! А ты был уверен, что я кайфую, когда зажимал мои яйца в кулак. Я вопил, боялся, что ты по пьяни их покрошишь, а ты ржал! Почему сейчас не смеешься?!

– Помогите, – прохрипел Ихван вполне отчетливо несмотря на трубку во рту.

Джеджун указательным пальцем впихнул выскальзывающее яичко обратно.

– «Боль делает тело чувствительным и чувственным». Кажется, именно эти слова ты повторял, пытаясь пропихнуть в меня кулак. Вы поспорили, влезет он в меня или нет. Увы, ты проиграл. Оказалось, что три дня бесконечного насилия не порвали меня настолько, чтобы затолкать это бревно внутрь… Да-ааа, ты полбутылки смазки извел, лошара.

– П-помогите!

Дже оставил в покое пресс, отошел в угол. Порывшись в коробке, вытащил полиэтиленовый мешок. Вернувшись к пленнику, он поднес руку к свету, чтобы видно было содержимое. Ихван задрожал и снова описался – в мешке лежали зубы. Джеджун взглянул на них, потом на Ха, и снова на мешок.

– Узнаешь этот клык? А этот? А вот тут у нас короночка. Пынхэ здорово потратился на нее, надо же, цельнокерамическая. Или она принадлежала Дживону?

Жертва извивалась, словно пыталась отползти. Но его крепко удерживал у края стола пресс.

– Помогите, – сдавленно выплюнул он вместе со слюнями. – Помогите!

Джеджун смотрел на него, потом заорал в унисон с жертвой.

– Помогите! Громче, громче! Помогите-ее! – рассмеявшись, он мрачно буркнул. – Никто не придет. Поверь мне, я пытался. На третий или четвертый день, точно не помню… Я орал, пока вы снова не заткнули меня наркотой.

Картины насилия встали перед глазами, словно это было вчера. Преисполнившись ненависти, Ким развязал мешок, выхватил оттуда горсть зубов и запихал в трубку. Накрыв ее сверху ладонью, он затеребил ее, чтобы они наверняка проложили себе путь в рот ублюдка. Ихван задергался и замычал.

– Жри их! Как я жрал вашу гребаную наркоту!

– Дже?

Ким обернулся, услышав за спиной голос Юнхо. Чон присел на ступени, не желая спускаться в подпол, и с недоумением глядел на него сверху вниз.

– Завтрак готов, пошли.

То ли спокойный голос Юнхо, то ли его будничная фраза, то ли зубы друзей в собственном рту или яйца в металлическом капкане, что бы то ни было, но Ихван расплакался, как ребенок.

========== Часть 13 ==========

Ихван вертелся, как в задницу ужаленный, вращал глазами и силился что-то сказать. Зубы у него во рту противно скрежетали друг о друга. Джеджун не обращал на мужчину внимания, сосредоточенно копался в многочисленных сумках и коробках. Наконец, извлек противогаз. Юнхо присвистнул.

– Ты, кажется, основательно подготовился.

– Специально для него я прочитал кучу статей о пытках. Сыграем в «слоника», – Чон скептически приподнял бровь, пришлось Джеджуну пояснить. – Эта сука душила меня, запихивая по самые гланды хуй. Я собираюсь поступить с ним так же.

– Только не переусердствуй.

Ха задергался, но Юнхо крутанул ручку, сминая его яйца прессом.

– Тихо ты.

Ихван взвизгнул и замер. Джеджун подошел, рывком сорвал с губ пленника клейкую ленту вместе с трубкой. На пол упало несколько зубов. Ким нагнулся, подобрал все до единого. Потом подставил ладонь.

– Выплюнь. Мы ведь не хотим, чтобы ты подавился и сдох раньше времени.

Ха тормозил, и Юнхо подогнал его, прижав опухшую мошонку еще сильнее. Наклонив голову, мужчина выхаркнул зубы. При взгляде на склеившуюся густой слюной белую массу, его едва не вырвало. Благо желудок был пуст. Организм несколько раз содрогнулся от конвульсий и успокоился. Дже сгреб все в пакет, наплевав на чистоту, передал его ассистенту.

– Окей, приступим, – Дже навис над жертвой, заговорил размеренно. – «Слоника» придумали русские, применяли в КГБ. Выглядит не очень, зато весьма эффективно. – Ким оттянул резину шлема, быстро и ловко надел противогаз на голову Ихвана. Тот больше не возникал, низ живота уже пульсировал долгой нескончаемой болью, от которой не было спасенья иного, кроме как подчиняться командам изувера. – Говорят, утопающие расцарапывают себе лица до того, как их легкие наполнятся водой. При раскопках старых захоронений в некоторых странах находили гробы с глубокими царапинами внутри. Вот как велика жажда дыхания.

– Там вроде вампиры были, – уточнил Юнхо.

– Не-не-не, вампирам на гроб глыбу клали, чтобы не вылезли, а перед этим башку отсекали и протыкали кольями. Эти же просто впадали в ступор, либо врачи были такими лохами, что не могли отличить кому от смерти.

– Ясно. Извини, что перебил.

– Угу, – Дже вновь обратил внимание на жертву. – Разница между утоплением и удушением в том, что, когда ты тонешь, ты можешь наполнить легкие водой. Чтобы прекратить мучения, то бишь. В твоем случае все иначе, – Джеджун перекрыл клапан вдоха. – Скоро клетки мозга начнут требовать кислород. Они будут буквально кричать. Появится острое желание вдохнуть, и самое ужасное состоит в том, что ты не сможешь его удовлетворить. – Ихван начинал дергаться, сначала вяло, но чем больше секунд отмечали часы на руке Юнхо, тем отчаяннее становились его попытки вырваться. – Ты душил меня, урод. Почувствуй, каково это!

Ихван выгнулся. Его грудная клетка расширилась, живот задрожал, его тело ломало от недостатка воздуха. Он дергал руками и ногами, стол скрипел и трещал, едва удерживая трепыхающуюся тяжесть. По катетеру вновь побежала мутная струя. Джеджун выждал несколько секунд, потом поймал мужчину за подбородок и открыл клапан. Тот шумно вдохнул, распластался на столе, дыша со всхлипами.

– Ты получал удовольствие от чужой боли, Ихван? – нагнетал Ким.

Ха тихонько завывал, тратя силы. Когда его дыхание начало выравниваться, Юнхо кивнул Дже.

– Хватит дышать.

Джеджун перекрыл доступ воздуха, дождался, когда мужик начнет крушить стол, милосердно бросил подачку – ненадолго открыл клапан.