Текст книги "Пятница нон-стоп (СИ)"

Автор книги: Motoharu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Как ты поживаешь?

Дима смутился и с трудом проглотил следующую ложку супа. Почему-то казалось, что Ирина проверяет его. Зачем? Тем более сегодня, когда так хотелось расслабленно поползать по дому, что-нибудь почитать-посмотреть-послушать, а потом опять потискаться, но уже безо всякой пьяной дури, а медленно и с расстановкой. Дима совсем не был настроен на каверзные допросы.

– Нормально, работаю там же, живу временно здесь…

– Временно? – Ирина удивлённо выгнула бровь и ласково улыбнулась. – Саша тебя совсем зашугал, я смотрю… Дим, ты так не напрягайся. Я никогда не была против его интрижек, а уж когда всё настолько серьёзно стало, то я рада не высказать как! Саша же невозможный человек, но заслуживающий счастья даже больше, чем многие остальные. И я его не расхваливаю, ты и без меня знаешь того, с кем спишь. Просто я тоже его люблю, и тебя теперь люблю.

Дима усмехнулся и отхлебнул ещё супа.

– Вкусный суп.

Ира картинно развела руками.

– Конечно, Саша же готовил. Специально для тебя, наверное. Может, выпьем? За Новый Год, святое дело!

Дима не смог отказаться.

– Я никогда раньше не думала, что буду вот с кем-то из Сашкиных так сидеть и пить, – Ира добродушно рассмеялась и, изящно подхватив бокал и бутылку вина, встала из-за стола. – Пошли в гостиную, разведём камин, а то у тебя нос уже покраснел.

Они смотрели на огонь, пили вино и молчали. Дима сидел ближе к камину, обнимая диванную подушку, а Ирина устроилась в кресле, что-то напевала себе под нос. Было чертовски приятно сидеть рядом с ней и молчать, подумал вдруг Дима и улыбнулся смотревшей на него женщине.

– У меня никогда не было нормальной семьи, – сказал вдруг Ирина и поднесла к губам бокал рубинового вина. – Потом Саша появился, и я подумала, что может быть, теперь… Он выглядел надёжным, серьезным и заботливым. Он по сути такой и есть, только семьи опять не получилось – всегда есть какой-нибудь подвох. А потом как-то перегорело. Когда мы разъехались, Юрка уже школу заканчивал и думал о поступлении в университет. Лариса уехала в Москву, а Саша бредил провинцией. Я вдруг поняла, что у каждого из нас своя отдельная жизнь, свои знакомые, свои интересы, и нет никаких связующих звеньев, никаких абсолютно… Мы чужие люди, и отчасти это моя вина.

– Почему вы так считаете?

– Потому что тебя увидела ещё тогда, летом. Помнишь? Вы с Юркой собирались играть в какую-то игру. И тогда я поняла, что это моя вина. Я холодная. А им нужно тепло… Саше, Юре… даже Барсику нужно тепло. Теперь я это понимаю.

– Тепло – это слишком общее понятие, – улыбнулся Дима. – Это даже не понятие, а какое-то слово из пошлой праздничной открытки.

– Иногда полезно читать пошлые поздравительные открытки. Истина, прописанная в них, проста и стара как мир, но это основа всего, любых отношений. И упрощенчество – это не всегда плохо.

– Враньё – это плохо, – вздохнул Дима и отставил пустой бокал в сторону. От выпитого вина клонило в сон. – Если чего-то хочется, нужно это делать, а если нет… то и не стоит даже начинать.

– То есть, ты не веришь в то, что я могу измениться?

– Одной пошлой открытки мало.

– А чего достаточно?

– Не знаю, – Дима пожал плечами и, обернувшись, посмотрел на Ирину. В свете горящего камина она казалось очень молодой, даже юной, совсем девочкой. И на Диму смотрела как на старшего товарища. Это льстило и сближало. Хотелось быть предельно откровенным. – Желания, порыва… Вас же любят, не мешайте хотя бы.

Ирина широко улыбнулась и быстрым жестом заправила упавшую на лоб прядь за ухо, чтобы скрыть смущение.

– Барсик тогда совсем разойдётся, – усмехнулась она. – Ему нравится, когда я неприступная снежная королева, а он мой милый Кай.

– А Герда пришла и закончила сказку в свою пользу.

– Герда скучна и примитивна, такая модель быстро надоедает.

– Я терпеть не могу зиму, потому что всегда мёрзну, а потом болею – не успеваю стирать носовые платки. И даже если бы моя снежная королева была самой-самой офигенной, я бы бросил её ради двух скучных и примитивных, но тёплых рукавичек и одного пошлого открыточного слова.

– И получается? – Ира переплела тонкие изящные пальцы, словно они у неё дрожали.

– Саша называет меня птицей, колибри, и целует перед всем офисом на корпоративной вечеринке. И я не могу запретить ему заниматься ненужной демонстрацией, потому что… мне приятно и всё, больше нет никаких причин.

– Ты лёгкий и тёплый.

– Я вешу больше, чем вы… значительно, а температура тела у всех людей примерно одинаковая. Не нужно делать как я. Нужно так, как вам хочется. Тем более когда разрешают.

– Я хочу родить ребёнка от Барсика. Я совсем с ума сошла, в моём-то возрасте и с такой нервной работой… Я точно схожу с ума.

– Вы заработали на жизнь и себе, и тому парню, можете позволить себе маленький каприз. Разве нет?

– Могу, потому и обдумываю эту идею уже вторую неделю. Барсик ещё не в курсе.

– Он будет рад, не сомневайтесь.

Ирина приподнялась на кресле и легкомысленно взъерошила себе волосы.

– В конце концов, все бабы как бабы, а я королева! Буду рожать!

Дима хохотнул в подушку и резко вздрогнул от раздавшегося звонка в дверь. Нужно сказать Александру, чтобы сменил этот колокол на что-нибудь потише.

– А вот и мужья прибыли, – Ира подмигнула Диме и пошла открывать дверь.

Сначала в комнату вплыл голубой слон с привязанным к хоботу желтым воздушным шариком, а потом раскрасневшийся от мороза Александр. Такой же небритый, как Дима, и чем-то очень довольный.

– Решил не думать и купил обоих, – сказал он, плюхнув рядом с Димой мягкую игрушку из любимого сна. – С Новым Годом, будешь теперь его считать по ночам.

Дима расплылся в самой глупейшей за всю свою историю улыбке и потрогал мягкую и холодную морду слона. Хотелось прижаться к ней щекой, но он сдержался, понимая, что всё-таки хоть ему и дарят детские игрушки, принимать их он будет как взрослый и солидный мужчина – запрыгивая на другого взрослого и солидного мужчину. От желания прижаться к Александру щекой отказаться было невозможно. Ну такой… блин! Колючий, во-первых…

..................................... Зарисовочка..........................................................................

Мысли вслух

Фотография, конечно же, была неудачная. Юркина наука. Этот знал о фотографии всё и даже больше. Как ставить свет, как брать план, как разместить модель и что она должна выражать лицом. Определённо то, что задумал фотограф, а не как бог на душу положит.

Лицо с фотографии смотрело с нескрываемым испугом и нелепой растерянностью. Очевидно, ему сказали не моргать, и он держался изо всех сил. Надо отдать должное – глаза были широко открыты. Большие такие глаза… светлые.

«Минаев Дмитрий Алексеевич, 3.10.1984 г.»

Рука машинально потянулась к листку, и цифра восемь в дате рождения была исправлена на девятку. Вот. Теперь это было правильно. Дата рождения соответствует фотографии. Пятнадцать лет, и никак не больше.

Отложив распечатку с данными сотрудников компании, Александр набрал номер телефона Севы и постучал кончиком ручки по столу. Дурацкая привычка, ещё со времён школы осталась.

– Доброе утречко, товарищ начальник, – радостно отозвался Сева. – Как новое место? Уже всех построил?

– Собираю материал, – с Севой всегда было легко. Этот человек чётко знал свои права и обязанности и никогда не переходил дорогу. Поработать в его конторе было неплохим предложением. Тем более, что в Россию тянуло уже давно. «Здесь моя Родина, здесь мой дом». Дом выстроили знатный, надо отдать должное твёрдости Иры, которая настояла на том, чтобы работы не прекращались даже зимой. «Найдите, родите, сделайте» – девиз Иры по жизни. Надо будет сделать ей подарок. Её-то детка ничего купить не в состоянии. Но он милый в своей беспомощности и обтягивающих джинсах, и на этом его плюсы заканчиваются.

– Ты что-то хотел?

– Да, пришли мне проекты Минаева Дмитрия Алексеевича, – заглядывая в бумажку, с которой на него смотрело существо с большими глазами и перекошенной улыбкой. «Проектный дизайнер», интересно что он там напроектировал.

– О! Это надёжный человек. В нём можешь даже не сомневаться, такие кренделя выписывает. Я принял все его проекты.

– Ну давай, покажи и мне чудо чудное, диво дивное. – Похвалы Севы немного сбивали с толку. Конечно, цена у них была и не малая, от Севы трудно добиться чёткой оценки: хорошо или плохо, у него есть множество вариантов для рассмотрения. А здесь, даже слишком чётко и однозначно. Может, там что-то личное? Мальчик-то явно не традиционный. Но Сева не по этой части, хотя фиг его знает.

Да. Проекты впечатляли. Московский уровень это как минимум. Вполне себе европейские подходы и взгляды на архитектуру и внутреннюю гармонию. Легкость и простота. Ничего лишнего. Давненько не попадались такие интересные работы.

– А у мальчика талант, – усмехнулся Александр, просматривая чертежи. – Это уже интересно.

Всё в жизни продиктовано интересом. К тридцати годам чувства поутихли и остался только интерес – двигатель прогресса. На интересе протянулись пять лет с Марком, на интересе достроилась карьера, на интересе Александр собрал свои вещи и уехал в Россию один, чтобы отдохнуть от интереса. В его памяти Россия была страной диких нравов, тотального неуважения к людям и их интересам и воспевания лени и бессилия. То, что нужно для отдыха.

Дмитрий Минаев в свои пятнадцать… двадцать пять лет делал весьма впечатляющие работы, и Александру вновь стало интересно.

А потом неожиданно оказалось, что мальчик ещё и симпатичный. Дерзкий и непосредственный. Глядя на него тут же вспоминалась недавняя откровенная чешская фотоссесия в чёрно-белых тонах. Два топа и один боттом. Пластик и металл. Дима подходил на роль боттома идеально. Он умеет получать удовольствие, подумал Александр поднимая замешкавшегося Диму с пола. Они смотрели вдруг на друга до тех пор, пока не пришлось сдаться первому. Очень смело и настолько откровенно, что можно было подумать о том, что Дима девственник. В свои двадцать пять… всякое бывает.

Нет такого понятия, как умиление. Всё в жизни продиктовано похотью. Да, диким первобытным инстинктом и жаждой обладания. Любое маркетинговое решение направлено на пробуждение этого инстинкта, обострение чувств и эмоций. Большие глаза для того, чтобы они закрывались в истоме. Ярко очерченные припухлые губы требуют только однозначных действий – смять, облизать, трахнуть. Приоткрытые губы манят, обещают, искушают. Тело не обязательно должно быть тонким и длинным, главное, чтобы оно было желанно и возбуждало эротические фантазии. Разведённые ноги, прогибающаяся поясница, Для каждого вкуса есть свой набор желанных тел – округлые, плавные, резкие, угловатые. Модельные мальчики и девочки призваны вызывать желание и у девочек, и у мальчиков. Наступила эпоха унисекса и потребления. Все хотят есть и развлекаться. Хлеба и зрелищ, быть может, не так всё сильно поменялось, как кажется?

– Кто этот мальчик? – Игорь всегда спрашивает в лоб. Профессия у него такая, юрист. Их этому пять лет учат.

Дима был явно смущён. Интересно, как бы он отреагировал на то, что Александр пойдёт за ним и зажмёт в какой-нибудь тёмном углу? Испугается или станет подыгрывать? Ярко рисовались оба этих варианта. И это напрягало. Хотелось определённости, иначе эти лишние мысли займут больше места, чем это позволительно.

– Проектный дизайнер, талантливый мальчишка.

Прозвучало двусмысленно, ну да и чёрт с ним. Всё равно они рассмотрят и этот вариант, как ни преподноси информацию. Процесс уже пошёл.

– Твой?

– Нет.

– Попробуй. Он к тебе не равнодушен.

– Это просто робость.

– Это страсть. Я чую носом. Он тебя хочет.

– Да у меня сын выглядит старше, чем он, – главное, вовремя посмеяться. Это значит, разговор окончен. А о предложении стоит подумать, но позже.

Дима Минаев. Громко и открыто смеётся, веселит и подкалывает Лиду. Надо отметить, что юмор его весьма интеллектуальный и местами неожиданный. Пару раз Александр сам улыбнулся, выходя из их кабинета.

Дима Минаев – мальчик, которого хочется раздеть и попробовать на вкус. Он не сломается, как Ира, как Марк, как Юра. Его не хочется ломать и подчинять. Сам всё отдаст рано или поздно.

Профессиональный интерес или влечение? Потом разберёмся.

Пришёл. Предлагает себя – вот он я, весь твой, бери, если осмелишься. Нахальный упрямый мальчишка. Решил, что если хочет, то может получить всё. Совсем как сам Александр. И чёрт побери! Это самое верное решение.

Он дрожит, глухо стонет, зажимается. Ему больно, он ничего не умеет и не понимает, что делает себе только хуже. Совсем ещё ребёнок, наивный и непосредственный. Не может терпеть, вскрикивает, и это уже походит на добровольное изнасилование. Остаётся только надеяться на то, что больше не придёт. Александр никогда не любил чувствовать себя виноватым. Хотел – получи.

– Не плачь, первый раз самый трудный…

А потом захотелось обнять, успокоить. Мальчик, глупый наивный мальчик. Плачет, не сдерживаясь. И это настолько сильно, что в груди щемит от нежности и восхищения. Ему легко верить, вот он весь, утонувший в своём разочаровании и боли, и оставлять не хочется, даже после его твёрдого:

– Уйди. Я сам.

Решение приходит мгновенно.

Когда Александр вышел из спортивного центра, он знал, что Дима – это надолго.

.................................. .Из ящика стола..............................

Понедельник 6:23.

«2:3 в мою пользу, кстати»

«Бля…»

«И тебя с добрым утром, птица моя!»

До утра так и не удалось заснуть.

– Мама, в субботу к нам в гости приедет мой начальник… Александр Владимирович. Ты его знаешь, ну или родителей его знаешь… Яковлев.

Мама нахмурилась, вспоминая, и тщательно вытерла испачканные в муке руки. Потом её лицо прояснилось.

– Саша? А чего это он к нам надумал приехать?

Дима нервно передёрнул плечами и слегка улыбнулся, накладывая начинку в пирог. Ложку, потом ещё одну. А действительно, чего это он решил приехать? Неужели соскучился? Мама отняла у Димы пирог, утонувший в начинке.

– На рыбалку, да и так… отдохнуть. Я как-то приглашал его и Всеволода Игнатьевича, но они сначала вроде отказывались, а потом… – Дима, лишившись пирога, помял тесто и потянул его вверх, чтобы посмотреть насколько высоко его можно вытянуть. Конечно, сложно не вести себя как идиот, когда внутри всё так и скачет от абсолютно детской и неконтролируемой радости, когда и минуты нельзя посидеть без улыбки. Он приедет! Он приедет! Александр приедет к нему, за ним, – …вот решил.

– Да? – мама недоверчиво убрала Диму от теста и, нахмурившись, кивнула на раковину, чтобы он вымыл руки и прекратил уже мешаться под ногами. Из него и так повар патологически не получался, а сегодня уж тем более. – Ну пусть приезжает. Слава может отвезти вас на озеро, к Вешенке. Он там часто рыбачит, карасей разводили весной.

Дима открыл кран и, как загипнотизированный смотрел на то, как вода смывает тесто с рук, медленно-медленно… словно облизывает.

– Зачем? Я и сам знаю, где находится озеро. Не заблужусь.

– Моё дело предложить, сынок, – улыбнулась мама. – А надолго он к нам?

– Не знаю, не сказал. Может быть, на недельку… у нас же тут природа, лес рядом, прииски…

Хорошо бы! Это было бы просто здорово! Дима вновь растянул губы в улыбке, а потом вдруг резко прекратил улыбаться, вспомнив, что мама-то не знает. Это Лялька знает. А мама ещё нет. И надо, наверное, рассказать до того, как Александр приедет. А может, и так всё… не заметит.

До субботы тема Александра не поднималась, и Дима решил пока не рассказывать. Да и зачем лишний раз маму тревожить, она и так сильно переживала из-за Диминой депрессии совсем недавно. Быть может, чуть позже… вместе с Александром не так страшно. Лялька же всё поняла, а она хуже мамы раз в сто и вредная ужасно.

Александр был как всегда неотразим. Улыбнулся встречающему его Диме, махнул рукой. Обниматься было как-то неловко, словно не две недели прошло, а полжизни врозь, каждый сам по себе. А теперь вот встретились.

– Ну здравствуй, как поживает далёкий Урал? – Александр стоял напротив в солнцезащитных очках и резко пахнущий собой – дорогой, летом и спокойствием. Дима растерянно шарил по нему глазами и никак не мог сосредоточиться на том, как же теперь себя вести.

– Живёт, – улыбнулся он и тут же спрятал улыбку, заметив залёгшую между бровей Александра морщинку.

– Ясно, пошли получим багаж и поедем знакомиться с твоей мамой. Теперь она знает?

– Нет, – смутившись, ответил Дима и поплёлся следом за Александром к лентам, по которым пускают багаж.

– А что же ты ей сказал? – Александр снял очки и зацепил одну дужку за нагрудный карман. Он снисходительно улыбался, глядя на Диму, и от этой улыбки становилось всё спокойнее и спокойнее на душе. Он приехал, и теперь всё будет хорошо. Навсегда.

– Сказал, что ты хочешь порыбачить, ну и так… природу посмотреть, – сказал Дима и тут же добавил, вздохнув: – Идиотская отмазка какая-то.

– Да, не очень умная, – Александр издевался, даже не скрывая своего настроения. Ну ещё бы! Это же он. Это всё ещё он. – Думаю, что твоя мама уже на пути к постижению правильного ответа.

– Блин…

– Не бойся, ремнём пороть тебя уже поздно.

– Меня никогда не пороли, между прочим, – буркнул Дима, кусая заусенец. Опять кровь пошла не вовремя.

– А зря, – хмыкнул Александр, забирая с ленты свою сумку. – Сейчас бы был другим человеком.

– А таким не нравлюсь, что ли?

Дима почувствовал, как начал краснеть. Сначала шея, а потом и щёки запылали. Блин, ну что за дурная привычка!

Александр улыбнулся одним уголком губ. Ему было весело. Ну хоть кому-то, блин, было весело.

– Нравишься, само собой. И рыбачить я тоже люблю.

– Да блин! Я же первое, что в голову взбрело, сказал!

– Я не сомневаюсь.

В такси ехали молча. Дима кидал на Александра сдержанные взгляды, и в груди росло что-то большое, холодное, отчего дышать становилось трудно, ещё пара мгновений – и всё рухнет. Ощущение неправильности давило на виски. Ну что он опять тупит?! Как тогда, когда зачем-то решил, что нужно уехать и расстаться. Дима судорожно выдохнул и подсел ближе, коснулся плечом Александра и, повернув голову, положил подбородок на плечо, тихо прошептал:

– Я рад, что ты приехал…

Александр повернулся к Диме лицом. Он не улыбался, просто смотрел неотрывно, а потом всего лишь одно движение, и перед глазами поплыло от наваждения. И дышать нечем, и чужое дыхание, как спасение, горячее, вкусное – кофе и сигареты, близко-близко, и голос. Его голос. И тепло прямо под кожу, по венам растеклось, согревая.

– Я тоже, птичка моя. Я тоже…

И никуда больше не отпущу. Никуда не сбегу.

– Надежда Васильевна, добрый день, – Александр даже у Димы дома вёл себя как у себя дома. Никакого стеснения, никакого смущения. Дима в принципе сомневался в том, что Александр умеет смущаться. Первым разулся, первым зашёл в кухню, осматриваясь. Начальник от бога. – Это вам, небольшой презент.

– Ой, ну что ты… совсем не обязательно… как же красиво, спасибо, – это уже мама пищит от восторга, значит, подарили нечто такое, что она давно хотела, да сама себе не признавалась. Дима пытался как можно быстрее разделаться со шнурками, но только всё запутал, психанул и стащил кроссовки прямо так, не развязывая. Интересно же было посмотреть, что там подарил Александр маме, что она никак не может прекратить его нахваливать.

Дима прошёл на кухню и замер в дверях, не веря своим глазам. Покрасневшая до корней волос мама держала в руках нескромную нитку жемчуга. Настоящего речного жемчуга. Александр никогда бы не позволил себе купить бижутерию.

– Ты… – Дима поймал довольный взгляд Александра и, пока мама не видела, покрутил пальцем у виска. Действительно, чокнутый. Это же не день рождения какой, и не Новый год! Это просто так… презент, подумаешь. Тысяч десять за простой презент.

Александр подмигнул Диме и по-хозяйски устроился на его любимом месте за столом, напротив входа.

– Дима, ну что ты встал, как вкопанный? Давай, накрывай на стол. Я не думала, что самолёт так рано прилетит. Обычно багаж долго ждут.

– В этот раз всё прошло оперативно, – улыбнулся Александр и встал из-за стола. – Где у вас можно руки помыть?

– Я покажу, сюда.

Дима выскочил из кухни и прошел по коридору, включил свет в ванной комнате. Александр мягко, но уверенно втолкнул его в тесное пространство и закрыл дверь. Дима успел только растерянно пискнуть, как Александр одной рукой открыл кран, а второй прижал Диму к себе и поцеловал в губы.

– Хочу тебя… – прошептал Дима, обнимая за шею и вставая на цыпочки, чтобы быть наравне.

– Позже. Я голодный, – Александр смеётся прямо в ухо, специально чтобы было щекотно. Знает, что если Диме щекотно, то ни о каком сексе речи идти не может.

– Обидно, товарищ начальник…

– Иди к маме, а то она тебя потеряет.

Александр ласково сжал в ладони Димину ягодицу и ещё раз чмокнул в щёку. Как же теперь жить рядом с ним и с мамой? Постоянно хочется тискаться, и нет ни малейшего ощущения, что это неправильно.

В голове взрывались яркие фейерверки, как тогда на Дне города. И от смешанных мыслей-образов-ощущений носило, как после выпитого алкоголя. И приятно, и тревожно одновременно, словно что-то вот-вот должно случиться, и никак не может случиться. Дима попытался засунуть голову под подушку, чтобы хоть на время выключить внутренний голос, нашёптывающий ему пошлые слова про секс-секс-СЕКС! Александр спит на полу всего в шаге от Диминой кровати. Он наотрез отказался спать на перине, хотя мама настойчиво советовала выбрать кровать. Мама умеет настаивать, а Александр умеет не соглашаться. И сейчас, в темноте слышится его ровное дыхание. Дыхание спящего человека. Ну какого черта он уже заснул? Как он может спать спокойно, когда они наконец-то рядом? Хотя, быть может, он не спал прошлой ночью. И вообще у него режим… Дима сдержанно выдохнул горячий воздух и вытащил голову из-под подушки, прислушался. Действительно спит.

Александру понравилась Димина комната. Он обозвал её гнездом, достойным птицы. Поговорили про русский рок, посмотрели из окна на крышу Диминой школы, посмотрели школьные фотографии. Александр сказал, что ничего не изменилось с тех пор, только смелости прибавилось. Вечером пришёл дядя Слава в гости. Разговаривали о приисках и Диминых достижениях. Александр рассказал о премии и строительстве в Эрлангене. Мама даже всплакнула от переполняющего её чувства гордости.

Обычный вечер в кругу семьи. Самый-самый обыкновенный… в среднестатистической семье.

– Саш… – позвал Дима едва слышно. – Ты спишь?

Александр хмыкнул и перевернулся к Диме лицом.

– С тобой уснешь. Сопишь, как паровоз.

– Блин… я вот думаю, что делать с мамой…

– Я могу с ней поговорить.

– Нет, так будет хуже всего… Это же моя мама.

– Тогда поговори с ней ты, утром. Не затягивай.

– Да, надо… Саш… ты ей понравился.

– Ты тоже.

– Да иди ты… Саш… блин… ну не спи.

– Давай перебирайся ко мне. А то так никогда не уснём.

Под одеялом дышать нечем, а если выбраться наружу, то мама обязательно услышит. Дима не может сдерживаться, кусает подушку, подставленные губы, но всё равно стон рвётся из груди, неконтролируемый, безумный – скучал… скучал…

Александр не раздевает, только стягивает пижамные штаны и проводит горячими влажными пальцами по коже, а потом – внутрь, двигается плавно, скользит, вынимая, а потом опять… До дрожи чувствуется каждое движение, до судорог хочется, чтобы он двигался быстрее.

– Убери подушку, – голос хриплый над самым ухом и Дима не смеет ослушаться. Откидывает мокрую от слюны подушку в сторону и тут же утопает в жаркой глубине рта, и вновь его уносит от движения – внутрь и наружу. Пальцы на ногах немеют от подступающего оргазма и хочется кричать в голос, но нельзя… невозможно, ему никто не разрешал. Александр обхватывает его рукой, скользит вдоль, сжимает, а потом опять и опять… Дима зажмуривается, вцепившись в его напряжённые плечи руками. Без слов, без лишних звуков, всё внутри… между ними, в воздухе, дыхание перетекает в дыхание, мой вдох – твой выдох. Движение, движение, движение…

Кажется, Александр ходил в ванную мыть руки, а может быть, ещё зачем-нибудь. Дима уже плохо фиксировал то, что происходило вокруг. Фейерверки в голове погасли, и все мысли выключились, лишь только тело сонно остывало и вопрос, что делать с мамой, маячил где-то вдалеке, на периферии сознания. Но это всё будет потом… завтра. А сейчас спать.

– Глазки закрывай, баю-бай.

Это он вернулся, замотал в одеяло и что-то ещё сказал, кажется…

– А на работе знают?

– Ну кому интересно, те знают. Димина подружка – Лида, точно знает. Сева знает. А остальные только догадываются. Мы не демонстрируем.

– И как директор к этому относится?

– Сева толерантный человек, к тому же мы приносим ему много пользы. Имеем право требовать маленький бонус. Про меня он уже давно знает, а про Димку совсем недавно узнал, потому что он совсем недавно определился.

Дима распахнул глаза и думал, что сейчас реально сойдёт с ума. Ему-то казалось, что это сон… Мама знает. Откуда?

– Вот же пиздец… ну договорились же, блин, что я сам! – Дима психанул, откидывая одеяло и вставая с пола. Подтянул штаны и вышел из комнаты.

Александр стоял у плиты и что-то химичил. Мама сидела за столом и, жмурясь от удовольствия, пила чай. Значит, не так всё плохо, что ли?

– И давно он определился? – спросила мама, не замечая вошедшего Диму.

– Недавно, – подал голос сам Дима и вошёл на кухню. – А ты откуда узнала?

Мама отставила кружку с чаем и выдвинула из-под стола табуретку, похлопала по мягкой обивке, приглашая присесть.

– Как только ты сказал, что к нам едет твой начальник. А глазки так и светились, так и горели.

Александр обернулся и смерил Диму неприкрыто-влюблённым взглядом. Ужас, блин!

– Да ладно? Я же сказал, что он на рыбалку…

– Я всё думала, думала, что же там случилось с тобой. Я боялась, что ты чем-то заболел. А потом ты вдруг обрадовался, так расцвёл после возвращения с приисков, что и дважды два не пришлось складывать. Димочка, я же твоя мама, не забывай.

– Я и не забывал, – Дима потёр щёки и, протянув руку, сжал мамину ладонь. – Знал, что ты поймёшь, если даже Лялька поняла…

– Ляля?! Знает?

– Это был фееричный разговор, – засмеялся Александр, вновь отворачиваясь к плите. – Мы тогда попались по-глупому…