Текст книги "Пятница нон-стоп (СИ)"

Автор книги: Motoharu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Приятно, – Дима открывает глаза, смотрит в упор в лицо. Впивается в расслабленные губы, целует. Приподнимается медленно, истома наполняет мышцы, растягивает, тянет, тянет… А потом опять вглубь, падение. И опять вверх, как на качелях, до головокружения, бесконечно… Целовать, скользить, обнимать, и по кругу, по кругу, по кругу…

Дима протянул руку и ухватился за край чьего-то халата, подтянул к себе ближе – пальцы дрожали – и попытался укрыть свои замёрзшие плечи. Вставать с пола было лень… Но внезапно халат исчез, и Дима разочарованно выдохнул. Опять не успел.

– Птица моя, не надо вить гнездо на полу. Давай, будем спать на кровати, как белые люди, заказавшие номер «люкс».

– Крохобор, – Дима приподнялся на локте и обвёл сумеречную комнату взглядом. За окном уютно шуршал дождь, Александр, уже одетый в свой халат, поправлял подушки на диване – стойкий оловянный солдатик, за ним не угнаться никогда. – Не больно-то и хотелось, – бормочет Дима, переворачиваясь на другой бок и зевая. – Я никуда не хочу идти.

– Вредина, – Александр склонился над Димой и приподнял за плечи. – Донести?

– Ну если ты настаиваешь… не могу тебе отказать.

Александр засмеялся и чмокнул в щёку.

В спальной комнате темно, тихо, под одеялом тепло и мягко. Дима потёрся носом о ткань подушки, в носу защекотало, и он опять чихнул.

– Я завтра заболею… полечишь?

Александр провёл рукой по его лбу, пригладил волосы.

– Полечу, спи.

– Спокойной ночи, Саша, – счастливо вздохнул Дима и сжал руку Александра под одеялом. – Отец мой Александр.

– Спокойной ночи, сын мой Димитрий. Птица…

– Киса, – Дима улыбнулся и опустил тяжёлые веки, прижался ближе к Александру и уткнулся носом в его плечо. – Птица и киса, вот умора… бывает же… кто бы мог подумать.

Утром запиликал будильник, истошно заорал прямо над самым ухом. Дима чертыхнулся и попытался нашарить телефонный аппарат, вот уже который год выполняющий роль будильника. Неудачно взмахнул рукой и свалил телефон на пол, тот жалобно пискнул и замолчал, очевидно, уже навеки. Ну и фиг с ним, всё равно хотел купить новый.

Дима обнял подушку и вновь закрыл глаза, пытаясь вернуться в разноцветный сон, яркий, про двух каких-то придурков, которые вместе работали и спали тоже вместе, путешествовали и попадали в разные переделки. Пусть весь мир подождёт: такой интересный сон был… ну вернись, вернись. Дима попытался засунуть голову под подушку, обнять одеяло, перевернуться на другой бок, лечь на спину – всё без толку. Сон убежал, растворился, оставив после себя лишь приятное ощущение доступности чего-то прекрасного. Стоит только руку протянуть и взять…

– Птица моя, вчера ты хотел сходить в собор святого Вита, поэтому прекрати изгаляться и пошли завтракать.

.........................................................................................Всё................................................................................................

.............................................. .Бонусы........................................................

Дима и куртка.

Вещей было всего две коробки. Одна – с одеждой, а другая с необходимой для быта мелочёвкой. Александр вытаскивал из первой коробки одежду и аккуратно складывал её в шкафу, где Дима милостиво выделил ему две полки.

– Моя любимая куртка, – восторженно пискнул Дима, резко отвернувшись от компьютера, и чуть не свалился со стула. Ловко спрыгнул на пол и отнял у Александра его жёсткую эсэсовскую куртку. – Это просто вынос мозга… такой кошмар.

Дима натянул на себя куртку и выскочил в коридор, к зеркалу – заценить производимый эффект. Было интересно, всё дело в одежде или в чём-то другом. Определённо, в чём-то другом.

– Не твой фасон, – усмехнулся Александр, продолжая укладывать свои вещи.

– Да иди ты, – уныло протянул Дима из коридора, глядя на своё более чем жалкое отражение. Куртка была ему велика – погоны непропорционально увеличивали тощие плечи – и как-то совсем не подходила к более чем смазливо-ботаничному лицу. И даже нахмуренные брови и строго поджатые губы не спасали – сразу видно, что этому лицу несвойственно быть хмурым. – Не быть мне эсэсовцем, блин…

– Всё дело в глазах, – Александр сгрёб в охапку вошедшего в комнату Диму вместе с курткой и звонко чмокнул в скулу.

– И что прописано в моих глазах?

– Ходить без одежды, – прошептал Александр на ухо. И уже запустил руки под куртку, спустился по спине на ягодицы, сжал, привлекая Диму ближе к себе.

– Ну так давай будем ходить, – хихикнул Дима, наступая одной ногой на штанину и быстро стягивая.

Александр опустил руку ещё ниже, погладил, глядя на Диму, улавливая каждое изменение его настроения.

– Давай оставим эту куртку. Вдруг я передумаю…

– Оставь, – застонал Дима, чувствуя, как прохладные пальцы сжимаю его поверх ткани штанов.

В комнате было жарко, за окном бабье лето открыло бархатный сезон. И распахнутые настежь окна ни черта не помогали остудить помещение и разгорячённые тела.

По вискам стекали крупные капли, волосы мгновенно стали мокрыми. Дима обнимал сидящего на кровати Александра за шею и опускался сверху, медленно, растягивая удовольствие, яркое, тяжёлое… Все тело напряжённо резонировало от каждого прерывистого вздоха Александра. Они неотрывно смотрели друг на друга, глаза в глаза. Зрачки расширены, радужка почти вся утонула в блестящей черноте. Брови сосредоточенно сдвинуты, хочется разгладить их губами, но тогда нужно отвлечься и вынырнуть из чёрного омута, уже затянувшего наполовину. У Александра горят губы, над верхней – блестят капельки пота, невозможно удержаться… Дима слегка прихватывает их губами – обжигающие, солоноватые, вкусные. На скулах играют желваки – Александр сдерживается, подстраиваясь под Димин ритм, лишь слегка подаётся навстречу бёдрами, поддерживает за спину. Жёсткие застёжки царапают кожу на животе, Дима закусывает губы, чтобы не соскользнуть в бессознательное наслаждение, хочется быть включённым, следить за процессом, управлять…

Александр смотрит на Диму, редко моргая, видит… Он тоже включён, как всегда. Дима держится одной рукой за его шею, второй начинает ласкать себя. Александр тихо стонет, сильнее сминает ткань куртки на плечах, гладит грудь, живот, находит Димину руку, накрывает своей. Всё вместе… Взгляд не отводит.

В куртке просто невозможно жарко, кожа распаривается… трудно дышать. Дыхание с призвуком вырывается из груди – осталось совсем немного. Внутри всё напрягается, выходит за границы ощущений, вдоль позвоночника пробегают лёгкие жаркие волны, накатывает… Дима убирает свою руку, позволяя Александру закончить. Тянется к его губам, целует, широко открывая рот, скользит языком по нёбу, по кромке зубов, ласкает язык. Диме нравится пассивность Александра, его видимая и обманчивая покорность, заводит. Дышать в унисон уже не получается, взгляд расфокусируется, Дима чувствует подступление оргазма и теряется. Судорожно вцепляется в Александра и стонет в голос, называет его по имени, ещё как-то называет, всем, что в голову приходит, яркими вспышками, обрывками… уже нет сил терпеть это напряжение. Затапливает изнутри. Мгновенно становится легко, словно открыли все заслонки и выпустили реку в пустое русло… Но воды так много, что все берега утопают в студёной прозрачной воде, и она блестит на солнце и всё прибывает… прибывает…

– Меня постоянно вырубает, – Дима лежит поперёк кровати, уже без куртки и лениво наблюдает, как Александр вытирает полотенцем его грудь. Уже и в душ успели сходить? Дима ни черта не помнил про душ.

– Лестно, – улыбается Александр, стирая капли с лица Димы и убирая мокрые волосы со лба назад.

Дима жмурится от удовольствия. В руках Александра есть какая-то магическая энергия, от их прикосновения становится легко и спокойно на душе. Как в раю… ну насколько Дима себе это может представить.

– Да я не про это… Я про то, что надо как-то держать себя в руках. Это эгоистично, наверное…

– Зачем? Мне нравится, когда ты не сдерживаешься. И называешь меня майн фюрером, – Александр лукаво улыбнулся и поцеловал смутившегося Диму в лоб.

– Это всё из-за куртки, – вздохнул Дима и блаженно закрыл глаза. – А я был рекой во время полноводия. Такая, знаешь, что разливается за городом, и ещё трава на берегу ярко-зелёная, сочная, и солнце светит… И всё блестит, новое, чистое, вечно прекрасное… Мы забыли разобрать твои вещи, давай как-нибудь потом, я что-то немного устал, – Дима перевернулся на бок и уткнулся носом в покрывало.

Александр достал из тумбочки лёгкое одеяло, которым он накрывался, ночуя здесь. Накинул на задремавшего Диму.

– Отдыхай, мой хороший.

....................................................................................................................................

Про Димочку..

Всеволод Игнатьевич, конечно, не настаивал. Он после покушения на Диму вообще ни на чём не настаивает, даже лишний раз сделать замечание боится. Внешне не проявляет никак, но Диму настолько озноб берёт от вида этих его виноватых глаз и ссутуленных плеч, что хочется или сесть рядом поплакать, или отвесить приличный подзатыльник. В конце концов, кто тут пострадавший, блин! И приходится тридцать три раза говорить, что да, он может задержаться и доделать проект, да, он может сделать презентацию, да, да, да! Это же работа, его работа, которую он любит и которую готов выполнять так долго, как это нужно организации. Тем более что у Александра сегодня теннис, и домой он приедет никак не раньше десяти. А если и до десяти не уложатся, то ничего страшного не случится – потерпит, не маленький. Этого Дима не сказал директору, иначе бы точно отправил домой безо всяких комментариев.

Проект самый обычный, но заказчику приспичило принять его именно в пятницу, чтобы успеть уладить ещё какие-то срочные дела с другими агентствами. За срочность платят по двойному тарифу. Диме идея понравилась – выставочный центр в парке культуры и отдыха, не то что всякие там безликие монстры-супермаркеты. Строительство хотят закончить ко дню города. Отлично! Чем меньше времени на работу, тем меньше времени на детский сад с заранее заготовленными просьбами и записками для мамочки «Буду после восьми, задержался на работе».

Компьютерные часы уже показывали половину одиннадцатого, а Дима так и не притронулся к заботливо принесённому Лидой пирожку с повидлом. Пах тот просто потрясающе, но для того чтобы съесть его, нужно было убрать одну руку с клавиатуры, а Диме было лень работать одной рукой. Поэтому наслаждение пирожком ограничилось вдыханием запаха и маячившей на горизонте перспективой уговорить его после завершения работы.

В офисе никого не осталось, кроме приходящей уборщицы, которая пять минут назад поохала в кабинете, драя пол, на тему того, что молодёжь себя совсем загнала и света белого не видит. И, не услышав от Димы ни опровержения, ни согласия, гордо удалилась мыть коридор.

Остался последний штрих – распечатать пробный макет – и можно будет со спокойной совестью идти домой, завалиться в кроватку и напроситься на успокаивающий массаж перед сном. У Александр превосходно получается делать массаж, после которого Дима спит как младенец, и даже не болтает во сне. Наверное, Александр это специально делает, чтобы ему тоже спать не мешали. Хотя он никогда не жалуется, он вообще чудо.

Дима зевнул и откинулся на стуле, позволяя программе сохранить последние изменения. Запрокинул голову и потянулся к пирожку, закрыл глаза и только-только хотел откусить кусочек, как дверь неожиданно скрипнула, открываясь. Дима вздрогнул и выпустил пирожок из рук. Шмякнулся он прямиком на любимые светлые брюки.

– Так-так, – Александр медленно вошёл в кабинет, позвякивая ключами от машины. Осмотрелся, чуть прищурив глаза. – Значит, всё-таки Сева заставил тебя работать после полуночи.

– Время пол-одиннадцатого! Ты вообще должен сейчас играть в теннис, – Дима попытался стереть масляное пятно с брюк, и у него, конечно же, ничего не получилось. – Ну почему ты всегда только вредительством занимаешься?!

– Твои часы отстают больше чем на час. Проверь батарейку и давай собирайся домой.

Александр встал напротив Диминого компьютера и посмотрел так серьёзно и строго, что захотелось отдать ему последний пирожок, даже если бы он был самым последним на Земле, только бы начальник не гневался.

– А если не пойду, ты меня волоком попрёшь? – усмехнулся Дима, и наконец откусил вожделенный кусочек от ставшего вдруг таким желанным пирожка.

– Если будет нужно, и волоком, – конечно, Александр сказал это с абсолютно непроницаемым лицом, но Дима, изучивший все степени глубины его непроницаемости, понял, что тот не хочет спорить вообще. Скорее всего, приехал домой с желанием найти Диму недалеко от кровати или лучше всего прямо в ней, соскучившегося и готового к разврату. А как оказалось на деле, дома темно и холодно, и никого там с самого утра так и не было. Пришлось вновь собираться, ехать по морозу обратно на работу, чтобы вернуть на место то, что должно там быть.

– Саш, а ты зачем вообще приехал? – Дима уплетал пирожок и внаглую улыбался, не торопясь собираться. Зря, что ли, приехал? Надо потянуть кота за хвост, подождать, пока всё распечатается. Конечно, это можно сделать и утром, но сейчас же вдвойне приятно работать под этим тёмным осуждающим взглядом. Провоцировать Александра просто до визга приятно. Так редко удаётся улучить подходящий момент, когда он расслаблен и не может полностью себя контролировать. – Подождал бы дома. Или так не терпится?

Александр не стал сдерживать улыбку, видимо, ему на самом деле хотелось побыстрее уволочь Диму домой. Облокотился о стол и подался чуть ближе к Диме, не моргая, глядя в глаза.

– Птичка моя, тебе это дорого обойдётся.

– Запиши на мой счёт, потом как-нибудь отдам, – Дима кинул остаток пирожка в рот и, быстро прожевав, с наслаждением облизал пальцы. – Жаль, что у меня нет второго пирожка, а то бы я с тобой поделился, – вздохнул он, подмигивая Александру, у которого от напряжения на виске вздулась пульсирующая жилка. Захотелось коснуться её пальцами или губами.

– Рискуешь быть наказанным, радость моя. Последний раз предупреждаю, – Александр подался вперёд ещё немного и чмокнул Диму в макушку. Тот на автопилоте потянулся руками к плечам Александра, чтобы задержать ещё немного, но не успел. – Я подожду тебя в машине.

Дима разочарованно выдохнул и быстро свернул все открытые на мониторе окна.

– Обломов проснулся утром и понял, что сегодня его день, – ещё раз продемонстрировав своё разочарование протяжным вздохом, проговорил Дима. Хотелось какого-то безумства на рабочем месте после напряжённого дня праведных трудов. Но если Александр не планировал заняться сексом ночью в кабинете, значит, никто его не сдвинет. А он не планировал. Он вообще не очень любит делать всё по-быстрому. И зачем же он тогда приехал?

Александр ждал Диму на лестнице, курил и натыкивал сообщение на телефоне. Ни минуты свободного времени, даже покурить не может без телефона.

– Мог бы устроить растление малолетнего, он был не против, – улыбнулся Дима, принимая сигарету из рук Александра и глубоко затягиваясь. Потом затушил в стоявшей на подоконнике пепельнице. Приподнялся на цыпочках и чмокнул Александра в щёку. – Здоровый как слон.

– Мелкий, как моська, – Александр поддержал Диму под спину и не позволил ускользнуть из объятий. Коснулся губами подбородка, потом поднялся выше по щеке и накрыл губы. От Александра пахло табаком, недавним душем и мягким ненавязчивым желанием. – Всю работу не переделаешь, мой хороший, иногда и отдыхать нужно.

– Кто бы говорил, – вздохнул Дима, опускаясь на пятки и утыкаясь лбом в плечо Александра, обнял за пояс. – Поехали домой, кажется, я всё-таки переоценил свои силы.

– Поехали, моя птичка.

Дима напрочь отказался от ужина, сказав, что с полным желудком спать не сможет. В комнате было холодно, поэтому пришлось достать пижаму, чтобы хоть немного согреться после душа.

– Ты зачем забронировался? – Александр лежал на кровати и изучал любимый «Форбс». Ему-то как всегда было нормально и в одном нижнем белье. – Запрещаешь доступ к телу?

– Ну ты же не захотел растлить меня в кабинете, я тебе мщу, – зевнул Дима и плюхнулся на кровать рядом с Александром, поцеловал в ухо, вызвав довольную улыбку. – Сейчас буду развращать, а потом оставлю спать неудовлетворённым.

– Тогда придётся тебя изнасиловать, – с сожалением прошептал Александр, притягивая Диму к себе ближе и расстёгивая нижнюю пуговицу на пижамной рубашке. Положил тёплую ладонь на живот, погладил.

– Злобный монстр, совсем не можете держать себя в руках, Александр Владимирович, – Дима перевернулся на живот и прижался щекой к подушке. – Насилуй, только не раздевай, а то холодно.

Александр погладил Диму по голове, убрал с шеи волосы и медленно поцеловал. Приятно до дрожи.

– Сейчас согрею, – жаркий шёпот коснулся слуха, и Дима широко улыбнулся, пытаясь сдержать хлынувшую от места прикосновения толпу мурашек, – маленького мальчика…

Дима слегка выгнул поясницу, чтобы Александру было удобнее трогать его кончиками пальцев, мять расслабленные мышцы, гладить спину, бёдра, между ними. Долго целовать, в груди становится тесно от тянущего чувства, и хочется кричать, невозможно сдерживаться, дыхание сбивается. Дима кусает губы, зажмуривается от удовольствия. Сознание уплывает…

– Саш… давай без прелюдии, – шепчет едва слышно и вновь стонет, вскрикивает, когда пальцы сжимают бедро, а потом скользят внутри. – Хочу так, иначе усну…

– Спи, я привёз тебя домой, чтобы ты спал, – смеётся Александр, кусается. Поднимается на локтях, ложится сверху, целует в шею, гладит по груди сквозь ткань. Не раздевает. Он всегда делает то, что хочет Дима, и от этого греет внутри больше, чем от нарастающего возбуждения.

– Некрофил, – выдыхает Дима и громко вскрикивает в подушку от резкого проникновения, а потом всё куда-то понеслось, перепутались все мысли, вздохи, стоны, крики. Александр отцепил Димину руку от подушки и сжал в своей руке, шептал какой-то бред на ухо про птичек и зайчиков, сладких послушных мальчиков, потом перевернул Диму на спину и целовал в губы, в живот, накрывал ртом… Потом Дима чувствовал щекочущие висок расслабленные, удовлетворённые поцелуи. Кажется, он всё-таки согрелся, но двигаться было лень, даже пересохшие губы облизывать не хотелось. Александр накрыл его одеялом и прижал к себе.

– Спокойной ночи, Дима.

– Угу.

Сон пришёл быстро и увлёк в искажённый мир фантастических метаморфоз, где всё такое же как в жизни, но другое. И Александр говорит о том, что хочет испечь торт, но ему надо приехать за Димой в детский сад и забрать его до того, как заберут всех остальных детей, а то очень грустно сидеть одному и ждать…

Дима широко открыл глаза от осенившей его внезапно догадки. Вашу ж мать!

– Саша! И ты туда же? – возмутился Дима вслух, выпутываясь из одеяла и включая светильник. Часы на тумбочке показывали половину третьего.

– Куда же? – сонно спросил Александр, не открывая глаз. – Тебе что-то снится…

– Если бы! Блин… – Дима возмущённо запыхтел и сел на кровати. – Зачем ты приезжал за мной на работу?

Александр открыл глаза и приподнялся на локте, не сводя с Димы настороженного взгляда.

– А ты что думаешь?

– Что я думаю? Вы бесите меня все! Вот что я думаю, – Дима хлопнул раскрытой ладонью по одеялу и устало потёр лоб. – Лида обращается как с пятилетним, раньше хотя бы пятнадцать давала, Всеволод Игнатьевич чихнуть боится при мне, ты забираешь с работы, чтобы я не заблудился по дороге… Мать вашу! Я не больной, не кретин, не инвалид! Покушение было больше двух месяцев назад, я уже забыл, а вы мне постоянно напоминаете своими переживаниями! Саша, прекрати это делать, хотя бы ты прекрати… Честное слово, если это не прекратится, то я уйду жить на квартиру один и сменю работу. Саша, я не могу так жить! Я сам параноик страшный, а вы меня ещё больше загоняете…

– Не так это просто, взять и прекратить, – Александр тоже сел на кровати и обнял Диму за плечи, привлёк к себе, погладил по голове, успокаивая. – Мне нужно ещё немного времени.

– Сколько?

– До Нового Года.

– Обещаешь?

– Обещаю, – серьёзно ответил Александр и поцеловал в щёку, потом мягко уложил обратно на кровать и опять закутал в одеяло. Больше Дима не сопротивлялся. Если Александр обещает, значит, непременно выполнит. – Я погашу свет.

– Валяй.

Дима придвинулся ближе, уткнувшись носом в бок Александра, и вдруг тихо засмеялся.

– Такой ценный кадр? – спросил он, прекратив смеяться.

– Не представляешь, насколько.

Дима положил руку на грудь Александра и тот накрыл её своей ладонью.

– Бля, я вот ору, ору, а всё равно счастлив, – вновь засмеялся Дима. – Честно-честно… я не шучу. Саша, я самый счастливый гей на планете.

– Я рад, птица моя.

– Я же вот ни черта не делаю по жизни, а всё как-то так хорошо получается, само собой получается. Может, это заговор?

Александр усмехнулся и сжал Димину руку в своей ладони, поднёс к губам и поцеловал.

– Не думай о причинах, наслаждайся, а лучше всего давай поспим.

– Ну давай попробуем.

Дима закрыл глаза, но мысли в голове никак не могли уложиться, словно в квадратную коробку пытались запихнуть прямоугольные пластинки – как ни втискивай, против природы не попрёшь. Дима смог заснуть только к утру. А проснувшись, обнаружил будильник остановленным на половине шестого, шторы занавешенными, а сотовый насмерть вырубленным. Александр, блин, Владимирович позаботился, чтобы Дима поспал подольше.

– Нее. Такими темпами я не доживу до Нового Года.

..................................................................................................................

Делай, что хочешь – я разрешаю.

Дима высунул руку из-под одеяла и понял, что в комнате холодно. Как всегда в это чёртово время года. И никакие обогреватели не спасали – дом промерзал, и поддувало из каждой щели. Пошарив рукой рядом с кроватью, Дима нащупал свои шерстяные носки и натянул их на прилично окоченевшие ноги. Кто-то, может быть, и согревался, когда спал, Дима же всегда поступал не так как все, поэтому замерзал ещё больше. Вообще зима – это самое дурацкое время года, которое есть в природе, хотя… осень с её вечной сыростью – ещё хуже. Всё-таки у природы есть плохая погода! И нечего успокаивать. Но осень пережили, переживём и зиму. Тем более что сегодня первое января, а значит, праздник типа. Ура!

Вчера Александр поцеловал его прилюдно. Сделал всем сотрудникам подарок, блин.

Дима сел на кровати и сонно потянулся. Перед глазами стояла замечательная картинка перекошенных лиц работников «Спектра», собравшихся на приличный изначально корпоратив в честь празднования Нового Года. И всё шло действительно прилично! Дима танцевал с Лидой, потом с Машей из рекламного отдела, и вроде выпил немного… А потом начались конкурсы. Александр вытянул из Лидиной шляпы бумажку с призывом «поцеловать соседа». Соседом Александра на тот момент был Сева, а Дима прыгал вокруг ёлки, пытаясь её зажечь – розетка как назло оказалась в двух метрах от ёлки, а провод был всего лишь полутораметровым. В общем, после пятого бокала шампанского и двух рюмок коньяка эта проблема оказалась настолько важной, что Дима хотел непременно её решить прямо сейчас, отказавшись участвовать в конкурсе. И поэтому не видел, что Александр не стал целовать Севу, а вместо этого встал из-за стола. Прямо около этой самой ёлки на глазах у всех сгрёб Диму в охапку и звонко чмокнул в удивлённо приоткрывшиеся губы.

– С наступающим, птичка, – как ни в чём не бывало улыбнулся Александр. Он был пьян и даже очень. Иначе… совсем тронулся!

Конфуз сгладить не удалось, отшутиться тоже. Во-первых, Дима не очень-то этого хотел, в конце концов, ему всегда нравилось, когда его целуют. Во-вторых, Александр взял его за руку и усадил за столом рядом с собой, сказав, что у него появился сосед, а в-третьих, вся контора уже давным-давно знала, что они живут вместе, поэтому особенного шока публика и не испытала. Разве что нашлись двое оскорблённых мужчин, которые молча встали и вышли. Дима подумал, что если они действительно настолько мужественны, как прикидываются, то после зимних каникул напишут заявление на увольнение по собственному желанию. Но что-то подсказывало, что не напишут. Потому что… это Александр поступил мужественно, а они нет. Но для него же лучше об этом не знать.

– И зачем ты это сделал? – спросил Дима, пытаясь попасть пуговицей в петлю. Ни черта не получалось, тем более что ещё приходилось с силой держать свои ноги на месте и не думать о том, чтобы сесть тут в углу фойе и закрыть глаза, перед которыми всё плавало и кружилось. Они уходили последними.

Александр, уже одетый, стоял ровно, и это было спасительным ориентиром. Он взял Димины руки в свои и поднес к губам, поцеловал раскрытые ладони и лукаво улыбнулся.

– Захотел, – тихо ответил и за шкирку подтянул Диму выше, чтобы вновь повторить поцелуй. Когда Александр был пьян, он всегда говорил коротко, мало и по существу. Что называется – всю правду, как есть. Иногда от этой правды волос дыбом вставал. И ещё он был безумно страстным, когда был пьяным. Да и не только, когда был пьяным, но в этих случаях особенно.

Дима всхлипнул, перестав ощущать своё тело, и весь обмяк, доверяя рукам, поддерживающим его.

– Саша, так нельзя… – мямлил Дима, прижавшись плечом к Александру, когда они уже ехали в такси. Ужасно хотелось раздеться или хотя бы расстегнуть ремень на брюках и молнию… Заняться развратом прямо в машине, чтобы было тесно и жарко и стыдно, а остановиться уже невозможно, потому что хочется, очень хочется, так, что даже сидеть невозможно. И по вискам уже струится пот, а Александр его вытирает кончиками пальцев. Ему никогда не бывает стыдно, а ещё он может раздеть Диму и вжать в кресло, прекратить эту сладостную деструкцию. – Это неправильно, теперь про нас все будут думать, не нужно демонстраций. Лучше дома… всё лучше дома.

Ну что за бред он несёт? Ведь понравилось же, как просто Александр взял и всё расставил по местам. И те, кто знал, убедились, и те, кто сомневался, уверились, и те, кто не знал… а таких же не было!

– Они давно думали. Хлеба и зрелищ народу, мой мальчик… больше им ничего не нужно, – Александр дышал в ухо, и сознание окончательно утонуло в желаниях, таких примитивных и острых. От Александра шёл жар, и в животе стало печь, потом огонь распространился по всему телу. Дима дрожащими руками попытался расстегнуть верхнюю пуговицу куртки, чтобы вздохнуть свободнее, но вместо этого поднёс руку к лицу Александра и провёл по губам, всё-таки не смог сдержаться.

– Саша… я хочу, чтобы ты меня трахнул, бляя... так сильно хочу, что даже не стыдно…

– Дома, потерпи, – Александр улыбался и облизывал Димины пальцы, каждый, медленно, очень медленно. Дима закусил нижнюю губу и уткнулся носом в его плечо, чтобы не застонать от удовольствия.

Водитель смотрел на них с отвращением, но чаевые за оперативность взял, не сопротивляясь.

– С наступающим, – поздравил его Александр и добавил ещё сотню.

Как Дима оказался в спальне на кровати, он не помнил. Он всё ещё был в куртке и ботинках. Значит, внесли на руках, не раздевая и не разувая.

– Лучший мой подарочек – это ты, – раздалось откуда-то сбоку, и Дима широко улыбнулся, протягивая руку в темноту. – Вот теперь можно и потрахаться.

– Если ещё поможешь мне раздеться, разуться и помыться, то я к тебе присоединюсь.

– Без проблем, мой хороший.

Распаковали Диму быстро, словно всегда только этим и занимались. С водными процедурами вышла заминка, от тёплой воды развезло ещё больше, так что пришлось развратничать прямо в ванной, сидя на холодном кафельном полу, а потом на горячих бёдрах. Под ладонями была влажная скользкая стена и можно было даже прижаться к ней щекой, лбом, чтобы удобнее было двигаться вверх-вниз, вверх-вниз, больно-сладко, больно-сладко, жарко, жарко, жарко…

А потом стало мягко и удобно, и можно было выгибаться как угодно, закидывать руки-ноги на Александра, мешать ему, сбивать ритм, выскальзывать и пинаться, кусаться тоже было приятно, заставлять укладывать вновь, и смеяться, смеяться…

Дима натянул на себя ещё и домашний свитер. Было такое ощущение, что пересохло не только в горле, но и во всей голове, включая мозг, который был девственно чист. Операция под кодовым названием «нам нужно немного отдохнуть» прошла вполне успешно.

В кухне работал телевизор. Дима спустился с лестницы на зов новогоднего Петросяна и застыл на входе, растерявшись. У плиты стоял не предполагаемый Александр, а Ирина в Диминых домашних тапочках. Дима не смог сдвинуться с места, оторопело глядя на неё.

– Доброе утро, – Ирина кивнула в сторону обеденного стола, на котором стояла подставка для тарелки. – Садись обедать. Мне поручили тебя накормить.

– Здрасти, – немного справившись с шоком, поздоровался Дима и, стараясь не производить лишних звуков, прошёл к столу, с внезапно вспыхнувшим интересом рассматривая Петросяна в телевизоре. – Я не знал, что вы здесь.

Ирина сняла с плиты дымящуюся кострюлю и поставила её на подставку. Налила две тарелки белого непрозрачного супа.

– Да? Саша сказал, что он тебя предупредил с утра.

Дима поскрёб затылок и с ужасом обнаружил там гнездо, ещё и небритый, наверное… и весь искусанный. Александр тоже не был вчера особенно сдержанным.

Кажется, Саша действительно утром что-то говорил, но Дима ни черта не запомнил, он даже и не проснулся толком.

Ирина поставила перед Димой тарелку с супом и села рядом. Снисходительно улыбнулась и подвинула ложку.

– Замечательно помогает от похмелья, ешь, не стесняйся.

– Спасибо, – Дима взял ложку и вздохнул. Было крайне неудобно сидеть в таком неприглядном виде и хотелось ретироваться обратно в спальню, но оставлять Ирину одну тоже было как-то неприлично. В конце концов, это дом её мужа, и она имеет на него даже больше прав, чем Дима. По сути, это он тут гость.

– А где Алекс… Саша? – Дима сделал небольшой глоток супа и поморщился, когда тёплая жидкость прошла по иссушенному горлу. Даже голова закружилась от приятных ощущений.

– Они с Барсиком уехали искать свихнувшихся любителей подзаработать в первый день нового года на ремонте автомобиля.

– Вы попали в аварию? – Дима, как ни пытался совладать с собой, взглянуть на Ирину прямо не смог. Сразу внутри всё каменело, и руки зверски начинали дрожать. Она так смотрела на Диму, словно… хотела пожалеть, как мамочка.

– Да, занесло немного. Но всё обошлось, никто не пострадал. А ты? – Ирина развернулась к Диме лицом и облокотилась о стол, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– Что я?