сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– Ты всем так говоришь, как возьмешь свое, детектив? – оборачивается на полпути; Станислав так и лежит на диване, щекой на предплечье, такой голый, цыганский и блестящий от пота и его, Мэнни, спермы, и ухмыляется краем лягушачьего рта.
– Мое? – в ответ агрессивно улыбается Мэнни.
– Отъебись, – Станислав отвечает ему опять на русском и смеется, переворачиваясь на спину.
–
Мэнни остается в участке и занимается рутинной работой, параллельно сидя на телефоне. Сегодня ему даже не снились тревожные кошмары, и он чувствует себя довольно флегматично, разбираясь с чужими, написанными ужасным почерком отчетами. Ровные строки, уверенно переписываемые его же рукой, успокаивают его и возвращают привычное самообладание, хотя он и продолжает злиться на множество вещей, и стрелка его внутреннего индикатора никак не хочет возвращаться хотя бы в желтый сектор. Но, так или иначе, он отвечает на очередной звонок, прижимая трубку плечом и щурясь в попытке разобрать мелко вписанные между строк слова.
– Полиция Майа…
– Мэнни, – Джонсон перебивает его, – слушай, направь нам кого-нибудь из переговорщиков. На двадцатую, мы все еще здесь.
– М-м, Дэвид вроде уехал еще утром, но я могу вызвать вам мобильную группу. Или сам приехать, – Мэнни машинально пожимает плечами, чуть не роняя трубку. – Что там у вас?
– Не, шеф тебя сюда не допустит после прошлого раза… – Джонсон произносит еще что-то, но шорох в трубке заглушает звук.
– Стоит один раз облажаться, ага, – недовольно говорит Мэнни, но Джонсон, кажется, его тоже не слышит, пытаясь докричаться через шум в трубке:
– Я говорю, тут один парень устроил адскую бойню и заперся на этаже. Сказал, у него там заложники. Спецназ, если что, готов его взять, но шеф не хочет рисковать, так что вызывай группу – и скорее бы.
– О’кей, – соглашается Мэнни, собираясь уже нажать на рычаг.
– А, и еще, слушай, передай там нашим, пусть пришлют лабораторию. И подними на всякий бумаги по делу Петрова, да.
– Петрова? – удивляется Мэнни. – Так ему же мозги вынесли два месяца назад, у нас по нему уже закрыто все.
– Да не, не того. Однофамильца. Этого, главного их, Станислава, – карандаш в руке Мэнни вздрагивает, но через секунду он спокойно ставит дату на очередном листе.
– Взяли все-таки? И что, как он, уже дает показания? – так же спокойно спрашивает он.
– Не думаю, что он в состоянии, – у Джонсона срывается циничный смешок. – Суицид, судя по всему, с крыши прыгнул. Лестера аж вырвало, кости и кишки все наружу, половина лица в такое месиво – только по второй, со шрамом, и можно опознать. Так что давай лабораторию, будем разбираться.
Мэнни крепко сжимает карандаш, внимательно глядя на только что исписанный лист. Буквы на нем необыкновенно ровные и четкие.
– Я все-таки приеду, – говорит он сухо и, не дожидаясь ответа Джонсона, бросает трубку.
Когда Мэнни приезжает, все оборачиваются на его машину, но незаинтересованно отводят взгляды, когда понимают, что это всего лишь он. Люди ходят, курят и негромко переговариваются, но ждут здесь не его. Тело на асфальте прикрыто влажной красной простыней. Мэнни на секунду замирает. "Месиво", – сказал ему Джонсон, и Мэнни не собирается подходить и смотреть. Подозрительно и бесполезно. Подозрительно. Бесполезно.
Внутрь пройти несложно, Мэнни даже не запоминает, что говорит парнишке из новеньких на входе. Сложнее подняться наверх, хотя лифт приезжает быстро.
От первого этажа до второго.
Мэнни листает Miami Herald, то и дело кладя газету на бедро и надкусывая бутерброд с ветчиной, запивая его приторно-сладким кофе с молоком из большой кружки. Ступней он забрался под халат Станислава, поглаживая его привставший член. Станислав вяло следит за каким-то клипом по MTV и объедает жареную сосиску с вилки.
Это никогда больше не повторится. Это осталось в прошлом.
От второго этажа до третьего.
Мэнни не любит диско, но лет десять назад, когда он еще только начинал работать в полиции, он неплохо танцевал твист. Старый добрый Чабби Чекер, скрипящие ботинки, скинутый к черту пиджак, задирающиеся брючины с цветастыми носками под ними. У Станислава какой-то природный талант твистовать, он смеется и задыхается.
Это никогда больше не повторится.
Третий этаж. Лифт тяжело останавливается.
В Таллахасси выясняется, что Мэнни не умеет играть в автоматах, и Станислав искренне ужасается этому. Глаза от мета у обоих совсем черные, когда они едут на окраину, где находят торговый центр с потрепанными автоматами, отгоняют от одного пару школьников и учатся водить Пакмана по уровням. У Станислава полный карман купленных жетонов, но Мэнни не уверен в том, что это именно они, когда тот плотно прижимается к его спине, кладя руки на рычаг и кнопку поверх его рук. Сосредоточенный мозг легко въезжает в логику кислотных уровней, ладонь обхватывает рычаг, и рычаг обхватывает ладонь, змей жарко дышит над открытым воротом рубашки.
Никогда больше.
Двери открываются так долго; Мэнни четко чувствует сползающую по виску каплю пота. Коридор ослепляет его зеленым светом.
– Эй, тебе нельзя здесь находиться, – здоровый мужик в спецназовской форме сразу примечает его и размашисто шагает навстречу. Но его взгляд цепляется за нашивку, и голос слегка смягчается. – Ситуация у нас под контролем.
– Очень на то похоже, – холодно говорит Мэнни. Оранжевый-оранжевый-оранжевый. – Я беру командование на себя.
– Ты не можешь этого сделать, – не будь нашивки, спецназовец мог бы и простецки въебать Мэнни, но правила субординации написаны для всех.
– Просто наблюдай, – но Мэнни отмахивается от него, отталкивая плечом и шагая дальше по коридору. Никто его не останавливает. Возможно, они думают, что он и есть тот переговорщик. Ему плевать.
Кровавый след тянется от боковой двери. Между парой особо сочных пятен валяется латексная маска зебры. Они. Опять они. Всегда они. Кровь капает на стрелку, кровь заливает индикатор, окрашивая его красным.
Никто ни о чем не спрашивает Мэнни, когда он попросту распахивает последнюю дверь.
Парень в мокрой черной футболке и бронежилете стоит прямо перед ним, потерянно опустив руки. Какие-то пустые, пропащие глаза, едва видные в тусклом свете, глядят на Мэнни из багровых тигриных глазниц. Некрасивая большеглазая девушка с мокрым от крови животом лежит между ними двумя, мертво смотря в потолок. Жирдяй с разбитой в мясо головой валяется в стороне. Никаких заложников. Конечно.
– Ну, что у нас тут? – Мэнни не знает, как владеет своим голосом, кто говорит сейчас за него, оставаясь таким спокойным. – Маскарад? – он достает магнум естественно и походя, и руки парня в тигриной маске – Тони, он зовет себя Тони, ты же отлично помнишь – рефлекторно, дергано поднимаются. Он так и молчит. – Еще одна группа мстителей, если не ошибаюсь? – голос слегка вздрагивает где-то на середине предложения, ломая его и обрушивая края.
– Не стреляйте, – бессильно вдруг говорит Тони. У него неожиданно совсем мальчишеский голос. – Я сдаюсь. С меня хватит, – как будто он на самом деле может сказать это и пойти домой. – Просто арестуйте меня, и покончим с этим, хорошо? Хватит с меня войны, – он не опускает рук, но и не держит их ровно и высоко. Он просто стоит, едва не падая.
– Да? – голос Мэнни дрожит все напряженнее. Стрелка достигает самого края. – Ты хочешь свои "пятнадцать минут славы"? – тонкая трещина идет по стеклу индикатора. Стрелка бешено вибрирует. – Ну, а я так не думаю, – трещины расползаются стремительно, с таким хрустом, с каким ломаются кости, если сброситься с четвертого этажа на асфальт. – Знаешь, что происходит с такими бандитами, как ты? – и это последнее, что спрашивает Мэнни.
Стекло ломается в какой-то момент, и ломается пружина стрелки.
Красная-красная кровь течет по индикатору, лопается сосудом в высохшем от декабрьской жары глазу, хлещет на пол, заливая ноги.
Мэнни хочется закричать.
Мэнни задерживает дыхание.
Он чувствует кровь на своих руках, в своих ботинках и на своем лице, и наконец отдает ей контроль.
И вышибает Тони мозги.
