Текст книги "Залы моего дома (ЛП)"

Автор книги: Mirrordance

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Удвойте охрану на границе, – приказал я командиру. Наши взаимоотношения изменились так же быстро, как и мое положение. Теперь он был под моим командованием.

– Да, милорд!

Мы оба знали, что любое нападение на нашего короля могло быть первым ходом в опасной военной игре. Выведите из строя главнокомандующего, а затем атакуйте. Мы должны быть готовы к более масштабному нападению на наше королевство.

– Дошли ли слухи до других аванпостов? – спросил я.

– Изумрудный дым из дворца заметили все, – ответил командующий.

Если король пострадал, то из дворца подавали сигнал. И как только замечали зеленый дым, то меня должны были немедленное вернуть домой.

Я не знал, жив ли еще мой отец.

Я не задавал вопросов командиру или посыльному, который забрал меня из патруля. Никто не знал подробностей. Мы только знали, что подали сигнал. Мне пришлось вернуться домой к отцу, который может быть жив, а может уже мертв. И все должны были подготовиться к нападению, которое может произойти, а может и нет.

***

Если он мертв, я бы это почувствовал.

Эта единственная мысль придавала мне сил, когда наши лошади скакали по тропам леса.

Не знаю как, но я бы знал это.

Наши сердца были связаны тонкой, но крепкой нитью, которая натягивается каждый раз, когда мы разлучаемся. И если мой отец мертв, то эта связь пропала бы.

Если он мертв, я бы это почувствовал.

Обратный путь во дворец был быстрым, но мне казалось, что мы ехали целую вечность.

Он не может быть мертв. Я словно слышу, как он говорит мне пощадить мою лошадь, когда я подгоняю ее еще быстрее. Я не видел его несколько месяцев. И если он умер, то это так несправедливо. Он не может быть мертв, иначе тьма поглотит лес.

Но если он мертв, то почему мое сердце слышит его голос?

***

Группа солдат со свежими лошадьми перехватила нас на полпути ко дворцу. Они должны были защищать нас до конца пути. Я оставил свою измученную лошадь, нетерпеливо сел на свежего коня и погнал его вдвое быстрее.

Я не спрашивал солдат о моем отце, потому что знал, что у них нет новостей. Если бы они что-то знали, они сами сказали бы мне.

Неосторожное распространение новостей о здоровье короля могло иметь плохие последствия. Среди наших людей может распространиться дезинформация и паника. Если бы мы имели дело с предательством внутри королевства, мы также не могли поставить под угрозу безопасность короля, если он еще жив. Что бы ни случилось с моим отцом, мне просто придется потерпеть, пока я не доберусь до дома.

Незнание было проклятием и утешением. Неуверенность заставляла меня беспокоиться, но знание, что он мертв раздавило бы меня. Раньше я думал, что всегда предпочитаю знать точно что происходит, но теперь, когда боялся потерять отца, я решил, что незнание лучше. Я мог вечно жить с ложной надеждой.

Я спрыгнул с лошади еще до того, как она остановилась у конюшен. Во дворе кипела бурная деятельность, но все расступались передо мной. У входа во дворец меня встретили члены Совета моего отца.

Они были в своих обычных мантиях, а не в траурной черной одежде. Они выглядели серьезными, но не стали преклонять передо мной колени. Они с уважением склонили головы, обращаясь ко мне как к принцу, а не к королю.

Я не король.

А значит, мой отец еще жив.

У меня задрожали колени, дыхание перехватило. Я отвернулся, стараясь спрятать слезы на глазах. Но слева, справа и позади меня были мои охранники, а вокруг кругом стоял наш народ.

Но никогда я не чувствовал себя таким одиноким в окружении толпы. Но я не мог поддаваться слабости, поэтому сморгнул слезы и вздернул подбородок.

У меня была работа.

***

– Отведите меня к нему, – приказал я ближайшему ко мне советнику, эльфийке Галлиэль, нашему министру внутренних дел. – И объясните, что произошло.

Мои охранники разбили полукруг, освободив место для ближайших советников моего отца. Я предположил, что отец в лечебных палатах, и сделал быстрые шаги в этом направлении, и никто не останавливал меня.

– Дровосек хотел получить аудиенцию у короля, – ответила она, пока мы шли к целебным залам. – Он сказал, что у него была важная информация. Старик был с ребенком, и отказался говорить с кем-либо еще. Король не видел причин, чтобы отказывать им. Они выглядели безобидными и жалкими, а мы всегда были мирными соседями. Они выглядели оборванными и отчаявшимися…

– Продолжайте, – подтолкнул я.

– У него был маленький клинок, – продолжил военный министр Бренион, который выглядел готовым вытащить меч, чтобы отомстить. – Он спрятал клинок в волосах ребенка. Охранники забрали у него все оружие и обыскали, но пропустили нож. Король проявил к ним милосердие и протянул им руку. Старый дровосек вытащил клинок из хвостика ребенка и порезал ладонь короля. Рана была пустяковой, а потом ему стало плохо.

– Яд?

– Да. И у нас нет лекарства от яда. Ребенок ничего не знает, а старик ничего не говорит. Яд быстро забирает жизнь твоего отца.

Мой отец пока что жив.

– Наши целители ничего не могут сделать?

– Нет, – ответил Бренион. – Мы взяли на себя смелость послать всадников за помощью в Имладрис и Лотлориэн. Они могут знать что делать, но им понадобиться время, чтобы добраться сюда. А король не может путешествовать.

– Мне нужен самый умелый из ваших шпионов, Ластор, – сказал я министру разведки. – Эсгарот – это торговый центр, и он намного ближе. У них может быть целитель, маг или кто-то еще, кто знает что делать. Но будьте предельно осторожны. Никто за пределами наших границ не должен знать об истинном состоянии короля эльфов.

Здоровье моего отца было моим главным приоритетом, но это не единственная задача. Я должен обеспечить безопасность нашего дома.

– Охраняются ли границы в соответствии с протоколом? – спросил я военного министра.

– Охрану удвоили, – сообщил он.– Никто не входит и не выходит без вашего приказа, ваше высочество. Каждый солдат либо на дежурстве, либо наготове. Мы готовимся к нападению.

Наш главный дипломат, министр иностранных дел, добавил:

– Все наши представители за пределами царства были отозваны, и все миссии, выходящие за пределы страны, приостановлены.

– Нас ставят на пайки военного времени, – поделилась Галлиэль, – и мы запасаемся припасами на случай длительной осады. Все школьные занятия для малышей приостановлены до дальнейшего уведомления.

– Мы ввели контроль над ценами, – сказал министр финансов, – а также приняли особые меры для обеспечения безопасности нашего золота и других ценностей.

– Мы немедленно приостановили все поставки и обмен товарами, за исключением жизненно важных предметов снабжения, таких как оружие, или тех, которые могут понадобиться целителям.

– Что наш народ знает о произошедшем? – спросил я министра разведки.

– Все видели и поняли сигнал о нападении на короля и о вашем возвращении во дворец, – сообщил он.

– Пока что больше ничего не говорите, – приказал я. – Пусть потерпят без новостей. Мы сможем ответить на вопросы позже.

Мы подошли к целебным залам, и я остановился перед дверью. Здесь стояли воины королевской гвардии, и я хотел, чтобы советники оставили меня наедине с отцом.

– Выполняйте свои задачи, – приказал я, и все быстро разошлись, за исключением Брениона и Ластора.– Милорды.

Они серьезно посмотрели на меня.

– Я хочу увидеть своего отца, – сказал я, – но надеюсь, что вы передадите задания своим лейтенантам и немедленно вернетесь ко мне. И, пожалуйста, найдите моего камердинера и скажите ему, что мне понадобится моя официальная траурная одежда.

Они кивнули без вопросов, хотя последняя просьба привела их в замешательство. Это были пожилые государственные деятели, эльфы, которых я знал и которыми восхищался с детства. Теперь они поспешили выполнить мои приказы, даже если эти приказы казались им полным бредом. Я чувствовал себя мошенником, плохой копией отца.

Горькая правда заключалась в том, что все считали эльфов холодными и бессмертными. Но мы могли умереть от яда, клинка или стрелы. Отец не хотел, чтобы я был напуганным, дрожащим принцем, если с ним что-то случится и мне придется занять его место. Поэтому он выработал план как подготовить меня. Мне лишь оставалось следовать его инструкции, пока я не пойму как действовать самостоятельно.

– Мне не нужно, чтобы ты был похож на меня, Леголас, – говорил он не раз. – Мне нужно, чтобы ты выжил, пока не научишься быть собой на моем месте.

В моих глазах он был таким грозным, вечно сильным королем. Когда я был моложе, то думал, что легко принял бы командование нашим народом после смерти своего отца. Я считал, что моему отцу было тяжело, но он легко принял корону. Он, должно быть, стоял сердитый и решительный. Он, должно быть, был таким уверенным, сильным и смелым.

Но с годами, когда он готовил меня занять трон после его смерти, я понял, насколько он был напуган и неуверен в себе, когда умер его отец и ему пришлось принять на себя бремя королевской власти. Но он смог выжить и преуспеть, несмотря на ограниченные средства и знания, несмотря на то, что ему приходилось идти вслепую.

Его компетентность и упорная решимость пристыдили меня, и я собрался с силами, стоя у дверей комнаты, в которой он находился.

Я кивнул охранникам, и они открыли для меня двери. Зал исцеления был широким и длинным, около стен и дверных проемов стояли кровати, дальше были помещения для хранения трав и операционные залы, помещения и кабинеты целителей, а также священная комната, в которой готовили умерших к похоронам. В конце коридора находился большой занавешенный альков, который часто занимали мы с отцом, когда были ранены.

Занятых коек сегодня было мало, и все их отодвинули ко входу, подальше от места, где лежал король. Чем ближе я подходил к занавешенной комнате, тем лучше слышал его стоны агонии.

Перед этим входом тоже стояла охрана, предоставив мне еще один шанс остановиться и собраться с духом. Я сжал челюсти и напрягся. Едва бросив взгляд на охранников, я махнул рукой в сторону занавески, и они открыли ее, чтобы впустить меня.

На лице моего отца был шрам, у него не было ни сил, ни чар, ни желания скрывать его сейчас. На другой стороне лица кожа была покрыта розовыми и мертвенно-серыми пятнами. Его длинные золотые волосы связали шнуром, чтобы они не мешали. Но несколько прядей выбилось из пучка и прилипли к потной коже на лбу и шее. Тонкая рубашка прилипала к дрожащему телу. Закрыв глаза, мой отец мотал головой из стороны в сторону, как будто пытался выбраться из кошмара. Он выглядел очень больным, и порез, через который распространился яд, кровоточил через швы и повязки целителей. От пореза по всей руке расходились синие и красные полосы.

Я даже не сразу заметил, что главный целитель, Маенор, который был министром здравоохранения, сидел с королем. Он сидел с закрытыми глазами и держал моего отца за руку, и его тело тускло светилось. Я не осмеливался его беспокоить и ждал, пока он обратит на меня внимание. Я тихонько шагнул вперед, пока не оказался по другую сторону от кровати отца.

– Он ждет тебя, – тихо пробормотал целитель. Он взял меня за запястье и положил мою руку на холодную руку короля.

– Я здесь, отец, – сказал я. – Я в безопасности, и обо всем позабочусь. Ты хорошо подготовил меня. Тебе просто нужно отдохнуть и выздороветь.

Трандуил открыл глаза и повернулся в мою сторону. На мгновение я подумал, возможно, мне стоило сказать, что я в опасности и что он мне нужен. Что нашему королевству он нужен. Найдет ли он силы, чтобы бороться за жизнь? Но я не мог позволить ему думать, что он потерпел неудачу в моем обучении.

– Ему больно? – тихо спросил я целителя. Отец теперь выглядел спокойным. Я не был уверен, что означали дрожь или стоны, но казалось, что он не понимал, что происходит.

– Хорошо, что ты здесь, Леголас. Я не знаю, сколько еще времени он продержится. Посидите со своим отцом, ваше высочество. Это все, что мы можем сделать.

Я вздрогнул, потому что понимал, что мне необходимо уйти, чтобы спасти отца.

– Слушай внимательно, отец, – говорю я королю, – ты оставил мне много дел, поэтому я должен сейчас уйти. Но это еще не конец, понимаешь? Это не может быть нашим прощанием. Я знаю, что ты сражаешься и стараешься изо всех сил, но я тоже буду бороться. Ты ждал меня так долго, и можешь подождать еще немного. Я попробую кое-что сделать, и ты должен держаться. Я должен сделать кое-что, и это имеет свою цену. Я не знаю, сработает это или нет, но должен попробовать.

Целитель выглядел сбитым с толку моими словами. Никто не понимал, что я задумал. Но чем меньше кто-то знал о том, что я собирался сделать, тем лучше.

– Мне нужно кое-что сделать, но я скоро вернусь. Я ожидаю, что ты будешь жив, когда я вернусь. Даже хотя бы для того, чтобы попрощаться. Пожалуйста. Я не могу просить тебя жить для меня, это было бы несправедливо, потому что это не зависит от тебя. Но дай мне шанс попрощаться.

Я наклонился вперед и убрал мокрые пряди волос с его лица. Потом поцеловал его в лоб. Когда я отступил, его глаза были закрыты, но дрожь почти прошла, теперь он выглядел так, как будто отдыхал.

– Что ты задумал, Леголас? – обеспокоенно спросил целитель. Он знал меня очень давно.

– Мне нужна помощь вашего главного травника, – сказал я не отвечая на его вопрос.

– Эльф, которого ты ищешь, находится в кабинете, – осторожно сказал целитель. – У нее слабые нервы для работы целителя, она слишком осторожна, боится резать плоть. Но у нее нежная душа.

Я кивнул ему и пожав руку отца отошел от кровати. Я отвернулся и на мгновение задумался, был ли это последний раз, когда я когда-либо увижу его живым. Я быстро отбросил эту мысль, потому что у меня было много дел.

Я внезапно стал лучше понимать, чего стоило моему отцу уйти от меня, когда я был ранен, а иногда и на грани смерти. Но ему приходилось отворачиваться и делать свою работу. Мир не крутился только вокруг нас.

У меня даже не было времени посидеть с ним и умолять его бороться за жизнь.

И я ушел не оглядываясь, иначе я мог бы потерять самообладание. Отец подготовил меня ко всему, что имеет отношение к управлению королевством в его отсутствие, но он не мог подготовить меня к своему отсутствию. Возможности того, что я никогда больше не увижу, не услышу и не почувствую его. Возможно я в последний раз смотрел на него.

Я нашел травника Россенит в кабинетах целителей, где она зарылась в кучу фолиантов о растениях и ядах Средиземья. На столе был расстелена ткань, а на ней лежал нож, которым ранили отца, все еще испачканный кровью и покрытый ядом. Я знал, что она пытается найти противоядие, но у меня была идея получше. Я приказал ей взять отравленное оружие и пойти со мной. Она сразу же вскочила со стула, но ей пришлось бежать, чтобы не отставать от меня. За пределами целебных залов уже ждали Бренион и Ластор.

***

Эти люди были такими жалкими созданиями.

Я внимательно наблюдал за своей добычей через решетку, разделявшую нас. Позади меня были военный министр и министр разведки, травник и небольшая группа королевских стражников, от которой мне больше не разрешали отмахиваться.

Дровосек был старым, дряхлым стариком, на теле которого была кожа да кости. На лице выступали скулы, он выглядел усталым от жизни. В его глазах плескалось негодование, но также и непреодолимая печаль. Он посмотрел на мое траурное одеяние, в его взгляде замерцало торжество, и меня охватила ярость.

Я позволил себе думать, что люди были существами незначительными, слабыми и недолгими. Они были настолько хрупкими и мимолетными в этом мире, и то, что я собирался сделать, было едва заметной крохой в жизни эльфа.

– Король эльфов мертв? – спросил старик хриплым голосом. Он поднялся из своего угла и на трясущихся ногах подошел к решетке камеры.

– Я король эльфов, – спокойно сказал я ему. Позади меня стояли министры и стража, на моей голове была корона моего отца. Что еще он должен был думать, кроме того, что я занял место своего отца?

– Все знают об этом?

– Я полагаю, что новости должны распространяться, пока мы говорим.

– Слава богам!

Прутья решетки, разделявшие нас, удерживали его внутри так же хорошо, как и удерживали меня снаружи подальше от него. Иначе я бы уже вцепился ему в горло и сломал как прутик, но тогда я бы никогда не получил нужные мне ответы.

– Теперь, когда ты выполнил свою миссию, – сказал я, – возможно, ты сможешь поделиться информацией. Подумай о судьбе ребенка, которого ты привел сюда и использовал для своих гнусных целей. Она томится в такой же камере, как эта. Она проживет в ней долгие годы до самой смерти. Или, может быть… не такие долгие.

– Ребенок невиновен! – запротестовал старик. – Это только между нами. Поступайте со мной, как хотите, я понимаю последствия моего преступления и не могу искать пощады для себя. Но, милорд, ваш отец был добр к нам. Вы не можете быть таким жестоким. Я никогда не желал ему смерти и даже не думал причинить ему вред. Я был вынужден сделать это. У ребенка больше никого нет. Но она ничего не знала о моих планах!

– Вынужден?

– Возможно, теперь это не имеет значения, – пробормотал задумчиво старик. – Если король эльфов мертв.

– Вынужден? – снова спросил я.

– У нас маленькая деревня, – сказал старик, – и у нас мало земли. Но у нас достаточно продовольствия, чтобы выжить. Но в последнее время мы страдаем от набегов. Возможно, виноваты темные силы из города гоблинов или где-то еще из Туманных гор. Мы не могли защитить себя. Мы не воины, и у нас нет колец, как в Ривенделле или Лориене. В этом регионе мы легкая добыча.

Старик судорожно вздохнул и продолжил:

– Они забрали многих наших женщин и детей. Нам нечем было торговаться с ними и заплатить выкуп. Ничего, кроме обещания, что мы обратимся к нашим соседям из Лихолесья. Им нужно было доказательство, что мы сдержим слово. Не было более верного доказательства, чем кровь короля эльфов. Наши семьи еще в плену, среди них моя жена и дочери. Одна из них мать маленького ребенка, который был со мной. Смерть короля эльфов купит им свободу.

Он стоял у решетки камеры и умоляюще смотрел на меня. Он вцепился в прутья, подойдя так близко, что охранники позади меня напряглись, но я не собирался отступать.

– Ваш отец был добрым и благородным королем, – продолжал пленник. – Он увидел старика с ребенком, и уделил нам время и выслушал. Люди его очень боятся, но меня не удивила его мягкость, ведь мы долгое время мирно жили под кронами ваших деревьев. Он приветствовал нас в своих залах и протянул руку. У него не было веских причин прийти нам на помощь, но он открыл свое сердце. Конечно, он должен был воспитать сына с заботой и любовью…

Его слова о добродетелях моего отца должны были успокоить меня, но только еще больше разозлили. Как он осмелился использовал нашу с отцом связь для своих маленьких, глупых, несущественных сделок в своей короткой, никчемной жизни.

Это омрачило мое настроение и ожесточило мое сердце. У меня не было ни времени, ни сил беспокоиться о несчастьях его семьи. Я едва мог справиться со своими проблемами. Я также не хотел размышлять о том, что стало бы с моей душой, если бы я действительно решил оборвать его жизнь или жизнь ребенка, которого он использовал. Я просто хотел получить информацию и спасти своего отца.

Я сделал знак одному из охранников, и он привел ребенка, которого притащил старик во дворец моего отца. Девочка была маленькой и очень худой. Ее обрили наголо, чтобы убедиться, что в ее волосах больше ничего не спрятано. Охранник подтолкнул ребенка вперед. Милосердие внезапно стало роскошью. Только такие могущественные люди, как мой отец, иногда могли себе его позволить, и это приносило плачевные результаты.

Я поставил девочку перед собой и положил руки на ее хрупкие дрожащие плечи. Ее макушка едва доходила до моего бедра.

– У нее твои глаза, – сказал я старику. – Ты упомянул, что твоя похищенная дочь является ее матерью. Любимая внучка, не так ли?

Старик внезапно потянулся через решетку, но я был быстрее. Я оттащил ребенка из его досягаемости. Он напрягся, и кончики его пальцев на волосок не доставали до того кого он любил.

– Ребенок невиновен!

– Они всегда невинны, – спокойно сказал я. И жестом попросил травника принести нож, которым ранили моего отца.

Россенит моргнула и заколебалась.

Ни один из эльфов, что стояли за моей спиной не знали о моих планах. Но они не были глупы, и не стали останавливать меня. Но Россенит нервничала, не зная как поступить. Даже военный министр Бренион, который был давним другом моего отца, и который видел, как я рос, напрягся на своем месте и ждал, что я предприму. Но сейчас я заменял короля и мог окрасить кровью свои руки и запятнать душу. Я не сомневался, что они могли бы остановить принца Леголаса, но не собирались останавливать короля.

Я взял отравленный нож с подноса. Ее испуганный взгляд помог достичь нужного эффекта, и старик знал, что я был зол и смертельно серьезен, потому что даже окружающие боялись того, что я сделаю.

– Нет! – закричал старик, но не он успел закончить слово, как я порезал руку ребенка.

Это был незначительный порез, и на коже выступило бы всего пара капель крови, но из-за яда кровь потекла сильнее. Я отпустил девочку, и она кинулась к своему дедушке.

– Ты бессердечное животное! – закричал старик на меня, обнимая внучку через решетку камеры. Но я еще не закончил с ним.

– Мой отец был взрослым эльфом, – холодно сказал я ему. – Но она человек и маленькая. Яд быстро подействует.

– Нет, – всхлипнул старик, уткнувшись носом в голую голову ребенка. Девочка уже начала слабеть, и у нее подкосились колени. Старик обхватил ее, и они вместе опустились на пол.

– Ваше высо… – затаив дыхание, начала Россенит и сделала неуверенный шаг к больному ребенку. И старик увидел в ней потенциального союзника.

– Пожалуйста, – умолял он ее. – Пожалуйста, вы должны ей помочь.

– Я не могу этого сделать, – тихо ответила она. – Я не знаю, что это за яд.

– Нет, – решительно сказал старик. – Это богатый лес, в нем будет все, что вам нужно. Но действовать нужно быстро.

Именно этого я и хотел. Советники моего отца ахнули позади меня, но быстро пришли в себя, поскольку старик начал перечислять нужные ингредиенты для противоядия. Когда он закончил, Россенит отошла, выглядя ошеломленной, но решительной.

– Идите с Россенит, – сказал я двум охранникам. – Убедитесь, что у нее есть все, что ей нужно для изготовления противоядия. – Глянув на Россенит, я сказал: – Убедись, что старик не лжет и сначала испытай противоядие на ребенке, прежде чем давать его моему отцу. Думаю, что ей противоядие понадобиться раньше.

Старик резко вскинул голову, понимая, что я сказал.

– Но я подумал… Я подумал… О, добрые боги. Король эльфов жив. Прости, дитя. Прости. Я обрек твою мать и тех, кого мы любим на смерть. Теперь мы, возможно, никогда не вернем их…

Рыдания старика задевали мою душу, и я не знал как реагировать на его несчастья.

– Ребенка нужно переместить в целебные залы, – сказал я ему, и эльфы вокруг меня, естественно, восприняли это как команду. Старик перестал плакать и посмотрел на меня, в его глазах смешалась целая гамма чувств: гнев, недоверие, и хрупкая надежда.– Все, что можно сделать для нее, будет сделано.

Потом я повернулся к советникам.

– Соберите заседание Совета, с которым мы сможем обсудить нападение на деревню этого старика. Мне нужна информация разведчиков, и я хочу, чтобы виновные ответили за это предательство. Я хочу знать, следует ли нашим родственникам ожидать подобного нападения с других сторон. Подобного нельзя допустить. Я хочу собрать Совет через час. Что касается заложников из деревни… – Я задумался, тщательно подбирая слова. – Выясните, сможем ли мы их спасти.

– Спасибо, милорд! – воскликнул старик.

– Я тебе ничего не обещаю, – рявкнул я ему. – Тебе мы ничего не должны, и ты примешь заслуженное наказание. И мы не будем рисковать своими воинами напрасно ради твоей семьи, помни об этом.

Я отвернулся от него, понимая, что никогда не захочу больше видеть его лицо.

– Что касается этого заключенного, – начал я, обращаясь к стражникам. Слова «Казнить его» вертелись у меня на языке, но вместо этого я сказал: – Если отец жив, то и он будет жить. А пока оставьте его в здесь. Держите его в камере, пока я не решу что с ним делать.

***

Я целыми днями управлял королевством, хотя опасения повторного нападения, к счастью, оказались бесплодными. Ночью я сидел с отцом и старался облегчить его мучения. Я умолял его бороться за жизнь, и он выжил.

Противоядие дровосека оказалось верным как его внучки, так и для короля.

Я не мог смотреть на девочку, когда проходил мимо ее постели в целебных залах. Она потеряла руку из-за плохого кровообращения и сгнившей плоти вызванной ядом. И именно это больше всего терзало мою душу.

Я никогда не ожидал, что смогу прожить свою долгую жизнь не совершив грех, но не думал, что причиню боль невинному. Я чувствовал боль ребенка, и это было моим наказанием.

Ее дед никогда не выйдет на свободу, но ребенка вернут ее матери, которую наши воины смогли спасти. Ни старик, ни его соплеменники не оспаривали наказание, хотя и оплакивали его. Я позволил некоторым из друзей навестить его, чтобы попрощаться. Совершенное им преступление не могло остаться безнаказанным, и он должен радоваться, что его не убили сразу.

Старику следовало прямо сказать моему отцу о нападении на их деревню, а не прибегать к таким кардинальным методам. Это была вопиющая ошибка, и она погубила его.

Дни слились воедино, когда мы вернулись к некоторому подобию нормальной жизни. Я сидел на утренних собраниях Совета, а помощник отца Галион, на завтрак пихал мне в руку лембас, иначе я забывал поесть, пока не вспоминал об этом перед сном. В течение дня министры постоянно обращались ко мне по множеству вопросов, которые требовали решения короля.

Чтобы наш народ не думал о своей безопасности и моей компетентности, я согласился также принимать аудиенции в течение нескольких очень коротких часов каждый день, чтобы они могли убедиться, что линия преемственности цела, и королевство в хороших руках. Я принимал их жалобы и просьбы, а потом просматривал их по ночам вместе с огромной кипой свитков, в которых были отчеты разведки, информация о передвижении наших войск, послания с других территорий, личная переписка, цифры об урожае сельскохозяйственных культур, и многое другое.

Чем лучше становилось моему отцу, тем меньше мне позволяли с ним посидеть, и больше документов давали. Иногда я изнеможении засыпал на маленьком диване у его кровати.

Когда он просыпался, меня уже не было. А когда я приходил поздно ночью, он уже крепко спал.

Однажды я пришел к его постели и обнаружил диван, на котором я спал несколько недель, застеленный постельным бельем из моих собственных покоев, а не скромными подушками и тонкими одеялами из целебных залов. И это могли сделать только по приказу моего отца. Значит ему становилось лучше.

Когда Трандуилу надоело, что мы никак не могли побыть наедине, он взял дело в свои руки.

Я уже засыпал, когда почувствовал, как кто-то похлопал меня по щеке.

– Отец, – приветствовал я его с улыбкой. Я улыбался впервые с тех пор, как меня забрали с восточного аванпоста с новостями о том, что мой отец тяжело ранен.

– Леголас, – сказал он, хриплым голосом. Отец явно был далеко не здоров, но поправлялся. И это знание согревало мое сердце, и я наконец мог во всем признаться ему.

– Они тебе все рассказали? – тихо спросил я. – Тебе сообщили о том, что я сделал?

– Ты спас жизнь короля, – сказал он. – Перехитрил убийцу. Организовал спасение похищенных женщин и детей. Управлял королевством во время кризиса и привел все дела в надлежащий порядок. О чем ты говоришь? – спросил он, притворившись глупым.

– Я причинил боль ребенку. Я порезал и отравил ее, и из-за этого она потеряла руку.

– Ясно, – мягко сказал отец.

– Я хочу извиниться, но не сожалею о том, что сделал, – сказал я. – Как я могу одновременно испытывать раскаяние и в то же время быть уверенным в своей правоте? Я не сожалею о том, что она пострадала. Но сожалею о том, что я причинил ей боль. Как можно… – Я опустил взгляд на свои дрожащие руки. – Я всегда знал, что готов умереть за тебя и наш народ. Я также был готов убивать, хотя не понимал, как это запятнает мою душу. Я не ожидал насколько легко будет порезать ее и рисковать ее жизнью, чтобы получить то, что я хочу.

– Ты верил, что дед любит ее достаточно, чтобы спасти, – заметил король. – Ты сделал ставку на то, что она выживет.

– Да, но не было гарантии, что он знает как приготовить противоядие, – ответил я. – Я не знал наверняка, и рискнул ее жизнью, отец. Я должен был рискнуть. Она могла умереть. Я мог убить невиновного.

– Но ты этого не сделал, – сказал мой отец. – Иногда приходиться делать трудный выбор и принимать победы добытые тяжелым трудом.

– Я не могу смотреть на нее, – сказал я. – Я с трудом могу смотреть на себя в зеркало. Становится легче, ваше величество? Становится ли когда-нибудь легче жить с такими решениями?

– А ты хочешь чтобы стало легче?

– Да, – ответил я. Кто бы не хотел, чтобы боль прекратилась?

– Но я не хочу этого для тебя, – мягко сказал он. – Ты должен чувствовать и заботиться об окружающих. Я бы снял с тебя эту боль, если бы мог, сын мой, но как главнокомандующие мы будем нести это бремя.

– Значит это не в последний раз? – спросил я. – Один из многих грехов? Эпизод, несчастный случай, небольшая неприятность?

– Да, – прямо ответил он.

– Может быть, старик был прав, назвав меня бессердечным животным.

– Это мир, в котором мы живем, Леголас, – сказал король. – Мы все учимся идти по собственному пути. Ребенок понимает, что ты не будешь извиняться. Как и ты не будешь ожидать благодарности от спасенных людей. Каждый платит цену, и мы все просто продолжаем жить дальше.

Я прикусил губу и кивнул. Все это было просто философией. Я бы ничего не изменил в том, что делал в прошлом, и размышления об этом ничего не изменят в том, как я буду вести себя в будущем. Может, я просто устал и нуждался в полноценном отдыхе. Мой отец взял меня за дрожащие руки.

Я опустил голову, уткнувшись лбом в наши соединенные руки, и горько заплакал.

– Мы просто продолжаем жить дальше, Леголас, – сказал король, – мы просто продолжаем жить.

Я плакал у постели отца, пока не заснул.

========== Глава 5. Карты и компасы ==========

Недавно мой сын сказал кое-что, и с тех пор я не могу успокоиться. Я думаю об этом, стоя у двери в целебные залы, где Леголаса сейчас осматривают.

Я возвращался в свой личный кабинет с собрания Совета, и Леголас, очевидно, загнал в угол Галиона, пытаясь уговорить выделить для него время в моем расписании. Он семь дней подряд спорил со мной. Я знал, что он собирается в патруль и должен вернуться через неделю. И он хотел забронировать время в моем заполненном календаре, который Галион старательно охранял.