Текст книги "Нечистая, или сестры Медузы (СИ)"

Автор книги: Мидари Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава № 3 Первое впечатление

Ему казалось, что даже если Вселенная вокруг начнет утрачивать прежнюю форму и краска поплывет, смешивая, уничтожая чёткие границы между всем, что её наполняет, эти мужские глаза с золотистой радужкой и женский голос, от которого когда-то давно веяло теплотой, – единственное, что останется цельным и нерушимым. Для чего? Чтобы мучить его до скончания времён, если время вообще когда-нибудь планирует кончаться.

Воспоминания о предыдущих семи годовщинах, которые последовали после того дня, как он предал Её, внезапно нахлынули на него и сбили с ног. Его тело распласталось у столика с телефоном. Он сошёл бы за мертвого, если бы не грудь вздымающаяся вверх и вниз. Он бы с радостью пролежал так без сознания весь этот день и ночь, если бы эти гадкие сущности, которые изводят его, не заползали ему в голову.

А это было пострашнее реальности. Во снах они используют его воспоминания, его страхи, и мысли, чтобы наполнить их кошмарными видениями того, чего он боялся больше всего. Это поставило крест на просмотре фильмов ужасов, на чтении книг и газет, в которых описывалось что-то, что он не хотел бы повстречать в своих снах.

Как оказалось, все эти принципы трансерферов, буддистов и философов, согласно которым нужно настраивать себя на положительное восприятие мира, и тогда якобы он наполнится розовыми пони или размноженным Сержем Танкяном (у каждого свое представление о прекрасном), разбиваются о жестокую реальность. А ей плевать, думал ли ты сегодня, лежа в кровати, о том, что каждый раз, когда ты будешь представлять розового пони (или Сержа Танкяна), тонкая материя пространства-времени будет искривляться и выплёвывать в это мир ещё одного материализовавшегося пони (или Сержа Танкяна, куда уж без него). Что бы ты не думал и на что бы не настраивался, криминальная сводка по-прежнему пестрит всевозможными убийствами, изнасилованиями и ограблениями.

Все, что можно было испробовать, он испробовал, или почти все. Ульриху даже как-то пришло в голову обратиться к гипнотизёру, который сделал бы так, что все последующие сутки он провел бы во сне, думая, что находится на солнечном побережье Шри-Ланки или Бали и ест крабов. Это казалось отличной идеей, пока он не понял, что спать, будучи загипнотизированным, – еще хуже, чем просто спать. Ведь если человек загипнотизирован, он будет спать ровно столько, сколько сказал гипнотизер. То есть не сможет хоть ненадолго прекратить этот ад, заставив себя проснуться, что обычно можно сделать, просто закрыв во сне глаза…

Теперь же Ульрих валялся на полу, понемногу приходя в себя, с радостью обнаруживая, что не умер, и с ужасом обнаруживая, что…не умер. Кажется, еще немного и он свихнется.

В висках пульсировало, причем это сопровождалось глухим деревянным стуком, который исходил откуда-то из-за спины. Ему потребовалось около 30 секунд, чтобы осознать, что кто-то стучит в дверь.

Он перекатился на другой бок и уже собирался встать, как входная дверь с грохотом влетела внутрь, ударилась о стену и снова захлопнулась.

В дверном проеме показалась девушка со странным устройством на голове, похожим на очки ночного видения, только почему-то с тремя оранжевыми окулярами. Третий на лбу, словно она была трехглазой, что его совсем не удивляло. Ульрих все еще был убежден, что находится во сне.

Три красных глаза поблескивали в приглушенном свете естественного освещения. Девушка осмотрела его справа налево, или по оси х (как сказали бы в его альма-матери), ибо по оси у рассматривать было почти нечего – Ульрих не спешил покидать пол в прихожей. Он казался ему довольно уютным. Ему нравилось то, что из него не лезут руки, как это было года три назад; что под ним не растекаются лужи зловонной слизи или алой крови с резким металлическим запахом, как это было 5 и 6 лет назад.

Девушка вошла внутрь и принялась вертеть головой из стороны в сторону, видимо, что-то проверяя своим устройством.

– Тепловизор. – подумал Ульрих и поднялся, ухватившись за край тумбочки.

Устройство закрывало ей пол-лица, но по нижней части было ясно – это довольно молодая девушка.

«Пусть только этот вызов не будет её выпускным экзаменом».

За последние лет 20 профессии, так или иначе связанные со сферой экзо, – изгнанием нечисти из домов или тел, – приобрели особую популярность. И хотя все вакантные места в специализированной школе всегда разбирались как горячие пирожки, избытка желающих всю жизнь балансировать на грани добра и зла, никогда не было.

Экзо разных мастей или сумеречные чистильщики, как их ещё называют, прилично получали, но эти суммы были равноценны риску и ответственности, который ложился на их плечи тяжелым потусторонним грузом. Важным этапом выпускного экзамена было участие экзо в настоящем изгнании чего-либо сверхъестественного из жизни заказчика. Вот тогда-то и становилось ясно, кто решил стать экзо, воспринимая работу как призвание, а кто позарился на приличные вознаграждения. Вторых легко было узнать по дрожащим пальцам, которые они заламывали или прятали в карманы, по перепуганным глазам с вечно бегающим взглядом, по бледности лица от того, что вся кровь отлила от щек и устремилась в пятки, унося за собой и душу. Все от того, что не каждый будущий экзо помнит, что в первую очередь он должен быть готовым сражаться не на жизнь, а на смерть, и только потом уж пересчитывать честно заработанный гонорар.

На выпускном экзамене будущий сумеречный чистильщик отправляется на свою первую миссию под руководством уже давно практикующего специалиста.

Эта девушка не выглядела напуганной. В ее движениях головы и пальцев, бегающих по тепловизору, чтобы настроить резкость, угадывалось нескрываемое любопытство, которое обычно подавляет инстинкт самосохранения. Если бы в момент пробуждения Ульрих увидел над собой эту голову, то решил бы, что она одна их тех грязных тварей, которые мучают его из-за чужого проклятия. Она явно не была страшна, но из-за трехглазого монстра на голове любого довела бы до чертиков.

– Странный видок. Либо ведьма, либо экзо. – подумал он, по привычке протягивая руку незнакомке. Когда-нибудь это его погубит. Даже если бы зайдя на кухню, он обнаружил на столе огромного аллигатора, протянул бы дрожащую руку для рукопожатия. Манеры в нем были сильнее инстинкта самосохранения.

Вместо того чтобы подойти ближе, девушка вытянулась к нему всем телом и протянула руку в ответ. Ульрих про себя отметил, что, несмотря на черную перчатку до локтя, её ладонь была слегка влажноватой. У него даже возникла неприятная ассоциация с осклизлым камнем на берегу реки.

Две красные полосы ткани, брали начало на внутренней стороне кончиков среднего и безымянного пальцев и закачивались на противоположном крае перчатки. Он мог поспорить, что на другой перчатке таится такой же символ. Он вспомнил его. Знак чистильщиков этого мира от жителей потустороннего. Одна красная полоса значила земную жизнь, другая – жизнь после смерти, а тонкое черное пространство, которое их разделяло, – пограничное состояние, в которое нередко попадают потусторонние сущности. В каком-то смысле задача экзо – либо уничтожить сущность, либо отправить её туда, где ему и место. Поэтому на запястье эти две полосы соединяла такая же красная линия – мост между двумя мирами.

– Приветствую тебя, заказчик! – до странного радостно воскликнула девушка, закинув огромный водяной автомат на плечо. Он мог поклясться, что это была именно детская игрушка с цветным кислотно-оранжевым баллоном. У него, конечно, была такая мысль, что для того, чтобы мечтать о ежедневных встречах со всякими агрессивными сущностям, сквозь которые даже патрон для охоты на кабана пролетит, не оставив ни царапины, – нужно самому быть с сумасшедшинкой. С другой стороны, в баллоне могло быть сильнодействующее средство. От этих размышлений у него случился приступ когнитивного диссонанса – он не верил в то, что этих сущностей можно вывести, окропляя их отваром ромашки или календулы… Не верил, но тайно надеялся, что это возможно.

«Кислота, плазма, электрический ток…»

– Проточная вода. – ответила она на его немой вопрос, видимо, заметив, как он уставился на её «оружие». – Она позволяет видеть тех, кто пытается быть невидимым. Обычно начинающие призраки очень невнимательны и забывают отключить свою осязаемость. Поэтому если вдруг вода из кружки расплескалась, а рядом с вами вдруг зависли капельки, которые при этом приходят в движение, но совсем не собираются падать, знайте – рядом с вами творится какая-то чертовщина.

– Но как это поможет их уничтожить? – спросил он, рассматривая ее причудливую одежду, выполненную в черных и красных тонах.

Черная жилетка с коротким стоячим воротником. Такие же черные широкие брюки с сетчатой юбкой поверх них, которая была немного ниже колен. Позже он заметил на ней большие разрезы по бокам. Его только-только созревший вопрос «как можно заниматься изгнанием нечисти в юбке сразу же был вычеркнут из списка. Тот же знак – две красные полосы – начинались на воротнике жилетки и заканчивались внизу, у края юбки-накидки, с неизменным «мостиком» на талии. К стилизованной под кожу портупее были прицеплены какие-то предметы, которые Ульрих не успел рассмотреть, потому как на крыльце, у самой двери, что-то скрипнуло.

– Ма…То есть Сфено, проблема с дверью решена! – крикнула девушка. – Что ты там возишься?! Время-деньги!

– Осматриваю участок! – ответил уже знакомые голос.

– Ох уж эта Сфено… – пробормотала девушка, медленно качая головой, как воспитательница, схватившая за руку нашкодившего ребенка.

Тем временем, Ульрих использовал пальцы рук как расческу, вспомнив, что он несколько часов провалялся в подобии комы, и что, вероятно, его опухший вид (последствие дневного сна) и торчащие в разные стороны волосы, которые почти доходили до плеч, могут их спугнуть. Они решат, что он пьяница, который вот-вот начнет пропивать свой дом, и потребуют деньги вперед.

Ульрих щелкнул выключателем и прихожая залилась ярким светом. Он в прямом смысле залил ее ледяной жидкостью, от которой все его тело сразу покрылось гусиной кожей. Эта жидкость ничем не пахла, и на вкус была, как…вода.

Девушка настороженно сверкнула красными окулярами. Она убрала водяной автомат за спину и отряхнула ладони.

– Зачем? – только и смог сказать он.

– Что-то случилось?! – в окне прихожей появилась и тут же исчезла белобрысая женская голова.

– Проверяю, нет ли на заказчике эманации призрака! – по-солдатски громко ответила девушка.

– А, по-моему… – Ульрих нервно пригладил мокрые волосы.

«…Вы испугались». – тихий шёпот теплым ветром разлетелся по комнате.

И снова он обнаружил у себя дар считывать мимику верхней части лица, видя перед собой только два больших красных окуляра в районе глаз и один маленький – над переносицей. Ноздри на её лице обиженно вздрогнули, и ему на мгновение показалось, что окуляры стали наливаться кровью. Не успел он опомниться, как водяной автомат снова оказался зажатым в её перчатках.

– А не из страха ли ты нанял нас, заказчик? – ее губы сжались в тонкую линию.

«Обидчивые нынче экзо пошли. А ведь ей точно не больше 18. И какой у нее может быть опыт при таком раскладе…» – отметил он про себя.

Парень поднял руки в останавливающем жесте.

– Во-первых, хватит называть меня заказчиком. Мое имя Ульрих.

Струя воды шлепнулась ему на лицо, и начала стекать под кофту с изображением большого красного сердца, которое занимало всю её переднюю часть.

– А у тебя большое сердце, – съязвила она.

«Сопля малолетняя». – он сплюнул воду, которая залетела ему в рот, когда он пытался объясниться.

– Во-вторых. – выдавил он, удерживая себя от необдуманного поступка, вроде праведной обплеухи. – Это не я сказал. Голос мой, говорил не я. Поэтому я вас и вызвал…Эвриала.

Дуло автомата опустилось. Она сдвинула тепловизор на лоб, являя миру серые, но, тем не менее, удивительно яркие глаза. Их выгодно оттеняли прямые черные волосы до подбородка. Глаза сузились, пытаясь рассмотреть в нем что-то о чем, он мог только догадываться.

– А вот теперь точно приятно познакомиться. Ты первый клиент, хоть немного разбирающийся в…

В прихожую ворвалась саксофонная музыка, словно кто-то случайно прорвал завесу в пространстве и времени, отделявшую их от эпохи 20-30-х. И если эта завеса существовала, то брешь в ней появилась именно в его кухне.

– Я не включал. – тихо произнес он.

Верхняя часть лица девушки тут же скрылась за тепловизором. Она сорвала что-то с портупеи и побежала к источнику шума.

Замешкавшись, она вдруг вернулась к нему, и схватила за плечо. Снова это странная сырость отпечаталась на его коже, каким-то образом проникнув даже сквозь кофту.

Их лица разделяло расстояние в ладонь и ему вдруг показалось, что она собирается его укусить.

– Что бы ты не услышал, не следуй за мной.

Она исчезла в дверном проеме, ведущем на кухню, и прошла ещё целая вечность, прежде чем девушка появилась в нем снова.

Глава № 4. Долгое чаепитие

Перчатка с двумя красными вертикальными полосками вытряхивала из кисета что-то похожее на пыльцу. В воздухе витал сладковатый запах жженой травы…

Когда тишина стала тяготить его настолько, что он наплевал на то, что может увидеть на кухне, дверь снова распахнулась. Та беловолосая голова, которая несколько минут назад промелькнула в окне, принадлежала женщине в подобии длинного платья без рукавов. На ней были такие же перчатки, как у девушки, которая скрылась в его кухне. Спереди платье имело такой же воротник-стойку, от которого брали начало две вертикальные красные полосы. Ульрих не стал искать то место, где они закачиваются, и не только потому что осматривать женщину с ног до голову, даже не поздоровавшись с ней, было бы ужасной бестактностью.

Всё сумеречные чистильщики носят эти две красные полосы горизонтально пересеченные третьей. Он ни разу не видел ни одного экзо, у которого бы этот знак был где-нибудь в неприметном месте. Нет же, они решили не мелочиться, а именно рисовать эту вытянутую букву «Н» так, чтобы символ брал начало на воротнике и заканчивался на подоле юбки или накидки. Поэтому даже мужчины, вовлеченную в эту деятельность, носили что-то длинное – плащ или юбку-штаны, так как в сочетании с просто штанами такой знак смотрелся крайне нелепо. Так считали экзо.

Для Ульриха же этот стиль казался несколько кричащим. Такой способ выделиться создавал у него неприятные ассоциации с буржуазией, которая издавна использует тряпье, чтобы показать всем свою избранность и успешность. Чуть ли не единственный способ выделиться для обделенных интеллектом. Но зачем это экзо?

Наряды экзо просто кричали «эй ты, нечисть, вот он я, твой потенциальный враг! Убей меня, пока я не догадался о твоем существовании!».

– Где Эвриала?

Это был голос из телефона. Ульриху казалось, что он кажется таким низким из-за телефонных искажений. Знаете, бывает, слушаешь свой голос в записи и просто его не узнаешь. Так вот Ульрих его узнал. Он был таким же слегка грубоватым и грудным. Такой голос обычно встречается у пышек, но эта женщина, в отличие от своей худосочной напарницы, имела среднестатистическую комплекцию. Да и внешне она была явно старше, хотя Ульрих пока не определился насколько.

Он махнул головой в сторону кухни. Её ноздри вздрогнули.

– Черт бы тебя побрал, Эври! Опять ты за свое.

Через пару минут они уже сидели за столом и обсуждали детали договора под завывания и шепот, которые доносились откуда-то сверху. В соседней комнате мигал свет. Они сидели на кухне и пили чай во время небольшого затишья, как выразился Ульрих. Конечно, показные скрипы и шорохи, сменяемые мигающим светом, трудно было назвать полноценным затишьем. Но судя по его рассказам, все это можно было считать вполне уютной атмосферой.

– Ты не имеешь права. – обижено прошипела Эвриала и отвернулась к окну. К портупее на спине были прицеплены странные большие щипцы, которыми запросто можно было бы перекусить шею. Он было подумал, что в этом нет никакого смысла. Нечисть состоит не из той материи, которую можно переломать пополам, но тут же вспомнил о замечании девушки.

«Начинающие призраки…забывают отключить свою осязаемость…»

«То есть ему можно навредить?

Ульрих не разбирался в возрастных категориях призраков, но, тем не менее, был убежден, что нечисть с 8-летним стажем трудно назвать начинающей.

– Твой кисет. – Сфено положила мешочек на стол рядом с чашкой чая, которая предназначалась для ее напарницы. Та даже не притронулась к ней.

Пока она с недовольным видом поглядывала в сторону теперь уже пустого кисета и полной чашки душистого травяного чая, Ульрих снова вернулся к тревожащей его теме полной несочетаемости длинных платьев с охотой на призраков или кого бы там ни было не от мира сего. Сфено закинула ногу на ногу, обнажив ноги, которые стали видны сквозь разрезы в том, что теперь ему казалось плащом без рукавов. На них были штаны. Он почувствовал себя глупым и в то же время сообразительным, потому как не додумался начать рассуждать на эту тему вслух…

Когда Сфено побежала на кухню, он был так удивлен, что не успел предупредить ее о том, что Эвриала сказала не при каком раскладе за ней не следовать. До него донеслась ругань, преимущественно громкий шёпот беловолосой, которая явно была недовольна поведением той, которая сдавленно шипела в ответ.

Войдя на кухню, он обнаружил, что она заполнена тошнотворным дымом, который показался ему до боли знакомым. Заметив его, женщина перестала размахивать руками и принялась объяснять ему об эманациях, наследивших в комнате марихуаной.

– Могу поспорить, ваш призрак является в огромной цветастой шапке, из-под которой торчат дреды, а по ночам вы слышите завывания Боба Марли. – наигранно захихикала Сфено, нервно приглаживая и без того зализанные назад короткие белые локоны. Эвриала, эта вредная девица, стояла, опершись на подоконник и сложив руки на груди. Короткая черная челка была спутана, видимо, от того, что ее напарница или же она сама сорвала с нее то трехглазое устройство.

Её глаза рассержено выглядывали из-под насупленных широких бровей, которые были четким, словно вышли из-под руки чертежника, зачем-то рисующего схемы толстым черным маркером. Внезапно зрачки метнулись в его сторону, и она виновато поджала губы, словно чем-то провинилась.

В то время, как у Эвриалы, которую Сфено настойчиво называли «Эври», из-за спины торчал огромный водяной пистолет и щипцы – явно для откручивания голов всяким потусторонним тварям, – у её ментора за плечами был лишь черный рюкзак. Зато пояс был увешан не пустующими кармашками и какими-то небольшими приспособлениями, которые Ульрих не успел рассмотреть.

Ему даже показалось, что среди них есть мачете, но он принял это за наваждение, списав на слишком долгое пребывание распластанным на полу. Переохлаждение, как и перегревание мозга, порой вызывает причудливые галлюцинации. Только он мысленно решил, что в этот день любая странность может быть списана на проделки нечисти, только он убедил себя в том, что экзо не нужен мачете, ведь они борются с сущностями из материи совсем другого порядка, как белокурая достала из-под стола не что иное, как мачете, и принялась резать булку на пополам.

– Думаю, мне хватит и половины. Перед боем лучше быть голодной. – добродушно улыбнулась Сфено. Удивительная перемена произошла в этой женщине за какие-то пару минут. Совсем недавно она смотрела на него оценивающим взглядом, и ее речь звучала сухо, даже с некоторым раздражением, видимо, из-за провинившейся напарницы. Пара-тройка глотков горячего ройбуша с маленькими булочками, начинёнными вареньем, сделали своё дело.

Её лицо утратило всякую грозность, и если бы не мигание лампочек в коридоре и леденеющий кровь шепот, она была бы не против устроиться поудобнее и выпить еще несколько чашек чая за просмотром чего-нибудь увлекательного или, по крайней мере, не потустороннего.

Эвриала же продолжала дуться. Губы превратились в тонкие ниточки, а глаза немигающим взглядом уставились на пустой кисет, который, видимо, принадлежал ей. Она перевела взгляд на остывающую чашку чая и булочку на блюдце рядом с пустующим стулом. Губы-нити исчезли из поля зрения, будто она их проглотила, борясь с искушением хоть что-то съесть в этот вечер.

Им предстояла долгая ночь и разумнее было бы подкрепиться перед тем, как пытаться выкурить одну или целую ораву сущностей из дома, но она не могла себя заставить съесть ни кусочка. И дело даже не в том, что дуться, пережевывая булку с вареньем и запивая душистым чаем, намного сложнее, чем без оных. Был один случай, когда они работали в доме в паре кварталов от этого места. Она о нем никому не рассказывала. Тогда её просто стошнило на ковер хозяев, когда она лицом к лицу столкнулась с поселившейся в их доме чертовщиной.

Высунув кончик языка, Сфено методично намазывала булку маслом, прямо поверх варенья. Ульрих при виде сего действа машинально почесал затылок, не зная, чему удивляться больше – тому, что дама намазывает масло поверх варенья или тому, чем она это делает. Судя по всему, это было не боевое мачете, а мачете для посиделок, во время которых заказчик изучает договор, а Сфено опустошает его буфет.

Свет лампы огненным заревом скользнул по поверхности клинка и задержался на его кончике маленькой желтой звездочкой. Женщина потянулась было его облизывать, но вовремя остановилась, уловив на себе его полный недоумения взгляд.

– Зачем вам…мачете? Разве им можно причинить вред потусторонним сущностям? Или это трансцендентальный мачете для особых случаев? – не выдержал он.

– И да, и нет. – жуя, ответила Сфено, продолжая держать мачете лезвием вверх. – Это обычный мачете для особых случаев. Иногда сущности вселяются в самих заказчиков или их домашних питомцев и не хотят покидать их тело. Вот тогда мачете становится не заменимым помощником.

От последнего предложения Ульрих поперхнулся. Кусок булки застрял в горле, и только горячий чай спас его от удушья.

– Хотите сказать…Кхм…Вы убиваете их?

– Э, не-е-ет. Договором такого не предусмотрено. Либо делаю надрез, либо отрезаю конечность. Многие сущности, за исключением некоторых, восприимчивы к страданиям. Чем больше мучений доставишь человеку, тем скорее сущность его покинет.

Ульрих понимал, о чем она говорит. Даже если эти существа не из нашего мира, они пусть и по-своему, но живые. Вселяясь в чужое тело, они неизбежно устанавливают с ним крепкую связь. Без этого управление им стало бы невозможным. Поэтому причиняя вред телу, доставляешь страдания гостю, который в нем поселился. Некоторые сущности просто ненавидят физическую боль. Об этом он когда-то читал в брошюре.

– Если только в тебя не вселился призрак, который при жизни был мазохистом. – хмыкнула Эвриала и наконец соизволила сесть за стол, потрудившись сделать это как можно громче. За скрипом пододвигаемого ею стула последовал протяжный клич выброшенного на берег кита.

Все переглянулись, словно каждый подозревал остальных в том, что они-то в курсе того, что здесь происходит. Паузу нарушил ещё один звук, источник которого находился совсем рядом.

– Что?

Кружка с чаем замерла в сантиметре от вытянутых губ Эвриалы, которая каким-то незаметным образом успела привести в порядок свои растрепанные от тепловизора черные волосы.

– Прежде чем вы начнете, дайте мне обещание.

Последовал очередной обмен многозначительными взглядами, но уже без участия Ульриха.

– Зависит от того, что ты просишь, хлопче. – Сфено протерла салфеткой лезвие мачете и прицепила его к набедренному поясу, увешанному разноразмерными кармашками.

– Если эта нечисть вселится в меня, вы не станете отрезать мне конечность.

– Нуууу…Если дело дойдет до этого, придется думать не только о твоей безопасности. – осторожно начала Эвриала, поглядывая на напарницу. Та одобрительно кивнула. – В твоей руке может быть топор или еще что похуже…

– И единственным выходом из положения будет отрубить мне руку? Нечисть почувствует мою боль и сбежит? Как бы не так. Эта тварь подождет, пока вы отрубите мне все конечности. – Ульрих скретил руки на груди, чувствуя, как страх понемногу отступает. Его, конечно, пугала перспектива того, что нечисть услышит их разговор и возьмет его идею на вооружение, но с другой стороны, пока эти дамы находились рядом, наибольшим проявлением паранормальной активности в доме было лишь мигание ламп в коридоре, стоны и шорохи. Словно на кухне образовался защитный пузырь. Возможно, так все и было. Кто знает, какие технологии применяют современные сумеречные чистильщики.

– Прочти 5-ый пункт договора. – В ответ Сфено повторила его позу, при этом не выпуская кружку из руки. Странное дело, но из нее поднимался пар. Такой, какого не было, даже когда он только-только наполнил кружку. Ульрих посматривал то на листок бумаги на столе, то на кружку, гадая, что сейчас важнее – подозрительно паранормальный чай, в который, возможно, уже что-то вселилось или его еще неотрубленная конечность, в которую почти наверняка кто-то да вселится. Надо признать, за последние несколько лет репертуар его мучителей практически не менялся. Хотя это совсем не отразилось на его реакции на их выходки. Он по-прежнему пугался до чертиков. Единственным, с чем он более-менее свыкся, были завывания и шорохи, доносившиеся из соседних комнат. Но даже если ты знаешь, что крыса не причинит тебе вреда, все равно испугаешься, наткнувшись на нее в темном переулке.

– Если в вас вселилась потусторонняя сущность, вы разрешаете исполнителю заказа: А) отрубить вам конечность… – начал зачитывать он. – Однозначно нет.

– Читайте, читайте. – Эвриала потянулась было за булочкой, позабыв о своем горьком опыте поедания чего-либо перед работой. Сфено шлепнула ее по пальцам.

– Тебе нельзя. Хочешь, чтоб тебя опять вывернуло на хозяйский ковер? – тихо зашипела она.

– …б) сделать надрез на коже*…

– Подождите-ка…

Он поднёс договор поближе к лицу, которое сразу стало до смешного серьезным. Спустя какое-то мгновение его исказила гримаса боли и крайнего разочарования в этом мире. Его глазам предстала одна из тех капиталистических мелочей, которые он просто не переносил на дух. Звездочка. Иногда ее ставят одну, иногда несколько, но они неизменно подразумевают, что тот, кто составлял текст договора, не очень-то хотел передавать какую-то информацию. Закон вынудил его, и поэтому, как законопослушный гражданин, он сделал это, но как коварный капиталист, оформил текст в сноске мизерным шрифтом, который устроит разве что мимо пробегающего муравья или эксцентричного веб-дизайнера.

Ульрих ненавидел звездочки. Особенно в договорах.

Нахмурившись и сузив глаза в тонкие линии, ему все же удалось рассмотреть текст в сноске.

«Возможно много порезов».

Ручка перечеркнула сноску крест-накрест и потянулась к последнему варианту его возможной экзекуции.

«…в) применить любое другое воздействие, не нарушающее ваше целостность».

Ульрих, недолго думая, обвел последний пункт, размышляя о том, что таится за этими витиеватыми словоформами.

– Ваше целостность? У вас тут опечатка.

– Вариант «у вас тут опечатка» применяться не будет. Мы охотимся на нечисть, а не гуманитариев. – строго сказала Сфено, в очередной раз отхлебнув из кружки.

Ульрих оставил эту колкость без внимания, погрузившись в чтение договора. Внимательно прочитанный договор – гарантия того, что тебя на законных основаниях не выкурят из собственного дома вместе с нежелательными потусторонними жильцами.

Краем глаза он заметил – та, что была помоложе (имя которой он к своему стыду уже забыл), достала из-за спины маленькую книжечку с золотыми узорами на твердой обложке. Она не глядя обхватила кружку рукой, традиционно затянутой в длинную перчатку, и поднесла ее ко рту.

Ульриху вспомнился один момент из глубокого детства, когда он пытался научиться читать книги вверх ногами. Всякий раз родители, заметив это, переворачивали книгу, говоря ему, что перед тем, как учиться читать вверх ногами, неплохо было бы научиться читать «по-нормальному». Когда он научился читать, как принято в обществе, он снова стал переворачивать книгу, но все только посмеивались над ним, вероятно, думая о том, какой он неловкий. Ульрих забросил это дело, боясь, превратиться в белую ворону, хотя по-прежнему был убежден, что наступит момент, когда умение читать тексты вверх ногами обязательно ему пригодится. И вот тогда он пожалеет, что не освоил это способность в полной мере…И он пожалел.

– То есть…Вы просто обрызгиваете нечисть из своего водяного пистолета…Это… очень гуманно. – произнес Ульрих, не отрываясь от листа бумаги.

– И на этом гуманизм заканчивается. Я применяю огонь, чтобы выжечь эту тварь. – ответила Сфено. – Ну а если тварь оказывается растерявшейся заблудшей душей или перепуганной сущностью, которая сама не понимает, что происходит, Эври помогает ей отправиться в более подходящее для неё место. Да, Эври?

Напарница ткнула ей локтем под ребра, от чего та вздрогнула с видом, будто её только что вывели их многолетнего анабиоза. Стол вздрогнул вместе с ней, опрокинув кружку с чаем прямо на платье-плащ Сфено. Поднимаясь к потолку, пар незамедлительно заклубился маленькими завитками.

Ульрих замер, готовясь закрыть уши руками, ожидая, что женщина закричит от боли, но этого не произошло. Напротив, она замахала руками, пытаясь разогнать пар, после чего с нескрываемым упреком уставилась на Эвриалу.

– В такие моменты ты похожа на кипящий чайник. Только свиста не хватает. – спокойно сказала та, и вернулась к чтению. Из коридора донеслось очередное жалобное завывание.

– Кажется, даже вода стремится испариться и улетучиться через окно, лишь бы не слышать эти крики. Явный признак нечисти в доме. – задумчиво сказала Сфено, словно внезапно позабыв о чае без сахара на её платье.

За спинами девушек зиял черный оконный провал. Ночная прохлада вместе с ветром заваливалась внутрь, прекрасно понимая, что сейчас, почти в 11 часов ночи, они имеют полное право перелистывать книжки, бегать по коже топотом множества маленьких прохладных ножек и играться с чужими волосами.

Последнее у них выходило крайне скверно. Блондинка зафиксировала волосы гелем, зализав их назад, отчего казалось, что она только-только вышла из душа. С брюнеткой было попроще. Ее короткое каре хоть как-то поддавалось легким порывам ветра. Мужчина же сидел слишком далеко от окна, поэтому им стоило большого труда, чтобы немного потрепать его наскоро уложенные волосы.

Ульрих мимолётом заметил, что только что опрокинутую кружку смыкает черная перчатка Эвриалы. Как бы странно не выглядели длинные перчатки в эту пору года, удивляло его совсем не это. Кружка была почти до краев наполнена водой, хотя еще пару мгновений назад, он своими глазами видел, что в ней не осталось ни капли жидкости.