Текст книги "Оттенки Тьмы (СИ)"

Автор книги: Mb Vivian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Лекс отступает на шаг, стараясь уклониться от брызг, а Алдия стоит неподвижно, не обращая внимания на стекающие по лицу алые ручейки. На лице его появляется гримаса хищника, который вот-вот схватит вожделенную добычу… и вдруг сменяется выражением брезгливого недоумения. Он берет со стола длинный нож с волнистым лезвием и кончиком осторожно переворачивает плавающий в кровавой «ванне» предмет.

– Эмбрион, – констатирует Лекс, возвращаясь к столу. – Опять не получилось. Давай я его… – он тянется к чаше, намереваясь уничтожить результат очередного неудачного эксперимента – точно так же, как он проделывал уже не одну сотню раз.

Но Алдия внезапно останавливает его, перехватывая протянутую руку.

– Погоди, – странным голосом произносит он, склоняясь над чашей. – Не эмбрион. Плод, я бы сказал. Примерно шести месяцев от зарождения. Почти… жизнеспособный. – Алдия замолкает и снова переворачивает «предмет» кончиком ножа, но уже намного аккуратнее. Скользкое образование не желает поворачиваться, как архимагу того хочется, и Алдия откладывает нож и осторожно запускает в чашу руки. И замирает.

– И что? – нетерпеливо спрашивает Лекс. – Пусть плод. Пусть шести месяцев. Но это в любом случае не дракон. Давай я его унесу, и продолжим. У нас еще полно работы.

– Не его, – еще более странным, низким голосом говорит Алдия. – Ее. – Он поднимает из чаши ладонь, на которой, судорожно дергая тоненькими ручками и ножками и издавая еле слышное кряхтение, лежит ребенок. Багровый до синевы, с уродливой огромной головой и щуплым тельцем. Девочка.

– Алдия?..

Хватит!..

На сей раз в чувство приводит болезненный удар локтем и коленом. Спать сидя – не самая удачная идея, особенно когда снятся кошмары.

Сидя на полу перед кроватью, Алдия водит языком по прокушенной губе и пытается сосредоточиться на соленом и противно-металлическом привкусе. Нет, нет…

Лекс тогда едва не поднял против своего нанимателя бунт. Сказал, что если Алдия будет оставлять в живых каждого монстра, порожденного их экспериментами, то в конце концов цитадель окажется населена чудовищами, а людям придется спасаться бегством – если они умудрятся остаться в живых. Алдия и сам не понимал, что на него нашло. На его руках было уже столько крови разных существ – и людей в первую очередь – что уничтожить какой-то там недоразвитый эмбрион (да пусть даже и плод, к демонам всё!) для него совершенно не составляло какой-то моральной проблемы. Однако же…

Попытки воссоздать Древнего Дракона приводили к неудаче раз за разом. Жуткие химеры, выходившие из-под ножей двух полубезумных (или приставка «полу-» неуместна?) ученых, немедленно уничтожались, а их тела служили пищей для тех химер, которых создатели на всякий случай решали оставить в живых, чтобы понаблюдать. О неописуемо безобразных существах, которые появлялись на свет – к счастью, ненадолго – в результате экспериментов по «пересадке» души гиганта человеку, в окрестностях цитадели ходили леденящие кровь слухи, не преувеличивающие, а, скорее, преуменьшающие степень их отвратительности.

В этот раз, однако, что-то пошло не так.

И Алдия до сих пор не мог для себя решить, не было бы лучше, если бы он тогда все-таки послушался своего ассистента…

По полу гуляли сквозняки, откуда-то тянуло нагретым металлом и горячим воском. Алдия с трудом поднялся на ноги и сел на край кровати. Провел рукой по лицу. Еще одно свидетельство его позорной слабости: архимаг мог заколдовать кого угодно, заставить выполнять любые действия, но вот заставить самого себя спать обычным сном, приносящим отдых, а не еще более тяжелую усталость, он был не способен.

А невыспавшийся архимаг… очень опасен. Для окружающих и для себя.

И даже не воскликнешь горестно, устремив укоризненный взгляд к небу: «За что?!». Алдия прекрасно понимал, за что. И ничего уже с этим не поделать.

А продолжать он обязан. От него зависит судьба человечества. Человечеству нужен, просто необходим хорошо отдохнувший и хорошо соображающий архимаг герцог Алдия. А значит, Алдия обязан выспаться. Во что бы то ни стало. Чего бы это ему ни стоило.

Даже очередного унижения.

Алдия поднялся с кровати, зажег магический огонек и в его тусклом свете разыскал в углу скомканную рубашку. Стряхнул с нее осколки малого ритуального сосуда, натянул, путаясь в рукавах. Вздохнул и шагнул к выходу из спальни. И замер.

В дверь кто-то тихонько поскребся.

– Алдия-а… – скорее угадал, чем услышал архимаг.

– Ты почему не спишь? – обреченно выдохнул он, отодвигая засов.

В спальню вплыл подсвечник с коротенькой оплывшей свечой. Алдия зажмурился от яркого света и отступил назад. Дверь легко стукнула о косяк, закрываясь.

– Опять? – сочувственно спросила Шаналотта. Свет уплыл в сторону – судя по всему, незваная гостья поставила подсвечник на стол. – Ну почему ты меня сразу не позвал? Я проснулась от твоего крика…

– Крика?.. – ошеломленно пробормотал Алдия. – Я… не кричал…

– Ты кричал: «Хватит!», – укоризненно сказала девочка. – Я слышала. Я ведь чутко сплю. И мне вообще никогда не снятся сны…

«В отличие от тебя» повисло в воздухе позванивающей серебристой цепочкой.

– Ложись, – строго сказала Шаналотта. Фиолетовый глаз блеснул из-под нахмуренной брови прозрачным аметистом. Карий прищурился, в зрачке отразилось пламя свечи.

Алдия вздрогнул. Такой огонек он видел в глубине зрачка дракона.

«Они здесь».

– Ложись же! – девочка нетерпеливо притопнула босой ногой.

– Я не хотел, – вздохнул Алдия, покорно укладываясь на свою перину и вытягиваясь, как покойник в гробу. – Не хотел тебя беспокоить…

– И в итоге, конечно, совсем не обеспокоил своим криком и грохотом, – ворчливо отозвалась Шаналотта, усаживаясь на край кровати и опуская прохладную ладошку на лоб архимага. – Всё можно было сделать намного проще. И почему ты такой вредный, Алдия…

– Я не вредный, – невнятно прошептал Алдия. Из ладошки ребенка-дракона струилось обволакивающее тепло, смывая запутавшиеся в темных вьющихся волосах архимага обрывки воспоминаний, прогоняя отголоски жутких сцен былого и уговаривая временно отступить притаившиеся под закрытыми веками кошмары. – Я просто злой. Я чудовище…

– Спи уж, чудовище, – теплая улыбка в детском голосе окончательно изгнала призраки прошлого – пусть всего на несколько часов, но за эту краткую передышку Алдия отдал бы все сокровища своей цитадели. Только вот той, что подарила ему эти несколько часов покоя, не нужны были никакие сокровища. Она просто по-детски искренне и бескорыстно любила его – королевского архимага, своего создателя. Своего отца, едва не ставшего ее убийцей.

3

Алдия. Давно.

Когда-то на землях, где ныне раскинулся великолепный Дранглик, существовали два не менее прекрасных королевства – Алкен и Венн. Спустя множество веков после их падения историки и картографы уже не сходились во мнениях, где именно располагалось каждое из них, когда было основано и как давно и по какой причине исчезло с лица земли. Проклятие стирает память; но и время неумолимо размывает ее, как волны прибоя, стирающие надпись на песке.

И все же часть давно унесенной во мглу забвения истории сохраняется – хотя бы в легендах. Хотя бы в историях, которые любят рассказывать люди сами себе – чтобы почувствовать, что ноги их твердо стоят на этой земле, питаются ее силой и, как корни, врастают в красноватый песок побережья.

Алдия и его младший брат Вендрик предпочитали рассказывать сами себе историю о том, что их корни восходят к знатному роду Алкена. Не к королевскому, но все же… И поэтому мысль о том, чтобы основать собственное государство на землях, где когда-то жили их предки, и привести его к процветанию с помощью силы Душ Повелителей, оказалась весьма привлекательной и была с успехом претворена в жизнь.

Алдия нашел способ частичного использования силы Душ: по крупицам собрав сведения из древних манускриптов, которые были столько раз переписаны и переведены с одного языка на другой, что за прошедшие века смысл написанного запросто мог поменяться на прямо противоположный, будущий архимаг представил брату описание древнего ритуала «одушевления» доспехов: в старинных текстах упоминалось, что именно таким способом Гвин Повелитель Света создал стражников-гигантов, охранявших Город Богов Анор Лондо.

Вендрик воспользовался этими сведениями и создал големов, которые оказались просто незаменимыми при строительстве поселения неподалеку от скалистого морского побережья. Город рос, остроконечные крыши его зданий и шпили соборов устремлялись к небу, как символ величия нового короля, которому суждено когда-нибудь сравняться с Солнцем, подарив миру новое тысячелетие Света.

Шли годы, королевство разрасталось, пополняясь пришельцами из окрестных земель, брошенных и пребывающих в разрухе и запустении. Люди и нежить стекались к стенам нового Великого Города в поисках нового смысла существования. В поисках если не настоящего покоя, то хотя бы достаточно достоверной его иллюзии.

Вендрик был коронован – а его брат искренне радовался такому положению дел. Королевство процветало, и правителю приходилось нелегко: сразу же объявилась куча претендентов на престол, якобы имеющих законные права на эту землю; дальние соседи, не имевшие земельных претензий, просто завидовали растущему богатству нового государства – и подумывали, как бы заставить новоиспеченного короля поделиться им; не привыкшие к сильной правящей руке лихие и вольные люди никак не могли уразуметь, что больше им не удастся легко и привольно жить за счет незадачливых торговцев, пересекающих страну из конца в конец. Одним словом, Вендрик был постоянно страшно занят. Почти десяток лет Алдия видел брата большей частью на официальных церемониях, да и то издалека и мельком.

Сам же он, отказавшись от короны, предпочел принять титул герцога и звание королевского архимага. За счет средств казны он наконец оборудовал себе такую лабораторию, о какой мечтал все последние десятилетия, скитаясь вместе с братом по зараженным проклятием землям. Собрал богатейшую библиотеку трудов по магии и различным наукам, восстановил утраченные было связи с Мельфийской академией магии и даже наладил шаткие дипломатические отношения с Линдельтской школой чародеев, написав тамошнему ректору преувеличенно подобострастное письмо с просьбой поделиться хотя бы крупицами накопленных знаний. Разыскал одного из своих старых наставников, Кархиллиона Фолда, и пригласил погостить в замке. Фолд, однако, отделался обещанием «когда-нибудь заглянуть, когда нечем будет заняться», что нисколько не удивило Алдию: вредный и неуживчивый характер магистра Кархиллиона был хорошо известен всем ученикам Академии и запоминался надолго.

Итак, Дранглик процветал. Вендрик правил мудро и справедливо, в меру строго и в меру милосердно. Подданные безоговорочно признали его своим правителем и почитали как наследного монарха, хотя в границах молодого королевства собрались представители совершенно разных народов. На земли, изнемогающие под гнетом Проклятия и пережившие столько бедствий, наконец, казалось, снизошло благословение.

И, конечно, такая идиллия не могла продлиться долго. Только не в этом мире.

Однажды весной, когда подсохли дороги, Алдия отправился в глубь континента, в одну из уцелевших магических школ, чтобы изучить тамошнее собрание свитков, посвященных искусству пиромантии. Библиотека так очаровала архимага (едва ли не в буквальном смысле), что вместо запланированных двух десятков дней он пробыл в городе под названием Кирмет в три раза дольше, естественно, гонцом уведомив брата о задержке. Вернувшись в Дранглик уже по зеленой траве, Алдия удивился произошедшим в городе переменам: на улицах царило ощущение тихого, но радостного праздника, и без того не унывавшие горожане казались особенно довольными, улыбались и приветствовали Алдию с такими заговорщицкими лицами, что архимаг поневоле заподозрил какой-то подвох. Поспешив в замок, он, даже не заходя в свои покои, чтобы переодеться и освежиться с дороги, отправился искать брата.

Конечно, поговорить с Вендриком сразу же ему не удалось. Пришлось переждать какой-то длиннющий прием послов, совещание с представителями судейской палаты и час подписания королем особо срочных документов. Алдия задремал прямо в королевской приемной, завернувшись в пыльный походный плащ и украдкой посмеиваясь над ошалевшими от такого не подобающего герцогу поведения камердинером и секретарем Его Величества.

Проснулся он от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо.

– Здравствуй, брат. Не ждал тебя сегодня, – произнес Вендрик, как показалось Алдии, немного смущенно.

И очень скоро Алдия убедился – ему не показалось.

Вендрик провел его в свои личные покои, с досадой отмахнувшись от камердинера и старшего личного слуги. Рассеянно кивнул в сторону умывальной комнаты, и, пока старший брат умывался и стряхивал дорожную пыль с одежды, приказал принести графин вина и холодные закуски прямо в кабинет. Опять же властным жестом выгнав вон возмущенного камердинера, собственноручно налил вина в два кубка, пододвинул один мокрому и взъерошенному Алдии, второй взял сам, обхватив обеими руками, и уставился на покачивающийся кружок ароматной рубиновой жидкости.

– Что стряслось? – без обиняков спросил Алдия. Других объяснений такому странному поведению короля, которого архимаг знал с рождения – буквально! – просто быть не могло. Определенно за время отсутствия Алдии в городе случилось что-то нехорошее. Но тогда… Почему горожане выглядят довольными, а не огорченными или напуганными? Что тут творится, демоны всех раздери?..

– Стряслось, да, – король задумчиво покачал кубок, наблюдая за игрой солнечных бликов на поверхности вина. – Стряслось, лучше и не скажешь, – и, к ужасу Алдии, брат улыбнулся – глуповатой счастливой улыбкой, так неуместно выглядевшей на его иссеченном шрамами, выдубленном ветрами и непогодой лице. – Женился я, брат. Десять дней назад. Теперь у меня есть королева.

Алдия медленно опустил кубок на стол.

Сожженный дневник Алдии

С приходом Огня все распалось на две части. Жар и холод, жизнь и смерть. Свет и Тьма.

Жизнь. Сила, справедливость.

Смерть. Покой, воздаяние.

Свет. Познание, разум, спокойствие. Надежность.

Тьма. Метания, сомнения. Чувства. Неустойчивость, изменчивость.

Темная Душа – душа смятения.

Темная Душа – неустойчивость. Колебания, метания… Чувства. Страсти. Желание, страх, гнев, боязнь одиночества. Это мы, люди. Это наша сущность.

Жизнь. Оборотная сторона жизни – смерть. Это наша плата за возможность прикоснуться к Пламени и тому, что оно принесло в этот мир: к Свету и Тьме. К разуму и чувствам.

Променяли бы Древние Драконы бессмертие на возможность испытывать жажду, гнев, страх? На способность страдать от одиночества, неразделенной любви и неутоленной страсти?

Я так не думаю…

Алдия. Сейчас

– Ты больше не будешь брать ассистентов? – спросила Шаналотта за завтраком.

– Нет. Думаю, мне проще будет справляться самому, чем снова… – Алдия замолчал и провел рукой по лицу, пряча глаза.

Он устал. И эту, и предыдущую ночь он не спал – запершись в лаборатории, сотню раз перечитывал свои записи, злился и беззвучно стонал от досады, что не может разглядеть ничего нового в этих строках, написанных его собственной рукой – в этих строках и между ними! Что-то шло не так… ВСЁ шло не так! И он чувствовал, всем своим человеческим существом чувствовал: Проклятие совсем близко, оно затаилось где-то рядом и только и ждет момента, чтобы явить себя – и подчинить себе его, могущественного чародея, выдающегося ученого… просто слабого человека, создание из плоти и крови, которому нужны пища и сон. Который был когда-то рожден – а значит, когда-нибудь его ждет смерть.

Не самые подходящие мысли за завтраком в обществе юной девушки. Но что поделать… Она сама подняла вопрос, над которым Алдия бесплодно размышлял вот уже три года. Подручные. Помощники. Ассистенты.

Лекса больше нет. Остолоп Рэскин и его компания? Это просто смешно. Нет. Из тех, кто уже работает в цитадели, совершенно некого назначить своим личным помощником. Нет больше толковых волшебников. Все закончились.

А снова объявлять собеседования…

Алдия даже думать об этом не хотел. А уж если бы Вендрик узнал…

И тут эта девчонка прямо с утра – с совершенно не доброго, надо сказать, утра! – вдруг озвучивает суть тяжелых ночных размышлений архимага. Он устал. Демоны знают как устал. И на сколько его еще хватит?..

– Я могла бы помогать тебе в лабораториях, – негромко сказала Шаналотта.

Алдия медленно опустил руку на стол и поднял взгляд.

Дочь смотрела на него прямо и уверенно. Спокойная решимость и неожиданные для такого юного существа мудрость и усталость читались в ее глазах: темно-фиолетовом, почти точной копии глаз самого Алдии, и золотисто-коричневом с огоньком в бархатной глубине зрачка. Архимаг ощутил, как эта невозможная, нелогичная разноцветность выводит его собственные глаза из фокуса.

Совсем юная… На него смотрела девушка лет пятнадцати-семнадцати – по человеческим меркам; на самом деле она была немного старше. В силу необычности появления на свет ребенок, который только выглядел как человеческий младенец, но на самом деле являлся искаженным, порченным, неполноценным, но все же древним и почти вечным Драконом, поначалу развивался очень медленно, и до такого состояния, какого обычные дети достигают года в три, подрастал около восьми лет. Далее девочка росла и развивалась как обычно… Или Алдии только казалось, что всё идет как обычно, что всё хорошо и правильно… Он совершенно не разбирался в детях. Слава всем богам, дети в поле зрения королевского архимага доселе не попадали…

Совсем взрослая… Алдия внимательно вгляделся в разноцветные глаза своего нечаянного создания. И вздрогнул, увидев в них свое сдвоенное отражение.

– С ума сошла?.. – наконец проговорил он. – Ты хоть представляешь себе…

– Лучше, чем ты думаешь, – со странной улыбкой перебила его Шаналотта. – Я родилась в твоих лабораториях, ты ведь этого не забыл?

– Да, но…

– И с результатами твоих экспериментов я весьма неплохо знакома, – в последних словах звякнули колючие льдинки.

– Но сама суть экспериментов… – снова попытался возразить Алдия и… осекся, заметив, что Шаналотта слегка побледнела и села прямо, отодвинув тарелку и столовые приборы.

– С самого детства я помогаю тебе заснуть, – глухо сказала она, глядя куда-то вбок, за плечо Алдии. – Я отвожу твои кошмары… Как думаешь – куда?

Раздался треск. Архимаг медленно перевел взгляд на свою правую руку, лежащую на столе, и разжал стиснутую ладонь, из которой на белоснежную скатерть падали осколки раздавленного кубка вместе с тяжелыми темными каплями крови.

– Ты… – он смотрел на расплывающиеся на белой ткани алые круги, пытался поднять взгляд – и не мог. Ничего тяжелее ему в жизни не приходилось делать.

Шаналотта протянула через стол тонкие изящные руки и повернула израненную кисть отца ладонью вверх. Осторожно убрав осколки, она бережно приложила к ранам скомканную салфетку, согнула пальцы Алдии в кулак и обхватила обеими ладонями.

– Зачем ты так, – тихо сказала она. – Твои руки – достояние Дранглика. В них – судьба королевства и всего человечества…

Алдия наконец посмотрел на девушку. Ее лицо расплывалось и двоилось, и архимагу казалось, что перед ним сидят две Шаналотты: одна с его фиолетовыми глазами, а вторая – с полными яростного огня золотыми глазами дракона.

– Ты… Видела… Мои кошмары, – одними губами произнес он.

Шаналотта кивнула.

– Да, с самого детства. Но вначале я все равно не понимала, что они означают. А потом… Привыкла, что ли. Все-таки, когда такие воспоминания не являются твоими, они не так сильно воздействуют на твою душу. Во всяком случае, мне самой, – Шаналотта выделила эти слова интонацией, быстро глянув на Алдию, – кошмары сниться не начали.

– Значит, ты видела и…

– Да, – кивнула девушка. – Я видела и то, как я появилась на свет. Знаю и то, что Лекс хотел меня убить, а ты ему не позволил.

– Ты все это время знала, чем я занимаюсь, – прошептал архимаг. – И все равно не отвернулась от меня, не возненавидела меня…

– А за что? – Шаналотта, казалось, искренне удивилась. – Я прекрасно понимаю, как важна твоя работа. Ты по своей воле делаешь такое, на что не согласился бы больше ни один человек в мире, и я знаю – лучше тебя самого, возможно, знаю! – чего тебе это стоит. Я восхищаюсь тобой! Почему я должна тебя ненавидеть?

– Я творю ужасные вещи, – Алдия чувствовал себя так, будто кровь у него течет не из нескольких порезов на ладони, а из множества глубоких ран: мутило, в ушах нарастал противный звон, перед глазами мелькали белые мушки. – Я подверг невыносимым мучениям и жестоко умертвил не одну сотню людей и других существ. Я надругался над прахом гигантов. Я…

– Я знаю, – Шаналотта чуть крепче сжала израненную ладонь Алдии. – Не пытайся напугать меня… отец. Все твои грехи и все твои кошмары мы делим на двоих. И… Я останусь на твоей стороне. До тех пор, пока хрупкая надежда не растает…

Алдия накрыл левой рукой изящную кисть дочери, лежащую поверх его пальцев, сжимающих окровавленную салфетку.

– Я не хотел тебя в это втягивать. Прости.

– Ты хотел воссоздать Древнего Дракона, а создал меня, – усмехнулась Шаналотта, – и уже самим фактом моего появления на свет втянул в это. Теперь настало время исполнить мое предназначение. Послужить этому миру. Помочь ему найти опору, – девушка вскинула голову, глаза ее вспыхнули каким-то странным, яростным и тяжелым внутренним светом. Алдия завороженно смотрел в преобразившееся лицо дочери и…

Не узнавал ее.

Боялся ее?..

«Боги, кого на самом деле я создал?..»

Сожженный дневник Алдии

Драконы – существа без сомнений. Вечные и надежные, как камни. Нет, камни подвержены воздействию времени. Время и изменение – одно. Драконы же не ведали, что есть время. Они неизменны. Драконы бессмертны – значит, они живут вне времени. Нет начала и конца, нет рождения и старения – нет изменения. Нет времени. Нет жизни?

Драконы жили. Этого нельзя отрицать. Но, возможно, в их понимании жизнь – это нечто иное? Существование не есть жизнь?

Те существа, которые стали людьми, были подобны драконам, но лишены Света, то есть разума, и Тьмы, то есть чувств. Они были лишены и смерти – означает ли это, что они не жили, а существовали, подобно драконам?

Душа Древнего Дракона несет в себе то свойство, которым не обладают ни Великие Души, ни Души Повелителей: бессмертие. Люди в дополнение к способности думать и чувствовать приобрели и способность умирать.

Я чувствую, что близок к разгадке.