Текст книги "Оттенки Тьмы (СИ)"

Автор книги: Mb Vivian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Оттенки Тьмы

1

Я – Алдия.

Я пытался избавиться от оков Судьбы, но тщетно.

Теперь я лишь жду ответа.

Алдия, ученый первородного Греха.

Dark Souls II: Scholar of the First Sin

Алдия. Тогда

– Иди, – не поднимая глаз от разложенного на столе манускрипта, уронил Алдия. Трясущийся маг, пепельно-бледный даже несмотря на изначально серую кожу, пятясь, торопливо выскочил в дверь. Архимаг едва заметно усмехнулся. Да, этот недоумок наверняка счастлив, что ему удалось живым покинуть кабинет. После такого-то доклада он вполне мог ожидать, что прямо сейчас, прямо здесь, на красной ковровой дорожке, быстро, но отнюдь не безболезненно покинет сей бренный мир… Или же просто пополнит виварий. Сам маг предпочел бы первое, конечно. Алдия в данный момент искренне желал сделать с ним второе, но, к сожалению, не мог себе позволить так нерационально лишиться даже таких рабочих рук… И так уже скоро придётся всё делать самому – даже самую простую и грязную работу почти некому поручить. Измельчали маги в Дранглике, выродились…

Архимаг отложил перо и, сцепив кисти рук, от души щелкнул пальцами. Он не спал уже двое суток, и никакие зелья и снадобья уже не были способны разогнать вязкий туман в голове. Надо отдохнуть хотя бы пару часов. Последний эксперимент затянулся – и окончился неудачей, как и предыдущие сотни и тысячи подобных.

Ученый встал из-за массивного письменного стола и прошелся по кабинету, разминая затекшую левую кисть. На губах его играла странная легкая улыбка. Эксперимент провалился. Но в этом имелась и неожиданная положительная сторона. Эксперимент провалился настолько громко, что Вендрик, получив доклад о случившемся, не усидит в своем замке и примчится, чтобы закатить взбучку непутевому экспериментатору.

Алдия улыбнулся чуть шире. Он очень соскучился по младшему брату.

Выйдя из кабинета, Алдия тщательно запер дверь на несколько замков и охранных заклинаний и хотел было отправиться наверх, в свои покои, но ноги сами понесли его дальше по коридору – на выстланную истертым ковром винтовую лестницу.

Виток за витком уходят вниз ступени. Ковров под ногами больше нет, нет и украшений на стенах, факелы попадаются редко и почти не рассеивают душную темноту. Камень под ногами выглядит почти новым, не исшарканным, словно за предыдущие века мало кто спускался в подземелья цитадели. Так и было: в подвалах располагались камеры, в том числе и пыточные, которыми прежние владельцы замка не пользовались. А вот нынешним хозяевам они пришлись очень кстати.

Свернув в коридор, Алдия зажег магический свет и медленно пошел мимо ряда решетчатых дверей камер, в которых бились, рычали и завывали, дергали и грызли стальные прутья бывшие и будущие подопытные. Шум в коридоре стоял оглушительный. Вонь тоже сшибала с ног. Кровь, экскременты, паленая шерсть, кислоты и удушливый запах ритуальных благовоний.

В двух последних клетках перед входом в лабораторию, самых надежных и просторных, содержались результаты последнего эксперимента. Алдия не без оснований полагал, что тамошние обитатели во много раз опаснее тех бедолаг, которые занимали предыдущие камеры, поэтому замедлил шаг и постарался держаться на равном расстоянии от обеих стен. Однако, как ни странно, в конце коридора было тихо. Никто не выл и не рычал, не сотрясал решетки и не изрыгал клубы ядовитого дыма и черного пламени. И еще у решетки справа темнел какой-то комочек.

Алдия, беззвучно выругавшись, ускорил шаг. Комочек дернулся, развернувшись в маленькое существо, закутанное в бесформенные серые тряпки, и шустро шмыгнул мимо ученого к лестнице.

– Еще раз тебя тут увижу – запру в одной из камер, раз уж тебя так сюда тянет! – загремел вслед Алдия, но что толку – непонятное мелкое существо давно скрылось за поворотом. Крик архимага явно не произвел на непрошеного посетителя вивария ни малейшего впечатления – впрочем, как и всегда.

Покачав головой, Алдия осторожно приблизился к решетке и заглянул внутрь. На полу у самого входа, обхватив руками (лапами?) уродливую, покрытую бесформенными наростами голову, лежало нечто, напоминающее ящерицу с торчащими вдоль хребта костяными выростами. Хвост существа, покрытый такими же шипами, вяло двигался из стороны в сторону и с противным скрипом оставлял на камне глубокие царапины.

Алдия, прищурившись, внимательнее вгляделся в полумрак камеры и недовольно скривился. Рядом с головой чудовища стояла маленькая бутылочка. Судя по желтой этикетке – болеутоляющее. Архимаг покачал головой. Вот же глупое дитя… Гораздо милосерднее было бы тайком притащить в виварий быстродействующего яда.

Услышав шаги у решетки, подопытный приподнял голову. С серого, покрытого чешуйками лица на Алдию уставились пронзительно-зеленые глаза с двойными вертикальными зрачками.

– Однажды ты узнаешь, каково это – лечь на стол прозектора живым, – проскрипел он голосом, похожим на звук, с которым лист ржавого железа скользит по шершавому камню. – И тогда проклятия, которыми мы все щедро награждаем тебя, не дадут тебе умереть. Ты будешь мучиться столько, сколь… – он замолчал и ткнулся рогатым лбом в пол. Алдия опустил руку, с которой только что сорвалась сфера Тьмы, мгновенно оборвавшая жизнь несчастного.

– А мне, – послышался сзади такой же голос. Алдия обернулся и подошел к решетке напротив. Тамошний обитатель сидел привалившись спиной к стене и бессильно вытянув ладонями вверх трехпалые лапы с длинными загнутыми когтями. – Мне… подаришь? Красивый шарик…

Фиолетовая сфера неслышно скользнула между прутьев.

– Прощай, Лекс, – тихо сказал Алдия, наблюдая, как заваливается набок безжизненное тело его бывшего подопытного – и самого толкового за последние три десятка лет ассистента.

Поднявшись в свои покои, Алдия хотел было позвать слугу, чтобы тот принес поздний ужин, но передумал: сил не осталось даже на то, чтобы пережевывать пищу. Налив в кубок вина из стоящего на столе графина, Алдия залпом выпил, налил еще и уселся в кресло с высокой спинкой напротив камина.

Тихо потрескивало пламя, распространяя по комнате приятный запах смолистого дерева. Огонь горел ровно, сильно, освещая картины и гобелены на стенах, столики с резными ножками, кресла с вензелями на спинках и уходящие к самому потолку полки с книгами. Богатая, со вкусом обставленная гостиная в доме благородного господина – и не подумаешь, какой кошмар скрывается несколькими этажами ниже и чем этот господин занимается большую часть времени.

Исследования, которые много лет назад братья Вендрик и Алдия начинали вместе, ныне продолжал только старший брат. Вендрику опротивело то, чем они занимались. Если бы они смогли добиться хоть какого-то результата… Тогда архимаг, возможно, смог бы найти аргументы, чтобы убедить не в меру человечного брата в том, что всё это – на благо человечества. Но пока они получали только мертвые тела и живых монстров. Единственный неполноценный дракон, который прожил хотя бы несколько часов после сотворения, украшал своим скелетом главную лестницу цитадели. Вот и все научные победы…

Ах да. И еще это несносное дитя. Побочный продукт, так сказать. Непредвиденный результат попытки воссоздать Древнего Дракона – маленькое человекоподобное создание с добрым сердцем и наивным разумом. Единственное в мире существо – за исключением родного брата, конечно, – которое без страха и отвращения смотрело на известного своей жестокостью архимага.

Алдия вздохнул и отставил кубок. Надо бы посмотреть, на месте ли это ходячее наказание. С сожалением покинув удобное кресло, он вышел из комнаты, пересек коридор и постучал в дверь напротив.

– Шаналотта! Ты здесь?

– Да, – пискнули из-за двери. Алдия, чуть помедлив, открыл дверь и вошел.

Эта комната была почти такой же, как и его собственная, за исключением того, что книг здесь было раз в пять поменьше, и картины на стенах висели попроще. В кресле у камина, поджав ноги, сидела девочка лет тринадцати-четырнадцати, закутанная в большую черную шаль. Медно-рыжие волосы вспыхивали красными искрами в свете пламени.

При виде Алдии девочка съежилась и подтянула колени к подбородку. На архимага испуганно глянули два больших, бархатно-глубоких глаза: карий и темно-фиолетовый.

– Сколько раз тебе повторять… – начал Алдия свою речь, которая звучала в этой комнате уже не один десяток раз.

– Я больше не буду, – быстро ответила Шаналотта, опуская взгляд.

Алдия махнул рукой и сел в соседнее кресло. Продолжать смысла не было. За эти годы оба изучили правила игры до последнего слова и интонации.

– Когда-нибудь тебя там съедят, – устало проговорил он.

– Они же за решеткой, – Шаналотта оживилась, спустила ноги на пол и слегка подалась в сторону Алдии. – Решетки крепкие, зачарованные. Ничего они мне не сделают.

– Ох, глупое создание. Ты ведь прекрасно помнишь, что случилось с Варканом.

– Ну-у… Тогда ведь был особый случай.

Алдия вздохнул и, протянув руку, погладил девочку по острому плечу.

– Сегодня тоже был особый случай. А ты полезла чуть ли не внутрь клетки. Болеутоляющее им потащила. А если бы они тебе руку оторвали?

– Ты бы мне ее пришил, – улыбнулась Шаналотта и вдруг, вскочив с места, обняла сердитого архимага за шею. – Ну не ругайся, Алдия! Я же знаю, что ты и сам не рад, когда люди… существа мучаются просто так… Ты их тоже жалеешь!

– Еще чего выдумала, – пробурчал Алдия, осторожно обнимая девочку, – как бы я мог работать, если бы я кого-то жалел, сама подумай! Наша цель предполагает жестокие методы, никуда не денешься.

– Но ты же убил их! – торжествующе выкрикнула девочка. – Лекса и… второго. Я сама видела. Ты пришел, чтобы избавить их от мучений.

– Я избавил себя от беспокойства, потому что в ином случае ты бы полезла к ним с еще какими-нибудь снадобьями, – Алдия отстранил от себя девочку и принял суровый вид. – Я беспокоился исключительно об одном невозможно глупом результате своего самого неудачного эксперимента…

– Я тебя тоже люблю, – Шаналотта быстро поцеловала архимага в щеку и шустро отскочила – за такую вольность от Алдии можно было схлопотать подзатыльник.

– Я точно тебя запру где-нибудь, – архимаг скорбно покачал головой. – Вот завтра приедет Его Величество – а ты еще и при нем устроишь какое-нибудь безобразие…

– Его Величество? – Шаналотта подошла ближе, сочувственно качая головой. – Ох, и влетит тебе…

– Не в первый раз, – усмехнулся Алдия. Девчонка была прекрасно осведомлена о происходящем в цитадели – и о сути конфликта между Алдией и королем Вендриком.

– Такого, насколько мне известно, еще не было, – тихо проговорила Шаналотта.

Алдия быстро глянул на нее и отвернулся.

– Ты слишком далеко суешь нос, – пробурчал он.

– Ох, Алдия, – отозвалась Шаналотта. – Там, куда я сую нос, ты живешь постоянно. Тебе не страшно там… одному?

– Иди сюда, – вздохнул Алдия, раскрывая объятия. Девочка с трогательным писком бросилась к нему, обхватила за шею, прижалась, тепло задышала в ухо. В сердце шевельнулось какое-то неуместное чувство. Нежность?..

Алдия, полубезумный маг, жестокий экспериментатор, сам того не желая, по ошибке вместо дракона сотворил себе дочь.

***

– Они – были – в здравом уме, – Вендрик стоял, нависая над столом, за которым сидел Алдия, опершись руками в столешницу и сверля брата полным негодования взглядом. – Они – не были – полыми и – не превратились – в чудовищ, – он говорил медленно и тихо, роняя слова, как камни на сырой песок, и от его голоса по позвоночнику словно прокатывались ледяные кристаллы. Лучше бы орал… Алдия смотрел на младшего брата, задрав голову – он и стоя был почти на голову ниже Вендрика, а уж сидя перед ним и вовсе ощущал себя карликом.

– Это означает, что я заметно продвинулся вперед, – негромко сказал он.

– В чем продвинулся? – наконец заорал Вендрик, отталкиваясь от стола. – В еще большем живодерстве?

– Я смог сохранить в подопытном человеческую сущность при слиянии человеческой души с душой гиганта, – пробурчал Алдия. Он прекрасно понимал, что ответ брата не интересует.

– Ты смог достичь новых высот мерзости! – Вендрик грохнул кулаком по столу. – Это даже для тебя чересчур!

Это «для тебя» царапнуло неожиданно больно. Алдия медленно поднялся с кресла.

– Ты… Ты король или… Барышня? – сипло выговорил он. – С каких это пор ты стал таким впечатлительным? Ты знаешь, какова моя цель. И она и твоя, между прочим, не в меньшей степени, а то и в большей! А ты струсил, сбежал, укрылся в своем прекрасном замке, а мне оставил всю грязную работу! Что, женушка запрещает марать руки?..

Последняя фраза была ошибкой. Серьезной ошибкой.

– А Шандра тут при чем? – Вендрик, побагровев, шагнул к Алдии. Тот непроизвольно отшатнулся, хотя и понимал, что до рукоприкладства король все же не опустится. Не тот характер.

– А сам как думаешь? – отступать было некуда, Алдия чувствовал, что завелся, что его несет неуправляемой волной гнева, и что сейчас, возможно, будет сказано много лишнего. – С тех пор как ты женился, у нас всё пошло наперекосяк! Эта война с гигантами… Ты половину вассалов потерял! Да что я тебе говорю… Ты просто р-размяк…

– Хватит! – заорал Вендрик, заметавшись по комнате. – Забываешься! Я твой король, и я могу…

– Мои эксперименты нужны тебе не меньше, чем мне! – перебил его Алдия. – Вернее, они нужны как раз тебе – в конце концов, это твое королевство превратилось в землю проклятых! Я бы мог заниматься своими алхимическими опытами и приносил бы пользу…

Вендрик застыл и медленно обернулся к брату.

– Давай-ка остынем, – глухо сказал он. – Я всё помню. И… Я благодарен тебе. Но… Я не могу допустить, чтобы народ связывал с именем короля такие зверства. А слухи и так идут… Ты сам знаешь какие.

– Те, кто распускает слухи, попадают ко мне на стол, – пробормотал Алдия. – Не волнуйся, вчерашние… результаты я уничтожил. Самолично.

– Это хорошо, – с заметным облегчением сказал Вендрик. – Мне доложили, что одним из подопытных стал твой бывший ассистент.

– Да, ты его наверняка помнишь – Лекс из Мельфии. Он стал полым и напал на своего помощника.

– Лекс стал полым?.. Как это? С чего?

– Знать бы – с чего, – вздохнул Алдия. – Но это факт: он утратил человечность полностью. Триний сказал, что Лекс два дня провел в подземельях, что-то перепроверял среди подопытных. Может, его пару раз загрызли, и он сдался…

– Жаль, очень жаль. И ты решил подвергнуть своего бывшего ученика трансформации?

– А чего телу зря пропадать? – пожал плечами Алдия. – Я ведь не предполагал, что результат будет… вот таким.

– А если бы предполагал? – Вендрик скептически поднял бровь.

– Я бы выбрал кого-нибудь незнакомого, – отмахнулся архимаг. – Слушай, твое Величество, что ты ко мне прицепился? Ты орать приехал или… Хочешь заглянуть в лабораторию?

– Пожалуй, да, – буркнул Вендрик. – И еще… Я тут нашел в книгах кое-что интересное. Выписал вот, – он достал из поясного кошеля несколько свернутых листов бумаги. – Хотел с тобой обсудить. Глянешь?

– Давай, – кивнул Алдия. – Пойдем в кабинет.

Братья покинули гостиную, так и не заметив, что из-за высокой спинки одного из кресел, стоящих вне круга света от свечей, за ними наблюдает пара тревожно блестящих разноцветных глаз.

Алдия. Давно

Не будь архимаг архимагом, а его брат – нежитью, спустя годы, прошедшие с того дня, как Вендрик и Алдия ступили разоренную и выжженную землю пришедшего в упадок государства, даже само название которого, казалось, рассыпалось желтой пылью и было смыто жестокими ливнями, их обоих уже не было бы на свете. Но на обугленной пустоши ныне раскинулся великолепный Дранглик, вокруг него выросло множество поселений, со всех концов страны к столице стекались уцелевшие люди и нежить. Король никого не гнал, позволяя отмеченным Проклятием жить бок о бок с людьми, если те были не против. А люди уже и сами не понимали, кто на самом деле проклят – те, кто уже носит Темную Метку, или те, кто каждое утро со страхом оглядывает свое тело в поисках ее следов. Люди устали бояться. И многие уже намеренно отирались возле Проклятых, чтобы подразнить судьбу – или, возможно, стремились таки образом прекратить мучительное ожидание того дня, когда кошмар наконец станет явью.

Вендрик был не простой нежитью, а тем, кого в древних легендах именовали Избранными: в своих странствиях по миру он обнаружил и победил четверых Повелителей – нынешних временных хранителей могущественных древних Душ. Впитав их силу, он отправился к месту, где надлежало применить эту силу по назначению: заново возжечь затухающее Первородное Пламя и продлить Эру Огня еще на тысячу лет. Однако Алдия уговорил его повременить с этим: уже тогда, когда брат признался ему в том, что его коснулось Проклятие, Алдия начал с истинной одержимостью изучать его истоки и искать средства преодоления. За плечами будущего королевского архимага было обучение в Мельфийской академии и у нескольких известных магов, не связывавших себя принадлежностью к научным школам. Алдия сопровождал брата в странствиях, помогал как мог, используя свои познания в различных отраслях магии и наук, но сам так и не стал воином и мечтал только об одном: когда их утомительное путешествие завершится, оборудовать себе лабораторию и собрать самую полную библиотеку по всем видам магии и пиромантии – и наконец-то стать просто ученым.

Теперь же его увлечение науками и магией приобрело особое значение. Алдия чувствовал себя обязанным помочь брату: поглощенная сила тяготила его, требуя выхода, но братья понимали, что последует за возжиганием Пламени: новый виток цикла, временное ослабление гнета Проклятия – за которым неминуемо последует еще более жестокая его вспышка.

Если же Пламя не возжигать, а позволить Тьме забрать эту силу, наступит Эра Тьмы, и все люди вернутся к своему естественному, присносущему состоянию: станут опустошенными. Оболочками без искры души. Утратят разум, чувства. Лишатся памяти, совести, способности сопереживать. Станут просто пылью на ветру…

Алдия на всю жизнь запомнил миг, когда к нему пришло осознание. Циклическое движение мира между Светом и Тьмой представилось ему чудовищной, коварной ловушкой, расставленной для человеческого рода. Петля затягивалась всё туже, избежать попадания в силок было уже невозможно.

Чудовищный выбор: опустошение через Темную Метку – медленно и мучительно; или же опустошение мгновенное – но необратимое. Смерть – или вечная жизнь. Но какая жизнь? Бессмертие древних Драконов – не-жизнь. Без памяти, без эмоций, без священного огня любопытства, заставляющего людей без устали исследовать мир и совершать восхитительные открытия.

Попрощаться со всем, что делало его человеком, Алдия был не готов. Он должен был найти выход. Ради человечества – но в первую очередь ради себя самого.

Алдия не был воином. Он боялся смерти. Но больше смерти он боялся погрузиться в безразличие, утратить желание задавать вопросы и искать ответы.

«Пока я, Алдия, ученый Первородного Греха – еще являюсь ученым, Проклятие бессильно передо мной».

Так он утешал себя в дни, когда после очередной серии неудач опускались руки, и он чувствовал, что дух его вот-вот будет сломлен – а ведь Проклятие только этого и ждет, верно?..

Ученый Первородного Греха. С этих слов начинается – точнее, начинался – дневник, который Алдия вел на протяжении многих десятков лет после основания Дранглика – и сжег незадолго до его падения.

Сожженный дневник Алдии

Ученый Первородного Греха. Вот кто я.

Первородный Грех. Нарушение предначертанного порядка вещей. Нарушение цикла. Искажение потока времени.

Никто не знает, сколько раз повторялся этот цикл.

Пламя вспыхивает с новой силой – горит – угасает.

Появляется Проклятие. Доводит людей до отчаяния. И затем приходит новый Избранный.

Новый глупец, запускающий новый виток цикла бесконечного умирания.

В чем состоит истинное проклятие людей?

Не в том ли, что они так легко позволяют себя одурачить?

2

***

Алдия. Сейчас

Как бы ни были велики твои заслуги и достижения на поприще магии, сколь страшную славу ни снискали в мире твои деяния, все равно приходится время от времени принимать пищу и посещать отхожее место. И, конечно, спать. Хоть ты и герцог и брат короля, могущественный архимаг, чьим именем заклинают (и проклинают), но все же по сути ты – просто человек.

Алдия был крайне недоволен таким положением дел.

Валиться с ног от усталости, тереть покрасневшие глаза, позорно зевать – да еще на глазах у слуг и ассистентов! Унизительно. Отвратительно. Но ничего не поделать. Эликсиры и бодрящие заклинания действовали до поры до времени, но в конце концов человеческая природа брала своё.

Человеческая.

Природа.

Как же ненавидел архимаг эти слова!

Люди наделены разумом – величайшей силой, возносящей их на недосягаемую высоту над прочими созданиями природы; и всё же вынуждены мириться с требованиями человеческого тела, бренной оболочки, в которую помещена священная субстанция – то, что делает человека человеком, отличая его от зверей, растений… От гигантов и драконов.

Помещена… По праву ли?

На эту тему Алдия опасался даже размышлять, не то что говорить вслух или вести записи в своем дневнике. Впрочем, он подозревал, что если в ближайшее время не добьется хоть сколько-нибудь значимых результатов в своих исследованиях, опасаться ему будет уже нечего и некого.

В наше время мертвым быть спокойнее, чем живым.

А сейчас, проводив брата в его покои – гостевые в этом замке, но обставленные гораздо пышнее, чем апартаменты хозяина – Алдия был и вовсе не в состоянии размышлять о чем бы то ни было. В голове крепко обосновался вязкий противный туман сонного отупения, который уже не способны были развеять ни заклинания и магические эликсиры, ни даже более эффективные средства: на голову – холодная вода, внутрь – горячий отвар трилезвийника, травы с мощными бодрящими свойствами. Оставалось только поддаться постыдному требованию человеческого тела и отправиться спать.

Алдия всей душой ненавидел спать. Каждый раз он оттягивал момент отхода ко сну до последнего: пил трилезвийник, умывался ледяной водой, делал разминку с оружием и без. И в конце концов сдавался, побежденный неодолимой силой, увлекающей его туда, где он так не хотел оказываться.

В сны. В обычные человеческие сны. В миры сновидений, сотканные из искаженных, перемешанных и усиленных до гротескности былых впечатлений. В миры, где снова и снова безжалостно оживает задушенная и, казалось, надежно похороненная память о событиях, людях, чувствах из минувших лет.

И эти миры были тем местом, где архимагу совершенно не хотелось оказываться – снова и снова. Он отдал бы многое, если не всё, за возможность никогда больше не спать. Или просто не видеть снов, как гиганты или Присносущие Драконы.

Мягкая постель обнимает, лживо обещая отдых и покой. Перина затягивает в свою душную глубину, как трясина. Темнота смыкается над головой, будто на саркофаг беззвучно надвинули неподъемную каменную крышку. Веки дрожат, из последних сил сопротивляясь настойчиво смыкающей их дрёме. Взгляд судорожно цепляется за угадываемые в темноте очертания знакомых предметов: едва заметно поблескивает в невидимом звездном сиянии золоченый канделябр, тускло светится на полке шар для ритуалов, наполненный магическим ядовитым туманом…

Всё. Бесполезно. Очередная битва проиграна.

Темнота становится абсолютной. Вокруг – только черное безмолвие. Как жаль, что так ненадолго…

Алдия, стиснув кулаки, вытягивается на пышной – воистину королевской! – перине. Голова запрокидывается, дыхание с хрипом вырывается из горла. Пытка началась.

– Вы не подходите, – отрывисто роняет Алдия, утыкаясь взглядом в лежащий перед ним манускрипт. Конечно, не для того, чтобы читать. А для того, чтобы показать провалившему испытание кандидату, что слушать его жалобное лепетание архимаг не намерен. Недвусмысленное указание – покинуть кабинет. Быстро. Пока Алдия не поднял взгляд снова. Потому что после этого покинуть кабинет самостоятельно может уже и не получиться.

Линдельтский маг, пятясь и шаркая подошвами по полу, отступает к двери, нащупывает ручку и молниеносно скрывается за тяжелыми створками. Алдия тяжело вздыхает. Да, как же измельчали выпускники видных магических школ! И как прикажете продолжать работу, если нет ни одного мало-мальски толкового ассистента?

И что, что архимаг отчасти сам виноват в том, что толковых магов почти не осталось в Дранглике и сопредельных государствах?.. Великая цель требует неординарных мер. Все знают, на что идут. И все равно продолжают толпами стекаться к цитадели, заслышав о том, что брат короля, верховный маг Дранглика подыскивает себе ассистента для таинственных и сверхважных исследований?

Да, наука требует жертв. И что, что пока число этих самых жертв растет намного быстрее, чем число положительных результатов экспериментов? Они ведь не какой-то там целительской или боевой магией занимаются. В их руках – судьба всего человечества. И пара сотен жертв – ну пусть пара ДЕСЯТКОВ сотен жертв – не такая уж высокая цена за жизни всех людей, живущих и еще не рожденных.

– Следующего, – чуть повысив голос, командует Алдия. Не поднимает головы, пока очередной кандидат протискивается меж тяжелых створок и неслышно шагает по ковровой дорожке. Недоуменно вскидывает бровь, когда понимает, что посетитель не останавливается в предписанном месте в центре кабинета, а бесстрашно подходит к самому столу архимага и – вопиющее нарушение этикета! – не спросив разрешения, кладет поверх манускрипта, в который Алдия смотрит с преувеличенным вниманием, какой-то листок.

Внутри вспыхивает негодование, к которому примешиваются неподдельное изумление и какое-то злое веселье. На что этот наглец-самоубийца напрашивается?..

Стараясь сохранить каменное выражение лица, Алдия фокусирует взгляд на лежащем перед ним листке… И вдруг, резко вдохнув, откидывается на спинку кресла. Выражение лица его сейчас уж точно не каменное. Скорее – растерянное и беспомощное. Мало кто из ныне живущих видел архимага таким. А если бы увидел – недолго бы оставался живым.

На листке несколькими четкими линиями набросан рисунок – на первый взгляд детский, но удивительно точно передающий движение и эмоции: щуплый паренек, недовольно хмурясь, торопливо шагает по неровной дорожке между двумя зданиями, на голове у него балансирует внушительная стопка книг, а позади на веревочке волочится королевская корона.

…Алдия, старший из двух братьев, должен был стать королем. Но он предпочел науку, и отвергнутый титул только мешал ему, волочась следом и бренча по камням его нелегкого пути, как погнутая и побитая металлическая корона по булыжнику университетского двора.

Так, беззлобно подшучивая, изображал Алдию, будущего королевского архимага, его лучший друг студенческих лет… Лучший и единственный. В те годы и во все последующие. Единственный за всю жизнь.

– Лекс?.. – голос Архимага предательски срывается – то ли в смех, то ли в истерику. – Откуда ты здесь взялся? Зачем?..

Алдия рывком садится в постели. Глотает загустевший воздух, как странник в пустыне – первые редкие капли внезапного дождя. Жадно и с безнадежностью. Все равно умирать от жажды… Не сейчас, так позже.

Сердце колотится бешено, будто не отдыхает архимаг, а взбирается на гору, таща на спине огромный камень, который все равно неминуемо скатится вниз, да еще и раздавит человека на своем пути, как насекомое. И так каждый раз… И так – уже много лет. И сколько еще впереди таких ночей и таких лет?..

Сердцебиение успокаивается, и Алдия снова соскальзывает в сон. В свой бесконечно повторяющийся кошмар.

– Это же просто сокровищница! – Лекс, задрав голову, восхищенно разглядывает сомкнутые кроны величественных деревьев. Сквозь листву пробиваются лучи утреннего солнца, заставляя помощника архимага смешно морщиться и прикрывать глаза ладонью. – Сколько их здесь! Нам на пару десятков лет хватит! Даже если душа сохранилась хотя бы в каждом десятом… Да пусть и в каждом двадцатом! Их тут… Тысячи!

– Много, – рассеянно говорит Алдия, стоя в шаге от ствола могучего дерева с выпирающими из земли узловатыми корнями. Протягивая руку – и почему-то не решаясь коснуться шершавой, растрескавшейся коры. – Очень, очень много…

Помощник деловито вытаскивает из-за пояса магический посох и переходит от дерева к дереву, бормоча что-то – то ли произнося заклинания, то ли просто бессвязно выражая восторг в предвкушении новых опытов с душами гигантов. Алдия наконец заставляет себя коснуться ствола – и вдруг отдергивает руку: ему кажется, что дерево на мгновение ожило, содрогнулось от отвращения, как живое существо, к коже которого прикоснулось что-то неописуемо омерзительное. Да нет, конечно, дерево неподвижно. Это рука самого архимага дрогнула… почему-то. Укололся о невидимую щепку или сучок. Наверное…

И еще… Кора кажется теплой. Как толстая кожа неведомого теплокровного существа.

Да что за чушь в голову лезет! Ствол просто нагрели лучи утреннего солнца, жизнерадостно бьющие сквозь зеленое кружево листвы. Ярко, радостно. Будто не на кладбище…

Алдия сидит на краю постели, обхватив себя руками и раскачиваясь. Насквозь мокрая от пота ночная рубашка противно липнет к спине. Архимаг с отвращением сдирает с себя одеяние и швыряет куда-то в угол. Оттуда раздается глухой звон. Ну вот, еще не хватало разбить что-нибудь ценное… Ночной воздух неприятно холодит влажную кожу, и Алдию начинает бить дрожь. Набросив на плечи тяжелое покрывало, он съёживается и обессиленно закрывает глаза. Ложиться он больше не решается и задремывает сидя.

– Кажется, что-то получилось, – с сомнением говорит Лекс, разглядывая дымящийся шарообразный сосуд с высоким горлом. За стеклом тошнотворно вращается и бурлит багровая жидкость и время от времени мелькают белесые фрагменты… непонятно чего.

– Дай-ка посмотреть, – Алдия забирает у помощника сосуд и внимательно разглядывает, подняв к самому лицу. – О, и правда. Что-то… Или кто-то? – глаза его вспыхивают тем самым пламенем, которое так хорошо знакомо всем обитателям цитадели – и до дрожи пугает всех их без исключения. Кроме, пожалуй, Лекса. Алчным огнем неутолимого научного любопытства. – Ну-ка, ну-ка… – архимаг осторожно переливает содержимое сосуда в чашу, стоящую на лабораторном столе среди лужиц и брызг крови, обугленных кусков плоти и разнообразных инструментов, одним своим видом вызывающих непроизвольное желание втянуть голову в плечи и поджать пальцы на ногах.

Тягучая жидкость словно бы неохотно выливается в чашу с закопченными и изрезанными краями, и напоследок сквозь узкое горлышко сосуда проскальзывает нечто более плотное и плюхается в породившую его кровавую субстанцию.