Текст книги "Saw that I can teach you (СИ)"
Автор книги: MasyaTwane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Что я должен делать?
Луи ухмыляется, и выглядит таким уверенным, несмотря на спущенные по бёдрам джинсы и бельё.
– Просто дотронься, – его голос слегка вздрагивает на последнем слоге, потому что Гарри не дожидается окончания предложения, он оборачивает пальцы вокруг ствола сразу под головкой и ведёт вниз. Луи прикусывает губу, и Гарри восторженно смотрит в его напряжённое лицо.
– Вот так?
Он наклоняется ниже, проводит пальцем под головкой, с удивлением обнаруживая там каплю жидкости. Большой палец сам собой размазывает её по кругу, выбивая из Луи ещё один протяжный стон. Гарри ехидно улыбается, сжимая член в ладони.
– Я делаю всё правильно, Луи?
Гарри усмехается, двигая запястьем быстрее, и Томлинсон хочет, но не может ответить. Он падает на лопатки, съезжая по покрывалу ближе к мальчику, подбрасывая бёдра. И Гарри нравится его реакция – он, наконец-то, контролирует процесс.
Настроение поднимается мгновенно. Он уже с энтузиазмом прибавляет вторую руку, наклоняясь всё ниже над Луи. Ему хочется лизнуть головку, просто чтобы посмотреть, как отреагирует парень под ним, но страх испортить этот редкий момент превосходства останавливает его от решительных действий, и он продолжает дрочить, слегка надавливая пальцами то тут, то там, сжимая кольцом у основания.
И чем увереннее становятся его движения, тем более хриплые стоны вылетают из приоткрытого рта Луи.
– О, ты только посмотри на себя? – в запале шепчет Гарри, не глядя на лицо парня под ним, всё его внимание приковывает горячий возбуждённый член. – Ты больше не такой невозмутимый? Где твоя дерзость, Луи?
Гарри настолько нравится то, как он влияет на Томлинсона, что он вдруг решается: наклоняется вперёд и высовывает язык. И когда ему почти удаётся коснуться сочащейся влагой головки, Луи резко приподнимается, хватая его за волосы.
– Ты маленькая язва, Гарри! – он тянет за кудри на себя, и подросток теряет равновесие, неуклюже сваливаясь на тяжело вздымающуюся грудь парня. – Осмелел, да?
Гарри кивает и смеётся от всей души, потому что Луи скалит зубы, вспотевший и едва дышащий.
Потому что Луи человек.
Их носы соприкасаются, когда Томлинсон шепчет в улыбку мальчика:
– Моя очередь.
✷✷✷
Луи не может толком перевести дыхание, но врождённое упрямство берёт верх, и он переворачивает мальчика, усаживаясь на худые бёдра. Гарри не сопротивляется, он вскидывает руки, а на лице всё ещё эта улыбка: немного невинная, немного счастливая. Его зелёные глаза прикованы к твёрдому члену Луи, будто это самое прекрасное, что он видел в жизни. И Томлинсону бы польстил такой взгляд, если бы это не был единственный член в жизни Гарри.
Луи не сердится на мальчика за своеволие и неуместное веселье. Ему даже понравился беззаботный смех Гарри, но кровь прожигает вены, и Луи хочет кончить, чтобы унять этот огонь под кожей. А ещё он хочет поиграть с развеселившимся в его постели котёнком. Сравнение приходит на ум неожиданно, и Луи усмехается мысли.
Глаза Гарри блестят, и Томлинсон с удивлением замечает, что тонкие пальчики больше не дрожат. Смех расслабил его, а осознание того, что он может влиять на Луи, укрепило уверенность в себе, и Гарри отпустил беспокойство, становясь собой.
Луи расстёгивает его джинсы, доставая из влажных боксеров член. Мальчик стонет и извивается, отводит взгляд. Луи должен научить его смотреть в глаза во время занятия сексом, но не сейчас. Сейчас он чувствует, что сам на грани. Ладони Гарри оказались лучше любых, чьи прикосновения он испытывал раньше. Невинность мальчика действовала на него подобно световой гранате – разум отрубался, оставляя вокруг лишь сияющую белизну и пульсирующее желание обладать, ломать, перестраивать.
Луи обхватывает оба члена рукой, несильно сжимая. Гарри выгибается и скулит под ним. Он ещё ничего не сделал, а мальчик уже дрожит, кусая нижнюю губу.
Чувство собственного превосходства возвращается, когда Луи видит разницу в размерах, когда чувствует контроль над телом Гарри. Разница опыта и возрастов образует глубочайшую пропасть между ними, и от того каждое прикосновение к Гарри становится запретным и более сладким. Луи сгорает при мыслях о чём-то более грязном, потому что и простая дрочка сводит его с ума сильнее самого разнузданного секса с любой из его девиц.
– Приятно? – шепчет Томлинсон. Он упирается в матрас рукой над плечом Гарри, и заглядывает в лицо. Мальчик отворачивается в смущении, но рот приоткрывается, а между бровей снова возникает морщинка. Его лицо ломается от удовольствия, и этот вид отдаётся дикой пульсацией в висках. – Смотри на меня, Гарри.
Ребёнок раскрывает глаза, влажные и блестящие, немного безумные и совершенно потерянные в наслаждении. И Томлинсон двигает ладонью, дроча им обоим, чувствуя, как Гарри подаётся вслед за его рукой. Он дышит тяжело и хрипло, он уже на краю, это видно по рукам, хаотично ищущим за что зацепиться, по трясущимся бёдрам.
Луи прижимается лбом к влажному холодному лбу мальчика, нависая сверху, и движения руки вырываются из-под контроля, он быстро водит её вниз и вверх, сжимает пальцы и глотает стоны. Он так близко.
Но внезапно Гарри кладёт свою маленькую ладошку поверх его руки, замедляя интенсивность движений. Томлинсон отстраняется, недоумённо разглядывая ребёнка, а Гарри полностью сосредотачивается на движениях. Он закусывает губу, закрывает глаза и контролирует руку Луи, не позволяя ей двигаться быстрее, чем ему хочется. И Луи не уверен, что возможно кончить с такой скоростью, когда сердце бьётся в разы быстрее медленно гладящей руки. Но Гарри хмурится, будто пытается поймать какую-то грань в своём сознании, и Томлинсон с удивлением видит, как ему это удаётся: рот широко раскрывается, Гарри хрипит и стонет, из уголка губ течёт слюна, а руку Луи заливает тёплой спермой. Он кончает, выгибаясь и крича, впиваясь в собственные волосы. И Луи клянётся, он никогда в жизни не видел такого оргазма. Чувственность этого ребёнка зашкаливает.
И он отпускает Гарри, обхватывает только свой член, сжимая головку пальцами. Вид вспотевшего, раскрасневшегося мальчика, по подбородку которого течёт слюна, а грудь вздымается так, будто лёгкие сейчас разорвёт, делает своё дело. Луи заливает спермой его впалый живот, и громко стонет имя.
Ресницы трепещут, когда Гарри открывает глаза и спрашивает:
– Что?
Его голос такой разрушенный, что Луи уверен, его член дёрнулся и выделил ещё несколько капель спермы.
– Это будет сложнее, чем я думал, – честно признаётся Томлинсон. Мальчик вопросительно приподнимает бровь, и Луи поясняет. – У тебя большой потенциал, детка. Я не был готов к этому. Мне хочется иметь тебя и иметь, не жалея.
Гарри дёргается, в попытке вылезти из-под парня, но тот сжимает его запястья, останавливая.
– Успокойся. Я не собираюсь насиловать тебя. Сам попросишь. Ты ведь уже прочувствовал вкус удовольствий?
Они смотрят друг другу в глаза, со спущенными штанами и залитые спермой, и нет никакого смущения, лишь странное напряжение воздуха. Гарри едва кивает, соглашаясь со словами парня. И Луи лишь надеется, что это произойдёт до того, как он умрёт.
Он чертовски близок к срыву.
Комментарий к Урок 2. Уверенность
*I Have To Look Up Just To See Hell
========== Урок 3. Вкус ==========
Dead Мертвец
Is what he is, he does what he please Это про него, он делает то, что хочет
The things that he has you’ll never gonna see То, что у него есть, вы никогда не решитесь увидеть*
Это утро выдалось не по-весеннему холодным, и пальцы Гарри, заледеневшие и едва дрожащие от холода, вызывают рой мурашек, заставляют втянуть живот, когда мягкие подушечки касаются кожи над пупком. Луи сглатывает, а в голове взрывается сноп ярких искр.
Мальчик наклоняется ближе, приподнимая ткань футболки, и лижет кожу снизу вверх, оставляя влажно поблёскивающие длинные полосы. Его язык мокрый и шершавый, и Луи теряет воздух. Лёгкие отказываются принимать необходимый кислород, когда Гарри делает так, и остаётся только надеяться, что он не потеряет сознание от удушья.
Ледяные пальцы оттягивают резинку его спортивных штанов, и Луи шипит от холодного прикосновения к горячему возбуждённому члену.
– Детка.
– Прости, прости, – суетится Гарри, поднося руки ко рту и грея собственным дыханием.
– Всё нормально, ты не дал себе шанса согреться.
Луи обхватывает маленькие ладошки собственными и их дыхания смешиваются, согревая промёрзшие руки мальчика.
– Такой жаждущий, да? – Луи проводит кончиками пальцев по нежной щеке, едва касаясь уголка губ. Он хочет эти губы так сильно, что готов взять силой. Но Гарри улыбается ему, доверчиво и с любопытством. Силой не придётся, он готов отдать всё сам.
– Я хочу ещё, на самом деле, – признаётся мальчик. – Мне интересно многое, и с тобой уже не так страшно. А ещё я видел, как Элен и Энди целовались вчера в гостиной. И он сделал эту странную вещь: он потрогал её там, а потом облизал свои пальцы. И они были влажные ещё до того, как оказались у него во рту.
Гарри тараторит и тараторит, недоумённо хмурит брови и выглядит полностью сбитым с толку. Луи хочет захохотать от того, как невинно и соблазнительно эти пошлости звучат из его детского рта. Но он сдерживается, серьёзно кивая в такт сбивчивому рассказу.
И когда Гарри вопросительно поднимает голову, Луи покровительственно улыбается.
– Это заводит, знаешь, в постели. Ты должен попробовать!
Гарри неуверенно кивает и прижимает ладони к щекам Луи.
– Достаточно согрелись?
Парень смеётся и кивает. Они путаются в пальцах друг друга, стаскивая с Томлинсона одежду. Хриплый смех Гарри и закушенная белыми зубками нижняя губа, озорное настроение мальчика, будто солнечные лучики в этот холодный день. И Луи правда нравится этот ребёнок, симпатия, возникшая между ними, крепнет с каждой секундой всё сильнее. Но когда Томлинсон вновь опускается на кровать, а чужая рука оказывается на его члене, Луи и думать забывает про то, что между ними происходит, его волнует лишь собственное удовольствие, ярко бьющее по нервным окончаниям, взрывающее эндорфины в мозгу.
– Блять, Гарри, – стонет он, откидываясь на лопатки, а мальчик проводит пальцем под головкой, именно так, как нравится Луи, а потом сжимает кольцом руку и резко двигает кистью вверх-вниз.
Мальчик ёрзает на месте, сжимая ноги, и Томлинсон знает, что он чертовски возбуждён. Это видно по топорщащимся джинсам, по расширенным, словно у наркомана, зрачкам. Гарри будто загипнотизированный смотрит на член в своих руках, водит по нему, гладит, сжимает так, как нужно. И Луи поощряет его высокими стонами, дрожащими бёдрами, но Гарри очевидно мало. Его взгляд остаётся просящим.
– Ты делаешь это так идеально для меня, детка.
Луи поднимает руку, очерчивает пальцами губы Гарри, а потом ведёт выше, по щеке и виску, до линии роста волос. Он крепко хватает вьющиеся локоны, наклоняя голову мальчика к своему члену.
– Попробуй меня на вкус, Гарри, – шепчет он, пристально глядя в распахивающиеся от удивления глаза. – Давай, малыш. Я разрешаю тебе.
Мальчик облизывает губы, замедляя движения руки, наклоняется и касается языком самой головки. Луи увлечённо наблюдает за лёгким румянцем, что покрывает детские щёки, за ссутуленными плечами. Он хочет увидеть на лице Гарри удовольствие или отвращение. Он хочет знать, придётся ли приучать его к оральному сексу или природа позаботилась, и ртом малыш будет работать с таким же удовольствием, как и руками.
Гарри не разочаровывает. Он убирает руку Томлинсона из своих волос, упирается ладонями в покрывало и опускает голову совсем низко. Его язык касается основания ствола, и он слишком медленно ведёт вверх, плотно прижавшись. Луи каменеет в наслаждении. Он не может отвести взгляд от этой картины, от того, как прогнулась спина мальчика, от выпирающих лопаток, от его сосредоточенного лица.
Каким-то чудом Томлинсон ещё держит себя в руках, терпеливо ждёт, позволяя Гарри исследовать его. С кем-то другим он бы уже давно сжимал волосы у корней и безжалостно насаживал залитый слюной рот на свой член. Но с мальчиком он лишь наблюдает, принимая неспешное, невесомое удовольствие, действующее на него крепче любого неистового секса.
Язык Гарри достигает головки, очерчивая её по кругу, и его глаза распахиваются, впиваясь затуманенным взором в лицо Луи, который уверен, побледнел от напряжения и едва держится.
– Вкусно, – произносит Гарри потерянным голосом и открывает рот, чтобы вобрать в себя член, но Томлинсон скулит, извиваясь на кровати.
– Просто подрочи, чтобы я кончил. Пожалуйста.
Обычно Луи не просит, но он очень хочет завершить эту пытку, и завершить её неопытной рукой Гарри, который с первого раза уловил что и как. Мальчик нехотя отстраняется, жестом, ставшим привычным, сжимает ствол, ведёт вниз и с сожалением смотрит на выделяющий опалово-белую сперму член.
Томлинсон матерится сквозь зубы, мечется по кровати и сжимает покрывало пальцами. Он удивляется сам себе, своей реакции, но надеется, что это пройдёт со временем. Это всего лишь сочетание невинности и чувственности. Однажды и этот ребёнок надоест, а пока…
– Отлично поработал, – хрипит Луи. Он приподнимается на локтях, выравнивая дыхание и скорее требует, чем предлагает. – А теперь оближи.
Гарри приподнимает запачканную вязкой спермой ладонь, будто спрашивает. И Луи отстранённо кивает, всё ещё чувствуя запредельную тяжесть после оглушительного оргазма во всём теле.
Мальчик сомневается лишь секунду, а потом слизывает языком капли с пальцев.
Луи разглядывает как мутные капли оказываются на языке мальчика, исчезают у него во рту. Гарри смакует вкус, глядя прямо в глаза, облизывая палец за пальцем. И Томлинсон уверен, что этот ребёнок – самый настоящий дьявол. Потому что зелёные глаза призывно блестят, а сам мальчик втягивает щёки, и Луи первый не выдерживает, отводит взгляд.
Он без сил валится на спину и пялится в потолок, совершенно не смущаясь собственной наготы. Он чувствует странное волнение внутри, будто за всем этим сексуальным желанием и напряжением между ними не может разглядеть что-то по-настоящему важное.
Детские пальцы скользят по внутренним сторонам его бёдер, а в нос бьёт обволакивающий сладко-терпкий запах. Луи вновь напрягает мозги, пытаясь понять, чем пахнет Гарри. Но ничего не получается. А когда восхищённые, слегка замутнённые глаза оказываются напротив его лица, эта мысль снова теряется на подкорке сознания.
– Лу, – тянет мальчик, нависая сверху и щекоча лицо кудряшками. – Я хочу своё удовольствие тоже!
Он капризно надувает губы, а Луи бессознательно гладит прогнувшуюся спину, слегка задирая футболку.
– Давай сам, детка, – лениво тянет Томлинсон, сжимая бёдра мальчика руками. Луи делает неприличный жест рукой, означающий дрочку, и с вызовом смотрит Гарри в глаза. – Подумай о нём и кончи на меня!
И мальчик принимает вызов.
✷✷✷
Гарри сидит на бёдрах Томлинсона, возвышаясь над ним. С этого места его прищуренные в удовольствии глаза кажутся не более чем бликами, непрерывно меняющими цвет, перетекающими из холодного серого в радостный голубой, а потом в волшебный бирюзовый. Длинные ресницы отбрасывают тени, отчего кажутся темнее и гуще. И мальчик ловит себя на мысли, что искренне любуется парнем. Луи красив той красотой, что разбивает сердце вдребезги, на мелкие осколки. И если Энди тёплый и комфортный, к его груди хочется прижаться, втянув запах кожи глубоко в лёгкие, и расслабиться, отпустив тревоги, то Томлинсон совсем другой. Он дерзкий, агрессивный, он словно высокая волна, смывающая всё на своём пути, разбивающая корабли и умирающая на скалах. Луи ломает жизни, получая желаемое, и медленно разрушает до основания свою. С ним невозможно оставаться в покое, лишь на грани лёгкого безумия, пожираемым страстями. Луи жестокосердный и избалованный, но такой красивый. Пахнущий одиночеством.
Гарри чувствует опасность в нём, но до конца не хочет верить. Ведь дома ждёт Энди: взрослый, добрый, сексуальный парень, чьи синие глаза теплеют и смеются, когда Гарри краснеет от смущения.
И мальчик расстёгивает джинсы, неловко касаясь себя. Гарри собирается идти до конца, получить своё удовольствие, даже когда Луи не собирается помогать ему, лениво наблюдая за его руками в посторгазменной неге.
Пальцы оттягивают резинку боксеров с человеком-пауком, и Гарри запускает руку внутрь, обхватывает ствол. Первый тихий, едва слышный стон вырывается из приоткрытого рта, когда удовольствие от первого прикосновения искрами разлетается по телу. Он чувствует давление крови в подушечках пальцев, когда гладит себя – лёгкая пульсация, отдающаяся холодком неправильности происходящего внутри. Это не романтично и не нежно, это не то, как он представлял себе занятия сексом ещё месяц назад, но так нужно именно сейчас, что мальчик выбрасывает все лишние мысли из головы и окунается в удовольствие.
Его медленные, стеснённые неснятыми джинсами движения совершенно не облегчают огонь желания в крови. Он лишь дразнит себя сильнее.
Руки Луи ложатся на его бёдра, и он поглаживает ноги сквозь плотную ткань. Мальчик прикрывает глаза, и постанывает, а Луи делает одну из самых сексуальных вещей в недолгой практике Гарри. Он начинает говорить.
– Да, вот так. Ты хороший мальчик, Гарри?
Его шёпот, словно густая патока течёт по венам, забивая сосуды и артерии. Гарри чувствует нехватку кислорода в лёгких от этого сиплого шёпота.
– Лу, – голос мальчика ломается на последней букве, и Гарри сглатывает слюну, выделяющуюся во рту. – Прекрати, Лу. Это слишком.
– Слишком? Посмотри на себя. – Томлинсон обводит пальцами кожу вокруг пупка, и Гарри умирает от желания почувствовать его грубые руки на своём члене. Но у Луи точно другие планы. – Ты дрочишь себе, сидя верхом на голом парне. И делаешь вид, что тебя смущает простой вопрос?
Гарри не может продолжать, он задыхается от странной закручивающейся внутри пустоты. Его будто выдёргивает в космос, а ухватиться совсем не за что. Но вот что странно – все эти невероятные и больные по своей сути чувства вызывают внутри восторженный трепет.
– Лу, я не могу.
Обе его ладони упираются в сильную грудь Томлинсона, и мальчик едва дышит. Но Луи неумолим, он не даёт передышку. Приподнимается на локтях и тихим голосом чеканит.
– Гарри, положи свою руку на член, сожми и дрочи себе, пока не кончишь. – Его руки сжимают худые бёдра до боли, и Гарри немного приходит в себя. Он зажмуривается и тяжело дышит, а Луи продолжает. – Малыш, я хочу почувствовать твою сперму на своём теле. Порадуй меня. Если совсем трудно, просто не открывай своих глаз. Думай о нём.
И Гарри слушается. Он запрокидывает голову назад и позволяет рукам Томлинсона переместить свои ладони в боксеры.
Их пальцы переплетаются на его члене, и мальчик чувствует леденящее кровь откровение: ему хочется кончить, глядя в холодные глаза Томлинсона. Он не может представлять себе прекрасного Энди во время этих грязных действий. Лишь этот порочный, жадный взгляд.
– Луи, – хрипло тянет Гарри. Он чувствует лишь свои ладони, видит, как Томлинсон закидывает руки за голову. Его губы растянуты в хищной ухмылке, и мальчик понимает, что пробуждает зверя внутри парня своими неуверенными действиями. Но Гарри тут же ловит себя на мысли, что он совершенно не против.
Он двигает тазом, подаваясь навстречу собственной руке, прогибаясь в спине от удовольствия, пока жадный, развратный взгляд из-под ресниц электризует его кожу.
Удовольствие языками пламени взвивается вверх, из низа живота к груди, выжигая кровь Гарри из тонких вен. Он чувствует пульсацию наслаждения под кожей, а сильные пальцы Луи рисуют круги и линии на его кистях, пока мальчик хаотично двигает ими, приближая себя к оргазму.
Шёпот наполняет комнату, впитываясь в стены, смешиваясь с тяжёлым дыханием. И Гарри чувствует, как рвётся нить реальности, и на какую-то секунду у него в груди всё сжимается от дурного предчувствия. Ему кажется, что впереди много боли, и серые стены спальни Луи увидят не только стоны наслаждения, но и отчаянные слёзы.
Наваждение длится лишь секунду, рассеивается в мгновении экстаза, когда горячая струя вымывает его из тела вместе с лишними мыслями и остатками здравого смысла. Гарри тихо скулит, двигаясь по инерции, пока сильные руки сжимают его. Потом его голова откидывается в изнеможении, он больше не способен выдавить из себя ни звука, его руки дрожат и отказываются подчиняться.
Луи аккуратно укладывает его на кровать, убирая спутавшиеся кудряшки со лба. И Гарри беззащитен и слаб, целиком и полностью в его руках. Мальчик начисто забывает своё короткое откровение, обещающее ему боль и отчаяние.
Зря.
Комментарий к Урок 3. Вкус
*Angel with the Scabbed Wings
========== Урок 4. Настроение ==========
I’ll swallow up all of you Я проглочу тебя всего
Like a big bottle of big, big pills Как большой пузырек с большими, большими таблетками
You’re the one that I should never take Ты – тот, которого мне никогда не следует забирать с собой
But I can’t sleep until I devour you Но я не могу спать, пока не сожру тебя
I can’t sleep until I devour you Я не могу спать, пока не сожру тебя
You’re a flower that’s withering Ты – цветок, который иссушает
I can’t feel your thorns in my head Я не чувствую твои шипы в своей голове*
Луи внимательно следит из-под ресниц за губами Гарри. Он пьёт яблочный сок через трубочку, втягивая щеки. Солнце светит в лобовое стекло, заливая яркими бликами салон, прогревая тёмную кожу сидений. Луи чувствует жар на коже, скорее всего вызванный майским теплом, но может и ребёнком рядом с ним.
Гарри пахнет этими сладкими яблоками и тем неопределённым ароматом, что Луи уловил ещё в их первую встречу. Сейчас остались позади самые первые прикосновения, смущение и страх. За прошедший месяц Гарри привык, перестал стесняться, и Луи всё чаще начал слышать “ещё, Лу” и “так хорошо” глубоким хриплым от удовольствия голосом.
Уроки вошли в привычку, но не успели превратиться в рутину. И Луи, разглядывая малыша, понимает, что пора бы им поторопиться: перейти к более жесткой части, потому что зелёные глаза смотрят нежно, а пальцы касаются его слишком часто, чтобы это выглядело действительно случайным.
Гарри будто чувствует мысли Луи. Он поворачивается и улыбается, показывая свои очаровательные ямочки, а губы блестят от сока и Луи вопреки всему хочет поцеловать его. Но Томлинсон не какой-то подросток романтик, он эгоистичный мудак, который хочет эту невинную задницу и ничего больше. Луи знает, что когда они натрахаются вдоволь, он отпустит этого малыша в свободное плаванье, не вспоминая и не жалея.
– Как твои дела с Энди?
Гарри безразлично пожимает плечами, даже не вздрагивает, и Луи это не нравится. Раньше мальчик всегда реагировал на имя любимого, но теперь он будто всё реже вспоминает о конечной цели, просто наслаждаясь процессом.
– А что, я уже надоел тебе? – малиновые губы Гарри едва шевелятся. Тепло разморило его, и он бубнит едва слышно, но в салоне тишина и Луи понимает, что мальчик говорит. – Рано прощаться, Лу. Ты даже не дал мне отсосать тебе как следует.
Гарри сжимает пустую пачку в руках, играя с ней пальцами, и Луи едва сдерживается, чтобы не попросить его сунуть эти пальцы ему в джинсы. Он понятия не имеет, как хорошо выглядит, когда говорит такие вещи этим нетронутым ротиком.
– А ты думаешь, что готов? – Луи скептически приподнимает бровь. Он знает, что Гарри готов, что ему давно уже мало просто касаний, мальчишеское тело хочет большего. Зайти дальше, почувствовать всё! Но Луи дразнит, выбивая из ребёнка, сидящего рядом, спокойствие. Своими язвительными замечаниями он подцепляет корку, сдирая её, заставляя негодование и язвительность вытекать изнутри подобно крови.
– Луи, – тон Гарри меняется в мгновение. Он сжимает в кулаке пачку из-под сока и произносит себе под нос. – Бесит, когда ты такой.
Но Томлинсон слышит. Слышит и не может сдержаться. Он смеётся громко, до появления слёз в уголках, спрятанных за стёклами очков глаз.
– Хорошо, если ты так недоволен мной и так уверен в себе, поехали. Посмотрим, останешься ли ты таким раздражённым, когда я засуну член тебе глубоко в горло. – Томлинсон заводит мотор, сжимает чуть сильнее руль, и старается больше не смотреть на притихшего ребёнка.
Он не хотел проводить этот урок так. Он хотел улыбающегося Гарри, наслаждающегося каждым пошлым стоном, каждым развратным действием. Но у нежности между ними есть другая сторона, гораздо более жестокая. Луи не позволит этому глупому котёнку влюбиться в потерянного эгоистичного мудака вроде него.
Дорога проходит в молчании. В салоне всё так же пахнет яблочным соком и прогретым весенним воздухом, от которого внутри сжимается сердце. Луи глубоко вдыхает, ощущая какую-то странную тоску, будто окружающее пространство вкупе с этим наивным ребёнком задевают потайные, почти прозрачные струны его души, что-то, что давно потеряно или похоронено. И Томлинсон чувствует себя уязвлённым. Последнее что ему нужно, это пробуждающаяся ото сна человечность в глубине его сознания.
Гарри глубоко вздыхает, глядя на дорогу перед собой. Он потирает горло нервным жестом, и Луи может прочесть на его красивом лице все до одной тревожные мысли. Ему немного стыдно, что он заставляет мальчика волноваться и страдать, но эта их размолвка на ровном месте играет на руку Томлинсону. Сейчас, когда Гарри привык к мыслям о близости, нужно начинать отучать его от дружеского отношения. Это партнёрство, и Луи не собирается нести ответственность за его душу или надуманную боль.
Но тёмные брови на бледном лице нахмурены, а нижняя губа закушена в предвкушении неприятных ощущений. И Луи кладёт свою ладонь на худую коленку мальчика до того, как успевает осознать, что делает. Гарри вздрагивает, но ногу не отдёргивает. Он лишь поворачивается в сторону парня, и Томлинсон хочет выпрыгнуть из машины на ходу, лишь бы взгляд этих блестящих глаз никогда не выражал столько сожаления и надежды глядя на него. И до того, как Гарри успевает закончить извиняться, Луи перебивает его.
– Прости меня за…
– Не надо, Гарри. – Он предостерегающе поднимает руку, и когда видит, что мальчик не собирается спорить, возвращает её на колено. – Мне это не нужно. Мы с тобой чужие люди друг другу, и любое моё плохое настроение не должно вызывать в тебе такого отклика. Просто забей на меня, получи то, зачем пришёл и порадуй Энди.
Луи паркуется на своём обычном месте, покидает машину, и пока Гарри неуклюже вылезает, вытаскивая за собой рюкзак, полный конспектов и книг, закуривает. Сигарета успокаивает, приводит мысли в порядок. Внутренняя дрожь уходит, а на смену ей является желание. Особенно когда он смотрит на лямку портфеля, свисающую с хрупкого плеча, и кончики пальцев, что тянут рукава толстовки вниз. Луи открывает рот, чтобы спросить, когда у Гарри последний экзамен, но вовремя передумывает. Вместо этого он делает последнюю затяжку, отбрасывает окурок и проходит мимо Гарри, даже не оборачиваясь. Он знает, что мальчик последует за ним. И какое собственно дело Томлинсону до его учёбы?
Абсолютно никакого.
Уже в лифте, бросая на Гарри взгляд в зеркало, Луи понимает, что проиграл. Остатки его терпения и сдержанности растворяются в этих блестящих зовущих глазах, в растрёпанных кудряшках.
Мальчик внимательно следит за сменой этажей на табло, дышит через раз. Он снова превращается в напуганный комок, но Луи не торопится успокоить. Томлинсон видит первые признаки зарождающейся симпатии, и понимает, что ошибся в самом начале, когда начал с заботы и нежности. Он отодвигает лёгкое чувство ответственности подальше и, наконец, решается воспользоваться всеми преимуществами мальчишеской просьбы.
И будто триггер переключается внутри: пальцы сжимаются в кулаки, а губы поджимаются в хищную усмешку. Гарри ловит его взгляд в зеркале, и парень видит, как расширяются зрачки, в мгновение, вытесняя радужку. Мальчик резко оборачивается, но Луи больше не хочет продвигаться вперёд медленно и на ощупь, он хочет нырнуть с головой. Поэтому пальцы впиваются в плечи мальчика, прижимая хрупкое тело к зеркалу.
Луи выдыхает застоявшийся в лёгких воздух в ухо сжавшемуся от страха ребёнку, и в этот момент двери бесшумно разъезжаются в стороны. Томлинсон отпускает Гарри и выходит из лифта, как всегда, не оборачиваясь. Внутри него кипит адреналин, как при их второй встрече на школьной парковке, но какая-то тихая забитая мысль шепчет, что было бы лучше, если бы Гарри сбежал сейчас. Но Гарри не бежит на радость внутреннему зверю Томлинсона. Он дрожит всем телом, тяжело сглатывает и почти не дышит, но всё равно заходит в приглашающе распахнутую Луи дверь. Гарри бросает рюкзак на пол, стягивает кроссовки и направляется в спальню, когда Томлинсон ловит его за локоть, останавливая.
– Сегодня ты идёшь в душ, – произносит парень, и Гарри каменеет на месте. Его ресницы дрожат в недоверии, а пухлые яблочные губы приоткрываются. Луи видит вопрос в глазах, и предвосхищает готовое сорваться с губ отрицание. – Или ты предпочтёшь закончить свои уроки и отправиться домой?
Он приподнимает бровь, разжимая пальцы на локте ребёнка, и с удовольствием видит, как Гарри едва переставляя ноги, отправляется в сторону ванной. Луи ликует, глядя в его напряжённую спину. Наконец-то он больше не будет сдерживать себя.
Теперь только веселье.
✷✷✷
Гарри смотрит на себя в зеркало, сжимая джинсы в руках. По плечам текут редкие капли воды, падающие с кончиков волос, и мальчик не может решить, стоит ли ему надеть всю свою одежду – Луи всё равно велит ему раздеться. Судя по настроению и просьбе принять душ он готов показать Гарри сегодня что-то посерьёзнее глубокого минета.
И мыслит ребёнок в верном направлении, потому что когда он возвращается в комнату в одних, своих единственных, чисто чёрных боксерах, Луи уже сидит на привычном месте, слегка разведя ноги в стороны. Он кивком указывает Гарри его место, а холодные глаза медленно скользят по тощей мальчишеской фигуре, снизу вверх, замораживая конечности Гарри. Огромных трудов ему стоит дойти до парня и опуститься на колени. Гарри медленно кладёт на него свои руки, но Томлинсон резким движением дёргает его за запястья на себя, и Гарри упирается носом в ширинку узких джинсов.
– Не тормози, – жёстко произносит парень.
Гарри тяжело выдыхает, стараясь перебороть мандраж и панику, вызванную резкими движениями и новыми, более взрослыми желаниями Луи. Он отстраняется, в голове туман, и пальцы пытаются справиться с молнией на джинсах, но единственное, чего хочется – это лечь, закрыть глаза и никогда не просыпаться.
