Текст книги "Perfectly entwined (СИ)"

Автор книги: MasyaTwane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Нам в любом случае нужно больше информации. Мы не можем бродить вслепую.

Лиам подтверждает его слова, и они, не сговариваясь, покидают салон, оставляя Найла возмущённо сопеть, а Гарри – вглядываться полным ужаса взглядом во тьму за стеклом и молиться о безопасности своего парня там, в темноте ночи.

Вина за колющий испуг внутри Гарри тяжестью ложится на плечи, когда Луи встаёт своими любимыми кедами в дорожную пыль, выпрямляется и захлопывает автомобильную дверцу. Лиам ёжится, и не ясно от дискомфорта и страха или от опустившейся вместе с ночью прохлады.

– Идём? – чуть хрипло спрашивает он, и в этот момент, когда до несущегося по дороге автомобиля остаётся меньше мили, тот резко виляет в сторону и с оглушительным лязгом сжимающегося металла врезается в дерево.

Луи срывается с места мгновенно, добегая до аварии меньше, чем за минуту, преследуемый по пятам Лиамом. Покорёженный капот чуть дымится и лобовое стекло разбилось, засыпав осколками, будто маленькими звёздами, землю вокруг. Запах вывернутых, сломанных внутренностей машины першит в горле привкусом технического масла.

– Эй, – осторожно говорит Лиам. – Кто-нибудь в сознании?

Медленно он обходит машину, тянется к ручке передней двери, но женская рука хватает его за предплечье. Луи вскрикивает от неожиданности, но девушка сразу же отпускает.

– Не надо. Не открывай, – она кашляет, пытается выйти из машины, но дверь заклинило. – Помоги мне, – просит она.

Пока Лиам аккуратно поддерживает её, выбирающуюся из разбитого авто через окно, Луи рассматривает салон. Водителя не спас ремень безопасности: от силы удара ему сломало шею. Деформированная, она выглядит неестественно, и голова свисает под странным углом. На соседнем сидении, в облаке собственных волос, лежит девушка. Кажется, она тоже мертва, но не авария тому причиной. Белая блуза заляпана кровью, алый след тянется через всё горло к левому уху, из которого торчит пилка для ногтей.

– Что произошло с вами? – Луи резко оборачивается, чтобы спросить.

Высокая блондинка с исцарапанными руками стоит рядом с Пейном закусив губу от напряжения, пока Лиам помогает выбраться другой девушке. Её волосы тёмные, собраны в растрепавшийся хвост, а на лбу кровоточащий порез. Обе они бледные, испуганные.

– Скай. Её укусил один из этих психов в городе, когда мы пытались выбраться. Всю дорогу она жаловалась на головную боль, – блондинка сжимает обеими руками подругу, стоит ей оказаться на земле. – Она спала последние полчаса дороги, а потом… Бросилась на Бенджи.

Луи вновь смотрит на водителя, только теперь отмечая порванную кофту под локтём – он пытался защититься, когда девушка напала.

– Он её соулмейт, знаешь? – всхлипывает брюнетка, цепляясь грязными пальцами за яркий лимонный свитер подруги. – Родственная душа. А она бросилась, словно дикая. Горло ему перегрызть пыталась.

Высокий девичий плач – единственное, что разбавляет тишину ночи на безлюдной дороге в лесу. Её полный боли голос звучит подобно звону колокола, кричащего о надвигающейся угрозе, и Луи ёжится, а в груди ворочается неприятное чувство потери.

Они видели ужас сегодня, настоящий ад. Но только сейчас Луи осознаёт, что, кажется, они потеряли привычный им мир.

– Идём. Мы подбросим вас, – зовёт Лиам. – Куда вы направлялись?

– Подальше от этого проклятого места, – шепчет блондинка, пока все они идут в сторону арендованной машины. Луи бросает последний взгляд на трупы: исковерканные, заражённые безумием случившейся катастрофы. Они потеряли свою жизнь, остались остывать в сломанной машине, в осколках стеклянных звёзд, но больше всего его ужасает то, что они потеряли свою душевную связь, когда девушка пыталась выгрызть его горло.

– У моих родителей загородный дом в том направлении, – одна из девушек пронзает тёмный воздух рукой, указывая в сторону из которой ребята приехали, и Луи уже чувствует, какой чудовищной ошибки они избежали, решив остановиться. – В городе настоящая мясорубка, туда соваться просто самоубийство.

– Да, – поддерживает её подружка. – Все пытаются эвакуироваться: вокзалы переполнены, все трассы забиты.

– Почему же тут так пусто? – озвучивает Лиам мысли друга. Луи кивает, прислушиваясь к шелесту ночного леса.

– В соседнем городе находится военная база, и люди стекаются туда, уверенные, что военные смогут среагировать на угрозу, защитить. Плюс аэропорт. Некоторые пытаются улететь на другой континент, но это бессмысленно, я стюардесса. Воздушные пути сообщения уже заблокированы, при первой же вспышке. У нас есть определённый протокол на этот случай.

– Эта дорога ведёт в пригород, в обратную от всего перечисленного сторону, – заключает вторая. – Какое-то время мы будем в безопасности там. Людской поток, а с ним и инфекция, движутся в другую сторону.

Луи растерянно останавливается, трёт переносицу пальцами.

– Ты говоришь так уверенно…

– Бенджи… – она осекается, всхлипывает. – Бенджамин, мой брат. Он полицейский. Был им…

– Беспорядки начались несколько дней назад, – продолжает за неё другая девушка, видя состояние подруги. – Почти никто не обращал на это внимания, всё подавалось, как обычные нападения. Лишь сегодня утром власти признали, что угроза существует. Только вот не сказали, в чём заключается.

– Мой брат знал чуть больше – шеф в участке предупредил его, и мы тут же собрались в дорогу. Хотели переждать в доме родителей за городом, но на выезде из города Скай укусил один из психов. И теперь их больше нет…

Она снова плачет, растирая кровь и слёзы по лицу, а Луи переглядывается с Лиамом над их головами. Идея вернуться в город оказывается смертельной ошибкой, от которой их спасает лишь эта случайная встреча.

– Вы не местные? Как так получилось, что вы даже отдаленно не в курсе? – спрашивает блондинка.

– Мы студенты на отдыхе. Празднуем окончание курса, и… – Лиам потирает затылок, что свидетельствует о крайней степени неловкости. – Мы как бы праздновали все последнии дни с того момента, как сошли с самолёта.

Брюнетка шмыгает носом, приподнимает уголки губ в попытке улыбнуться:

– Отвязные каникулы, да?

– Вроде того, – кивает Луи, но злой, отрывистый голос Найла прерывает их диалог.

– Нет! Просто нет! Даже не пытайтесь уговорить меня взять этих с собой.

– Ни, прекрати, – Гарри вслед за ним выходит из машины. Лицо бледное, а под глазами залегли тени. На секунду Луи чувствует вину, что отделился от его эмоций, не слушал своего малыша, полностью поглощённый реальность. – Это не вежливо, и мы не можем бросить их здесь. Они умрут.

– Да плевать мне на хорошие манеры, Гарри! Разве ты не понимаешь? Мир изменился, – Найл кричит, разбивая тишину леса, что начинается почти сразу у дороги, за глубокой канавой.

– Ты настоящий параноик, друг, я и не подозревал, – Лиам становится спиной к девушкам, интуитивно выбирая наиболее защищающую позу.

Луи гордится другом. Несмотря на всеобщее безумие, постоянную смертельную опасность, он остаётся справедливым защитником, человеком, всегда готовым помочь.

Но и Найла он понимает слишком хорошо.

– Нас можно не бояться, мы не заражены, – робко возражает брюнетка, а её подруга зло поджимает губы, хватается двумя руками за свой солнечный свитер, кое-где порванный и измятый, и тянет его вверх, оголяя подкачанный живот.

Никто не успевает вымолвить ни слова, а она уже бросает вещь на пол, берётся за ремень на джинсах.

– Какого хера? – не выдерживает Найл.

– Вы уже столкнулись с этим, верно? И ты наверняка знаешь, как это работает, – зло цедит она. – Ты можешь проверить, на мне нет укусов. Своим отказом ты не просто обрекаешь нас на смерть, ты убиваешь нас собственными руками.

– Давай, Найл, ты у нас врач, тебе и осматривать, – зло сжимает кулаки Лиам, и Луи тут же становится между ними, примирительно приподнимая ладони. Гарри прижимается лбом к затылку друга, кладёт руки на плечи кипящему от возмущения Хорану.

– Ни, пожалуйста, я не могу оставить их.

Его эмоции, тяжёлые и серые, разливаются, незаметные ни для кого, кроме Луи. Он вдыхает, пытаясь проглотить их, унять, и будто давится бушующим в Гарри чувством вины.

– Да пошли вы, – вырывается из объятий Найл. Не глядя на притихших девушек, он, грузно топая, подходит к передней двери автомобиля, и, сжимая руку в кулак на тёмном металле машины, с угрозой в голосе добавляет. – Я стоматолог, Лиам. Вот зубы тебе с радостью подправлю.

– Простите, что так вышло, – блондинка с благодарностью берёт протянутой Лиамом свитер, а тот только качает головой в ответ и ободряюще улыбается.

– Он не такой засранец, на самом деле. Просто напуган.

– Как и все мы, – произносит Луи, не отводя задумчивого взгляда от Гарри. Внутри него клубится облако сожаления, и то, как блестящий взгляд зелёных глаз скользит по битому асфальту под ногами, не рискуя подниматься выше, говорит больше, чем все неясные, но сильные ощущения.

Луи решает оставить это на потом. Что бы не произошло в той суматохе в парке, он вытащит из Гарри все эти угрызения совести, но только когда других не будет рядом.

– Идём, – зовёт он остальных.

Они рассаживаются в автомобиле: Лиам занимает водительское кресло, Гарри приоткрывает дверь, пропускает одну из девушек в середину, вторую Луи берёт на колени. Под недовольное сопение Найла машина трогается с места.

– Я покажу дорогу, – говорит брюнетка. – Пока что прямо, там дальше будет съезд.

Машину трясёт на разбитой старой дороге, и Луи сжимает бедро сидящей на его коленях девушки, прижимает её ближе, уберегая от падения. Взгляд Гарри скользит по его руке на ткани женских джинсов, но укола ревности не следует. Луи чувствует лишь пустоту и серое облако вины внутри.

– Гарри, – он тянется свободной рукой над коленями брюнетки, сжимает ладонь своего парня. Тот дёргается, глаза испуганно округляются, но Луи не позволяет ему вырваться. – Не закрывайся. Ты же знаешь, что от этого только хуже.

Неуверенно он кивает, пожимает руку в ответ, и Луи чувствует, словно ледяная грязная вода поглощает его от кончиков пальцев на ногах, и всё выше, сковывает дыхание.

– Вы соулмейты? – спрашивает брюнетка. Гарри кивает, а тепло от его руки будто пульсирует на коже Луи.

Они замирают в молчании, под шуршащий звук колёс по гравию, на который внезапно сменился старый асфальт. Девушка, сидящая у Луи на коленях представляется – её зовут Саманта, подружку-брюнетку – Элизабет. Они неловко улыбаются, благодарят за помощь, но разговор затухает подобно спичке, быстро и стремительно. Тишина наполнена усталостью, пережитыми за день событиями, что изменили не только мир, но и каждого взятого отдельно человека.

Страх поселился глубоко в костях, и Луи чувствует его концентрацию где-то под ногтями; гонит свои липкие ощущения прочь, лишь бы Гарри не заметил, не почувствовал дрожащую внутри панику.

Несколько домов стоят на пологом холме, отрезанные от леса неширокой речкой, и в свете фар она блестит маслянистой плёнкой. Тёмная, как наставшие времена, манит к себе чернеющей глубиной. Лиам припарковывается недалеко от ближайшего здания, гасит зажигание, и единственный свет в этом безлюдном одиноком месте – их фары – затухает.

По одному они покидают салон, и стоит ступням оказаться во влажной траве, Гарри тут же подходит, сжимает правую ладонь обеими руками, губами касается кожи на шее. Его сердце бьётся тихо-тихо, будто боится своим нестройным ритмом спугнуть мерцающую тишину вокруг.

– Наш дом следующий, – Бетси жмётся к подруге, и обе они не отходят от Лиама ни на шаг.

Листья шумят на ветру, после отчаянных криков, заполнивших окончание дня, этот звук бальзамом ложится на нанесённые сознанию раны. Дверь тихо скрипит, и Луи быстро кладёт свою руку поверх вымазанной в крови руки блондинки.

– Не надо, Сэм. Обойдёмся без света. Мало ли кого мы можем привлечь им.

Она кивает, проходит дальше, освобождая место остальным.

Очертания предметов размыты темнотой, поэтому Луи держится за стену, ведёт по шершавой поверхности, пока следует за девушками вглубь дома. Гарри всё так же сжимает его ладонь, и ощущение его тёплой кожи напоминает о том, что они живы. Они в порядке.

– Здесь почти нет еды, но где-то, я знаю, мама хранила конфеты, – Элизабет заходит в кухню, рукой показывая, чтобы ребята подождали её в коридоре. Найл прислоняется к стене, тяжело выдыхает, озвучивая общее настроение безнадёжной усталости.

Щурясь в темноте, Луи приподнимает руку Лиама за запястье, пытаясь разглядеть циферблат часов. Он часто моргает, но стрелка всё равно расплывается.

– Второй час, – шепчет друг.

Бэтси возвращается с едой, раздаёт ребятам шоколад и пластиковые бутылки с водой, и они все вместе поднимаются наверх по старой деревянной лестнице. Тут гораздо темнее, занавески задёрнуты, но как хозяйка дома Элизабет знает наизусть расположение дверей.

– Луи, – зовёт она. – Эта вам подойдёт, тут двуспальная кровать. Комната родителей. Остальные будут через стенку, у Бенджи. Мы с Сэм займём мою, в конце коридора.

– Двери заперты, да и соседей тут нет – я уверена, другие дома пусты. Так что выспитесь. Завтра будет тяжёлый день, – тихо говорит Саманта.

– Теперь каждый будет таким, – отрезает до сих пор не произнёсший ни слова Найл и уходит в комнату, предназначенную ему на эту ночь. Будто растворяется в темноте, оставляя свои тяжёлые, полные пророческой безнадёжности слова висеть в воздухе.

〄〄〄

От Луи пахнет шоколадом и потом, и его пронзительные голубые глаза неспособна скрыть даже ночь. Оттенки летнего неба в его взгляде Гарри может разглядеть в темноте.

Потолок незнакомой комнаты давит, не позволяет расслабиться, а горячее родное тело рядом – впасть в смятение. Гарри балансирует на границе диаметральных настроений, готовый сойти с ума от пережитых эмоций и распирающих голову мыслей о будущем.

– Прекрати, – тонкие пальцы впутываются в волосы, массируют кожу головы, разгоняя кровь. Гарри ластится под эту руку, словно кот. – Я чувствую то, что ты отчаянно прячешь даже от себя. Помнишь, о чём мы говорили? Не заталкивай внутрь, говори.

Ветер гнёт ветки за окном, и они, будто монстры из детских страшилок, скребутся в стёкла. Этот звук заставляет вздрагивать, то и дело сбивает чёткий ритм сердца.

– Я был идиотом, когда выбрал психолога себе в пару, – говорит Гарри, но наполняется нежностью до краёв, стоит Луи опустить руку и провести по его обнажённому торсу горячей ладонью.

– Никакого выбора не было, на самом деле, – отстранённо шепчет он, глядя в потолок, но пальцы вырисовывают невидимые круги на коже Гарри. – Говори, что беспокоит тебя.

После пережитого ужаса тёмная комната кажется краем Вселенной, куполом, что хранит их покой от ада снаружи. Гарри ёрзает в чужой кровати, но уверенность эмоций Луи напирает на него, загоняет в угол.

– Ладно, – сдаётся он и открывает собственные чувства, выплёскивает на Луи скопившийся в душе ужас. – В парке, когда началось всё это безумие, я оказался зажат между заражёнными. Пытался помочь девушке, но она уже была… такой. Я стоял там, держал её за плечо, а ещё двое рычали, готовые броситься на меня.

Горло сжимается от спазма, слова превращаются в нелепый звук, почти всхлип. Луи сжимает его тело в руках, с силой, показывая, что контролирует ситуацию, доказывая, что они в безопасности.

– Я сбежал. Больше не думал о том, чтобы помочь кому-то, – дрожь рождается в кончиках пальцев, ползёт по рукам вверх. – Бросился вперёд, а эти твари за мной. Знаешь, я слышал крики, слышал рычание монстров, хруст человеческих суставов в их челюстях. Я оставил так много людей позади и не помог ни одному из них. Я всех бросил, Луи, чтобы выбраться.

Губы со вкусом шоколада прерывают болезненный поток слов, когда Луи целует его, поворачивает и подминает под себя.

– Послушай, Гарри, – любимые голубые глаза так близко, и внутри Гарри видит огонь уверенности. – У тебя не было шансов. Ты сделал всё правильно.

Гарри пытается возражать, но Луи вновь прижимается к его рту губами, пока сопротивление не иссякает, и он послушно приоткрывает рот, не пытаясь разговаривать. Лишь после поцелуя, глубокого, дурманящего, Луи отстраняется и тихо произносит:

– Мы не супергерои, Гарри. Ни ты, ни я.

Слова тяжёлые, полные веса. Они застревают в глотке, и головой Гарри понимает всё, но проглотить их, смириться, не может. Врождённое чувство справедливости не даёт покоя.

– Гарри, обещай мне, что бы ни произошло, ты сделаешь всё, чтобы спастись, – с нажимом произносит Луи. – Ты – самое главное, единственное, что имеет значение! Обещай, что спасёшься.

Любимый голос проникает под кожу, растворяется в крови. Гарри кивает, поворачивается, чтобы уткнуться в ключицу Луи носом, дышать его запахом, пока тот шепчет ласковые слова и признания, действующие лучше любой колыбельной.

И всю ночь в объятиях Луи, под россыпью его спокойствия и умиротворения, под его защитой, Гарри видит глупые, ничего не значащие сны.

Пока утро не приходит со звоном разбитого стекла…

========== Часть 3 ==========

Звон разбитого стекла срабатывает, как будильник – Гарри открывает глаза, секунду соображая, где он, а потом лицо Луи оказывается всего в паре дюймов от его лица. По лбу парня стекает пот, хотя в комнате не жарко. В неясном свете раннего утра Гарри видит неестественную бледность своего парня.

– Что это? – едва слышно произносит он. Томлинсон качает головой, тоже сбитый с толку, резко поднимается с кровати. – Я пойду с тобой.

Пытаясь последовать его примеру Гарри отбрасывает край одеяла в сторону, но его голое колено тут же накрывает влажная от беспокойства ладонь Луи.

– Ты останешься здесь, пока я не выясню, что происходит.

– Нет, – отрезает он, возможно чуть громче, чем рассчитывал, потому что ладонь Луи тут же перемещается на его рот, плотно прикрывая. Выразительно поднятой бровью Томлинсон просит быть тише, и Гарри чуть кивает, прежде чем рука исчезает с его губ. – Я не девчонка, Лу. Такая опека мне не нужна.

Безмолвная борьба за право диктовать условия не длится дольше половины минуты – напряжение покидает лицо Томлинсона, он опускает плечи, сдаваясь, и слегка улыбается.

– Конечно, прости, – шёпот звучит действительно виноватым. – Такое количество сестёр, как у меня, накладывает определённый отпечаток на поведение. Я просто волнуюсь о тебе.

Гарри кивает, сжимает своего парня в коротких объятиях, вдыхая полной грудью аромат его кожи, от которого в груди расширяется новая Вселенная, бесконечная и яркая.

– Я смогу позаботиться о себе, обещаю, – уверяет Гарри, пока они обуваются.

За дверью слышатся осторожные шаги, и Луи медленно подходит к ней, кладёт подрагивающие пальцы на ручку. Сердце Гарри стучит в груди, этот звук подобен грохоту сходящей с гор лавины, когда камни и куски льда сталкивают друг с другом, чтобы разбиться, раскрошиться в труху друг об друга. Луи сглатывает и поворачивает ручку, а в его груди бушуют все те же эмоции, и Гарри захлёбывается ими в двойном количестве.

– Боже, ребята! – Сэм дёргается назад, когда Луи приоткрывает дверь комнаты. Он осторожно выглядывает в коридор и, убедившись, что кроме девушек там никого нет – выходит.

В руках Саманта сжимает биту, и костяшки её пальцев почти белые от напряжения. Гарри появляется в коридоре последним, прикрывает за собой дверь и все они оказываются в полутьме – свет идёт лишь снизу, оттуда, куда ведут ступени лестницы.

– Вы слышали шум? – спрашивает Элизабет. Парни синхронно кивают, и все четверо поворачиваются к лестнице, ведущей на первый этаж. Влажными ладонями Гарри сжимает футболку своего парня, стараясь унять ужас, которым сковано тело.

– Я бы не отказался от такой штуки, – кивает Луи на биту, но Сэм только улыбается уголком губ и отрицательно мотает головой.

– Она играла в бейсбол в школе, – поясняет Бетси. – Лучшая подача выпуска, так что биту не проси. Возьми это.

Девушка протягивает ему длинную палку, и то, что это черенок швабры Гарри понимает лишь по скептическому выражению лица своего парня. Но Луи берёт её, сжимает двумя руками. Саманта приподнимает биту выше, и они направляются к лестнице в напряжённом молчании.

Луи спускается первым, перехватив деревяшку поудобнее во вспотевших руках: Гарри чувствует его напряжение, помноженное на собственное беспокойство. Этот коктейль рождает внутри тошноту, от которой не избавиться, сунув два пальца в рот. Это тот тип недомогания, которое лечится абсолютной безопасностью и тёплыми объятиями, искренними словами о том, что всё будет хорошо. Этой роскоши они лишены.

– Эй, – тихо зовёт Луи. Саманта прикрывает его справа, в то время как Гарри перебирает взглядом предметы вокруг, стараясь найти себе оружие.

Он первым видит человека, скрючевшегося на полу, белой, толстой спиной к ним; успевает поднять руку, привлекая внимание остальных. Девушки замирают, кажется, даже не дыша, а Луи кивает, чуть сдвигается в сторону. Статичность сцены, замершего в напряжении катастрофы воздуха рушит Найл, спускает время с паузы громким хлопком двери. Мужчина оборачивается, вскакивает на ноги, из открытого рта вываливаются куски кровавого мяса.

– Чёрт, Ни! – Луи привлекает его внимание в то же мгновение, бросает своё импровизированное оружие, и оно делает аккуратную дугу в воздухе. Найл перехватывает палку, не позволяя ей упасть, и выставляет перед собой.

Лишь это спасает его от зубов мужчины. Он клацает челюстью, но Найл держит палку на вытянутых руках, передавливая шею, не позволяя открытому, чёрному рту добраться до своего лица. Заражённый не чувствует боли: он таращится выпученными, со странными белёсыми прожилками глазами и в попытках зарычать глухо булькает горлом.

– Нужно уходить, – шепчет Гарри, тянет за рукав Саманту прочь из кухни. Он чувствует желание Луи защитить, которое мыльным пузырём надувается над его кожей.

– Луи!

Глаза Найла в ужасе распахнуты, руки трясутся, и Гарри действительно волнуется за него, но так же он знает, что он нужен девушкам, потому что Элизабет в отчаянии цепляется за его футболку, пока он сжимает локоть Сэм. Она рвётся в бой.

– Ты не поможешь, поверь, – уговаривает Гарри, отталкивая их обеих прочь, в коридор. – Ему будет проще, если не придётся оглядываться на нас, Сэм.

Луи не дожидается конца спора, Гарри чувствует его одобрение, подобно теплу от свечи где-то внутри собственной груди. Он сбивает стул со своего пути, огибает остов кухонного стола, чтобы добраться до подставки с ножами. Как только пальцы смыкаются на чёрной рукояти самого большого из них, Луи бросается к Найлу.

В мельчайших деталях Гарри видит, как металлическое лезвие входит под лопатку незнакомцу; скользит между складками грязной кожи внутрь, исчезая почти целиком. А когда Луи вытаскивает нож обратно, его сопровождает шлейф густой, почти бурой по цвету крови.

Гарри, будто завороженный, смотрит на окрашенное сгустками крови лезвие, которое вновь исчезает где-то внутри мясистого тела. Под страхом смерти его сейчас никто не смог бы заставить отвести взгляд.

Но эмоции связаны, будто между парнями проложен широкий канал, по которому беспрерывным потоком курсируют чувства, без возможности быть спрятанными в глубине себя. Луи чувствует смятение своей родственной души.

Их взгляды сталкиваются над устроенным беспорядком: пол в блеске битого стекла, залитый кровью мёртвого мужчины, перевёртнутые стулья. Найл трясущейся рукой пытается пригладить волосы – жест, выдающий нервное напряжение. Но Гарри смотрит лишь в серую радужку глаз своего парня. Она цвета прогоревших углей, будто злость и ненависть, которые он вкладывал в удары, сожгла дотла всё светлое, что было в его парне.

Этот дикий, выворачивающий наизнанку момент прерывает стук множества кулаков. Они ломятся в двери, бьются в стены, пытаясь добраться до запертых в доме людей. Заражённые повсюду.

– Наверх, – произносит Луи, подгоняемый рычанием заражённых снаружи. Гарри трясёт головой, разгоняя морок, и выполняет приказ.

Новые, незванные эмоции сотрясают тело, но времени анализировать нет. Он хватает Бетси под локоть и тащит вверх по лестнице. Следом Найл подталкивает Саманту, а Луи идёт последним, и Гарри чувствует холод в теле, в который трансформируется страх, будто вот-вот одна из этих тварей сцапает его парня.

Почёсывая грудь сквозь измятую майку Лиам появляется в коридоре, похожий на сонного медведя. Он зевает, широко открывая рот, и глупо ойкает, когда Гарри не успевает затормозить и врезается в него.

На втором этаже перестук кулаков звучит приглушённо, не чувствуется с должной угрозой. Но очередное стекло, разбившееся вдребезги, напоминает об опасности.

– Какого чёрта происходит? – спрашивает Пейн, но осекается, глядя на Гарри. Должно быть в его глазах отражается весь ужас ситуации, закручивается чернильной тьмой в зелёной радужке зрачка.

– Ты снова всё проспал! – злится на него Найл. Поворачивается к Элизабет. – Чердак туда?

Его палец указывает вдаль коридора, и она кивает.

– Нужно забаррикадироваться, – Луи исчезает в комнате, чтобы вернуться через секунду: в руках у него бутылка с водой, что они не допили вчера и сотовый Найла. Он передаёт вещи Пейну, и суёт Элизабет простыню.

– Как мы будем спускаться, парни? Крыша – это тупик.

Лиам пытается спорить, но его никто не слушает, потому что чудовищный рык слышен у подножия лестницы, и Луи толкает Саманту в спину, не церемонясь.

– Есть план, идём!

Топот их ног заглушают всё новые бьющиеся стёкла. К моменту, когда старая лестница на чердак опущена, дом кишит заражёнными, и первый из них появляется в коридоре. Гарри не видит его, он смотрит на Найла, который перестал подталкивать девушек вверх. Голубые глаза становятся круглые-прекруглые, а изо рта вырывается задушенный всхлип.

Оборачиваться не нужно, Гарри это знает, твердит себе дрожащим внутренним голосом, но тело будто само поворачивается, широко распахнутые глаза смотрят.

Он большой, невысокий, но с огромным колыхающимся животом, непропорционально узкими плечами. Кожа на груди висит лохмотьями, серыми в отвратительных пятнах. Запах грязной воды и морских водорослей заполняет коридор, бьёт Гарри в ноздри, забивая их вонью, делая попытки дышать невозможными. Следом за запахом приходит звук – мерзкий рык горлом, будто слетевшие шестерёнки в механизме цепляются друг за друга.

Луи бросается вперёд не раздумывая. Адреналин в его крови бьёт по сердцу Гарри. Прежде чем он успевает предпринять хоть что-то, тварь хватает Луи за футболку, и они падают на пол, борясь друг с другом. Томлинсон кричит что-то о том, чтобы они бежали, но Гарри слишком напуган, чтобы слушаться, он кидается вперёд. Поднимает с пола нож, выпавший у Луи из рук и теряет эту драгоценную секунду – Саманта опережает его, размахивается и что есть сил бьёт незнакомца в лысеющую голову.

А дальше, как в калейдоскопе: события так и мелькают перед глазами. Луи подрывается с пола, хватает девушку поперёк талии и тащит в сторону лестницы. Он кричит фамилию Гарри, вырывая того из ступора, и дышать всё трое начинают лишь когда Найл втягивает лестницу и с грохотом захлопывает за ними люк.

Полутьма и пыль властвуют здесь, в крошечной комнатке, заявленной старым хламом. В единственное круглое окно попадает немного света, но этого катастрофически мало, чтобы выгнать тени из углов. Гарри наощупь находит руку Томлинсона во всей этой неразберихе тел и сжимает пальцы.

– Это было близко, – Найл падает на спину, прямо в многолетнюю пыль, сжимает ладонями лицо, трёт изо всех сил глаза.

– Как ты оказался внизу?

Луи перебирается через ноги Саманты, чтобы упасть лицом Гарри в грудь. Сквозь два слоя ткани их сердца бьются в одном ритме, Гарри слышит глубоко внутри. Он обнимает своего парня за талию, затаскивает себе на колени, и ритм медленно возвращается в норму. Будто под ними нет заполненного заражёнными дома, и мир не свихнулся, потеряв за последние сутки привычный облик. Пока они могут обнимать друг друга, Гарри верит – у них есть шанс.

– Я ходил отлить, – бесхитростно отвечает Найл, и Саманта нервно смеётся над ним, прижимая к себе подругу.

Напряжение потихоньку отпускает, вместе с тем, как выравнивается дыхание. На смену панике приходят мысли, чистые и логичные. Каждый думает о том, что нужно выбираться.

– Ключи от машины? – спрашивает Луи. Удавка волнения на секунду затягивается чуть туже на горле Гарри, но тут же отпускает, когда Пейн вытаскивает связку из кармана, демонстрируя. Луи выдыхает с облегчением.

– Только до машины ещё нужно добраться, – пожимает плечами Найл.

– Я говорил, что это тупик.

Внимательный взгляд Саманты останавливается на лице Томлинсона и прежде, чем Гарри успевает понять, что означает мгновенная улыбка озарения на её лице, она вытаскивает из-под тела подруги белый кусок ткани.

– Верёвка из простыни! – восторженно произносит девушка. – Умно!

Луи поднимает большой палец вверх, и Гарри видит взаимопонимание между ними. Но на ревность нет сил, и он лишь сильнее прижимает к себе тело своего парня.

〄〄〄

Пока Лиам пытается открыть заржавевшее круглое окно, единственное в помещении, Луи с помощью Сэм скручивает простынь замысловатым образом, чтобы она могла выдержать вес человека. Сам Гарри забивается в угол, отказываясь участвовать в подготовке побега из ставшего смертельной ловушкой дома. Он вжимается спиной в деревянные доски стены и сцепляет руки в замок, стараясь унять предательскую дрожь в пальцах.

Страх въедается подобно гиене, вгрызается в тело, ослабляя: стоит лишь раз оступиться, упасть, и уже ничто не поможет подняться – падальщик сожрёт обессиленную плоть. Гарри близок к краю, к тому, чтобы сорваться в слепую панику, но Найл появляется рядом, тяжело опускается на пол, прижимаясь плечом к плечу Гарри.

– Мне пиздец, как страшно, – тихо говорит он, и Стайлс понимает, что внутри него все те же эмоции, как будто сильный ветер постоянно бросает в лицо горсти мёрзлого твёрдого снега, выбивая дух, мешая дышать. – Но…

Его грязный в пыли палец указывает в сторону Томлинсона. Тот улыбается чему-то, что ему говорит Саманта, тыльной стороной испачканной ладони пытается убрать мешающую чёлку с глаз, и Гарри вновь наполняет тепло. Луи даёт ему сил.

– Вот ради него, Гарри, стоит постараться, – Стайлс покорно кивает, вытягивает свои длинные, неуклюжие ноги на полу. Напряжение не отпускает до конца, гудит внутри мышц, подобно току в проводах, едва слышным уху гулом. Но легче всё же становится. – А я постараюсь ради Одри. Скучаю по её смеху.

– Дома всё нормально?

– Да, это дерьмо творится только здесь, – Найл кивает, разглядывает собственные ладони. – Она сказала, что у них нет ничего подобного, но в интернете полно видео. Я молюсь о том, чтобы этот бардак не вырвался за пределы этой страны, но вряд ли кто-то сейчас может предугадать, как будет развиваться распространение инфекции. Тем более мы: мы даже о первой вспышке заболевания ничего не знаем.