Текст книги "Perfectly entwined (СИ)"

Автор книги: MasyaTwane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Опасен ли Луи для Гарри? И что будет с ними дальше?

Поэтому, не боясь потревожить сон друзей, Луи тихо произносит ничего не значащее:

– Хорошо.

Полотенце шелестит. Саманта вытаскивает из под него руку с обломанными грязными ногтями и кладёт поверх его руки.

– Пока их нет, а эти двое спят, – она с застывшими в глазах смешинками кивает на подругу и Найла, – самое время рассказать, что именно мешает тебе вернуться к нам окончательно.

Мерзкий вкус во рту, не покидающий Луи с момента первого пробуждения, вновь скапливается под языком. Всё более кислый и прогорклый. Игнорировать его становится невозможно.

– Я не менее опасен для него, чем окружающий мир.

Слова сами срываются с языка. Саманта на удивление спокойно реагирует: не поднимает в удивлении брови и не морщит пренебрежительно рот. Девушка понимает его страх.

– Что, если я кого-то убил? Вас не было двое суток. В это время любой мог приехать в те дома, чтобы спрятаться.

Луи сжимает свои волосы у корней, чтобы спрятать дрожь пальцев. Что-то в лице Саманты, в округлившемся очертании губ, замерших в удивлении глазах, пугает его.

– Сэм? – тревожится всё сильнее Луи.

Он не знает, о чём она думает, но видит, как напряжённо её мозг выискивает нужные слова. В трепете ресниц, в повороте головы она прячет от него взгляд, словно скрывая истину.

– Саманта?

– Понимаешь, Луи. Даже если ты что-то сделал… Это был не ты!

Тихий шёпот сомнений превращается в невообразимой силы крик. Внутри Луи сжимается ледяной обруч волнения, набирающего силу. Всё громче, всё сильнее становится беспокойство. А Саманта будто специально медлит, кусает губу в нерешительности, в то время, как Луи мечтает услышать правду. Пусть это будет приговор, пусть она вынесет его вместе с произнесёнными словами обвинений, лишь бы только этот мучительный момент тишины и неясности остался позади.

Она не успевает высказаться, а дальше настаивать не имеет смысла. Дверь открывается, разрушая напряжение между ними. В тёмный проём заходят фигуры, одна за другой. Гарри идёт последним, и Луи с отчаянием осознаёт насколько далеки они стали – он понятия не имеет, что скрывается в голове его парня.

– Только не разводите драму, – грубо бросает Зейн, кажется слышавший часть разговора.

– У тебя нет чувств? – вскидывается зло Саманта. – Ни одного?

Никто из присутствующих не обращает внимания на ускользнувшего подальше от взглядов друзей Лиама. Найл ворочается в ворохе простыней и полотенец, недовольно ворчит на поднятый ими шум. Луи часто дышит через рот, стараясь совладать с паникой, поднятой намёками подруги.

– Зачем мне чувства? – пренебрежительно кривится Зейн. – Насмотрелся на ваши. Так что благодарю, обойдусь.

Гарри присаживается рядом, и словно не замечает состояния своей пары: его взгляд прикован к неестественно замершим плечам Лиама. Луи обязательно бы поинтересовался что происходит, если бы отчаяние не сжимало его в своих тисках с такой силой.

– Лу, – гладит его по руке Саманта, стараясь игнорировать Зейна. – Всё будет хорошо, Лу.

– Всё будет как прежде, – вторит ей Гарри.

Их голоса сливаются в один раздражающий бубнёж, и удивляя сам себя Луи игнорирует их обоих. Он смотрит только на Зейна, словно лишь незнакомец в силах разрешить его страхи и сомнения.

– Как же меня это достало.

Это не выдох – раздражённым шипением сквозь стиснутые зубы вводит воздух. Зейн стягивает куртку с плеч, бросает её в дальний угол вместо подушки, и заваливается на пол. В его движениях показное безразличие, но глаза полны бешенства.

Луи не знает, что именно в ситуации лишает этого парня контроля, да для него это и не имеет значения. Важны лишь слова, которые Зейн произносит ледяным, не терпящим возражения тоном, ставя точку в этой путанной беседе.

– Если бы вы не кудахтали так над теми трупами, – обращается он к Саманте, – вы могли бы заметить, что укусы на телах были сделаны детскими зубами. Да и ваш приятель не был вымазан в крови. На нём не было следов от повреждений, которые наверняка бы остались попытайся он сожрать компанию из нескольких человек.

Луи чувствует, как его трясёт. Он не испытывает облегчения, не осознавая до конца слова Зейна; не ощущает объятие Гарри. Мысли выталкивает прочь вновь накатившая усталость. Всё, что остаётся – это обнять Гарри в ответ слабыми руками, пряча лицо от беспощадного незнакомца.

К счастью, и Зейну надоедает этот фарс из недопонимания и страха. Он с тяжёлым вздохом поднимается, гасит фонарь. Его напутствие в кромешной темноте звучит угрожающе:

– Завтра я собираюсь спастись из этой Богом проклятой дыры. И если кто-то из вас отстанет или попадёт в лапы к заражённым, что ж, я буду совсем не против. С вами и вашими чувствами, – он передразнивает Саманту, зло и жестоко, – я уже намучился вдоволь.

Он замолкает. Молчат и все остальные. Теперь в комнате остаётся лишь звук ночи и дождя за стеной. И только темнота смотрит на Луи во все глаза. Холодная, одинокая, мучительная темнота, оставляющая его наедине с ужасами собственной души даже в заполненной друзьями комнате.

Лицо этой темноты – сплошная улыбка смерти.

========== Часть 15 ==========

Комментарий к

В этот раз эпилога не будет. Впихнула сюда, всё, что хотела сказать.

Спасибо за то, что мучились с этой историей вместе со мной <3

Трасса засасывает их всё глубже в темноту живых изгородей и втиснувшихся между ними маслянистых полосок полей. Ночь ещё диктует собственные правила, не пуская утро на небосклон. Лиам, включив дальний свет, видит только дорогу до ближайшего поворота, да привлечённых светом мошек.

– Ты доверяешь ему, – ни к кому не обращаясь говорит Луи. – Он заставляет нас следовать за ним вслепую: вокруг ночь, мы спали едва ли пару часов и Зейн так и не рассказал, что будет, когда мы достигнем места назначения. Есть ли там что-то или только смерть?

– Я чувствую его настрой, – осторожно отвечает Лиам, не отрывая глаз от дороги. Едва ли он боится столкновения с другим авто, скорее не хочет смотреть другу в глаза. – Он не ведёт нас в ловушку, я могу ручаться.

– Как скажешь, – пожимает плечами Луи. – Ты у нас босс.

В зеркале заднего вида Луи легко можно принять за куклу. Лицо заледенело: светлые глаза, по которым пробегают световые блики от фар, единственные живые островки на нём. Гарри хочет исправить его мрачный настрой, раскрасить поселившуюся внутри его парня тьму в яркие цвета, как было раньше. Ему мешает ослабевшая связь, – он едва улавливает, больше угадывает отголоски чувств Луи – и боль, вцепившаяся в родную душу.

– Лу, послушай, я знаю, ты привык заботиться о своих маленьких сёстрах, потом обо мне, направлять и поддерживать каждого рядом с тобой. Я всегда ценил тебя за это больше всего, за умение быть сильным и безупречным рядом со мной, но сейчас, пожалуйста, дай мне шанс спасти тебя, – Гарри надеется, что звучит достаточно убедительно, но его всегда тягучий, хриплый голос похож на задушенный писк. – Я не прошу тебя довериться Зейну. Я прошу – доверяй мне!

– Гарри, – сипит Луи.

Он сжимается на сидение, и Гарри впервые чувствует такой сильный посыл его эмоций. Словно залитый под завязку грязной, мутной водой, он хочет откашляться, выплюнуть эти чувства наружу. Но справившись с минутной тошнотой, он оборачивается, встаёт на сидение коленями. Руки сами находят прохладные, впавшие щёки Луи. Жестом Гарри заставляет его поднять голову и, глядя прямо в эти тусклые болезненные глаза, окунается в испытываемое Луи горе и смятение с головой.

– Послушай, это всё не важно! – Гарри целует холодную кожу лба, грязные губы, ледяные кончики ушей, игнорируя окружающий мир: сконфуженно притихших друзей и подпрыгивающую на редких выбоинах в асфальте машину. – Важно лишь то, что мы снова вдвоём! И я клянусь, я больше никогда не оставлю тебя.

– Что, если я не стану прежним?

Взгляд полон страха и сомнения, разрывающего отчаяния. Луи пытается спрятать его, опустив ресницы, но Гарри вновь тянет его голову чуть вверх, не разрешая прикрыть глаза.

– Ты уже прежний.

– Приятель.

Найл чуть подвигает Саманту на своих коленях, чтобы положить ладонь Луи на плечо. Тот оборачивается, и Гарри едва успевает схватить за хвост разливающуюся жалость. В последний миг он трансформирует её в любовь, чтобы не причинять своей паре ещё больше боли. Луи не из тех, кто будет доволен жалостью.

– У меня каждая косточка в теле ноет от боли, – кривится он. – Я думаю, что тебе гораздо хуже, после всего, что ты пережил, но я к тому, – его взгляд прямой и честный, и словам невозможно не верить, – что мы всё чертовски устали от творящегося здесь дерьма, и внутри каждого из нас есть сомнения в том, что мы сможем стать прежними.

– Ты не один, – подхватывает Гарри. – Главное заключается в слове “пережил”. Луи, вируса больше нет. Ты это снова ты.

Ответить он не успевает – Лиам притормаживает, может потому что замечает, что поля и низкие домики вокруг постепенно сменяются более высокими зданиями, а может чувствует Зейна, и тот решил, что пора. Гарри не нужен ответ Луи, он чувствует как едва заметно, но всё же ослабла хватка отчаяния на его горле.

– Последний рывок? – уже более спокойным голосом интересуется Луи, и Гарри в ответ кивает, подбодрив улыбкой.

Когда рассвет заливает полосу горизонта молочной струйкой, они покидают безопасный салон машины.

〄〄〄

Именно Зейн принимает решение оставить транспорт в нескольких милях от порта. Безжалостно отрезает попытки Гарри протестовать острым взглядом и глушит мотор мотоцикла.

Пока Луи тяжело выбирается наружу, измождённый пережитой болезнью, Гарри наблюдает за новым лидером. Вдвойне тяжелее видеть Зейна во главе их отряда именно потому, что это напрямую связано с состоянием его парня. Будь Томлинсон собой он бы ни за что не позволил чужаку командовать.

Но Луи подобен осеннему листу на тонкой ветке дерева: он дрожит от поднявшегося ветра и цепляется изо всех сил, лишь бы не быть унесённым прочь. Гарри старается скрыть трепет и жалость, которые вызывает у него вид пары, но Луи чувствует. Это видно в слегка отсутствующем взгляде, в сильной хватке пальцев. Он сжимает протянутую Гарри ладонь с отчаянием, замешанном на надежде.

Зейн ставит мотоцикл на подножку. Почти механическое, доведённое до автоматизма действие так подходит выражению его лица. Холодно красивый, безупречный, словно камень.

Вереница заражённых, тянущихся вслед автомобилю настигает. Звук проезжающей машины собрал с полей и прилегающих редких домов тех, кто пытался укрыться от инфекции в более безлюдной местности, но безрезультатно. Первые человекоподобные монстры показываются из-за угла здания в конце улицы. Гарри обхватывает Луи за талию и сквозь ткань и кожу чувствует биение его сердца. Оно родное и такое близкое. В этот момент, когда они выходят на финишную прямую в этой гонке со смертью, когда она больше не прячется в темноте, а открыто преследует, Гарри отбрасывает всю шелуху, все лишние сомнения.

– Мы справимся с этим, – тихо говорит он. Родной запах Луи, а также вся грязь, пот и кровь, осевшие на его коже наполняют лёгкие. Гарри чувствует уверенность в каждом их действии и действительно верит в то, что говорит. – С этим и всем, что ещё готова подкинуть нам жизнь.

Луи только кивает, но в голубых глазах больше нет той мутной тоски – взгляд вновь горит непокорством. Медленно, но его любимый возвращается к нему.

– Не нужно, не выключай, – Зейн кладёт свою руку поверх руки Лиама на ключе, совершенно не смущаясь и не опасаясь, что тот оттолкнёт. – Оставь машину на холостом ходу.

– Зачем? – удивляется Лиам, но ключ не поворачивает.

– Она остановит тех, кто преследует звук мотора последнии мили. Так что нам не нужно будет беспокоиться о хвосте.

– Но останутся те, кто впереди, – замечает Саманта, поправляя сумку через плечо.

И правда, из-за зданий впереди, похоже офисных или складских помещений, привлечённые шумом ковыляют изломанные фигуры. Гарри оглядывается, чтобы убедиться – их действительно становится всё больше вокруг.

– Нужно торопиться.

Рюкзак Зейна самый огромный, набитый до упора полезными вещами и едой. Где-то в недрах этого рюкзака, а может в одном из карманов куртки, которую он не снимает, хранятся ключи от яхты. Гарри поддерживает Луи и старается не сбиваться с шага. Лишь то, что Лиам идёт позади, успокаивает. Давший понять вчера, что готов бросить любого, Зейн не может бросить свою пару.

Только несколько инфицированных оказываются достаточно близко, чтобы разглядеть их фигуры в мутном сумраке рассвета. Они увязываются следом, но кровоточащие, израненные ноги не в силах соперничать с человеческой выносливостью. Медленно, но верно, они отстают всё сильнее.

Основная толпа облепляет работающий мотором автомобиль, как мошкара бы облепила светящий в парке фонарь в середине лета. Гарри не оборачивается, не хочет смотреть на количество инфицированных людей, которые никогда не смогут спастись. Их ждёт только смерть и разложение, и судя по отголоскам чувств, которые Луи пытается запихнуть в самый тёмный угол своей души, смерть для них – милосердие.

– Пристань, на которой стоит яхта одного из моих клиентов, находится в нескольких милях в сторону города, – снисходит до объяснений Зейн. – Элитный клуб располагается поодаль от жилых домой, но вокруг полно ресторанов и дорогих магазинов – там может быть скопление инфекции.

– Твой клиент ждёт нас на борту или встретит недалеко от яхты? – зачем-то спрашивает Найл.

Гарри мысленно проклинает его за недогадливость, когда Зейн отвечает:

– Я выполнил работу, данную мне заказчиком, – последнее слово он выделяет голосом, и уже ни у кого не остаётся сомнений, в том, что Зейн имеет ввиду, – поэтому клиент мёртв.

Резкий стук сердца в ушах, короткий встревоженный взгляд от Луи заставляют Гарри чувствовать себя виноватым в том, что он не в силах исправить. Он не комментирует ситуацию, не пытается успокоить своего парня, только всё так же поддерживает за талию, помогая идти. Сейчас им этот разговор ни к чему – Зейн останется профессиональным убийцей, сколько бы Гарри и Луи не спорили по этому поводу. А так же останется парой Лиама, что автоматически исключает возможность бросить его и следовать дальше самим.

Да и какие у них варианты без него?

Совсем скоро опустевшие склады остаются позади. Гарри отмечает, что удача определённо на их стороне – за всё время пути им не встречается заражённых или обезумевших выживших. Солнце поднимается медленно, почти лениво, словно не желает бросать свои позолоченные лучи на творимое в этой части света безобразие.

Впереди открывается асфальтированная стоянка для дорогих автомобилей – самих машин не насчитать и десятка на открытой, размеченной указателями местности. Позади – фешенебельное здание клуба, как понимает Гарри по красноречивой надписи на фасаде кипельно-белого дома в три этажа.

– Золотой парус, – читает Найл. – Нам туда?

Кивок Зейна служит ему ответом. Лиам подтягивает лямку сумки, Гарри удобнее перехватывает Луи за талию.

Сперва осторожно, потом всё увереннее, они тащатся по прохладному после ночи асфальту по парковке, но не в сторону яхт-клуба, а к пристани, не отводя взгляда от чёрных створчатых окон, как нельзя больше походящих на ряд разинутых при виде восходящего солнца ртов.

Тягуче медленно течёт время, запертое между прохладой ночи и жаром поднимающегося солнца. На продуваемой солёным бризом открытой местности Гарри чувствует тысячи глаз, глядящих в его спину. Он крутит головой, в попытках увидеть эту неясную угрозу, от которой ледяные мурашки бегут по спине, но на парковке кроме них никого.

– Мне тоже не по себе, – признаётся Луи. – Не может быть всё так просто.

– Всё, что мы пережили, добираясь сюда, было далеко не просто, – сварливо напоминает Найл.

Плеск воды приближается. Мерно покачиваются на волнах несколько красивых яхт, все остальные места пусты. Один из белых бортов, с витиеватыми надписями названий, терпеливо дожидается именно их.

Твёрдое серое покрытие парковки меняется на чуть слышно скрипящие доски пристани, и именно в этот момент, когда спасение оказывается так близко, на расстоянии пары футов – Зейн оборачивается. Он смотрит Гарри в глаза мгновение, будто решает не сложную задачу на смекалку, а потом рушит своими словами только найденное спокойствие.

– Закидывай своего парня в лодку и пойдём со мной.

Всколыхнувшаяся паника ледяными брызгами остужает загоревшееся чувство радости. Свобода от страха, маячавшая так близко, что рукой подать, вновь растворяется в тумане неопределённости. Гарри медленно снимает руку Луи со своих плеч, но продолжает бережно поддерживать его уставшую, едва стоящую на ногах фигуру.

– Ты ведь не собираешься подчиниться? – с надеждой спрашивает он. Пальцы переплетаются с пальцами Гарри в какой-то мёртвой хватке, с отчаянием и остервенением.

– Он не пойдёт! – протестует Лиам.

Так они и замирают на покрытых светлой краской досках причала. Ветер треплет волосы, и они то и дело, попадают Гарри в глаза. Он часто моргает – от этого мир вокруг теряет контуры и плывёт.

Паника Луи дрожью ползёт от кончиков пальцев Гарри и выше. Он боится, что когда она достигнет груди и смешается с его собственным беспокойством, он не сможет держать себя в руках. Слабость не то, что они могут позволить себе сейчас, когда от спасения отделяет лишь приказ Зейна.

– Нам нужна питьевая вода, иначе мы умрём от жажды. Я не пойду один, потому что не доверяю никому из вас, – поясняет Зейн, указывая на Гарри пальцем в кожаной перчатке. – Поэтому я возьму его.

– Возьми меня!

Пальцы впиваются в отворот куртки, Лиам тянет Зейна на себя. Тот спотыкается от резкого движения, поднимает взгляд, полный неконтролируемой ярости. Гарри боится за друга, их новый знакомый – огонь в своём самом первобытном и естественном состоянии. Он сожжёт их всех без разбора, ярко вспыхнув, и выгорит сам до конца.

– Ты, мой возлюбленный, – тихо, но от этого ещё более жутко и внушительно произносит Зейн, – останешься на лодке с Луи и девушками.

С силой сжав запястье Лиама, он убирает руки от своей одежды, толкает друга Гарри назад.

– Я не могу растрачивать своё внимание на беспокойство о тебе. Я должен быть собран.

В его словах есть логика: Гарри видит холодный расчёт, выверенное решение. Зейн продумал эту последнюю вылазку, выбрал наиболее подходящего партнёра. Где-то внутри, слишком глубоко, чтобы действительно серьёзно отнестись к этой мысли, но всё же есть удовлетворение и гордость – запертый в тени решительного и смелого Луи, сейчас Гарри может стать тем, кто готов на подвиги, чтобы спасти близких.

– Всё правильно, – медленно и с расстановкой произносит он, но голос не дрожит, и с каждым словом Гарри продолжает всё увереннее. – Мы ненадолго. Туда и обратно.

Ладонь замирает на щеке, когда Гарри приближает своё лицо к лицу Луи. Поцелуй поверхностный. Лёгкое касание губ, и мгновение останавливается. Сердце Гарри отсчитывает секунды ударами, пока он вдыхает солёный морской воздух в лёгкие, пропитываясь близостью своей пары.

– Позволь мне защитить тебя, – не открывая глаз Гарри прижимается лбом ко лбу Луи и шепчет, горячо умоляет. Он действительно желает, чтобы Луи принял его решение.

Когда Гарри отстраняется, он видит поджатые в неуверенности губы и грустные, полные блестящего беспокойства глаза. Но слова, что произносит Луи, благословляют:

– Будь очень осторожен и вернись ко мне.

– Тогда и я пойду, – встревает Найл. Зейн лишь раздражённо фыркает, не отказывая, но и не соглашаясь.

Подошвы обуви глухо стучат по доскам пристани, когда они покидают её, возвращаясь вновь к твёрдому асфальтированному пространству парковки. Гарри не волнуется о друзьях, уже оказавшихся в безопасности; он видел, как Зейн вложил в ладонь Лиама брелок с ключами.

С едва заметного возвышения, на которое они поднимаются, чтобы достичь здания яхт-клуба, открывается вид на прибрежный городишко, такой сонный в лучах восходящего солнца, что он едва ли заметил их приезд.

Вдалеке Гарри видит прямые стрелки улиц, уходящие вдаль вереницы фонарных столбов. К его радости и спокойствию, он не видит мельтешения или любых признаков жизни, грозящих им смертью. Зейн молча даёт сигнал ждать и удаляется в сторону открытых нараспашку дверей здания. Утро разгорается в небе, предвещает ещё один летний день, который, как Гарри надеется, станет последним на сожранной инфекцией земле.

– Я тут что подумал, – прерывает молчаливое созерцание Найл. – Ну уплывём мы с этого берега, а как до другого то добраться? Как ни крути мы все подохнем: не окажемся в пасти зомби, так утонем в океане.

В своей ворчливой манере он хмурится, пророчит худшее. Но внутри Гарри каменная уверенность. Возможно этим чувством он обязан безопасности Луи – знание, что его пара больше вне смертельной опасности прибавляет сил.

– Океан пересекать не придётся.

– Как это не придётся? А как же Англия? Как же дом?

Найл волнуется, и от его опасений по поводу далёкого плавания нет и следа. Глядя на такое знакомое, возмущённо недовольное выражение лица Хорана, когда в голубых глазах сверкает лишь негодование, а не ледянящий душу ужас, Гарри улыбается. Может и не так сильно они изменились, пройдя через ад.

– Я спросил вчера у Зейна как без нужной подготовки и знаний мы можем переплыть океан.

– Ну и? – подгоняет Найл. На его щеках румянец волнения, а на коже появляется первая испарина. Солнце уже достаточно высоко, чтобы они вновь почувствовали, что лето в этой части Америки жаркое.

– Он поднял меня на смех, – отрешённо улыбается Гарри. Ему не обидно из-за злости и пренебрежения Зейна. – Сказал, что мы просто идиоты. А потом всё-таки объяснил по-человечески: мы поплывём на Кубу.

Довольно громкий звук нарушает тишину мягкого, солнечного утра в опустевшем прибрежном городе. Оба друга вздрагивают от неожиданности, но это всего лишь их предприимчивый тёмный попутчик. Он возвращается и тащит за собой подъёмник, заставленный пластиковыми ящиками с водой. Солнце затевает игру с металлическими крышками дорогой минералки тут же, и блики разлетаются по чёрной куртке Зейна, словно дискотечные блёстки.

– Теперь и мне кажется безрассудством мысль, что мы можем попасть в Англию прямо отсюда, – признаётся Гарри. – Зейн говорит, у него есть связи в Гаване. Нас переправят в Европу.

– Ты веришь ему? – Найл оборачивается и с нечитаемым выражение лица наблюдает за приближающимся Зейном.

– У нас нет причин сомневаться в нём.

– Их миллионы, вообще-то, – возражает Найл.

– Ну ладно, я перефразирую, – не сдаётся Гарри. – У него нет повода бросить или подвести свою пару.

Возможности продолжить спор нет – Зейн уже совсем рядом. Бутылки чуть заметно звенят, соприкасаясь стеклянными боками в такт его шагам. Когда он останавливается рядом с ними звон затихает, и на территорию яхт клуба вновь опускается густая, удушливая тишина.

Никто не желает её нарушать, и не сговариваясь, не обменявшись ни словом, они просто направляются обратно в сторону пристани.

Воздух пропитан едкой солью и тяжёлым запахом асфальта. Сами по себе ароматы нейтральны, не вызывают отвращения. Но они маскируют другой запах. Лёгкую вонь гнильцы, долетающую с ветерком из города. Гарри зябко передёргивает плечами, когда понимает, что чувствует запах тысяч заражённых и ещё более огромного числа мёртвых.

– Зейн, слушай…

Найл оказывается безжалостно прерван.

– Нет, слушай ты! Слушайте оба!

Едва заметное гудение, на грани слышимости человеческим ухом распространяется по небу. Гарри оборачивается к городу, поднимает взгляд вверх. Пока всего лишь точка в лазури неба, но грохот нарастает. Точка быстро увеличивается в размерах, и уже спустя минуту с небольшим Гарри может различить металлические бока вертолёта.

– Мы спасены? – неверяще спрашивает Найл и тут же кричит. – Спасены!

Внезапная надежда, яркая и горячая, разрастается в груди, заполняет тело лёгкостью и силой. Смех щекотит горло, и Гарри позволяет ему вырваться наружу. Звук теряется в приближающемся шелесте вертолётных лопастей.

Но стоит ему ступить на зыбкую почву необоснованного счастья, как от Луи приходит отклик – густые, тягучии эмоции беспокойства. Они вытесняют лёгкость. Луи в ужасе, в панике, и Гарри не сразу понимает почему.

– Хватайте по ящику и бежим, – командует Зейн и сам же спешит выполнить собственный приказ.

Всё ещё ничего не понимающий Хоран, с застывшей восковой улыбкой на лице берёт высунутый ему в руки ящик и следует за сорвавшимся с места Зейном. Гарри медлит, но лишь доли секунды.

Он слышит вой, слышит, как клацают челюсти друг о друга, слышит горловые хрипы целой толпы. Целой армии заражённых.

Тянущиеся руки, словно в молитве, направлены в небо, когда они выходят на спящие улицы. Толпа будит город, сгоняет сонный сумрак с площадей, наполняет жидким металлом тело Гарри. Страх тянет его к земле, делает конечности слишком тяжёлыми для бега.

Луи оказывается прозорливее, как и всегда. Пока Гарри видит в вертолёте надежду, возможную помощь, его парень сразу понимает, какой роковой угрозой становится этот прилёт. Неизвестные пилоты не замечают копощащихся внизу людей, возможно не ищут. Они следуют своим, лишь им одним известным планам и проносятся мимо. С рокотом и шумом, за которым следует разбуженный город.

И эта волна смерти направляется на холм, к снежно-белому зданию яхт-клуба.

〄〄〄

Уговаривающий, жалобный голос ещё звучит эхом среди покрытых деревянными панелями стен, пока Луи спускается вниз по лестнице в каюту. Внутри него борются раздражение и лёгкое угрызение совести за то, как резко он ответил Элизабет, за то, как скинул руку Лиама со своего плеча.

Друзья пытаются помочь, заботятся о нём. Но сквозь все их действия проходит яркая гнилостная нить жалости. Из-за этого чувства Луи кажется, что он ещё более беспомощный и никчёмный, чем есть на самом деле. Он терпит, терпит, но приходит момент, и бомба, почти неслышно тикающая так долго, взрывается. Как пять минут назад, когда на уговоры Бетси прилечь на кровать в каюте, Луи огрызнулся и отвернулся.

Не потому что не мог смотреть на неё, а потому что прятал собственную слабость, показавшуюся из под маски, что он так упорно носит, не снимая.

Гнев отступает мгновенно, но слов извиниться не находится. И единственное, что Луи в силах сделать, это поступить так, как они просили – он тяжело выдыхает солёный воздух из лёгких и отправляется вниз. В уют и комфорт, которого был лишён каждый из них на протяжении недель.

Пыль здесь смешалась с едким пряным запахом; дерево на полу и стенах борется за первенство ароматов с острым запахом кондиционера для шёлкового белья. Когда Луи буквально падает на широкую кровать, всё синяки и ссадины на его теле вопят в голос.

– Давай, Гарри, возвращайся, – шепчет он в низкий потолок, отдаваясь мерным покачиваниям лодки.

По палубе наверху ходят его друзья, тихо переговариваются. Сквозь открытую дверь до Луи доносятся их голоса. Но ни разговоры, ни плеск воды не могут сморить его.

Рядом с кроватью на деревянной лакированной полке Луи находит приёмник. Не глядя нашаривает кнопку включения на гладком пластиковом боку. Вместо ожидаемых помех к его приятному удивлению он слышит голос радиоведущего.

Совершенно не важно то, о чём он болтает в эфире, но звук его гортанного ливерпульского акцента усыпляет.

Просыпается Луи резко. Его будит всплеск эндорфинов в крови Гарри – яркая радость, неприкрытая сильная эмоция. Вслед этому ощущению приходит звук. Всё ближе и ближе, нарастает, пока до мутного спросонья сознания не доходит – вертолёт!

Зыбкая иллюзия безопасности рассеивается, словно и не было этих минут него и отдыха. Луи вскакивает на ноги и, грозя переломать себе кости при падении с узкой, скользкой лестницы, несётся вверх.

Каждая клетка его тела источает яростную волну страха и беспокойства, и он надеется, что сквозь истончившуюся, ослабевшую связь Гарри получит его эмоции. Потому что Луи не верит, что это спасение. Напротив, ему кажется летящий над городом в их сторону вертолёт принесёт только проблемы.

Поборов внезапно сильный порыв ветра, он выходит на палубу и во все глаза смотрит туда, где за пологим холмом распростёрся город. К сожалению, огромному и уничтожающему остатки выдержки, Луи оказывается прав. Городское население, заражённое страшным, непонятным вирусом бездумно движется за звуком.

Движется в их сторону.

〄〄〄

Жизнь на грани смерти научила его тело быстрой реакции. Пока он был помладше бег являлся единственным способом сохранить себя в целости – Зейн нёсся со всех ног, спасая свою шкуру, оставляя позади тех, кто слабее.

Закон в их мире был всего один – выживает сильнейший.

Сейчас этот закон вновь вступает в силу, возвращает в те далёкие времена, когда он не был хищником, когда каждая тень казалась сильнее и страшнее. Опасность такого масштаба вновь делает из Зейна не хладнокровного натренированного убийцу, а мальчишку с камнем за пазухой, вместо оружия.

Поэтому Зейн бежит. Бутылки, сталкивающиеся стеклянными боками, звонко перекликаются с отголосками страха в его крови. Адреналин закладывает уши монотонным гулом.

Он достигает яхты за минуты, гасит скорость, но не останавливается. Прыжок через невысокий бортик да ещё и с ящиком в руках, должно быть выглядит эффектно, но визуальная составляющая – последнее, что волнует Зейна сейчас. Он вручает воду растерявшемуся Лиаму, и мимо испуганных девушек, мимо бледного, не находящего в себе силы даже дышать Луи, проходит к мостику.

Она урчит мягко, заводится с пол оборота ключа, как вышколенная, покладистая любовница. Зейн кладёт руки на штурвал, сжимает его пальцами. Рыкнув мотором яхта отчаливает, и кажется что вот оно, спасение, но резкий толчок стирает расплывающуюся было по лицу улыбку.

– Твою мать! – взрывается Зейн, мгновенно осознав свою ошибку.

Несмотря на жуткий вой заражённых он холодно спокоен. Секундный выплеск бешенства лишил его горячих эмоций, оставив внутри только ледяной расчёт. Поэтому вернувшись на палубу, Зейн подобно вычислительной машине, без эмоций и пристрастий сканирует обстановку.

Он видит узел каната, натянутого между пристанью и яхтой. Каната, который он, по неопытности своей не отвязал. И пока руки автоматически расправляются с замысловатыми морскими узлами, он вдруг понимает, что есть ещё одна, более важная проблема.

Инфицированные жители города, вытянув руки, падают с пирса в воду, поднимая высокие брызги. Бездумная толпа руководствуется лишь одним желанием – добраться до тёплой плоти. К счастью для выживших, полоска открытого пространства в несколько футов не позволяют им перебраться на борт.