Текст книги "Лений (СИ)"

Автор книги: Mashketova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

В коридоре я ее не замечаю. Бросаюсь в одну сторону, потом в другую. Какой-то новичок видит меня и показывает пальцем на сад. Бегу туда. Наконец, нахожу Рене. Она уже почти успела переодеться. Стоит и завязывает волосы резинкой.

– Почему ты не подождала? – говорю. – Я тебя провожу.

– Не стоит, – безэмоционально отвечает Рене.

– Что случилось?

– В смысле? Ничего.

– Рене? Почему ты мне так отвечаешь?

– Я просто отказываюсь от твоей помощи, что в этом такого? Не нуждаюсь. Я не маленькая девочка, чтобы за мной смотреть и приглядывать. И мне плевать, кому ты это обещал.

– Эй, стой! – она собирается уходить, и я хватаю ее за локоть, останавливая. Рене дергает руку, но я не ослабляю захвата. – Что случилось? Все же было хорошо. Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне?

– Знаешь, у меня было время подумать, – отвечает Рене, прекращая свои попытки высвободиться. – Я слишком быстро доверилась тебе. Была слишком добра. Не думаю, что такие как ты этого заслуживают.

– О чем ты говоришь?

– Извини, что ввела тебя в заблуждение. Повторюсь. У меня было достаточно времени обдумать то, что было, что ты делал, чего не делал и что мне говорил. И я поняла, что вполне могу обойтись и без тебя.

От неожиданности я отпускаю ее руку. Она разворачивается на каблуках, делает несколько шагов. Резко останавливается. Я смотрю на ее спину, вижу, как она несколько раз вдыхает, будто бы что-то обдумывая. В следующую секунду Рене поворачивается, возвращается и останавливается, подойдя вплотную ко мне.

– А знаешь что? Ты мне противен. Все вы мне противны. Ты променял свою жизнь, свою нормальную жизнь, на эту женщину!

– Ты не понимаешь, Рене. Эта женщина, Валея, и есть моя жизнь.

– Я понимаю. Это отвратительно. Ты! Ты не являешься самостоятельной личностью. Ты пристройка, приделка к ней. Ты такой же, как и все в этом замке. Твоя жизнь, как и твои сигареты, совершенно быссмысленна, – говорит Рене, выхватывая сигарету у меня из зубов и бросая ее в сторону. Она тяжело дышит, лицо ее очень напряжено. – Мне жаль, что я думала, что в тебе есть что-то особенное. Ты пустой. Пустой, как и все здесь. Прощай, То.

Рене страшно устала по виду. Ее глаза больше не блестят ярким азартным огоньком, они переполнены исступленной злобой; лицо страшно побелело, рука подрагивает, а под глазами образовались темные круги.

Вздыхаю. Она еще раз смеряет меня взглядом и просто исчезает. А я отправляюсь к себе, чтобы погрузиться в полное НИЧТО и не думать, что же стукнуло в голову этой девчонке. Это не мое дело. Мне все равно. Все равно…

***

В девять утра я уже меряю зал Валеи шагами и раскуриваю очередную сигарету. Валея что-то читает. Ван стоит, прислонившись к стене позади кресла Валеи, и пишет кому-то по мыслепортеру. Рене задерживается.

Валея начинает все громче вздыхать. Непунктуальность выводит ее из себя. У нее на сегодня запланировано слишком много дел, чтобы сбивать расписание. Опоздание – это будто бы остановка времени. А время – слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться просто так.

Рене входит в зал. Замирает, когда ловит на себе недовольные взгляды всех.

– Не хватило сил переместиться прямо сюда. Дотянула только до замка. А там пускать не хотели. Придется вам потратиться на помощь лекарей, если не могли предупредить их о моем появлении. Никто мне не поверил и не захотел пускать. Отказались даже доложить о моем прибытии.

– Понятно, – холодно ответила Валея. Она не переносит каких-либо замечаний в адрес организации ее замка. Но здесь был очевидный прокол. А это выведет ее из себя еще больше, чем простая критика. Валея не терпит беспорядков. Если что-то не соответствует критериям идеала, то о существовании этого «чего-то» еще стоит поразмышлять.

– Как тебя пустили? – спрашивает Ван, любопытно прищуриваясь.

– Я успела немного запугать их, прежде чем кто-то из вызванной помощи узнал меня и велел пропустить.

– Занятно, – хмыкает Ван удовлетворенно. Не могу не признать, что Рене вызывает у него неподдельный интерес. Мне это не нравится. Уже много лет я вынужден делить с ним Валею. Не могу позволить этому высокомерному слащавому нахалу начать делить со мной кого-то еще. Пусть и такую странную девчонку, за которую я отвечаю. А отвечаю ли все еще?

– Идемте в малый зал, – Валея встает и направляется к тайному входу. Мы следуем за ней без лишних вопросов. Усаживаемся за стол в привычном порядке. Валея во главе. Я – справа. Ван – слева. Рене садится прямо напротив Валеи.

– Что ты знаешь про сотворение чистой эссенции? – спрашивает Валея у Рене.

Рене кусает губу, бросает взгляд на потолок, щурится и, наконец, отвечает:

– Пожалуй, ничего.

– Тогда сейчас я расскажу тебе об этом самое основное из того, что знаю, – Валея усаживается удобнее на стуле и начинает: – В мире есть определенные люди со специфическими способностями – стихийцы. Эти способности, как и все, передаются по роду, но проявляются не во всех поколениях. Способности к управлению огнем, водой, воздухом и землей – чистыми энергиями – считаются самыми сильными.

За стихийцами уже много-много лет ведется охота, так как считается, что из их сердец можно получить чистую эссенцию, при употреблении которой человек может стать всесильным, бессмертным и так далее. К счастью, никому еще не удалось собрать все элементы воедино верным способом, чтобы произвести чистую эссенцию. Совсем недавно выяснилось, что раньше эссенцию синтезировали неправильно, отчего все испытания провалились. Эссенцию приготовили, но во время финальных испытаний подопытный погиб от ее силы. И так как эссенция нужна для сильных мира сего, то никто не может позволить себе еще хоть несколько таких ошибок. Слишком высока цена.

Элементы для приготовления эссенции пытались получить искусственным образом и от других существ. Также они пробовали по-разному синтезировать элементы и применять их по-отдельности. Это все испытывали на нас, почти на всех, кто был со мной в начале пути и остался до последнего, отчего получили такой непредвиденный результат, – Валея ухмыляется.

К сожалению, не всем после этого удалось выжить. Я более чем уверена, что, несмотря на все уверения магического правительства, и сейчас где-то проводят такие испытания. Этот факт удручает. Но, с другой стороны, без этого не было бы никакого результата. Порой нельзя избежать вынужденных жертв, какими бы гуманными не были бы убеждения и стремления.

Каждый элемент эссенции разрабатывают в условиях полной секретности под управлением трех из двенадцати членов магического правительства. Они должны получить прекрасный образец, желательно даже несколько, чтобы рискнуть сделать эссенцию. Не знаю, как они там еще не поубивали друг друга, решая, кто первым испробует эссенцию, когда они ее получат. Вероятно, все боятся умереть, как последние подопытные. Возможно, из-за этого процесс разработки и затягивается.

К сожалению, я не слишком хорошо осведомлена о самой технологии производства и всех ее тонкостях. Если коротко, то из сердец стихийцев (четыре сердца, по одному на каждую стихию) синтезируются определенные элементы, после чего соединяются определенным образом, а в результате получается чистая эссенция.

Также я мало знаю о нынешней стадии разработки, но точно уверена в том, что скоро они приблизятся к завершению, несмотря на предыдущие провалы. Поэтому всем нужно запомнить, что наша цель – это получить все элементы эссенции раньше них.

– Но что если эти элементы будут не лучшего качества и произойдет что-то непоправимое? – спрашивает Рене.

– Я готова рискнуть. Неважно. Сейчас важно – получить элементы. Дальнейшие детали мы обсудим с одним из моих верных работников, который разбирается в технологической составляющей вопроса. К сожалению, он сейчас не в замке, поэтому я не смогла его сюда пригласить. Добыть элементы – это и будет твоей задачей.

– Мне надо будет куда-то переместиться и похитить эти элементы?

– Да, Рене. Именно так. За это ты получишь себе отдельное тело, а твой отец – свободу.

– Я поняла. Что ж, куда нужно перемещаться?

– А это, к сожалению, мы пока еще не знаем.

Во внутреннем кармане моего плаща подает признаки существования мыслепортер. Валея недовольно смотрит, как я достаю его и читаю сообщение. Чтобы опередить ее колкое замечание, говорю:

– Нет, похоже, мы все-таки знаем, с чего начать.

Валея выхватывает мыслепортер у меня из рук и читает вслух:

– «То, у меня было важное видение по поводу того, о чем ты спрашивал вчера. Пришлите за мной транспорт. Валея должна узнать немедленно». А эта Алия не так плоха, какой казалась в начале, – довольно ухмыляется Валея.

– Значит, у нас есть отправная точка? – спрашивает Ван. Он буравит меня взглядом и нервно разминает костяшки рук. Еще бы. Опять я сумел порадовать Валею, а он выставил себя полным неудачником. Как же меня забавляют такие моменты личного превосходства в нашем негласном соревновании.

– Да, Ван. И это не может не радовать. Сейчас, пожалуйста, пойди и выдели Рене комнату. Она должна отдохнуть, если после испытаний не успела восстановиться. Нам нужны все ее способности. То, сходи отправь капсулу за Алией. Встречаемся, как только освободитесь, в главном зале. Я вас жду. Проваливайте.

Мы покорно выходим из малого зала. Валея остается там. Рене бодро шагает впереди. За ней следом идет Ван. Уверен, он противно ухмыляется. В этот раз задачу, связанную с Рене поручили ему, а не мне. Это его маленькая победа, и он об этом знает. Хотя что это я? Меня не должна волновать эта девчонка! Она и не волнует, не волнует…

Надо браться за дело. Самое сложное в любом деле – сделать первый шаг. Зато если этот шаг будет сделан в верном направлении, то всю операцию будет ждать успех. Главное – не испортить все сейчас, когда каждая мысль предопределяет вектор дальнейшего движения. Я верю в Валею, в ее идеи и убеждения. Я верю, что у нас все получится. Не могу не верить.

========== Валея ==========

Чувствую, как по моим венам и артериям бежит кровь. Мягкий шелк простыней обволакивает тело. Наслаждение. Но нужно прерывать сладкую негу полусна. Мир не ждет. Никогда не ждет.

Холод будто бы иглами пронизывает мои пятки, опущенные на пол. От этого ощущения не спрятаться, приходится привыкать. Несколько шагов до ванной комнаты. Теперь ледяных прикосновений плитки я уже не чувствую.

После принятия утренних водных процедур нужно выбрать наряд на сегодня. Спустя несколько минут раздумий я останавливаюсь на черном платье в пол с глубоким декольте, которое поддерживается корсетом. На три четверти рукава платья состоят из плотной ткани, а на оставшуюся длину – из кружев цвета воронова крыла. Идеальный вариант, на мой взгляд.

Выбор одежды – это своеобразная установка настроения на день. Поэтому по части разных нарядов я не отказываю себе ни в чем. Моя гардеробная по размерам сопоставима разве что с залом имени меня в замке.

Конечно, я бы и больше времени провела здесь, в окружении прекрасных вещей, подобранных с любовью, но мне все-таки придется покинуть пределы комнаты, чтобы решать насущные вопросы.

На вчерашнем малом совете было решено с утра отправиться на встречу с одним из членов Магического Совета, или Совета Двенадцати, который недавно открыл в нашем городе лавку зелий. Скорее всего, он уже уехал в столицу, но его заместитель точно будет на месте. Его мнение по ряду вопросов мне будет полезно узнать.

С возрастом я стала замечать, что начинаю подходить ко всему неспешно и обстоятельно. Это обеспечивает мне должный уровень уверенности в качестве исполнения любых действий. Поистине, мой юношеский максимализм никуда не делся. Просто трансформировался в нечто более зрелое и цельное – в максимализм старости. Хотя, хотелось бы верить, что до старости мне еще как пешком до долины друверов – очень и очень далеко. Я несколько раз отправляла в такое путешествие особо провинившихся. Пока что еще никто не возвращался. Не так силен был их дух и уровень выносливости. Слабаки.

Пищу я всегда принимаю в общей столовой. Когда я только захожу в помещение, то все разговоры затихают, но позже непременно продолжаются, только шепотом. Это определенно признак уважения. Но я же не деспот, чтобы заставлять всех молча есть в моем присутствии. Разговор за обедом – непременный атрибут светской жизни. Ведь мы действительно являемся культурным обществом. Молодые люди, которые хотят доказать мне свою значимость, непременно обучаются этикету. Всем его аспектам: начиная от приема пищи, заканчивая умением рассказывать уместные забавные истории на светском вечере.

Всесторонняя образованность – один из ключей к выходу из моего замка. Второй – мое личное признание. Небольшой ключ на золотой цепочке, увидев который общество будет расступаться на дороге к вершине горы. Хмм, метафоризирую. Состарилась совсем. Медленно начинаю сходить с ума.

Один из молодых людей подает мне завтрак. Улыбаясь, он опускает передо мной тарелку овсянки с черникой.

– Приятного аппетита, Валея, – говорит он, слегка склонив голову.

– Спасибо. Сегодня ты отвечаешь за кулинарию? – спрашиваю.

– Да, Валея, – говорит он. Его подбородок еле заметно дрожит.

– Не волнуйся, сейчас попробую. Посмотрим, как получилось. Я уверена, что с овсянкой ты справился. А пока что небольшая проверка уровня эрудиции. Перечисли расы существ, которые входят в Совет Двенадцати.

Черпаю ложечкой овсянку и внимательно смотрю на немного растерявшегося юношу. Через несколько секунд он перестает тушеваться, выпрямляет спину и говорит:

– Вопрос немного с подвохом. В Совет Двенадцати входят самые сильные расы Вселенной Ди. Из-за геноцида стихийцев четыре места, принадлежащие им, не заняты. Таким образом, Совет Двенадцати было бы точнее называть Советом Восьми. Туда входят по одному представителю от следующих рас: друверы, в-даль-смотрящие, энергики, сновидцы, нимы, темпуссины, обсессинцы и…

Молодой человек явно забыл про таких негодяев, как филлеры. Не питаю к ним особой любви, так как они ограничивают магические проявления. Причем не всегда справедливо. Ничего страшного, что они выскочили у юноши из памяти, зато каша у него вышла отличная. Каждому свое.

– Отправляйся на кухню. А после спроси у кого-нибудь про еще одну расу, которую ты забыл. Я думаю, тебе подскажут. Овсянка у тебя вышла неплохая, но на мой вопрос ты не ответил. Ты совсем недавно ко мне пришел, правда?

– Да, всего несколько недель, Валея.

– Так и быть. Передай, чтобы изменили расписание. Ты остаешься отвечать за кулинарию на всю следующую неделю. От работы на свободное время ты освобождаешься. Отправляйся в библиотеку. Не помню, кто из сновидцев там обитает на этой неделе, но пусть выдаст тебе информацию об общественном строе Вселенной. Общие сведения. Сложность – четыре из десяти. Без имен пока что. В тот день, как закончишь дежурство на кухне – сдашь экзамен по всему изученному. Ты справишься, дорогой.

– Спасибо, Валея! – радостно отвечает приунывший было юноша.

– А сейчас оставь меня. Я хочу позавтракать в одиночестве.

– Приятного аппетита! – говорит молодой человек, слегка кланяется и удаляется. Послушный малый. Возможно, у него есть потенциал. У его овсянки – точно.

Когда я заканчиваю с завтраком, у моего стола незаметно материализуется То. Он кивает, присаживается напротив. В его больших голубых глазищах читается плохо скрытое недовольство. Я запретила курение в столовой. Ничего, потерпит. Не сломается.

– Доброе утро. В новую лавку отправляемся?

– Да, минуту. Возьми нескольких молодых людей. Нужны самые наблюдательные. Можешь позвать Кельми. Если он, конечно, не слишком занят. За наш визит нужно собрать как можно больше детальной информации об этом месте. Понял?

– О да, Валея, – отвечает То и тянется к лицу, но в ту же секунду одергивает руку, когда вспоминает, что сигареты у него во рту нет. Не могу сдержать ехидную улыбку. Забавно смотреть, как привычки людей натыкаются на препятствия.

– Идем, То. Я хочу найти Вана, пока мы не уехали.

То вздыхает и встает.

Когда эти двое уже выяснят отношения и перестанут делить место в моей песочнице? Как дети, честное слово. Нужно отобрать их формочки и ведерки. И если больные места Вана я знаю, то вот из слабостей То мне известно лишь несколько – это курение и я. На них определенно сложно воздействовать.

На выходе из столовой мы с То расходимся. Вызываю Вана по мыслепортеру, но он не отвечает. Зря он так небрежно относится к связи. Однажды ему аукнется его беспечность. Что ж, разберусь с Ваном позже.

В конце главного коридора меня уже ожидают: То курит, облокотившись на стену, а Кельми инструктирует юношу и девушку. Наблюдательность и умение манипулировать деталями, которые мы используем, когда хотим заставить кого-то работать с нами, – заслуга Кельми и его учеников, хоть многие и считают, что это моё изобретение.

Если молодые люди смогут перенять у него этот опыт, то это поможет им взобраться сразу на несколько ступеней по лестнице, ведущей к выходу из моего замка с рекомендациями.

Ежегодно в двери замка входят около двухсот молодых людей, приехавших из разных уголков Вселенной Ди. Все они просят у меня аудиенции, потому что хотят пройти«обучение» и получить рекомендацию.

После первой встречи со мной уходит сотня из них. После прохождения вступительных испытаний – еще пятьдесят-шестьдесят человек. За первый год отсеивается двадцать-тридцать. За второй – десять. За третий и далее – почти все остальные. В итоге пропуск в жизнь от меня получают в год один или два человека. Пожалуй, мне стоит написать на коврике у двери: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Но никто все равно не оставит. Все хотят добиться успеха и стать счастливыми. Проблема лишь в том, что даже те, кто получил максимум выгод от этой жизни, могут в любой момент осознать, что счастье их заключалось вовсе не в этом. Они достигли многого, но совсем не того. А в конце пути сворачивать на новую дорогу – совершенно безрассудно.

Подхожу к То и останавливаюсь. Я киваю Кельми, показывая, что разрешаю закончить его наставления. Кельми поправляет свои очки в тонкой металлической оправе и прекращает смотреть на меня. Утро сыграло не в мою пользу. Надо отвлечься и полюбоваться на Кельми, раз выпала такая возможность.

Каждый из мужчин в моем замке красив по-своему. С самого начала моего пути их у меня столько не было, разумеется. Тяжело мне пришлось тогда, когда я организовывала побег из места, где над нами проводили эксперименты. Мне удалось уговорить сбежать далеко не всех.

В начале моя группа состояла всего человек из десяти-пятнадцати, которые были ко мне полностью лояльны, потому что над ними также поэкспериментировали. Это дало чудовищные результаты. Большинство из первоначальной группы уцелело, но нескольких мы потеряли. Мое сердце до сих пор не перестало болеть. Мне пришлось держать каждого из них за руку, пытаясь исцелить. Но даже моя сила, которая претерпела сильные изменения по сравнению с силами обычных лечебников, не могла помочь, если дело касалось сильных мутаций, вызванных испытаниями эссенций. Их последние вздохи, взгляды, слова. Это невозможно выбросить из памяти…

Бесцельно брожу взглядом по пепельным волосам Кельми, слежу за тем, как длинная челка падает ему на глаза, а он небрежно смахивает ее назад. Да, первое время мне было нелегко общаться с ним из-за разницы в возрасте. В основном подопытными были существа лет тринадцати – восемнадцати. Но Кельми и Нидри, еще одному из моих союзников, было почти тридцать. Не знаю, как они смогли столько продержаться в том ужасном месте. Разница почти в десять лет сказывалась. Но они в меня верили. Было безумно сложно отдавать им приказы, советоваться и рассказывать всякие личные вещи, которые и легли в основу современного строя замка. Они оба отказались спать со мной, аргументировав это тем, что воспринимают меня скорее как властную сестру, нежели как объект вожделения, хотя и назвали меня обворожительной. Последнее они добавили явно затем, чтобы не обидеть. Собственно, я сразу отбросила эту идею. Даже у меня должны быть недоступные идеалы.

Кельми все еще живет в замке. Он покидал меня на время, пытался построить семью, но у него не вышло. Жена погибла, а сына он отдал в обитель бесстрашных. Кельми любит своего сына, это точно. Но мужчинам тяжело справиться с тем, что их любимых больше нет. После потерь мужчины быстро сдаются, замыкаются в себе и выбрасывают свою любовь куда-то прочь. Глупыши.

Кельми с сыном иногда видятся, но оба не знают, как вести себя друг с другом. Кельми обеспечивает его существование, как порядочный человек, но вот стакан воды в старости сын ему не принесет. Что ж, мне детей вообще не суждено иметь, но я все же нашла, кому дарить свою любовь и от кого ее получать. Кельми зря так волнуется.

Несмотря на то, что я ввела стандартную форму своим помощникам, каждый из них имеет характерные особенности в стиле. То бреет виски и носит свою странную кепку, Лелас перевязывает длинные светлые волосы лентой, Ван надевает слишком обтягивающие штанишки, а Кельми выглядит так, будто только что вернулся из кругосветного путешествия, которое его изрядно потрепало. Плащ Кельми испачкан грязью и неопрятен, будоражит своими небрежными линиями, которые вместе с темной надорванной майкой и черными штанами с несколькими дырками создают великолепный этюд в стиле хаоса. Образ Кельми завершают массивные полуботинки, чистота которых выдает, что образ бродяги создается напоказ. Кроме обуви с этой бесшабашностью не сочетаются и очки, без которых Кельми видит не дальше своего носа днем. Мой подарок. Зато они ему к лицу.

Кельми выглядит старше своего возраста. Его холодная красота и морщины не отталкивают. Кельми – друвер, или когда-то был им, поэтому его возраст не совсем сочетается с внешностью. Его беда в том, что из-за экспериментов превращаться в животное он больше не может, хотя огромной физической силой все еще наделен. Раньше Кельми умел превращаться в сыча, не помню, в какого именно. Но он говорил, что выглядел достаточно похоже на свой человеческий облик – серые перья и тяжело переносимый взгляд. Я верю ему на слово.

Кельми приходится мириться с плохим зрением. С наступлением сумерек его зрение становится до безобразия острым, как у птицы, в которую он мог превращаться. А вот в дневное время у него не всегда получается сфокусировать взгляд на мелких предметах. Из-за этого ему необходимы очки.

Кельми тяжело вспоминать о былых временах. Из-за отсутствия способности к превращению, Кельми стареет, как и все, хотя изменения проявляются чуть-чуть медленнее. Естественно, я могу его подлатать, но он приходит ко мне только для лечения каких-то сложных и запущенных вещей. От помощи с внешним видом он отказывается, говорит, что это все временно. Пусть поступает так, как ему угодно. Мое дело – поддержать любое решение Кельми. Дело небольшое, но важное.

– Валея, мы готовы идти, – говорит Кельми, прерывая мои размышления. Короткий взгляд То дает понять, что он тоже не собирается задерживаться в замке.

– Отлично. Используем капсулу, чтобы добраться, – отвечаю.

Мы выходим. Люблю покидать замок. Люблю передвигаться в капсуле. Внутри нее ты попадаешь в состоянии невесомости, когда ни одна кочка на дороге не сможет причинить тебе неудобства. Потрясающий опыт – полное отсутствие физических ощущений. Можно почувствовать лишь чьи-то прикосновения, полностью раствориться в человеке, ощущать только его… Но не в этот раз, не в этот.

Наше волшебное путешествие прерывается. Путь закончен. Нужно выходиться и быть готовой к неожиданностям. Жизнь любит их подбрасывать.

Кельми открывает передо мной дверь и подает руку. Кожа наших перчаток скрипит, соприкасаясь. Аккуратно выхожу из капсулы, придерживая платье.

Замираю на секунду, озираясь. Мне всегда нравилось любоваться городскими пейзажами. А сейчас нужно отметить, в каком месте энергик открыл свою лавку. Улица светлая, людей достаточно много. Значит, спросом будет пользоваться, аренда стоит больших денег.

Что располагается по соседству? Этот салон я знаю, сюда часто Лелас захаживает. Мое заведение через два квартала, значит, сейчас я нахожусь ближе к центру. Отлично.

Что еще рядом? Так, какой-то молодой человек закрывает мне обзор, остановившись в метре от меня. Почему он так на меня уставился? Ох, нет…

Делаю шаг вперед, сдергиваю с руки перчатку и легонько касаюсь слишком часто поднимающейся грудной клетки этого парнишки. Мои спутники уже заметили неожиданное движение и возвращаются.

– Неужели это ты, малыш? Мы все по тебе так скучали, так скучали… Ничего, у нас еще будет время поговорить. А сейчас ты должен усвоить, что случается, когда кто-то нарушает мои приказы, – говорю я медленно. За это время мои люди успевают обступить нас со всех сторон. Юноша пытается дернуться, но я, не прилагая особых усилий, контролирую каждую клеточку его тела. Его сердце бьется как птица в клетке из ребер.

– Ничего не хочешь сказать, малыш? – говорю я ему.

Он нервно сглатывает, моргает и шепчет:

– Прости меня, Валея…

Как мило. Улыбаюсь. Так забавно это слышать, ведь я же знаю, что он хочет убежать, а не пасть на колени. Если я верно помню, то этот юноша всегда отличался пылким сердцем, которое велело ему делать что-то до того, как его разум сообразит что-то путное. Сейчас ситуация была как раз такой.

– Ты знаешь правила. Сначала урок, а потом разговор. Кельми, будь добр, созови всех людей, которые занимаются поддержанием порядка в этом городе. Только что был пойман особо опасный преступник, который скрывался много лет. Хотя, если судить по его виду, всего несколько недель, в лучшем случае.

Ловлю себя на том, что испытываю двойственные ощущения, когда Ления забирают под стражу. С одной стороны, я рада, что смогла поймать юношу, предавшего меня непонятно почему. В другой стороны, мне его жаль, ведь я знала его давным-давно, двадцать с лишним лет назад. Это были славные времена…

Лений был одним из тех, кто пожелал присоединиться к моей группе, когда мой замок уже начали строить, когда мы начали вставать на ноги и продвигать свою философию в обществе. Он приходил ко мне много раз, но я постоянно отказывала, так как не была уверена в его пылком темпераменте. Все боялась, что Лений сможет наломать дров сгоряча, а потом жалеть. Честно говоря, так и вышло. По крайней мере, я надеюсь, что он хотя бы жалеет, что предал меня.

В мою память почему-то глубоко врезался тот день, когда Лений впервые пришел ко мне. Тогда у меня не было большого зала и множества работников. Я встретила его в небольшой комнатке, где места хватало лишь на несколько стульев.

Справа от меня сидел То, который всего пару недель назад приобрел свою первую кепку с козырьком. Тогда он еще удивленно смотрел на мир своими большими голубыми глазами и сражался за справедливость. С возрастом он понял, насколько субъективна и расплывчата эта хваленая «справедливость». Теперь он живет ради чего-то другого.

Слева сидел Ван, его кудряшки колыхались каждый раз, когда он нервно оборачивался в мою сторону. Тогда это происходило еще достаточно часто. Ван долго боролся со своей неуверенностью. Он исказил ее до оборотного состояния и стал для кого-то совершенно невыносим. Но не для меня, нет. Наедине со мной он ведет себя все так же, как тот закомплексованный мальчуган. Человек не может до конца перебороть и искоренить свои комплексы. Они всегда будут где-то в бэкграунде его сознания. С годами недолюбленные в детстве люди будут чрезмерно эмоционально реагировать на все с ними происходящее, обиженные будут видеть в каждом слове намек на их несовершенство, забытые будут всегда стараться добиться всеобщего внимания. Прошлое никогда вас не покидает, ни-ког-да.

Лений уверенно зашел в дверь, громко хлопнул ею. Широкими шагами подошел к единственному свободному стулу и с размаху приземлился на него.

– Утро доброе, – сказал Лений.

– Доброе. Зачем ты пришел к Валее? – ответил ему То.

Лений пристально смотрел на меня, но после резко бросил взгляд в сторону То и сказал:

– Вот именно, что я пришел к ней. Значит, с ней я и хочу поговорить.

То сразу не нашелся, что ответить, поэтому Лений перевел взгляд обратно в мою сторону. Продолжительный взгляд его темных глаз из-под тяжелых надбровных дуг меня, откровенно говоря, вывел из состояния равновесия. Повисла тишина.

– Кажется, я тебя помню. Происшествие в обители бесстрашных. Выпускной. Ты тот парнишка, который прицепился ко мне и спросил, на кого мы работаем. Да, это абсолютно точно был ты. Что тогда произошло?

– Мне обязательно об этом рассказывать сейчас? – спросил Лений.

– Да, – ответила ему я.

Я была под впечатлением от тех событий. Было несколько сотен раненых, несколько десятков погибших. Действительно страшно, ведь если один стихиец может натворить столько дел, то что тогда могут сделать несколько из них, объединившись. Девчонку удалось поймать только из-за того, что она допустила какую-то досадную ошибку. В любом случае, ею тогда уже занималось правительство. Не знаю, была ли она жива на тот момент. Да и не интересовало особо.

– Ладно. Если просит Валея, то я отвечу. Эта девчонка, стихийка, которую вы забрали, узнала, что ее парень ей изменял, и вышла из себя. Никто не мог к ней подобраться и помешать. Во всем этом сумбуре погибла и моя любимая также, – Лений замолчал. Он сжал руки так сильно, что костяшки его пальцев стали белыми, как первый снег. Было видно, что говорить ему было очень тяжело. Так сильна была его любовь? В его возрасте? Он был совсем юн… Что ж, не мне судить об истинной любви.

– Продолжай, – нетерпеливо сказал Ван и сразу обернулся ко мне. Я кивнула, мол, все нормально.

– Да, хорошо, – сказал Лений. – Не знаю, как описать то, что произошло там. Вы сами все знаете.

– Лений, зачем ты пришел к Валее? – спросил То.

– Я уже сказал, что погибла моя любимая. Именно поэтому я здесь. Я хочу отомстить. Мне кажется, у вас я смогу найти то, что поможет мне реализовать себя.

– Кому ты хочешь отомстить? Твою девушку все равно не вернуть.

– А стихийка?

– Мне не стоит этого говорить, но она помещена в специальный экспериментальный центр для стихийцев. Возможно, ее и в живых уже нет.

Лений долго ничего не отвечал, но потом все-таки спросил:

– То есть магическое правительство охотится за такими, как она?

– Да, но мы не должны сейчас об этом говорить. Месть – это не то, что движет всеми нами. Месть – это плохой стимул, потому что после подачи данного холодного блюда твоя жизнь станет пустой. У тебя не останется ничего. Совершенно ничего, понимаешь меня, Лений? – Лений поднял на меня глаза нерешительно. Я продолжила: – То, чем ты сейчас пытаешься жить, – это вариант не для тебя. Поищи другой стимул к жизни. Например, ты мог бы помочь искать стихийцев и предотвращать их нападения. Ты мог бы спасти множества жизней. Подумай об этом, а потом приходи, если тебе в голову не придет что-то еще.