Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: MaryJuta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Если это ты, то для тебя есть письмо и еще вещи! – ответил мужик, перекидывая по борзому спичку на зубах и небрежно почесывая, через трусняк, правую ягодицу.

– Хорошо! Вот он! – и Владлен протянул ему зеленую книжицу, едва сдерживая себя от того, чтобы предварительно не отправить хамоватого дядьку вымыть руки. Тот открыл документ, внимательно посмотрел на фотографию и, естественно, сверил с соответствием залетного гостя. Пока, скорчивший недовольную гримасу, Владлен, нервно постукивал пальцами по дверному косяку, тот проверил еще и штампы о прописке.

– Похоже это ты. Стой тут, сейчас приду, – он отдал паспорт и захлопнул дверь перед самым носом оторопевшего Владлена. Через несколько минут, дверь вновь открылась и мужик передал запечатанный конверт и чемодан.

– Это что? И где мои родители? – спросил растерянный гость.

– На кладбище, – угрюмо ответил мужик. – Год назад в этой квартире умерла хозяйка. Умерла в больнице, вроде бы от рака. Говорят, мучилась страшно. Дом уже давно вывели из фонда райкома и передали в фонд нашего завода. Нам дали ордер. Когда мы открыли дверь на столе лежало письмо и записка. Она просила передать тебе этот конверт и чемодан, если ты придешь. Имей ввиду, если не заберешь чемодан, я его выброшу на помойку. И еще, не вздумай судиться за квартиру! Я все узнал, она моя по закону. Все, прощевай и больше не приходи сюда.

– Подождите! Вы открывали письмо и чемодан?

– Ты за кого меня принимаешь?! – набычился мужик. – Я рабочий человек и у меня совесть есть. Все. Уходи! – дверь перед носом Владлена захлопнулась.

Подхватив еще и второй чемодан, ошарашенный Владлен вышел на улицу, хватанул глоток свежего воздуха, и, усевшись на лавочку, открыл конверт. Все, что там было, так это письмо и тысяча новых рублей. Он узнал мамин почерк и начал бегло «скользить» взглядом по нестройному тексту.

«Родной мой сыночек, кровиночка моя.

Если ты читаешь это письмо, значит ты живой. Я никогда не верила в Бога, но все время молилась, чтобы он тебя хранил и у тебя все было хорошо. Когда ты так неожиданно исчез, четыре года назад, наша жизнь с папой закончилась. Ты всегда был и оставался единственным смыслом нашей жизни. Наш папа не выдержал переживаний и через год умер от инфаркта.

Да, сыночек, я осталась совсем одна. И все равно тебя ждала. А полгода назад, у меня обнаружили рак, и сейчас я медленно умираю. Это очень больно, родной мой, но я терплю. Ну а как же, я ведь жду. А вдруг ты постучишь в дверь и тебе некому будет открыть. Но видно, я тебя уже не дождусь. Прости меня за это, сынок.

Если же не свидимся, когда ты вернешься, и прочитаешь это письмо, может найдешь немного времени, чтобы навестить наши могилки, на кладбище. Ты знаешь где. Мы с папой будем лежать рядом и ждать, когда ты придешь. Квартал тридцать семь, третья могила от угла.

Если у тебя нет денег, используй те, что я вложила в конверт. А если есть, то поставь скромный памятник, чтобы наша могилка не затерялась. Так ты и сам сможешь и с внуками нашими, которые у тебя обязательно появятся, нас иногда навещать. Заранее спасибо.

Прощай, сыночек, прости за все. Мы так с папой тебя любили. Как ты теперь будешь совсем одни на этом свете? Не забывай о нас.

Всегда безгранично любящая тебя мама.

2 августа 1966 года.»

Ничто не шевельнулось в очерствевшей душе Владлена. Нет, одна мысль его всё-таки посетила: «Старая дура, не могла меня дождаться, а теперь я без квартиры: без своего угла и крыши над головой. Неудачники! Только ныть и умели! Гроша ломаного за душой не было! Тьфу!»

Ни на секунду не задумавшись, он разорвал письмо, даже не стараясь запомнить адрес родительской могилы. Идти туда, а тем более ставить памятник, он не собирался. Воспитанный эгоистом до мозга костей, он не умел чувствовать. В этой жизни был только один человек, которого он любил – он сам.

Открыв чемодан, он увидел аккуратно с любовью сложенные мамой его детские рисунки, поделки, которые они делали с отцом, альбомы с семейными фотографиями, награды родителей и две сберкнижки. Жадно схватив их, он увидел, что оформлены они на имя отца и мамы, а к ним было написано завещание на его имя. На отцовской книжке было триста рублей, а на маминой всего двести.

«Проклятые нищеброды! – он был раздражён. – Ничего от них не осталось!»

Он порвал и выбросил свои рисунки и поделки, на ближайшей помойке, но вот фотоальбомы взял с собой. Не подумайте только, что ностальгии ради. Нет! Не хотел он, чтобы его физиономия где-либо засветилась. Переложив альбомы в свой чемоданчик, старый он тут же отправил следом за рисунками и поделками. Ну вот и все. Больше его тут ничто не держало. Отряхнув руки и даже не оглянувшись на дом, в котором провёл детство и юность, решительным шагом, он направился прочь.

Его главной целю был тайник. Да-да, тот самый, что он бережно создал когда свалил тогда пять лет назад, чтобы залечь на дно. Вот только найти бы сейчас эту заброшенную деревеньку за чертой города с ветхими полуразвалившимися избами.

Он сел на нужный автобус и через пятнадцать минут оказался на месте. Первый шок, который его ждал, был конечный пункт маршрута. А если точнее, то отсутствие нужной остановки, что когда-то была конечной. Уже когда автобус тронулся дальше, спохватившийся мужчина, подскочил со своего места и попросил водителя тормознуть.

Он вышел, и, не закрывая распахнувшегося рта, осмотрелся и обалдел. Вместо поля, за которым когда-то начиналась деревня, перед ним простирался жилой микрорайон застроенный новыми пятиэтажками. Выйдя из оцепенения, он тяжело сглотнул и, подхватив чемодан, быстрым шагом, направился к бывшей деревне. На месте той самой трухлявой покосившейся избы, красовалась детская игровая площадка. Старой халабуды не было и в помине.

«Что делать?» – он был готов ко всему. Что сменилась власть, сам город ушёл под землю, Луна сменила орбиту… но не к этому. Избушки, в которой хранилось его обеспеченное будущее, нет! Выронив чемодан из рук, несколько долгих минут, он пытался прийти в себя и успокоиться. В какой-то момент, он заметил одиноко стоящую избу, последнюю оставшуюся от бывшей деревни. Он вспомнил, что там жил скупщик краденого, некий Петрович, которого он часто навещал вместе со своими подельниками, братьями Копыловыми.

Нервно протирая лицо трясущимися ладонями, он схватил чемодан и торопливым шагом проследовал именно к нему.

Подойдя к старой калитке, возле старого покосившегося частокола, он ненадолго притормозил и нерешительно толкнул воротину. Крыльцо под его весом жалобно скрипнуло, но это его не остановило. Подняв руку, он принялся энергично колотить кулаком в дверь.

– Кого там черт принес?! – раздался старый дребезжащий противный голос.

– Свои, Петрович! Открывай!

– Какие свои? Свои все по тюрьмам сидят, да по могилам лежат, – ответил старик своей любимой присказкой, но дверь открыл.

– Привет! Узнал? – спросил Владлен хозяина.

– Узнал! Чего же не узнать. А я думал ты уже давно в земле лежишь, где-нибудь в лесу, – проскрипел старый барыга. – Что прикопали тебя братцы Копыловы, упокой Господь их многогрешные души.

– А я живой. Пустишь перекантоваться? – спросил Владлен с нескрываемой надеждой. – А то мою хату отжало государство.

– Чего не пустить. Пять рублей в день и живи, ни в чем себе не отказывай.

– Ты чего, Петрович? Пять рублей – это номер люкс в интуристе и то столько не дерут.

– Чего же ты не идешь в свой интурист? М? – ехидно спросил старик. – То-то же. Но если ты не хочешь, так я силком не тащу.

– Хорошо! Черт с тобой, – согласился Владлен, и вошел в избу.

Спустя минуту, они уже сидели за старым обеденным столом, и хозяин внимательно изучать гостя. Идентификация прошла успешно и старик удовлетворенно проскрипел:

– Заматерел ты, Владленчик, видно многое пришлось хлебнуть. Долго тебя не было. Лет пять наверное. Зачем вернулся?

Глава 18. Зачем нужен труп, и ниспровержение академика Филатова.

АКАДЕМГОРОДОК. 1967 ГОД. КВАРТИРА БЕССОНОВЫХ

В комнате, в очередной раз, повисла мертвая тишина. Женщины, после слов о необходимости изыскать труп, только ойкнули. Отец Кати молчал, зато дед не удержался и в очередной раз съязвил:

– Так и знал, что этим все закончится. Черной магией и колдовством! Будешь ритуалы тут устраивать: духов вызывать и бесов изгонять?

– Александр, – произнес отец Кати максимально тактично, – это очень, скажем так, необычная просьба. Проясни ее нам, пожалуйста!

– Да! Да! – хором поддержали его мама и дочка.

– Никаких языческих ритуалов! И чернокнижной магией я заниматься не собираюсь, – рассмеялся юноша, и тут же спросил: – А что вы знаете о тканевой терапии академика Филатова?

– А что это такое за тканевая терапия? – опережая всех спросила Катя. – Впервые о такой слышу.

– Тканевая терапия, – начал Старик-Саша, – это метод лечения, путем введения – вшивание или впрыскивание – под кожу или под конъюнктиву глаза, консервированных тканей животных или растений: кожи, роговицы, листьев алоэ… либо препаратов из них. Предложен он был в тридцатых годах двадцатого века академиком Филатовым. Согласно его концепции, в сохраняемой на холоде или консервируемой иным способом, ткани в процессе её адаптации к неблагоприятным условиям среды, накапливаются вещества с высокой биологической активностью – биогенные стимуляторы, которые и определяют лечебный эффект тканевой терапии. Как и протеинотерапия, тканевая терапия, относится к неспецифическим методам лечения. Активируя иммунные и регенераторные функции организма, она нередко оказывается эффективной при вяло протекающих патологических процессах различной природы – воспалительных, дегенеративных, атрофических и прочих. В современной медицине, тканевая терапия находит применение главным образом при лечении некоторых глазных и кожных болезней.

– Ну так все и есть! – подтвердил Сергей Порфирьевич. – Мне и самому кололи препараты стекловидного тела и алоэ.

– Но толку не было, а стало даже хуже! Я прав? – воскликнул юноша.

– Именно так! А ты откуда знаешь? – сварливый дед с подозрением взглянул на чрезмерно умного, да к тому же красноречивого кавалера внучки.

– Иначе и быть не могло!

– Что значит это твое «иначе и быть не могло»? – закипел противный дед. – Маша, – он обратился с своей дочери, – что он говорит? Ты же сказала, что это должно помочь?

– Мария Сергеевна тут не причем! – выступил в защиту ничего не понимающей пока женщины, «юный вундеркинд». – Эти препараты часто применяют не по назначению. Потому что идеи академика Филатова о механизмах действия тканевой терапии мне представляются несостоятельными.

– Нет! Ты только глянь на него! – развел руками Порфирьевич. – Он уже до академика Филатова добрался! Дотянул свои вездесущие ручонки! – возмутился дед. – Ничего святого у него нет! Хотя чего ему стесняться, академик уже умер, и ему ответить не сможет! А как же по-твоему столько лет его теория считалась правильной, а препараты до сих пор широко используются в медицинской практике?

– Это как раз тот случай, когда мы имеем лечебный эффект от препаратов, при том, что теоретическое обоснование этого эффекта неверное. Если угодно, я объясню, почему теория Филатова была на столько популярна. Дело в том, что она отлично подходила для теории академика Лысенко… Трофима Денисовича, который считал, что факторы окружающей среды могут напрямую влиять на наследственность организмов. И вот вам пример. Яровизация по Лысенко. Суть метода заключалась в том, что семена, перед высадкой, подвергались воздействию низких температур. Сторонники Лысенко считали яровизацию главным достижением академика. И что интересно, это же работало. Урожайность повышалась. Но никаких изменений в генетическом аппарате семян ведь не происходило! Так и Филатов считал, что если ткани подвергнуть воздействию низких температур, они приобретают совершенно новые свойства! И вообще непонятно, кто у кого эти теории спер: то ли Лысенко у Филатова, то ли Филатов у Лысенко! – рассмеялся Старик-Саша. – Но я думаю, Филатов был первым.

– Хорошо! Ты походя дискредитировал теорию академика Филатова, заодно, чтобы два раза не вставать, пнул ногой и академика Лысенко, Героя Социалистического Труд и Лауреата трёх Сталинских премий первой степени, между прочим, и что теперь? – ехидно спросил дедушка Кати.

– А теперь, мы используем тканевую терапию для Вашего лечения, Сергей Порфирьевич! – с улыбкой констатировал Старик-Саша.

– Внуча! Как ты с ним общаешься? У него же мысли такие же хаотичные, как движение частицы туши в броуновском движении! – скривил лицо дедушка Кати, брезгливо поглядывая на довольного собой парня. – Ты понимаешь, что он… он только что разнес в пух и прах тканевую терапию, и тут же предложил использовать ее же для моего лечения.

– Саша сейчас все объяснит! Я уверена, что он знает, что говорит! Правда, Саша? – важно задирая подбородок, уверила Катя.

– Конечно! Главный эффект от тканевой терапии – это неспецифическая стимуляция иммунной системы, путем введения своей или чужеродной ткани в непривычное для этого место. Например, под кожу. Скажу больше, такой же эффект можно получить, если колоть туда же физиологический раствор. Никаких дополнительных биологически активных веществ мертвые ткани не вырабатывают.

– Это почему Вы так считаете, Александр? – спросил отец Кати удивляясь все больше.

– Потому что никто никогда их там не находил!

– Хорошо, а что тогда предлагаете Вы? – на сей раз сдержалась мама.

– Я предлагаю провести Вашему отцу специфическую десенсибилизирующую тканевую иммунотерапию!

– О-как! Вот загнул-то! Точно Троцкий от науки, краснобай и баламут! – съязвил старый академик.

– Александр, поясните Вашу мысль, пожалуйста, – попросил отец Кати, абсолютно не реагируя на реплику тестя.

– Обязательно. Нам нужно сделать две вещи. Первое. Убрать антитела в нормальной нервной ткани из крови Сергея Порфирьевича. А второе, заблокировать клетки, которые их вырабатывают.

Говорить о том, что кроме антител и клеток их вырабатывающих, есть еще просто Т-лимфоциты киллеры, Старик-Саша не стал, чтобы не перегружать собеседников дополнительной информацией.

– И как ты собираешься это сделать и зачем тебе для этого труп? Мы когда-нибудь это услышим, или так и будем ходить вокруг да около? – не унимался вредный Порфирьевич.

«Вот вредный старикашка! Как он меня достал своим занудством! Нет, чтобы молчать и слушать. Нет же, обязательно свои две копейки нужно вставить и все не по теме!» – злился Старик-Саша, но спокойно продолжил:

– Для этого мне нужен бедренный нерв взятый от свежего, не позже двадцати четырех часового, трупа, погибшего от травмы, не страдающего инфекционными и соматическими заболеваниями.

Абсолютно не реагируя на сам факт необычности просьбы, любопытная девушка поспешила тут же уточнить: – А что такое соматические заболевания?

– Это заболевания человека неинфекционной природы. Например, болезни сердца, легких, онкология, и так далее, – с готовностью пояснил ее кавалер.

– Это все конечно весьма и весьма занимательно, но где же нам его взять и что Вы с этим нервом будете делать? – поинтересовался отец.

– Взять там, где берут все. В Бюро Судебно-Медицинской экспертизы, – ответил юноша.

– А нам дадут? – глаза Кати округлились.

– Нам с тобой – точно нет! – усмехнулся экспериментатор. Но думаю, что уважаемой Марине Сергеевне – да. Уверен, что там у них постоянно забирают роговицы, кожу и даже кости, для пересадки больным.

– Это верно, – подтвердила мама, – но я никогда не слышала, чтобы брали бедренный нерв. И кстати, почему именно его?

– Потому что он самый длинный, легко доступный и достаточно толстый, – ответил юноша, – и у одного донора их можно взять два.

– И что же дальше ты будешь с ним делать? – спросил дедушка Кати.

– Я его хорошо промою под водопроводной водой, очищу от сгустков крови и других лишних тканей, потом сделаю длинные продольные разрезы вдоль всего образца.

– Зачем? – спросил заинтересованно отец Кати.

– Чтобы увеличить его доступную поверхность.

– А это еще зачем? – буркнул дедушка Кати.

– Сейчас расскажу, не торопитесь. Буду очень благодарен, если вы прекратите меня перебивать, Сергей Порфирьевич, – Саша нахмурил брови, и поймав на себе хмурый взгляд взвинченного деда, добавил: – Спасибо. Вы очень любезны, – Катя хихикнула. Противостояние кавалера и деда начало ее забавлять. – Потом я еще раз промою его под водопроводной водой, и нарежу целый образец на кусочки длиной около 3-4 см. Далее, я перенесу эти кусочки в колбу с циратно-фосфатным буфером, рН равным трем.

– А это зачем? – дед не унимался, но его можно было понять. Все этими манипуляции предназначались ему и лечить собирались именно его.

– В этом кислом буфере, все комплексы антиген-антитело, которые будут содержаться в этом образце нерва, расщепятся и будут удалены последующей промывкой, – пояснил юноша, – потом снова промою кусочки, но уже нейтральным фосфатным буфером. И, наконец, самое главное, помещу их в слабый раствор нейтрального формалина для консервации. Где выдержу их не меньше двух недель в холодильнике.

– И ты это называешь тканевым препаратом по Филатову? – спросил старый академик.

– Формально, да. Ткань, консервированная, выдержанная в холодильнике, условия соблюдены. Правда сам Филатов нервную ткань не использовал, но это уже несущественная мелочь, – улыбнулся Старик-Саша.

– Александр, а почему нужна консервация в формалине? – спросила мама Кати.

– Для ее стерилизации, чтобы погибла вся микрофлора, которая попала туда при заборе образца и его обработке. И самое главное, для длительного хранения препаратов. Так они могут храниться до десяти лет, не подвергаясь порче и потере своих свойств.

– Понятно. А как мы будем лечить папу? – спросила профессорша.

– Да! Как? – тут же вмешался ее отец.

– А это уже Вы, Мария Сергеевна, будете делать сами, – ответил Старик-Саша.

– Я готова, но как?

– Очень просто. На спине, в области правой лопатки, вы проведете обезболивание новокаином. Потом сделаете горизонтальный разрез кожи длиной один-два сантиметра. Затем введете в разрез прямой корнцанг и, сдвигая и раздвигая его губки, сформируете под кожей карман, чтобы туда поместился один образец консервированного нерва. Введете туда один кусочек препарата и наложите шов. Все. Через сутки, вы распустите шов, извлечете старый кусочек и поместите туда новый. И так десять-двадцать раз!

– Я не позволю пихать в себя куски трупа! – заявил дедушка Кати.

– Значит сами скоро им станете! – вконец обозлившись, прорычал Старик-Саша. – Тем более, что вы делали это уже раньше!

– Ничего я не делал!

– Делали! Вы кололи себе препараты стекловидного тела?

– Да, мы папе делали курс, – сказала дочь академика.

– А из чего его делают Вы не думали? Из стекловидного тела полученного из глаз крупного рогатого скота! Которые получают не из живых коров на бойне! И Вам вводили его так, что оно оставалось в месте укола, до полного рассасывания. А препарат нерва будет удален! И вообще радуйтесь!

– Это чему? – возмутится несносный старик. – Тому, что мне спину шрамом украсят?

– В оригинале метода, кусок нерва вшивался под кожу и там оставался навсегда. Вот такая спина была еще тем зрелищем. Покрытая мерзкими буграми по двадцать, а то и тридцать, как будто там какие паразиты живут. Брррр! Но люди соглашались, ведь это лучше, чем невыносимые боли. А Вам предлагается модернизированный эстетический, более эффективный, метод лечения, а Вы кобенитесь! – не сдержался Старик-Саша.

– Саша! – одернула его Катя.

– Извините меня, Сергей Порфирьевич, чего-то меня занесло! – повинился ее кавалер.

– Тебя несет весь вечер! – заявил вздорный старик. – Ты тут уже всех помянул: и академика Филатова, и академика Лысенко, и до меня уже добрался! Но как будет работать такая терапия? Ты ничего не сказал об этом.

«Так ты, старый сморчок, слово мне не даешь сказать!» – устало подумал юноша.

– Да, Александр! Методику тканевой терапии ты изложил очень подробно, но какой эффект она окажет? – спросил отец Кати, тоже недовольный поведением своего тестя, который постоянно встревал с неуместными замечаниями.

– Механизм лечебного действия такой, – вздохнул, порядком вымотавшийся Старик-Саша, – антитела к нормальной нервной ткани, которые вызывают болевые приступы у Сергей Порфирьевича будут оседать на поверхности подсаженного нерва. И снижение их концентрации в крови быстро устранит болевой синдром.

– Вот для чего нужно было увеличить его поверхность, – догадался отец Кати.

– Да! Чем больше поверхность, с которой контактирует иммунная система – тем лучше, – подтвердил юноша, – а белки подсаженного нерва будут перегружать клетки, контролирующие выработку этих антител. Обеспечивая стойкую ремиссию заболевания! То есть выздоровление.

– А что потом, после курса этой тканевой терапии? – спросила мама Кати.

– Последний кусочек удаляем и рану ушиваем.

– Я еще ничего не решил! – заявил дедушка Кати. – Я вам что, кролик для экспериментов?

– Это Ваше право, – произнес сухо новоявленный «вундеркинд», – но, Мария Сергеевна, готовить препарат нужно сейчас. Это и так займет несколько недель. Нужно быть готовым, в любой момент, помочь Сергею Порфирьевичу.

– Ты прав, Саша! Завтра этим и займусь. Мы с тобой еще поговорим обо всех технических деталях, – согласилась мама Кати.

– Конечно! Уже поздно, наверное, я пойду, – Старик-Саша поднялся со стула, намереваясь покинуть дом своей подружки.

– Спасибо большое, Александр! Вы опять меня удивили! – произнес отец Кати. – Скажите, моя мама, бабушка Кати, болеет ревматоидным артритом. У вас, там, – он сделал неопределенный знак руками, – в Логосфере, ничего нет такого, чтобы ей помочь?

«Опять сто процентное попадание! И этим я занимался!» – удивился про себя Старик-Саша, и ответил: – Конечно, есть. И менее экзотическое, чем трупные нервы! Но давайте завтра? Папа уже наверное беспокоится.

– Конечно, конечно! Завтра, обязательно приходи вечером к нам! – обрадовался отец Кати.

– Тогда я пойду, – Саша указал пальцем в сторону коридора.

– Стой! – сказал вдруг дедушка Кати, и, поднявшись с кресла, подошел к нему. Он долго его рассматривал и, наконец, очень серьезно произнес:

– Молодец! Ты очень хорошо держался. Признаться, я думал ты сорвешься и нахамишь мне. Точнее не мне, а тому старому ворчуну и сквалыге, которого я так хорошо изобразил тут сейчас. Я должен был убедиться, что у тебя крепкие нервы и отличная выдержка. Это очень важно.

– Почему? – спросил его собеседник, не срывая удивления.

– У Кати очень непростой характер.

– Ну деда! Зачем ты пугаешь Сашу? – расстроилась внучка.

– Думаю, его так просто не напугаешь. Он должен очень хорошо к тебе относиться, чтобы так стойко выдержать весь тот цирк, который я тут устроил.

– Я не заметил ничего такого, в поведении Кати. По– моему, она очень хорошая девушка! – уверенно ответил кавалер.

– Спасибо, Саша, – Катя благодарно опустила ресницы.

– Это потому, что вы с ней не столкнулись по вопросу, на решение которого у вас будут противоположные точки зрения, – вздохнул дедушка Кати.

– Если что, я ей уступлю! – рассмеялся Саша.

– Ну что же, я тебя предупредил! Не знаю откуда ты все знаешь и что это за Логосфера такая, но ты был очень убедителен. Я согласен. И помогу дочери с приготовлением этого препарата. Но ты же понимаешь, что это, ну если не открытие, то точно несколько изобретений?

– Оформляйте патенты, включим в число авторов меня с отцом и всех членов вашей семьи.

– Включая Катю? – уточнил дед.

– Ее в первую очередь! Это будет подарком для нее. Возможно, она напишет и защитит диссертацию по этому направлению.

– Хорошая мысль! – одобрил идею дедушка Кати, и протянул руку юноше: – Уверен, мы подружимся!

– Я только за! – ответил Старик-Саша. – Мне пора.

– Подожди! – вдруг вмешалась Катя. – Мы кое-что забыли. Идем! – и она, взяв своего кавалера за руку, потащила в свою комнату.

Это была типичная девичья спальня. На кровати лежал большой плюшевый медведь, а на столе стояла фотография в рамке. На ней были изображены сама Катя и Саша, которые улыбаясь смотрели в объектив. Взяв рамку в руки, Старик-Саша начал внимательно всматриваться в «свое» изображение, судя по всему годичной давности. Катя подошла к нему сзади и прижалась,

– Ты помнишь, как мы фотографировались в парке?

– Нет, КАтенок, не помню. Но ты знаешь… – он задумчиво смотрел на черно-белое фото. – Мне не нравится этот Саша.

Девушка засмеялась глубоким грудным смехом:

– Неужели ты ревнуешь к нему? Прежнему Саше?

– Нет, но мне не нравится его выражение лица и особенно… взгляд.

– В смысле? – удивилась его подружка.

– Что-то в нем есть нехорошее. Как будто он что-то задумал или…

– Да! – перебила его Катя, не дав договорить. – Тот Саша был непростым и очень скрытным. Это правда.

– Почему же он тебе тогда нравился?

– Не знаю, – девушка пожала плечами. – Сердцу не прикажешь. Но зато сейчас я очень рада! Ты стал совсем другим!

«Ты, маленькая, даже не представляешь, на сколько другим», – улыбнулся про себя Старик-Саша. – Я тоже очень рад.

Он повернулся к девушке и жарко ее поцеловал в губы. Не ожидавшая такого девушка только пискнула, но сопротивляться даже не думала, так же жарко ответила ему. Поцелуй длился не больше минуты, когда Катя заволновалась, что в комнату могут войти. Быстро освободившись от объятий, она игриво стукнула его кулачком в плечо:

– Иванов! Ты что? А если мама увидит? – надрывным шепотом спросила она, широко улыбаясь и затем добавила, вроде как сурово: – Агрессор!

– А разве ты не для этого меня позвала сюда? – удивился юноша.

– Ну-у, я хотела дать тебе свой портрет, чтобы ты повесил его на стенку в своей комнате! А ты сразу целоваться!

– Так одно другому не мешает! – улыбнулся ей юноша, и уже потянулся, чтобы обнять ее вновь, но, вдруг, лицо его побледнело, а зрачки расширились.

– Кто это? – хриплым и осипшим от волнения голосом спросил он Катю.