Текст книги "В когтях зверя (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10.

***Шатари Рэй.

Я сделал это сам, и винить теперь некого. Я сам выбрал между своим сердцем и жизнью двадцати восьми оборотней. Я сделал то, что должен был сделать. Но почему же так больно... может быть, потому, что душа моя, корчась в муках, сейчас умирала...

Я отказался от своей жизни давно, отказался ради тех, которые смотрели на меня донельзя испуганными глазами, смотрели как на последнюю надежду. Для них я и был этой самой последней надеждой, когда долину заволокло дымом и смрадом погребальных костров, на которых волки сжигали тела наших отцов и матерей, братьев и сестер, всех, кого мы любили...

И теперь у нас нет даже места захоронения наших родных, волки раскидали их прах по всей долине.

Я задыхался от этого дыма, от ярости и жажды мести, и будь я один, я ринулся бы туда, где гибли сейчас наши близкие и родные, и погиб бы, унеся с собой хоть одного волка.

Но отец уготовил для меня другую судьбу...

Наш замок стоял на краю долины и именно сюда в отчаянии две женщины привели восемь осиротевших детей из Белого замка. Всех, что смогли спасти... только восемь из огромного клана, такова была цена предательства...

Наш клан был намного меньше и отец не надеялся отсидеться за высокими стенами, он, собрав всех детей, взял с меня клятву защищать их любой ценой и никогда никому не говорить о них и нашем Убежище в горах до тех пор, пока он не придет сам.

Двадцать восемь детей, старшему из которых было двенадцать, а младшую двухлетку я нес на руках. У каждого из нас было только одеяло и узелок с едой на два дня. Уходя, мы надеялись вернуться.

Я отчетливо помню первую ночь, проведенную в холодных пещерах Убежища. Дети жались ко мне, пытаясь найти ускользающее тепло, цеплялись за меня руками, боясь оставить хоть на миг, я был для них последней опорой, последний, кто не давал сорваться в пропасть ужаса. Я и сейчас отчетливо вижу эти дрожащие руки, цепляющиеся за меня, эти полные безумия и страха, молча молящие глаза... молящие сказать, что все будет хорошо...

Мне и самому хотелось в слезах излить свое горе, но как я мог плакать, смотря в их глаза, как я мог позволить сорваться и им, нет, я должен был стать их утешением. Ведь достаточно было заплакать одному и остальных уже будет не остановить...

Нужно держаться, нужно быть сильным, нужно просто быть, чтобы выжить.

Но тогда я еще думал, что, может быть, кто-то жив, может быть, они прячутся, а потом придут, ведь невозможно, чтобы отца не было, он и брат были всегда, они сильные, они как боги, они не оставят нас и придут, помогут, и наш замок, он же крепкий...

Тогда я еще не знал, что предателем была та, которую старший брат вскоре должен был назвать своей женой, и от которой у него не было тайн.

За год до смерти отец договорился об объединении наших кланов в один, мой старший брат Дорн должен был через год жениться на старшей дочери Лорда Белого замка – Нирине, когда ей исполнится семнадцать лет, и она войдет в детородный возраст, ждали только этого. Но чтобы закрепить этот договор, Лорды сразу сочетали браком своих младших сыновей. Так я, без моей на то воли, обзавелся супругом. Милому веселому мальчику было тогда только четыре года.

Все коты нашей долины были либо черные, либо рыжие. Два разных клана, но со временем число межклановых браков все росло, а так как дети у оборотней рождаются похожими только на отца или только на мать, то и кланы вскоре перестали различаться по цвету, в обоих были и черные, и рыжие коты. Вот только мой супруг был белым.

После смерти первой жены Лорд клана Белого замка уехал из долины по неотложным делам, а вернулся не один, он привез себе новую жену, а своей дочери мачеху. Новая Леди была необычной, и дело было не в серебристых волосах и серо-зеленых глазах, необычно было то, что перекидывалась она очень быстро во вспышке света. Через год она родила такого же серебряного мальчика, а еще через два умерла, рожая черненькую девочку, Сильму. Тогда я жалел, что Леди не стало, уж больно доброй и веселой она была, а потом я благодарил бога, что она не увидела то, что увидели мы.

И вот теперь два наших клана погибли, а брачный договор, который должен был принести нам мир и радость, стал для меня ловушкой.

Никто не видел моего супруга мертвым, и я не могу считаться вдовцом, а следовательно, не могу вступить в новый брак... У меня никогда не будет семьи, я никогда не назову супругом того, кого полюбил.

Хотя... Мне уже все равно. Я сам отказался от того единственного, с кем мог быть счастлив.

Златоглазка... Мой Бог. Первый раз я увидел его в маленьком зеркальце, которое взял у одной из старших девочек, чтобы самому обработать рану на скуле, оставленную одним из волков.

Сначала я подумал, что это мой исчезнувший супруг, а то, что волосы были короткими, это ерунда, могли и подстричь, но он выглядел старше и глаза у него были золотые, это и развеяло все мои сомнения. Парнишка, совсем еще ребенок, но как он двигался... я засмотрелся на него, и тут рядом с ним я увидел черного Мора, мальчик обнимал его и ласкал, а тот лизал его руки. Может, он тоже Бог? Такая комната и то, что в ней было, своей роскошью даже присниться не могла.

И год за годом я видел, как он рос. Правда, не часто, иногда месяцами, сколько ни вглядывался, ничего не было, иногда видел по три вечера к ряду. Он тоже видел меня, правда, не слышал, сколько я ни звал его, а я слышал, слышал, как он почему-то называл меня Сапфир. Я наблюдал за ним, как наблюдают за сказкой, с интересом, но как-то отстраненно

Но сказкой он был совсем нездешней, той, которой в нашей жизни и места-то не было. Только иногда я позволял себе мечтать... Что бы было, если бы я его встретил?

Мечтать, как сложилась бы моя жизнь, если бы все были живы, если бы меня не зажимал как в тисках долг и я мог бы бегать на танцы в деревню, ходить на свидания, любить...

Интересно, как это?

Именно любопытство и желание быть как все, желание почувствовать, что тебя любят...

Нет, даже не желание, а жажда, жажда, рожденная от безысходности...

Именно это чувство толкнуло меня сойтись в деревне с Дином. И что я нашел? Только очередное предательство. Пять дней сам Адриан выпытывал у меня место, где находится Убежище, пять дней я, закрывая глаза, видел двадцать восемь лиц, и когда Адриан, рассвирепев, отдал меня жрецам, я вздохнул с облегчением, значит, даже в бреду я не сказал ничего. Теперь можно было спокойно умереть, и я позволил себе погрузиться в небытие.

Пробуждение меня ждало страшное... я ничего не видел, только чувствовал, как в грудь мне впивались острейшие когти и пасть, полная смрада, уже нависала над моим лицом, шелест крыльев, все это складывалось... Мор!

Страшно не было, но ребята, они пропадут без меня. И я как мог выкручивался из цепей.

А потом было неожиданное освобождение и первый поцелуй...

Тогда я не увидел своего Бога, тогда я просто почувствовал, как все тело омывается теплой волной, как постепенно уходит из души холод, давно прижившийся там. А его ласки касались не только моего тела, но и души, давно разуверившейся в хорошем и разучившейся доверять. И это тепло... оно давало силы жить.

А когда Мор улетел, раненый отравленным копьем, мне показалось, что я потерял самое дорогое. И это было так странно, я даже не видел его человеком...

Не видел и все же пришел в храм молиться, чтобы у него все было хорошо... Смешно... я пришел в храм бога и молился за него у него же самого, смешно, но мне так было легче.

Я пришел в храм, несмотря на то, что там меня снова могли поймать, но именно там мне почему-то было спокойнее, в храме, где раньше был лишь холод и ужас. Я говорил с каменным Мором, и мой живой, теплый Мор пришел...

Златоглазка моя, моя сбывшаяся сказка. Какой же ты красивый, теплый, ласковый, ты все, о чем я только мог мечтать. Никогда еще Судьба не давала мне так много!

И никогда еще я сам не обманывал ее так жестоко, отказываясь от ее даров.

Я сделал это... Сам, своими руками... убил все хорошее, которое только и могло быть в моей жизни.

Когда я увидел, как свет его глаз погас и они потемнели от боли, я думал, что умру сам...

Дав клятву своему отцу никогда и никому не говорить о детях и Убежище я и не подозревал, что через двенадцать лет эта клятва просто задушит меня. Удавкой будет затягиваться на моей шее, не давая вздохнуть, когтями будет рвать мне сердце.

Двенадцать лет я делал то, что должен, я знал, что кроме меня больше некому, я отказался от всего, я смирился. Но сегодня впервые душа, захлебываясь кровью, кричала: Не могу больше! Не могу! Освободи меня от клятвы! Дай рассказать ему! Остановить! Дай!

Но Долг, вцепившись руками в камень, не дал сдвинуться с места, не дал вернуть... И голос... его совсем не было... я мог только смотреть... смотреть, как он уходит... от меня... смотреть и задыхаться от боли...

Он никогда не простит меня, никогда не вернется. Он открыл для меня душу, а я...

Я предал его, я оттолкнул, променяв его на двадцать восемь других жизней, такое не прощают, за такое только мстят... больно... и я готов...

Глава 11.

*** Ташер. Белый замок.

Как я долетел до этого идиотского балкона, я не знаю, я вообще ничего не видел. Единственным желанием было заглушить ту боль, которая душила меня изнутри. Заглушить любой ценой, и когда далеко внизу я увидел балкон, я просто сложил крылья...

Но даже это у меня не получилось. Тень подхватила меня на руки и медленно опустилась вниз. И тогда, уткнувшись в черный сумрак, я наконец-то заплакал, да нет, просто зарыдал... Да, просто рыдал, размазывая слезы ладонями и утираясь сумеречным плащом, пока икать не начал и мне Тень чуть зубы не выбила стаканом с водой. Потом немного отпустило и икать перестал..

Жуть какая-то. Такого я не позволял себе никогда, даже сидя в клетке и прощаясь с жизнью...

А сейчас рыдал и находил в этом странное облегчение, слезы перестали душить меня, но все не кончались и не кончались...

Я встал и зло вытер их руками.

– Не дождетесь! – кому я это сказал... себе, наверное...

Светало. Мысль о том, чтобы лечь спать, мне даже в голову не пришла. Просто вдруг захотелось есть. И одевшись, умывшись и проверив иллюзию, я вышел в коридор, проходя мимо чьей-то комнаты, услышал звон разбившегося стекла.

– Уродина безрукая! – резкий крик сопроводил звук пощёчины и дверь открылась.

Я из-за поворота коридора видел все почти рядом.

– Ты думаешь, тебе все сойдет с рук, раз ты спишь с моим мужем, гадина мелкая! – Нирина выдернула молоденькую служанку из комнаты и, держа ее крепко за руку, поволокла к лестнице.

Они уже скрылись, и все затихло, а я все стоял и хватал воздух открытым ртом...

Нирина... сестра...

Я снова ощутил себя маленьким ребенком. Нирина была на двенадцать лет меня старше, и тогда ей было столько же, сколько мне сегодня. Сестра по отцу.

– Быстрее!

Моя память словно провалилась в тот день и вот уже сестра волочет по коридорам нашего замка за руку МЕНЯ.

– Тихо!

Мне холодно, меня только что вытащили из теплой кровати и, даже не дав одеться, вывели в коридор. Я не понимаю ничего. Куда? Зачем? Но раз сестра сказала...

Внизу за дверью черного хода нас уже ждали двое. Человек и демон.

– Ошейник! – Нирина требовательно вытянула руку.

Демон что-то протянул ей.

– Нирина? – я вопросительно смотрел на сестру, пытаясь поймать ее взгляд. Но она не глядя, просто дернув за волосы, задрала мне голову и надела, защелкнув, ошейник. Крик оборвался... оборвался на долгих пять месяцев...

Еще вчера мне сказали: «Будьте как дома...»

Как дома? Меня передернуло. Это и был мой дом! Именно этими коридорами вела меня сестра!

Зачем я вообще сюда приехал? Зачем? Сначала одно... потом другое... Словно кто-то испытывает меня на прочность...

– Не дождетесь! – снова сам себя успокоил я.

Хотите, чтобы меня не было? Все хотите? Ненавижу вас всех! Всех! Всю долину сейчас прибью, Теней вызову и ...

Пожалуй, не всю... Мрак, опять в горле какой-то комок, не проглотить, не выплюнуть...

И опять по морде слезы ползут... Ненавижу!

Сейчас умоюсь и что-нибудь точно сотворю... Гады!

С мокрым лицом, отворачиваясь от умывальника, я вдруг заметил, что не один.

Чиэрри. Тот, который дал Нирине ошейник для меня. Тот, который обрек меня... Стоп! Мой взгляд задержался на браслетах повиновения. Чиэрри – тот, который столько лет живет бесправным рабом здесь. Даже хуже – безвольным рабом.

Надо взять себя в руки. Принц я или не принц, а то устроил тут...

А чиэрри на вид совсем молоденький, лет шестнадцать по человеческим меркам. Одетый только в черный шелк обтягивающих брюк. Пухлые губки, стройное идеальное тело, но так чиэрри могут выглядеть сколько угодно времени, возмужать и стать еще и на вид взрослым они могут только на своей земле. Его же забрали оттуда совсем рано. В людских землях чиэрри почти не меняются внешне, растут только рога... А у этого создания рога были как у Нирэя. Сколько же ему лет?

– Здравствуй, нежданный гость, – сказал я ему на языке чиэрри, – я не спрашиваю, как тебя зовут, потому что твое доверие я еще не заслужил, меня тоже пока можешь называть Валент, а там посмотрим.

– Я услышал о том, что твой муж чиэрри, но не поверил... – на родном языке чиэрри говорил как на чужом, с трудом подбирая слова.

– Может быть, тебе легче будет говорить на языке людей?

– Нет. Пусть будет так. Я уже почти забыл, как это красиво. Так это правда, что ты принял в свою семью чиэрри и женился на нем?

– Не совсем так, идем, посидим на балконе, и я расскажу тебе, как было дело. У тебя есть время?

– Да.

Часа через полтора я наконец-то закончил рассказ.

– Вот тебе история двоих, связавших себя с чиэрри, а теперь сам решай, кто кого принял в свою семью и кто на ком женился, – не сдержавшись, улыбнулся я.

– Это сказка, – вздохнул, отворачиваясь, чиэрри, – такого не бывает, как только люди чувствуют полную власть над кем-то, то непременно ею пользуются.

– Посмотри, – я убрал со своей левой руки иллюзию, и стал виден знак дома и браслет принца.

Чиэрри смотрел, на лице его удивление постепенно сменялось пониманием.

– Так ты не Валент, – почти шепотом проговорил он.

– Нет, – и я полностью снял иллюзию.

– Ты тот, кого достали из клетки... – почти неслышно прошептал он, – и тот ошейник... моя работа, а я еще хотел просить помощи... – и он закрыл глаза, почти до крови закусив губу.

– Я не в обиде на тебя, я знаю, что такое браслеты повиновения, я видел, что они делают с чиэрри, да и потом, если бы не ты, все могло бы быть еще хуже и уж точно тогда бы я не нашел своих отцов...

Чиэрри вскинул голову. Совершенно безумная надежда ожила в его глазах.

– Не в обиде?

– Нет. Я уже говорил тебе, что Линарэс сможет снять твои браслеты, тебе дадут новое имя и примут в Дом, больше тебя никто не вызовет, твое имя будут знать только два Лорда, а то имя, с которым к тебе можно будет обращаться, придумаешь себе сам.

– И что я должен буду за это для тебя сделать?

– Только назвать свое теперешнее имя и Дом, чтобы Линарэс мог тебя вызвать к себе.

– Это я понял, но для тебя что?

– Ничего, все, что захочу, я сделаю сам, а если не смогу, отцы помогут...

– Тогда, – сказал чиэрри, – пока гонец доедет до твоего дома, я буду помогать тебе здесь...

– У меня очень быстрый гонец, – улыбнулся я, и позвал, – Тень! – она явилась почти мгновенно. – Имя, – я посмотрел на чиэрри.

– Дарх, Дом Северного ветра.

Тень кивнула и ушла за Грань.

– Слушай, а хвост твой где? – было очень странно видеть чиэрри, не размахивающего им в разные стороны.

– Они велят его прятать под одежду.

– Но ведь это жутко неудобно! – я смотрел на его брючки и прикидывал, как так можно нормально сидеть.

– Я уже привык... почти...

– Ладно... – мне стало неудобно за свои вопросы, – давай пока выпьем вина, – сказал я, наполняя бокалы, – через час ты будешь свободен.

– Тогда я не буду пить, я хочу сказать тебе, что это именно я забрал твою память, вернуть ее я не в силах, но ты можешь считать с моей памяти то, что происходило здесь тогда.

– Хорошо, – сказал я, откидывая голову на спинку кресла, – приступай.

Чиэрри подошел ко мне и, зажав мою голову в ладонях, прислонился своим лбом к моему. Воспоминания пошли яркими, почти ослепительными вспышками, даже причиняя некоторую боль. Через какое-то время чиэрри отодвинулся.

– Все, полежи немного, пусть все успокоится и приживется, потом разберёшься с тем, что получил.

И тут рядом с нами встала Тень.

– Там все готово, сейчас будет вызов.

Чиэрри испуганно и как-то растеряно посмотрел на меня и вскоре исчез в сполохах красного цвета.

– Полежать, – пробурчал я, от головной боли еле доползая до кровати и проваливаясь в сон.

Я проснулся, наверное, часа через два по своим внутренним часам, напротив кровати в кресле сидел все тот же самый чиэрри.

– Я не понял, – испугался я, – ты же вроде ушел или мне приснилось?

– Нет, – рассмеялся чиэрри, показывая руку со знаком Дома Теневого Пламени, – Линарэс освободил меня и браслеты эти пустые, я сам могу снять их в любое время, – он поднял руки, показывая браслеты, – на этих нет заклинания повиновения. А вернулся я для того, чтобы помочь тебе, как и ты помог мне. Теперь нас здесь двое, да и счет у меня к хозяевам не маленький.

– Месть, – хмыкнул я, – хорошо тебя понимаю, – и иллюзией изменил знак на его руке на прежний.

– И еще, – замялся чиэрри, – там была большущая тетка-змея, она просила передать тебе...

– Что?

– Сердцем он твой, но двадцать восемь существуют, когда поймешь и сделаешь все правильно, он будет принадлежать тебе полностью.

– Хмм... – было, над чем подумать.

– Я принес плохие вести, – расстроился чиэрри.

– Нет, – не согласился я, – скорее, непонятные, но хорошие... Так как мне называть тебя теперь?

– Зови меня Забытый.

– Почему?

– Потому что у вас там по торговым делам были чиэрри и из моего Дома, но меня никто не вспомнил, или не захотел...

Чиэрри очень старательно не смотрел мне в глаза, но я видел, как он быстро провел ладонью по щеке. Так стирают только слезы...

– Знаешь, что, – сказал я, – это ты для тех дураков забытый, а для меня – Найденный, и я буду звать тебя Найд. Пойдет?

– Да.

Теперь он посмотрел на меня, и улыбка у него была словно солнечный луч, пробивающийся сквозь темные облака.

Глава 12.

*** Белый замок.

– Доброе утро, – сказал Адриан, когда Ташер вышел к завтраку.

– Доброе... – пробурчал Ташер, – как никогда...

Хозяин, видя настроение гостя, не стал дергать его по пустякам, а Ташер все смотрел за завтраком на Нирину и удивлялся: ни злобы, ни чувства мести почему-то не было. И как сестру он ее не воспринимал. Абсолютно чужая, никакая женщина. Быть может, когда память Найда проснется, тогда все и изменится, а пока ему было все равно.

– Плохо спалось? – наконец, не выдержав, спросил Адриан.

– Да.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вы? – Ташер окинул его удивленным взглядом. – Вы – нет. У меня несколько другие предпочтения в сексе, – произнес он усмехаясь. – Но вот если бы вы на ту неделю, что я буду у вас, оставили в мое распоряжение демона, о котором говорили, я бы был вам очень признателен, просто до такой степени, что, уезжая, удовлетворил бы ваше любопытство по поводу бессмертия.

– Ооо... – протянул Адриан, почти задыхаясь, – даже так... – в нем насмерть боролись желание узнать рецепт бессмертия и нежелание делиться своим любовником.

– Да. Я не привык себе отказывать в том, чего я хочу, – надменно проговорил Ташер, вскидывая голову.

– Желание гостя – закон для хозяина, – со змеиной улыбкой проговорила Нирина, если бы она еще и зашипела, эффект был бы стопроцентный.

Адриан вскинул на нее не обещающий ничего хорошего взгляд, но промолчал.

– Прекрасно, – подвел итог Ташер, – тогда договорились. Зовите его сюда и объясните ему круг его обязанностей.

Вошедший Найд сначала вскинул на Ташера удивленные глаза, но по мере того, как Нирина объясняла ему положение дел, губы его чуть раздвинулись в благодарной улыбке.

– И еще, – сказал Ташер, – я собираюсь брать его с собой на прогулки и не хочу, чтобы на него пялились чужие, оденьте его во что-нибудь, подобающее моей персоне.

Сказано это было таким тоном, что никто и не подумал возразить.

– Все будет так, как вы хотите, – через силу улыбнулся Адриан. – У нас же соглашение? – ему просто необходимо было подтвердить это.

– Да, – кивнул головой Ташер, – у нас соглашение. Клянусь через неделю, уезжая, открыть вам тайну бессмертия, если она еще вам будет нужна. А сейчас, Лорд Адриан, не прогуляться ли нам? С перевала я видел в долине три деревни, но был пока только в одной, человеческой, а мне интересно, как живут семьи оборотней, никогда не видел, – закончил Ташер.

– С удовольствием вас провожу...

*** Деревня оборотней в долине Черного когтя.

В деревню Лорд и Леди Грэйф, Ташер и Найд пришли пешком около полудня в сопровождении дюжины здоровенных охранников. То ли оборотни не любили лошадей, то ли наоборот, лошади – оборотней.

Странное впечатление произвела деревня на Ташера. Он привык, что во всех деревнях по соседству с их поместьем при появлении Лордов люди сразу же бросали работу, подходили здороваться, улыбались, спрашивали, болтали о том, о сем. А здесь работу-то все бросили, это точно, вот только не подошел никто, женщины, забрав детей, сразу разошлись по домам, мужчины настороженно следили за каждым движением своего Лорда, словно ожидая нападения.

Ташер посмотрел на Найда, тому явно было непривычно на улице, и он жался к Ташеру. К Лорду в это время подошел мужчина, наверно, старший в этой деревне, и принялся что-то говорить, Ташер не вслушивался, а увидев колодец на небольшом перекрестке, пошел туда.

Напившись и передав ведро Найду, он оглянулся на тихий вскрик. Охранник потирал поясницу, в которую угодил брошенный камень, и, заметив смазанную тень движения, перепрыгнул через невысокий забор. Ташер заинтересованно подошел.

Охранник, поймав за руку малолетнего хулигана, уже готов был залепить ему затрещину и в этот момент с порога дома раздался грозный рык. Женщина лет тридцати, она не перекинулась полностью, но острейшие клыки уже раздвигали губы.

– Только посмей тронуть! Я тебе за своего волчонка глотку вырву! Понахватались от своего Лорда... Убийцы! – рычание уже с воем рвалось из ее глотки. – Прочь! Прочь!

Из-за угла дома выбежал и встал возле охранника совсем еще молоденький мужчина, может быть, старший брат.

– Убиррррайся! Вон! Вон! – словно лаял он.

Охранник, видя, что подходит и мать, а на пороге дома появились еще подросшие дети, выпустил жертву и спиной вперед начал пробираться к воротам.

– Дурак, – констатировал стоящий рядом Найд.

– Еще какой... – протянул Ташер, качая головой и о чем-то крепко задумавшись.

Через полчаса, прогуливаясь по деревне, Ташер мило беседовал с Нириной о жизни нираахов и чиэрри.

– Оборотням, к сожалению, никогда не стать великими, могли бы конечно, но вы сами делаете себя слабыми.

– Как? – удивилась Нирина.

– Знаете, почему Хранители являются высшей расой, почему их боготворят и молятся им? – Ташер посмотрел на Нирину и, увидев заинтересованность, продолжил, – почему у них самые сильные воины и маги? А Повелителю Хранителей даже массаж делает Повелитель Демонов...

– Ну, это вряд ли... – Нирина недоверчиво посмотрела на Ташера.

– Я поклянусь вам в этом любой клятвой, – заверил ее Ташер, – на любом алтаре, я сам это видел...

– Хм... – Нирина скептически хмыкнула, – и почему же?

– Потому что они не жалеют никого и себя в том числе. Всех родившихся слабыми детей, я уж не говорю о больных и уродах, они уничтожают сразу, чтобы потом не плодить слабого поколения. Выживают только сильные и умелые. В их рядах нет ни одного неумелого воина, ни одного слабого мага. Вся раса словно эталон. Именно потому они и правят миром, и нам еще очень повезло, что наши земли им не интересны.

– Хм... – Нирина замолчала, надолго задумавшись, – извините... – она развернулась и пошла к мужу.

– Они что, теперь действительно убивают своих детей? – Найд выглядел потрясенным.

– Нет, конечно, – Ташер ободряюще улыбнулся Найду, – у них и так с рождаемостью плохо, а так они бы повымерли просто.

– Тогда зачем... – и тут он оглянулся на дом, где совсем недавно волчица защищала своего ребятёнка, и понимающая улыбка скользнула по губам... – Они будут защищаться... Ты уверен, что ты родился оборотнем, а не чиэрри?

– Главное не родиться, а воспитаться, – рассмеялся Ташер, – а уж воспитатели у меня были... да и братик у меня названный кое-чего стоит.