Текст книги "Отдать половину души (СИ)"

Автор книги: Марион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Па, – Аравель поморщился. – От тебя ужасно пахнет!

Итан едва переступил порог и снял куртку. Осень, уже прохладный ветер, но днем светит солнце и поэтому теплые вещи еще рано носить, но и что-то легкое накинуть на плечи уже актуально. Куртка, по праву считающаяся дополнением образа мачо, заняла свое место на вешалке.

– И, как это, ужасно пахнет? – спросил Итан посмотрев на сына.

– Идиотский запах. – Надул губы и сморщил носик мальчишка.

– Да? Маслом и мазутом? – он взял пакет с продуктами со столика возле двери, сунул ноги в тапки, пошел по коридору в сторону кухни, потрепал по густой шевелюре медно-рыжей головенки. – Ты уроки сделал?

– Ага. – Аравель принюхался сильнее и выдал: – Слишком слаб, для тебя.

Итан чуть с шага не сбился, покосился на сына и вздохнул.

– Что проходили на уроках просвещения?

– Силу пары, что значат лапы и почему один запах сильнее, а другой слабее.

Самаркан только головой покачал, искренне считая, что в таком возрасте еще рано детей посвящать в тонкости полового созревания. Но, с другой стороны, в классе Аравеля три мальчишки альфы этим летом приняли свои ипостаси. Вот и думай, для кого рано, а для кого уже в самый раз.

– И, что ты усвоил? – Итан прошел к холодильнику, открыл его и осмотрел содержимое баночек сладостей, хмуря брови, заметив, что что-то тут лишнее. – А, это откуда?

– Марис притащил и сунул в сумку, чуть ремень не порвал! – рыкнул Аравель и его глазенки полыхнули краснотой. – Ужасно пахнет, слишком медленно бегает. Я его все время обгоняю. – Он выдохнул, посмотрел на отца. – Итин сказал, что я уродец.

– А, он сам-то, кто, этот Итин? – достав пару пакетов с молоком, уложил в специальные ячейки, туда же яйца перисельки и рядом гнезда фунии.

– Уау! – подпрыгнул Аравель, заметив лакомство. – Мы будем гнезда вить?

– Да. – Итан улыбнулся. – Так, что, кто этот твой знакомый?

– Гепард. – Аравель нахмурился. – Учитель Торишо сказал, что он первая категория и будет сильным, и быстрым. Что, вскоре я не смогу его обогнать.

– Гепард стремителен, но слишком быстро выдыхается и хорош на коротких дистанциях. – Итан сложил овощи и закрыл холодильник, посмотрел на расстроенного сына. – А, еще у них всю жизнь забирали добычу, – он присел перед ним на корточки, – догнать догнал, а на защиту нет сил. И, уже более умный и изворотливый зверь пирует его добычей, а он голодную слюну пускает.

Аравель хихикнул, явно представив на месте диких зверей себя и одноклассника.

– Как написал контрольную? – выпрямив ноги и потрепав головенку, развернулся к столу.

– Ужасно! – Аравель зашипел и выпустил коготки. – Этот идиот Макерши, загрыз бы его, блох бы не было у него!

– А, что так? – отец взял чайник с подставки и наполнил его водой.

– Да, будь у него ну хоть капля мозгов, не совал бы рядом со мной свои шпаргалки! Я из-за него теперь буду переписывать! Представляешь, он сказал, что это мои!

Итан посмотрел на сына и покачал головой.

– Что сказал Торишо?

– Поверил ему! – зашипел Аравель и его глаза стали алыми.

– Слепок не смотрел?

– Слаб у меня смотреть! – Аравель опустил голову. – Па, ну почему Макерши все и всегда сходит с рук?

– Потому что за ним стоит его денежный отец, который не научил сына элементарной этике, правилам поведения и, – Итан подошел и обнял свое сокровище, – он сам за свои ошибки будет расплачиваться. Его сын слаб, ты силен. – Присев перед ним на корточки, поймал взглядом его глаза, – что я говорил делают сильные?

– Слабых защищают. – Хныкнул Аравель. – Но…

– Это сложно, малыш. – Итан погладил его по щеке, и прижал к себе. – Не беспокойся, то, что он не выучил, даст о себе знать. Сегодня он выкрутился, не принял свою ошибку, не повинился в ее деянии, и завтра ему аукнется сильнее, ведь он не будет готов решить зреющую проблему.

– Он альфа. – Аравель вздохнул. – Тупой альфа, и эго, размером с его зверя.

– И где ты таких слов нахватался? – Итан отстранил его от себя. – Я тебя такому не учил!

– Ага! – Аравель отступил на шаг назад, упер руки в бока, – твой зверь многому учит моего, а я повторяю. Так что это твоя вина, за стиль моего общения!

– Ладно-ладно! – притворно поднял руки в жесте "сдаюсь!" и сощурившись спросил, – а, кто-то хочет мороженное?

– Да! – Аравель мгновенно приблизился и схватил его за руку, – белое, в зеленые точки?

– Да, – Итан встал и посмотрел на сына. – И, думаю, нам будет полезно прогуляться, скажем, завтра и за город.

Аравель замер с раскрытым ртом.

– Ты… – он сглотнул, глазенки заблестели, покраснели, – ты ведь перекинешься?

– Да.

– Честно-честно?

– Честно. – Кивнул Итан. – Мне показали одно укромное местечко.

– Надеюсь, это ни хозяин того вонючего запаха?

– Нет, – рассмеялся Итан. – Давай, мой лапки, доставай посуду и будем кормить зверье, а потом ты мне ответишь на мой вопрос: что ты усвоил на уроке просвещения?

Аравель молнией юркнул в сторону ванной. Итан покачал головой. Малыш, нюх у него очень хороший, а еще он, как никто другой, знает, какой именно силы должен быть его, Итана, партнер. Только Ашу Аравель воспринимал более-менее. Остальные были битые им, покусаны и Итан зарекся знакомить своих временных любовников с ним. Так и самому легче, и меньше ссор и обид. Улыбнувшись, достал из холодильника вчерашнее рагу, разложил по тарелкам, поставил в шкаф для готовки. Нажал на пару кнопок. Десять минут и, старательного накрывания Аравелем на стол, доведут домашний ужин до логического конца.

Аравель влетел на кухню и заметался по разным углам, то ложки доставая, то кружки. Потом дотянулся до хлеба в хлебнице, положил досточку и протянул отцу нож. Итан с гордостью принял от сына орудие труда и стал церемониально нарезать одинаковые ломти. Это была традиция и хлеб резал только Итан, ибо Аравель сначала не умел, а потом закрепил за ним эту обязанность, ненавязчиво и порой внимательно следил за его движениями, впитывал образ отца. Отец не сопротивлялся такому, наоборот был только рад разделить бытовые мелочи со своим сокровищем, которое старательно делал другие приготовления к трапезе.

Конечно, Итан хотел бы дать ему куда больше, чем мог. Он хотел покупать ему красивые игрушки, любые вещи, какие на глаза попадались, но был вынужден урезать желания и порой экономить до жуткой скупости. Аравель все понимал и с каждым годом становился более зрелым. Ему всего девять, но он умный и понимающий. Единственное, что его сильно ранит и чему он до безумия рад – кумар. Когда Аравель его видит, – в лесу, подальше от прохожих и всего на несколько минут, – он все время прижимается к пушистому боку, перебирает его гриву и просит показать когти, покатать, рыкнуть и ударить хвостом о землю.

Итан хотел бы обучать его играм со зверем, но закон его опутал по рукам и ногам. Аравель с детства не понимал, почему запрещено. Пришлось объяснить, рассказать, что такое статус и, как он мешает жить свободно. Аравель, Итан был уверен в этом, завидовал остальным детям в школе, которые резвились со своими родителями, когда обретали свою ипостась и хвастались перед другими, кто и как был обласкан ими. Еще, что добавляло в его янтарные глазенки тоски и грусти, это его неполноценность. Как и Итан, Аравель делал вид, что все в полном порядке и времени еще довольно много, только отец видел, как сын иногда проглатывает слезы обиды, не договаривая про школьные дела, не желая расстраивать любимого родителя. И, к сожалению, он ничего не мог поделать. Зверь сына выскальзывает из силков, перегрызает путы и выколупать его из кокона становится все сложнее и сложнее.

Они поели и перебрались в гостиную, на диван и включили телевизор с каналом, где показывали только юмористические программы и ролики оповещения населения, – о новинках магазинов-аптек и прочих торговых рядов, – что имели странное название "реклама", не крутили никогда. Итан лег, вытянувшись на диване, Аравель забрался на его ноги и уселся поудобнее, взяли чашечки с мороженым и стали лакомиться, смеяться на маленькие истории.

Аравель выскочил из дома на ходу застегивая куртку. Опаздывал, автобус уже виден из-за поворота, а остановка в десяти метрах! Чуть сильнее сил в ноги, и он успел подбежать, перевести дух и залезть внутрь веселого автобуса, везущего детей в школу. Влетев по ступенькам, шустро кивнул водителю и пошел на свое место.

– Смотрите, шпаргальщик! – разнеслось громко по автобусу и из середины салона раздался глумливый смех.

Аравель, как шел, так и не сбавляя хода, проговорил:

– Это ты еще докажи. Шпаргалки-то на шейфанской бумаге, – едко улыбнулся, – а у нищих нет таких денег на такую роскошь. – И прошел на свое место, уселся к окошку, мимо одного из немногих мальчишек, что его не задирал из-за попыток подлизаться к Макерши.

– Привет. – Кивнул Элев и оскалил отросшие клыки, грозно посмотрев на мальчишку, который задирал медноволосого.

– Привет. – Аравель сел на сиденье и выдохнул.

Ребята, рядом с Макерши, зашушукались и глумливо проговорили, ехидно улыбаясь:

– Парочка, альфа-стручок и бета-недоделок! Парочка! Парочка! Парочка!

Аравель заскрипел зубами. Его сосед Элев, получивший зверя всего лишь минорак, желтую рысь, с неопределенным уровнем сил, которые вибрировали и еще не остановились, закрепившись категорией, зарычал. Он частично трансформировал руки и начал вставать.

– Элев, тебе надо связываться с дохлыми псинами, кто еще непонятно, будет ли стопроцентным самцом или через пару месяцев течку раскроет? – спокойно спросил Аравель.

Дети, кто не вмешивался в экзекуцию неполноценного Самаркана, прыснули со смеху. Элев растеряно замер, потом посмотрел на самодовольное лицо сидевшего рядом Аравеля, потом на опешивших подлиз Макерши и его самого, и рассмеялся, звонко и чисто. Сел на место убирая частичную трансформацию и смеялся заливисто несколько минут, как и все остальные дети, кроме обмакнутых в символический навоз.

Макерши зашипел и обернулся, прыгнул в сторону Аравеля. Тот, на удивление сидящих рядом ребят, вывернулся, перекатился через спинку сиденья и приземлился в трех сиденьях от разъяренного альфы.

– Еще шаг, Макерши, и ты пойдешь пешком! – рыкнул водитель, выводя защитный щит в салон.

Он уже остановил автобус, встал со своего места. Взгляд был ледяной. Альфа рыкнул, повернул голову, мол не вмешивайся, но водитель не отступил. Альфа рыкнул, перетек и вернулся на свое место. Аравель тоже. Элев сдержался, не трансформировал себя в боевую форму зверя, не тронул идиота…

Итан вошел в школу. Спросил на посту охраны, куда ему идти и поднялся на третий этаж. Прошел по коридору и вошел в приемную. Там сидел секретарь.

– Здравствуйте. – Поздоровался Итан, на него тут же подняли яркие зеленые глаза и замерли. – Я, Итан Самаркан, меня вызвали к директору.

– Да-да, – сглотнул секретарь и нажал на кнопку селектора, сообщил о приезде вызываемого родителя.

Через пару секунд Итан вошел в кабинет, где, довольно статный бета, надушенный дорогим одеколоном и в дорогом костюме, сидел перед столом директора. Рядом стоял классный руководитель и представитель охраны, в униформе.

– И вот как это называется? – рыкнул родитель. – Моему сыну, прошу заметить, альфе(!) испортили лицо! Как так могло слу… – бета замер при виде вошедшего Самаркана. Тщательно осмотрел статного, рослого и разящего аурой уверенности альфу. Потом опустил глаза на его руки и зашипев, резко встал. – Что все это значит?! Тварь нелояльная науськивает своего щенка на законопослушных граждан? И вы еще говорите, что мой сын так же виноват? Да он же жертва!!!

Итан удивленно уставился на закричавшего незнакомца. Потом посмотрел на него более тщательно, только головой покачал.

– Здравствуйте, – он посмотрел на директора, – что случилось?

– Что случилось?! – завизжал незнакомец. – Твое отродье посмело тронуть моего сына! Альфу! Вшивая бета!..

Итан зарычал, глухо, тихо. Бета мгновенно прошиб озноб, как и остальных в кабинете.

– Вас я не спрашивал. – Итан осмотрел еще раз незнакомца, сбледнувшего и замершего, – господин директор, что произошло? Почему меня вызвали?

– Аравель и Макерши подрались. Аравель разорвал ему щеку когтями и прокусил руку. – Медленно проговорил директор.

– В клетку его посадить! Расплодились! Твари нелояльные!

Итан только покосил взглядом, и бета стушевался, осел на стул, где недавно восседал, как на троне, сейчас же словно уменьшился и стал менее заметен на фоне сильного самца.

– Господин директор, – Самаркан вздохнул, – Аравель давно жалуется, что Макерши подставляет его и дразнится. Где он сейчас?

– Мой сын альфа! – зашипел незнакомец, скорее всего родитель Макерши, уж наверняка отец не такая истеричка, – много чести, что бы ОН обращал свое внимание на такое…

– Мистер Рульфи, – укоризненно проговорил директор.

– Что мистер Рульфи? Что? – тот всплеснул руками. – Моего сына изуродовали!..

– Детские раны лечатся песней. – Спокойно произнес Самаркан. – Где Аравель? Я бы хотел узнать все, что случилось и почему.

– Да уж понятно почему! – передернул плечами Рульфи. – Расплодились выродки нелояльные.

– Мистер Рульфи, будьте любезны не выражаться. – Ледяным тоном попросил Итан, сжав кулаки.

Пока они мерялись взглядом – слон и моська – охранник вышел и привел в кабинет директора Аравеля. Мальчик, увидев отца, стыдливо опустил глаза. Итан повернулся спиной к учителям и странному родителю, опустился на одно колено и внимательно посмотрел на свое сокровище. Внутренне он облегченно выдохнул. Аравель не был ранен, даже царапин не было, так что только испуг. Да, он немного побаивался, но бодро держался.

– Аравель, – Итан спокойно положил руку на его плечо, – расскажи, что случилось?

– Па, я не специально, – он поднял глаза, – но он стал толкаться, пытался спустить с лестницы. Спиной.

– Что за ложь! – фальцетом взвыл Рульфи.

– Я бы попросил ВАС не мешать мне выслушать вторую сторону конфликта, – спокойно и от того очень страшно проговорил Итан, даже не повернувшись. – Аравель, что случилось и из-за чего?

– С автобуса началось. – Аравель опустил глаза, вздохнул и подняв их, глядя смело, стал перечислять, что и как было, – в автобусе он обозвал меня неполноценным списывальщиком, а ведь бумага, на которой те шпаргалки были, очень дорогая и ты бы мне не купил такие. Я сказал это, а в ответ меня и Элева, альфу из нашего класса, дружки Макерши назвали парочкой. Элев едва сдерживался, пришлось его остановить. Сказал, что еще неизвестно, кто из всей компании бет будет рождающим, а кто самцом. Макерши прыгнул на меня, я увернулся. Водитель может подтвердить. Ему пришлось успокаивать его. А, в школе, – Аравель сглотнул, – они меня нагнали и стали толкать на лестницу. Еще шипели, что я шею сверну, раз такой храбрый. – Он закусил губу, потом сглотнул, – сказал, что-либо я под него лягу, либо мне шею свернут. Па, я что не могу защищаться? Если мой зверь спит еще, я что ли должен позволять им издеваться надо мной? – Аравель всхлипнул. – Мне нельзя, да?

– Нет, – Итан прижал его к себе, – тебе защищаться можно, даже если тебе слово плохое сказали.

Аравель прижался к отцу и обхватил его за шею.

– Да как ты смеешь! Сучье отродье! – зашипел, зверея Рульфи, отбрасывая стул в сторону. – Сученок, я отучу тебя лгать, нелояльная тварь! – он с силой вывел атакующий ментальный хлыст и со всей силы полоснул по спине Итана.

Аравель вскрикнул…

Итан лежал огромным котом перегородив путь к отступлению. Рядом на полу сидел Аравель и, подрагивая от шока и боли, смотрел в одну точку. Кумар нежно облизывал его кровившие раны на руках, зализывал страшный разрез от кисти и до локтя. За его спиной был стол, чуть сдвинутый, за ним были белые, как мел – директор, классный руководитель и охранник, – беты. Рядом со столом лежал без сознания Рульфи. Между ними была стена из энергетической красной дымки, атакующий щит, которая подрагивала и любое неосторожное движение могло спровоцировать атаку.

Итан даже не понял, как он оказался в образе зверя, как и кого ударил. Единственное, что было перед глазами – слезы его сына и ощущение боли, ударившее по нити семьи. Все, мозг перекрыло и остался инстинкт. Если бы не запах крови Аравеля, он бы просто перерубил атаковавшего его малыша своим хвостом. Но, боль и запах крови, заставили кумара ринуться изгонять боль и заращивать раны.

Аравель сглатывал и бледнел на глазах, но стойко сидел с прямой спиной и подставлял руки под широкий язык своего отца. Кумар мягко и очень сильно мурлыкал песню, что помогала заращивать разорванные ткани.

Первым отмер директор.

– Вы не имеете право перетекать при лояльных в черте города! – он покачал головой. – Я буду вынужден вызвать полицию.

Большая кошачья голова лишь согласно кивнула и все, дальше зализывает стягивающиеся воедино разорванные ткани. Кумар уже зарастил правую руку, ласково проговорил:

– "Аравель, вызови куратора."

Мальчик вздрогнул и со страхом посмотрел на отца, на его принятую ипостась, замотал головой.

– "Малыш, надо. Вызывай."

Аравель выдохнул, посмотрел на свои руки, сглотнул. Медленно, с уже фактически затянувшейся раной не правой руке, достал свой телефон. Еще медленнее набрал номер и прислонил к уху, сглатывая слезы. Он был искренне напуган. О, том, что его отец не имеет право перетекать в городе, он знал с тех пор, когда отец ему все растолковал: как, что, почему и зачем. А, так же и о наказании, вплоть до лишения родительского права, знал еще лучше, чем сам Сакмаркан. И сейчас у него все внутри скрутило в тугой жгут, заледенело и кажется пальцы дрожат еще больше. Кумар вылизывал глубокую рану, которая еще кровоточила.

Мальчик нажал на вызов, закрыл глаза. Ему ответили.

– Аравель Самаркан. Нападение лоялизованного. Щит… родителя. – Сглотнул. – Право от …, номер лицензии…

Перечисляя по памяти все реквизиты, он едва мог говорить, голос дрожал и в самом конце он разревелся. Телефон выпал из руки, не стесняясь всхлипнул, вытирая глаза едва заживленной рукой. Итан мурлыкал все громче. Стена красной дымки была все плотнее, с каждой минутой по миллиметру приближалась к навредившей его ребенку сволочи. Словно кровавые пальцы, по миллиметру, ползли к твари, отважившейся тронуть ребенка кумара…

Сколько потребовалось вызванной полиции времени, чтобы приехать, Итан не знал, он только ощущал дикий, животный и подкожный страх своего ребенка, а его атакующий щит был уже в сантиметре от Рульфи. И его песня не могла полностью расслабить сына. Аравель подставил обе руки, заливался слезами и искренне боялся, что их разлучат. Для них двоих это было бы равносильно смерти, ибо они стая, одно целое, единый организм. Их мир маленький и радости маленькие, а все остальное катастрофа.

Дверь кабинета директора открылась и вошел рослый офицер. Осмотрел место происшествия.

– Немедленно уберите щит атаки и перетеките в человеческую форму, сэр. – Приказал он, глядя на облизывающего детские руки зверя. – Сэр, это приказ!

Итан нехотя начал отводить щит от ублюдка, посмевшего ранить его мальчика. Он потихоньку рассеивал ее, отодвигал к себе. Вернуться в форму человека, это потерять 70% силы зверя и его лечащие способности песни и слюны. И Итан не хотел видеть на руках своего сына страшные шрамы. Аравель был точной копией Армана, а Арман потрясающе красивый человек. Оставить ему такое наследие лица, фигуры и характера, было в стиле Армана и Итан поклялся самому себе, после первого детского ожога, что не допустит порчи его физической оболочки, а ментальную научит защищаться. И сейчас ему приказывает какой-то сраный бета оставить на руках его любимого ребенка этот ужас, что бы он все время вспоминал этот страшный момент? Он издевается?!

Но, закон есть закон и сейчас на стороне его сына будет этот офицер. Итан хотел подчиниться, убрал атакующую часть щита, но его схватили за ухо и от тела Аравеля полилась видимая часть защищающего щита. Офицер отступил. Вокруг семьи Самаркан образовалась сфера тонкой пленки с радужными разводами. Аравель повернул голову, красные глаза не мигая уставились на представителя закона. Минута, целая минута давящего ощущения и офицер сглотнув сказал:

– Право на лечение принято. Самаркан, можете продолжать, до полного восстановления травмы.

Итан только кивнул, продолжил мурлыкать и зализывать рубцующиеся ранки. Минут шесть все люди, кто был в сознании, смотрели и слушали процесс лечения.

За спиной послышался слабый стон. Рульфи открыл глаза, медленно попытался сесть. Потом ошалело осмотрелся и заметил зверя, рядом офицера и вообще кровь вскипела.

– Арестуйте его! Он атаковал меня! Посмел принять личину зверя в городе!

Визг подскочившего на ноги беты был слышен аж на первом этаже школы. В этот же момент в кабинет вошел человек в униформе куратора представителя ведомства по опеке детей. Зашел и поморщился. Аравель зарычал, резко вскинул голову и оскалил выступившие зубы. Он со всей силы долбанул своего обидчика, вскочил и пошел на него, шипя, выпуская когти и хвост. Это был белоснежный тонкий и очень длинный хвост с шерстью – масть стекло – вставшей дыбом.

– Аравель! – Итан перетек и повернулся на коленях, перехватил его за талию и дернул на себя. – Нельзя! – вялым голосом произнес отец. – Сильные слабых не атакуют, они защищают их, даже если те неразумные.

– ОН РАНИЛ ТЕБЯ! – зашипел Аравель ощерив пасть, а Рульфи заскулил, сворачиваясь в клубок.

За столом директор и учитель с охранником, вскинули общий щит защиты, фактически вдавленный в них. За Аравелем, за его отцом, что тянул его на себя, аж присел офицер, выставив сильнейший из своих щитов и то, словно всеми ветрами продуваем силой ребенка. Куратор лишь поморщился, вывел свой щит и отделил офицера, который был явно простым бетой, скорее всего третьего класса силы, от давящего ощущения атаки.

– Аравель, – мягко позвал Итан, – Аравель, он не сможет причинить кумару вреда. Слишком слаб. Малыш, вернись ко мне, прошу тебя. Вспомни, чему я тебя учил – сильные не обижают слабых, даже если слабые скалят зубы. Они просто боятся силу. – Итан с силой приложил ладонь к лицу Аравеля, закрывая его глаза и заставляя слушать себя. – Вернись ко мне, прошу тебя.

Пузырь силы моментально схлынул и все находившиеся в кабинете люди выдохнули с облегчением. Рульфи захныкал, отходя от волнообразных фантомных ударов, и больше делал вид, как ему плохо, нежели было на самом деле. Минута, никто к "пострадавшему" не кинулся и не стал над ним хлопотать. Другая минута и Рульфи медленно встал, отряхнул свои брюки, с опаской посмотрел на Аравеля, обнимаемого отцом.

– Итак, как я полагаю, – куратор осмотрел кабинет, – вы мистер Рульфи?

– Да, – бета посмотрел на куратора и в его глазах злорадно блестел огонек.

– Господин директор, чей ментальный хлыст был активирован в вашем кабинете?

Директор сглотнул, побледнел, покосился на бету и медленно проговорил:

– Господин Рульфи использовал силу.

– Причина? – куратор осмотрел кабинет, втянул носом воздух.

– Детская ссора, травма сына мистера Рульфи. Он был не сдержан, а еще взвинчен таким известием. К тому же видел раны сына… – промямлил директор.

– И, – куратор недобро усмехнулся, – посмел использовать атакующий хлыст второй категории силы, в здании, где на данный момент этажом ниже сидят более двадцати детей? Да еще, судя по ментальному слепку, что я тут ощущаю, – он посмотрел на кумара и его сына, – умудрился ранить ребенка до кости.

– Я защищался от лжи, что эти нелояльные тут плели против моего сына! – рыкнул Рульфи.

– Извините сэр, – куратор покачал головой, – Аравель Самаркан лояльный гражданин, а Итан Самаркан его отец и официальный единственный опекун. Вы напали на лояльного несовершеннолетнего. И более того, – он достал телефон, – ваш хлыст пробил ментальный барьер и это еще чудо, что учитель был фактически на линии удара. Отойди он на метр, и вы бы ранили еще как минимум шестерых детей.

– Вы говорите нелепицу! – выдал Рульфи. – Я прекрасно управляюсь со своим хлыстом! Никого он не мог ранить и не ранил! Эти, – словно плюнул слова в сторону Итана и Аравеля, он передернул плечами, – оболгали моего сына, искалечили его!

– Мистер Рульфи, – куратор покачал головой, – судя по вашему поведению, вы не раскаиваетесь за свое нападение на несовершеннолетнего лоялизованного?

– Да какой он…

– Вы не понимаете, – куратор улыбнулся ледяной улыбкой, – Аравель Самаркан внекатегорийный менталист первой физической силы. Судя по вашему поведению, вы собрались лишить Итана Самаркана родительского права воспитывать сына, так?

– Да. – Зашипел бета.

– Зря вы так. – Куратор покачал головой. – К сожалению, в стране нет ни одного менталиста равного потенциалу Аравеля Самаркана и, – он спокойно посмотрел на подрагивающего мальчика, – как вы неправильно поняли ситуацию – Итан Самаркан боевая особь и его статус равен вашему, так что вы напали на равных себе по статусу.

– Что за чушь?

– Эту чушь вам объяснит ваш адвокат. Я имею все основания подать на вас в суд, на основании вашего нападения на несовершеннолетнего лояльного и его опекуна, ментального учителя.

– Что?! – Рульфи аж рот раскрыл.

Итан медленно встал, посмотрел на куратора.

– Извините, но мы можем уйти? – альфа осторожно поднял сына на руки, пытаясь прижать его к себе сильнее, даруя круг защиты из своих рук.

– Да. Мистер Самаркан, – куратор осмотрел его бледное лицо, – покажитесь врачу.

– Не нужно. – Итан улыбнулся, – кумары не получают шрамов.

Они вышли.

Итан вышел из школы, ощущая всем телом озноб. Его ранили. Сильно. Спину пекло. Придется просить кого-то сделать ему дезинфекцию. Аравеля просить он не будет. Хватит с него крови. Прижав его головенку к плечу сильнее, продолжая мурлыкать, Итан сел в автобус и через пару остановок был в своем квартале. Как на него смотрели пассажиры в автобусе он старался не думать. Его заботило состояние сына, а на все остальное плевать.

В дом он зашел едва пошатываясь. Кровь пропитала футболку, и она прилипла к спине. Аравель уснул у него на руках. Он, даже, вцепился ручонками в его куртку, словно отец мог исчезнуть в любой момент. Итан улыбнулся и пройдя в его комнату, уложив на кровать сынишку, стянул с него куртку, которую они одели на выходе из школы. Пиджак и рубашка испорчены безвозвратно. И все в крови и отчистить без последствий для ткани не реально. Опять траты. Итан вздохнул, ведь именно этот пиджак так нравился Аравелю. Он на нем так хорошо сидел…

Мысленно зашипев на суку Рульфи, Итан придирчиво осмотрел руки сына. Стянул потрепанные вещи и еще раз осмотрел руки и розовые следы от ран. Ни одного шрама, а цвет кожи уже утром сравняется со здоровой частью. Выдохнув, Итан укрыл ребенка и вышел из его комнаты, прошел в свою комнату и очень осторожно снял подранную куртку, футболку и зашел в душ. Вода хлынула сверху, как водопад по телу, распространяя мурашки. Спину мгновенно пробило болью. Раны пекло, стало покалывать и щипать, немного охлаждать, но облегчения это не принесет, наоборот станет дергать сильнее.

Кое-как помыв воспалившуюся кожу, Итан скрепя зубами, замер под струями воды. Надо прийти в себя. Боги, он был близок к срыву. Во рту аж сластило, так он жаждал разорвать обидчика своего сокровища! И, только ощущение, что Аравелю становится плохо, остановило его и заставило приложить все силы, все имеющиеся лечебные силы, дабы он знал – отец здесь и боли больше не будет.

Выключив воду, Итан вышел из душевой, накинул на плечи халат. Выдохнул, прикрыл глаза и медленно глубоко вдохнул-выдохнул. Впервые Аравель использовал такую силу и, даже невозможно поверить, это не выпило его, он мог атаковать еще сильнее. Кумар утвердительно кивнул головой показывая свой щит защиты. В ответ на его образы Итан только улыбнулся. Да, он отдал сыну все, все что мог. И да, он отдаст еще больше, сколько будет требоваться. Маленький котенок имеет зубки и коготки, его хвост длиннее чем у других детей, что ставит его в ряд сильнейших, но его зверь… Итан боялся, что он окуклится и замурует сам себя, не желая нюхать этот воздух своим черным носом, смотреть своими медовыми глазами и слушать ушками, а еще играть брачные игры с другими котами и Аравель никогда не получит потомство, ни как рождающий, ни как отец.

Выйдя из ванной, Итан медленно пошел к входной двери, попутно заглянул в комнату, где Аравель тихо-мирно и сладко спал. Улыбнувшись, отец вышел из квартиры. Он подошел к соседской двери, позвонил. Как обычно, минута и дверь открылась, а за ней его сердобольный сосед, который не редко помогал с Аравелем.

– Вечер добрый. – Улыбнулся Итан слегка вымученной улыбкой.

– И тебе, юноша… – сосед принюхался, потом осмотрел Итана более внимательным взглядом и раскрыл дверь сильнее, – входи.

Итан только кивнул и вошел.

Лежа на диване и слушая старую песню, умелый и глубокий голос, тембр ласкающий слух, Итан был готов поклясться, что эти строки слышал в детстве.

– "И вот как ты умудрился до таких глубоких следов?" – в который раз спрашивал сосед, плавно зализывая раны, будучи в образе седого шаки.

– Аравель в школе поссорился с мальчишкой, альфой. А папашка у него истеричка. – Итан прикрыл глаза, медленно выдохнул. – Я его чуть не убил. Едва удержал атаку. Если бы не раны Арвеля, я бы его рвал и не остановился ни на какие команды и приказы! – рыкнул Итан выпуская когти и зубы, оскалившись.

– "Аравеля ранили?" – замер шаки, подняв огромную голову и не моргая смотрел на затылок соседа.

– Да. – Итан сжал кулаки. – Этот тупой бета, даже не посмотрел на школьный браслет моего мальчика. Обозвал его не лояльным, оскорбил и когда мой котенок рассказал, что случилось между ним и сынком этой твари, заявил, что Аравель врет и атаковал. Я не помню, что потом было. Лежу зверем, зализываю руки Аравелю и пою. Что за спиной, не хотел смотреть, мог сорваться.

– А, – старик перетек, потрогал спину и пятна от бывших ран, – что сейчас с руками Аравеля?

– Я залечил. Пришлось куратора вызывать, я ведь принял ипостась. Директор вызвал полицию. – Он медленно сел и посмотрел в лицо хмурившегося соседа. – Я уж думал, что переборщил и мне штраф выпишут, я ведь имею право защищать сына, но и там полно оговорок.

– И что куратор?

Итан повеселел и пересказал, как куратор занял сторону пострадавших, как заявил об иске и мине идиота и истерички беты, а также вытянувшиеся лица директора и учителя с охраной. Они все думали, что накажут Итана, а получилось наоборот.

– Ну, – сосед вздохнул, – мир не настолько сошел с ума. Вон, Маури добился же смены статуса своей паре, – он подмигнул, – что сам король Этан обратил внимание на эту проблему. Я тут, намедни, видел репортаж по каналу вестника, что начался повальный поток, по приказу монарха, проверок получения статуса гражданами.