Текст книги "Отдать половину души (СИ)"

Автор книги: Марион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Итак, – адвокат вздохнул, – Алой это очень богатая семья, но и у них есть свои правила и закон они не нарушали. Если твой сын откажется от дальнейшего сожительства с внуком Бранда, то его заставлять не будут. Вернее, будут соблазнять. Бранд давно и очень сильно хочет видеть правнуков. У его единственного внука проблемы с его зверем, который вообще не желал брачных игр с течными рождающими. Даже с омегами, которые у него были. Поэтому, будь уверен, дед этот в покое не оставит Аравеля. Если и жить они вместе не будут, то он точно потребует разрешения видеть правнука и участвовать в его воспитании.

– Сначала хотят чуть ли не бесплодным его сделать, а теперь такие перемены? – зашипел Итан.

– Да, это такие перемены. Итан, сам пойми, у внука не ладится ни с кем из рождающих, пары не составляет и зачатие не проходит, зверь отворачивается от всех, а тут раз и с первой попытки, согласен на все и даже больше. Он ведь тебя стремился задержать, пытался всеми своими силами не допустить, чтобы вы ушли. Так?

– Да.

– Итан, если его зверь признаёт в Аравеле пару, то твой сын попал и очень крупно. Жди приглашение на чаек от старика.

Итан только головой покачал, мол это невозможно. В ответ его убеждать не стали, попрощались и все, несколько дней как в тумане. Аравель звонил и говорил, что его настойчиво подбивают на создание полноценной пары, что Клаус заполнил собой все пространство, что тут дышать трудно. Итан ходил как на иголках. Его сын не привык к чрезмерной опеке и вообще он выращен как альфа! Да он ластится, да он с виду нежный и запах у него очень тонкий, но это стальной прут, его вырастили быть лидером, добиваться всего что хочется.

Следующий звонок был с более повеселевшим Аравелем. Как поделился сын, он избил Клауса и подлетевших двух идиотов работников, решивших успокоить буйного, мол богатенький клиент страдает. Так в ответ на их действия Клаус бучу поднял, что мол как посмели вы вши позорные трогать мое! В общем, в итоге Клауса успокаивали часа четыре. Аравелю стало от всей этой ситуации легче и за ним больше не ходят тенью надсмотрщики. Клаус же обнаглел в конец. Он теперь спит в его комнате и на его постель претендует!

Итан только улыбался на сияющие глазенки Аравеля. Пусть ворчит, видно же, что он до безумия рад, что интересный ему альфа до сих пор так к нему прижимается и хочет быть как можно ближе. И все остальное не так важно, лишь бы Аравель счастлив был.

А потом, примерно через шестнадцать дней после звонка Аравеля и его слез, связанных с тем, что его ребенок альфа, Итану позвонил Бранд Алой. Вернее, его секретарь и назначил встречу в удобное для него время. Итан согласился на завтра с утра, сам в душе вскипая. Мол, теперь они станут как бы частью одной стаи, а к нему такое отношение. Через подставные лица, как трус…

Итан был внутренне готов драться. Он приехал в офис "Алой-Кемпер" и подошел к регистратору. Назвал имя и его снарядился проводить один из охранников в строгом костюме. Итан усмехнулся про себя, мол бедолаги так боятся не совсем лояльного кумара, что просто одного послать по маркерам не в состоянии, одолеваемые страхом.

Они прошли к лифтам, поднялись аж на двадцать шестой этаж. Затем прошли по пустому коридору, где за стеклянными дверями явственно ощущались затаившиеся работники. Итан шел королем и ощущал, что тут все такие слабые, что его зверь непременно презрительно осматривался по сторонам. И они это ощущали, гадая кто он такой и откуда, почему идет в сопровождении как важный гость.

Кабинет Бранда встретил Итана теплыми тонами, стильной мебелью и им самим. Старик стоял возле стола, поблагодарил охранника и отпустил его. Итан поздоровался как воспитанный кот и молча стал наблюдать и ждать, когда же ему выскажут какое он дерьмо и, что наследника альфу заберут из таких ужасных лап такого ужасного человека и его, уж наверняка, шлюхоподобного сыночка!

С каждой мыслью кумара и человека, перед ними стоявший старик ежился и словно был ими бит. И смотрел он на него то затравленно, то воинственно, и все никак не мог начать разговор. Старику Итан помогать начать разговор не собирался, вообще ничего ему помогать делать не хотел. Наоборот только разорвать, что бы не смел даже думать про его сына невесть что.

– М-мистер Самаркан, не могли бы вы немного успокоиться? – спросил старик, медленно поморщившись.

– Да я спокоен. – Вздернув бровь ответил Итан.

– И все же, – старик отошел к креслу и показал на свободное, – присядем?

– От чего же ни присесть, раз приглашаете. – Он прошел к пустому месту, присел и отклонился на спинку.

Бранд прикрыл глаза, все еще ощущая сверлящее чувство давления кумара, даже если он и не атаковал напрямую, но его негодование было пострашнее обычной атаки. Спровоцировать его на реальную атаку могло что угодно и Алой пытался подобрать слова, которые заставят отца слушать, а не готовиться к драке и уж тем более не кинуться в нее. То, что Самаркан пришел защищать сына и свою стаю, понятно и дураку, а вот как его убедить, что его внук теперь тоже будет частью стаи, Алой не знал. Что ему сказать? Поймет ли он? Разрешит ли? Аравель наотрез отказался на полноценную пару с Клаусом. И уговоры не помогли, даже ласки и просьбы. А запугивать или шантажировать Алой не хотел ни в коем случае. Тут дело даже не в мести кумара, которая последует незамедлительно, тут дело в том, кто теперь этот юный бета, этот Аравель, на которого такими глазами смотрит всегда холодный к партнерам Клаус.

– Мистер Самаркан, я пригласил вас для разговора, не для драки. – Начал Бранд искренне надеясь, что этот альфа достаточно умен, хотя бы сможет обуздать родительскую ревность.

– Да уж вижу, – Итан прислушался. – Офис с трусливыми бетами, из альф только охрана внизу. Решили антураж изменить, чтобы такой расслабленный и на все согласный стал?

– И да, и нет. – Бранд улыбнулся его сарказму. – Я не хочу ссориться.

– Уже поссорились. – Итан усмехнулся. – Думаете я позволю своему ребенку оставаться рядом с вами? Вам было плевать на него, лишь бы своего альфу забрать, а что будет с моим ребенком никого не волновало. И теперь меня не волнует ваши мотивы и извинения. Пара составлена на год и все. После этого, только если сам Аравель захочет разрешить вам встречаться со своим сыном, только тогда и только в моем присутствии. Вам понятна моя позиция? Надеюсь вы ее услышали. – Он резко встал, намереваясь уйти.

– Он ведь не ваш сын. – Довольно тихо проговорил старик. – Аравель альбинос с мастью стекло, вы кумар. Кровь у вас абсолютно разная, а котел сил один. Как так, а?

– Он мой сын! – зарычал Итан нависая над стариком, мгновенно оказавшись рядом, впившись когтями в кресло и стол. – И плевать на кровь! Он мой ребенок! МОЙ!

– Но вы не отец ему.

– Я отец. И уж лучше закрой свою поганую пасть, иначе я тебя тут и сейчас порву на кусочки! – проговорил Итан зверея, изменяя глаза.

– Удивительно, на что способен кумар, ради стаи. – Казалось, старик вообще его не боится и не внял предупреждению и открытой угрозе. – Никогда не слышал, что бы удалось то, что смогли вы…

– Заткнись! – зашипел Итан сжимая его горло. – В последний раз предупреждаю, заткнись или сдохнешь!

Через минуту, когда старик начал задыхаться Итан его отпустил, отступая порыкивая и не понимая, почему его не отодрали охранники. Бранд закашлял, прикрыв глаза, вдыхая сипло воздух в легкие.

– Вы удивительны. – Через мгновение после того, как отдышался, произнес Алой. – Так себя контролировать. Будь на вашем месте я, убил бы без единого слова любого, кто знает. – Посмотрев на замершего недалеко в стороне альфу. – Поразительно, на что вы готовы, лишь бы Аравель не пострадал. – Итан напрягся. – Судя по вашему поведению, мальчик ничего не знает. Успокойтесь, – он улыбнулся, – я не собираюсь вас шантажировать этим знанием. Кроме боли, оно не принесет ему ничего. Судя, по его словам, и тому, как именно он о вас говорит, вы его образ подражания и разбивать это я не хочу. Присядьте, раз вы успокоились и более битва не нужна.

Итан был ошеломлен его поведением. Его даже не ударили в ответ, словно неразумное дитя воспитывали, как он Аравеля, когда добивался единства его зверя с ним. Такое, лично с ним, Итаном, впервые после отца.

– Итак, мистер Самаркан, когда мы выяснили все, на что способны стороны, ради благополучия наших любимых, давайте я раскрою вам свои мотивы. – Он усмехнулся. – Мне было даровано немногим больше чем остальным. В свое время я сумел поднять свой маленький бизнес на ноги и выстрелить вперед. Теперь мне не нужно протирать штаны в офисах, все делают специальные люди. Рутина, скукота и одиночество. Но, было время, и я был абсолютно счастлив. Все перевернулось в один момент. – Он вздохнул, очень сильно сжал пальцы в кулак. – За год до радикальных мер по отношению к Южному материку у меня была пара, омега. Прекрасный молодой человек. Так же было два родных брата омеги, один из которых не так давно встал в пару с хорошим юношей. И у сына была пара, молодой бета, юноша редкой красоты, не кидающейся в глаза, но просто поселяющейся там раз и навсегда. Мой сын души в нем не чаял. И в один миг все рухнуло. Их захватили радикалы с южного. С братьями просто поигрались и убили, а вот с моей парой и парой сына долго и мучительно делали разные извращения. Моя пара был на седьмом месяце, а у сына на шестом. Я искал их по всей стране. Долгий месяц я их искал. – Старик сглотнул. – Когда их нашли, они был едва живы. Если моя пара еще хоть как-то был узнаваем за побоями и ранами, то, – он выдохнул, – Кимера было не то что не узнать, ему перед самым спасением сняли скальп и изуродовали все, что только можно, один живот не тронули. Когда пару увидел мой сын, у него не выдержал зверь. В один миг, за какой-то вшивый месяц, я потерял все. Все мои братья, одни под пулями в перестрелках, вторые замученные сволочами, моя пара, довольно молодой и привлекательный мальчик с моим не рожденным ребенком, мой зять и мой взрослый сын, потерявший зверя в Бездне и сошедший с ума – я лишился всего. От них, от всех них остался только Клаус. Врачам удалось извлечь ребенка, поддержать его жизнь в инкубаторе. Семнадцать доноров его вытягивали из трясины. Девять лет Клаус был на грани, пока не получил зверя и не научился с ним жить.

Итан замерев сидел и смотрел на разбитого горем старика.

– Да, я готов на многое ради внука, ради единственного члена моей семьи. Вы меня понимаете, вам пришлось пройти сквозь это и тянуть его из трясины, рвать стену и колыбель. И я понимаю вас. Прекрасно понимаю. Но есть одно "но". Аравель особенный и Клаус, никогда никого не ощущающий, он его заметил. Он в него вцепился, намертво. Я искренне ненавижу южан, всех. Мне плевать кто виноват. От этого слова у меня вся шерсть дыбом встает, и мой зверь требует мести. – Он рыкнул. – Я был бы счастлив, будь вы кем угодно, только не южанином, но, – он облизнул губы, – вы оттуда, откуда мне было только горе. И вот этот юг приносит мне радость. Правнук. У моего любимого внука будет сын. Какая разница кто он по масти? Кто он по своему полу? Это будет маленький котенок, который будет смотреть на мир своими глазками и изучать его. Моя семья заполнится еще одним лучиком света.

– Ваша семья. – Усмехнулся Итан. – Я не намерен отдавать в ваши руки своего сына и уж тем более внука.

– Вы меня не поняли. – Бранд мягко улыбнулся. – Я не собираюсь разлучать, я хочу, чтобы эти двое создали семью. Что бы растили вместе своего сына. Ведь это в добавок ко всему еще и альфа, которому нужен пример отца, не только деда. Я вырастил внука и слишком хорошо помню все его детские обиды и боль от того, что у него нет родителей, когда остальные хвастались семейными играми; когда получали ипостась, резвились с ними; когда проходили через первый опыт, с гордостью заявляли, что их понимают старшие. Я видел все это и не хочу, чтобы мой правнук через такое прошел. Итан, я не буду им мешать, как уживутся, так и уживутся, но только вместе. Прошу вас, подумайте.

Итан уехал домой, полный раздумий и в итоге позвонил сыну. Спросил напрямую, хочет ли тот быть с Клаусом. Аравель смущенно опустил глаза, даже губы облизнул.

– Дед, твоего альфы, был так любезен, что пригласил меня и просил дать согласие на вашу пару.

Аравель поднял удивленный взгляд.

– Правда?

– Ага. – Итан вздохнул. – Просил разрешить вам жить вместе, как полноценной паре. Если ты сам этого хочешь, не оглядываясь ни на что, то я мешать не буду и буду только рад за тебя. Но, если ты не согласен, не позволю заставлять. Решение за тобой.

Аравель сглотнул, покосился куда-то в сторону.

– Па, я бы попробовал… – он виновато посмотрел на свою опору, – но ты…

– За меня тебе вообще переживать не стоит.

– Ладно. – Аравель тихонечко кивнул.

Итан прекрасно понял, что Аравеля зацепил самодовольный альфа. То, что он полнейший эгоист, Итан понял моментально из рассказа старика. Единственный выживший из семьи, девять лет едва ли способный существовать без доноров, любимейшее существо деда, все и всегда можно – Аравель наплачется с ним. Но, Итан мешать ему не будет. Аравелю нужно этот момент пережить, когда интересный ему самец будет интересен другим. И если не сумеет его обуздать, Итан примет сына с распростертыми объятиями.

Аравель вошел в квартиру, которую для них снял дед его пары. Странно, у него теперь есть пара. Клаус. Глядя на него, Аравель искренне считает его самым красивым, лучшим на свете. Гордец, умелец, нежен и ласков. Да, этот самец подходит ему…

Так думалось по началу. Потом пошли ссоры, ибо Клаус, получив желаемое, успокоился и пошел в разнос. Он загулял, по суткам не приходил домой. И они непременно ссорились в итоге. Ну, а как следствие всех ссор, то Клаус разнесет всю мебель, хоть надо отдать должное он руки не распускает, то Аравель своей ментальной силой треснет все стекла в комнате, когда пара вылетит из помещения.

Ссоры были фактически каждый день. Аравель нервничал из-за беременности, Клаус не терпел на себе ничего сдерживающего. В итоге Аравель после ссор долго не мог успокоиться, плакал и корил себя за несдержанность. Но прогибаться под эгоистичного альфу он не собирался, к тому же от Клауса не редко пахло другими.

Очередная ссора произошла в присутствии деда. Аравель высказался, что гулящие могли бы и помыться прежде чем приползать в его постель, а Клаус зашипел в ответ:

– Я альфа и буду делать все что захочу! – он навис над ним, с округлившимся животиком и с легким испугом в глазах. – А ты всего лишь бета, место свое знай!

Взгляд у Аравеля изменился. Потемнел, налился багровым оттенком.

– Да что ты? – вкрадчиво спросил он, медленно встал и выдавил Клауса из зоны своего пространства ментальным щитом.

Клаус было попытался ударить в ответ, но Аравель озверел. Он вывел зримый щит, стал вдавливать свою пару в пол и тот рухнул. Дед даже подойти не смог, такова была сила у казалось простого беты. А Аравель со злостью бил его щитом, скручивал в клубок и был готов на большее…

Дед увез Клауса в больницу. У него шла кровь носом и из уха. Аравель бил его минут шесть и этого вполне хватило. Потом он просто отозвал щит и спокойно проследовал в свою комнату. С чего ссора началась и почему так все далеко зашло, дед не знал, но одно он почувствовал – Клаус ему изменяет и Аравель это знает.

В больнице его мгновенно определили на обследование и минут через двадцать сообщили, что сотрясение, а кровь в ухе не следствие лопнувшей перепонки, а просто капилляры не выдержали атаку экстра-класса. У Бранда голова кругом пошла, и он решил вразумить нерадивого пару внука, что так делать нельзя.

Вышел из больницы, сел в машину и его отвезли к квартире, где оставался Аравель. Зайдя внутрь, он услышал едва различимое бормотание. Прошел к спальне и замер на пороге. Аравель сидел на корточках, обхватив живот. Вокруг на кровати и комоде были сложены вещи, стояла сумка и частично наполненная ими.

– Ну маленький, ну все же хорошо. – Тем временем бормотал едва слышно Аравель. – Все хорошо, и этот страшный дядька больше не тронет нас. Бояться нечего. Тише, ну что же ты так…ау…

Аравель заплакал, сжимая живот.

– Рано же еще, куда же ты… ну тише… – Он заскулил, уткнувшись лицом в постель.

У деда волосы дыбом встали, когда он ощутил запах крови. Аравель едва заметно ослаб и обмяк затихнув. Бранд позвал его по имени, но ему не ответили. Подойдя ближе, старик понял – Аравель потерял сознание. Присев рядом, ужаснулся. Судорожно дышит, с прерывистым всхлипом в груди, и дыхание все тяжелее. Перепугавшись, что все же Клаус его ударил ментально, дед вызвал своих людей и Аравеля увезли в ближайшую больницу. Пока ехали, дед все удерживал Аравеля за руку и старался проникнуть к его зверю, чтобы узнать, как он, как малыш. Но его не пускали, игнорировали.

В больнице врач сказал, что есть риск потерять ребенка вообще. У деда чуть там же не случился сердечный приступ.

– Как им помочь?

– Нужен отец. – Врач посмотрел на карточку, державшую в руках. – Судя по всему он слишком сильно использовал свои силы, что в его положении делать нельзя. Вот и надорвался.

– А, – дед сглотнул, – это ни удар там в ответ или реакция на удар?

– Удар? Физически ничего такого на теле нет. Ментально он вообще дрался в последний раз примерно за полгода до беременности.

Дед только выдохнул расслабившись. Врач ушел, Бранд позвонил своим людям. Спросил, как там его внук. Сказали, что пришел в себя, жутко зол на свою пару.

– Сева, дайка мне его к телефону.

На том конце послышалось шуршание, ибо видео было не включено, и трубку взял внук.

– Да?

– Слушай сюда, сученок, благодаря твоему сволочному поведению Аравель в больнице. И врач сказал, что он теряет ребенка! Даю двадцать минут, и, если ты сюда не приедешь, я тебя лично буду убивать долго и очень мучительно. Все понял?

– Адрес?

Клаус отлетел от очередной оплеухи, пришедшей от Самаркана. Итан был не просто зол, он был в бешенстве. Дед молча стоял рядом и не вмешивался. Да, они успели застопорить процесс разрушения колыбели, да смогли вернуть назад все щиты, но кумар такого не прощает. Он бил нерадивого зятя уже минут десять, воспитывал в его буйной головенке, что Аравель не игрушка. Аравель носит под сердцем ребенка, он сейчас взвинчен и изменяющий шакал рядом с ним жить не будет. Шлюшка в лице Клауса будет шлюшкой в другом месте, а рядом с сыном кумара такое дерьмо более никогда не появится.

Из больницы Итан самолично забрал сына и даже ничего слушать не стал. Он слишком сильно любил его, слишком сильно переживал за него, чтобы отдавать такому эгоисту. И, самое интересное, дед не вмешался, не встал на сторону внука. Он просто молча все выслушал и даже не дернул ухом против. На вопрос, кто кроме Клауса сможет напитать щит для ребенка, Итан зашипел, что его сил хватит.

И все, они уехали в дом Итана. Аравеля уложил в кровать, дал немного попить и присев рядом, Итан проговорил:

– Мы прорвемся.

Аравель только уныло улыбнулся, прижался к его широкой груди и судорожно выдохнул. Дальше спать. Ночью постучались. Не позвонили, а именно постучались. Итан проснулся и сначала не понял, что случилось, услышал очередной стук. Встал и пошел к двери, зевая и глянув в сторону приоткрытой двери в спальню с сыном. Спит, сладко и расслаблено дышит. Подойдя к входной двери, открыл ее ощущая запах знакомого.

На пороге стоял молоденький парень, в футболке, шортах и босой.

– Маку, ты чего?

– Итан… – он посмотрел на раскрытую дверь.

– Что такое? – альфа присмотрелся к белому лицу, нездоровому блеску в глазах. – Маку?

– Я… там… – он повернулся на свою дверь, сглотнул.

– Что? – Итан нахмурился и пошел в сторону двери своего соседа.

На пороге нахмурился еще больше, переступил порог и замер. Даже застонав от осознания случившегося, он пошел по коридору к спальне своего друга. На пороге встал, зажал рот рукой. Сарм… лежа на кровати, на спине, глаза чуть приоткрыты и немного рот, он был бездыханен. Сарм умер. Маку, его внук, который в последнее время частенько гостил у него, замер за спиной сильного соседа.

– Итан, он же…

– Да, малыш, – Итан прошел к кровати и потрогал его шею, щупая пульс. – Да, Маку, он с Богами. Его Дорога ушла Ввысь. – Посмотрев на своего лучшего друга, на свою опору и просто советчика, на задорного и просто очень и очень доброго шаки, кумар замурлыкал последнюю песню для него.

Закрыв глаза под звуки тягучей песни, глубоким и бархатистым голосом, тембром, вносящим в душу спокойствие и ощущение защиты, Итан медленно встал.

– Родителям звонил?

– Н-нет. – Покачал головой парень и закусил губу, хлюпнул носом, потом вылетел из комнаты. Из соседней комнаты послышались гудки и сбивчивый короткий рассказ, потом до чуткого слуха донеслись нескрываемые всхлипы.

Итан и сам был не так далек от того что бы расплакаться. Человек, зверь… Сарм был надежным тылом, аэродромом и частью его внешней семьи. Сарм поддерживал его, направлял и помогал хоть словом, хоть той же финансовой помощью. Если бы не он, много чего случилось бы. И с Аравелем он помогал, сколько сидел с маленьким котенком, сколько просто нагло забирал ребенка от измученного работой отца делая вид, что тот никуда его не водит и таскал со своими внуками по паркам и разным пикникам, иногда и его самого с собой прихватывая. Сколько долгов прощал, сколько просто так давал и делал…

Сарм…

Итан вытер проступившие слезы, осмотрел комнату. Надо вызывать… или семья все сделает? Что нужно в таких случаях делать? Храм, молебен, церемония… законники…

Выйдя из спальни друга, Итан посмотрел на заливающегося парня слезами. Маку обожал деда и надо было такому случиться, что бы именно он был тем, кто его обнаружит. Приблизившись к нему, Итан заключил в крепкие объятия и Маку взвыл, вцепившись в его бока. Вой кота был оглушающим, кумар только морщился. Этот вой поднял с кроватей фактически всех в радиусе двух квартир со всех сторон.

Итан удерживал перетекшего кота, удерживал крепко, чтобы дать ему в волю выдать свое отношение к потере любимого существа. В дверь влетел растрепанный сосед, остановился, осмотрел пару, застывшую в коридоре. Самаркан только кивнул в сторону спальни хозяина квартиры. Сосед медленно подошел и выдохнул сипло, поняв, что случилось. Уперся рукой в дверной косяк, расстроенно покачал головой.

– Семье сообщили? – спросил он, глянув на альфу.

– Да. Маку все сделал. – Итан прижал сильнее кота, который медленно перетекал в человека, все еще мяукая, громко и жалобно.

– Хорошо, – запустив руку в свою шевелюру, – хорошо. – Осмотрел парня. – Пойду, найду успокоительное.

Итан только кивнул, поддерживая вялое тело, хлюпающее носом, заходящимся истеричными всхлипами. Сосед вышел, на пороге встретил кого-то и рассказал, что там такое, почему такая тревога, среди ночи и все такое. Минута и фактически половина дома поднялась на ноги. Через час приехали родители Маку, за ними еще два сына. Остальные были на работе, а один в командировке и прилетает только через два дня.

Итан пробыл в квартире соседа еще часа два, пока семья ждала полицию, ритуальную машину и успокаивалась от случившегося. Когда тело увезли, Итан вернулся к себе. Аравель стоял в дверях своей комнаты.

– Па? – он смотрел взволнованно на Итана, на котором лица не было.

– Сарм… – только качнув рукой и покачав головой.

Аравель зажал рот рукой и медленно подошел к отцу, притянул его голову к себе, обнимая.

– Па, ему там Боги постелили сочной травки, даровали чистые воды и теперь он будет ждать нового витка Рождения. – Сын погладил голову отца и тихонечко мурлыкнул человеческим голосом.

Итан улыбнулся. Аравель. Надежда и опора, любимое дитя, вырос и окреп, получил все, даже ждет котенка, а петь так и не научился. Голос, кошачьи песни, мурлыкать и лечить кошачьими вибрациями голосовых связок он не может. Как объяснили врачи, сами связки очень слабые и сила песни просто повредит их. Поэтому Аравель не поет, даже не мурлычет. Иногда, когда хочется, он имитирует кошачью песню, используя только голос человека.

Сейчас это пение, это подражание настоящей песне, сейчас это было необходимо отцу. И Аравель знал это, делал это и поглаживал его по голове. Итан уткнулся в его плечо лицом, слегка наклонившись, чтобы сыну было удобно гладить его. Незатейливая ласка, редкие моменты, когда сын, уже выросший и ставший современным представителем молодежи, сейчас вел себя как в детстве: любил взлохмачивать волосы и перебирать пряди, вводя отца в состояние эмоциональной эйфории и лени.

Храм. Красивое место, где будет проходить обряд освящения физической оболочки с духом зверя, душой человека, утопало в зелени, возвышалось гигантскими фигурами каменный статуй кошек. Эти статуи были формой кошачьего тела, сидящего опутав себя хвостом. Голова у любой статуи Кошачьих Богов была лишь общей формой человеческой, с легкими наметками надбровной кости, носа и подбородка с ушами. Все «лица» были сплошными, разной формы и всегда светлыми, светлее чем тело животного.

Храм. Четыре "уса", из статуй от кончиков и к центру увеличиваясь в размерах и высоте, закручены по спирали, а в центре просторная площадка, окруженная самыми большими статуями, сидящими спиной друг к другу. В центре этого Храма, что не имеет ни стен, ни потолка, ибо находится в лесу, проходит само таинство. В центр установлен таякон – подобие матраса в деревянной раме не более пяти сантиметров высотой, – на котором лежит тело умершего. Его сверху накрыли прозрачной белой вуалью. Между статуями стоят Храмовые Братья, мягко поют песню Мира и Жизни, переливаясь голосами на манер волн в море. За спинами Храмовых Братьев стоят родственники и тихо подпевают вместе с ними.

Итан стоял рядом со старшим сыном Сарма, рядом с ним самим стоял Аравель, отказавшийся подождать их в главном зале крематория. На церемонию обращения к Богам и Просьбу дать еще один шанс понюхать зверем воздух, увидеть человеком мир и вместе начать новую жизнь, пришло очень много человек. Фактически все соседи из дома, много друзей и родственников. Все пространство Храма, все его витки, кроме Ведущего Смерти, был заполнен людьми. Носами хлюпало более половины, даже альфы тихонечко смахивали предательскую влагу. Стоял легкий шепот, пересказывались моменты жизни старика Сарма, который ни раз и ни два помогал, поддерживал и просто был хорошим человеком, сильным зверем, прошедший войну.

Только сейчас Итан узнал сколько на самом деле лет его другу. Сарм застал Открытую Войну и вырос на ней, прятался от бомбежек, воровал боеприпасы и партизанил, спасал своих младших братьев и в четырнадцать руководил атакой на лагерь иномирян, которые вели штабную работу. И благодаря его действиям, фактически смертельному ранению, был дезориентирован один из ведущих батальонов иномирян, что позволило деактивировать их главную пушку на корабле, что дало реальный шанс на победу.

Самого юного шаки заморозили, ибо спасти его от тех ран не смогли бы на поле боя. Двадцать семь лет в замороженном состоянии, потом вернули к жизни, вылечили, поставили на ноги, дали награду "Спасители" и в личное пользование большой участок земли и квартиру в городе. Сарм не рассказывал о своем участии в войне, он вообще не любил разговаривать на эту тему. Мало кто знал о его подвигах и ранениях, о его умении воевать и выживать.

Это стало известно из уст военных, прибывших почтить память героя Открытой Войны и присутствовать на молебне Храма, опустить глаза и головы в знак уважения. Вокруг стоявшие молодые военные молча смотрели в центр, за фигуры Богов, видя перед собой не тело на таякон, а историческую личность, что во всех книгах именовался как Сарминдис Эльварион.

Итан услышал это имя и был искренне удивлен.

– Вот ведь жук. – Тихонько пробормотал он и улыбнулся, глядя на светлячков, что сейчас стремились попасть за статуи, туда, где лежало тело.

– Па? – Аравель посмотрел на него слегка сжав руку на его руке.

– Аравель, – отец приобнял его за плечи и шепнул, – этот жук в учебниках истории значится как герой, а нам даже ни слова за столько лет.

– Дед не хотел, чтобы вы знали, что он убивал. – Маку, бледный и казалось потерянный, стоял рядом с ними и тяжело выдохнул. – Он очень уважал вас, Итан. Уважал ваше стремление вырвать свое из цепкой хватки Темной личины Богов, что бы ваша стая не опустела. Не хотел, чтобы вы знали, что он отправил столько живых и мыслящих иномирян к их Богам Смерти. Говорил, что именно вам не смог бы признаться в таком, в том, что запятнан кровью.

– Я бы его не осудил. – Покачал головой Итан.

– Он любил вас обоих и не хотел, чтобы вы знали. Он стыдился того, что не смог без лишения жизни остановить то оружие. Он шаки, без совести и наглее его только лев, но как человек, он не мог допустить, что бы его друзья знали о нем такие постыдные вещи, в мире названные героизмом.

Итан кивнул, что понимает его. У самого так было. Омеги в опасности, и кто погиб из их похитителей он до сих пор не помнит. Хоть и знает, из отчета полиции, но сам ничего не помнит. Только страх, только ощущение, что должен спасти. Все. Пелена.

В центр Храма вошло четыре зверя вместе с шестью Храмовыми Братьями. Таякон приподняли четыре Брата, двое других приподняли афат – плоские доски, изогнуты на концах по форме спины зверя и одеваются на пару носильщиков, – звери подошли под них и встали так, что на площадку с первого раза будет опущен церемониальный таякон. Храмовые Братья медленно опустили его на плоские площадки афат, и звери медленно пошли по витку Ведущего Смерти.

Они вышли за пределы Храма, за пределы его рисунка и пошли в сторону Площадки Прощания. Люди шли за ними медленно, рассыпая за собой минеральную крошку, что при дожде проникает глубоко в землю и не травмирует почву. По поверью это отдается дань земле, и она получает вместо тела в свои недра щедрый дар.

Аравель, как и остальные беременные, минерал не рассыпал. Нельзя. Нельзя открывать себя духам, когда внутри растет котенок. Итан, как и все остальные, медленно посыпал из мешочка кристаллизованный порошок радужного цвета и тихонько шептал молитвенную скороговорку.

И вот площадка, – шесть метров диаметр и ни одной травинки, хотя тут вообще не убирают, – таякон устанавливают на подпорки афат-рин, звери отступают, садятся спиной к телу, опускают голову. Сначала приближается родственники, осторожно прощаются, касаясь стоп. За ними подходят все, кто был рядом фактически до последнего дня его жизни. Дальше идут все остальные. Военные были как всегда и везде на прощальных церемониях, кроме военных парадов-прощаний, самыми последними и не трогали ноги вообще. Только военным родственникам это разрешалось.