Текст книги "Две личности, одна сущность (СИ)"
Автор книги: Marianna Girl
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)
– Девочки, я… я хотела извиниться за всё, что натворила здесь. Я должна была сказать вам про наше с Фарагондой соглашение с самого начала.
– Ты думаешь, что сейчас извинишься перед нами и всё будет, как прежде? – холодно поинтересовалась Текна.
– Нет. Я не рассчитываю, что вы просто так меня за всё простите. Но с чего-то начинать надо.
Пять пар глаз с явным осуждением смотрели на валькирию – и подобное она никогда не испытывала. В земной школе один на один с учителем из-за плохого поведения или совсем уж отвратительной успеваемости оставаться не приходилось (да, отличницей Блум никогда не была, но и совсем двоечницей и прогульщицей – тоже). В Алфее Фарагонда была для всей шестерки не судьей, а, скорее, наставником, и наказывала именно как наставник, а не судья. Хищники не медлили с наказанием, и за провинность или явную оплошность и глупость молодые охотники расплачивались на месте крепким подзатыльником. Перед Дафной (и всей страной) валькирия оплошностей не совершала, а вызвать у её сестры-королевы гнев, казалось, было невозможным.
– Разлад между нами далеко не с твоего так называемого предательства начался, – не менее холодно продолжила компьютерная волшебница. – Ты с самого начала относилась к нам с высокомерием. Потом твоё высокомерие переросло в презрение, а общество ведьмаков было тебе приятнее нашего изначально.
– Да. Это было так, – вздохнула Хищница. – И за это я тоже хочу извиниться.
– Извиняешься, извиняешься, – пробормотала Айша. – Твои извинения уже ничего не изменят и не исправят.
– Она права, – поддержала Стелла, – Твои извинения не исправят ничего. Жизнь нашей Блум ты и так испортила всем тем, что творила. Тебе не придется терпеть на себе взгляды учениц, не придется никому ничего объяснять.
Поток обвинений Блум выслушивала молча, не пытаясь возражать. Феи были правы. Извинения ничего не исправят. А здешней своей версии ещё долго придется оправдываться перед другими ученицами – не знавших правды и довольствовавшихся лишь школьными слухами. И не менее долго терпеть косые взгляды. Ещё и новое место подработки искать.
– Но, по крайней мере, свои ошибки ты признала, – неожиданно дружелюбно зазвучавший голос Флоры обнадежил и успокоил. – И если вдруг ты попадешь в ещё какую-нибудь… параллельную вселенную, постарайся их не повторять.
В воздухе вновь повисло неловкое молчание: что ещё можно сказать друг другу, девушки не знали. Разговаривать, как прежде, они уже никогда не смогут, да и ощущали они себя сейчас чужими друг другу людьми.
– Спасибо, что не прогнали меня сразу, – произнесла валькирия. – И, девочки, может, я сейчас снова покажусь вам… высокомерной, но не совершайте тех же ошибок.
Охотница направилась в сторону выхода, чуть задержавшись у двери и бросив волшебницам мимолетный взгляд. Чего-то большего от этого разговора она не ждала, но даже после него покидать это измерение ей уже было намного легче. Теперь оставалось лишь поговорить со Скаем и дождаться ночи солнцеворота.
***
На повторную вылазку в горы было решено взять напрокат нечто более солидное, чем мотоцикл и даже обычный городской седан. Дорогу подсказывал навигатор, но Скай, на удивление, дорогу запомнил хорошо.
– Блум, – позвал принц Эраклиона, заглушив мотор. – Прежде чем ты уйдешь и вернешься в свой мир…
Валькирия вопросительно посмотрела на парня.
– Я с самого начала подозревал, что в твоем предательстве было что-то неладное. Но Винкс настолько сильно на тебя злились, что я готов был поверить во всё. И я тобой восхищаюсь. Просто восхищаюсь, безо всяких намеков. Хочу, чтобы ты знала.
– Спасибо, – скоромно ответила Хищница. – Теперь помнишь, что делать?
– Да. Ждать до пяти минут первого, затем возвращаться в пещеру и забрать нашу Блум, – Скай опустил пустой взгляд вниз, кивнул головой и издал невнятное мычание. – Тогда… всё? Прощай?
– Прощай.
Не было ни объятий, ни рукопожатия, ни улыбок. Девушка отстегнула ремень безопасности, вышла из машины и быстрым шагом направилась вглубь пещер, освещая дорогу встроенным в телефон фонариком, а принц Эраклионский молча провожал её взглядом. Да, кто бы мог подумать, что его Блум при определенных условиях могла стать такой: пронырливой шпионкой, хитрой и изворотливой, но в то же время настоящим Драконом. Но пусть всё же завтра он поговорит с его Блум. Да, его огненная фея была несдержана, много чего не умела, порой вела себя преотвратнейшим образом (настолько, что хотелось придушить её), но… Скай любил её такую. И другой не желал.
Валькирия же бежала к той центральной камере с кристаллами, словно торопилась покинуть это неправильное и сошедшее с ума измерение. Хотелось, чтобы все злоключения остались дурным сном, просто бредом, хотелось быстрее очнутся в своих покоях и быть уверенной, что она на самом деле очень сильно ударилась головой, что долгое время провалялась без сознания… Вот, наконец, она достигла пещеры, освещенной отражавшихся от кристаллов лунным светом, самый крупный уже, казалось, начинал светится голубым…
В отражении вновь показалась её копия, всё так же наряженная в этот ворох цветного тряпья, только вот теперь две абсолютно разные личности с одной сущностью смотрели друг на друга не как в первый раз. Валькирия дружелюбно улыбнулась огненной волшебнице, протягивала ей руку, вторая тянула руку в ответ. Вновь яркий свет, вновь калейдоскоп поганейших ощущений и пустота.
– В следующий раз, когда захочешь обследовать какую-нибудь пещерку по подозрительной карте, возьми с собой хорошую компанию.
Блум, преодолевая слабость, радостно подскочила и повисла у Хищника на шее. Да, никого другого возле своей постели она не ожидала увидеть, и ничего другого она не ожидала услышать, но как же она была рада шутливым упрекам своего учителя!
– Волк, – ласково позвала валькирия. – Как же я рада тебя видеть.
– А как я рад, – ответил яут, прижимая хрупкое тело подруги к себе. – Надеюсь, ты там форму не потеряла?
Охотница рассмеялась.
– Я скучал по тебе, Маленький Дракон, – ласково произнес Волк. – Никогда больше так нас не пугай, хорошо?
В сердце Блум вспыхнула надежда: неужели пребывание в этом безумном измерении и впрямь было лишь коматозным дурным сном?
– Неужели я все эти месяцы валялась без сознания?
– Размечталась. Знаешь, а твой двойник под конец вполне себе рассудок обрел – во всяком случае, не стыдно было выпускать её в общество! А твоя сестра всё это время была просто великолепна – зря мы с Харальдом за неё переживали, в её-то положении. Даже сейчас едва отдыхать отправили!
Валькирия с недоумением посмотрела на друга. О чем сейчас говорит яут, девушка даже догадаться не могла.
– Кое-кто станет тётей, – опережая любой вопрос, пояснил Волк.
Губы Охотницы расплылись в счастливой улыбке. И всё же, возможно ли, что попадание в параллельное измерение было для неё каким-то уроком? Возможно. Только уроком чего, и выучила ли она его? Хотелось бы верить, что да. По крайней мере, её сестра и друг были живы, а столь радостное известие казалось валькирии каким-то вторым шансом. Чего? К примеру, шансом и возможностью провести остаток своей земной жизни хоть сколько-то хорошим человеком.
========== Post Scriptum ==========
«Винкс» спустились в полуподвальное накуренное помещение андерграунд-клуба, откуда доносился грохот, именуемый «тяжелым роком» («хэви-металом»… сами девушки не очень-то разбирались в этих тонкостях жанров и поджанров, да и не желали в них вникать). Добровольно бы они никогда не пошли слушать этот ужас – в котором даже Муза едва могла найти хоть что-то похожее на гармонию, но сегодня им нужно было расспросить здесь пару человек, которые бы смогли вывести их к очередному злодею, которому неплохо было бы поскорее как следует навалять, пока он не натворил что-то серьезное.
На сцене выступали четыре молодых человека, самым старшим из которых выглядел толстый бритый налысо барабанщик с аккуратной каштановой бородкой-эспаньолкой. По краям на первом плане, согнувшись, почти синхронно вертели головой плотный длинноволосый шатен-гитарист и худощавый басист, чьей русой гриве позавидовала бы любая красотка. А возле микрофона, прикрыв часть лица волосами, абсолютно нечеловеческим голосом исполнял вокальную партию стройный блондин с гитарой. Публика принимала их очень тепло, если можно так назвать странную забаву, состоявшую в движении по кругу и толкании друг друга (это ведь могло закончиться травмами – как тут же подумала Флора) или мотание головой с выкинутой вверх рукой со сложенными в странный жест пальцами (на концертах самих «Винкс» публика так себя не вела!). Стараясь не столкнуться с посетителями и охраной, феи прошли к бару, где за стойкой расположился лохматый небритый брюнет, кивавший головой и куривший.
– Припоздали вы малость, концерт уже заканчивается, – выпустив из легких дым, заметил он; в баре было не слишком шумно, так что парень мог особо голос и не напрягать.
– Мы не музыку слушать пришли, – ответила Айша.
– Мы лишь хотим узнать у вас кое-что, – добавила Блум.
– Ладно. Валяйте, – бросил бармен.
Блондин тем временем объявил следующую песню, толпа ответила довольным гамом. Послышалось мелодичное вступление, один и тот же мотив повторился несколько раз, и, наконец, послышались слова, спетые (если можно так назвать) тем же нечеловеческим голосом:
He bears a tale so gloom and tragic never to be known
Into darkness now fallen, into hatred now grown
Like stillborn child drifting in the silent seas
Of blood, crushing all his dreams
No castle walls can hold the fury in his eyes
Devotion for death now controls his life
No gold or silver can bring him consolation
Only one thing is left inside him, the desire of revenge…
Что-то заставило фею Морфикса вслушиваться, через силу разбирать слова – едва она услышала слово «месть». Жажда мести… Как это было ей знакомо. Когда действительно ничто не могло дать удовлетворения, кроме как желание отомстить и никакие стены не могли сдержать гнев. Песня разбередила старую рану, заставила горло сжаться противным спазмом, однако последовавший за этим проигрыш немного её успокоил.
– Понравились, что ли? – ненавязчиво перевел тему брюнет. – У них, кстати, своеобразное возвращение блудного сына сегодня. Правда, девочка их приболела – и вот этот самый «блудный сын» сегодня у них еще и на вокале. Конечно, скрим у него слишком заблэкованный, но в этом даже что-то есть – тем более, что ещё и гроулит он недурно.
Увидев, правда, на лицах собеседниц смятение, парень предпочел прервать свою речь и затянуться.
– Забейте, – отмахнулся он, выпуская из ноздрей дым. – Ну, короче, вы поняли, где этого типа искать.
– Да. Спасибо за информацию, – поблагодарила Блум и хотела уже уводить подруг отсюда.
– Подожди, Блум – я хочу дослушать, – неожиданно попросила Муза. – Эта песня мне нравится.
– Говорю вам – играть они умеют, – заверил бармен.
Тем временем со сцены послышался достаточно приятный сильный голос, звучавший по-человечески:
…One light so cold and pale, sleeping quietly all alone
One life so cold and gray, wandering away from home…
Фея музыки выглянула в зал, где блондин (сейчас его лицо не прикрывалось волосами, но всё равно его было сложно разглядеть из-за ослепительного мерцающего света софитов) продолжил свою партию:
…Parted with a horrid cry, snow falls on his grief
United by the sword of wicked screams
What deeds he has done to hear those deadful sounds
In the ruins of memories he wanders, forever bound…
Для Айши же песня становилась всё более личной, слова лучше всего передавали её состояние в момент, когда она решила отомстить за смерть любимого. Сейчас она будто бы опять переживала те события, перед глазами проносились те кошмарные сцены, откуда-то изнутри всплыла наружу вся та боль, что она испытала тогда…
…Forever bound to death!..
Да, все воспоминания, что всплывали сейчас действительно были навеки связаны со смертью, связаны с желанием причинить смерть преступникам, что лишили её счастья быть с любимым человеком. Но ведь что она сама сделала для того, чтобы отомстить – да, она отправилась на Омегу, да некоторое время Огрон и его шайка были заточены во льдах, но теперь ведь все трое разгуливают на свободе, а она так ничего не предприняла, и даже не пыталась искать их. Может, её тоска по Набу начала остывать, а желание уничтожить охотников на фей перестало быть таким страстным?
Wait for me in the mountains, haunt for me in the winds
Wait for me in the land where nothing lives.
Until the day I have found revenge, I will feed my sword
Until my heart is cold, every breath of mine is yours…*
После проигрыша блондин заиграл соло – которое, как решила Муза, изначально предназначалось какому-нибудь народному струнному инструменту, а не электрогитаре. Парень отбросил волосы назад, а ставшее не таким резким и ярким освещение позволило, наконец, рассмотреть его лицо.
– Гантлос! – проскрежетала фея Морфикса. – Тварь… ненавижу…
Фея музыки решила возразить – в конце концов, песня была хороша, в ней не было открытого воспевания смерти, которым изобиловала предыдущая песня, а просто пелось о чувствах, который испытывал лирический герой, желая отомстить… Месть… И почему же этому колдуну (вернее, ведьмаку) потребовалось выбрать для финальной песни именно эту? А если бы её пел кто-нибудь другой, как бы отреагировала подруга?
– Ого, да вы его, оказывается, знаете, – заметил брюнет. – Мир тесен, не иначе.
Реплика бармена, однако, была девушками проигнорирована – ими лишь двигало желание разобраться с одним врагов.
– Я убью эту мразь, – пробурчала Айша и направилась к выходу; подруги тут же последовали за ней. Именно убивать, конечно, не следовало – но план принцессы Андроса корректировался лишь в соответствии с её чувствами.
Вокалист проводил компанию фей взглядом – ему хотелось, чтобы всё обошлось, но что-то подсказывало, что это лишь начало. Закончив песню, парень прорычал в микрофон «Спасибо всем!», музыканты отложили инструменты и в обнимку вышли на поклон. Толпа осталась довольна концертом – значит, всё прошло не так плохо, как блондин боялся.
Вернувшись в гримерку, музыканты устало плюхнулись кто куда – каждый концерт здорово выматывал их. Гуннар вытирал выбритую голову полотенцем, протер вспотевшее тело, надел запасную футболку и защитного цвета ветровку, его брат переоделся в плотный серый свитер, набросил сверху любимую серую толстовку и, расчесав волосы, тут же прибрал их в хвост. Басист перво-наперво принялся тщательно сушить и вычесывать свою гриву, и лишь после этих процедур, наконец, переоделся в тканевый черный свитер, поверх которого он надел футболку, и сверху – черный кожаный плащ. Гантлос, однако, словно не спешил приводить себя в порядок – блондин отрешенно смотрел в никуда, в голове творился хаос, а что ждать от одержимой местью феи, он не знал… Черт возьми, какие вообще к нему претензии! Не он же бросил этот проклятый шарик (или что там было?) на тот проклятый цветок! Почему приходится страдать из-за идиотии других?
– Гант, ты чего? – позвал ударник. – Нам ещё собраться надо будет.
– Прости. Конечно. Сейчас.
Гитарист быстро расчесал волосы и убрал их в хвост, сменил футболку, одел черную толстовку, поверх которой набросил косуху.
– Ты из-за тех девчонок переполошился? – спросил басист.
Разумеется, не только блондин заметил, как под самое окончание их концерта в клубе объявились шесть девушек, которые сразу же направились в сторону бара, недолго там проторчали и затем так же стайкой вышли прочь. Что этой компании было надо – никто из остальных музыкантов даже предположить не мог, да и особо по этому поводу не задумывались.
– Ерунда, Аксель. Забей.
Музыканты направились помогать убирать кое-какое своё оборудование и перетаскивать его в припаркованный за клубом автобус. Гитарист предусмотрительно держался к товарищам поближе, набросил на голову капюшон – впрочем, на улице было прохладно, дул неприятный ветер, и это еще и хоть как-то согревало. Феи пока что не появлялись, Гантлос надеялся, что чувство здравого смысла возьмет верх – в конце концов, песню не он писал (о чем он сразу предупредил весь зал), а её лирический герой вообще мужского пола!
– Ну что, по пиву? – предложил Бьорн.
Его товарищи ответили довольным гамом, и четверка направилась внутрь – где бармен обещал им по бесплатной бутылке пива, и где их ждало общество решивших выпить фанатов.
– Ублюдок!
Прозвучавший неимоверно громко девичий голос сменился ощущением полета и затем – столкновением с каменной стеной. Блондин сморщился от боли – без защиты Черного Круга удар чувствовался сильнее, чем обычно, хорошо, что он вовремя успел сгруппироваться.
– Глупо спрашивать, Айша – но ты мне смерти желаешь? Вернее, медленной смерти, – сквозь силы отшутился Гантлос.
– Ты ещё издеваться смеешь? Мало тебе было тех страданий, что вы мне причинили, так ещё и песенку эту предъявить решил?! – гневно вопрошала фея. – Знаешь, какую боль ты ей только что меня снова пережить заставил?
– Все претензии в Финляндию. Если быть точным – в Хельсинки. Извини, совсем точный адрес дать не могу – не знаю.
– Чего?!
– Финляндия. Страна на Земле есть такая. Спроси у Блум. Или у Рокси. Не знаю, у кого из них с географией лучше.
– Гант, заткнулся немедленно! – рявкнул Бьорн, подбегая к товарищу. – А вы не трогайте его!
Аквамариновые глаза Айши, кипевшие гневом, столкнулись с карими – выражавшими спокойствие и даже суровость.
– Не смейте защищать эту тварь. Вы не знаете…
– Мы всё прекрасно знаем, – спокойно ответил подоспевший Гуннар. – Гант рассказал нам. Поверьте, мы не одобряем его с этими придурками поступков, нет. Даже наоборот, по белокурой головушке хорошенько настучали за такое поведение.
– Остальным, правда, не получилось. К сожалению, – добавил его брат. – Потому что рыжего, если честно, я бы сам прибил с большим удовольствием.
Аксель тем временем помог своему товарищу подняться на ноги и тихо спросил о его самочувствии – удар ведь был очень силен, удивительно, как парень себе не сломал ничего! Подтянулись и остальные Винкс – на лицах которых отпечаталось беспокойство и злоба одновременно.
– А где твои… друзья? – абсолютно спокойно и даже миролюбиво поинтересовалась Блум.
– Вот они, – блондин рукой указал на товарищей по группе. – И если по вашей вине с них хоть волос упадет – клянусь, вам несдобровать.
Ведьмак смело вышел вперед и в случае чего готовился защищать себя и своих друзей. Было немного страшно – но парень знал: приди чего этим феям в голову, некому больше будет защитить этих хороших ребят, виноватых лишь в том, что знают его с другой стороны.
– Гант, выйди-ка ты из образа, – шутливо приказал шатен. – А вы, девушки, ступайте домой. И не обижайте впредь нашего гитариста – он, вообще-то, славный.
– Да ваш гитарист сам кого угодно обидит! – парировала Стелла.
– Обещаем – впредь будет обижать кого-либо только ради самообороны, – заверил ударник.
– Да. Теперь мы его никуда одного отпустим, тем более – с тем рыжим придурком, – добавил басист. – Кстати, к песне этой мы никакого отношения не имеем, она в принципе задолго до всей этой вашей бодяги была написана.
– А закаверить её вообще было моей идеей, – закончил лидер группы.
Гантлос пока что предусмотрительно молчал – но придумывал, что скажет товарищам, едва феи уйдут.
– Ну ладно, – пробурчала Айша. – Живи пока. Живи, но помни: теперь каждый твой вздох – это мой тебе подарок. А если забудешь – то никакие друзья, никакие бумажки и никакие боги тебе не помогут. Понял меня?!
– Он всё понял, – поспешно ответил Бьорн, похлопав своего белокурого гитариста по плечу.
Айша, одарив всю четверку злобным взглядом, развернулась и поспешно направилась восвояси; за ней последовали и другие феи.
– Кстати, хорошо играете, – похвалила Муза.
– Нам очень приятно это слышать, спасибо, – с приятной улыбкой ответил лидер группы.
– Ребята, берегите его. Он – отличный парень, – посоветовала Блум. – И простите Айшу: она порой бывает слишком вспыльчивой.
На удаляющуюся огневку Гантлос смотрел с явным удивлением. Это определенно была Блум из этого мира, та огненная феечка, а не суровая валькирия. Только вот вела себя она спокойно, если не сказать, адекватно. Так неужели в параллельном измерении ей всё же мозги прочистили?
– Так, я не понял – это же ведь сейчас Блум, кажется, была? – несколько нервно спросил шатен, едва феи отдалились на достаточное расстояние.
– Это же вообще эти… как их… «Винкс», – сумничал басист. – Вот, считайте, лично с ними познакомились. Долбанутые какие-то девки, если честно.
– Вообще-то мы Блум ещё раньше видели, – уточнил Гуннар. – Или это была не она?
Братья одновременно переглянулись и затем перевели взгляд на своего гитариста. Сейчас Блум выглядела как-то по-другому, дело было даже не в одежде – исчез шрам, взгляд стал проще, держалась она по-другому, да и вообще вела себя так, словно не знала их двоих.
– А вот сейчас ты нам всё-всё расскажешь про эту Блум. Вернее, чем эта отличается от той, что жила с вами, – потребовал Бьорн.
– Вы двое что, успели с этой рыжей раньше познакомиться? – недовольно спросил Аксель, свесив светловолосому товарищу руку через шею. – Да, Гант. Ты нам точно сейчас всё-всё объяснять будешь. А вы двое будете всё-всё объяснять мне.
– Да ну вас к черту, – ухмыльнулся блондин, и музыканты в обнимку направились обратно в клуб – уничтожать пиво, болтать с посетителями, знакомиться с девушками, чтобы затем вконец измотанными придти домой и завалиться спать.