Текст книги "Паб "Джонни и Пес" (СИ)"

Автор книги: Margo_Poetry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Я зажмурился, чтобы было хотя бы немного полегче сосредоточиться, а потом, как заведенный, стал повторять: «Этот монстр просто выдумка, его нет, мне только кажется, его нет, нет. Нет!». Зверь издал оглушающий рев, а потом, вдруг, затих. Я испуганно приоткрыл один глаз и увидел, как монстр начинается корчиться и уменьшатся в размерах. Возможно, моя вера все же оказалась сильнее, чем я думал, и потому я стал повторять уже более уверенным голосом все то, что твердил прежде. И, к счастью, это действовало. Чудище стало размером с паука уже через минуту, и все, что мне оставалось сделать – это раздавить его, как маленькую помеху на пути к своей цели.

Облегченно вздохнув, я направился дальше в лабиринт, радуясь своей первой маленькой победе. Но не успел сделать и шага, как стены вокруг начали оживать. Какая-то ветка вылезла из общего ряда и зацепилась за рукав моей куртки. Пока я отцеплял ее, вокруг моей щиколотки обвилась лиана, начиная медленно затягивать образованную петлю. Только я сбросил ее с себя, как все новые и новые ветви начали тянуться ко мне, намереваясь помешать двигаться дальше. И на них уже не действовало мое маленькое заклинание, прогнавшее чудище.

Что мне оставалось делать? Я закрыл глаза, выставив перед собой руки, и мысленно нарисовал большой топор, который в скором времени сжимал в своих ладонях. Несколько взмахов им – и все кустарники устремились от меня прочь, оставляя в покое. Обрадованный еще одной победой, я двинулся дальше, чувствуя, что осталось совсем немного.

Но третье испытание было намного сложнее, чем два предыдущих вместе взятых. Дорогу мне преградила Саманта, самая настоящая, самая живая и такая любимая. На ее прекрасном лице отражалась глубокая печаль с примесью страха, и я невольно пошел к ней навстречу, напрочь забыв обо всех предостережениях, что попадались мне на пути.

– Саманта… – едва слышно сказал я, когда девушка, вдруг, отступила назад, словно не желая, чтобы я подходил к ней.

– Как ты мог, Ник? – спросила она до боли знакомым голосом, в котором слышится упрек. И это, как нож по сердцу. – Ты обещал, что со мной ничего не случиться. И что в итоге? Ты обманул меня, бросил, и теперь я здесь.

– Я искал тебя, – мои слова звучат так нелепо, что я замолкаю, не зная, что сказать.

– Я верила тебе! – девушка срывается на крик, и в какой-то момент я понимаю, что все это лишь очередное видение. Саманта продолжает что-то говорить, но я стараюсь не слушать и отступаю назад. Каждый шаг дается с большим трудом, но я должен это сделать.

– Куда ты опять уходишь, Ник? – кричит она мне вслед. – Ты не можешь снова бросить меня тут одну!

– Я и не бросаю, – скорее, себе, чем ей, говорю я. – Мы скоро встретимся, милая, я обещаю.

Коридоров несчетное множество, как и поворотов, которые могут привести меня к Саманте, а могут – увести еще дальше от любимой. Я перевожу взгляд на топор в своих руках, а потом, подключив свою не угасающую веру, начинаю прорубать себе путь сквозь живую изгородь в самый центр лабиринта. Откуда мне знать, что Саманта именно там? Я просто знаю это и все.

Взмах за взмахом и среди листвы уже появляется просвет. Еще совсем чуть-чуть, и я продолжаю вырубать растения, не обращая внимания на нарастающую боль во всем теле. Во все стороны летят листья и ветки, и вот, наконец, моему взору открывается невероятной красоты площадь, ничуть не подпорченная временем.

Мраморные белые колонны держат высокий потолок, усыпанный сеточкой мерцающих звезд, а в центре круглой площади возвышается каменный трон, на котором восседает он. Фавн в своем истинном обличье. В его глазах я вижу плохо скрываемое разочарование, которое быстро сменяется тенью радости. Надо же, а я-то думал, что при встрече он вновь попытается меня убить.

– Приветствую тебя, Ник, – говорит он низким гортанным голосом, поднимаясь со своего трона. Один взмах его громадной рукой – и мой топор превращается в песок, осыпаясь на пол. Теперь у меня даже нет никакого оружия. – Ты проделал поистине трудный путь.

– И для чего все это было нужно? – напряженно спросил я.

– Возможно – просто так, – пожал он плечами, продолжая приближаться ко мне. – А может, и нет. В любом случае, это уже не так важно. Ты прошел через мой лабиринт, а значит – достоин вернуть то, что я у тебя забрал.

– Так просто? – удивился я.

– Просто? – переспросил Фавн. – Не будь у тебя достаточно веры, ты не смог бы даже открыть ворота. А не будь ты достаточно смелым, ты бы не прошел все те испытания, что я уготовил для тебя. И чего уж говорить о твоей любви к этому прекрасному созданию? Не люби ты ее так сильно, ничего этого и вовсе не было бы. Так что, мой дорогой друг, здесь не все так просто.

Я не мог не задуматься над словами Фавна. В них был какой-то смысл, который я попросту не успел уловить. Фавн прикоснулся указательным пальцем к моему лбу, и я тут же потерял способность мыслить. Прежде, чем звездное небо приняло меня в свое объятия, позволяя падать куда-то в темноту, я услышал последние слова, что сказал мне Фавн:

– Не суди о том, о чем ничего не знаешь.

А когда я открыл глаза, то увидел просторную больничную палату и Саманту, которая лежала на соседней койке. Как сообщил позже врач, нас обоих нашли посреди заброшенного склада без сознания. Как мы туда попали, и что с нами случилось, так и осталось для всех загадкой. Для всех, кроме нас.

– И что же означают последние слова Фавна? – поинтересовался я, не на шутку заинтригованный рассказом.

– Фавн не был злым существом, который мог бы причинить вред. Скорее, это ему когда-то причинили вред, причем очень жестоким способом. Давным-давно группа легионеров изловила Фавна далеко в горах, где он обитал, а потом заточила его в пещере, похожей на самый настоящий лабиринт. Они сочли это существо исчадием ада, и замуровали вход в пещеру, оставив его там умирать. Все это долгое время дух Фавна отчаянно пытался вырваться на свободу и просто искал кого-то, кто смог бы ему помочь, – рассказывал Ник. – И, наконец, нашел.

– Неужто это был ты? – прищурил я глаза.

– А разве кто-то другой разрушил лабиринт, размахивая топором? – засмеялся Ник. – Может быть я, а может, и нет, и Фавн до сих пор заточен в своей пещере. Никто точно не ответит на этот вопрос. – Ник выпил еще рюмашку виски, поморщился и вытащил из кармана какой-то конверт. – Ладно, пора мне, а то и так засиделся.

– А это что? – поинтересовался я, взяв конверт в руки.

– Приглашение, – подмигнул мне Ник. – На свадьбу. И привет от Саманты!

========== “Пиратские байки” ==========

«По синим волнам океана, лишь звёзды блеснут в небесах,

Корабль одинокий несётся, несётся на всех парусах.

…Не слышно на нём капитана, не видно матросов на нём;

Но скалы, и тайные мели, и бури ему нипочём». ©

Этот вечер ничем, по сути, не отличался от сотен других вечеров, что я проводил в своем пабе. Люди расходились по своим домам, оставляя после себя лишь горстки монет за дешевую выпивку, а самые стойкие засиживались допоздна, слушая очередную невероятную историю. А потому представьте мое удивление, да и удивление всех оставшихся постояльцев, когда в паб вошел юный почтальон, никогда до этого здесь не бывавший. Парень испуганно осмотрелся, словно вошел не в увеселительное заведение, а в вольер с дикими псами, а потом робким голосом попросил позвать хозяина.

– Ну, я хозяин, – отозвался я, недоумевая, что этот малый тут забыл.

– Вот… вам просили передать, – едва слышно бормоча, парень вытащил из своей объемной сумки… Нет, не письмо, как можно было ожидать, а пыльную стеклянную бутылку, каких уже в обиходе-то и нет. Он робко поставил ее на столешницу, беглым взглядом пробежался по недоумевающим лицам присутствующих и выбежал прочь, чуть не выронив по пути свою кепку.

– Чего это такое? – нахмурился толстяк с пышными усами, вперившись взглядом в бутылку. В ответ я лишь пожал плечами, а потом взял эту посылку в руки и аккуратно протер ее полотенцем.

За слоями пыли и грязи можно было различить полупрозрачное зеленоватое стекло, за которым скрывался свернутый в рулон листок бумаги. Вытащив его наружу, я осторожно, чтобы ненароком не порвать послание, развернул его и увидел множество строчек, написанных торопливым и едва разборчивым почерком. Похоже, очередная история от очередного незнакомца.

– Видимо, бутылки нынче дешевле, чем конверты, – усмехнулся старик, курящий вонючие сигары. Попросив его потушить недокуренную сигару, я прокашлялся и начал чтение, надеясь, что история эта окажется стоящей.

История эта приключилась со мной и моей сестрой уже очень давно, хотя иногда кажется, что все закончилось только вчера. Даже сейчас, глядя на просторные воды бескрайнего океана, что виден с небольшой пристани, ничуть не изменившийся за долгие годы, я все еще отчетливо слышу голос той старухи, что поведала мне одну легенду. Впрочем, обо всем по порядку, а потому вернемся-ка мы лет на пятьдесят назад, когда компьютеры и прочая электроника, с успехом заменившая нам полную приключений жизнь, еще не была столь широко использована. И все дети коротали вечера на улицах, во дворах или, как мы с сестрой, недалеко от старой пристани, копаясь в песке и пересказывая друг другу байки о пиратах…

Увлеченные боем на палках, крича что-то о кракенах и морской стихии, мы и не заметили, как одной из волн прибило к берегу какую-то бутылку. Переглянувшись, мы с сестрой, Катариной, неуверенным шагом вышли на песок и посмотрели на странную находку. Бутылка была не похожа на те, которые обычно стоят на прилавках магазинов, и это не могло не удивить нас. И в то же время, не привлечь еще больше. Катарина первая решилась взять находку в руки, в то время как я был уверен, что лучше этого не делать.

– Расскажем об этом взрослым, – заявил я.

– Хорошо, – отозвалась сестра, – но сначала сами глянем, что там.

Катарина с большим трудом вытащила деревянную пробку, которая сильно набухла от долгого пребывания в воде, а потом потрясла бутылку. К нашим ногам выпала какая-то записка, а следом и маленький кулончик. Даже не кулон, а медальон, который наигрывал невероятно красивую и завораживающую мелодию. Сестре моей кулон понравился так сильно, что она решилась оставить его себе и не сказала никому из взрослых. А в записке той была лишь просьба о помощи от неизвестного, которую я все-таки показал отцу. Он с задумчивым видом повертел записку в руках, а потом вернул обратно мне, сказав, что это, скорее всего, просто чей-то глупый розыгрыш.

Записку я решил оставить, сам не знаю почему. Она казалась мне какой-то загадкой, которую я хотел разгадать, но не мог. Не мог в течение десяти лет, что прошли с того дня. Катарина так и хранила у себя медальон, правда, я и не вспоминал о нем до того дня, пока не увидел его у нее в руках.

Я зашел в комнату сестры ранним утром – нам надо было отправляться на рынок, дабы прикупить свежих овощей и фруктов, как попросила матушка. Девушка сидела за своим туалетным столиком, держа в руках открытый медальон. А вокруг них словно бы парила в воздухе та самая мелодия, такая легкая и завораживающая, что хотелось слушать и слушать, напрочь позабыв обо всем. Но Катарина, заметив меня, закрыла медальон, обрывая чудесные звуки.

– Я совсем забыла про него, – сказал она, держа медальон в руках. – А сегодня, вдруг, проснулась с мыслью, что должна найти его. Странно, правда?

– Да, – согласился я, но не придал словам девушки особого значения. – Собирайся, нам пора.

Катарина кивнула и начала сборы, а вскоре мы вышли из дома и направились на площадь. Рынок сегодня открылся раньше обычного, и кругом было немало народу. Все толкались, шумно разговаривали, смеялись, обсуждали последние сплетни. Я приветливо улыбался друзьям и знакомым, что попадались на пути, а вот Катарина выглядела какой-то отчужденной. Медальон висел у нее на шее, и мне почему-то это не нравилось. Я хотел попросить девушку снять его и выбросить, ибо он казался каким-то чересчур таинственным и загадочным. И эта музыка была как наркотик, что тоже не могло не настораживать. Но, когда я повернулся, чтобы поговорить с сестрой, ее и след простыл.

Решив, что она отошла за виноградом – своим любимым лакомством, – я не спеша побродил по рынку, покупая то, что просила мать, а потом вернулся на окраину площади, поджидать сестру. Мы всегда встречались здесь, возле покосившегося старого домика какой-то старухи, когда расходились по разным углам площади. Но в этот раз Катарина явно не спешила. Минуты бежали все быстрее и быстрее, и вот уже солнце поднялось высоко в небо, и площадь начинала пустеть, а девушки все не было.

– Не придет она, – услышал я скрипучий голос за своей спиной. Обернувшись, увидел я старуху, что жила в этом домике. В длинном черном балахоне, сгорбившаяся, сжимающая в руке трость. Она походила на ведьму из детских сказок, разве что кожа ее не была зеленой, и лицо не было покрыто уродливыми бородавками.

– С чего вы взяли? – удивился я.

– С того, что Страатен сошел на берег этим утром, дабы забрать то, что принадлежит ему, – заявила старуха, в глазах которой мелькнул недобрый огонек. Я с изумлением посмотрел на пожилую даму, но она, больше не сказав ни слова, вернулась в свой дом и захлопнула дверь.

До самого вечера простоял я на площади. Несколько раз ходил кругами, выкрикивая имя сестры, но так и не сумел отыскать ни ее, ни хотя бы того, кто мог бы ее видеть. Разве что один парень, рабочий в порту, сказал, что, вроде как, какая-то девушка проходила возле причала еще утром. А рядом с ней шел странного вида мужчина, с бородой, помятой шляпой и в темном драном плаще.

– Еще был корабль, с черными парусами, – немного подумав, добавил парень. – Но он не причаливал к берегу. Скорее, просто шел мимо.

Не став слушать про корабль на черных парусах, я поблагодарил паренька и направился домой. Вместе с родителями мы предприняли новую попытку отыскать Катарину, но уже к ночи стало понятно, что девушка бесследно исчезла и найти ее просто невозможно. «Надо надеяться на чудо», – тихо шептала мать, пока я лихорадочно пытался что-нибудь придумать. В конце концов, поборов свой внутренний голос, шепчущий, что я глупец, я направился в дом той старухи у площади.

Несмотря на позднее время, женщина довольно быстро открыла дверь, держа в руках керосиновую лампу.

– Мне нужны ответы, – просто сказал я, а старуха, кивнув, впустила меня в свое жилище.

Ее дом больше был похож на старый склад, заваленный коробками и книгами. Я бы не смог отыскать в этом хаосе даже дорогу к выходу, но старушка довольно ловко петляла меж сваленных в кучи вещей, а потом вынула откуда-то потрепанную тетрадку, которую тут же всучила мне.

– Но это же… какие-то байки, – нахмурился я, беглым взглядом просмотрев пару страниц.

– И одна из этих баек связана с твоей сестрой, – заметила старушка. – Вот здесь, читай.

Там, куда пальцем указала старуха, была написана старая легенда о «Летучем Голландце», таинственном корабле, чей экипаж и капитан обречены вечность бороздить моря и океаны, пока в один прекрасный день не найдется та, что добровольно согласится снять с корабля проклятие. Капитан, Филипп Ван Страатен, раз в десять лет может сойти на берег, но всего на один день, дабы отыскать подходящую девушку. А потом у несчастной будет десять лет, чтобы проникнуться любовью к Страатену, иначе ждет ее верная гибель. Причем любовь эта должна быть самой настоящей, иначе на заклятье не подействовать.

– Он выбрасывает медальон, зная, что он обязательно попадет в руки какой-нибудь девицы, а затем, когда приходит его день, выходит на берег и идет на звук. Страатен очень хитер и коварен, – качала головой старуха, заметив удивление на моем лице. – Вот только никак он не может смириться с тем, что любовь сама должна найти его. Сколько невинных девушек он загубил!

– Откуда вам все это известно? – не сдержался я от вопроса.

– Когда-то и я нашла медальон, – с горечью в голосе ответила старуха. – За красивую безделушку я десять лет провела в заточении, пока Страатен не приказал сбросить меня за борт, как и десятки других девушек до меня. Но в ту ночь что-то пошло не так. Вмешались высшие силы, не иначе, потому что началась страшнейшая буря, которая за несколько мгновений подогнала корабль почти к самому берегу. Тогда я сама отправилась за борт, с большим трудом добравшись до берега живой.

Я вновь перечитал легенду, прокрутил в голове слова старухи, и пришел к очень сомнительному выводу – мне надо попасть на «Летучий Голландец». Видимо, эта безумная мысль отразилась на моем лице, раз старуха печально улыбнулась и покачала головой.

– Ни один корабль не подойдет к Голландцу, – заявила она. – Дурная слава, как-никак.

Старуха оказалась права. Не так сложно было узнать, где именно плавает Голландец, как отыскать тех, кто поможет мне до него добраться. «Корабль-призрак, сам ищи его, псих». «Еще чего, только проклятья мне и не хватало!». «Даже за все золота мира, кракен тебя забери, я не подумаю плыть в такое опасное путешествие!». Я совсем было отчаялся, пока не наткнулся на «Гордую Анну», разваливающийся от старости корабль одноглазого старика, чья команда состояла сплошь из дебоширов и пьяниц. Впрочем, чем пираты лучше?

Мы вышли в открытое море уже спустя пару часов после беседы с капитаном. Он без конца повторял: «Чем черт не шутит!» и, кажется, был рад, что в его угасающей жизни произойдет что-нибудь интересное.

Мы провели в море больше суток прежде, чем отыскали Голландца. Большой корабль с черными парусами, на палубе которого не было видно ни капитана, ни команды, а сопровождал сие грозное творение зловещий туман, сгущающийся над гладкой поверхностью воды. Капитан «Гордой Анны», завидев Голландца, малек струхнул, а потому я отправился в хлипкой лодке один. Разве что острый клинок был моим спутником.

Голландец величаво возвышался надо мной, пока я подбирался к нему ближе. Наконец, ухватившись на свисающие к воде канаты, когда-то бывшие веревочной лестницей, я стал забираться наверх. Видимо, кто-то ждал моего прихода. Оказавшись на палубе, я вытащил свой клинок и стал осматриваться, только сейчас вспоминая суть проклятия этого корабля. Весь экипаж обладал бессмертием, включая самого капитана. И каковы были мои шансы уйти отсюда живым?

Но я позабыл об этом, когда увидел Катарину. Она была привязана к самой высокой мачте (хорошо хоть, что не на самом ее верху), и, кажется, была без сознания. Я сразу же бросился к ней, но тут путь мне преградил сам Страатен. Сверкая белозубой улыбкой, он вытащил свою саблю, далеко не с дружескими намерениями.

– Она моя, – прохрипел капитан. – Не будь глупцом и беги отсюда прочь, пока проклятье не окутало тебя в свои сети. Иначе – вечные муки, от которых невозможно избавиться и некуда сбежать.

– Не побегу без нее, – отозвался я. – А мук я сейчас тебе добавлю.

Команда стала появляться вокруг нас, с интересом разглядывая меня, но мне было все равно. Я кинулся на капитана, а он, взмахнув саблей, едва не рассек мне плечо. Он был прекрасным борцом, в отличие от меня, но зато я был куда более изворотлив и быстр. Мы кружились по палубе в свете полной луны, что возвышалась высоко в темном небе, и бой наш мог бы быть бесконечным. Но краем глаза я успел заметить, что вдалеке виднеется земля. Это не лучшая попытка избавиться капитана и его судна?

Когда-то бравые матросы наблюдали за ходом нашего сражения, не глядя по сторонам. Как и сам капитан, который орудовал саблей так, словно она была часть его. А я, выждав подходящего случая, бросился на Страатена, сбивая его с ног. Мы откатились прямиком к самому краю палубы, а затем, моими стараниями, очутились за бортом. Я видел, как капитан корчится в страшных судорогах, словно проклятие корабля казнило его за попытку бегства, а потом сам морской дьявол утащил его на дно. В тот же момент что-то с силой вышвырнуло меня из воды обратно на палубу, и лишь взглянув на берег, что был уже совсем близко, я понял, что это было…

– У Голландца всегда должен быть капитан.

– Но им не обязан быть ты.

– Обязан. Проклятье теперь стало частью меня, – я последний раз взглянул в глаза сестры, в которых стояли слезы. Катарина рыдала у меня на плече, пока я неумело гладил ее по волосам, говоря, что мы еще встретимся. Мы ведь и, правда, встретимся. Через десять лет, когда наступит мой день…

– Вот так вот, – закончил я, расправляя послание, чтобы вложить его в книгу.

– Вот тебе раз, хотел спасти девушку, а из-за нее вляпался по самое не хочу, – заметил старик, вновь закуривая. – Все беды от женского пола, с этим даже не поспоришь.

Остальные согласно закивали, не решаясь спорить со стариком. Впрочем, спорить тут и не о чем. Разве не из-за милого женского личика все и начинается?

========== “Чума” ==========

«…и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук,

и дан был ему венец; и вышел он как победоносный,

и чтобы победить». ©

– Мы уже слышали несколько историй от людей, которые ничего и никогда не знали о темной стороне нашей жизни, – вслух рассуждал я, листая книгу и выбирая подходящую историю для этой ночи. Несколько постояльцев с нетерпением ждали нового рассказа, впрочем, как и я сам. – Была история от одного из таких темных существ. Взгляд с другой стороны, скажем так. А что насчет охотников?

– А что с ними? – округлил глаза молодой мужчина, отрываясь от стакана с виски.

– Ну, от них мы пока ничего не слышали, если мне не изменяет память, – усмехнулся я. – Как насчет байки от человека, который далеко не раз встречался с мифическими тварями?

В ответ все дружно выкрикнули: «Даешь историю!», и я, открыв нужную страницу, сначала выдержал небольшую паузу, дабы еще больше заинтриговать моих слушателей. Те смотрели на меня с плохо скрываемым любопытством, взглядом крича: «Давай, читай и не томи!». Прокашлявшись, я с важным видом начал чтение, с головой окунаясь в новую историю.

Я далеко не самый обычный человек, какие когда-либо попадались вам. Нет, в моей внешности нет ничего необычного, я не превращаюсь в монстра по ночам, не пью человеческую кровь, не обладаю никакими сверхспособностями. Я ничем не отличаюсь от вас, друзья мои, разве что… Я охотник. Не тот, который бегает по лесу с ружьем в надежде поймать дичь покрупнее, а тот, кто темными ночами идет по следу невиданных существ, открывших охоту на человека. Я тот, кто наводит страх на тех, кто сам является страхом для большинства людей. Мое имя – Лиам Арчибальд.

Имя как имя, скажете вы и будете совершенно правы. Было время, когда мое имя никак не выделялось среди миллионов других подобных имен. В это время я был еще ребенком, несмышленым, глупым и думающем только о развлечениях. Я был мечтателем, о да. Хотел покорить космос, а если не его, то бесконечные просторы диких вод, зовущихся океаном. Как и все дети, я никогда не думал о том, что моих родителей в один ужасный день может не стать, и тогда мне, глупому юнцу, придется довольно быстро повзрослеть, в одиночестве вступая в этот страшный большой мир.

Мне было девять, когда мои родители умерли. То была какая-то болезнь, вроде чумы, только не такая заразная. Мама и папа угасли всего за пару ночей, как тлеющие угли в старом камине. Еще вчера они были полны сил, а уже завтра лежали, прикованные к постели, и не могли выдавить из себя ни звука. Я видел, как закатываются глаза матери, слышал ее последний вздох, ощущал холод кожи, когда держал ее за руку. Видел последние слезы отца, его испуганный взгляд, жалкую попытку протянуть ко мне руку. Они ушли, оставив меня на попечение моего дядюшки-пьяницы, который почти сразу после похорон заперся на чердаке с бутылкой. Я считал его сумасшедшим и нелюдимым, как и большинство наших соседей, и лишь спустя несколько месяцев сумел докопаться до правды.

– У меня нет времени с тобой церемониться, – заявил дядя Зак, заходя однажды утром в мою комнату. Я только-только проснулся и не совсем понимал, о чем он толкует. – Собирайся, малыш, пришла пора показать тебе кое-что. Только не наделай в штаны, ладно?

От мужчины несло перегаром, и еще он курил дешевые сигары, от дыма которых меня постоянно тянуло кашлять. Зак был старшим братом моего отца, и своей семьи у него никогда не было. Быть может, поэтому он обращался со мной, как с равным себе, а не как с ребенком, который потерял родителей. Наспех одевшись, он повел меня за собой к окраине города. Там, перебравшись через сетчатый забор, за которым располагались яблочные плантации, мы пошли по тропе в сторону леса. Яблони высаживали местные богатеи (не сами, конечно), тем самым показывая всем, как они заботятся о благополучии города. Конечно же, на самом деле плевать им было на город, дело было в налогах и прочих неинтересных вещах, с которыми наша история никак не связана.

Плантации тянулись на несколько километров вперед. Какие-то – вдоль главной дороги, ведущей в город. А какие-то – прямиком через леса. К одному из таких лесов и вел меня дядя. Я пытался спрашивать у него, куда мы направляемся, но он отмахивался и говорил, что скоро я сам все увижу. Так оно и вышло.

Мы остановились у края леса, где в центре небольшой полянки стояла деревянная беседка. Там, в основном, отдыхали рабочие, занимающиеся уходом за деревьями. Но примечательность этого места была в нескольких самых крупных яблонях, которые росли вокруг полянки. Их стволы были толще, чем у других деревьев, и, что самое ужасное, к одному из стволов был привязан человек. Молодой парень лет двадцати, к сожалению, уже мертвый. И ладно бы, если бы он умер от какого-нибудь сердечного приступа, а не от того, что кто-то вспорол ему живот и забрал все внутренности.

– Вот же твари, – выругался Зак, хмуро глядя на труп. Я же уставился на этот кошмар широко открытыми глазами, пока не почувствовал, как сжимается желудок. С трудом проглотив ком в горле, я перевел взгляд на дядю. – Смотри, что они вытворяют. Ты мог бы оказаться на месте этого парня.

От слов Зака мне стало еще хуже. Ноги подкосились, и я упал бы, если бы дядя не успел меня поймать. Буркнув: «Какой ты ранимый-то», Зак отнес меня обратно домой. И только вечером, когда меня перестало трясти от страха, мужчина решился рассказать мне правду о смерти родителей, а заодно и о том парне.

– Их называют по-разному. Демоны, монстры, людоеды… Но самое правильное название – абасы, – дядя рассказывал все это так, словно речь шла о вполне естественных вещах, а не о чудовищах из ночных сказок. – Говорят, что это монстры, созданные из черного камня. Убить их невозможно, спрятаться от них – тоже. Они питаются человеческой плотью и просто обожают запугивать людей. Абасы проникли в ваш город не так давно. Они выбирают себе жертву, а потом требуют ее родственников отдать им несчастного. В случае отказа они насылают болезнь на всех, кто как-то связан с жертвой. Родители, друзья, соседи, знакомые. На всех.

– И они выбрали меня? – робко спросил я, когда дядя замолчал, словно обдумывая, что стоит говорить дальше.

– Да, – кивнул Зак, – тебя. Твои родители отказались и попытались уехать, но ничего не вышло. Абасы действовали слишком быстро. Болезнь сразила их неожиданно и уничтожила очень быстро. Удивительно, что ты все еще жив и что никто, кроме твоих родителей не умер. Впрочем, загадок в твоем случае немало.

– В каком смысле?

– Абасы никогда еще не выбирали детей. Мяса мало, если говорить проще.

Зак до самого утра ломал голову над этой загадкой. А я не мог ничем ему в этом помочь, потому что знал лишь то, что он мне рассказал. Помимо абасов существовали еще и другие монстры. Оборотни, вампиры, вендиго, гули, банши, призраки, тролли… Всех и не перечесть. Я долго пытался смириться с этой мыслью, а когда спросил у Зака, откуда он все это знает, он пожал плечами и просто сказал:

– Я охотник. Был, есть и всегда им буду. Так нас с твоим отцом воспитал твой дед. Только вот мой брат забросил охоту еще, когда влюбился в твою мать, а я так и не смог соскочить. Чего уж там, я даже получаю удовольствие от такой «работы».

– Я тоже хочу… стать, как ты, – заявил я, еще до конца не осознавая, каково это – быть охотником на нечисть.

Думаю, вы уже поняли, что за человек был Зак. Не смотря на мой юный возраст, он согласился научить меня всему, что знает, а потому мы уехали из моего родного города и стали колесить по штатам, вылавливая нечисть. За долгие пятнадцать лет я повидал немалого всего. Сжигал целые кланы вампиров, рубил серебренным топором оборотней в глухом лесу, изгонял демонов при помощи святой воды, сражался с ведьмами… Опыта у меня в охоте стало хоть куда.

Правда, в отличие от меня, Зак стал терять хватку. Пару раз ему чуть не снесли голову, трижды он получал серьезные травмы, но лишь усмехался, и продолжать заливать свой бак спиртным. Пока как-то утром я не нашел его на улице, где он пролежал почти всю ночь на холодном асфальте, хорошенько перебрав с огненной водичкой. Мужчина заработал воспаление легких и медленно умирал, отказываясь лечиться.

– Хватит с меня всего этого, хватит, – отрезал он, когда я попытался дать ему лекарства. – Лучше пустить себе пулю в лоб, чем снова возвращаться ко всем этим кошмарам. Обратной дороги нет, Лиам, нет и никогда не будет. Лучше оставь меня здесь, я слишком устал от такой жизни. Вернись в свой родной город и сделай то, на что я так и не смог решиться. Отомсти за моего брата, за своих родителей. Абасы все еще там, я уверен, они никогда не уходят…

Зак умер спустя два дня после этого разговора. Я похоронил его на местном кладбище, положил венок у деревянного креста, а потом, собрав свои хилые пожитки, решил вернуться в свой родной город. Не скажу, что был сильно рад этому, но сейчас, по крайней мере, у меня не было никого из близких, а значит, абасы не могут серьезно мне навредить.

Зак был прав, абасы все еще обитали вблизи города. Как я это понял? Просто нашел еще одно тело, привязанное к яблоне у беседки. В этот раз жертвой стал старик. Видимо, родственники его решили, что старику и так недолго осталось, а потому можно и пожертвовать им. Либо он сам отправился на верную гибель, дабы спасти свою родню. Я никогда уже этого не узнаю.

Я вернулся обратно в город и стал собирать все местные сплетни. О монстрах из леса боялись говорить вслух, но очень скоро я понял, как вычислить очередную жертву злых существ. Родственники тех, кого выбрали, одевались во все черное, уже заранее обрекая себя на траур. Мне было больно от того, что на моей памяти лишь мои родители готовы были пожертвовать собой ради меня. Остальные же готовы были лить слезы и жить до конца дней своих с тяжелым грузом на сердце, но добровольно отдавать своих близких абасам.