Текст книги "Запятнанная репутация (СИ)"
Автор книги: Magnus Kervalen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Тем временем мистрис Уизли потчевала детей оставшимися с вечера лытками и почками. Краем глаза заметив движение, она крикнула дочери, не отрывая любовного взгляда от раскрасневшихся веснушчатых лиц своих ребятишек:
– Эй, Джинни, джентльмен проснулся – не видишь, что ли? Подай мистеру Снейпу его одежду, я ее немного привела в порядок.
Джинни, уже занявшая было свой обычный наблюдательный пост на подоконнике, нехотя слезла, подбрела к Снейпу и протянула ему аккуратно сложенную одежду, глядя на его голые ноги с полнейшим равнодушием. Невнятно поблагодарив, Снейп схватил свои брюки и принялся неловко натягивать их, чувствуя на себе смешливые взгляды мальчишек Уизли и от смущения еще больше путаясь в штанинах. Один из близнецов, с интересом наблюдавший за тем, как Снейп возится с брюками, сказал ему:
– Послушайте, мистер Снейп! Когда вы заплатите нам за смазку?
Снейп наконец справился с брюками и теперь завязывал галстук; услышав вопрос, он недоуменно посмотрел на близнецов.
– Прошу прощения, я не совсем понимаю…
– За смазку, – повторил один из близнецов, а второй добавил:
– Ага, Драко самую лучшую выбрал – доставленную прямиком из Парижа! – здесь справедливости ради следует заметить, что средство это изобретательные близнецы Уизли изготовляли сами – в том же мятом котелке, в котором подогревали себе еду.
Мистрис Уизли, растроганная необыкновенными талантами своих детей, заботливо подложила им еще почек.
– Вы уж заплатите, сэр, – поддержала она, – не обижайте моих мальчиков. Вчера вы так кроватью скрипели – насилу я уснула, а тут еще Сири из-за вас буянил, весь сон разогнал. А ведь мне с утра опять за работу. Джинни, ты что там, заснула, что ли? – крикнула она с наигранной сердитостью. – Бери корзину, я давно уже тебе собрала, – снеси белье господам. Да смотри, на обратном пути папаше на глаза не попадайся, а то деньги до дома не донесешь – отберет и пропьет опять. И в кого ты такая дуреха? Вон братец твой уже утренние газеты распродал и денежку маме принес, – мистрис Уизли от души ущипнула младшенького за толстую конопатую щеку и смачно поцеловала в огненно-рыжую макушку – тот, не останавливаясь, продолжал уплетать бараньи почки.
Снейп поспешно закончил свой туалет. Взяв свой саквояж, он направился к двери, оправдывая себя тем, что ему следует как можно скорее явиться в контору, – но в глубине души ему просто не терпелось покинуть этот дом, пропахший спиртным, щелоком и всем семейством Уизли. Он уже толкнул дверь, торопясь уйти прежде, чем проснется Драко – Снейпу совершенно не хотелось видеть юного Малфоя и разговаривать с ним после минувшей ночи. Впрочем, он был бы рад и вовсе забыть о том, что произошло, но мистрис Уизли, вдруг оказавшись у двери, не преминула ему напомнить:
– Вы уж отдайте моим ребяткам, что им причитается, сэр, – сказала она, загородив собою дверь. – Смазка-то денег стоит. Опять же, постель придется с щелоком перестирать – вы ж ее ночью всю обгадили.
На Снейпа накатил новый приступ головной боли и стыда. Он поискал в карманах, но денег там не оказалось – должно быть, мистрис Уизли и в самом деле хорошо почистила его одежду; теперь же кроткая женщина смотрела на Снейпа ясными карими глазами и простодушно протягивала руку.
– Сегодня я должен получить жалованье в своей конторе, – пробормотал Снейп. – Я вернусь и заплачу вам.
Он распахнул дверь. После влажной духоты дома пронзительно-холодный воздух ошеломил его – едва сделав вдох, Снейп закашлялся и после долго не мог отдышаться; мышцы живота свело от кашля. Залитая солнечным светом Ноктюрн-аллея лежала перед ним в своей безобразной наготе, и солнце отражалось в подмерзших лужах нечистот. Поплотнее запахнув сюртук, Снейп побрел вперед, почти не отдавая себе отчета в том, что делает. Он чувствовал, как холодный ветер, дующий через всю аллею, обдает лицо, морозит нос, подбирается к телу сквозь прорехи в одежде. Снейп сунул руку в карман, отыскивая платок, чтобы высморкаться – но карман оказался пуст. От солнечного света болели глаза. Добравшись лишь до середины аллеи, Снейп совсем выбился из сил; ему мнилось, что он топчется на месте, что он увяз в Ноктюрн-аллее, как в топкой трясине, и уже никогда отсюда не выберется. Придерживаясь за стену он остановился. Глаза застилала серая пелена, словно ясный день подернулся туманом, и Снейп не мог разглядеть даже неровные камни мостовой под ногами. В ушах стоял беспрестанный гул. Откуда-то доносилось нестройное пение – Снейп не знал, поют ли это в трактире или ему всего лишь чудится, но через некоторое время начал различать слова. Он стоял у стены и зачем-то вслушивался в них, и песня эта эхом отдавалась в его голове, заполненной мороком болезни: «В эту пятницу утром… неслись мы вперед… оставляя маяк вдалеке… Видим: следом за нами русалка плывет…»
Снейп отпустил стену и усилием воли заставил себя вновь двинуться вперед. Ноктюрн-аллея опустела – или же Снейп просто уже не замечал ничего и никого вокруг – и грубые хриплые голоса, выводящие балладу, разносились в морозном воздухе далеко вокруг. Сам того не замечая, Снейп шел в такт песне – «Нам вдогонку летел ураган… а кругом океан бушевал…» – и Снейпу казалось, что его и в самом деле швыряет по бурному морю. Его качало от слабости – вскоре Снейпу опять пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Повернув голову, он бездумно посмотрел на двух людей, которые спорили о чем-то; Снейп не слушал, что они кричат, его всецело занимало только собственное страдание – и еще эта баллада, одурманивающая его и без того усталый разум. Но вдруг один из спорящих взмахнул рукой – и лезвие вспыхнуло на солнце так, что глазам Снейпа на миг стало больно; второй завизжал, брызнула кровь – и к ногам Снейпа подкатился отрезанный палец. Снейп равнодушно уставился на него.
– Чего пялишься? – сказал ему мистер Блэк, вытирая нож о зеленый полосатый шарф, обмотанный вокруг шеи. – Это наше с Хвостом дело, катись своей дорогой. Или хочешь, чтобы я и тебе что-нибудь подровнял?
Снейп молча помотал головой. По-прежнему придерживаясь за стену, он поплелся прочь, вздрагивая и морщась от резких приступов головной боли. Нос у него заложило – Снейпу пришлось дышать через рот, и от холодного воздуха он то и дело мучительно закашливался. Пение становилось громче – Снейпу казалось, что он идет лишь на этот звук: «Показалась русалка и скрылась опять…»
Сияние дня постепенно меркло. Снейп уже не видел ни неба, ни грязной мостовой, ни заборов и домов вокруг – всё сливалось перед ним в некую бесцветную, бесформенную массу. Он ловил себя на том, что не помнит, как прошел тот или иной отрезок пути – Снейп словно бы проваливался в забытье, и с каждым разом это длилось всё дольше. «Наши утлые шлюпки сорвала волна…» Хриплые голоса наплывали, пульсировали и гудели у него в голове. На Снейпа внезапно накатил панический страх. Он ускорил шаг, но чернота уже залила глаза – а следом Снейп очнулся на самом краю канавы.
Белла-За-Пенни – вся в грязи, избитая, с заплывшим глазом – подняла растрепанную голову и крикнула ему из канавы, разевая рот с выбитыми зубами:
– Иди-иди, проваливай, содомит поганый! Меня не обманешь – зна-а-аю, чем ты забавляешься. Думаешь, порядочная девушка спутается с тобой после того, как ты свой хер в каждую задницу совал? Да я таким, как ты, ни за какие брильянты не дам!
Снейп отпрянул. Он уже не был уверен в том, что видит и слышит, – всё казалось ему одним нескончаемым гротескным кошмаром – но лицо шлюхи, грязное, в синяках и запекшейся крови, еще долго стояло у него перед глазами. Белла-За-Пенни орала ему вслед:
– Тоже мне, джентльмен нашелся! Видали мы и познатней тебя. Ты хоть знаешь, за кем замужем моя сестрица? За самим Люциусом Малфоем, вот за кем! А уж он какой важный господин… И сюртук у него получше твоего! И трость с серебряным набалдашником! – выкарабкиваясь на четвереньках из канавы, она продолжала бормотать, не замечая, что Снейп уже ушел: – Я еще выберусь отсюда! Чем я хуже? Вот накоплю себе на шляпку, и тогда… – Белла-За-Пенни на мгновение задумалась, – …тогда я самого лорда Волдеморта окручу!
Довольная своим решением, она вытащила из-за корсажа мелкие монетки, уселась прямо в грязи и принялась их пересчитывать. На шляпку не хватало. Ничуть не расстроившись, Белла-За-Пенни с трудом поднялась на ноги и, покачиваясь, направилась к кабаку. А оттуда неслось: «…И пошли мы на темное дно, на дно, на дно… за русалкой на темное дно!»
Между тем Снейп, покинув, наконец, Ноктюрн-аллею, шел по Диагон-аллее, только начинавшей просыпаться после ночи. Серая пелена, туманившая его зрение, рассеивалась, и Снейп постепенно стал различать знакомые вывески увеселительных заведений, тусклые и жалкие в ярком дневном свете. На ум вдруг пришел мистер Блэк, вытирающий окровавленное лезвие, – лишь сейчас Снейп осознал, что видел на разбитном молодчике из Ноктюрн-аллеи его, Снейпа, полосатый шарф. Он вспомнил, как Лили – милая, кроткая Лили! – закутывала его этим шарфом, прощаясь; вспомнил комнатку под лестницей, жасминовый чай, ширму с ланями, мелодичный говор Лили и ее трогательную заботу о нем… Каким далеким виделся ему теперь тот день!
Поравнявшись с парадным входом «Цветника мадам Розмерты», Снейп остановился, колеблясь. Ему хотелось рассказать Лили обо всем, что с ним приключилось, вновь ощутить ее заботу, обрести покой – или хотя бы утешение. Неожиданно двери распахнулись, на крыльцо, взволнованно шурша юбками, выбежала мадам Розмерта, а из-за ее спины доносились крики и визг. Снейп поспешно отвернулся, надеясь, что та его не заметит.
– Мистер Снейп! – воскликнула мадам Розмерта, кинувшись к нему. – О, мистер Снейп, какое счастье, что вы здесь! Помогите, умоляю, – он же ее сейчас убьет! – и мадам Розмерта, выронив пышный веер, схватила Снейпа за рукав и закатила глаза, явно намереваясь лишиться сознания.
Двери, начавшие было со скрипом затворяться, опять раскрылись, ударившись о стены «Цветника» – посыпались стекла. На крыльце появился незнакомый Снейпу человек; он рывком вытащил Лили, тряхнул ее и, держа за волосы, стал бить по лицу. Снейпа бросило в жар. Он метнулся к крыльцу и не раздумывая ударил незнакомца так, что тот отлетел к разбитой двери. Снейп размахнулся, чтобы ударить еще раз, но тут на его руке повисла Лили.
– Мистер Снейп, не бейте его! – умоляла она, оттаскивая Снейпа от незнакомца. – Это же Джеймс, мой муж! Он меня любит – просто приревновал меня к клиенту, глупый…
Тем временем тот пришел в себя и ринулся в атаку, а Снейп – Лили всё еще удерживала его руки, увещевая, – не смог ни отразить, ни даже заслониться от ударов незнакомца. Из «Цветника» высыпали остальные девушки; мадам Розмерта, заламывая руки кружившая вокруг дерущихся, наконец догадалась отправить Лаванду за констеблем. Тот не замедлил явиться, но, взбегая по крыльцу, споткнулся о ступеньку и повалился на Снейпа.
– Я вынужден арестовать вас, сэр, – заявил констебль, неуклюже поднимаясь на ноги.
Снейп хотел было ответить, но поперхнулся кровью. В ушах пронзительно звенело. Он чувствовал, как констебль подхватывает его и поднимает со ступенек, но не чувствовал своих ног; всё перед глазами Снейпа плыло и кружилось.
– Ах, констебль Тонкс, вы как раз вовремя! – словно издалека услышал он голос мадам Розмерты. Вслед за этим раздался глухой удар, и констебль опять растянулся на крыльце: любящий супруг Лили, разойдясь, не преминул отходить и его. Визг девушек слился со звоном в голове Снейпа и стих; перед его глазами поплыли черные пятна, и Снейп рухнул во тьму.
*
Кто-то нежно прикасался к его лицу. Снейп с трудом разлепил глаза и увидел лицо Лили в обрамлении рыжих волос – они золотились, облитые солнечным светом. Слабо улыбнувшись, Снейп протянул к Лили руку. Реальность постепенно выплывала из темноты: Снейп обнаружил, что всё еще сидит у дверей «Цветника мадам Розмерты»; вокруг столпились девушки, а сердобольная Лили промокала кровь с его лица. От головной боли Снейпа подташнивало.
– Зачем вы поступили так с бедным Джеймсом, мистер Снейп? – с ласковой укоризной говорила ему Лили. – От вас я такого не ожидала! Как вы могли? Теперь из-за вас мистер Тонкс арестовал моего мужа, а ведь Джеймс хороший человек, и он отец моего милого Гарри!..
– А чего ты хотела, подруга? – встряла Лаванда. Она стояла, скрестив на груди полные руки, и неприязненно разглядывала Снейпа. – От мужеложцев добра не жди. Слыхала я от одного клиента – от красавчика мистера Перси Уизли… – Лаванда зарделась. – Так вот, я своими ушами слыхала, что этот джентльмен замешан в таких непотребных делах, о каких честная девушка постыдится рассказывать, – и она возбужденно зашептала что-то на ухо мадам Розмерте.
– Какой стыд, мистер Снейп! – ахнула мадам Розмерта. – Подумать только – и такому человеку я предоставляла кредит! – ее густо запудренная грудь бурно вздымалась. – Лили, впредь я запрещаю тебе принимать этого господина, – строго сказала мадам Розмерта. – Девочки, подайте мой капор – надо пойти вызволить бедняжку Джеймса из участка, – смерив Снейпа уничижающим взглядом, мадам Розмерта ушла, гневно шурша юбками, и Лили, оставив Снейпа, поспешила за ней.
========== Глава тринадцатая и последняя, в которой Северус Снейп возвращается в пансион миссис Макгонагалл и, наконец, находит выход из всех своих жизненных неурядиц ==========
Окно его бывшей комнаты оказалось незапертым, и Снейп, едва не свалив на пол цветочный горшок, тяжело перевалился через подоконник. В пансионе царила тишина. Не дерзнув зажечь лампу, Снейп притворил окно и в свете уличного фонаря двинулся вперед, шатаясь от усталости. Подумать только, влез через окно, как воришка!.. Вглядевшись в полумрак, Снейп обнаружил, что его одежда, вынутая из комода, лежит на полу, сложенная в стопку и обвязанная веревкой. Снейп склонился над связкой. Мысль о том, что кто-то чужой прикасался к его вещам, трогал их без его разрешения, покоробила Снейпа – ему подумалось вдруг, что и сама его жизнь теперь захватана чужими равнодушными руками, разобрана, сочтена и отдана старьевщику за гроши.
Его карьера закончилась самым неприятным образом. В конторе, откуда Снейп только что вернулся, не могли не заметить его сюртук с оторванным рукавом, порванный воротничок, помятое после стычки с Джеймсом лицо и вообще весь его непрезентабельный вид – Снейпу даже не предложили сесть. Клерк надменно сообщил ему, что мистер Риддл приказал ничего не платить «джентльмену, запятнавшему репутацию компании»; когда же Снейп попытался возразить, клерк пригрозил ему полисменом, словно какому-то оборванцу, который забрел в контору просить милостыню.
Развязывая веревку, Снейп заметил, что у него дрожат руки. Он приблизил руки к лицу – запачканные, с содранной на костяшках пальцев кожей – и начал разглядывать их, будто видел впервые. Он чувствовал, что его одежда и волосы пропахли домом семейства Уизли, и Снейпу чудилось, что весь он: его тело, его душа, его разум и побуждения – теперь отравлены вонью рыбы, спиртного, нечистот, немытых тел и грязного белья – вонью Ноктюрн-аллеи. Снейп опять потянулся к сложенной на полу одежде; он говорил себе, что, возможно, ему удастся продать что-нибудь из своих вещей и на вырученные деньги вернуться в Уилтшир – пусть в нищету, пусть в никуда, только бы навсегда оставить зловонный, распутный, алчный Лондон, сгубивший его жизнь. В голове Снейпа всё еще звучала баллада, услышанная утром: «И пошли мы на темное дно, на дно, на дно – за русалкой на темное дно!». Он никак не мог от нее избавиться, словно Ноктюрн-аллея, ревниво следившая за своей жертвой даже здесь, в Вест-Энде, тянула к нему свои щупальца, нестройным кабацким пением напоминая, что Снейп всё еще принадлежит ей, что она уже никогда его не отпустит. Снейп перебирал одежду, но песня, слившаяся с болезнью и с невеселыми его мыслями, наплывала гудящим потоком; в глазах Снейпа темнело, он не мог разглядеть, что держит в руках, и начинал заново. Постепенно Снейп перестал понимать, зачем он это делает – просто снова и снова перебирал свои пожитки, завороженный и убаюканный этим однообразием. То усиливаясь, то затихая, накатывая с головной болью и вплетаясь в биение сердца, звучала песня: «…на темное дно, на дно, на дно – за русалкой на темное дно…»
Снейп не сразу обратил внимание на заскрипевшее окно – лишь после, другим сознанием, он восстановил в памяти скрип и легкие шаги. Ему не хотелось оборачиваться – Снейп отчего-то боялся сбиться со счета – и вошедший, постояв немного у него за спиной, наконец сам нарушил молчание:
– Почему вы ушли, мистер Снейп? – тот не ответил, продолжая перебирать одежду, и Драко, поколебавшись, позвал уже громче: – Мистер Снейп, сэр!.. Неужели вы… бросили меня? – Драко присел на кровать рядом со Снейпом. – Наверное, так и есть: вы меня бросили, – сказал он горько. – Я думал, вы другой – а вы такой же, как лорд Волдеморт, такой же, как все они… Натешились мною и вышвырнули, точно бездомного щенка… – Драко всхлипнул. – Зачем вы принудили меня полюбить вас? Моя бедная матушка доверяла вам, а вы так со мной поступили… Воспользовались моей неопытностью и матушкиной доверчивостью… Соблазнили меня, а теперь бросаете…
Снейп повернул голову. Драко сидел, забравшись на кровать с ногами, и в полумраке слабо светилось его маленькое бледное лицо. Он потянулся было к Снейпу, но тот перехватил и сжал его тонкую руку.
– Довольно, – проговорил Снейп словно бы через силу.
Драко подался вперед.
– Мистер Снейп, – прошептал он, глядя Снейпу в лицо широко раскрытыми кукольными глазами. – Мистер Снейп, сэр, я люблю вас. Даже после всего, что вы со мной делали, после всех тех ужасных вещей, что вы заставляли меня делать для вас, я всё равно вас люблю…
– Довольно, – повторил Снейп. – Прекрати.
Но Драко не замолкал – он продолжал говорить, захлебываясь словами и рыданиями, всё громче и громче, и прижимался к Снейпу всем телом, пытаясь повалить его на себя.
– …Я знаю: я ничего не значу для вас, вы лишь используете меня для удовлетворения своей похоти; но я не могу, не могу вас ненавидеть, я слишком сильно вас люблю, – по гладкой, словно фарфоровой, щеке Драко поползла слеза. – Что вы со мною сделали, мистер Снейп? Из-за вас я стал бесстыдным… порочным… Мой отец узнает об этом и отвернется от меня… я уже не смогу взглянуть в глаза моей бедной добродетельной матушке… но я так люблю вас, так вас люблю, делайте со мной всё, что пожелаете, я не буду противиться, – всё, что хотите…
Драко скользнул рукой к паху Снейпа, одновременно мазнув губами по его губам. Они упали на кровать; Драко привычно обмяк, раздвинул ноги, обвил руками шею Снейпа, притягивая его к себе. Снейп вновь ощутил его запах – нежный, едва уловимый аромат кожи и волос, и еще чего-то тошнотворно-приторного, что напомнило ему соломенный тюфяк в доме у Уизли, фальшивые стоны за окном и самого Драко, жемчужно-белого в темноте, обнаженного, податливого, сжимающего Снейпа своей нежной трепещущей плотью.
– Прекрати, – хрипло прошептал Снейп. – Прекрати, прекрати, прекрати… – повторял он в исступлении, с каждым словом крепче сдавливая тонкую шею.
Драко выгнулся, приоткрыв влажный маленький рот – Снейп увидел его мелкие хищные зубы и показавшийся меж ними язычок, розовый, как у котенка. Снейп никак не мог высвободить свои руки: Драко крепко вцепился в них тоненькими холодными пальцами, вис на них – отталкивая ли, притягивая ли? – и Снейп почувствовал, как хрупкое юношеское тело опять, как и прежде, чутко вздрагивает и раскрывается, словно жаждет вобрать его в себя целиком. Охваченный отвращением к самому себе, Снейп отшатнулся, вскрикнув:
– Прекрати это!
Драко не отпускал его. В смятении, с болью, гулом, желанием, с болезненно колотящимся сердцем, Снейп принялся судорожно стаскивать руки Драко со своих запястий – а тот вцепился в них так крепко, что, казалось, Снейп никогда не сможет высвободиться. Снейп запаниковал. Отчаянным усилием он, наконец, выдернул свои руки и отполз к самому краю кровати. Но Драко не пытался вновь привлечь Снейпа к себе – напротив, он лежал неподвижно, запрокинув голову и глядя в потолок своими эмалево-серыми, точно нарисованными, глазами, и Снейп – вернее, его холодное рассудочное другое сознание – изумился тому, насколько юный Малфой похож на красивую белокурую куклу.
Вдруг Снейп осознал, что в дверь комнаты стучат, и притом уже давно. Сердитый голос миссис Макгонагалл выговаривал ему:
– Мистер Снейп, откройте немедленно! Как вы там оказались? Мистер Снейп! Что у вас происходит?!
Снейп всё еще не мог оторвать взгляд от застывшего лица Драко.
– Сейчас, миссис Макгонагалл, – пробормотал он. – Одну минуту.
Он медленно поднялся с кровати и отступил, по-прежнему глядя на Драко, – а тот лежал, прекрасный и невинный, как юный ангел, и смотрел вверх удивленно распахнутыми глазами, словно никак не мог понять, за что его изгнали из рая. Даже смерть, уже наложившая печать на его фарфорово-белое лицо, ничуть его не портила – весь его облик не был ни отталкивающим, ни пугающим – казалось, теперь юный Драко Малфой стал еще прелестней.
Снейп перевел взгляд на свои дрожащие руки. Он наклонился, поднял с пола конец веревки, вытянул ее из-под своих вещей.
– Сейчас, сейчас, я быстро, – повторил Снейп – не столько миссис Макгонагалл, сколько самому себе.
Морщась и вздрагивая от каждого удара в дверь, он подтянул чайный столик под люстру, взобрался на него, прикрепил к люстре веревку и, сделав петлю, просунул в нее голову.
Дверь с треском распахнулась. В комнату ворвались полисмены; за ними, поправляя ночной чепец, бежала миссис Макгонагалл.
– Ах, какой скандал! – причитала она, всплескивая руками. – Боже мой, боже мой, и это в моем респектабельном доме! Какое счастье, что мой бедный Эльфинстоун не дожил до этого дня… О, констебль, прошу вас, только не вставайте на чайный столик в обуви – он же лакированный!
Эпилог
На следующее утро выпал снег, и весь Лондон – темный, закопченный, зловонный Лондон – оделся в дивный блистающий наряд. В ясном небе высоко стояло ослепительно-белое холодное солнце. Жизнь, словно бы подстегиваемая морозцем, сдвинулась с места: всё закипело, забегало, понеслось вперед в снежной круговерти; застучало, загомонило, расцветилось звучными голосами торговцев и ржанием лошадей, засверкало девичьим смехом и благодушными пожеланиями доброго утра. Бойкий рыжий мальчишка, раскрасневшийся от холода и воодушевления, бежал по улице, прижимая к груди охапку свежих утренних газет.
– Покупайте утренний «Ежедневный пророк»! – размахивая газетой, выкрикивал он, и пар вырывался у него изо рта. – Падение нравов в Вест-Энде! Пожилой джентльмен коварно соблазнил и жестоко убил благовоспитанного юношу из аристократической семьи! Чтобы избежать ареста, растлитель пытался покончить с собой! Процесс над порочным убийцей обещает стать еще более громким, чем знаменитое дело Боултона и Парка, «юношей в женских нарядах»! В свидетели обвинения вызван сам лорд Волдеморт! – рыжий мальчишка лихо проехался по обледенелой мостовой, едва не врезался в прохожего, больно ушиб коленку и, чудом удержав в руках кипу газет, звонко заключил: – Безутешная мать рассказывает, какого прекрасного сына она потеряла! Читайте об этом только в утреннем «Ежедневном пророке»!
Надо ли говорить, что в этот день бойкий мальчишка-газетчик принес домой хорошую выручку?
