Текст книги "Запятнанная репутация (СИ)"
Автор книги: Magnus Kervalen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Так, значит, мистера Риддла нет в конторе? – Снейп начал терять терпение.
Клерк пожевал губами и издал какой-то неопределенный кашель.
– В котором часу он будет?
Клерк пожал плечами. Снейп сделал еще одну попытку:
– Возможно, компания вышлет мне жалованье в Уилтшир, на адрес конторы?
Клерк с раздражением бросил свою бумагу на стол.
– Послушайте, сэр, – сказал он Снейпу с возмутительным пренебрежением. – Разговаривать с мистером Риддлом о ваших проблемах не входит в круг моих прямых обязанностей. Вам следует самому дождаться его и лично решить свой вопрос. Приходите завтра – возможно, мистер Риддл будет у себя в кабинете.
– Значит, он будет завтра?
– Я сказал: «Возможно», – гордо ответствовал клерк, чувствуя себя необычайно значительно – и оттого наслаждаясь каждой минутой своего неожиданного триумфа. – Завтра или послезавтра. Я бы посоветовал вам, сэр, справляться о мистере Риддле каждый день, иначе вы рискуете его упустить: на днях мистер Риддл изъявил желание уехать в индийские колонии – по делам компании и короны, – и клерк, весьма довольный собою, опять уткнул нос в свою бумагу.
========== Глава десятая, в которой юный Малфой приводит Северуса Снейпа в благородный дом. Почтенное семейство встречает их с распростертыми объятиями ==========
Снейп очнулся от хриплого собачьего лая. Оглядевшись, он обнаружил себя посреди Ноктюрн-аллеи; тощую черноволосую шлюху – ту самую, что еще не так давно пыталась завлечь Снейпа своими сомнительными прелестями за пенни – прижал к стене разбитной молодчик, одетый с изрядной долей щегольства; его громадный черный терьер, завидев Снейпа, разразился лаем, но не посмел отойти от хозяина ни на шаг.
– Что ты мне плетешь, лживая потаскуха!? – услышал Снейп. – Где деньги, что ты мне должна? Опять всё истратила на выпивку? – хозяин черного пса ударил шлюху по лицу.
Снейп увидел, как ее голова дернулась от удара, волосы, и без того растрепанные, рассыпались по костлявым обнаженным плечам. Заслоняясь от ударов руками в дырявых перчатках, шлюха попыталась вырваться, но не смогла; в этот момент ее затуманенный взгляд наткнулся на Снейпа. Она вдруг заорала:
– Как тут заработаешь, когда вот такие вот жлобы норовят на дармовщинку…!
Щеголь, прищурив холодные светлые глаза, оглянулся на Снейпа. Тот поспешил пройти мимо; быстро удаляясь, он слышал за спиной, как молодчик кричит на шлюху:
– Он тебе не заплатил?! Сколько раз тебе говорил, сука, – заранее деньги бери! – и глухие звуки ударов.
Лишь отойдя на порядочное расстояние Снейп позволил себе замедлить шаг. Он силился и не мог вспомнить, как оказался в этом отвратительном месте; ему чудилось, что Ноктюрн-аллея, раз захватив его, не желала отпускать, снова и снова затягивая жертву в свое зловонное нутро, как некое ненасытное чудовище. От слабости Снейп едва держался на ногах. Всё его тело ломило, глаза болели, от пота рубашка прилипла к спине; он чувствовал себя так, словно не спал уже много дней. Снейп попытался восстановить в памяти свой путь от Сити до Ист-Энда, но помнил лишь, как бездумно переставлял ноги, влекомый юным Малфоем; он поискал глазами своего спутника, но его не было. Сырой холодный воздух, пропахший рыбой, дешевым пойлом и нечистотами, обжигал легкие – Снейп задыхался, кашлял, и кашель этот еще сильнее ранил воспаленное горло. Он понимал, что ему следует выбираться отсюда, но идти становилось всё труднее, и, в конце концов, Снейпу пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Покосившись, он увидел совсем рядом какие-то омерзительные подтеки; прежде Снейпа привел бы в ужас один только их вид, а сейчас он стоял прислонившись к грязной стене и вдыхал едкий запах мочи просто потому, что не мог больше двигаться. Снейпу подумалось, что его могут принять за такого же обитателя Ноктюрн-аллеи, как и все эти пропойцы, нищие, воры и шлюхи; едва взглянув на него, прохожие подумают что-нибудь вроде: «Вот до чего доводит беспутная жизнь» или «Пороки привели этого человека на самое дно». И разве они будут далеки от истины? Застонав еле слышно, Снейп закрыл пылающее лицо руками.
– Мистер Снейп, сэр, – услышал он и открыл глаза: перед ним стоял Драко Малфой, чистенький и свежий, как всегда; он держал двумя пальцами посыпанную крупинками сахара слойку с джемом и весьма опрятно ею лакомился. – Можете быть покойны: я позаботился о недорогом жилье для нас с вами. Я осмелился предположить, что вы из-за ваших проблем не сможете снимать комнаты в приличном месте. Идемте, сэр, не следует упускать такую замечательную возможность: хорошая комната, постель, полный пансион, и всего-то за пять шиллингов в день.
Привычным движением обвив рукой локоть Снейпа, Драко потянул его куда-то за угол. Через несколько шагов Снейп оказался перед притворенной дверью. На мгновение выпустив его локоть, юный Малфой по-хозяйски толкнул дверь и кивнул Снейпу, чтобы тот следовал за ним.
Снейп очутился в полутемной комнатушке, тонувшей в клубах пара. После уличной сырости Снейпа поразила стоявшая здесь теплая, влажная духота, наполненная дымом и вонью от щелока и мыла. Поначалу он не мог разглядеть ничего, кроме бесформенных пятен, но постепенно глаза Снейпа привыкли к полумраку, и он различил железную печь, стол, груду грязного белья, койку с соломенным тюфяком и чуть приоткрытое для притока воздуха окно, за которым виднелся задний двор, заваленный кучами золы и навоза. На подоконнике, болтая босыми ногами, сидела, кутаясь в старую шаль, апатичная девица с нечесаными рыжими волосами. Неподалеку, на грязном белье, развалился отец семейства, невзрачный рыжеватый мужчина с заметными залысинами; он похрапывал, безобразно разинув рот. Его супруга, крепко сбитая, багровая от работы и жара печи, суетилась над кипящим чаном, покрикивая то на мирно спящего мужа, то на девицу. При виде Снейпа она уперла руки в бока и разразилась громогласной бранью.
– Мистрис Уизли, – сказал Драко, мгновенно оказавшись перед нею. – Что же вы, мистрис Уизли? Это мистер Снейп, тот джентльмен, о котором я вам говорил.
Лицо мистрис Уизли вмиг утратило воинственное выражение.
– А-а-а, мистер Снейп, дружочек мастера Драко! – воскликнула радушная хозяйка, всплеснув мокрыми, красными от стирки руками. – Ах ты ж Господи, а я-то грешным делом вас за приходского попечителя приняла, – она от души рассмеялась. – Повадился тут к нам один: и так с Джинни моей бесплатно потолковал, так мало ему – всё равно деньги с нас требует! А вы проходите, проходите, сэр, милости просим, мы всегда рады гостям мастера Драко. Лишний шиллинг никогда не помешает, а, Джинни? – девица, никак не отреагировав, продолжала глазеть в окно, но мистрис Уизли это нисколько не смутило. Она забежала вперед, выставила стул (похоже, единственный в доме), обмела его фартуком и пригласила Снейпа сесть. – Располагайтесь, сэр… Ку-у-уда ты там блюешь?! – заорала она вдруг – да так неожиданно, что Снейп поначалу решил, что мистрис Уизли обращается к нему. – Куда блюешь, я тебе говорю, ирод?! Господское белье испортишь, пьяная скотина! – и добрая женщина, ничего не знавшая, кроме семьи, шлепнула супруга по рябой физиономии только что выстиранными мокрыми панталонами. – Лежи, давай, не ворочайся! – прикрикнула она.
Мистер Уизли, забарахтавшись в грязном белье, сделал попытку повалить жену туда же, но тщетно; тогда он рухнул обратно и крикнул (что, должно быть, стоило ему немалого труда, потому что язык его заплетался):
– Джинни! Рональд! Помогите отцу перебраться на койку! А то мамаша ваша, чтоб ее черт утащил, меня загрызла… не дает рабочему человеку отдохнуть после трудов… праведных… – последние слова мистер Уизли договаривал уже в полудреме.
– Ничего, поспишь и на кухне, на белье, – ничего с тобой не сделается! – весело отозвалась мистрис Уизли, вернувшись к своему чану. – На кровати постоялец будет спать – дружочек мастера Драко.
Мистер Уизли, уже было задремавший, встрепенулся.
– Ну ты у меня и умница, женушка! – одобрительно воскликнул он. – Значит, у тебя завелись деньжата? Давай-ка, отправь Рона за бутылкой, всё нутро у меня горит.
– Не-е-ечего тебе, – отозвалась любящая супруга, продолжая помешивать белье в чане. – У меня есть куда эти деньги потратить. Видали? – каждый день ему бутылку! Где я тебе такие деньги возьму?! Дармоед!
– А зачем я тогда столько детей поднял, если они даже не могут папаше родному на угощение заработать? – парировал почтенный отец семейства.
Мистрис Уизли, занятая стиркой, не пожелала ему отвечать и вместо этого крикнула дочери:
– Джинни, помешай белье! Да сделай огонь потише – не видишь, что ли, льется из чана! Ну же, поторапливайся, не ленись! Безделье – желание дурака!
Рыжая девица, всё это время завороженно наблюдавшая за тем, как тощая собака на заднем дворе закапывает обглоданную кость, нехотя слезла с подоконника и побрела к печи, не обращая ни малейшего внимания ни на гостей, ни на своего благородного отца, через которого ей пришлось переступать. Тот шлепнул ее по заду.
– Вон какая лошадь вымахала! – констатировал мистер Уизли. – Пора ей уже денежку в дом приносить. Потолкуй с Сири, пусть он ее к Белле-За-Пенни пристроит, чтоб та, значит, своему ремеслу ее обучила.
– Здра-а-асьте вам! – возмутилась мистрис Уизли. – Думай, что мелешь, голова твоя садовая! Потолковать с Сири! Да этот твой Сири – бёркер: убьет девку, докторам продаст и глазом не моргнет. Кто мне тогда со стиркой помогать будет? Одна я, что ли, тут над этим корытом должна горбатиться?.. Вы не подумайте, сэр, моя Джинни – хорошая девушка, – вдруг вспомнив о своем госте, заверила она Снейпа. – Хотя, конечно, всякое случается, когда всей семье в одной кровати спать приходится. Зато моя Джинни ни разу в подоле не принесла, – не без гордости добавила мистрис Уизли, – я уж за этим крепко слежу. А как же – я ж ей мать! И на улицах стоять Джинни никогда не ходила, – мистрис Уизли шлепнула на стол кучу выжатого белья, вздохнула, вытерла пот тыльной стороной руки. – Задумчивая вот только с детства, – посетовала она. – Наверно, оттого что Артур в ту пору крепко пил. До рождения Джинни тоже пил, ясное дело, но не так крепко. А может, всё из-за Лондона этого проклятого: Джинни-то у меня уже в Лондоне родилась, сэр, а все остальные ребятишки – в Ирландии, на приволье, – судя по благодушному виду, мистрис Уизли загорелась желанием поведать гостю обо всех своих чадах, но тут мистер Уизли сел, протер глаза и, наконец, заметил Снейпа.
– Ого, какой важный господин к нам пожаловал! Разрешите засвидетельствовать свое почтение, – он встал, держась за стену, и сделал по направлению к Снейпу несколько неверных шагов. – Разрешите представиться, – мистер Уизли, покачиваясь, церемонно поклонился, – Артур Уизли. А это, – он махнул рукой в неопределенном направлении, – мое святое семейство. Джинни, поди сюда! – изловчившись, он схватил дочку за юбку и подтащил к себе. – Вот, глядите, какая красотка выросла, – сказал он не без гордости, подталкивая Джинни к гостю – рыхлая, мучнисто-бледная, веснушчатая, она с равнодушием смотрела на Снейпа, пока мистер Уизли ее расхваливал: – Между прочим, девственница! А как же, за ней был отцовский глаз, – мистер Уизли значительно поднял палец. – Дешевле чем за полшиллинга не договоримся, так и знайте, сэр, – мне известно, что почем в Лондоне. Артура Уизли не облапошишь!
Снейп, и без того задыхавшийся в этой душной, завешанной бельем комнатушке, в зловонии и тарахтящей ирландской брани, почувствовал тошноту.
– Уверяю вас, сэр, у меня нет никакого намерения… – выдавил он из себя. Мистер Уизли перебил его:
– Слыхала, Молли, джентльмен назвал меня сэром! – радостно крикнул он жене. – Я всегда тебе говорил, что Артур Уизли умеет обращаться с приличными господами!
Снейп подумал, что сейчас – измученного, больного, не брившегося вот уже два дня, в запачканной помятой одежде – его уж точно нельзя назвать «приличным господином». Но мистер Уизли, похоже, считал совершенно иначе: пропустив отказ Снейпа мимо ушей, он опять схватил неповоротливую дочь в охапку и попытался усадить ее Снейпу на колени.
– Угомонитесь уже, папаша, – буркнула та всё так же апатично и, оттолкнув плохо державшегося на ногах мистера Уизли, вернулась к своему подоконнику.
А между тем юный Малфой, судя по сияющему лицу мистрис Уизли, уже успел тепло с ней побеседовать. Раскрасневшаяся, улыбающаяся мистрис Уизли крикнула дочери:
– Эй, Джинни! Сбегай-ка в трактир да принеси чего-нибудь получше… вареных щек или лытков… Давай-давай, поторопись, гости ждут!
Джинни, нисколько не торопясь, сползла с подоконника; накинув на голову дырявую шаль, она побрела к двери. Мистрис Уизли тем временем порылась в груде белья, выудила оттуда бутылку, обтерла ее фартуком и водрузила на стол.
– У тетушки Молли всегда припрятано, – она игриво подмигнула юному Малфою.
Тот учтиво улыбнулся.
– Ах, тетушка Молли, – похвалил он, – я не устаю восхищаться вашей изобретательностью.
С опаской оглянувшись на мужа и удостоверившись, что тот спит, мистрис Уизли достала откуда-то грязные захватанные стаканы, чистоплотно вытерла их замызганным своим фартуком, которым только что вытирала табурет и бутыль, плеснула в стаканы из бутылки и подала один Снейпу, сказав ему заговорщицким шепотом:
– Ну, давайте! Только не разбудите мистера Уизли, а то нам ничего не останется.
Снейп с сомнением посмотрел на мутноватую жидкость в своем стакане, от духа которой щипало глаза.
– Да вы пейте, сэр, не стесняйтесь! – подбодрила его гостеприимная мистрис Уизли, по-своему истолковав нерешительность гостя. – Ох, какие вы манерные, мистер! Одно слово – джентльмен! – она растроганно похлопала Снейпа по колену.
– Видите ли, мэм, я не совсем здоров… – промямлил тот, пытаясь отставить стакан – мистрис Уизли ему не позволила.
– Тогда тем более вам надо выпить! Как говорят у нас в Ирландии, то, что не вылечат масло и виски, невозможно вылечить вообще, – она обхватила руку Снейпа своей горячей сильной рукой и заставила его поднести стакан к губам. – Правда, настоящего масла в этом дрянном городе не купишь, дорого слишком – одну только эту колесную смазку и едим – как ее там? – маргарин, что ли. Зато выпивка у тетушки Молли отменная! – она подтолкнула руку Снейпа, и тот, стукнувшись зубами о край стакана, залпом выпил.
У Снейпа из глаз брызнули слезы; он закашлялся и долго не мог вогнать в легкие воздух. Внутри всё горело, его прошиб пот, кровь заколотилась в висках. Комната, стол, гирлянды выстиранных панталон, корсетов и сорочек слились и поплыли у Снейпа перед глазами. Сквозь гул в ушах до него донесся добродушный голос мистрис Уизли:
– Ишь, как вам поплохело! Вот, закусите бараньими почками.
Снейп чувствовал, что стоит ему взглянуть на эти бараньи почки – и его вытошнит: он и так еле сдерживал рвотные позывы. Но мистрис Уизли, не слушая его слабые протесты, насадила на большую вилку кусочек мяса и чуть ли не насильно сунула ему в рот. Должно быть, трактирщик на этот раз, против своего обыкновения, постарался на славу – или, возможно, Снейп просто давно не ел; как бы то ни было, он открыл глаза, утер выступившие слезы и уже по собственной воле принялся за неаппетитное угощение мистрис Уизли. Драко тоже отдал должное гостеприимству хозяйки: краем глаза Снейп видел, как юный Малфой аккуратно обгладывает овечьи лытки своими мелкими зубками – так, словно это было изысканнейшее из блюд.
– Неплохо, а? – мистрис Уизли приблизила к Снейпу побагровевшее от выпитого лицо и игриво пихнула локтем в бок. – Это вам поначалу, с непривычки, дурно сделалось – а как по мне, лучшего лекарства и нету: и болезни, и усталость, и тоску как рукой снимет! Вот, поглядите-ка на меня, сэр, – мистрис Уизли поднялась со своего табурета, оправила платье и подбоченилась. – Тетушка Молли еще хоть куда! Вы мне только стаканчик подайте – я вам и спляшу, и спою, как поют у нас в народе! – и она затянула было «Каррик Фергюс», но, взглянув на храпящего мужа, шикнула сама на себя и замолчала.
Подошла Джинни. Не дожидаясь приглашения, она налила себе в материн стакан, апатично выпила не закусывая и так же апатично отошла обратно к окну.
– Что-то Рон не идет, – вздохнула мистрис Уизли. Она сидела близко придвинувшись к Снейпу и подперев кулаком подбородок – по-видимому, виски настроило ее на задушевный лад. – Наверное, не распродал еще вечерние газеты. Ну, вот еще вам, сэр, полстаканчика налью как гостю, а больше не могу, уж не взыщите: сынок мой младший с холода придет, надо и ему горлышко прополоскать, – она подлила Снейпу из бутылки. Тот охотно выпил.
Мистрис Уизли закупорила бутыль, завернула остатки угощения, поднялась, покачнулась и нетвердой походкой направилась к грубо сколоченному шкафчику. Запрятав в него снедь, она со вздохом плюхнулась обратно на табурет и доверительно сказала Снейпу:
– Что бы там соседи ни сплетничали, а детки у меня замечательные, мистер Снейп. Все уже пристроены: вон, даже самый младшенький сейчас придет с работы – газеты разносит. Джинни еще помладше; папаша, конечно, старается ее определить – но что с нее взять, с девок мало проку… По дому мне помогает – и то дело. Если бы еще в окно все время не пялилась… Старшенькие, Билл и Чарли, тоже славные ребятишки; жалко, что вы их не застали, сэр, – они у меня сейчас на каторге, – мистрис Уизли, расчувствовавшись, всхлипнула. – Перси как в большие люди вышел – помощником инспектора, значит, стал служить, – так давай нос задирать – не помог братьям от ступального колеса отвертеться. Совсем забыл о семье, паршивец: домой не приходит – отдельно, вишь ты, зажил, всё с этой своей потаскухой Пенелопой Кристал милуется. А по-английски как шпарит, всё такими словами мудреными, вот прямо как вы, сэр. Он у меня парнишка головастый, далеко пойдет, вот увидите, – с гордостью заявила мистрис Уизли. – Да и близнецы мои, Фред и Джордж, – ушлые ребята, всегда денежку найдут. А какие веселые! У нас, сэр, так говорят: жизнерадостность – признак мудрости. А они у меня уж такие сообразительные! – купят за пенс, продадут за шиллинг. Если б мистер Уизли всё не пропивал, мы бы сейчас как короли жили, так я вам скажу, мистер Снейп! – она умиленно вытерла фартуком глаза. – Поскорей бы уж мои старшие с каторги вернулись. То-то радость, когда за столом собирается вся семья! Любо-дорого смотреть! Когда мы только-только приехали в эту чертову страну (не в обиду вам, сэр, будь сказано), то перебивались с картошки на чай; а и тогда смотрела я на своих ребят и нарадоваться не могла…
Мистрис Уизли пустилась в воспоминания, расписывая свои мытарства в Англии и привольное житье на родине, и не заметила, что ее гость начал клевать носом. В конце концов Снейп, захмелевший и убаюканный болтовней хозяйки, уронил голову на руки и провалился в тяжелый сон без сновидений.
========== Глава одиннадцатая, в которой читатель сможет убедиться в том, что от порока до греха – один шаг. Влиятельный в определенных кругах джентльмен предлагает Северусу Снейпу свое покровительство ==========
Гибкое тоненькое тело прижималось к Снейпу – он ощущал теплое дыхание на своей шее и холодные ступни, касавшиеся его ног, но Снейпу казалось, что он по-прежнему спит. Тяжелая, жаркая, утомительная дремота всё еще владела им. Он едва мог дышать: воздух, пахнущий дымом, щелоком, мылом, спиртом и потом, не насыщал легкие, а, напротив, заставлял задыхаться. Похоже, была ночь – во всяком случае, приоткрыв глаза, Снейп увидел лишь кромешную темноту. В тишине раздавался разноголосый храп семейства Уизли; снаружи, из-за окна, доносились отзвуки пробудившейся к вечеру Ноктюрн-аллеи: крики торговцев, ругательства, визгливая мелодия скрипки, пьяный ор.
Снейп вновь закрыл глаза. Ему было дурно, хуже, чем прежде – впрочем, ночью любая боль терзает сильнее. От лежания на жестком соломенном тюфяке затекли спина и шея, но Снейп не мог пошевелиться – от слабости ли, от дремоты или от того, что юный Малфой обвивал его руками и ногами. Послышались голоса, мужской и женский – Снейп, вновь погрузившийся было в беспамятство, резко, испуганно проснулся. Ему почудилось, будто говорят прямо здесь, в этой комнате. За окном показались две фигуры, и в одной из них Снейп узнал давешнюю черноволосую шлюху – но, возможно, его истощенный болезнью разум всего лишь подсказал ему знакомый образ, путая сон с явью. Силуэты пропали, но Снейп всё еще слышал голоса совсем рядом; вскоре они сменились мерными шлепками, сопением и громкими притворными стонами. Снейпу стало неловко: он чувствовал себя так, словно подсматривал за чем-то непристойным, пусть даже и сам того не желал – словно против воли оказался запачкан этой грязью. Он вдруг явственно услышал собственный запах: несвежего белья, немытого тела, спиртного, отвратительных бараньих почек, которые он съел с таким аппетитом, – и ощутил брезгливость к самому себе – к тому, в кого он превратился.
Драко пошевелился и тихонько вздохнул.
– Мистер Снейп?.. – прошептал он сонно. – Мистер Снейп, сэр, вы спите?
Снейп промолчал – он испытывал мучительный стыд за то, что не спал и слышал все эти стоны и вскрики за окном. Лежа с закрытыми глазами, он почувствовал пристальный взгляд юного Малфоя – приподнявшись на локте, Драко вглядывался в лицо Снейпа. Снейп затаил дыхание. Драко не двигался, только смотрел – и Снейп ощущал льнущее к нему хрупкое тело и едва уловимый свежий и сладковатый запах. Мучительная дремота вновь овладела Снейпом: он медленно, как бывает лишь во сне, летел вниз – всё вниз и вниз в темноту, пока звуки и шорохи реального мира не исчезли в безмолвии полуобморочного сна. Мягкие губы Драко коснулись его губ, но Снейп почти не заметил этого легкого прикосновения: он уже слишком завяз в бреду. Ему было жарко и тяжело, в горле пересохло, во всем теле трепетала боль. Что-то легло на грудь, мешая дышать – Снейп задыхался, сердце будто бы подкатило к горлу и билось там болезненно и неровно, в ногах разливалась слабость, во рту собралась соленая слюна. Он вновь начал испытывать странное, окрашенное горечью, томление, нестерпимое желание, стремление к чему-то неясному. Иногда ему чудилось, что он ощущает чьи-то ласкающие прикосновения там, внизу – но горячка путала, перемешивала и плавила все его чувства, и Снейп никак не мог сосредоточиться на одном.
Наконец, собрав все свои силы, он приоткрыл глаза и увидел тонкое юношеское тело над собою. Снейпу показалось, что от белой кожи юного Малфоя исходит слабое свечение. Заметив его взгляд, Драко отстранился – лишь на мгновение – но Снейпа тотчас же охватило блаженное, до слез, страдание. Он сделал движение к Малфою – или, вернее, Снейп думал, что сделал это движение, – и Драко, словно угадав его желания, скользнул вперед. Приподнявшись над Снейпом, он завел руку за спину, и Снейпа вновь прошило уже раз испытанное им чувство – слишком мучительное, чтобы назвать его наслаждением, и слишком сладкое, чтобы назвать его мукой. Задыхающийся, позабывший себя, с колотящимся сердцем и истомившейся плотью, он обреченно смотрел, как Драко опускается на него. Из последних сил Снейп боролся с собою – но в то же время жаждал того, что никогда не могло произойти с ним прежним – добропорядочным джентльменом с безупречной репутацией; и, сдавшись, – болезни, отчаянию, своей плоти – Снейп схватил юного Малфоя и потянул на себя.
Драко не смог сдержать жалобный вскрик… или притворился – Снейп был слишком измучен, чтобы задумываться над этим; он испытывал горечь и блаженство, восторг и стыд одновременно – и несся во тьму, и уже не мог остановить это стремительное, нервное, неровное движение. Драко сжимал коленями его бедра, хватался за плечи, откидывал голову, и Снейп каким-то другим сознанием – не тем, что неслось вперед и вверх, захваченное лишь этим неистовым бегом, а отстраненным, равнодушным сознанием, с брезгливостью наблюдавшим со стороны – рассматривал худую грудь юного Малфоя, бледную, с полупрозрачной тонкой кожей, с нежно-розовыми сосками, с заметными косточками ключиц и выпирающими ребрами. Поднимая взгляд, он видел запрокинутую голову, закрытые глаза и приоткрытый маленький рот с мелкими, как у хищного зверька, зубками; видел длинную белую шею, такую тонкую, что, казалось, Снейп мог обхватить ее и сжать одной рукой – и на мгновение ему даже захотелось это сделать. Но он лишь сильнее сжал обеими руками бедра Малфоя, вырвав у него еще один нежный вскрик, и Драко опустился на него до конца, и сжал его, и затрепетал всем своим хрупким жемчужно-бледным телом – и другое сознание угасло, захлестнутое головокружительным падением в беспамятство.
*
Дверь тряслась и скрипела так, словно ее пинали изо всех сил. Вздрогнув от грохота, Снейп очнулся. Ему показалось, что он забылся всего на несколько мгновений – усталое сердце по-прежнему гулко колотилось, и Драко всё еще лежал на нем, обнаженный, пахнущий его, Снейпа, потом и еще каким-то душно-приторным запахом. Постель под Снейпом была омерзительно влажной. Сквозь биение крови в висках он услышал, как мистрис Уизли проворчала:
– Кого там черт принес посреди ночи? – она зажгла масляную лампу и, позевывая, подошла к двери. – Фред, Джордж, вы, что ли? Что так рано вернулись? – сейчас же самая торговля!
Но стоило доброй женщине отодвинуть засов, как в дом, едва не сбив ее с ног, ворвался огромный черный пес. Вслед за ним в дверном проеме появился молодчик в неимоверно высоком цилиндре (что в Ноктюрн-аллее, по-видимому, почиталось за самое удалое щегольство), красно-золотом шейном платке и мятом шелковом жилете, надетом на голое тело; наряд завершало зимнее пальто-хэвлок с собачьим воротником. Оттолкнув мистрис Уизли, щеголь по-хозяйски прошествовал в комнату, повертел головой и, отыскав взглядом Снейпа, шагнул к нему.
– Послушай-ка, мистер, – прорычал он, хватая Снейпа за воротник и вытаскивая из постели – Малфоя же и след простыл, словно его и не было. – Не суй свой длинный нос в чужое дело! Каждый сутенер на этой улице платит мне! Если ты решил, что можешь поселиться со своей Мэри-Энн прямо у меня под носом и не оказывать мне должного почтения, то ты очень ошибаешься! – он поводил ножом перед лицом Снейпа. – А еще, я слыхал, ты мою Беллу-За-Пенни бесплатно оприходовал – так?
– Так, так, именно так, мистер Блэк! – поддакнул Локхарт, выглянув из-за спины щеголя. – Я разгадал очевидный прием этого, с позволения сказать, джентльмена. Отменная идея: переманить у меня лучшего мальчика, прелестнейшего из моих питомцев, и самолично получать с него доход! Иначе зачем такому респектабельному господину селиться на Ноктюрне? Мистер Блэк, умоляю, восстановите справедливость! Пусть джентльмен вернет мне моего милого Драко! – тут Локхарт осекся: мистер Уизли, разбуженный шумом и донельзя этим раздосадованный, медленно поднялся на ноги, подбрел к щеголеватому молодчику и, не разбираясь, что происходит, с размаху огрел его своим единственным стулом.
Стул разлетелся. Тот, кого Локхарт называл «мистером Блэком», покачнулся, но удержался на ногах и обернулся к мистеру Уизли.
– Ты что, Артур, уже своих бьешь? – возмутился он, уперев в мистера Уизли помутневшие глаза. – Вы, Уизли, сидите день-деньской в своей лисьей норе, совсем одурели, забыли, кто здесь хозяин! – мистер Блэк сплюнул.
– А хоть бы и в норе! – запальчиво заявила мистрис Уизли. – Хоть бы и в норе – я хозяйка в своем доме! Нечего тут бузить! Ишь, лендлорд выискался! Погоди, дождешься у меня, Сири, – сейчас еще утюгом тебя приглажу! – и она схватила с остывшей печи большой чугунный утюг.
Блэк мгновенно переменил тон.
– Ладно, ладно вам, тетушка Молли, – проговорил он примирительно, на всякий случай отступая от мистрис Уизли подальше. – Незачем так серчать. Я же к вам со всем уважением – вон даже Фреда и Джорджа к работе приставил. Я бы и Джинни вашу пристроил, но больно уж она кислая, никто на такую не позарится. Вот была бы она повеселее, как вы, – я-то помню, какие вы в молодости были заводные, тетушка Молли!
Польщенная столь изысканным комплиментом, мистрис Уизли сменила гнев на милость и заулыбалась.
– Да уж, ирландская кровь не водица! – хохотнула она.
– Вы уж объясните своему постояльцу, тетушка Молли, – осторожно сказал мистер Блэк, промокая шейным платком разбитую голову и всё еще опасливо косясь на утюг, – растолкуйте, кто следит за порядком на этой улице. Если хочет мальчишку своего подкладывать, то я в доле должен быть.
Локхарт, почуяв, что дело принимает неблагоприятный для него оборот, дерзнул возразить:
– Но как же так, мистер Блэк? Если память мне не изменяет, вы обещали… – но услышал угрожающее рычание терьера и замолк.
– Катись давай, – пренебрежительно бросил Локхарту мистер Блэк, подтолкнув его к двери. – Не видишь? – из-за тебя честных людей побеспокоили среди ночи. Вы уж, тетушка Молли, на меня зла не держите – я же к вам со всей душой, и за ребятками вашими пригляжу, чтобы никакая тварь их не обидела… – продолжая заверять мистрис Уизли в своем искреннем благорасположении, Блэк толкнул Локхарта в спину, франтовато сплюнул на пол, с галантностью поклонился доброй хозяйке и почел за благо покинуть гостеприимный дом.
========== Глава двенадцатая. Мистер Снейп тепло прощается с радушной хозяйкой. В Ноктюрн-аллее его приветствуют старые друзья, а в Диагон-аллее его ждет новое приятное знакомство ==========
Снейп проснулся с головной болью. Еще в полусне он слышал, как мистрис Уизли гремит своим чаном, переругивается с мистером Уизли, выпроваживая его из дома, и добродушно покрикивает на детей. Ирландский говор, казавшийся таким умиротворяюще-певучим в устах Лили, теперь необычайно раздражал Снейпа. После вчерашнего угощения он чувствовал себя хуже некуда: в затылке и висках билась тупая боль, воспаленное горло горело, всё тело ныло так, что Снейпу не хотелось двигаться. Его знобило. Сделав усилие, Снейп открыл глаза и увидел низкий закопченный потолок, на котором играли солнечные блики – за окном сиял столь редкий в Лондоне ясный день, чей свет еще явственней обнажал нищету и убожество дома. Опустив глаза, Снейп обнаружил, что всё еще обнимает юного Малфоя. Тот лежал рядом, обвив тонкой рукой шею Снейпа, и свет, падающий из окна, обливал его нежную белую щеку, плечо и бедро, точно фарфоровое, – во сне Драко закинул ногу на Снейпа. Снейп вдруг с ужасом понял, что лежал так на виду у всего семейства Уизли; охваченный стыдом и раскаянием, он торопливо высвободился из объятий Малфоя. Вскочив, Снейп оправил сорочку и, щурясь от приливов головной боли, пошарил взглядом по комнате, отыскивая свою одежду.
