Текст книги "Джентльмены предпочитают универсальный код (СИ)"

Автор книги: MadAlena Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Всё-таки детективу не удалось сдержаться, и он расплылся в широкой улыбке, выдав себя со всеми потрохами.

– Дубина! – треснул его по затылку Джим. – Я ему душу выворачиваю, а он тут паясничает!

– Ты первый начал! – улыбнулся Шерлок. – Моран тебе такой же дядя, как Майкрофт – сын дворецкого!

– А ты знаешь, – помолчав, сказал Джим, – что-то в нём есть от дворецкого. Такой же чопорный, так и ждёшь, что он сейчас скажет – «овсянка, сэр»!

– Да! – согласился Холмс, смеясь. – Я всегда говорил Майкрофту, что политика – это не его!

До обеда беглецы с горем пополам успели подготовиться к приезду Морана, а затем отправились на репетицию. Там все шушукались про вчерашний инцидент и играли из рук вон плохо. В основном шептались про Шерил и Эмму. Какие они были храбрые и как смогли выручить большую часть оркестра. Шерлок млел, вспоминая Джона с его восхищением способностями Холмса, – ощущения, конечно, не шли ни в какое сравнение, но его так давно никто не хвалил, что он наслаждался даже этим суррогатом.

Джим лишь усмехался, слушая этот щебет, он предпочитал похвалы в денежном эквиваленте. Он вообще был не избалован славословиями, от Морана ему чаще прилетали подзатыльники за его старания. Поэтому о своих планах, особенно, если они были рискованными, Джим старался не говорить полковнику. Он, собственно, и в тот раз не хотел говорить Себастьяну про план с крышей и инсценировкой самоубийства. Тот по глазам понял. Моран тогда сказал, что самый идиотский план будет лучше этого. Сказано – сделано. Вот он – самый идиотский план, что он придумал. Он честно выбрал самый нелепый из множества вполне приличных планов побега. Ведь были варианты и с мужским оркестром, и с экспедицией в Африку, и с конференцией раввинов в Израиле. Он даже примерял пейсы – ему невероятно шло. И Шерлоку наверняка бы пошло. Но, раз такое дело, пришлось остановиться на женском оркестре Розы Люксембург.

Мисс Кукумбер, эта извечная ложка дёгтя, она же в каждой бочке затычка, свирепствовала сегодня как никогда. Нападкам теперь подвергалась Эмма. Джим узнал, что раздвигает ноги как шлюха, что виолончель не клиент и необязательно так обжимать её коленками. И смычок он держит как обезьяна палку. Мориарти сардонически улыбался и мысленно раскладывал внутренности Мелисенты по банкам с формалином. Внутренностей было много, а воображаемых банок уже не хватало, поэтому Джим поставил себе мысленную галочку занять пару штук у воображаемой Молли. Воображаемая Молли сказала ему, что он подлый обманщик и гей, и она ничего ему не даст. Тогда Джим пошёл к воображаемому Шерлоку, но там его послал воображаемый Джон, пригрозив прострелить ему коленные чашечки, если он ещё хоть на шаг приблизится к Шерлоку. Кто ж виноват, что воображение Мориарти было исключительно за натурализм и суровую правду жизни?.. Правда правдой, а воображаемых банок не хватало, а у него были ещё глаза, селезёнка, целый моток кишок и поджелудочная железа. По примеру Холмса, глаза он запёк в воображаемой микроволновке… а всё остальное куда девать? Оно же портится, а воображаемый Моран за такое по головке не погладит… Воображение не спасало, даже там коварная мисс Кукумбер умудрялась портить настроение. Проблему нужно было решать в настоящем.

Когда дирижёрша объявила о десятиминутном перерыве, большинство девушек ломанулись в уборную и кафе – успеть «припудрить носик» или выпить хотя бы чашечку кофе. Джим, очаровательно улыбаясь, попросил мисс Кукумбер подойти к нему на пару слов – что-то ему было неясно в партитуре. Мелисента из интереса подошла и успела только ойкнуть, когда её беспардонно схватили за предплечья и швырнули об стену. Относительно невысокий Джим улыбался, живо напоминая акулу из фильма «Челюсти», только зловещей музыки не хватало. Кукумбер тревожно огляделась, но в репетиционном зале они остались вдвоём. Шерлока, который не отказался бы позлорадствовать над её незавидным положением, тоже не наблюдалось. Он экстренно унёсся в туалет и сейчас пропускал всё веселье. Всё-таки для мужского организма было затруднительно столько терпеть.

– Ну что, допрыгалась? – Джим хищно облизнул зубы.

– Чего тебе ещё от меня нужно, грязный извращенец?! – неприязненно зашипела Мелисента, отчаянно пытаясь прокопать в стене лопатками тоннель для побега.

– Я просто хотел сказать, что все самые большие глупости в этом мире делаются от банального незнания, – Мориарти тяжело смотрел на Кукумбер исподлобья, и глаза его кричали о боли, которая, несомненно, ждала впереди дирижёршу. – Ты ведь не всё знаешь в этом мире, да?

Мелисента продолжала молчать, поэтому Джим переспросил.

– ДА?! – рявкнул Джим так, что по залу раскатилось эхо.

– Да, – пискнула та.

– Во-от, – продолжил он вкрадчивым шёпотом. – Твоя главная проблема состоит в том, что ты не знаешь, кто я, и, сама того не сознавая, совершаешь самую большую глупость в своей короткой и бесполезной жизни. Ты улавливаешь, о чём я? Или мне повторить?

– Д-да! Да-да! – Мелисента нервно косилась в сторону выхода и молила всех богов, чтобы хоть кто-нибудь уже вернулся с перерыва.

– Какая ты понятливая, – Мориарти весьма правдоподобно играл офицера гестапо. – И заруби себе на носу – если ты ещё хоть раз распахнёшь свой гнилой рот в мою сторону или в сторону Шерил, я тебе в печень смычок воткну и проверну два раза, а если ты успеешь сказать слишком много, то все четыре. И сразу ты не сдохнешь… – Джим на секунду замолчал, решая, а не перегнул ли он палку и не грохнется ли дирижёрша сейчас в обморок от переизбытка чувств? Молчание затягивалось и выглядело уже настолько зловеще, что Кукумбер могла раз восемь упасть в обморок, если бы её не продолжали крепко держать за руки.

– Уяснила? – мягко улыбнувшись, наконец-то спросил Джим.

Вместо ответа Мелисента истово закивала, больно стукаясь затылком об стену.

– Вот и славно, – Джим отпустил её и прилежно расправил загнувшийся воротничок на рубашке дирижёрши.

Кукумбер осела на пол, устала, наверное, хотя Джим вроде совсем недолго с ней разговаривал.

– Свободна! – снова рявкнул Джим, да так, что она сорвалась и с низкого старта рванула к выходу. В дверях она налетела на Шерлока, перепугалась ещё больше, шарахнулась от него в сторону, дождалась, пока тот, не понимая, в чём дело, пройдёт, и только потом скрылась за дверью.

– Что это было? – ошарашено спросил Холмс.

– Эта были плоды моей разъяснительной беседы, – похвастался Джим.

– Ты её так запугал, она хоть дирижировать сможет? Руки дрожать не будут? – Шерлок беспокоился больше для вида, в душе он и сам мечтал устроить Кукумбер разнос и теперь был доволен, что справедливость наконец-то восторжествовала.

– До концерта ещё четыре часа, устаканится, – беспечно махнул рукой Джим.

И правда, устаканилось. Дирижёрша, в слегка затянувшийся из-за её отсутствия перерыв, в ближайшем баре отеля приняла на грудь стакан виски и теперь была спокойна как бронетранспортёр. К Эмме больше не цеплялась и обходила их с Шерил, точно они были чумными бродягами – по широкой дуге.

Так незаметно пробежало время до концерта, оставалось в обрез на переодеться-накраситься.

В новом концертом зале, что был совсем недавно отстроен на территории, свободной от археологических раскопок и исторических построек, коими кишела большая часть Италии и Рим в частности – Шерлок чувствовал себя неуютно. Ему не давал покоя огромный стеклянный купол прямо над зрительным залом*.

Архитектор в брошюрке уверял, что купол выполнен из огнеупорного, пуленепробиваемого, укреплённого титановым каркасом суперстекла. По всему выходило, что оно выдержит не то что артобстрел, но и ударную волну от взрыва водородной бомбы.

– Что? Боишься, что на нас упадёт водородная бомба? – хохотнул Джим. Он тоже читал эту брошюру и немало посмеялся.

– Нет. Боюсь, что на нас упадёт эта стеклянная крыша.

– Никогда не замечала за тобой такой мнительности, – фыркнул Джим, оглядывая зал, в котором пока были только технические работники, перетаскивавшие груды проводов и прочей непонятной техники.

– Это всё твоё дурное влияние. Я становлюсь параноиком и начинаю видеть опасность там, где её нет, – медленно проговорил Холмс, нервно теребя смычок. – Вот, например, те рабочие. Умом я понимаю, что все эти провода нужны для подключения к колонкам и другой аппаратуре, а воображение мне упорно рисует, что они собрались устанавливать взрывное устройство под одним из кресел. И с крышей то же самое. Мне кажется, что она не выдержит ничего из того, что перечислено в брошюре, и обвалится вниз.

– Ну… – Джим аккуратно, чтобы не размазать помаду, побарабанил пальцами по губам, раздумывая, а потом выдал: – Даже если этот купол не выдержит и обвалится, все эти осколки и куски арматуры упадут на зрительный зал, не задев сцену. Нам нечего бояться!

– Ты меня успокоила, – иронично согласился Шерлок.

– А как же иначе? Со мной всегда так. При мне даже непослушные дети и истерички успокаиваются!

– И я даже догадываюсь, почему.

– Вам тоже не по себе, да? – к ним подошли Джулия и Габби.

– Из-за купола? Да, – поделился Шерлок.

– Нет! – со смешком отмахнулась Габби. – Джулии позвонил сеньор… Как его зовут?

– Дукакис, – подсказала Джулия, и, густо покраснев, добавила: – Я оставила ему свой номер телефона. Он такой душка…

– И что? – прервал её лепет Джим.

– Он сказал, что не смог в полной мере насладиться нашей игрой в банкетном зале, и поэтому придёт на концерт. Правда, здорово?

Шерлок не готов был разделить радость Джулии. Его вдруг прошиб холодный пот, и паранойя обострилась раза в два. Даже сцена уже не казалась такой надёжной и грозилась прямо под ногами обвалиться в бездонную пропасть. Возможно, прямиком в ад. А там Нерон, Гитлер и толпа философов… Ужас, в общем.

– Эмма, нам нужно срочно бежать! – выпалил Шерлок, железной хваткой вцепившись в руку Джима.

– Куда? – удивились девушки.

– В уборную, – Джим ослепительно улыбнулся, хотя в глубине души хотелось взвыть от боли, – носик припудрить! Мы сейчас придём!

В туалете Джим первым делом проверил все кабинки и на всякий случай – вентиляционные люки, о чём настойчиво попросил Шерлок. Прямо-таки потребовал.

– Ты что, последние мозги растерял? – набросился на него Мориарти, как только всё было проверено. – С чего это ты решил линять?!

– А ты не понимаешь?! Сюда придёт мафия! Мы же человек восемь у них вчера уложили под шумок. Четверых из них – гарантированно убили! Они, по-твоему, совсем кретины, чтобы не отличить удушение от сердечного приступа?

– Я тебе больше скажу – они полные кретины! Они не заметили, как это случилось!

– Но потом-то неужели не разобрались?! – продолжал упрямо гнуть свою линию Холмс.

– Шерил, это точно ты? Тебя пришельцы не похищали? Потому что та Шерил, которую я знаю, всех до единого, кроме себя любимой, считала непроходимыми тупицами. Куда всё это делось?

– Обстоятельства изменились. Мне нужно переключиться, – практически спокойно проговорил детектив, хотя взгляд его нервно метался по помещению.

– Как? Что тебе для этого нужно?

– Вот! – наконец-то Холмс остановил своё внимание на маленьком волоске на краю раковины. Волос тут же был осмотрен со всех сторон, обнюхан, попробован на вкус, потом была выдана логическая цепочка и целый мешок фактов – кому принадлежал этот волос, сколько лет владелице, её профессия, семейное положение, сколько детей, есть ли домашние животные… В общем, небезопасно было при Холмсе разбрасывать свои волосы, всё мог рассказать по нему, как цыганка, любого мог по нему найти, лучше Терминатора.

– И что? – спросил Джим, когда Шерлок замолчал и выжидательно на него уставился

– Что значит что?! А где восхищённое «Боже, Шерлок! Это гениально! Но как ты узнал?! Потрясающе!»? Где всё это?!

– Ты серьёзно, что ли? – подозрительно уставился на него Джим.

– Да! – нервно всплеснул руками Шерлок.

– Тебе изобразить восторженного идиота? Позволь узнать, зачем? – деловито поинтересовался Джим, внутренне покатываясь от смеха.

– Джон, – устало выдохнул детектив. – Раньше никто так искренне мной не восхищался. До него. Он подсадил меня на свои похвалы. Сначала я думал, что с одного раза ничего не будет, но мне требовалось ещё и ещё. И теперь у меня ломка. Уже больше недели я не получал дозы лести. А Джон, он на всех так действует. Даже Майкрофт подсел – приезжает раз в неделю похвастаться своими успехами и закинуться похвалой от Джона. Думает, я не знаю. Да у него же зрачки сужены от ломки, что я, наркоманов никогда не видел! Лестрейд, казалось бы, ему-то зачем, а туда же! Зовёт Джона в бар, якобы пива попить, а по галстуку видно – не за пивом он его зовёт! Да что я тебе говорю? Тебя просто никогда не хвалил Джон! Готов поспорить, что твой Моран уже прочно сидит на его похвалах…

– С ума сойти! – воскликнул Джим. Это никоим образом не относилось к дедуктивным способностям Шерлока, он скорее поражался. Шерлока, кажется, бросало из крайности в крайность. А вот с Джоном следовало быть осторожнее, хотя ему-то что волноваться? Мориарти ни разу не сделал чего-либо, за что Ватсон мог бы его похвалить. К тому же, Джима заинтересовал вопрос несколько другого плана.

– Слушай, а может статься, до меня ты и сексом ни с кем не занимался? И теперь без этого тоже жить не сможешь? – еле сдерживая смех, спросил он.

– Я серьёзно! – проорал Холмс, он был на пределе. Руки тряслись, как у алкоголика. – Скажи уже что-нибудь, и по возможности с интонацией Джона! Это важно!

– Хорошо. Я попытаюсь, – продолжая издеваться, пообещал Джим и даже деловито откашлялся: – О, Шерлок! Это гениально! Все эти выводы! Из одного волоска! Поразительно! Просто невероятно! Ты насмерть сразил меня своим гением! Ты гений, Шерлок! Гений! Гений!!!

– Прекрати паясничать! – остановил его измученный ломкой детектив. – Ты издеваешься, а не хвалишь! И совсем не похоже на Джона.

– Ладно, я пошутил, – присмирел Джим и, помолчав, чтобы настроится на нужный лад, заговорил. В гулкой тишине уборной его голос зазвучал особенно проникновенно. – Шерлок, ты уникален (прямо как яйцо Фаберже). Ты не такой как все (ты единственный в мире гомосексуальный асексуал – или наоборот), я понял это с первого взгляда (а со второго убедился в этом). Я был счастлив, что нашёл кого-то, похожего на меня (такого же чокнутого). И потом ты всё сильнее убеждал меня в своей гениальности (тем, что рушил мои планы и лез куда тебя не просят), в том, что ты способен на всё (ну, я уже говорил, что ты больной на всю голову). С тобой интересно (и в цирк ходить не надо), ты заводишь (как метамфетамин)…

У Джима накопилось немало мыслей по поводу Холмса, но он вовремя понял, что простое восхищение способностями детектива вылилось в нечто иное.

Шерлок смущённо кашлянул, продолжая упорно смотреть в пол. На кафеле валялись ещё несколько волосков, что говорило либо о линяющей женщине, либо о ленивых уборщицах.

– Это ни капельки не похоже на то, что обычно говорит мне Джон, – в конце концов выдавил Шерлок.

Джим внимательно смотрел на него. При малейшей негативной реакции со стороны детектива он был готов снять с ноги туфлю и бить его по голове пока на кафель не брызнет гениальный мозг. Он не собирался оставлять живых свидетелей своего откровения.

– И знаешь, – продолжала жертва признания, – мне кажется, этот наркотик вызывает ещё более сильное привыкание, чем предыдущий. Я хочу…

И вот, на самом интересном месте, когда, возможно, Шерлок признался бы Джиму в ответных чувствах или выдал бы очередную гениальную тупость, которая бы всё испортила, в туалет вбежала Габби. Не Кукумбер, и на том спасибо. Потрясений на один день и так было достаточно.

– Вы что тут стоите? Скоро занавес поднимут! Быстро на сцену!

* – Автор честно пытался нагуглить концертный зал с подобным архитектурным излишеством, в виде стеклянного купола, не нашёл и выдумал его сам.

========== Часть 9 ==========

На сцену они успели буквально за секунду до того, как стал подниматься занавес. Джим в темпе неуклюже расправил юбку и попытался красиво установить виолончель. Несмотря ни на что, у него это получилось. Шерлоку было проще, он подбежал к пюпитру и схватил скрипку. На их запыхавшийся вид никто не обратил внимания. Прожектор высветил вышедшую на поклон мисс Кукумбер, и всё внимание публики было приковано к ней; а на сцене в это время можно было вытворять всё что угодно – кидаться помидорами, убивать клоунов…

Рукоплескания стихли, воцарилась благословенная тишина. Софиты немилосердно били по глазам, поэтому рассмотреть, что творится в зале, было физически невозможно. А очень хотелось – особенно узнать, один ли пришёл сеньор Дукакис, не привёл ли он с собой кого-нибудь из друзей?

Шерлок спокойно пиликал на скрипочке, как того требовала дирижёрская палочка, и был умиротворён и хладнокровен, как сытый кролик, наглотавшийся удавов. Всё ему казалось понятным и правильным – мир вдруг стал логичным, даже с учётом всех идиотов, что в нём обитали. Наверняка Джим переборщил с этой его похвалой. Уж очень она походила на признание в любви. Эту версию Шерлок тоже не исключал, поди пойми этого психопата. Даже он, заслуженный фрик всего Скотланд-Ярда, не всегда понимал его логику. Если она вообще существовала. Вот, кстати, сам Джим по мере его узнавания понятней для Холмса не стал, и – странно, но детектива это вполне устраивало. Он любил трудные загадки, а Мориарти был прямо каким-то безумным гибридом кубика-рубика и японского сканворда. Никакой последовательности, и при этом смутное подозрение, что она всё-таки есть.

Джим, напротив, был на редкость напряжён и старался погрузиться в игру, чтобы отвлечься от нехороших раздумий. Раздумья отступать не хотели и упрямо лезли в голову своими склизкими щупальцами. Настойчиво так. До того, что хотелось взять виолончель за гриф обеими руками и размолотить её об сцену. Или о чью-нибудь кудрявую голову.

«Ну почему в самый важный момент кто-нибудь обязательно заходит? И Шерлок тоже хорош, нужно было в такой момент выражаться как барышня из бульварного романа!.. Вот чего он хочет? Поди узнай!..» – бесился Джим, зловеще глядя в зал, будто Холмс стоял не за спиной, играя на скрипке, а сидел там, среди других зрителей, и под его сидением всё-таки была установлена бомба с часовым механизмом.

Такая большая красивая бомба, какие рисуют в мультиках – обмотанные скотчем шашки динамита и прикрученный к нему таймер с двумя проводами. Красным и красным. Делений на том таймере было всего четыре, и на двух первых уже были нули. Счёт шёл на секунды. Их было ещё целых тридцать единиц. Воображаемый Шерлок успел бы добежать до прохода. Правда, его всё равно бы задело взрывной волной. Может, контузило бы, но не убило. Но время шло, и уже не было этих тридцати секунд. Тут даже с кресла вставать было бесполезно.

Джим с оттяжкой провёл смычком по струнам, прикрыв глаза. Воображаемый Шерлок слишком поздно понял, что сидит на бомбе, и его симпатичная задница разлетается на сотни маленьких кусочков…

Стоп.

«О чём я думаю?» – Джим мысленно встряхнулся. Никаких взорванных шерлоков. Теперь нельзя. Теперь, если всё получится, он сможет мучить его на вполне законных основаниях, уже не надо будет устраивать сложные многоходовые операции для привлечения внимания детектива. Но и совсем расслабляться он тоже не собирался. Не хватало ещё, чтобы Холмс посчитал его – Джеймса Мориарти, гения преступного мира – скучным! Да никогда в жизни!

Концерт подходил к концу.

Шерлок был собран как паззл на миллион деталек. Отзвучали последние мелодии. Оркестр замер точно на финальной сцене из «Ревизора». Холмс ожидал, что вот-вот зал разразится бешеными овациями, как там, в Париже. Только оваций почему-то не было. И ни жиденьких аплодисментов, ни даже единичных хлопков. Как будто в зале все вымерли от птичьего гриппа или нашествия зомби.

Джим с довольно-таки нездоровым предвкушением ожидал, когда над залом вспыхнет свет и будет сюрприз. Он любил сюрпризы. Самые разные.

Шерлок же, не отрываясь, смотрел на Кукумбер, но та продолжала таращиться в партитуру, будто на неё оттуда смотрел сам Иоганн Себастьян Бах и сурово грозил пальцем. Тишина продолжалась, девушки из оркестра уже начинали волноваться и непонимающе переглядываться между собой.

И тут свет вспыхнул.

Зал был полон! Яблоку некуда было упасть. Да даже если бы это яблоко кто-нибудь и кинул в зрителей, оно наверняка смутилось бы и, не достигнув цели, зависло в воздухе назло Ньютону и своему метателю. В зале не было ни одной женщины, если, конечно, не брать в расчёт двух древних сеньор, сидящих в центральной ложе и вооружённых слуховыми аппаратами и биноклями. Всю остальную массу зрителей составляли солидного вида мужчины, по лицам которых ясно читалось – в цирке они не смеются, на похоронах не плачут, а у стоматологов при виде них начинают болеть их собственные зубы. Вот какие серьёзные господа собрались сегодня на концерте. Наверное, из пущей важности они сейчас и не хлопали молодым дарованиям из оркестра имени Розы Люксембург.

Кукумбер наконец отлипла от пюпитра, развернулась к молчаливой публике и чинно поклонилась, как будто всё так и должно быть. Девушки и Джим тоже вышли на поклон. Шерлок продолжал стоять истуканом, он не собирался кланяться этим гражданам, да и спина что-то затекла. Чутьё подсказывало ему, что вот так стоять на сквозняке на холодной сцене, да ещё с больной спиной, ему не стоит. Ему требуется тёплая постель, массаж и уход. И уход вот прямо сейчас.

Публика по-прежнему безмолвствовала. Хотя Джим видел – зрители были живы и руки у них были вовсе не привязаны к подлокотникам. Напротив, лежали на коленях, заботливо придерживая автоматы и другие огнестрельные орудия разной степени убойности.

Дирижёрша повернулась к девушкам – мол, идите уже, сейчас здесь будет такая мясорубка, а вы и так уже слишком много видели, так что не теряйте времени, езжайте в отель, закажите себе водки, напейтесь пьяными, станцуйте джигу-дрыгу на балконе семнадцатого этажа, изнасилуйте матроса, угоните мопед, убейте клоуна – в общем, делайте что хотите, потому что это может быть последним, что вы успеете в вашей короткой жалкой жизни.

Два раза повторять не пришлось. Девушки со скоростью снайперской пули, то есть – махом, похватали свои инструменты, даже хрупкая Амелия быстро уволокла свою тяжеленную арфу. Джим как раз уже был настроен прихватить виолончель, Шерлока и смыться вместе со всеми. Зря что ли у театра был припаркован угнанный автомобиль специально для такого случая, как… вполне ожидаемо их остановили.

– А вас, мальчики, – с садистским удовольствием проговорила Мелисента, – я попрошу остаться. На минуту.

И в подкрепление сказанного один из серьёзных мужчин в зале передёрнул затвор. В кромешной тиши этот щелчок прозвучал донельзя зловеще. Почти как мяуканье котёночка на ночном кладбище.

Герои сего абсурда нехотя повернули обратно.

– Это они, – деловито сообщила Кукумбер. И в доказательство бесцеремонно стянула их парики. Выглядело это довольно-таки забавно, но в зале снова никто не смеялся. Только одна старушка сказала другой, что не думала, что в конце им ещё и пьесу с разоблачением будут показывать. В программке ничего подобного не обещали.

– А что тут, собственно, происходит? – как не в чём ни бывало спросил Джим, продолжая весьма нервно вертеть в руках гриф виолончели. – Зачем нас так некрасиво разоблачили? У меня, например, все волосы растрепались, а Шерил вообще на чучело стала похожа.

Он, естественно, понимал, что ситуация хуже некуда, и остаётся только одно – сделать её ещё хуже. Это ведь куда веселее, чем просто стоять и ждать, когда тебе конечности повыдёргивают, как гадальной ромашке лепестки.

– Не прикидывайся идиотом, Джим Мориарти, – снова заговорила Кукумбер. Создавалось впечатление, что тут она одна в состоянии разговаривать, а остальные бандиты немые, умственно отсталые манекены. Кстати, эта версия казалась Шерлоку самой правдоподобной.

– Да разве я прикидываюсь? – блаженно улыбнулся Джим.

– Шутки в сторону! – неожиданно послышался голос из зала.

Со своего места, откуда-то с краю, встал и пошёл к сцене не кто иной, как сеньор Чезарио. Куда уж без него.

– Огромное спасибо за информацию, Мелисента. Ты даже не представляешь, какую неоценимую услугу оказала нам, – во все зубы улыбался Чезарио, будто ему только что их поставили. – Мы за этой сладкой парочкой по всей Европе гонялись.

– Вам спасибо, – кивнула Кукумбер. – Без вас я бы не узнала, кто заказчик убийства моего дяди.

«Точно!» – Джим мысленно хлопнул себя ладошкой по лбу. Чего уж там, он бы ногами себя жестоко запинал, если бы так истово себя не любил. Один из соискателей на код – старик Вальтер Гидли. В досье было чёрным по белому написано, что ни семьи, ни детей, ни даже собаки у него нет. Есть только сестра, а у неё, в свою очередь, – дочь. И Джим даже проглядывал досье на неё, но со всей этой беготнёй и приготовлениями в последнюю минуту ему было совершенно не до племянниц этого треклятого мистера Гидли. Да и какой смысл? Моран к тому времени уже убрал эту цель, и Мориарти она была попросту не интересна. Оставалось ещё до черта охочих до несуществующего кода.

– Не стоит благодарности, – ответил сеньор Чезарио. – Я в любом случае помог бы тебе в память о старике.

– Ты что, убил её дядю? – Шерлок бесцеремонно толкнул Джима в бок. – И после этого выбрал именно её оркестр?

– Ну, не повезло! – развёл руками злодей-консультант. – С кем не бывает! Ты удивишься, но я тоже человек и могу что-то не учесть! Вот, например, откуда она могла узнать, что нас разыскивает мафия?

– А я и не знала, – усмехнулась Кукумбер. – Я просто обратилась к сеньору Чезарио, чтобы его люди наказали парочку охреневших извращенцев.

– И что? Они все явились сюда ради двух несчастных охреневших извращенцев? – притворно ужаснулся Джим. – Тогда сколько же людей вы берёте на серьёзные разборки? Стадион?

– Нет, мы явились исключительно из-за двух глупых гениев, которые знают универсальный код, открывающий все двери, – не без удовольствия промурлыкал Чезарио, всё так же похабно разглядывая Шерлока, как будто это всё ещё была Шерил. А ведь на нём уже не было парика. Что и говорить – настоящую красоту не спрячешь!

– И как же вы узнали, что это будем мы? – продолжал косить под дурачка Джим. Ему всё равно невероятно шло. – В афише вроде не было заявлено.

– О том, что это вы, мы узнали случайно. Мне попалась газета с вашими фотографиями, – Чезарио с минуту порылся за пазухой, будто у него там целая Нарния умещалась, и торжественно извлёк на свет весьма помятую вырезку из газеты.

– Пф! – Джим вытянув шея, взглянул на снимок. – Могли бы и получше фото достать. Я тут плохо получился, как будто флюс на щеке. Я вообще поражён, что вы по таким изображениям нас узнали!

– Я когда-то учился в художественной школе, – стесняясь, сообщил Чезарио.

– И почему вы её бросили? – спросил Джим. – У вас наверняка был талант!

– Я не бросал, меня отчислили, – неохотно ответил мафиози. – За неуспеваемость.

– Ах, как печально! – Мориарти сожалеюще поцокал языком. – Гитлер тоже мог бы стать знаменитым художником, а что в итоге получилось? Вот что происходит, когда человек отказывается от своей мечты!..

Сеньор Чезарио даже пустил слезу, так ему стало жалко своего несостоявшегося творческого будущего, но тут влезла Мелисента и, конечно же, всё испортила.

– Да что вы его слушаете! Он же вам лапшу на уши вешает!

– И правда, – испанец смахнул с ушей метафорические спагетти болоньезе. – Спасибо, Мелисента.

Джим мысленно чертыхнулся. В который раз он убеждался, что баба к беде не только на корабле. У них же не было ничего святого! Прервать такую милую беседу о художественных талантах, как так можно?

– Всегда пожалуйста, – сдержанно улыбнулась мисс Кукумбер. – И как вы их накажете?

– Дело десятое, но накажем мы их обязательно. Поверьте, у нас достаточно обширный опыт в таких делах. Только сначала они нам отдадут кое-что. Это займёт какое-то время, поэтому можете идти, Мелисента. Думаю, вам не стоит смотреть на такое…

По кровожадному взгляду дирижёрши было видно, что она не отказалась бы лично поучаствовать в расправе над мошенниками, из-за которых добрый дядюшка больше не высылал ей денег, а весь его многомиллионный бизнес перешёл к деловым партнёрам. Она только напоследок самодовольно ухмыльнулась Джиму – мол, кто из нас двоих совершает глупости? Кому сегодня воткнут смычок в причинное место и провернут два, а может, и все десять раз? Кто самое слабое звено?

Несмотря ни на что, Джим заулыбался. Словно у него был план, а песенка всех присутствующих уже давно была спета, причём на их же похоронах.

Когда Мелисента удалилась, Шерлоку даже дышать стало легче, несмотря на полный зал мафии. Всё-таки столько литров парфюма на одной женщине это многовато. Тут и Жан-Батист Гренуй лишился бы своего феноменального нюха!

– Вот, значит, как вы скрывались, – Чезарио с хитринкой смотрел на беглецов, веселясь от души. – Наверняка это была ваша идея, сеньор Мориарти.

«Чья же ещё», – с досадой подумал Шерлок.

– Заставили вы нас поволноваться. Что же вы, – Чезарио продолжал строить из себя школьного завуча и ходил перед ними из стороны в сторону, – заинтересовали всех… Такую рекламу запустили с публичной демонстрацией товара… Такое заманчивое предложение сделали… Я не понимаю, зачем после всего этого нужно было идти на попятный? Вы ведь и сами понимаете, что столько, сколько предлагали вам мы – не предлагал никто. Даже русские.

– Они почему-то вообще не заинтересовались, – развёл руками Джим, на что кто-то нервный из зала пустил автоматную очередь прямо над его головой.

– Не стоит так волноваться, – предостерегающе заметил сеньор Чезарио. – Мои люди не любят шутить.

Шерлок подумал, что они попросту не умеют, но озвучивать свою мысль не стал. Вдруг её сочтут неуместной шуткой и тоже начнут палить, и на этот раз более метко.

– Так зачем же вы ударились в бега, сеньор Мориарти? – снова добродушно поинтересовался Чезарио. – Или в создавшейся ситуации мне стоит обращаться к вам «сеньорита Мориарти»?

Несмотря на нелюбовь данной публики к юмору, по залу прошлась волна глухого смеха. Это сеньор Чезарио подал им знак рукой. Всё равно что сказать – сейчас было смешно, можете реагировать. Собственно, поэтому Шерлок не любил ситкомы.

– Я вам уже говорил, – продолжая улыбаться, ответил Джим, – я не продал вам этот код, потому что его не существует. Я его выдумал. Это было необходимо для одного дела. В тридцать восьмой раз повторяю. Ещё два раза и будет юбилей.

– Кажется, вы не хотите сотрудничать, – печально проговорил Чезарио, прямо как испанский инквизитор упорствующей во грехе распутной ведьме.