Текст книги "На исходе лета (СИ)"

Автор книги: Люченца

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Часть 1 ==========

В их семье греческими именами называли девочек, так было принято, эту традицию соблюдали уже многие поколения. Если бы родилась дочь, её бы назвали Ариадной, но родился Тесей, и мама наплевала на все традиции, сказав, что не даст ему простого ирландского имени. Мальчик не будет, говорила она, ни Мэлдуном, ни Шеналлом, ни каким-нибудь Лиром, только Тесеем.

Ньют услышал это от многочисленных родственников в один из тех праздников, на которые собирается вся семья, и только плечами пожал. Его мать тоже не обделила оригинальным, ломающим традиции именем, но в ней всегда было что-то бунтарское, то, что толкнуло её разводить гиппогрифов – совсем не подходящее занятие для женщины из родовитой семьи.

Стоило семье снова собраться, и опять какие-то четвероюродные тётки у камина стали обсуждать их имена – а что ещё обсуждать, если все свежие сплетни закончились?.. Ньют поймал на себе чужие взгляды и отвернулся, одёргивая жилетку. Из кармана вылез было Пикетт, но Ньют нажал на его голову, заставляя снова спрятаться. А то пойдут расспросы…

Дверь открылась и захлопнулась, впуская новых людей. Бабушка прошла через почтительно расступившуюся толпу, чтобы встретить, и опять раздались возгласы «с днём рождения!», опять полетели звёзды из палочек, обжигая щёку. Кто-то наступил каблуком Ньюту на ногу, он ойкнул, и владелица этой ужасной фиолетовой туфли обернулась.

– Извините, – сказала она. Фейерверки из палочек опять раскрасили большую залу, и она стряхнула конфетти с волос. – Вы, кажется, Ньютон? Я плохо тут всех знаю.

– Да, – ответил Ньют коротко. Девушка, кажется, хотела познакомиться и пофлиртовать, но у него не было такого желания. Потому что… потому.

– Я Афина. Мы с севера Англии, редко тут бываем, но мне нравится. – Она как будто поспешно искала тему для разговора. – У вас красиво здесь, в Ирландии. Очень.

– Наверное.

Афина смутилась односложному ответу и начала расправлять складки на длинном сиреневом платье.

– А что значит ваше имя, Ньютон? – спросила она, всё ещё явно не теряя надежды. – Как-то не по-гэльски звучит…

– Это деревня в Бридженде, – ответил Ньют, потеряв терпение. – Там родился отец.

Пока девушка думала, что ответить, из ниоткуда появился Тесей – сказал что-то Афине с приятной улыбкой и увёл Ньюта за собой, сквозь толпу, мимо праздничного стола. Они вышли в более-менее тихий холл и встали у лестницы на второй этаж. Тесей облокотился на шар, венчающий перила, и следил, как Ньют выдыхает с облегчением.

– Не нравится всё это, а? – прозорливо спросил Тесей. Ньют хмуро отвернулся. – Да можешь уйти, кто тут заметит твоё отсутствие. Или давай вместе подышим воздухом – у меня что-то голова разболелась.

Наконец-то брат впервые за годы сказал что-то дельное.

Они прошли в сад чёрным ходом, через забитую суетившимися домовиками кухню. Дневная августовская духота развеялась, и сейчас, в эти ранние сумерки, на улице было хорошо. Слабый ветерок доносил аромат маминых цветов с клумбы и далёкий запах луга. Ньют вдохнул его полной грудью.

Тесей достал сигарету, повертел в пальцах и положил обратно.

– Ещё мать заметит, – сказал он со смешком. – Она так и не знает.

Ньют, фыркнув, расстегнул нижнюю пуговицу на жилете – слишком уж тот давил. Потом поднял взгляд – брат смотрел с подозрением.

– Ты же не куришь, надеюсь? – строго спросил Тесей.

– Отстань.

– Я серьёзно, Ньют.

– Ты сам начал курить курсе на шестом, я помню.

– Что ты там помнишь, тебе восемь было!..

Тесей зажал шею Ньюта сгибом локтя; вырваться не получалось, брат держал крепко, но Ньют упорно извивался и пыхтел. Тесей же всё-таки достал спрятанную сигарету, зажёг её щелчком пальцев и засунул в рот. Ньют от удивления замер, уставившись на пальцы.

– Ты и без палочки можешь?..

– Ага. – Тесей наклонился – с противным самодовольным выражением на лице – и выдохнул дым Ньюту в лицо. Ньют закашлялся.

– Отпусти.

– Не хочу.

Брат с мечтательной улыбкой вперил взгляд в небо, от его сигареты шёл лёгкий дымок, который огибал, обнимая, луну. Слабый свет фонарей делал ярче шёлковые полоски на галстуке Тесея – серый с жёлтым, почти как хаффлпаффский галстук, который лежал у Ньюта в чемодане, дожидаясь сентября.

– Ты свой галстук факультетский не выкинул? – спросил Ньют.

Тесей явно удивился.

– Нет. А должен был?

– Не знаю. – Ньют опять попытался вывернуться из хватки, но сдался и положил руку поперёк спины, обнимая. – Тесей! Да не буду я курить, обещаю.

– Вот и хорошо.

Хватка ослабла, и ладонь Тесея легла на плечо, большой палец мягко погладил через ткань неудобного нового костюма Ньюта. Они стояли так, и Тесей курил, и что-то волнительное было во всём этом, но Ньют не понимал что. Громко пели сверчки, и возвращаться в дом не хотелось.

Тесей склонился вдруг и поцеловал в макушку, зарывшись пальцами в волосы. Совсем близко пахнуло табаком, а потом исчезло, и Тесей тоже исчез – ушёл в дом. Ньют услышал его смех из-за закрытой двери – наверное, кто-то тоже захотел прорваться в сад. Но дверь, слава Мерлину, осталась запертой.

С клумбы опять донёсся одуряющий аромат лилий, мешаясь с табаком и шлейфом парфюма Тесея. Ньют сел на ступеньки, слушая ночь и вдыхая её, почему-то совершенно ошалевший.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к

На работе очень удачно не было работы, так что новая часть)

Утром Ньют, вялый от вчерашнего пунша, едва ковырялся в тарелке. Есть не хотелось, и даже аппетитный запах бекона не прельщал. В очередной раз потянувшись к кувшину с соком, Ньют отдёрнул пальцы: кувшин поднялся сам собой и налил ему полный стакан. Отец отложил палочку и покачал головой.

– Ну, где там мой любимый внук? – донёсся бабушкин голос.

Она вошла в столовую неспешно, опираясь на трость с гиппогрифьей головой на набалдашнике. Ньют покосился на часы: бабушка припоздала к завтраку, такого обычно не бывало, но ведь вчера праздновали её день рождения, в конце концов.

Тут до Ньюта дошёл смысл её вопроса.

– Тесей здесь? – переспросил он, откладывая нож.

Он знал, что никогда не был любимым внуком.

– Да, – ответил отец вместо бабушки. – Взял небольшой отпуск. Меня тоже интересует, где он, неужели забыл уже, как дома принято? Всего ничего живёт отдельно, и вот пожалуйста.

– Выпил лишнего, наверное, – добродушно заметила мама. – Не будь к нему строг. Он столько работал в последние месяцы…

– …А может, уединился вчера с какой-нибудь дальней родственницей?.. – задумчиво перебил отец.

Бабушка издала переливчатый смешок.

– Ну-ну, не надо при Ньюте.

– Я не здесь, – отозвался Ньют, уныло глядя в тарелку. – Я в денниках, а тут сидит моя магическая проекция.

Мама вздохнула и тоже отложила приборы – нож с вилкой звякнули о тарелку.

– Ладно. Ньют, пусть твоя магическая проекция сходит наверх к Тесею и спросит, почему он опаздывает. Только не врывайся с разбегу, ради Мерлина.

– Не спугну ни одну дальнюю родственницу, обещаю.

Он поспешно встал, радуясь возможности сбежать с завтрака, отодвинул замешкавшейся бабушке стул и быстрым шагом вышел из столовой. Перепрыгивая через ступеньку, поднялся к спальням и по привычке едва не свернул направо, к двери своей комнаты. На полпути хлопнул себя по лбу и развернулся – Тесей так редко бывал дома, что ноги напрочь забыли дорогу к нему.

На стук никто не ответил. Ньют подёргал дверь – заперто, да ещё какими-то непривычными заклинаниями… В их необычности Ньют убедился, когда ручка зашипела и уколола голубыми искрами, и пришлось отдёрнуть руку.

Тут дверь отворилась сама по себе. Он шагнул внутрь – шторы были задёрнуты, в спальне царила темнота. Всклокоченная голова приподнялась на подушке.

– Что тебе? – сонно спросил Тесей. – Уйди.

Ньют помялся, неожиданно смутившись. И ответил:

– Ты на завтрак опаздываешь вообще-то. Забыл? «Гиппогрифы в восемь уже корму просят…»

– «…Так что ты на завтрак должен встать к семи». Мерлин, я ещё это помню…

Ньют улыбнулся уголком рта: наверное, он сам уже никогда не сможет забыть придуманный мамой стишок. Тесей упал головой обратно на подушку и с неё наколдовал в воздухе время: золотистые линии показали семь пятнадцать.

– Можно было и не так выпендрёжно, – заметил Ньют, кивая на комод с древними вычурными часами эпохи Регентства на нём, но Тесей уже не слушал. Вскочив, он спешно начал расстёгивать пуговицы пижамной рубашки, сбросил её на кровать. Ньют заворожённо наблюдал за перекатывающимися мускулами на руках. Тут Тесей стянул штаны, и Ньют быстро отвёл взгляд, внезапно заинтересовавшись стопкой квиддичных журналов на столе. Потом не выдержал, глянул украдкой, пока Тесей вынимал бельё из комода. Глянул и сделал невольный шаг назад, перешагнул порог.

– В общем, тебя ждут, – сказал Ньют напоследок стопке журналов и торопливо закрыл дверь.

Тесей спустился минут через пять, явно одетый наспех и так же причёсанный. Извинился со смущённой улыбкой и степенно поздоровался со всеми присутствующими. Ньют пробормотал что-то ответное на его «доброе утро, Ньют» и потянулся за тостами, вложил между двух остатки бекона с тарелки. Едва Тесей опустился на стул напротив, Ньют встал.

– Я пойду. Вчера Графиня прихрамывала на левую лапу, надо взглянуть.

– Ньют, в кои-то веки семья… – начал отец.

– Я просто… просто волнуюсь. Хочу взглянуть поскорее.

– Иди уже. – Мама взмахнула рукой, кольца сверкнули на утреннем солнце. – Если что серьёзное, позовёшь.

– Конечно, мама.

Выйдя в сад, Ньют потянулся, расправил плечи, и улыбка сама собой растянула губы. В доме, большом и холодном, он никогда не чувствовал себя в своей тарелке, но сад… сад был его стихией от и до, и Ньют обожал в нём всё, даже гномов, порой пробирающихся к ним от соседей. Он уже успел выяснить, что слюна гномов имела необычный эффект, светясь в темноте, осталось придумать, как это можно применить.

В денники он вошёл не сразу, предварительно постучав по косяку, словно просил разрешения. Гиппогрифы повернули головы на звук, раздался приветственный птичий клёкот.

– Доброе утро, – сказал Ньют, входя, и откусил от своего бутерброда, положив тот на полку. В денниках приятно пахло сеном и животными. – Я войду? Вы как тут, как ночь прошла?

Разговаривая, он закатывал рукава, оглядывался в поисках вёдер. Найдя, Ньют выставил их у входа, чтобы сполоснуть, и пошёл прямиком к Графине. Поклонился пожилой самке, дождался ответного наклона головы и тут же сел на сено, у ног.

– Ну-ка, покажи, – шептал он деловито, разглядывая когти. Графиня недовольно переступала лапами. – Осторожнее, я тут, и мне ещё дороги мои руки… Ну что, вроде больше ничего не болит?

Он поднял голову. Графиня посмотрела на него, моргнула и начала расправлять крылья. Ньют подлез под ними, чтобы выйти, и едва не уткнулся в чьи-то ноги.

Оказалось, Тесей.

– Быстро ты позавтракал, – проворчал Ньют.

Тесей удивлённо взглянул сверху.

– Ты не рад мне, что ли? Я помочь пришёл.

Он подал руку, и Ньют поднялся. Тесей начал расстёгивать манжеты рубашки, такой белой, что слепило глаза.

– Не жаль тебе домовиков, им грязь сводить потом.

– Перестань.

Тесей действовал методично, так, будто и не уезжал из дома. Издавна заведённый порядок кормёжки уже словно врос в руки, и Ньют едва успевал подавать кроличье мясо. Сначала Тесей зашёл к Графине – самой старой из самок, потом к Ястребу…

В конце концов Ньют сел на перевёрнутое ведро, наблюдая, как Тесей проходится скребком по шерсти нового выводка – двум жеребятам, которые уже неплохо держались на тоненьких лошадиных ногах и бегали почти так же быстро, как их взрослые собратья. Когда Тесей закончил, Ньют похлопал ему – негромко, чтобы не пугать животных.

– Даже почти ничего не забыл, – прокомментировал Ньют. – Поздравляю.

– Что ещё?.. А-а-а…

Тесей закрыл все двери, проверил запирающие заклинания на каждой и тоже сел рядом на перевёрнутое ведро. Он был вспотевший, в пыли, но Ньют бы соврал себе, если бы сказал, что этот Тесей совершенно противоположен вчерашнему лощёному денди. Тесей ухитрялся бы быть красивым даже по уши в навозе, и это раздражало.

– Эй, – окликнул Тесей. – В душ?

Ньют встал.

– Я сначала к своим нарлам, – бросил он, выходя. По раздавшимся сзади шагам он понял, что Тесей пошёл за ним по пятам.

– Ну к нарлам так к нарлам, покажешь мне их.

– Нет, я… Тьфу ты. – Ньют наклонился, чтобы завязать шнурок, и вскрикнул – Тесей навалился сверху, слишком тяжёлый, чтобы удержаться на корточках, и Ньют упал животом на траву. – Тесей!..

– Что «Тесей»? – Брат уселся сверху, сорвал травинку и пощекотал ей нос Ньюта. Ньют поморщился. – Ты чего такой вредный? А как же лекции о пользе молока для нарлов и инструкции по правильному вскармливанию новорожденных фей? Постой-ка… Кто ты и зачем подменил моего брата?

– У вас там в аврорате паранойя по воздуху передаётся.

Ньют с трудом мог видеть, что происходит сзади, но Тесей, кажется, улыбнулся, садясь удобнее. По спине словно тролль топтался.

– Тебе надо меньше есть, – пропыхтел Ньют. – Зуб драконий даю, ты только за бумажками на работе корпишь.

– Откуда у тебя драконий зуб? По мне, так в тебе сейчас только драконий яд – как там звали этот вид ядовитый, норвежский горбатый?..

Ньют так изумился, что замолк. Тесей для верности посидел ещё и лёг, наконец, рядом. Ньют крякнул, когда брат поднялся – спина вообще не ощущалась.

– Ты дурак, и я теперь не могу встать.

– Вот и лежи, – сказал Тесей доброжелательно. – Никуда не денутся твои нарлы, а я, в отличие от них, здесь ненадолго.

– На сколько?

– На неделю.

– Кошмар какой.

Тесей засмеялся, его рука снова потянулась к волосам Ньюта, как вчера вечером. Память услужливо подкинула слишком яркую картинку: вечер, запах лилий и сигарет, серый костюм, так идущий к глазам Тесея. Неожиданно жар прилил к лицу.

– У тебя руки грязные, – пробормотал Ньют не своим голосом.

– Так тебе и надо.

Пальцы вплелись в пряди, погладили – очень мягко и осторожно. Ньют закрыл глаза и уткнулся носом в траву, чтобы хоть как-то скрыть свои пылающие румянцем щёки. На ощупь потянулся рукой вбок, чтобы оттолкнуть – и там пальцы поймала свободная ладонь Тесея.

Почему-то хотелось, чтобы брат сжал и не отпускал. Но, противореча самому себе, Ньют вырвался из хватки, отвернулся, чтобы пальцы Тесея перестали гладить по голове, и поднялся.

– Ну и куда ты? – спросил брат снизу, не спеша вставать.

– В душ, – проворчал Ньют.

– А собирался к нарлам.

Но Ньют уже не слушал его и, потирая поясницу, обогнул клумбу. Он прямо в одежде встал у дерева под цветочный разбрызгиватель, который по желанию можно было подвесить хоть прямо в воздухе, и похлопал в ладони. Сверху брызнули прохладные водяные струи, и Ньют подставил под них лицо, чувствуя, что остывает и успокаивается. Одним глазом он следил за Тесеем – тот поднялся и исчез в доме, и Ньют выдохнул с облегчением. Но внутри словно засела сжатая пружина, не давая расслабиться полностью.

Сложная, похоже, будет неделя.

========== Часть 3 ==========

Комментарий к

Начинаю поднимать рейтинг)

Иногда Ньют думал, что ему действительно стоило остаться в Хогвартсе на лето: бродить по обширной замковой территории и купаться в озере, помогать профессору Маклейну выхаживать повредившего крыло фестрала. Однажды у него уже были такие каникулы, когда он вдрызг разругался с родителями из-за выбранных на СОВ предметов. Ньют подозревал, что история повторится, едва он оповестит о выборе предметов на ЖАБА, но дело как будто закончилось одним громовещателем и парой расстроенных писем. После отец с матерью писали как ни в чем не бывало, не упоминая ни ЖАБА, ни даже просто следующий – последний – год в Хогвартсе.

Тесей же написал максимально кратко, торопливым небрежным почерком: «Не одобряю, но тебя же не переубедишь. Черкну отцу». Ньют тогда хмыкнул, разглядывая эту записку на обрывке пергамента. И решил вернуться домой – хотя бы на летние каникулы.

Возможно, зря.

– …И хобби должно оставаться хобби. Но кое-кто этого до сих пор не понял.

Ньют вздрогнул, безошибочно чувствуя начало очередной бури, и ниже склонился над «Справочником по самым опасным зверям», подобрал под себя ноги, словно кресло могло спрятать от родительского неодобрения. Тесей зашуршал газетой – но промолчал.

– И что мы упустили в воспитании…

– Ради Мерлина, Джонатан!.. Мне нужно закончить записку министру.

Перо, до того писавшее под внимательным взглядом мамы, остановилось и замерло, капля чернил едва держалась на самом кончике. Ньют, уткнув нос в книгу, следил за каплей, пока та не сорвалась на исписанный убористым почерком пергамент. Один взмах палочки – и она испарилась.

– …И насчёт Ньюта мы много раз обсуждали, – закончила мама с оттенком раздражения в голосе.

– Я тоже здесь сижу вообще-то, – напомнил Ньют, который уже не мог выносить этот разговор о себе в третьем лице. – Моё мнение по-прежнему никого не интересует?

– Тебе шестнадцать. Ты ещё не можешь размышлять здраво и разумно, как взрослый.

– А Тесей, значит, мог, – сухо заметил Ньют, поворачиваясь к широкому газетному листу, за которым было лицо брата.

– Тесей выбрал всеми уважаемую профессию и упорно шёл вперёд, чтобы достигнуть цели.

Отец посмотрел прямо на Ньюта, глаза в глаза. Ньют встретил взгляд, но нижнюю половину лица закрыл книгой, поэтому ответ прозвучал немного невнятно:

– Я тоже знаю свою цель.

– И какова же она? Зверушек рассматривать?

Ньют задохнулся от возмущения и не смог ничего ответить. С дивана донёсся рассеянный голос Тесея: «Может, хватит?»

– Когда будешь жалеть о сделанном выборе – а ты будешь – с жалобами можешь не приходить.

– И не собирался.

Ньют соскочил с дивана и, с книгой под мышкой, быстрыми злыми шагами направился прочь из гостиной. В холле заметался, не зная, куда теперь, но решение пришло быстро: в саду всегда можно было легко спрятаться от кого угодно.

Нарлы норовили разбежаться, но Ньют быстро поставил на их пути импровизированные перегородки из первого попавшегося на глаза хлама. Справочник тоже пошёл в дело из-за своей массивности, и, улыбаясь, Ньют наблюдал за попытками детёнышей протаранить книгу. Пока ещё мягкие, иголки никак не помогали делу, и всё, что удавалось стайке нарлов – это смешно пыхтеть. «Справочник по самым опасным зверям» даже не качнулся.

– Скоро я вас выпущу на свободу, – говорил Ньют, поднимая самого мелкого из детёнышей: тот завалился на бок. – Вот изучу ещё немного и выпущу, правда-правда.

Запустив самку с потомством обратно в прохладный, защищённый от яркого солнца ящик, который был устлан мягким сеном, Ньют воровато огляделся и вышел на дорогу к воротам. Не утруждаясь разговором с ними (старые ворота были весьма высокомерны), Ньют перелез поверху и спрыгнул в придорожную пыль.

– Куда это вы, молодой Скамандер? – проскрипели прутья, сложившись в сердитое лицо, но Ньют лишь фыркнул.

Перед ним расстилался зелёный луг. Казалось, он ступенями сползает вниз, с холма, в деревню. Домики вдали застенчиво прикрывали свои яркие крыши ветками деревьев, не слишком далеко прозвенел колокольчик, и ещё несколько мелодичных перезвонов раздалось следом: наверное, стадо овец на выпасе. Ньют шагнул в густую траву и с наслаждением вдохнул запах нагретой августовским солнцем земли.

Ориентируясь на колокольчики, он нагнал стадо. Овцы с шерстью цвета топлёного молока и чёрными мордами неспешно паслись на лугу, щипая клевер. Мальчишка-пастух махнул Ньюту: они уже успели познакомиться этим летом, и Ньют радостно шагнул навстречу. Мальчишка был маглом, но это Ньюту нисколько не мешало.

Когда макушку начало припекать, а овцы двинулись в сторону дороги, Ньют распрощался с приятелем, напившись у него напоследок тёплой воды из фляги. Пошёл устало обратно, глядя на высокие тёмные стены особняка. Через ворота он снова перелез и, забрав из сада книгу, тихо вошёл в дом, поспешил в свою спальню. По пути он встретил только домовиху Митти со стопкой свежего постельного белья, и она понятливо кивнула на его «ш-ш-ш».

К сожалению, долго побыть в одиночестве не удалось: раздался стук в дверь. И снова.

Ньют буравил её подозрительным взглядом, пока из коридора не раздалось приглушённое «это я, Тесей». Но всё равно открыл он не сразу, кивнув двери лишь после коротких раздумий.

Тесей вошёл, пригнулся, чтобы не наткнуться головой на ползучую орхидею. Всё равно ухитрился задеть ухом, и орхидея нервно задёргалась, уползая по протянутой верёвке к шкафу.

– А я тебя давно ищу.

Ньют промолчал.

– Давай поговорим. Знаешь же, что надо.

Он сел на кровать в ноги, и Ньют тут же согнул их в коленях. Тесей, конечно, заметил и вздохнул.

– Извини, что не вступился нормально. Мог бы. Не стал.

Он ждал ответа, но Ньют отвернулся к окну. Неужели Тесей не понимает?..

– Ну что, будем снова друзьями? – спросил брат.

– Дело не в сегодня, – наконец ответил Ньют, продолжая смотреть в окно. – Ладно, не только в сегодня.

– А в чём?

Пока Ньют собирался с мыслями, Тесей придвинулся, осторожно положил ладонь на колено. Мысли Ньюта окончательно смешались, но всё же он начал говорить:

– Мама с папой всегда были против, но ты… Я не думал, что ты снова переедешь так быстро, – выпалил Ньют. – Думал, ты понимаешь. А мне всё лето пришлось терпеть. Считаешь, сегодняшний разговор был первым?

Тесей выглядел оторопевшим.

– Не знал. Ты не говорил.

Он наклонился вперёд и заключил в объятия. Ньют разом убрал колени, прижался щекой к щеке – наверное, ему этого не хватало. Не поддёвок Тесея, не его насмешливого взрослого тона, а его объятий.

– Это я зря, да, – пробормотал Ньют. – Тоже сглупил. Но я обиделся.

– Я уже понял.

Ладони Ньюта заскользили по шёлковой спинке жилетки; он сморщил нос и сдул в сторону вьющуюся прядь волос брата. Пальцы же Тесея опять оказались в волосах, взлохматили.

– Подожди секунду, – громко раздался рядом с ухом просительный голос. А потом Тесей вынул палочку и скомандовал: – Акцио!

– Что? На моей кровати? – спросил Ньют, когда Тесей привольно разлёгся с прилетевшей книгой посередине постели.

– Ты же не против.

Ньют едва не возразил, но тут же понял: он и правда не был против. Пихнул Тесея чуть в сторону, положил голову на грудь и, с трудом дотянувшись, взял свой тяжеленный справочник. Книга сама открылась на нужной странице, и нунду беззвучно зарычал на свою же сопроводительную статью – буквы врассыпную разбежались кто куда, и Ньют щёлчками начал подгонять их обратно.

– Почему я не удивлён, – вздохнул Тесей, рассмотрев книгу у Ньюта в руках. Взяв свою, он сдвинул голову Ньюта ближе к животу и подпёр ей свой непонятный томик без заголовка и пометок. Ньют недовольно дёрнулся, но затих, когда Тесей положил свободную руку ему на грудь.

Забыв о нунду и беглых буквах, Ньют смотрел на эту руку. Она лежала так расслабленно, что, не выдержав, Ньют несмело положил сверху свою ладонь, и Тесей тут же переплёл пальцы.

По голове как обухом ударили. Ньют сжимал пальцы Тесея и боялся понимать; хотелось поцеловать то ли эти пальцы, то ли самого Тесея – может быть, в щёку, но лучше бы…

В паническом ужасе Ньют снова почувствовал, как неудержимо краснеет, и радовался, что Тесей не мог этого заметить. Мысли в голове перебивали друг друга, путались. Почему брат так сделал? Почему хочется… каких-то странных вещей? Зачем вообще Тесей ходит второй день за ним по пятам?..

Окончательно запутавшись в себе, взбудораженный и сердитый по неведомой причине, Ньют притянул к себе их сцепленные ладони и укусил руку Тесея. Тот вскрикнул, но Ньют не разжимал зубы и лизнул вдобавок языком на пробу. Кожа была чуть солоноватой.

Тесей таки вырвался, привстал на кровати. Ньюту казалось, что ошеломление в глазах брата отражает как зеркалом его собственное.

– Ньют?.. – хрипло вопросил Тесей. – Это что было сейчас?

Ньют пожал плечами.

– Укусил.

– Я заметил, – сказал Тесей с иронией в голосе. – Но почему?

На этот вопрос Ньют уже не мог дать ответа и смущённо разглядывал вместе с Тесеем ладонь, на которой отпечатались его зубы. И в самом деле, зачем он это сделал?..

Размышляя, он пропустил момент, когда Тесей резко схватил за шею, и Ньют с полузадушенным криком уткнулся носом в подушку. Одной рукой удерживая за основание шеи, Тесей вдруг начал щекотать другой за бока, и Ньют протестующе замычал, вертясь на кровати.

– Это месть, – пояснял Тесей, и в его голосе так и слышалось удовольствие от происходящего. – Будешь знать, как кусать старшего брата.

Наконец он закончил свою пытку и лёг сверху, грудью на спину, опираясь локтями на постель. Ньют не смел шевельнуться.

– Любишь ты на мне сидеть или лежать, – пробормотал он и тут же переосмыслил собственные слова.

Воображение подкинуло такие картины, что Ньют сам им поразился до глубины души. Неожиданное возбуждение стало ответом почти на все вопросы. Ньют поёрзал бёдрами по кровати и чуть не застонал; тяжесть Тесея сверху была невыразимо приятной. Если бы ещё чуть-чуть…

Тут Тесей, которому, похоже, наскучило просто лежать, щекотно подул на короткие волосы в основании шеи, зарылся в них носом. Ньют закусил угол подушки, чтобы никак себя не выдать – очень сильно хотелось снова потереться пахом о кровать или лучше погладить себя, просунув руку между своим телом и постелью. Ньют осторожно сдвинулся чуть ниже, вставший член потёрся о шов на брюках, и Ньют полностью утопил лицо в подушке, смущённый донельзя. Тесей вдруг замер, его рука куда-то исчезла, и Ньют похолодел: неужели что-то понял?..

Вдруг пальцы возникли снова у раковины уха, играючи обвели и потянули за мочку. Ньют вжался всем телом в кровать и позорно кончил от одних этих ласковых прикосновений; член выплеснулся обильно в бельё, и Ньюту казалось, что все бёдра у него теперь испачканы в тёплой вязкой сперме.

Ньют замер, желая провалиться под землю, в паху стало до противного влажно, но о том, чтобы подняться, не было и речи. Приходилось терпеливо ждать, и, наконец, Тесею надоело пустое времяпрепровождение – он встал с кровати. Ньют чуть повернул голову, чтобы его увидеть.

– Пойду, – доброжелательно произнёс Тесей. – Уже скоро ужин, надо привести себя в порядок. До встречи в столовой.

– Ага, – пробормотал Ньют, продолжая лежать на животе.

Тесей вдруг сощурился, хмыкнул – как будто с пониманием – и вышел, взяв свою книгу. Ньют немного обождал на случай его возвращения, а потом перевернулся на спину, тронул брюки. На светлой ткани мокрое пятно было различимо даже невооружённым глазом. Ньют схватил подушку и прижал к своему лицу с такой силой, будто очень хотел ей себя придушить.

========== Часть 4 ==========

– Он зануда, – говорил Ньют сам себе вслух, меря шагами комнату. – Его вечно приводят в пример, каждый раз, когда что-то не так. «Будь как Тесей. Тесей всего добился». А он всегда при этом так самодовольно ухмыляется…

Ньют сбился и перевёл дыхание, понимая: вот тут он уже заврался. Закрыл ногой приоткрытую дверцу шкафа и начал заново:

– Из Хогвартса забыл встретить на рождественских каникулах, пришлось битые часа два ждать на вокзале… А ещё на письма отвечает отписками. И из-за него Ив сбежала, а может, он сам её выпустил, нарочно. Сам ведь говорил, что терпеть не может глизней…

Ньют облокотился на подоконник, вгляделся невидяще в ранние сумерки. Задний двор, на который выходило его окно, был не таким нарядным, как сад перед домом: всего-то пара розовых кустов у беседки и узкие тропинки, ведущие к денникам. Дальше уже располагался загон для гиппогрифов, и Ньют ещё в детстве любил смотреть, как они выходят на свежий воздух, встряхивая лапами и расправляя крылья. Он всегда с радостью выбегал к ним в загон и кланялся всем подряд, чтобы безбоязненно гладить твёрдые тёплые клювы и перья между глаз. Гиппогрифы блаженно жмурились и склоняли головы в ответ.

Тесей же никогда не понимал. Для него всё это всегда было обязаловкой.

– Он не понимал, – повторил Ньют вслух, прекрасно осознавая, что это не имеет значения.

Ничего не менялось в душе, и даже сама идея искусственно взращиваемой нелюбви к Тесею была глупой от начала и до конца. Но оставался всего один подходящий аргумент, который он приберёг напоследок. Самый весомый из всех.

– Он мой брат, – тихо сказал Ньют, в волнении схватившись за штору с такой силой, что чуть не оторвал её. – Тесей – мой брат.

Так хотелось отвлечься на что-то, очистить голову от непрошеных мыслей, но для полёта на гиппогрифе было уже слишком темно, а на книге сосредоточить внимание совсем не удавалось. Ньют ощущал себя как в ловушке. Брат был рядом, запертый вместе с ним в тесных границах дома, брат был в мыслях и воспоминаниях – он был везде. Почему-то мозг подкинул эпизод из детства: Тесей поднимается в Хогвартс-экспресс, а он, Ньют, хватается за штанину и тянет обратно с плачем. И все вокруг смеются. И Тесей оборачивается со смехом, разжимает один за другим пальцы. Кажется, это был Тесеев четвёртый курс.

Ньют в смятении потёр нос, потянулся к Пикетту, который трогал лепестки ползучей орхидеи, и взял того в ладонь.

– Почему?.. – спросил Ньют с недоумением, рассеянно гладя Пикетта. Тот пищал, пытаясь увернуться. – Как так вообще вышло?..

В поле его зрения попали часы, полускрытые хламом из свитков, сломанных перьев и наваленных одна на другую книг. Судя по всему, уже настало время ужина, и Ньют чертыхнулся. В столовую спускаться не хотелось, но ведь его могут пойти искать…

«Тесей может подняться сюда», – подумал Ньют с ужасом и тут же распахнул окно. Сквозняк проник в комнату, сорвал со шкафа карандашный набросок гиппогрифьей морды, но Ньют не обратил внимания. Решительно перекинув ноги через карниз, он схватился за плющ, утопил пальцы в сетке, по которой тот вился, и начал спускаться.

Сегодня никакого ужина. Он сам себя наказал.

Третий раз за день Ньют перелез ворота и, перебежав пыльную дорогу, спустился с разбегу на луг. Справа виднелся давно примеченный Ньютом дуб, под которым было так славно сидеть в летний зной. Ноги сами повели к нему, пусть и был уже вечер – этот сладостный тёплый вечер, который может быть только в августе, когда в спину уже промозгло дышит сентябрь, но лето ещё держится, даря последние восхитительные дни. В любой другой момент Ньют бы отметил это сполна, но не сейчас. В полнейшем душевном раздрае он опустился на примятую траву под дубом, облокотился на ствол – и закрыл глаза.

Вот так – посреди луга, вдали от всех – было хорошо. Отпустила тревога, и дышать стало легче. Листва зашумела над головой, и Ньют зябко поёжился – теперь он заметил, как стало ветрено. Или же это прохлада стремительно опускалась на землю вместе с ночью.

Вдруг слева раздался шорох, и Ньют лениво повернул голову. Ну конечно.

– Почему тебя не было на ужине? – спросил Тесей, подняв брови.