Текст книги "Прогоняя смерть из снов (СИ)"

Автор книги: Luna Plena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Тебе бы поспать, Малфой, а то выглядишь, знаешь… – Гарри неопределенно махнул рукой, все это время лежавшей на груди Драко.

– Сам как будто идеал мужественности и ухоженности, – закатил глаза Малфой, несильно дергая темные пряди пальцами. – Мне надо еще что-нибудь поесть приготовить.

– Драко, – прервал его монолог Гарри, внимательно и почти сердито смотря тому в глаза и внутренне наслаждаясь властью, что наделяет его произнесенное вслух имя. – Ты как никто другой должен осознавать пользу и необходимость здорового сна. Так что будь добр, просто ляг и спи.

Малфой тихо фыркнул, но послушно завертелся, устраиваясь поудобнее.

– Меня трижды просить не надо, – проворчал он в подушку. – И, Поттер, не смей прикасаться к моим продуктам. Я предупредил.

– Спокойной ночи, Драко.

– Ночи… Гарри.

Комментарий к Глава 6. Блейз Забини

(26) Так называемая «верблюжья шапочка» – пытка, распространенная на Востоке. Выйную часть шкуры верблюда, как самую прочную и жесткую, сначала вымачивали, и затем натягивали на бритую голову пленного. После того бедолагу выпускали в пустыню, перед этим сломав или связав руки, под палящее солнце пустыни. Кожа, постепенно ссыхаясь, неумолимо сдавливала виски, заставляя буквально молить о смерти. Такую «шапочку» самому снять было почти нереально, а если и получалось, то только со скальпом. Наибольшие страдания начинались, когда начинали расти волосы – сквозь толстую шкуру они пробиться не могли, посему росли внутрь, уходили под скальп, причиняя зверские мучения. Длиться такое могло неделями и даже месяцами. Выживали единицы; они лишались разума и становились рабами.

========== Глава 7. Драко Малфой ==========

Драко не помнил, когда в последний раз он просыпался не от ударов по и без того изнеможенному телу, выплеснутого на лицо ведра ледяной воды или истошных криков других заключенных. Дни сменялись днями, недели – неделями, а далее считать не выходило, – талибы находили все новые и новые способы воздействовать на его разум, заставляя забывать даже свое имя в криках, переходивших в бульканье собственной кровью.

Но в один прекрасный день настоящий рыцарь вызволил «принцессу» из замка, спасая ту от ежедневного изнасилования почти всей верхушкой афганцев, что держали притоны по всему Ближнему Востоку. В этих притонах можно было найти мальчика и девочку самых разных возрастов, рас, размеров, – коротко говоря, названия лавочки, которую держал управляющий сетью, говорила чистую правду – «Мясо на любой вкус». И Драко бы тоже оказался в таком притоне. Как только его «натренировали» бы хорошенько. Но все обошлось.

Обошлось.

Жизнь, казалось, наладилась. «Рыцарь» оказался его земляком, выкупившим его для… успокоения. Драко в прямом смысле этого слова спал с Поттером, не давая тому окончательно тронуться умом или неминуемо навредить себе из-за зашкаливающего ПТС. Просыпаться с кем-то настолько понятным и прямолинейным человеком Малфой отвык за долгое время в плену, потому, каждый раз, когда его будил чужой голос, он инстинктивно сжимался в ожидании удара, но вместо этого чувствовал обреченно хватающиеся за него пальцы, ищущие помощи, нуждающиеся в нем.

В нем впервые кто-то нуждался так… просто. Гарри не требовал от него ничего, ничего не спрашивал из того, что могло причинить Драко какие-то неудобства. Напротив, ему потакали и даже таскались с ним по магазинам.

«Не далеко ушел от шлюхи из притона, Малфой», – как-то похвалил себя Драко, рассматривая украдкой все, что безропотно покупал для него Поттер.

Нет, он вовсе не выпрашивал подарки или какие-то безделушки. Он просто отплачивал спасителю так, как умел. Теперь в аптечке у Гарри всегда было сильное успокоительное и обезболивающее; препараты с давно истекшим сроком годности Драко щедрой рукой, просунутой в чужой кошелек, заменил на аналогичные, но свежие. Он даже не отложил что-то для себя, хотя понимал, что рано или поздно этот Оазис посреди кромешного Ада иссохнет: Поттера наверняка заберут, а вот его самого – отнюдь. Ее Величество позаботилась. Драко Люциус Малфой останется в Афганистане, скорее всего – попадет в тот же притон, а если повезет, то его просто убьет какой-нибудь бездомный, с которым некогда успешный врач схлестнется за картонный настил или кем-то выкинутые драные штаны.

Еще Драко готовил. Точнее, он готовил. Вспоминал все самые лучшие и недорогие рецепты, выкладываясь у плиты так, что от жары рябило в глазах. Слушать восхищенные речи привыкшего к костровым баландам Поттера было… приятно. Опасно приятно, потому на похвалу, произнесенную неприлично искренним голосом, Малфой отвечал снисходительной улыбкой, колкостью или каким-нибудь ироничным высказыванием насчет скудных кулинарных способностей самого Гарри. И черта с два он кому-то признается, что та свинина, что Поттер кое-как пожарил в первый день их знакомства, оставляя ту на огне и прибегая проведать Драко с впечатляющей назойливостью курицы-наседки, казалась Малфою самым вкусным ужином за всю его жизнь.

Еще приятнее было обнимать сильное тело, оказавшееся беспомощным в плену снов-воспоминаний. Поттер будто проживал их снова в обличии каждого действующего лица; он говорил во сне, умудряясь выделять реплики интонациями, а Драко завороженно слушал эти речи, как театральные постановки, которые так любил отец. Его сердце разрывалась; он понимал, что не может помочь, не может исправить случившегося однажды, но он делал все, что было в его силах. А в его силах было разбудить страдающего, и Малфой это делал каждую ночь, мысленно проклиная себя за удовольствие, которое испытывал от простого касания к темным тяжелым прядям.

Драко не был предателем, но об этом знал только сам Драко. Все остальные, включая Поттера и его собственный взвод, считали того военным изменником. Отнюдь. Он был верен своей стране вплоть до момента, когда тот толстый араб тыкал в его лицо еще теплой после печати бумагой и громко смеялся, давая очередную пощечину. Нет, и тогда, поняв, что страна от него отвернулась, сержант не стал трепать направо и налево что-либо, связанное с расположениями британских войск, но перестал надеяться на чудо, просто дожидаясь собственной смерти.

А потом появился Он. Человек, который слепо доверился ему, как доверяет миру котенок, едва открывший глаза. Человек, которому не стыдно было снова довериться, верить и быть верным. Его лейтенант.

Его лейтенант.

«Когда, когда это произошло?», – судорожно соображал Малфой, копошась на кухне очередной ночью, пока его персональный Герой спал. Разум, как назло, не выдавал вразумительных ответов, вместо этого предпочитая подбрасывать разные образы.

Вот Гарри, задумавшись, перебирает волосы Драко.

Вот Гарри смеется, открыто, запрокинув голову, рассказывая что-то из солдатской жизни разведполка и как-то совсем по-товарищески хлопая Малфоя по спине.

Вот Гарри засыпает после очередного кошмара, неосознанно сжимая бледную руку своей.

Вот он посреди какого-то сна совершенно беззастенчиво закидывает на чутко спящего Драко все четыре конечности, извернувшись при этом под немыслимым углом.

О, да. Малфой спал чертовски чутко. Научился в плену. Потому и не мог сам себя оправдать, почему притворился спящим там, на полу. Конечно, он проснулся от малейшего движения Гарри, как просыпался десятки раз за ночь до этого. А тот, вместо того, чтобы просто его разбудить, поднял на руки и уложил на кровать. Так легко, будто всегда так делал. Будто это пустяк.

«Да когда это был не пустяк?!» – вопрошал у себя Драко той же ночью, а предавшее его подсознание снова подкидывало картинки.

Вот Драко сжимает Гарри в объятиях, но так, чтобы тот случайно не почувствовал бешено колотящееся от этих касаний сердце.

Вот Драко давит на грудь Поттеру, удерживая того на своих коленях, не в силах оторвать пальцев от сильной, но не лишенной изящности шеи.

Вот Драко пытается привести Гарри в чувство, забравшись на него сверху, и порывисто прижимается губами к его виску, секундами позже внезапно ощущая чужие губы на своей щеке.

Вот Драко, поддавшись порыву, прижимает Гарри к себе, обняв за плечи и даже не думая того выпускать, а сам Поттер отчего-то и не пытается вырваться.

Стоит ли говорить, что ночью, после таких вот воспоминаний, ужин у Малфоя не получился?..

…Все эти мысли пронеслись в блондинистой голове за считанные секунды, и Драко, наконец, пришел в себя. Он стоял, прижимая Героя к стене, и тяжело дышал, с накатывающей тоской понимая, что его жизнь счастливого влюбленного идиота окончена.

Народная мудрость гласит, что благими намерениями вымощена дорога в Ад.

«И люди были чертовски правы», – с тоской подумал Малфой, чувствуя, как сильные руки резко скинули его ладони и оттолкнули его прочь.

***

Гарри оглянулся вокруг – его глазам предстала грязная, захламленная пустыми ящиками и старыми тряпками, камера с ржавыми литыми решетками. Посреди камеры, прямо под одиноко висящей и качающейся на сквозняке лампочкой, стоял старый деревянный стул, на котором сидел полуобнаженный мужчина со связанными за спиной руками и опущенной головой, отчего лица не было видно. Место было Поттеру неизвестно, но вот светлые, хоть и грязные, волосы казались смутно знакомыми, как и острые плечи с россыпью светлых веснушек.

«Нужно помочь ему», – первая мысль, что пришла в голову Гарри. Он попытался сделать шаг из затемненного угла, где до этого стоял, но налившиеся свинцом ноги отказывались двигаться. Поттер обескураженно опустил на них глаза и с удивлением заметил, что держит в руке какой-то пакет, а вторая рука была мудрено забинтована.

«Какого…» – мысль оборвал громкий протяжный скрип открывшейся двери камеры, в которую вошли трое арабов. Двое из них с автоматами наперевес остались у входа, а третий медленно отошел к пленнику, улыбаясь настолько предвкушающее и одновременно с тем кровожадно, что Поттера будто прибило к стене, в которую тот вжался, пытаясь затаиться. Как оказалось, старался он зря – арабы его вовсе не замечали.

Подошедший к стулу мужчина медленно обходил его по кругу, тихо посмеиваясь, а затем неспешно закурил, приседая перед пленником и выдыхая дым в занавешенное волосами лицо. Тот сразу закашлялся, но головы поднимать не стал, как и не пытался отодвинуться. Истязатель скривил рот и, размахнувшись, наотмашь ударил пленника по лицу, отчего тот наверняка упал бы со стула, не будь к нему привязан. Не дождавшись никакой реакции, араб снова рассмеялся и поднялся на ноги, заходя за спину мужчине, поднимая его голову, грубо дернув за волосы. Лицо, сплошь покрытое кровоподтеками и ссадинами, осветила лампа, а стального цвета глаза отсутствующим взглядом скользили по потолку, мазнули по прутьям камеры и остановились на Поттере, который тяжело дышал от шока и паники.

Гарри его узнал.

– Ты мне все расскажешь, – по-английски, но с явным иранским акцентом и чуть хрипловато сказал мужчина, склонившись к бледному уху. Выдохнул в него дым. – Как только устанешь кричать.

Поттер готов был поклясться, что видел, как обескровленные губы сложились в немом «Гарри» перед тем, как задаться оглушительным криком: бычок сигареты затух под горлом, уткнувшись в ямочку между ключицами.

Следующие несколько часов были самыми ужасными в жизни Поттера. Он просто стоял и смотрел, как Малфоя пытали талибы, сменяясь один за другим; видел, как кровавые слезы стекали по скулам, прочерчивая ужасающие дорожки по белой, как мел, коже; видел, как трясется тело от тока, пущенного по электродам, и как закатываются потемневшие глаза. Гарри кричал, бился на месте, пытался закрыть глаза веками и руками, но перед глазами все равно был Драко; его окатывали ледяной водой, крики прерывал лишь звук рассекаемого кнутом воздуха, а сам Малфой все не сводил с Поттера глаз, беззвучно шепча «Гарри, Гарри, Гарри».

Гарри. Удар хлыста по спине, рассекающий плоть до кости. Вымученный крик.

«Драко!»

Гарри. Раскаленная кочерга касается стопы. Хриплый вой. «Драко!»

Гарри. На голове пленного пакет, затянутый на шее. Вдох-выдох. Пластик обтягивает губы. «Гарри», – легко прочел по ним Поттер, перестав сопротивляться и стирать бегущие по щекам слезы отчаяния.

– Он ничего не скажет, – прошелестел очередной конвоир на пушту, плюнув в поднятое за волосы лицо.

– Тогда кончайте с ним, – пожал плечами первый араб, потеряв всякий интерес к пленному.

Талиб коротко кивнул и разрезал веревки на запястьях Драко отточенным движением перочинного ножа. Тот, не смотря на увечья, тут же поднялся на ноги, начав медленно шагать к Поттеру, все ближе продвигаясь в темноту угла. Гарри хотел броситься к нему, подхватить, закрыть собой, но не мог ничего сделать, лишь смотрел на кровавые следы, что тянулись позади Малфоя. Несмотря на ужасающую боль, которую Драко наверняка испытывал, в серых глазах читался лишь испуг и какая-то растерянность. Он медленно поднял руки, протянув те к Гарри, который невольно вжался в стену от вида крови, стекающей из разодранных вен.

Боевик его не поощрял, но и не останавливал. Подождав, пока пленный отойдет достаточно далеко, тот с каменным лицом вскинул автомат и выпустил очередь в худую спину.

Перед глазами Поттера все поплыло, он начал оседать вдоль стены, безумными глазами смотря на застреленного Малфоя, который все продолжал идти. Бледные прохладные руки подхватили враз потяжелевшее тело; глаза все излучали тревогу. Сам Драко будто и не замечал, что ему только что выпустили в спину не меньшим обоймы.

– Гарри? Гарри, ты в порядке? – стальные глаза обеспокоенно скользили по заплаканному лицу.

– Нет, нет, – истерично мотал головой Поттер, дрожащими руками хватаясь то за предплечья, то за шею Малфоя. – Нет, ты не можешь умереть.

– Гарри… – Драко нахмурился, а из раны на голове по переносице потекла кровь.

– Только не смерть, не снова, – простонал Гарри, коснувшись кончиками пальцев покалеченной груди, будто надеясь почувствовать пульс. Разумеется, пульса не было. – Только не ты.

Драко замер, внимательно рассматривая Поттера. Тот дрожал, прижимался к стене спиной и смотрел с таким страхом и отчаянием, что сердце сжимало стальными обручами.

– Гарри, я не умираю, все в порядке, – попытался он, касаясь ладонью колючей щеки.

– Холодный, – прошептал Поттер так судорожно и обреченно, будто мог упасть в обморок в любую секунду. Дрожащая смуглая рука прижала прохладные пальцы к своей щеке сильнее, а другой рвано касался то предплечья, то шеи, то груди. Сам Гарри смотрел на свою руку так, будто та была по локоть в крови. – Холодный.

– Конечно, холодный, я же мылся, а горячей воды здесь сроду не было, – тщетно пытался воззвать к разуму Малфой, начиная паниковать.

Гарри явно не спал; он смотрел не совсем осознанно, но вполне ясно, он говорил и даже связно, но что-то в его голове явно происходило, и как это остановить Драко не имел ни малейшего понятия.

– Умер. Мертв, – шептал тот, а по щекам снова полились слезы.

– Пот…

– Нет! – вдруг вскинулся Гарри, схватив лицо Малфоя своими ладонями. – Нет, ты не можешь умереть, не можешь! Ты не понимаешь, – сбивчиво шептал Поттер; дрожь усилилась, его почти колотило. – Я же без тебя с ума сойду. Я в глаза твои смотрю, а как будто снова дышу английскими туманами, понимаешь? – Гарри шумно сглотнул, а Малфой стоял, будто громом пораженный. – Волосы вижу… Да я их с другого конца света, кажется, увижу, они же цвета пены у берегов Темзы…

– Я живой, Гарри, прекрати, прошу, – тихо сказал Драко, чувствуя, что держит себя в руках из последних сил. – Гарри. Вспомни. Это я. Падма, Седрик, Джинни, помнишь? Фред. Блейз. Они мертвы, а я жив. Как за специями ходили, помнишь? Ты мне операцию сделал, спас от заражения крови, ну же, Поттер, приди в себя, – Малфой аккуратно встряхнул Поттера, надеясь, что его шепот затихнет, а глаза сфокусируются. – В магазин ходили, ты молоко купил буйволиное, – Драко нес откровенную ерунду, надеясь, что это поможет, как в ту ночь воспоминаний о Джинни.

Гарри в последний раз вздрогнул и затих. Зеленые глаза с расширившимся зрачком смотрели в серые глаза напротив, но осмысленного выражения так и не приняли.

– Ребята… Они мертвы, – прошелестел шепот, лишенный эмоций. – И ты мертв. Магазин, – Поттер моргнул, смахивая собравшиеся в уголках глаз слезы, а потом неожиданно улыбнулся. Грустной, обреченной улыбкой, точно такой же, как его голос. – Девушка пела. Прошу, будь, как Луна с Землею, рядом… – тихо сказал он. – Мертв. Ты мертв. Умер. Застрелен. Арабы застрелили мою Луну.

Малфой физически ощущал, как рушится все его хваленое самообладание, а из глубины расцарапанного всем этим монологом сердца поднимается глухая злость, подгоняемая чем-то еще, что Драко распознать был не в состоянии. Он с силой тряханул Гарри, приложив того спиной о стену (тот охнул, но от боли тоже не очнулся), прижался к нему максимально близко, не давая дрожать, и выдохнул ему в лицо:

– Мертвый, да? Холодный? Холодный, говоришь? Есть у меня для тебя кое-что горячее, но потом не смей возмущаться.

Поттер хотел что-то ответить, но Малфой мгновением позже уже прижимался к соленым от слез губам своими.

Напряжение, снежным комом растущее в Драко все эти дни, взорвалось, как переполненный азотом воздушный шар; растеклось по венам живым огнем, ворвалось в голову беснующимся набатом и осело на кончиках пальцев жалящими искрами, требуя прикоснуться к желанному телу напротив.

К Гарри, который подозрительно затих и вовсе не двигался. Не отвечал, не отталкивал, а просто стоял.

«Он же думает, что я труп. Что его целует мертвец. Как бы я хуже не сделал, – несмотря на бешено стучащее сердце и задержанное дыхание, Драко не потерял способности связно мыслить. – Мерлин, как же хочется прикоснуться».

Касание.

Он же всегда будил его не столько разговорами, сколько руками. Могло получиться и в этот раз.

«Была не была», – решился Малфой и, отстранившись на секунду для вздоха, снова прижался к чужим губам своими, горячими, осторожно касаясь лба Поттера и отводя пальцами челку…

…Гарри снова вздрогнул. Тело будто сковали цепями; не пошевелиться, не вздохнуть. Стало безумно жарко, будто он провалился в Ад, прямиком в свой котел. Перед глазами была лишь светлая кожа с упавшими поверх нее блондинистыми прядями. Сердце колотилось то где-то под горлом, то уходило в пятки; накативший жар резко сменялся замогильным холодом и обратно. Поттер не понимал, что происходит, и отреагировать никак не мог. Мог только чувствовать, что происходило, и видеть вспыхивающие перед глазами картины.

Чужие губы осторожно цепляют нижнюю губу Гарри, слегка оттягивая на себя. Прохладные пальцы коротко и нежно касаются середины лба под отросшими волосами. Падма. Перед глазами фейерверком вспышка: его собственные губы на чужой щеке. Горячее дыхание. Укус на плече.

Упругие губы, по температуре близкие к раскаленному свинцу, делают осторожное движение, снова накрывая его рот. Чуткие подушечки пальцев сменяются костяшками, осторожно скользящими по скуле. Ладони осторожно ложатся на смуглые плечи, а кончики больших пальцев, встретившись в ямочке между ключицами, медленно расходятся в стороны, проводя по шее. Седрик. Аккуратные пальцы на шее. Сильная ладонь на груди. Его голова на чужих бедрах.

Тело прижимается к Поттеру ближе, вжимаясь в него торсом. Между слегка подрагивающих ног втискивается чужая, и острое колено осторожно скользит по внутренней стороне бедра Гарри. Фред. Обеспокоенный теплый взгляд. Тихий, успокаивающий шепот на ухо. Подрагивающая спина, прижатая к его спине.

Руки медленно спускаются по рукам, переходя на талию и бока, а затем одна из них скользит по торсу к груди, замирая там, где загнанно бьется сердце. Блейз. Или… Джинни? Горячая грудь за его спиной и его пальцы, перебирающие волосы, или руки, обнимающие за талию, и его лицо, прижатое к груди?..

Не важно. Мало, что было важно, когда кончик языка проходится между сжатыми губами, а руки, скользнув по талии, перемещаются за спину. Замирают там на секунды, кажущиеся вечностью, а затем юркие теплые пальцы двигаются вдоль позвоночника, массируя чувствительное место между лопаток. Драко.

Драко?..

Теплые руки. Горячие губы.

Драко!

Новый шок – хороший способ оправиться от старого шока. Поттер, придя в себя, резко провел по бледным предплечьям, скидывая с себя руки, отталкивая Малфоя от себя. Получилось несколько жестче и грубее, чем хотелось бы, но не нашлось бы в мире ни одного судьи, кто не оправдал бы Поттера в ту секунду. Тяжело дыша, Гарри посмотрел на Драко. Бледная грудь, лишенная волос, не менее тяжело вздымалась, запястья, машинально обнимающие воздух, слегка подрагивали, а серые глаза в панике бегали по лицу и фигуре Поттера, не зная, куда смотреть.

«А ведь он тоже в шоке», – мелькнула мысль в темноволосой голове, но Гарри не успел об этом задуматься.

Ему и без того было, над чем подумать. Например, над тем, что ему чего-то чертовски не хватает. Возможно, рук на своем теле. Возможно, губ на своих губах. А, может, было бы не плохо, поменяйся они местами.

Все это пугало, и не на шутку. Ситуация была донельзя неуютная; напряжение в воздухе можно было потрогать руками.

Поттер никогда не умел думать прежде, чем говорить. Да и вообще, думать Гарри умел лишь во время сражений. Потому, когда ему катастрофически осточертела эта немая сцена, он, не удосужившись прочистить горло, хриплым, будто не своим, голосом, сказал:

– Ты же говорил, что не гей.

Малфой вздрогнул и встретился своими затуманенными глазами с глазами Поттера. Впрочем, поняв, что рожу ему прямо сейчас бить не будут, слегка расслабился, умудрившись ухмыльнуться и иронично изогнуть бровь.

– Разве? – в отличие от Поттера, Драко голосом владел превосходно. – Кажется, я говорил, что мне не понравилось с арабами.

Гарри ответить было нечего, потому он молчал, смотря куда-то поверх острого плеча. Драко, внимательно вглядевшись в глубину зеленых глаз, тяжело вздохнул и отошел, сел на тахту и спрятал лицо в ладонях, не произнося ни слова. Напряжение потихоньку отпускало, нервное возбуждение спадало, а на смену им пришли стыд, страх и жгучая неловкость.

Следующее, что услышал Малфой, был грохот хлопнувшей за спиной Поттера входной двери.

========== Глава 8. Гарри Поттер ==========

– Черт побери, просыпайся! – остановившись в который раз, Гарри Джеймс Поттер со всей силы саданул ладонью по хлипкому камню ближайшего дома, тут же досадно поморщившись от вспышки боли. Судорожно вздохнув, он привалился к камню спиной, оседая прямо на землю.

«Это не могло случиться со мной, – даже мысли в голове судорожно заикались. – Такое случается с другими. Я не другой, боже».

Уже отбитая до этого об пару деревьев правая ладонь слегка кровоточила, но Поттер это не замечал. Подтянув к груди колени, как когда-то в детстве после избивания своим кузеном, Гарри сложил на них руки и уткнулся губами в короткий рукав футболки, крепко зажмуриваясь и надеясь хоть немного успокоиться, но вместо этого обреченно застонал и порывисто стянул враждебный предмет одежды, внимательно тот оглядывая.

Зеленая футболка, как-то не по-мужски приталенная, с рисунком серебристой змеи, обвивающей торс кругами, была явно не его. Видимо, желая как можно скорее сбежать из квартиры, Поттер не заметил, как схватил одежду Драко. Поддавшись какому-то неизвестному порыву, Гарри притянул футболку к лицу, глубоко вдыхая. Яблоко и кориандр, смешанный с уникальных терпковатым запахом самого Малфоя, отдающим мускатным орехом. Поттер снова застонал, порывисто скомкал футболку и отправил ту в ближайшую урну.

Обнаженной кожей к камню прижиматься было не очень приятно, потому Гарри поднялся на ноги, неуклюже перешагивая на месте. Он решительно не знал, что дальше делать и как себя вести. С одной стороны – в разгаре был очередной солнечный день, по улицам бегали детишки, от чьего смеха сейчас лишь усиливалась головная боль, и теоретически ничего не мешало скитаться по городу. С другой стороны – дома сидел Драко, один, без документов и оружия, плюс ко всему еще и не знающий язык.

Драко.

Гарри зарычал и снова ударил кулаком, но теперь по фисташковому дереву, одиноко растущему возле здания центра связи.

«Да, – мгновенно успокоившись, Гарри нашел в себе силы даже улыбнуться мужчине за стойкой. – Что бы там ни произошло, я пообещал. Сам себе», – кивнув своим мыслям, он решительно двинулся к облюбованному компьютеру.

Коротко набрав сообщение «Гене Мраку», что им срочно нужно поговорить, и прождав перед экраном полчаса, Поттер уже собрался уходить, как долгожданное окошко оповестило о новом сообщении. Этот электронный адрес знала только Гермиона, потому думать на других было бессмысленно. Гарри в тот же миг развернул письмо, а минутой позже уже надевал выкупленные у администратора зала наушники, настраивал старенькую камеру и выходил в программу, куда позвала подруга.

– Гермиона, – даже не пытаясь прикрыть радость, вскрикнул Поттер, завидев копну волнистых волос и теплые шоколадные глаза.

– Хэй, Гарри, ты… голый? – закончила подруга, закусывая ноготь большого пальца и спускаясь глазами по экрану, стало быть – по торсу Гарри.

– Да, долгая история. Как ты? Как Роза? – как же давно он не слышал этого чуть хрипловатого голоса.

Следующий час миссис Крам рассказывала о новостях их общего круга невоенных товарищей, вещала о своей дочурке, которая собиралась в этом году отправиться в школу, о Викторе и его карьере нападающего в какой-то малоизвестной, но подающей надежды команде по футболу. Поттер слушал с удовольствием, смеясь над забавными моментами и вставляя редкие уточняющие вопросы, наслаждаясь непринужденным общением. Прямо как Драко когда-то.

Широкая улыбка тут же поблекла, кровь отхлынула с лица, а затем вернулась со жгучим вишневым румянцем. Гарри было перед Мионой дико стыдно за то, что с ним произошло, хотя отголоски сознания подсказывали, что она никак не могла о происшествии узнать. А уж тем более о том, насколько ему понравилось.

Мерлин, ему понравилось.

Мерлин?! Боже!

Поттер обреченно застонал и стукнулся головой о клавиатуру, отрешенно надеясь, что не нажал чего-то особенного важного.

– Гарри, что случилось? – за что Гарри любил свою подругу, так это за легкий переход от досуга к работе, моментальную адаптацию к ситуации и неподдельный авантюризм.

– Миона, мне нужна твоя помощь, – взяв минуту на тактическое обдумывание, ответил Гарри.

– Два хереса, – пожала плечами та, не отрываясь от маникюра.

– Нет, родная, тут дело не на бутылку хереса, и даже не на ящик бурбона, – тяжело вздохнув, Поттер уставился прямо в глазок веб камеры. – Но если все выгорит, я костьми лягу, но устрою Розу в ту частную школу, а у Хьюго и Виктора никогда не возникнет проблем с вооруженными силами.

Порхающая в руках пилочка замерла. Миона подобралась и, жестом руки приказав молчать, подскочила и начала бегать по кабинету, запирая двери, окна и включая сигнализацию. Надев собственные наушники, миссис Крам еще раз бросила взгляд куда-то в сторону второй двери, ведущей, как знал Поттер, в кабинет ее начальника, а затем перевела взгляд на экран.

– Гарри, ты прости, мне тут мама звонит, поговорим позже, – показательно пощелкав клавишами, Гермиона улыбнулась и слегка отвернула камеру. – Привет, мамочка! Рассказывай быстрее, что случилось, а то я все же на работе.

Поттер тихо фыркнул. Актриса из Гермионы была никакая.

– Доченька, ты помнишь тот отчет, что присылала? Драко Люциус Малфой?

– Конечно, я помню тетю Кларису, о ней столько слухов ходило, – закивала Герми. – Но, знаешь, никаких доказательств ее вины так и не нашли; ее оговорила продавщица, а той все поверили.

– Да, Миона, все так, он… он герой! Неделя у талибов и ни слова не сказал, а я… Я, может, и дурак, но я ему верю, он мне здорово помогает, знаешь, – Гарри споткнулся о слово и снова мучительно покраснел, пряча в руках лицо, чтобы не видеть подозрительно прищуренных глаз.

– А чего ты о ней вспомнила? Что-то случилось? – миссис Крам была настолько же проницательна, насколько умна.

– Мионочка. Помоги мне его оправдать, – выдохнул Гарри. Карие глаза на экране остекленели на секунду, а затем голова отрицательно мотнулась в сторону. – Герми, его считают предателем, его не выпустят из страны. Он языка даже не знает. Его либо убьют, либо он помрет от СПИДа через несколько лет, – его собственный голос становился все тише, а на ладони, которую он, как оказалось, чесал все это время, снова выступила кровь. – Прошу тебя, об этом и только об этом, больше никогда ни о чем не попрошу. Хочешь, я переведу свой счет на твое имя, квартиру отдам, что хочешь, я вс…

– Мамуль, – прервала его подруга, и, подняв глаза, Поттер заметил, с каким интересом она на него смотрела, склонив голову к плечу. – С чего вдруг такая забота о таком дальнем родственнике? Никогда не слышала, что ты водила с ней дружбу.

Вот оно. Причина. Объяснение. Его-то Гарри и не придумал. Он его знал, но не придумал вариант, который приняла бы Гермиона.

– Я просто должен, – в конце концов, ответил Гарри, как можно безразличнее пожав плечами. – Ну, знаешь, комплекс Героя и все такое, – он улыбнулся слегка рябившему изображению.

– Боюсь, мамуль, я тебе тут не помощник, – выдохнула девушка, а Гарри почувствовал, как под его стулом вертится земля, раскрывая адову воронку. Гермиона Крам была его последней надеждой. – Но я, кажется, знаю, кто мог бы оказать мне услугу, – улыбаясь, продолжила та, поиграв бровями, видимо, облегчение в зеленых глазах было написано крупными буквами. – Дядя Енергал, ты его наверняка помнишь, – вкрадчиво произнесла Миона, округлив глаза.

– Енергал? Какой еще Енергал? Миона, ты, что, тоже немного… перегрелась? – Гарри откровенно ее не понимал.

– Так вот, – слегка раздраженно продолжила Гермиона, наверняка ожидавшая другой реакции. – Кое-кто из приближенных товарища Енергала может переговорить с ним о твоей просьбе. Ты же знаешь, он у Виктора большой правдолюбец, наверняка доберется до истины.

Понимание ударило Поттера по голове не хуже, чем утренний шок.

– Гермиона, ты, правда, можешь устроить мне разговор с генералом? – прошептал тот, от напряжения вцепившись в монитор, будто тот был хрупкими плечами его Спасительницы.

– Разумеется, мамуль, ты же знаешь, я на ветер слов не бросаю. Но за это обязательно свари компота к моему приезду! – поспешно добавила она, блаженно закатив глаза.

– Да, да, я тебе хоть весь алкомаркет скуплю. Боже, Гермиона, ты такое чудо! – вскрикнул Гарри, вовремя вспоминая, что он как минимум вдвое старше того возраста, когда можно позволить себе прыгать от радости.