Текст книги "Брешь (СИ)"

Автор книги: Loisss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Ему не было дела до них, и потому он немедля прикрыл глаза, утаскивая девушку за собой в вихрь.

В гостиной на площади Гриммо послышался хлопок. Впервые за многие-многие годы дом старинного и благородного рода остался совершенно пустым.

========== Глава 36. Кто ты, мой отец?. ==========

Комментарий к Глава 36. Кто ты, мой отец?.

Ох да, вы не поверите. Я, наконец-то, выложила эту главу.

Надеюсь, не разочарую. (Тех, кто был слишком терпелив, полагаю. :) )

Спасибо за терпение и приятного прочтения!

П.С. Очень надеюсь на ваши отзывы! :с

– Возвращайся на площадь Гриммо, Кикимер, – проговорила Ева, поворачиваясь к домовику. – Когда прибудет профессор Дамблдор, ты расскажешь ему про то, как подставил Сириуса, и про то, куда отправился Орден. Отвечай на любой его вопрос. Это приказ! Ты понял меня, Кикимер?

– Да, госпожа Ева, – проквакал эльф, отвесив слишком глубокий поклон и бормоча себе под нос. – Безродная девка погибнет вместе с хозяином Сириусом, да и поделом тебе…

– Сириус не погибнет! – напряжённо процедила блондинка, сжимая в руках волшебную палочку. – Отправляйся немедленно!

– Слушаюсь, – ответил Кикимер.

Слизеринка в последний раз увидела его недобрую ухмылку, после чего домовик с хлопком исчез, оставив девушку одну. Она снова огляделась, чувствуя только, как сердце бешено колотится в груди; она пожалела, что отправила эльфа домой, но большого выбора не было – кто-то должен был сообщить Дамблдору о случившемся.

Глубоко вздохнув и выдохнув, Хейг бегом направилась к лифту, готовясь спуститься на нижние этажи. Как ни странно, по пути ей не попался ни один волшебник, хотя время было отнюдь не позднее. Напряжение всё нарастало, приводя осознание, что с самим Министерством магии творится неладное. Впрочем, это было слишком очевидно.

**POV**

– Почему ты никогда не рассказывала мне о том, что отец в последние годы перед заключением был Пожирателем смерти?

Бабушка обернулась, внимательно и с прищуром взглянув на меня. В дверях меня настигло лёгкое волнение, поскольку никогда раньше я не спрашивала об отце, но была уверена, что разговор тронул не только меня одну.

– Мне казалось, что это было очевидным, посему я ни слова не говорила об этом. – вернулась к книгам пожилая женщина, перебирая шкаф, и её поведение показалось мне недобрым знаком.

– Чтобы служить Тёмному Лорду, быть Пожирателем смерти необязательно, – протянула я, входя в комнату. – Чёрная метка даётся только самым приближённым волшебникам, но отец имел и её, несмотря на то, что успел сделать немногое.

– По-твоему, убийство трёх маглов и четырёх семей волшебников – немногое? – Я почувствовала холод в голосе бабушки, а её руки неосознанно опустились.

– Тёмному Лорду не нужны были ни те маглы, ни те семьи волшебников, – поспешила добавить я, присаживаясь в кресло. – Он убил их до того, как примкнул к нему, но именно это и обратило на него Его внимание.

Наконец, Лира Блэк повернулась ко мне, и тогда я поняла, что победила, ведь мне удалось доказать, что я готова узнать обо всём, что касалось моего отца.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросила женщина, садясь в кресло, что стояло напротив меня.

– В твоих воспоминаниях из Омута памяти я видела метку на его руке, – проговорила я, держась уверенно, – я помнила обвинения, которые ему предъявлялись, и ни от одного из них он не отрекся. Но ведь… Тёмный Лорд дал ему метку не просто за эти убийства, не так ли? Каким он был тогда?

Бабушка глубоко и шумно вздохнула, опустив плечи. Мельком посмотрев на брошенные книги, она перевела взгляд к окну, глядя, как неторопливо уходит в горизонт августовское солнце.

Я терпеливо ожидала, когда она начнёт свой рассказ.

– Я никогда не могла понять твоего отца до конца, Ева, – честно призналась женщина, не глядя в мои глаза. – Когда моя дочь привела его впервые в наш с Альфардом дом, я увидела больного человека.

– Он был болен? – не до конца понимая смысла слов, спросила я.

– Он был почти мёртв, – сделала приговор та, откинувшись на спинку мягкого кресла. – Я увидела человека полуживого, до ужаса безразличного ко всему окружающему, даже к самому себе. И за этого человека моя Сагита должна была выйти замуж! Я не могла даже представить, каким образом и что именно её увлекло, но моя дочь была совершенно без ума от него. Мои заверения в том, что он не питает к ней взаимных чувств, её нисколько не переубедили. Но лишь одно, как она говорила, мешало увидеть этого мужчину в полной красе.

– Это была я, не так ли? – хмыкнув, предположила я.

– Да, именно ты, – подтвердила Лира. – В тот день он пришёл к нам, не волнуясь о том, что могут подумать родители его будущей жены, когда на его руках сидел двухлетний ребёнок от совершенно другой женщины. С белыми волосами такими же, как и у него, но с глазами серыми и чужими, несмотря на то, что у многих Блэков глаза серого цвета. Понимая это, Сагита так и не могла до конца броситься в омут с головой, и в какой-то степени нас это радовало. Но Элайджа…

Я вздрогнула, услышав имя моего отца. Впервые за всю жизнь.

– …Ему ни в чём не было интереса – ни в окружающих, ни в самой жизни, ни в нас, ни в моей дочери, но… его дочь ему безразлична не была.

Что-то внутри меня кольнуло.

– Почему ты так решила? – неестественно тихо спросила я.

– Ты не видела, как он смотрел на тебя, – покачала та головой. – Не видела, как некий совсем крохотный огонёк загорался в его глазах. Ты была единственной, кто делал из него нечто, похожее на человека; он смотрел на тебя, а у меня разрывалось сердце. И я не всегда могла понять, почему.

На некоторое время женщина замолчала, а я не могла сказать ни слова, осмысливая происходящее.

«Отец, что хочет убить меня… смотрел на меня с болью?» – думала я, не веря в то, что могла быть для него тем единственным важным в жизни.

– Но он менялся, – продолжила Лира Блэк. – Менялся до неузнаваемости, превращаясь в безумца, одержимого какой-то непонятной и неизвестной никому идеей. И прежде чем мы что-либо поняли, он уже убил тех, за кого получил пожизненный срок в Азкабане. Волан-де-Морт дал ему задание, узнав о страшных деяниях, но по сей день никто так и не может понять, действительно ли виноват в этом он.

– И что Тёмный Лорд приказал ему?

Бабушка подняла глаза, и волнение цунами окатило меня.

***

Выкинув из головы воспоминания о недавнем разговоре, Ева продолжала углубляться в коридоры Отдела тайн. Кто-то очень умный (и слизеринка понимала, что это, возможно, была Гермиона) отмечал двери заклятием «Флагрейт», и войдя в следующее помещение, блондинка поняла, зачем – холл Отдела тайн беспрестанно кружился, что призывало дезориентировать незваных гостей.

Хейг поняла, что среди оставшихся не отмеченными дверей одна – та самая, нужная Гарри и остальным. Однако нетронутых было ещё достаточно.

Нервно вздохнув, девушка краем глаза взглянула на свою волшебную палочку, а затем толкнула ближайшую дверь; её тут же обдало ледяным холодом, который был так смутно знаком. Вопреки чувству самосохранения, которое так и кричало возвращаться, та сделала шаг в темноту, боясь отпустить дверную ручку. С губ сорвался пар, а от страшного холода и необъяснимого страха по телу вновь пробежали мурашки.

Прежде чем Ева поняла, что ошиблась дверью, по тёмному коридору эхом отозвалось глухое утробное рычание, и она вернулась в холл, в последний момент заметив фигуру в чёрных одеяниях.

Сердце бешено стучало, и блондинка почувствовала, как вспотели руки. В комнате сразу потеплело, и как только холл прекратил вращение, слизеринка с ужасом поняла, что встретила в Министерстве магии дементров, но… что-то с ними было не так. Промелькнула мысль, что эти существа оказались здесь неспроста; они почудились более устрашающими чем те, что уже встречала студентка, и это осознание серьёзно пугало.

Но, отбросив неприятные мысли, Хейг шагнула в следующую дверь, пометив предыдущую крестом. Ступив ещё раз в темноту, на этот раз девушка не почувствовала больше страха, однако потрясение от увиденного заставило позабыть о двери, которую она придерживала для того, чтобы та не закрылась.

Огромные стеллажи с хрустальными шарами уходили далеко вглубь помещения и ввысь, и блондинка замерла. Её внимание привлекло и то, что некоторые шары светились мягким голубым цветом, совсем невинно освещая зал, а другие, напротив, были потухшими.

Но одно слизеринка знала точно – на этот раз она пришла туда, куда направлялась. И следующей задачей для неё было найти Гарри и остальных.

Тут-то она и попала в тупик – найти кого-то в этом огромном зале казалось невозможным; к тому же где-то поблизости должны были быть Пожиратели.

Ева вновь пожалела, что отправила Кикимера на площадь Гриммо (хоть и понимала, что домовик не смог бы защитить её). Однако вытеснив прочие мыслью, что Дамблдору эльф пригодится больше, она сжала свою палочку и направилась вдоль стеллажей, прислушиваясь и озирая в поисках малейшего движения.

– Прекрати немедленно! – рявкнул кто-то вдалеке, и девушка обернулась на голос, чувствуя, как сердце начинает отбивать бешеный ритм.

Она крадучись двинулась на звук, стараясь соблюдать тишину. Постепенно становилось светлее, и Хейг изменить маршрут, чтобы издалека понаблюдать за происходящим в глубине. Так вскоре показались знакомые лица, но от осознания реальных обстоятельств слизеринка ужаснулась.

Гарри и остальные ребята были окружены нацелившими палочки Пожирателями смерти, и перед Поттером остановилась Беллатриса, на лице которой ярость перемежалась с многолетним безумием. Студенты были бледны и напуганы, однако по-прежнему держались стойко.

Блондинка обратила внимание на маленький хрустальный шар в руке Гарри.

– Ты… осмеливаешься называть Его имя своим мерзким языком полукровки? – тихо прошипела Пожирательница.

– А что? – дерзко спросил Гарри. – Вы разве не знаете, что он тоже полукровка? Его отец был маглом, а мать колдуньей. Или он наврал вам, что чистокровный волшебник?

– Остолбе…!

– Нет!

Из палочки Лестрейндж вырвался красный луч, но Люциус Малфой, которого Ева узнала сразу же, отклонил заклятие, угодившее в полку сбоку от Гарри. Несколько стеклянных шариков разбилось.

Две фигуры, похожие на привидения, текучие, как дым, вырвались из хрустальной тюрьмы, начав разговор. Их лениво уплывающие голоса, яростные крики Малфоя и Беллатрисы смешались, образуя гул, от которого Хейг взволновалась ещё больше.

– Он осмелился…! Как он смеет…! – невпопад выкрикивала ведьма. – Паршивец…! Грязный полукровка…!

– Может, ты прекратишь визжать, как полоумная идиотка? – раздался откуда-то насмешливый голос, от которого сердце слизеринки пропустило несколько ударов.

Пожирательница круто развернулась, позабыв о Гарри и его спутниках, отправив яростный взгляд в темноту.

А на свет неспешно вышел человек, чьи шаги отдавались гулким эхом по всему залу пророчеств. Невысокая мужская фигура в тёмной мантии, тёмно-русые коротко стриженые волосы и яркие голубые глаза, смеющиеся над окружающими.

Девушку окинуло чувство безысходности, и она напряглась сильнее, чем когда-либо, безошибочно узнав одного из близнецов.

– Ты, паршивый безродный щенок! – рявкнула женщина, нацеливая на него палочку. – Как ты смеешь называть меня…

– Он ещё не назвал, – раздался второй, похожий голос, однако куда более спокойный и безразличный, – он сказал «как идиотка», но не указал, что это ты.

Следом за этим из тени показалась вторая фигура молодого мужчины, похожего на первого как две капли воды. Редсеб глядел на Беллатрису бесстрастно, немного исподлобья, но Хейг чувствовала страх, расползающийся по всему помещению и поступательно проникающий в её сознание. Его нельзя было не принимать всерьёз!

– Ты забыл добавить «полоумную», брат, – обнажив зубы в оскаленной улыбке, добавил Иизакки.

– Заткнись! – отрезал Редсеб. – Отцу это не понравится!

И его близнец замолчал, однако издевательской усмешки с лица не убрал. Блондинка же заметила, что Поттер перешёптывается с друзьями, пока остальные отвлеклись на близнецов Маллиган. Это дало понять ей, что вот-вот начнётся сражение… возможно, последнее в её жизни. И она мысленно приготовилась.

– Так что такого в этом пророчестве, которое вы так стараетесь доставить своему хозяину? – нервно проговорил Гарри, обращая внимание на себя всех Пожирателей. Ева сглотнула.

– А что, Дамблдор никогда не говорил, что тайну твоего шрама можно объяснить тем, что находится в этой комнате?

– Я… что? – Лицо гриффиндорца вытянулось.

Малфой-старший усмехнулся.

– Тогда понятно, почему ты не пришёл раньше, – со злорадством заметил он. – Неужели ты никогда не думал о том, почему Тёмный Лорд так желал убить тебя, пока ты был ещё ребенком? Что такого младенец, не умеющий даже разговаривать, мог сделать самому великому волшебнику столетия?

– Значит, это пророчество хранится здесь очень давно? – голос парня был спокоен, но слизеринка заметила, как все напряглись, вот-вот готовясь совершить одновременный выпад. – И вы, значит, делаете всю грязную работу? Сначала Стерджис Подмор, затем Боуд…

– Очень хорошо, Поттер! – Хейг заметила, что Люциус Малфой растягивает слова в такой же привычной манере, как и его сын. – Но Тёмный Лорд…

– Давай! – выкрикнул Гарри, и его голос заглушили пять чужих возгласов «Редукто!». Заклятия угодили в стеллажи с шарами, и те посыпались вместе с разбитыми конструкциями.

– Бежим! – бросил снова гриффиндорец, и студенты кинулись в разные стороны.

Недолго думая, блондинка устремилась к компании тех, кто направлялся как раз в её сторону, угодив излюбленным заклинанием невидимого хлыста в спину одного из Пожирателей. Благо, её не заметили.

Разглядев в облаке пыли знакомую огненно-рыжую шевелюру, она кинулась следом так быстро, как никогда в жизни. Вырвавшись из пыльного тумана, девушка наткнулась на конец зала с незнакомой дверью, за которой, очевидно, и скрылся Рон с остальными. Однако оказавшись в маленькой и ничем не примечательной комнате, из которой не было другого выхода, слизеринка поняла, как жестоко ошиблась.

«Должно быть, они куда-то свернули, – с ужасом подумала она, понимая, что сейчас ей предстоит вернуться в помещение, где Пожиратели разыскивают студентов Хогвартса.

Мельком обведя взглядом комнату, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы послужить дополнительной защитой, Ева обречённо вздохнула – ничего, кроме хлама, в этой кладовой не было.

– Иннанель?

Сердце блондинки остановилось, когда она услышала этот голос.

Через несколько мгновений она вспомнила, что необходимо дышать.

Студентка выпрямилась, с дрожью уже во всём теле начав осторожно оборачиваться.

Туп, туп, туп.

Сердце издавало глухие, но частые удары. В глазах резко потемнело; у неё перехватило дыхание, и, обездвиженная, она глядела на совершенно чужие чёрные глаза, слегка поседевшие белые волосы и шрамы, пересекающие лицо.

Время, казалось, остановилось, и всё вокруг замерло. Слизеринка в глубоком шоке и потрясении смотрела в лицо человека, которого узнала несмотря на пролетевшие годы. Невзирая на такую долгую разлуку.

Вопреки дикому страху, она всегда мечтала увидеть его воплоти, и оно казалось одним из самых безумных её желаний.

И вот он, стоит перед ней, облачённый в чёрную мантию, и направляет на неё свою волшебную палочку.

Его рука мелко дрожит, но девушка не понимает, почему.

Значение имело лишь одно.

Перед ней стоит Он.

Её отец, Элайджа Хейг.

========== Глава 37. Милосердие. ==========

Комментарий к Глава 37. Милосердие.

http://vk.com/albums-68731911?z=photo-68731911_379399658%2Fphotos-68731911

Скетчик, раскрывающий чуть более детальную внешность нового персонажа :) Я всё так же надеюсь на ваши комментарии.

Приятного прочтения!

P.S. Спасибо StarScream за милый подарок ;)

Слизеринка сглотнула, сжимая пальцами волшебную палочку крепче, чем когда-либо. Взгляд Элайджи коснулся её руки, и в ту же секунду за взмахом его палочки её собственная вырвалась из руки и взмыла в воздух. Блондинка дёрнулась, а палочка с характерным звуком приземлилась на кафель.

Оставшись полностью беззащитной, девушка вернула взгляд к отцу, сжавшись. Она не видела его очень и очень давно, и этот мужчина не был похож на того молодого и красивого человека со старой свадебной фотографии.

Элайджа Хейг выглядел изнеможённым и исхудавшим; он был достаточно высок – выше многих мужчин, которых Еве довелось когда-либо видеть; его спутанные светлые, почти такие же как у дочери волосы были завязаны в небрежный низкий хвост, но больше всего студентку поразили два страшных шрама на его лице, один из которых пересекал бровь, а другой, параллельно первому – практически все лицо – от лба, через нос, до скулы. Слизеринке оставалось только гадать, каким образом отец не лишился своего чёрного глаза.

Элайджа сделал шаг вперёд, после чего плотно закрыл дверь за собой. В комнате воцарилась полнейшая тишина, и даже безумных криков Беллатрисы больше не было слышно.

Ева же слышала, как сильно стучится её сердце, и раздаётся дыхание.

– Даже в словах таких свиней, как маглы, порой можно найти крупицу правды, – протяжно и вкрадчиво проговорил мужчина, не мигая, глядя на девушку, вздрогнувшей от раздавшегося внезапно звука голоса. – Там что-то говорилось о… перерождении. Якобы душа со смертью телесной оболочки переходит в другую оболочку, начиная тем самым новую жизнь.

Блондинка внимательно слушала , не понимая, к чему он говорит все эти слова.

– Когда же кто-то из поганых маглов сказал мне это, – продолжил тот, – я просто взял и убил его. – На лице со шрамами расплылась задорная и в некоторой степени мальчишеская улыбка, совершенно не вяжущаяся с изнеможённым обликом. – Но если бы я увидел тебя раньше, я бы привёл того несчастного к Тёмному Лорду, публично доказав, что не все маглы достойны такой мгновенной участи – лицезреть смертоносную зелёную вспышку. Как-то неудобно получилось, согласись?

Студентка и слова вымолвить не могла в ответ, но Пожирателя это совсем не смущало.

– Хотя если следовать его логике, он уже переродился, и я вполне смогу ещё принести ему извинения, – засмеялся мужчина, не опуская руки с нацеленным оружием, но мгновенно замолчал, и даже малейшая тень улыбки растворилась в лице, не оставив ни следа.

Немигающим взглядом он уставился на дочь, крепко сжимая пальцами чёрную волшебную палочку.

– Ненавижу слушать всякую ересь от маглов, но ты… Ты заставляешь меня говорить об этом, думать и даже соглашаться, совсем как твоя мать! – Мужчины озлобился и говорить стал быстрее и яростнее. – Один твой вид для меня как нож в спину от Иннанель!

Слизеринка даже позабыла о том, что отец для неё опаснее любого другого Пожирателя смерти или даже самого Тёмного Лорда, как вдруг он упомянул имя её матери. Нечто тёплое разлилось в ней, а воля к жизни достигла своей критической точки. Незнакомка по имени Иннанель всего за мгновение пробралась в её сердце, затмив другие имена своим собственным, таким красивым и необычным.

– Это просто жестоко, – проговорил Элайджа, крутя палочку в руках. – Ты слишком похожа на Иннанель. В тебе нет ни единой моей черты. Даже глаза… У тебя её глаза.

Ева видела, как стремительно он выходит из себя, и это пугало больше, чем что-либо. Больше всего она желала провалиться под землю, испариться, лишь бы не находится рядом с этим человеком.

Но реальность была жестока.

– Я всё говорю и говорю с тобой, но… почему ты ничего не отвечаешь? – Тон мужчины сменился на подозрительный, а ярость в голосе исчезла в одно мгновение. – Что такое, Иннанель? Почему ты молчишь?

– Что тебе нужно, чтобы я ответила? – тихо проговорила блондинка хриплым от волнения голосом, решив проигнорировать то, что он назвал не её имя.

– Именно то, что считаешь нужным. – Немигающий взгляд Пожирателя проникал в самые глубины её души. – Можешь что-нибудь поспрашивать у меня.

– Что ты собираешься со мной делать? – тут же спросила девушка, слегка выпрямившись.

– Нет, нет, нет, нет, нет, так не пойдет! – затараторил мужчина, покачав головой. – Не так быстро! Ты слишком тороплива, а это же должно было быть лишь кульминацией нашей встречи! Ты должна была спросить что-нибудь нейтральное. Например, о погоде! Или о месте, где мы с тобой так мило проводим время. Ты слишком нетерпелива, а мне это не нравится! Да какого чёрта я вообще тебя ещё чему-то учу? – рявкнул он, выйдя из себя.

– Мне казалось, что вы слишком торопитесь забрать пророчество у Гарри, – недоверчиво произнесла та, то и дело цепляя краем глаза свою палочку.

– Это да, – согласился мужчина, тут же остыв. – Но, как говорится, работа есть работа, а семья… важнее. – В его глазах мелькнул задорный огонёк. – А давай-ка поиграем с тобой в…

– Неужели тебя вообще волнует твоя семья? – поинтересовалась слизеринка, но в то же мгновение боль ослепила и подкосила так, что студентка даже не успела прийти к осознанию.

И прежде чем Ева с трудом вздохнула, что отразилось колющей болью по всему телу, она поняла, что лежит на полу.

– Не смей перебивать меня! – исступленно кричал Элайджа, направляя на неё свою палочку. – Не смей, я сказал! Где твои манеры, тупорылое создание?!

Не смея и слова молвить от ошеломления, блондинка нерешительно, но с трудом попыталась подняться с пола, откашливая пыль, что приносило боль в груди. Подумалось, что именно это люди чувствуют, когда на них насылают непростительное заклятие «Круциатус». Однако тревожная мысль мгновенно испарилась, как только в паре шагов от себя девушка обнаружила свою волшебную палочку. Страх магмой расползался по сознанию.

– Отвечай! – процедил Пожиратель смерти, наблюдая за попытками дочери подняться на ноги.

– Ты сам сказал «поспрашивать у тебя что-нибудь», – сдавленно проговорила та, лихорадочно соображая и продумывая действия. – А играть в твои игры я не хочу.

– А ты слишком дерзкая! – хохотнул мужчина, и его взор задел палочку собеседницы. – По-глупому дерзкая в своих наивных мечтах. Тебе не хватает… гибкости ума. А ведь я учился на том же факультете, ты знала?

Прежде чем слизеринка сделала рывок к своему оружию, палочка Элайджи отбросила девушку. Та с грохотом влетела спиной в старинный пыльный сервант, отчего стекла полопались, и, упав на пол, усыпанный осколками, болезненно застонала, скорчившись. Однако малейшее движение приносило ещё большую боль.

Глядя на дочь, мучающуюся в рези, Хейг поначалу громко расхохотался, а затем же резко смолк, внимательно наблюдая за студенткой и раздумывая, а доволен ли он вообще происходящим.

Дрожащими руками та упёрлась в пол и, почувствовав под кожей новое стекло, задрожала.

– Зачем ты… делаешь это? – сквозь зубы проговорила она, не решаясь поднять глаз.

– Ты знаешь, зачем, Иннанель, – на удивление спокойно ответил тот, и его рука с палочкой опустилась.

Блондинка, кое-как приняв сидячее положение, осторожно коснулась затылка ладонью и почувствовала кончиками пальцев жидкость. С трудом соображая, она поднесла руку к лицу и увидела кровь, отчего её передернуло. Каждое движение приносило нестерпимую боль, ведь несколько осколков остались в теле.

– Я Ева, – сдавленно проговорила она, неспешно и неуклюже поднимаясь на ноги, выпрямляясь и прямо глядя на отца, ощущая боль в теле. – Я Ева, а не Иннанель. И я, твоя дочь, спрашиваю тебя так, как ты того хотел! Почему ты делаешь всё это?

Выражение лица мужчины изменилось, когда слизеринка договорила; лицо вытянулось, и он взглянул на девушку так, словно никогда прежде не видел. Реакция этого человека смутила блондинку, однако она не посмела отвести взгляда, хоть что-то и подсказывало, что смотреть страху в глаза в данной ситуации не лучшее решение.

Элайджа, наконец-то, прикрыл глаза, и его плечи опустились. Он стал похож на смертельно уставшего и изнеможённого, а вся ярость и немеркнущее безумие испарились. Перепадов его настроения та не могла предугадать.

– Зачем ты пришла сюда? – тихо и совершенно спокойно спросил он, не раскрывая глаз.

Студентка всё недоверчиво смотрела на него, не зная, что ответить на этот вопрос.

– Ты стоишь здесь передо мной, убитая и израненная, стоишь из последних сил, и твоё место не здесь. Ты не из тех долбанутых детей, у которых шило в зелёных задницах прорастает в мозг и наталкивает на мысли о подвигах и битвах во имя Добра и Справедливости. Ты слизеринка, ты действуешь ради выгоды, а если и делаешь что-то ради справедливости, ты из тени, а не в лоб. Ты лжёшь и вертишься, но всегда находишься в безопасности, потому что это удобно. Но вот ты пришла сюда; пришла сама, зная, что здесь буду я и остальные. – Хейг говорил быстро и чётко, но закончив, распахнул глаза, взглянув на дочь в ответ. – И я вновь и вновь задаюсь лишь одним вопросом. Зачем ты пришла?

Ева молчала, старательно обдумывая слова, которые повторяла самой себе долгие годы. Она осознавала, что отец как никто другой понимал её истинное положение, но не понимал лишь причины её появления, потому что это было нелогичным, нелепым и не поддающимся объяснению. Это было одним из самых нетипичных поступков за всю её жизнь, однако источник у всех этих поступков всегда был один.

Блондинка изменилась ещё тогда, в день, когда чёрный исхудалый волкодав обратился презираемым всем волшебным миром Узником Азкабана.

– Ты сделал этот вывод лишь потому, что я учусь на слизерине, да, папа? – Девушка намеренно обратилась к нему так, надеясь смягчить нрав. – Если так, то, как и большинство людей, мыслящих стереотипами, ты не совсем прав. Видишь ли, – та сглотнула, упёршись руками в разрушенный сервант позади, – пять лет назад у меня был выбор между двумя разными факультетами – Слизерином и Когтевраном. И я сама пошла в Слизерин, но только лишь зная… что ты учился там же.

Выражение лица Элайджи приняло черты недоверчивости.

– И что с того? – проговорил он, не понимая связи.

– Я же всегда хотела знать, откуда идут мои корни, – совершенно серьёзно и с долей иронии проговорила студентка. – Мне хотелось знать о моих настоящих родителях, да и всем бы на моём месте хотелось. И теперь я пожинаю плоды своего желания, ведь о тебе я узнала не так много, а уж о матери и того больше – совершенно ничего.

– Потому что искала не там, где нужно. – Голос отца показался ей абсолютно незнакомым. – Потому что Иннанель, – тот сглотнул, и Ева поняла, что даже говорить это имя вслух для него было по какой-то причине мучительно, – училась на Когтевране.

На несколько секунд слизеринка даже забыла о боли, делающей невыносимым существование. Губы задрожали и расплылись в болезненной улыбке.

– Значит… я ошиблась, – проговорила она, сдерживаясь от того, чтобы не заплакать.

Осознание того, что она умрёт здесь и сейчас, так и не узнав ничего о матери и о том, что отец подразумевает под её «предательством», терзало девушку изнутри.

– Да, – согласился Элайджа, лениво направляя палочку на дочь. В какое-то мгновение он больше не казался ей безумцем. – Хочешь что-нибудь узнать напоследок?

– Да, – нервно сглотнув, кивнула та. – За что ты возненавидел маму?

– Совсем скоро сможешь сама спросить об этом у неё или у Сириуса Блэка, – жёстко проговорил отец, а глаза блондинки округлились. – А пока что… иди. – Хейг нетерпеливо взмахнул палочкой, да так резко, что слизеринка вздрогнула от неожиданности. – Иди и бери свою палочку, пока я не передумал.

Но Ева осталась на месте, совершенно ничего не понимая.

– Вали, мать твою, за своей палочкой! – рявкнул мужчина, а та незамедлительно и неуклюже кинулась к оружию.

Но внезапно послышался грохот, и студентка, схватив палочку так крепко, словно это была её спасительная соломинка, обернулась.

Элайджа дёрнулся как ужаленный, обнаружив перед собой Бродягу, на лице которого ошеломление превращалось в ярость.

– Вариари Виргис! – сорвалось с языка девушки прежде, чем мужчины воспользовались палочками.

Хейг взревел от боли, разливающейся от попавшего в лицо заклятия. Не медля, Сириус наслал на противника парализующие чары, которые, угодив точно в цель, мгновенно пришли в действие.

Слизеринке не верилось, что они вот так просто одолели Пожирателя, которого она боялась долгие годы.

– Что ты делаешь здесь?! – Блэк в одно мгновение очутился рядом, схватив за плечи; в его глазах плескались ярость и беспокойство, и на какое-то мгновение Ева вновь вспомнила третий курс, когда они вместе пытались выудить Петтигрю из гостиной Гриффиндора. – Я оставил тебя на Гриммо!

– А Кикимер по моему приказу доставил меня сюда, – ответила она, не без шипения поднимаясь на ноги, что давалось ей с трудом. – Мне казалось, что я успею предупредить Гарри и остальных раньше, чем вы.

– Ты самая умная, да?! – Возмущению анимага не было предела. – Умнее всего Ордена себя возомнила?

– Я делаю то, что ты так поддерживаешь! – потеряв терпение, воскликнула та, скинув его руку с плеча. – Так гордись же тем, что я, слизеринка от мозга костей, высунула свой нос в самую гущу событий, потому что мне небезразлична судьба моих близких! – Сириус был так ошеломлён поведением блондинки, что вся его злость тут же испарилась. – Гордись же тем, что я не струсила, как все те слизеринцы, которых ты так ненавидишь!

Не говоря ни слова, мужчина заключил девушку в крепкие объятия, заставив тем самым замолчать. Ярость, бушующая в её душе, тут же утихла, позволив стыду и горечи выйти вперёд.

– Я не ненавижу тебя, – нервно проговорил он, прижимая голову Евы к своей груди. – С того самого дня… никогда не мог ненавидеть.

За пределами маленькой и захламлённой комнатки происходило жестокое сражение не на жизнь, а насмерть. Подкошенные тёмными заклятиями, некоторые студенты лежали без сознания, неспособные подняться на ноги и сражаться дальше; и всё, о чём они мечтали в своем небытие, так это о том, чтобы это сражение поскорее закончилось, да так, чтобы дорогие им люди остались живы.

А для блондинки время уже давно остановилось. С тех самых пор, как только она увидела родные, тёмно-серые глаза, обладателя которых она любила сильнее кого-либо на свете.

– Нам пора, – вздохнув, сказал Бродяга, и та без лишних слов отстранилась, сжав пальцами волшебную палочку.

Анимаг повернулся к Элайдже, застывшем в нелепой позе. Заглянув в стеклянные глаза сбежавшего узника, теперь Сириус видел в голове как на киноплёнке с бешеной скоростью проносящиеся школьные годы, в которых они нередко дрались, выкрикивая ругательства и пожелания скорейшей смерти – Блэк и Хейг давно ненавидели друг друга, будучи чуть ли не смертельными врагами. Однако в этот момент Сириус вдруг вспомнил, как оказался в соседней камере. Находясь по другую сторону стены так же, как и по другую сторону баррикады, анимаг вдруг отчетливо вспомнил, как в один момент ненависть отступила, и на её место встала искренняя жалость.