Текст книги "Брешь (СИ)"

Автор книги: Loisss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== Глава 1. Серые и живые. ==========

В коконе всегда убийственно спокойно и безразлично. Куда не взгляни, ты не увидишь ни единого угла, куда можно было бы забиться и спрятаться. Тогда и приходит понимание, что ты уже в этом углу, а равномерность обволакивает твоё тело подобно мягкому пледу. Однако этот плед был вовсе не мягким и не тёплым. Но не был он и холодным. И твёрдым.

Коснувшись рукой груди, я выдохнула и прикрыла глаза. Внутри бурлящей смолой пульсировала тупая боль, и не было ей никакого отчёта – она появилась давным-давно, и всё, что можно было с этим сделать – смириться.

Я открыла глаза, обретая вдруг под собой опору. Что было бы, не имей человек потребности в развитии? Наверное, продолжал бы ползать подобно младенцу и пускал слюни, но если уж совсем по-честному: жизни без стремления к движению нет. Остался бы человек незначительной точкой на листе бумаге, которую побоялись бы превратить в нечто большее.

Когда я дотронулась рукой до шероховатой поверхности, сердце вдруг ёкнуло. Что-то внутри всколыхнулось, затем ещё раз и ещё, пока не заработало в полную силу, разрывая душу в сотню маленьких частей. Я прислонилась лбом к поверхности, к собственным тонким пальцам и закрыла глаза, выдавливая измученную улыбку. Порой сделать один шаг больнее, чем бежать всю жизнь.

И оторвавшись от поверхности, я навалилась на неё всем телом. Это движение отозвалось глухим стуком, больно ранившим сознание, но я, трясясь от напряжения, прилагала колоссальные усилия, не смея ослабевать собственный напор.

Скорлупа треснула. Солёная вода полилась из неё мне под ноги, но это было неважно. И когда борозда разрослась настолько, что стало понятно, что её не заделать уже ничем, я на мгновение замерла, и время вместе со мной. Мне это позволительно, это же мой мир.

Отогнав свой животный страх, я сделала последнее усилие и – бах! – стена осыпалась, превратившись в пепел, гонимый ветерком.

Первое, что произошло в это самое мгновение: глоток свежего воздуха. Настоящий, полной грудью я вдохнула так, как не вдыхала никогда, чувствуя, как шипучей таблеткой растворяется боль.

Но всё это было лишь мигом перед самым колоссальным – немыслимые толщи воды поглотили моё обиталище, оставив в воображении ту огромных размеров волну. Я задержала дыхание, обхватив себя руками и поджав колени. Кокон пошёл трещинами и, в конце концов, растворился так быстро, что я не заметила его исчезновения. Крохотное тельце в огромном мире: вот, кем я была. Сотня голосов разрывала барабанные перепонки, гомон давил не хуже водяной обители, и стало вдруг так дико страшно, что не вдохнуть, не выдохнуть.

Я прикрыла глаза. А в голове раскрылись глаза другого человека: не мои, пронзительно серые, а угольно-чёрные, словно две дыры. Глаза давно забытые, глаза, коих я боялась.

Он всегда будет голосом в моей голове, шёпотом детских кошмаров.

Мой отец, Элайджа Хейг.

***

Она на всю жизнь запомнила этот судьбоносный день. Тот самый день, когда она села на небольшой деревянный стул, и когда под взглядами сотен учеников Хогвартса на нее надели старую волшебную шляпу. Маленькая Ева Хейг с большим удивлением почувствовала, как эта самая шляпа начала шевелиться у нее на голове.

– Сколько противоречий, – строго заметила она, как будто бы выпрямившись на голове у девочки. Ева подняла глаза, стараясь хоть как-то разглядеть головной убор, но ничего, кроме широких полей, она не могла больше увидеть. – Я вижу хороший ум, сообразительность, скромность и порядочность, но вместе с тем и хитрость, изворотливость, решительность. Тебе бы отлично подошел Когтевран, но и в Слизерине ты нашла бы своё место… возможно.

Профессор Дамблдор выпрямился в кресле, услышав вердикт Распределяющей шляпы.

– В Слизерин, – тихо-тихо прошептала Ева, зажмурив глаза. Профессор МакГонагалл опустила взгляд на девочку.

– В Слизерин? – на весь зал воскликнула шляпа. – Уверена?

– Да, – тихо, но решительно ответила Ева, открыв глаза.

Несколько секунд шляпа молчала, образуя складками потрепанной кожаной ткани скривившуюся физиономию.

– Некоторые поспешные решения могут привести в заблуждение и… повлиять на всю жизнь, – очень тихо сказала она.

Ева вздрогнула, услышав эти слова. Ей казалось, что в зале наступила гробовая тишина, и она даже могла слышать собственное сердце, что билось как птичка в клетке. Она зажмурилась, выкинув из головы все сомнения.

– Ну что же… Слизерин! – громогласно объявила шляпа, и с крайнего стола справа раздались бурные аплодисменты.

Профессор МакГонагалл сняла с девочки головной убор, и юная слизеринка ловко спрыгнула со стула, на ватных ногах направившись к нужному столу.

Сев на свое место, Ева посмотрела на преподавательский стол и заметила, как пожилой директор школы на какое-то мгновение приковал свой взор к ней. По его лицу было непонятно, о чем тот думал, но девочке показалось, что в его взгляде была некая грусть.

***

Календарь был готов проститься с первым учебным месяцем. Несмотря на то, что был уже разгар осени, за окнами слизеринской палаты не было видно ничего, кроме мутной зеленоватой воды Черного озера. Никого из факультета это давно не удивляло, ведь их гостиная находилась в подземельях замка.

Назойливый стук в окно заставил Еву распахнуть глаза. Сначала ей казалось, что этот звук был частью сна, но сознание подсказало, что это не так.

Машинально повернув голову к окну, Ева проснулась моментально, увидев светящегося в болотной воде угря. Его зубастая морда вызывала легкое отвращение, а то, как он бестолково бился о толстое стекло, наводило на мысль о его возможной болезни. Ева фыркнула и отвернулась, после чего стук почти сразу же прекратился, и угорь уплыл, сверкая электрическими чешуйками в толще воды.

Когда-то Ева могла часами наблюдать из окон за подводным миром. Теперь же её не удивил бы даже вид огромного кальмара, плывущего в Черном озере.

Засыпать уже не имело смысла, поэтому слизеринка поднялась с постели и выгнулась, потягиваясь. Её единственная соседка по комнате все еще спала, и будет спать она еще, наверное, около часа. Девушка зевнула и обратила внимание на свою тумбочку, где рядом с её волшебной палочкой появилось новое письмо, которое, судя по всему, сюда доставил эльф-домовик. Взяв его в руки и осмотрев, Ева улыбнулась и положила обратно, решив прочитать позже.

Отсюда нужно было срочно выбираться.

Поднявшись, она быстро сбегала в душ и, стоя у зеркала, привела себя в порядок. Собрала свои белесые волосы, повязала зеленый в серебряную полоску галстук на шею, одернула юбку, лежащую на чуть широких бедрах и, осмотрев себя с головы до ног своими серыми глазами, вернулась в спальню. Стараясь не разбудить соседку, Ева собрала нужные учебники согласно расписанию, забрала письмо с тумбочки и направилась прочь из комнаты, на ходу раскрывая конверт.

Выйдя из замка, она с радостью вдохнула прохладный осенний воздух и, не останавливаясь, шла дальше, не отрывая взгляда от строчек в письме:

«… На днях я обнаружил удивительный труд одного магла, как ты могла бы уже догадаться. Уильям Батлер Йейтс, «Видение». Он пишет о совершенно гениальных вещах – говорит, что жизнь, это круг, и все мы крутимся по нему, рождаясь и умирая. Этот круг бесконечен, Хейг. Понимаешь, что я хочу тебе сказать? Что он хотел сказать? Все наши действия цикличны, всё это повторяется из раза в раз, и мы лишь ничтожества, часть огромной системы, подчиняющиеся привычному ходу вещей.

Это потрясающий труд…»

Ева улыбнулась, читая эти строки. Она положила свою сумку на траву и села, вытянув ноги.

«… Ну что, Хейг?

Разорвем этот порочный круг?»

– Да, конечно, Шинсуке, разорвем, – хмыкнула девушка и, свернув письмо, блаженно выдохнула, задрав голову к небу, вспоминая своего давнего приятеля из Дурмстранга.

Время в кои-то веки никуда не спешило и не текло так медленно, как мед с ложки. Ева на себе почувствовала, каково быть ничтожной частичкой огромного круга жизни. Шинсуке был прав, говоря о том, что магл-писатель отмечал гениальные вещи. Такой цикличной была и сама жизнь Евы, события в которой шли будто бы по заранее заготовленному сценарию. Лишь один раз она ощутила на собственной шкуре, что происходит, когда кто-то разрывал привычный ход событий и врывался в её жизнь совершенно бесцеремонно и даже нагло.

Именно поэтому с того самого мгновения Ева так любила приходить сюда в надежде, что кто-то вновь разобьет её рутину вдребезги.

Вот перед ней росла величественная и слегка постаревшая Гремучая Ива. Выглядела она такой только на первый взгляд, ведь при близком рассмотрении мысли о её дряхлости сразу же испарялись из головы. Ива была так же хороша, как и несколько лет назад, а её корявые ветви могли нанести серьезный урон любому неосторожному студенту. Ева с нежностью смотрела на неё какое-то мгновение, а после прикрыла глаза. В голове пронеслись отрывки воспоминаний: густая черная шерсть, пахнущая лесом, землей и пылью, алый в желтую полоску галстук, который был совершенно небрежно завязан на шее юноши-старшекурсника и её собственный счастливый хохот в те годы.

Так она и просидела здесь, внимательно разглядывая предосенний пейзаж и периодически записывая некоторые события из своей жизни в черный дневник. В такие моменты ей было хорошо, как никогда, однако вечно сидеть здесь она не могла, а потому, с досадой вздохнув, девушка убрала записную книгу, поднялась на ноги и направилась обратно в Хогвартс.

Оказавшись в Большом зале, Ева заметила, что почти все факультетские столы были уже заняты учениками, но она, поправив сумку на плече, направилась к своему и как обычно, сев в самый конец, принялась за завтрак. На нее почти никто не обращал внимания, однако единственная девушка, увидев пришедшую Еву, встала со своего места и молча направилась к ней.

– Ты опять опаздываешь, – недовольно заметила та, и Ева выпрямилась, повернув голову в её сторону.

– Извини, Аяно, – вздохнула Ева, подвинувшись.

Японка моргнула и присела рядом, подперев тонкими изящными пальчиками подбородок. Кавагучи Аяно была единственной приятельницей Евы с факультета. Хоть они и не были лучшими подругами, они все же часто общались, поскольку между ними когда-то произошло то, что ни одна из них не могла забыть. Если бы Еву спросили, с чем у неё ассоциировалась Аяно, она бы сразу назвала три слова: сталь, кровь и сакура. Именно эти три слова неизменно закрепились за образом приятельницы в сознании: стальной взгляд, мания к крови и запах японской вишни, который преследовал Аяно повсюду.

– Бен оказался полукровкой, – недовольно сказала она, щелкнув пальцами с длинными ноготками. – Я была ужасно расстроена из-за этого.

– Я вижу, – вздохнула Хейг, продолжая есть. – По-моему, тебе следовало давно уже понять, что в Британии осталось не очень-то много чистокровных семей, и для того, чтобы не ввязаться в подобную историю, следовало хотя бы выучить их фамилии.

– Не так-то это просто, как тебе кажется, – злобно прошипела Кавагучи, нахмурившись.

– Ну, я ничем не могу помочь, – мягко сказала Ева. – Нечего быть до тошноты привередливой.

Аяно фыркнула и посмотрела на неё свысока:

– В отличие от некоторых, у меня в этом имеется хоть какой-то опыт.

– Мне определенно есть к чему стремиться, – равнодушно отметила Ева, – учитывая, что весь твой опыт по причине твоей чистокровности сводится к глупым поцелуям и получению подарков от твоих бедных ухажеров.

Аяно одарила её своим фирменным взглядом, а Ева услышала краем уха знакомые голоса поблизости.

– Рон, ты не понимаешь! Они всего лишь маленькие создания, которых весь волшебный мир подогнул под себя, заставив выполнять непосильный труд. И что самое главное, им внушили то, что это их единственное назначение! Но ведь они тоже живые, они должны иметь право на выбор!

– Брось, Гермиона. Неужели ты опять собираешь распространять эти значки с Г.А.В.Н.Э.? Оставь уже бедных эльфов в покое, лучше подумай о нас.

Ева обернулась, посмотрев на Гермиону, глаза которой подозрительно сузились.

– А что с нами? – спросила она.

– Организуй лучше З.О.С.М.Ж.А., и я уверен, что к тебе сразу потянутся!

– Ну и что это значит? – скептически произнесла Гермиона.

– Ну, как же! Защита От Старой Мерзкой Жабы Амбридж.

Ева прыснула в свой кубок с тыквенным соком, чуть не подавившись, и Аяно дважды хлопнула её по спине. Откашлявшись, девушка проводила уходящую троицу взглядом. На душе стало как-то спокойно и хорошо.

– Извини, но я пойду, – сказала она, улыбнувшись самой себе, и направилась прочь из Большого зала, оставив Аяно в одиночестве.

Первым уроком у нее сегодня была трансфигурация. Оказавшись в нужном кабинете, она села за парту и стала со скучающим выражением лица ждать начала урока. Постепенно все ученики собирались в классе. Вот и староста Слизерина Пэнси Паркинсон уже здесь и разглядывает помещение в поисках своего объекта обожания, и пуффендуйцы, пришедшие вместе со слизеринцами на урок, и Аяно, которая, зайдя в класс, села рядом с Паркинсон. А вот и слизеринский принц Драко Малфой со своими «телохранителями» Крэббом и Гойлом.

За прошедшие годы ничего не изменилось.

– Как вы помните, – говорила профессор МакГонагалл, прохаживаясь мимо парт, – анимагия – наука весьма тонкая и сложная, требующая колоссального труда и понимания предмета. Животное, в которое вы будете превращаться, выбрать нельзя, и вы будете обращаться в того, кто наиболее близок вам по духу. Этим анимаги в некоторой степени напоминают лугару, которые по собственной воле обращаются в волка и обладают этой способностью с рождения, в отличие от анимагов…

– Будь Уизли анимагом, он бы скорее превратился в свинью, – сказал Драко Крэббу, и оба прыснули, наблюдая за Роном, который, услышав их, слегка побагровел. Ева, сидевшая позади них, неслышно вздохнула и опустила взгляд на пергамент. Эти двое никак не могли угомониться и дать ей послушать лекцию. Она пообещала себе, что никогда больше не сядет рядом с ними.

Когда урок закончился, все пятикурсники гурьбой кинулись прочь из класса. Профессор ушла в свой личный кабинет, а Ева медлила, собирая вещи. Выйдя из-за парты, она повесила сумку на плечо, как вдруг заметила чей-то пергамент, лежащий на парте перед ней. Взяв его в руки, она посмотрела на него, безошибочно узнав почерк Малфоя, который сегодня жутко ей мешал. Слизеринка, постояв в раздумьях над тем, выкинуть его или вернуть владельцу, остановилась все же на последнем, засунув свиток в сумку.

Но хоть она и планировала отдать его на перемене, как ни странно, последующие три урока Малфой почему-то и вовсе пропустил, и его пергамент по-прежнему оставался у Евы.

«Странно, – подумала она, сидя на последнем третьем уроке истории магии. – Обычно он всегда был у меня перед глазами и уроки редко прогуливал. А сейчас, когда он мне нужен, его нет».

Вскоре все студенты гурьбой отправились в Большой Зал на обед, и Ева встретила того, кто был ей нужен. Опустив голову, она раскрыла сумку и, аккуратно придерживая её снизу коленом, достала злополучный свиток. Закрыв сумку, девушка выпрямилась и решительно направилась к Малфою.

Встав позади него, она, решившись, осторожно дотронулась до его плеча. Драко тут же выпрямился и, повернув голову, посмотрел на девушку. Их взгляды встретились. На секунду заколебавшись, он чуть нахмурился, а его лицо отчетливо выражало непонимание и подозрение.

– Чего тебе? – тупо спросил он, настороженно глядя на нее.

– Следи за своими вещами, – сообщила та, протягивая пропажу Малфою. Драко свой свиток тут же узнал, однако забирать его не торопился.

– А ты точно чистокровная? – лукаво поинтересовался он, и Ева не без отвращения заметила, как в его глазах промелькнула знакомая насмешка.

Она никогда не обращала внимания на него и его выходки, считая себя выше этого. Очень многие сказали бы, что они похожи. Те же светлые волосы, те же серые глаза, один факультет, но, тем не менее, совершенно разные натуры. Она смотрела на него, ярого последователя своего чистокровного семейства, а он смотрел на неё, безразличную к чистоте крови других.

– А ты проведай моего отца, Малфой, – спокойно проговорила она, положив свиток на стол рядом с его тарелкой, – и спроси у него сам.

Не говоря больше ни слова, она развернулась и направилась к своему месту. Сев на скамью, она вздохнула и исподтишка бросила короткий взгляд на Драко. В этот момент их взгляды снова пересеклись.

Две противоположности столкнулись.

========== Глава 2. Заклинание невидимого хлыста. ==========

Обед закончился, и Ева, поднявшись из-за стола, направилась прочь из Большого зала. Выйдя, она хотела пройти на следующий урок, как вдруг кто-то позади схватил ее за обе руки и оттащил в сторону. Девушка не успела даже ничего осознать, как вдруг ее отпустили. Блондинка резко повернулась, возмущенно посмотрев на две практически одинаковые задорные улыбки.

– О чем это ты с этим слизеринским хорьком разговаривала, Снежок? – хохотнув, сказал Фред Уизли, несильно хлопнув блондинку по плечу.

– Да-да, о чем? Его ванильное выражение лица надо было видеть, – лукаво добавил Джордж, изображая сентиментальное и благоговейное выражение. – Найди себе ухажера получше! – добавил он.

– Если он будет смотреть на меня с таким же выражением, как и ты, то я лучше заведу собачку, – спокойно ответила Ева, легко улыбнувшись.

– Фред, она разбила мне сердце! – сокрушенно воскликнул Джордж, запрокидывая голову и прикрывая одной рукой лицо, а другой хватаясь за сердце. – Своими извращенными мыслями она губит мою девственно чистую душу…

– День, когда вы убедите меня в том, что она действительно так чиста, войдет в историю, – расплылась блондинка в улыбке.

– Противная слизеринская зад… Снежок, – оговорился Фред, заметив, как сощурилась Ева. – В чистоту души брата моего ты можешь не верить, но не оскверняй словами своими моей репутации!

Ева легко рассмеялась.

– Не говори так, пожалуйста, – попросила она. – Это звучит просто ужасно.

Фред лукаво сощурился, а Джордж щелкнул девушку по носу.

– Ты заслужила это, – весело сказал он.

– Я подсыплю тебе на днях в твой любимый тыквенный сок сушенных жучков, Джордж, – пообещала Ева, потирая кончик носа.

– Мой любимый сок – апельсиновый.

– Тем хуже для тебя.

***

Элизабет Шоу – студентка Слизерина, учащаяся на четвертом курсе, младше Евы всего лишь на год. Но, тем не менее, бедная девочка была крайне популярна в своем факультете тем, что принадлежала семье так называемых «осквернителей крови». А как известно, почти все слизеринцы имели воинственное отношение к этому, что и было причиной частых издевательств над бедной Лиззи. Девушка старалась как можно реже попадаться под руку своим сокурсникам и часто находилась в полном одиночестве где-нибудь в отдаленном уголке.

В этот день Лиззи возвращалась светлым вечером из библиотеки, невероятно уставшая и изнеможенная выполнением груды домашнего задания по разным предметам. Спустившись вниз к подземелью, она внимательно осмотрелась по сторонам, сощурившись. В холодном коридоре, к счастью, никого не оказалось, и девушка стремительно шагала по коридору до тех пор, пока не наткнулась на тупик. Каменные стены ничем не отличались от стен подземельного коридора, однако они и были тем самым проходом в гостиную факультета «Слизерин».

– Чистая кровь, – произнесла Элизабет.

Ледяная стена в ту же секунду сдвинулась с места и отъехала в сторону, давая проход в гостиную. Зайдя внутрь, девушка увидела, что здесь полно слизеринцев, а в основном – девочек. Эта мысль неприятно пронзила голову Лиззи. В этот момент старшекурсницы как на отклик повернули головы в сторону девушки, столкнувшись взглядами с Элизабет. У нее неприятно засосало под ложечкой, и она, опустив голову, направилась в спальню для девочек. Но стайка слизеринок моментально преградила ей путь. Та посмотрела на них исподлобья, сжимая в руках учебники и тетради.

– Лиззи, милая, как поживаешь? – пропела одна из старшекурсниц, скрещивая руки на груди и наклоняя голову чуть вбок.

– Несколько секунд назад намного лучше, – пробурчала Элизабет, упорно стоя на месте.

– Может, тогда тебе больше не появляться здесь? – предложила девушка, и её брови слегка поднялись. – Перейдешь в другой факультет, будешь шататься с такими же осквернителями крови, как и ты.

Драко, сидящий все это время в гостиной и не обращающий на очередную перепалку никакого внимания, в этот раз слегка повернул голову в их сторону, дабы для виду проследить, чтобы издевательства не зашли слишком далеко. Но в этот момент его взгляд коснулся Евы, сидящей в кожаном кресле, что стояло в другом конце гостиной. Девушка, обняв колени, мирно дремала, склонив голову в сторону. Необычность её положения слегка тронула Малфоя – он незаметно удивился, совсем перестав слушать восхищенные восклицания Крэбба и Гойла по поводу нового учителя Защиты от темных искусств Долорес Амбридж.

Послышался громкий шлепок – Лиззи упала на спину, выронив все учебники из рук. Драко перевел взгляд на нее. Хоть он и был старостой помимо Пэнси, он никогда не вставал на защиту Элизабет, поскольку и сам был ярым защитником чистоты крови.

Старшекурсница неприязненно скривилась и помешала Элизабет подняться, наступив ногой на грудь. Девушка осталась в лежачем положении, злобно меча глазами искры в сторону обидчицы.

– Твое место в грязи, предательница, там же быть и твоим родителям, – с явным удовольствием произнесла задира, и гостиная, наполненная слизеринцами, ядовито загудела. Драко слегка прикрыл глаза и вновь перевел взгляд на Еву. В этот момент он увидел, как она раскрыла глаза и…

В ту же секунду та самая слизеринка отпрыгнула назад, истошно завопив и хватаясь за живот. Не удержав равновесия, она упала на пол, ударившись головой об стену. Глаза Драко слегка округлились от увиденного, и он был не единственным. Испуганная стайка девушек столпилась у потерпевшей, начиная окидывать её вопросами, но та ничего не могла ответить, издавая лишь болезненный стон.

Глаза Малфоя тут же опустились на Лиззи, ужасно испуганно наблюдавшей за стонами обидчицы и совершенно ничего не понимающей. Парень заметил её волшебную палочку, лежащую неподалеку, и понял, что это сделала не Элизабет.

– Ты смотри, у нее на животе красная полоса! – испуганно воскликнула какая-то девушка, суетившаяся в толпе.

Драко машинально поднялся с кресла, совершенно обескураженный этой ситуацией. Но в этот момент он посмотрел на Еву, все еще сидящую на месте, но мягко улыбающуюся от этой неприятной сцены. И тогда он вконец замер, понимая, кто достал из кармана волшебную палочку.

Пока все слизеринцы суетились с девушкой, блондинка незаметно встала с кресла и направилась прочь из гостиной. Малфой среагировал моментально и, расталкивая всех, последовал за ней, однако, оказавшись в коридоре, с досадой понял, что та уже успела куда-то запропаститься. Драко это не остановило, и он решительно направился по коридору, вскоре заметив знакомую платиновую макушку. Девушка двигалась в направлении выхода из Хогвартса, пока это еще было возможным, ведь был уже вечер, а значит, скоро ученикам будет запрещено выходить за пределы замка.

Драко вырвался из могущественных стен школы, почувствовал теплый и в то же время уходящий летний ветерок. Ева была в нескольких шагах от него, стояла на месте и не шевелилась. Малфой победно ухмыльнулся и направился к однокурснице, не заметив даже, как дрожали её руки.

– Эй, ты! – грубо окликнул он её.

Ева вздрогнула и медленно повернулась к нему.

– Что? – тупо спросила она, не проявляя никаких эмоций или даже хоть какой доли удивления.

– Я видел, что это ты подняла палочку на Джойс, – сообщил он, чувствуя некое превосходство.

Несколько секунд она стояла молча, просто глядя на парня, а потом вдруг легко улыбнулась.

– «Вариари Виргис», – пояснила Ева, подперев бока и сверкнув острым взглядом серых глаз. – Заклинание невидимого хлыста. Можешь так и передать профессору Снейпу.

– Ты, сестричка, защитница осквернителей крови, значит? – ядовито хмыкнул Драко, оценивающе разглядывая Еву с головы до ног. Девушка была в обыкновенной школьной форме: белая простая блузка, поверх которой был надет темно-серый пуловер, зеленый в серебряную полоску галстук, темная юбка до колен и изящные балетки. Единственным исключением в школьной форме были черные леггинсы до щиколоток, которые придавали девушке некую изюминку индивидуальности.

– Я тебе не сестра, – поморщившись, сказала блондинка, – и мне все равно, у кого кровь чище или грязнее, – будничным тоном добавила блондинка, будто бы они с Малфоем разговаривали о погоде. Он тут же поднял на нее глаза. – От этого никто не тупеет. А большая глупость заключается в том, чтобы ставить на человеке метку, основанную на кровном родстве.

Драко усмехнулся.

– Говоришь так, будто сама полукровка, – сказал Малфой, обаятельно и ядовито улыбаясь. – Может, так и есть?

– Мне все равно, что ты об этом думаешь, – сказала Ева, направляясь в сторону парня, – но меня определенно радует, что мы с тобой не кровные родственники, иначе бы я опасалась, что ваш чистокровный фанатизм передался бы мне по наследству, – закончила она, проходя мимо Драко.

– Ты рассуждаешь как они, осквернители крови и прочие, потому что тебе больше ничего не остается делать, – с каким-то удовольствием сказал слизеринец, развернувшись. Ева резко остановилась и повернулась к нему лицом. – Ты не знаешь своих настоящих родителей, у тебя нет уверенности в том, что ты чистокровная. Только поэтому ты говоришь так, – выдал свой вердикт тот.

– Своего отца я знаю, Малфой. Также как и твоего, – сказала Ева. – Ведь что касается тебя, то ты – очередной отпрыск богатой чистокровной семьи, и тебе так же ничего больше не остается делать, как перенять позицию родителей. В этом ты ничем не отличаешься от большинства слизеринцев. И тебя можно понять, ведь с тобой еще не случалось ничего такого, что бы дало тебе жизненный урок, – усмехнулась Ева.

Губы Драко сузились, и он сощурился, оценивающе глядя на девушку. Та спокойно смотрела на него, ожидая чего-нибудь в ответ, но получила только ядовитую улыбку.

– Будь осторожнее, Хейг, – протяжно проговорил он. – Бедная Ричи может в любой момент понять, кто направил на неё палочку.

– Ну, а я тогда буду знать, на кого направить её в следующий раз, – спокойно сказала Ева, чуть приподняв свою голову.

И, не говоря больше ни слова, она обошла однокурсника и неспешно направилась обратно в Хогвартс.

========== Глава 3. Друзья. ==========

Наконец, счастливые студенты дождались окончания учебной недели. В субботу, в день, когда нет занятий, они разгуливали по школе в свободной форме и отдыхали от тяжелых учебных будней, прощаясь с последними солнечными деньками.

Но Ева пока на улицу и не выходила. Приведя себя после сна в порядок и хорошенько позавтракав, она тут же кинулась обратно в комнату, достав из своего дорожного чемодана два листа пергаментной бумаги, чернильницу и перо. С тяжелой радостью на сердце девушка направилась обратно в опустевшую гостиную слизеринцев, где, сев за столик, начала писать свое послание.

«Здравствуй, Оджи!

Совсем недавно получила твое письмо, спасибо!

Я прекрасно представляю, как тебе скучно. Я чувствую, будто я, все вокруг, да и вся наша жизнь заключена в один злополучный круг, у которого никогда не будет конца. Все наши действия становятся цикличными, а мне хочется, чтобы появился кто-то или что-то, что разорвет привычный круг вещей.

Но все упорно идет по окружности.

Однако, чувствую, что скучать мне скоро не придется. Вчера я заступилась за девушку, которой мои любимые сокурсники дали милое прозвище «осквернительница крови». Я ударила обидчицу заклинанием невидимого хлыста, и теперь она лежит в больничном крыле. Не удивляйся, почему. Вероятно, потому, что разыгрывает драму, что делает её более жалкой. Смехота.

Вот только мое положение осложняется тем, что меня заметил Малфой-младший, который и меня считает ярой защитницей тех, кого они всем факультетом презирают. Мне-то все равно, что он думает обо мне, только против всего факультета я не выстою. Даже Аяно не защитит меня, как бы мне того не хотелось.

Впрочем, с Малфоем я постараюсь совладать раньше того, как он решит что-то предпринять. Я уж постараюсь.

Не скучай слишком сильно. Я очень надеюсь, что на Рождество мы увидимся. Быть может, мы с бабушкой наведаемся к тебе…»

Ева на секунду очнулась от написания письма своему другу Оджи и огляделась по сторонам. В гостиной по счастливой случайности по-прежнему никого не было. Девушка вновь опустила голову, разглядывая свое послание, в котором многого не хватало. Но она не унывала, ведь Оджи, исчезнувший из Хогвартса два года назад, говорил ей писать все, что происходит с ней, и все то, что она видит.

Как только она взялась за второй листок, чтобы написать другое письмо, дверь отворилась, и в гостиную вошла Аяно, ища глазами приятельницу.

– Там к тебе пришли, – сказала Кавагучи, и блондинка оторвалась от листа, повернув голову в её сторону.

– Серьёзно? – удивленно переспросила Ева, вытирая кончик пера тряпочкой.

– Нет, шутка, – недовольно цокнула Аяно, направляясь в спальню. – Он ждет тебя около лачуги лесника.

– Кто пришел-то? – спросила Ева, но японка уже скрылась за дверью. Недовольно вздохнув, девушка забежала в спальню, дабы запрятать принадлежности и письма, а потом бегом понеслась прочь из гостиной, чуть не снеся при этом одного из младшекурсников.

Хейг же с какой-то необъяснимой радостью бежала вперед, предвкушая встречу с пришедшим к ней человеком. Она и понятия не имела, кто бы мог навестить её в такой ничем не примечательный день. Более того её удивило то, что сюда вообще решил кто-то приехать, особенно к ней, ведь просто так в Хогвартс не пускали: лишь с разрешения директора…

Внутри возникли какие-то неприятные терзания и волнения. Вдруг случилось что-то нехорошее?

Но все сомнения быстро рассеялись, и на смену им пришли непонимание, дикое удивление и неимоверная радость. Заметив знакомую фигуру около хижины Хагрида, Ева улыбнулась во весь рот и побежала еще быстрее и яростнее.

Оставалось всего несколько шагов до него, но он уже успел её заметить. Ева буквально набросилась на парня, чуть не сбив с ног. Он крепко обнял её, немного поднимая над землей своими могучими и крепкими руками.

– Что же ты здесь делаешь? – громко сквозь смех спросила слизеринка, нехотя отпуская парня.

– Мы не виделись почти год! – довольный собой, ответил повзрослевший Оливер Вуд, которого девушка сразу же узнала, невзирая на время, что они не виделись. – Я вернулся с тура, навестил родителей и приехал к тебе.