Текст книги "Записи психолога (СИ)"

Автор книги: Loftr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– И часто он поднимал на тебя руку? – Тор участливо смотрит на юношу, который, кажется, нырнул с головой в воспоминания. – Локи.

– А, да… Да, у отца всегда были какие-то странные помутнения, когда я что-то говорил, делал не то, что он хотел, – Локи, допив свой кофе, ставит пустой стаканчик на стол, подымает твёрдый взгляд на мужчину.

– Ты хочешь отомстить ему? – ведь месть – это самое рациональное, что может быть в таком.

– Месть? Лет до тринадцати я действительно хотел отомстить, сбежать, даже мысли проскальзывали о самоубийстве. А потом как-то я подумал, что это всё того не стоит. Да, грузит отец с каждым годом всё сильнее, но и я не остался тем маленьким мальчиком. Сумел подстроиться, научился врать, юлить и давать видимость того, что от меня хотят. Нет, я прекрасно понимаю, что учёба важна в нашем мире, поэтому действительно учусь, но без всякого фанатизма, каким страдает мой отец.

В который раз он убеждается, что конкретных проблем у Локи нет, что он сам справился с ними, относительно справился. Но тогда Лафей просто поддерживал свой стандартный фанатизм сделать всё, как лучше для сына. Что же, тогда выходит, что как таковой замкнутости нет у Локи, ведь он просто задумывается о своём. Да, юноша был прав на счёт того, что он ошибался, но… но это было действительно так мастерски замаскировано.

– Знаешь, Локи, – Тор, сделав последний глоток уже холодного кофе, ставит бумажный стакан на стол, как и локти, которые упираются рядом, – ты был прав, когда отрицал мои слова о замкнутости. Сейчас, глядя на тебя и слушая твои столь разумные изречения, я понимаю, что это лишь твоя очередная маска, не более. И у тебя нет явственных проблем, если, конечно, ты ничего не скрываешь более.

– Нет, – с сомнением отвечает Лафейсон, подозрительно смотря на психолога.

– Значит, звонок и запись тебя твоим отцом – лишь его фанатизм, как ты выразился. Поэтому я с уверенностью могу сказать, что твои проблемы решены и оставшиеся деньги я верну обратно сегодня же вечером.

Удивление, разочарование, боль и неверие. Тор не понимает, почему Локи всё это излучает, но сказать больше ничего не может. Ему отчего-то самому было не особо приятно видеть такие чувства в глазах подростка, который, кажется, разочаровался во всём этом и в нём.

– Но… я… а можно приходить сюда оставшиеся пять сеансов? Просто по-другому отец не останется удовлетворённым и пошлёт меня к другим психологам. А так я придумаю за пять дней, что врать ему.

– Ты действительно уверен? Тем более, чем ты будешь заниматься полтора часа в день здесь?

– Вы, как психолог… психотерапевт, будете выслушивать весь мой бред, который я вспомню, – взгляд резко становится с уверенного на смущённый, но сразу же скрывается за холодом. – Если, конечно, вы не будете против.

Странное желание быть здесь ещё пять дней удивляет Тора не на шутку. Нет, Одинсон не был бы против пообщаться со столь неординарной, сильной личностью, тем более тогда, когда Локи сам высказал это желание, просто он действительно боялся своего отца, который, наверно, до сих пор подымал руку.

Тор поджимает губы, видя хорошо скрытую надежду в глазах юноши. Да, он не был против, тем более сеансы проплачены, но Одинсон подался желанию помучить своим молчанием Локи, который выглядел слишком забавно. Конечно, ему, как специалисту такой высокой категории, уважающему себя человеку, мучить ребёнка – уж слишком глупо, но приятно.

– Я не против, только если ты не откажешься перенести наши встречи на десять утра.

– Да, – поспешный ответ и Локи заметно расслабляется.

Беглый взгляд на часы и Тор с разочарованием понимает, что их положенное время уже вышло. Так долго ждал и так быстро прошло. Локи, проследив за взглядом мужчины, тяжело вздыхает и подымается на ноги, накидывая на плечи лямки рюкзака. Руки тянутся, чтобы забрать пустые стаканчики, но его останавливают, заверяя, что сами выкинут. Может, зря он не сказал, но… Локи прощается с Тором и в довольно преподнесённом настроении выходит на улицу. За пять дней он уж точно придумает, что соврёт отцу.

========== Вечер со вкусом вина ==========

Комментарий к Вечер со вкусом вина

Небольшое дополнение.

Арт: https://3.bp.blogspot.com/-abIzLvs_zSI/Waf73BGG5uI/AAAAAAAAF8k/ofpQT9FpaNQ9qfu5V_Uo-qsYNMOBhkTUwCLcBGAs/s1600/AoxsgDL.jpg

Пятница, 19 августа 2016 года

Жизнь всегда была прекрасным чудом с великими возможностями, которые открывались для каждого с пребольшим удовольствием. Просто нужно уметь пользоваться возможностями, ловить шансы, которые летают возле тебя и… Да, её жизнь была отстойной. Нет, не так. Её жизнь была полным дерьмом!

Джейн никогда не была любвеобильной, просто ей нравились многие прекрасные мужчины, которые были Аполлонами, но встречалась она с… фавнами всякими. Создавалось чувство, что это она была мужиком и ей ставил просто рога каждый новый парень. Конечно, были разные, но всё равно…

Она думала, что работа с психологом всё изменит, но ей вдруг совершенно неожиданно понравился этот мистер Одинсон… Тор. Какое же красивое, сильное имя, как и сам мужчина. Но, вот незадача, он вообще оказался голубым. Как же ей хотелось кричать на весь мир о своей невезучести, однако просто сдержалась, как и всегда. Что-что, а с сеансов она запомнила одну вещь прекрасно: «Нужно притворяться сильным, когда больно, чтобы в следующий раз не сделали больнее».

А ещё Джейн действительно бесила эта журналистка, которая постоянно крутилась рядом. Была её тенью – вот самая удачная фраза. Наташа Романофф вышла на плато СМИ на удивление чересчур быстро. Ещё три месяца назад никто и не слышал о такой, а потом раз! И выскочила непонятно откуда, но понятно как.

Фостер с явным отчаянием позвонила журналистке, когда вернулась на работу после случая с Тором. Нет, с мистером Одинсоном. Как же она ненавидела всех мужчин, разочаровалась в них и больше никогда не будет вообще иметь с ними какие-то общие, личные дела. И когда язык нёс, что она будет ждать Наташу в восемь вечера в баре, который был выбран по тому принципу – что ближе к дому, Джейн абсолютно была уверена в правильности своего решения.

От уверенности, от осознания правильности решения осталось центральное колечко пончика. Джейн даже специально прихорошилась: синее коктейльное платье, лёгкий макияж… О Господи, зачем она вообще это творит? Но Джейн слишком расстроена своей жизнью.

Бармен отдаёт ей бокал с вином, к которому Джейн жадно припадает губами, чтобы сделать несколько не менее жадных глотков. Не нужно вообще было звонить этой Романофф, было просто большой, громадной ошибкой её приглашать в бар. Эта рыжая ведьма только и жаждет влезть к ней в дружбу, чтобы выведать другие сверхсекретные тайны НАСА.

– Ты так напьёшься, Джейн.

Тихий голос у уха, цветочный запах духов и рядом с Джейн садится красивая девушка в коротком чёрном платье. Фостер ставит на стойку бокал, глубоко вдыхая, чтобы успокоить себя. Таким красивым всегда достаётся всё самое лучшее, а такие, как она – серые мышки – должны влачить скучное и жалкое существование. Ещё и губы накрасила так слишком ярко… а красный ей идёт, как и чёрный. Прекрасно!

– Не припомню, что разрешала фамильярничать, – довольно грубо произносит Джейн.

– Позвав меня именно в бар, когда я пригласила тебя лишь на чашечку кофе – уже даёт повод для того, чтобы не говорить с тобой на «вы».

Вот же… Джейн тяжело вздыхает на приторно-сладкие нотки в голосе Наташи и искренне удивляется, когда девушка заказывает себе виски. Вся такая из себя, а пьёт уж слишком огненное пойло. Фостер победно улыбается, что хоть в чём-то превосходит эту ведьму.

– Давай, что ли, выпьем за то, что ты решила выслушать меня, – Романофф подымает свой стакан и чокается с бокалом девушки.

Ага, решила. Узнала бы Наташа, что это просто из-за разочарования, и знала бы, зачем она действительно пригласила конкретно сюда… Может, действительно, сказать, чтобы смазать с этого красивого лица улыбку? Джейн с содроганием понимает, что впервые так думает плохо о ком-то, кто ничего ей не сделал, и старается успокоиться. Всё виноват Тор, который отверг её, хоть и видел её порывы аж две недели.

– Я слушаю тебя, – уже не столь враждебно произносит девушка.

– Да… – Наташа тяжело вздыхает и поворачивается лицом в сторону Фостер. – Всё же я не должна была рассказывать всем о той комете, тем более в таких красках. Но, думаю, это всё в прошлом уже и мы с тобой станем подругами.

– Чтобы ты снова что-то выведала у меня? – Джейн только презрительно фыркает.

– Я настолько прозрачна? – она засмеялась. – Нет, честно, Джейн. Я впервые чувствую себя виноватой и хочу загладить свою вину.

Колоссальная порция чувств вспыхивают в ней и Джейн с сомнением смотрит на Романофф, считая, что она шутит и обманывает. Но, тогда, когда голос может обмануть, глаза останутся чистыми зеркалами души, которые всегда говорят правду. Конечно, это журналист – наврать и собственной матери может, но, кажется, девушка говорила с настоящей искренностью.

Джейн переводит взгляд с лица Наташи на руку, которая накрыла её собственную. Когда она звала Романофф в бар и на столь позднее время, то уже тогда знала, что сама должна быть инициатором, но, видимо, тут и без неё всё поняли. Это сильный и отчаянный порыв, но ей действительно нужно знать, кого же предпочитает рядом с собой в постели. Да и в жизни.

Поднявшись на ноги, девушка видит, как Наташа бросает на стойку несколько купюр за себя и за неё и идёт на выход следом за ней. Ею пытались воспользоваться, чтобы узнать информацию для своей журналисткой деятельности – это точно было, когда Наташа сама приглашала её на кофе, так почему же не воспользоваться и ей таким шансом, что подвернулся?

Это всё не по её, это всё вообще не характерно для неё, но Джейн нравился вкус предвкушения на кончике языка и сила адреналина в покалывании кончиков пальцев. Поэтому она никак и не пыталась ничего прервать. Сказать Наташе, чтобы ушла? Да ну его, ей надоело быть культурной, правильной девочкой, когда все другие вокруг живут так, как они хотят.

Прохлада вечера остужает горячую голову, дарит стыд, который притупляется тут же под действием бокала вина, что стало уже действовать. Сильно и быстро, как будто кто-то надел на голову кастрюлю и стал стучать по ней ложкой.

Дом показывается слишком быстро, а шаг Джейн замедляется. Романофф не говорит ничего, словно понимает её мысли, не давит и даже не прикасается, пока… Все они взрослые люди, которым свойственно делать поспешные дела, не подумав, и только после уже сожалеть о том, что происходит вокруг. Или не сожалеть – каждый по-разному реагирует. А может уже послать куда подальше Наташу? Но совершенно не хочется, когда настроился.

Лифт подымает их на пятый этаж и Фостер достаёт из сумочки ключи, подходя к двери. Сомнения враз вылетают из головы, когда Джейн, пропустив свою гостью в квартиру, вжимают спиной в закрытую дверь, впиваясь настойчивым поцелуем в губы. Мягкие, горячие и такие твёрдые в поцелуе, от чего внизу живота начинает приятно щекотать.

– Я надеюсь, что нигде там нет у тебя диктофона, – нервно выдыхает за всё это время Джейн, когда поцелуй разрывают и тонкие пальчики забираются под подол её платья.

– Конечно нет, где же я его спрячу?.. Ах ты, шалунья, – как с ребёнком говорит Романофф и уже более успокаивающе целует девушку, понимая, какого ей сейчас, и не желая расстроить её снова.

========== Воскресный Техас ==========

Комментарий к Воскресный Техас

Небольшое дополнение.

Воскресенье, 21 августа 2016 августа

У Локи в его шестнадцать лет было много проблем, возникшие на почве свар с отцом. После рассказа мистеру Одинсону о том, каков же на самом деле Лафей, юноша понадеялся, что психолог всё прекрасно понял. Хотя, и сомневаться не приходилось, ведь Тор даже перенёс их встречи на десять утра. И как бы он не был совой, но отказываться от передышек в полтора часа от отца – глупо.

Каникулы подходили к своему логичному окончанию. У него не было никакого желания возвращаться в школу – последний год, после экзамены и поступление в университет. А отец начнёт напрягать его сильнее, ведь, как это так, новый виток в его жизни, нужно всунуть нос очень глубоко и тыкать назад в учёбу, когда он будет отдыхать. С этим надо что-то делать, но Локи просто не знал, как ещё достучаться до Лафея. Может, мистер Одинсон поможет ему с этим.

Подросток тяжело вздыхает и подставляет руку для полоза, который белым браслетом оплетает его запястье и устраивает голову на большом пальце. Локи действительно не понимал такого поступка Тора – заплатить за его покупку и не принять деньги назад. Уж слишком был странный порыв, тем более в объяснении своего поступка Одинсон явно врал ему.

– Ты меня совсем не слушаешь, – недовольно бросает Тони, не отвлекаясь от приставки.

Тони был его другом с самых пелёнок, почти с пелёнок. Старк слушал его, общался с ним, поддерживал и давал подсрачники, если опускались руки. Конечно, Локи делал тоже самое же для друга, но недавно он открыл то, что всегда было для его семьи под табу. С Тони он поцеловался осмысленно, с Тони он впервые познал взаимную ласку. Конечно, ничего не зашло уж слишком далеко, но ему это понравилось безумно, даже больше, чем с девушкой.

Да, он уже встречался с девушкой, с самой прекрасной девушкой, которая раньше жила в соседнем доме. Красавица Сигюн, кажется, полюбила его так же, как и он её, всем сердцем. И что, что были детьми, и что, что в четырнадцать лет это было совершенно уж никак не любовью, но им было хорошо вместе. Однако потом всё перегорело так быстро, как сера на спичке.

– Ещё и змеюку притащил, – Тони нажимает на паузу и в кресле поворачивает лицом к другу. – Ты же знаешь, я ненавижу их.

– Вот и предоставлю тебе бесплатную шоковую терапию, – ехидно произносит Локи.

– Только попробуй её кинуть мне. Я – не ты, выкину твою змеюку через окно вместе с тобой.

Локи рассказывал всё Тони, а Тони рассказывал всё Локи. Странный симбиоз, в котором им было приятно жить вместе. Юноша, скинув тапки, забирается с ногами на кровать Старка и складывает ноги в позе лотоса. Нет ни единого секрета между ними и, как они поклялись, никогда не будет. Почему-то Лафейсон верил в это с детской непосредственностью, да и Тони бы не соврал бы ему, уж многое прошли вместе.

– Так что ты будешь делать со своим этим Одинсоном?

– Чего это мой? – он мастерски скрывает удовольствие от такого словосочетания по негодованием.

– Ой, Лафейсон, уж мне не вешай лапшу на уши, – Тони окидывается назад на спинку кресла и победно улыбается. – Ты мне все уши прожужжал этим Тором, а сейчас не понимаешь, о чём я. Я знаю тебя достаточно долго и прекрасно понимаю, что ты увлёкся этим красавчиком.

– Просто… – Локи тяжело вздыхает и опускает взгляд на полоза.

С другом он всегда был самим собой, настоящим, ведь не было смысла действительно врать. Да, Локи действительно понравился Тор Одинсон, который смог быстро снять все его поставленные маски, выведать правду, частичную, да и столь добрым был к нему. По сравнению с другими мозгоправами Тор пытался стать другом для него, чтобы помочь. Да, Локи не отрицал, что у него были свои проблемы, у каждого человека есть проблемы, но они не те, чтобы ходить к психологам. Но отец, отец! Было обидно на третьем враче, на пятом уже безразлично, а вот на этом шестом ему понравилось… понравился сам терапевт.

– Я мыслю рационально: я – ребёнок, мне только шестнадцать, а Тор же уже давно мужчина. Да и вряд ли ему нравятся парни.

– Раз в год и палка стреляет, – философским тоном замечает Тони. – Ты хоть попробуй подбить клинья к этой скале-Одинсону. Не даст же тебе в лоб.

– Твоё красноречие такое красивое и обширное, – язвительно тянет Локи и с усмешкой смотрит на друга. – А что у тебя со Стивом?

О-о, это была больная тема для Тони. Он бегал за Роджерсом уже целых два месяца, для Тони это было слишком много, а Стив словно не обращал на все ухищрения внимания. Вообще, Локи не понимал, что такого нашёл в нём Старк, но у каждого свои вкусы.

– Помнишь, я же ходил с ним в парк аттракционов. Ну вот, на этом же чёртовом колесе я попытался взять его за руку, но меня чуть не столкнули за борт капсулы. Меня! – Тони недовольно хлопает в ладони. – Ладно, хорошо. Пошёл же вчера извиниться, подарок купил… Так меня этим букетом избили и закрыли перед носом. И откуда в этом дрыще столько сил?

Локи старался не засмеяться, чтобы не обидеть друга, но нести в подарок парню букет цветов? Странные подходы были у Тони, чересчур, да и он бы не стал называть Стива слишком худым. Он ещё растёт, как и все они, тем более Роджерс стал ходить в спортзал, поэтому через полгода Тони придётся учиться быстро убегать, чтобы ему за такие шуточки не прилетело что-то более тяжёлое и в глаз.

Его друг всегда был странным в мышлении по поводу отношений. Тони считал, что в свои семнадцать лет, которые исполнились ему всего лишь в прошлом месяце, что он уже слишком старый и уже никогда у него не будет никаких вторых половинок. Локи только посмеивался на это и говорил, что они всё равно придумают машину времени специально для того, чтобы Старк смог вернуться в прошлое и натолкнуть себя шестилетнего на правильный путь, а то с того времени всё пошло наперекосяк, когда ему отказала одноклассница.

– Слушай, может, я тебе что-то посоветую, чтобы ты быстрее привлёк внимание своего Одинсона? – Тони отвлекает его от мыслей.

– Букет подарить? – всё же он не сдерживает громкого смеха. – Нет, спасибо, я как-то сам.

Старк, буркнув что-то о том, что его совершенно никто не ценит в этом мире, возвращается в игру, расстреливая очередных инопланетян. Конечно, можно постараться что-то сделать, но он же такой ребёнок, по сравнению с Тором…

Локи подымается на ноги и подходит со спины к Тони. Пригласить его к себе, чтобы после играть в видеоигру. Нет, Лафейсон не был против, но если он здесь такой прекрасный король всех и вся, то и обращать внимание нужно только на него. Гадко усмехнувшись, подросток протягивает руку со змеёй, позволяя полозу высунуть язык и ощупать им щеку Тони, который резко дёргается в сторону и падает вместе с креслом на пол. Громкий смех и Локи выбегает из спальни друга, слыша вслед разъярённый крик. Всё же он был ещё ребёнком и хотел веселья.

========== Запись 6 ==========

Врач: Тор Одинсон.

Пациент: Локи Лафейсон, 16 лет, проблема: замкнутость в себе, боязнь быть настоящим с людьми, которые не сделали ничего плохого ему, и проблемы с отцом.

Сеанс: шестой из десяти проплаченных.

Дата: 23 августа 2016 года (вторник).

План действия: разговор «по душам», частичная помощь в составлении лжи.

Честно, Тор вообще не понимал, зачем продолжает вести дневник, если они в субботу уже всё выяснили. Но… он продолжал заполнять белые листы ровными чёрными буквами, которые под конец абзаца стали более смазанными и непонятными. Нервничает? Нет с чего, но нервничает.

В кабинет он приходит к девяти, для посетителей открывается в половину десятого. Тор впервые за последние четыре года чувствовал волнение, что обхватывало всё его тело в непонятном желании что-то сделать, лишь бы сбросить это нервное волнение. Он вспоминает, как был совсем ребёнком, ну, как ребёнком, восемнадцатилетним парнем, и тогда впервые почувствовал этот сладкий трепет в груди. Это была Сиф – подруга детства, которую он полюбил. С ней было легко, кажется, что понимала его с первого слова, полуслова, поддерживала даже тогда, когда он поругался с отцом из-за того, что не бросил эту свою учёбу. Она принимала его таким, каким он есть на самом деле, но всё прошло как-то быстро. Или Тор просто устал от однообразия, однажды придя домой и заметив, что девушка сидела и читала книгу так же, как и вчера, и позавчера, и… Или Сиф уже всё для себя решила, встретив кого-то другого. И Одинсон был уверен, что его прекрасная Сиф повстречала другую усладу своего сердца.

Тор никогда не осуждал её, тем более они нормально сели и поговорили. Одинсон признался, что предпочитает разнообразие не только в обычных серых буднях, но и в постели, на что получил довольно красноречивый взгляд. Сиф же просто сказала, что ожидала большего. Тихий, мирный разговор и уже через полгода Тор сорвался со своего непонятного целибата, окончательно забывая о своей первой любви.

Много времени утекло с этого их последнего разговора, больше Тор не видел Сиф, только мама однажды обмолвилась, что девушка со своим мужем переехала в Бразилию. Ну, флаг им в руки… ему уж всё равно. Однако что-то кольнуло прошлым в сердце.

В дверь тихо и не особо смело стучатся и, не дождавшись ответа, в кабинет заходит Локи. Этот юноша действительно был для него загадкой с ответвлениями таких же тайн, да и сам по себе его типаж был уж слишком привлекательным, заманчивым, притягивающим… Чёрт. С этим приехавшим Бальдром он так и не сходил развеяться, а только вытрепал себе нервы. В который раз. И даже вся его практика, вся его жизнь в психологии, да и рядом с братом существование – ничему его не научила. Никакой выдержки, никакого терпения и яркое желание вмазать в лицо, которое усилилось, стоило только Бальдру сказать, что он задержится… здесь… в его квартире.

Тор удивлённо смотрит на оказавшийся на столе судок с синей крышкой и переводит взгляд на Локи. Его решили покормить? Кажется, если спросит с чего такая щедрость, то снова услышит про ту змею и благодарность. Ну, пускай, зато не надо будет выходить на обед в кафешку. Тор приоткрывает крышку и вдыхает соблазняющий сладковатый запах блинчиков с клубничным сиропом.

– Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, – несмело произносит Локи, но стоит Тору поднять на него взгляд, как тут же стыдливо опускает голову. – Простите, неудачная шутка.

– Ты сам это приготовил? – Одинсон не скрывает удивления и закрывает крышку, чтобы не возникло чувство голода.

Юноша только смущённо кивает головой и предпочитает смотреть себе в колени. Ну… Тор надеется, что всё же не в первый раз Локи готовил и что добавил сахар, а не соль. Успокаивающе улыбнувшись, ведь на него всё равно косятся, он отодвигает судочек ближе к своему краю стола, чтобы не задеть, и кладёт сверху на крышку прочно завёрнутую в салфетку вилку. Продумал, побеспокоился и… странно, уж действительно очень странно, однако приятно.

Тор закрывает дневник и прячет его в ящик стола, чтобы не мозолил глаза. Сегодня они просто говорят, не больше и не меньше, а запишет потом, если захочет. Всё же проблем как таковых, с какими обычно приходят к нему, нет, поэтому и рушить систему записей в дневниках как-то не особо хочется. Подумает об этом позже, как-нибудь потом.

– Ты сегодня в хорошем настроении, – лёгкие нотки манипуляции в голосе смешаны с теплом, чтобы расположить быстрее к себе Локи для разговора.

– У друга на ночёвке был, за эти два дня отдохнул от отца и его замашек.

– Они стали хуже? – с явной тревогой спрашивает Тор, кладя руки на стол.

– Ну, как хуже… – Локи, тяжело вздохнув, полностью расслабляется и кладёт голову на стол.

Врал ему? Нет, наверно нет, но выслушать точно нужно, ведь тогда Лафейсону станет легче. Тор подымается на ноги и, обойдя стол, берёт подростка под локоть, чтобы он тоже встал. Не нужно лежать на столе и мять о дерево голову, тем более Тор был уверен, что краснота с этой белоснежней кожи сходит очень медленно.

Тор помогает юноше сесть на диван, не понимая, зачем вообще это делает и почему Локи ничего не говорит. Сев в кресло рядом с головой юноши, который уже лёг и сложил руки на груди, Одинсон кладёт руки на подлокотники.

– Так что произошло?

– Через восемь дней нужно же снова идти в школу, а у отца опять начинается разрыв… начинает снова включать свой весь характер, – Локи тяжело вздыхает и прикрывает глаза. – Это мой последний год, экзамены и все прочие дела, поэтому отец уже принимается доставать меня с тем, почему я не сижу за книгами, не сдаю онлайн-тесты и не показываю лучшие результаты.

– Что по его мнению лучшие результаты?

– Как вам объяснить? – Локи открывает глаза и переводит взгляд на Одинсона. – Знаете Ноама Хомского? Юдит Полгар? Стивена Хокинга? – на последнем имени Тор утвердительно кивает головой. – Отец считает, что я должен быть умнее их уже сейчас.

– Но это же нереально.

– О, мой папенька прекрасно это понимает, но всё равно пытается добиться этого от меня.

У кого проблемы – так это у Лафея, который явно и… Это он оставил синяк на скуле собственного сына и разбил ему губу. Два и два складывается слишком быстро в ужасающую картину, ведь Лафей может просто в порыве такого вбивания в сына желания к учёбе избить его до смерти.

Тор поджимает губы и опускает взгляд в пол, складывая руки на груди. Возможно, надо будет поговорить с Лафеем, вызвать его в свой кабинет, но это уж отчаянный поступок, ведь так может подставить Локи. Типаж Лафея очевидный – он старается сделать из собственного сына того, кем сам не стал, вкладывает в него столько всего, чего обычный человек в таком юном возрасте не может вынести. Это действительно уже просто фанатизм, который стал чересчур больным. Поэтому сам он не будет действовать, не станет перепрыгивать через Локи, а, для начала, поговорит с ним об этом.

Тишина затягивается на добрые двадцать минут, но Одинсон ничего не говорит, чувствуя, что юноша сам что-то хочет ещё добавить. Что-то важное, раз столько смятения на лице у него появляется. Подтолкнуть? Нет, сам пускай решится, потому что так может и в дальнейшей жизни ждать того, чтобы его подталкивали к высказываниям чего-то важного.

– Я люблю его, – всё же решается сказать хоть что-то Локи. – Как никак, это мой отец, но его эти… требования переполняют мою чашу терпения. И я всё больше склоняюсь к тому мнению, что просто съеду в общежитие, когда поступлю, и буду приезжать домой только на Рождество. Я понимаю, что это неправильно, но по-другому никак.

– Ты пытался с ним говорить?

– Конечно, – Локи фыркает. – Но это бесполезно, как горохом об стену. Он совершенно не слышит ни меня, ни даже учителей, когда они говорят, что я сваливаюсь с ног от переутомления. Да, я несколько раз падал в обморок, – отвечает юноша на немой вопрос в глазах Тора. – Конечно, из всех случаев только один был взаправду, но и это не действует на отца. Только таблетки мне какие-то купил, что-то с витаминным комплексом.

Локи не переставал изливать душу, не переставал говорить, рассказывая всё так, как оно есть, и Тор почему-то чувствовал себя особо хорошо. Всё внутри так и пело о том, что Лафейсон ни с кем так не делился, это было понятно по тому, как он рассказывал всё с запалом и сбиваясь – неопытный в рассказах собственной жизни. И Одинсон вовсе не останавливает себя, не отворачивается, даже не вспоминает профессиональную этику, правило – нельзя испытывать ни сочувствия, ни восхищение, ничего к своим клиентам. Но…

Отчего-то вновь вспоминается Сиф, которая когда-то давно так же изливала ему душу. Что её не любят родители, что они пьют и она постоянно была в интернате, где и стала почти что пацанкой. Нет, девушка уж никак не была пацанкой, но разве переубедишь женщину, если она что-то уже вбила себе в голову? Да так со всеми людьми, ничего не меняется. И Тор невольно принимается сравнивать Сиф с Локи, понимая, что юноша куда интересней, чем была она, что Лафейсон даже в некоторой степени красивей.

Тор прогоняет от себя такие мысли, напоминая себе, что это просто его клиент, пациент, которому он должен помочь, а не рассматривать его в плане отношений. Глупо, упал с головой в этот омут и теперь не может уже рационально смотреть на окружающую Локи проблему. Не сможет помочь и в итоге, когда нужно будет уже прощаться с ним. Прощаться? Совсем никак не хочется торопить время, однако оно само неумолимо бежит к концу всего.

– Ладно, что-то я много наговорил, – Локи переворачивается на бок и не сводит внимательного взгляда с Тора. – Мистер Одинсон, вам же нельзя рассказывать о себе, да? Правила ваши, запреты… Это, наверно, так напрягает, ведь все мы вам изливаем душу, делимся тяжёлым, а вы вынуждены всё держать в себе.

Манипулятор. Тор усмехается и отводит взгляд в сторону. Его так и тянет узнать что-то про него, но Одинсон не будет ничего говорить потому, что это просто пациент его. Или нет? В принципе, если так посудить, то от одного раза ничего не случится, тем более он же не будет рассказывать что-то такое прям тайное из своей жизни.

– Выпытывать у своего лечащего психолога тайны его жизни очень плохо, Локи, – со смешком произносит Тор и возвращает взгляд юноше.

– Но, кажется, вы не против того, чтобы я это делал, – слишком самоуверенно говорит подросток. – Да ничего не будет, если вы хоть что-то расскажете.

– Я самый младший в семье. Тюр давно уехал, лишь приезжает по праздникам, а Бальдр… Он был всегда противным, надоедливым. В детстве я считал это забавным, игры, как никак, но когда поступил в университет, то Бальдр стал доставать меня ни на шутку. Постоянно: «Ты, как психолог, скажи, в чём же смысл жизни». Или: «Я сегодня встал с левой ноги, порог переступил правой, прошёл под лестницей и погладил чёрного кота. А потом мне стало как-то тошно, и я сделал куклу вуду, но мне стало жалко своих волос. Почему мне стало их жалко? Помоги мне». И так продолжается уже двенадцать лет.

Локи звонко засмеялся и перевернулся на спину, пытаясь овладеть собой. Да, со стороны это смешно, но, когда тебе почти каждый день звонит Бальдр на телефон или в Скайпе и нудит, по-другому это не назовёшь, уже не до смеха.

Тяжело вздохнув, Тор скрывает собственную улыбку. Смех у Локи был приятным, что удивляет его, но не более. А вообще, эта практика хорошая – выговорился и отчасти стало легче, только отчасти, ведь вернётся домой и снова будет перед ним мельтешить морда лица Бальдра, с которым разговоры тоже являются глупыми и безрезультатными.

– Это забавно, – отсмеявшись, произносит Локи. – Иметь братьев, сестёр – это довольно хорошо, наверно.

– Выматывает и надоедает быстро, – тут же отвечает Тор. – Особенно тогда, когда нет у брата никаких границ и тормозов, – мужчина подымается на ноги, когда часы показывают уже двенадцать. – Ты задержался у меня.

– Если приятно проходит времяпровождение, то я не против проводить его с вами до конца вашего рабочего дня.

Тор поворачивает голову в сторону подростка и вопросительно смотрит на него. Неужели подбивает клинья к нему? Или это просто любезность? Одинсон замечает лёгкий оттенок смущения на скулах подростка, который тут же подрывается на ноги и поспешно надевает рюкзак на спину. Много сегодня у него было странного в поведении и это наталкивает на то, с чем он столкнулся рядом с Джейн. Но сейчас Тор чувствовал приятный оклик в ответ. Быстрое, всё ещё смущённое, прощание и Локи почти что выбегает из кабинета, оставляя психолога с незаметной улыбкой на губах.