Текст книги "Письма к незнакомке (СИ)"

Автор книги: Lisichka_loom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Он приподнимается и на пошатывающихся ногах вновь идёт вперед. Глаза уже привыкли к темноте, однако различать что-то не могли. Он выставляет ладони вперед, надеясь на что-то наткнуться. Но пальцы хватают лишь воздух.

Он идет дальше. Ни единого звука не доносится до его ушей. Однако он вспоминает, что рано или поздно начнется ураган шума, как в прошлый раз. Под сапогами вновь раздалось шмяканье, и мурашки побежали по всему телу.

Он ступает робко и нерешительно, но выбора у него нет. Сердце отбивает ускоренный ритм, а он начинает прерывисто дышать, пытаясь совладать с неконтролируемой тревогой.

Но вдруг раздаётся взрыв. Сознание падает куда-то вниз, отчего колени его дрогнули. Он резким движением опускается на землю, полностью напрягая слух и осязание. В ушах начинает звенеть, мысли путаются в непонятный ком, а к горлу подступает тошнота. Он зажмуривается, пытаясь успокоиться. Конечности начинают дрожать. Он издает глухой стон, когда горсти земли приземляются на его спину. Повсюду вновь стали слышны крики.

Он не помнил, как поднялся на ноги и, спотыкаясь, зашагал прочь от этого месива. До ушей долетали звон и гудение, однако в голове всё это смешалось воедино. Он различает небольшие сгустки дыма наверху и движется к ним, используя их как ориентир.

Его дыхание сбивается, когда он старается перешагивать через ямы и овраги, образовавшиеся на пути. Его сердце пропускает удары от испуга. Но он твердо идёт вперед, надеясь выбраться из этой пучины.

И вот, как в тот раз, вдалеке он увидел свет. Маленький и еле заметный лучик. Его губы тут же расплываются в обессиленной улыбке. Он замедляет шаг, стараясь разглядеть луч немного лучше. Когда он замечает его очертания, но начинает бежать навстречу.

Луч всё приближается. Он вытягивает руку, пытаясь достать до света пальцами. Тянется, но опять не может достать. Как и в тот раз. В груди огонь надежды начинает затухать. Он рычит сквозь зубы, однако ощущает, как солёная влага начинает скатываться по щекам. Боль сдавливает грудь.

Он пытается опять. Пальцы почти касаются маленького огонька светлого луча, но рука падает в пропасть. Как и он сам. Он мог поклясться, что луч буквально оказался в его ладони. Но этого на самом деле не случилось. Вместо высоты он летит вниз. В горле застывает немой крик, а кожу словно укололи тысячи игл. Холод и ветер бьют по лицу, отдаваясь в уши. Тиски вновь сдавливают всё тело, после чего он словно разрывается на части.

***

Фридрих резко выныривает из объятий кошмара, издавая громкий возглас. Он мигом садится на постели и озирается по сторонам. Вокруг стоял полумрак. Из окон просачиваются краски утреннего рассвета, что совсем скоро заполнит небо. Комната была погружена в тишину, нарушаемую лишь звуком тикающего будильника на столе. Фридрих стонет от безнадежности.

Молодой человек проводит пятерней по лицу и волосам, ощущая, как на коже ладони собирается холодный пот. Ему опять приснился этот кошмар.

– Д-да что ж такое! – шипит он, стараясь выровнять дыхание. Сердце всё ещё гулко билось в груди, а губы стали совсем сухими.

Фридрих свешивает ноги с кровати и поднимается, чтобы налить стакан воды. Ткань ночной рубашки липнет к спине, оставляя неприятные ощущения. Он медленно подходит к столу, чувствуя, как босые ноги касаются прохладного пола. Мурашки тут же рассеиваются по всему телу.

Фридрих берет в руки графин с водой и немного наливает её в одиноко стоящий стакан. Пальцы обхватывают стекло, отчего ариец ёжится. Чистая влага тут же охлаждает пересохшее горло, проникая внутрь. Фридрих пьет жадно, ощущая, что тело пробуждается ото сна. Дышать стало легче.

Солдат с глухим звяканьем опускает стакан на столешницу и вновь направляется к кровати. Постель была влажной и сильно смятой. Фридрих проводит по ней рукой, разглаживая ткань. Следом он оборачивается и смотрит на будильник, который показывает четыре утра. Молодой человек переводит взгляд на улицу, что виднеется в окне балкона, и внимательно наблюдает за ней. Снаружи стоит тишина, ведь солдаты ещё не проснулись. Казалось, что вся природа ещё спит. Фридрих подходит к порогу и открывает маленькую балконную дверь, чтобы вдохнуть студеного воздуха. Утренняя свежесть тут же заполняет голову, отгоняя все дурные мысли прочь. Он выдыхает и опирается руками на подоконник.

В последнее время ему действительно стали часто сниться кошмары. И самое интересное, всё это один и тот же сон. Кромешная тьма и затишье, которое потом перерастало во множество громких звуков. Фридрих помнил, что всегда в конце появлялся маленький луч, до которого он всё время хотел достать, однако попытки его были безуспешны. И он всегда падал в пропасть.

Фридрих недопонимал, с чем это было связано. Почему именно темнота и лучи, а не военные действия, кровь и смерти. Сон повторялся, и в нем явно был свой посыл. Однако Фридрих не мог разгадать, какой именно. И этот луч, что он мог значить? Неужели кошмар так и продолжит сниться до того, пока Фридрих не сгинет в глубине?

Солдат, ещё раз глубоко вдохнув, возвращается в комнату. Одинокая каморка опять встречает его своим грустным видом, отчего Фридрих тоскливо улыбается уголками рта. Наверно, заснуть ему уже не удастся, поэтому ариец подходит к кровати и заправляет постельное белье. Он встряхивает наволочку и одеяло от пыли, а матрас оставляет проветриваться.

Фридрих устало стягивает ночное белье с себя и переодевается в чистую рубашку, что покоилась на спинке стула рядом с кителем. Он оставляет несколько расстегнутых пуговиц на воротнике и подворачивает рукава. Затем подходит к умывальнику и, быстрым взглядом окинув свое серое и тусклое лицо с синяками под глазами, начинает придавать себе отдохнувший вид. Утро не задалось, значит, день обещает быть длинным и насыщенным.

***

Фридрих задумчиво перелистывает страницу книги, слегка касаясь пальцами шероховатых листов. Буквы и строчки просвечивают на солнце, поэтому Фридрих слегка прикрывает бумагу ладонью. Яркий утренний свет заполнял всё пространство комнаты. Солнечные лучи мягко пробирались сквозь воздушную ткань занавесок и падали на кровать, играя на постельном белье солнечными бликами. Дубовая мебель в комнате покрылась золотой дымкой. Сквозь окно просачивался свет, который кружил с маленькими пылинками в воздухе.

Фридрих сощурился, когда его лицо оказалось на солнце. Он тут же ощутил жар и поспешил отвернуться. Книга теперь казалась словно сделанной из янтаря, что отливал на свету различными оттенками. Молодому человеку сложно сосредоточиться, поэтому указательным пальцем он начинает вести свой взгляд по написанным предложениям. Он уже был готов вновь перейти на другую сторону, когда с улицы раздался какой-то громкий шорох.

Фридрих поднимает голову, всматриваясь в переулок напротив через открытый балкон, и прислушивается. Кто-то приближался к казармам, при этом совершенно не стесняясь того, что его могут заменить. Фридрих бросает взгляд на часы, было около шести утра. Ариец легко пожимает плечами, откладывает книгу в сторону и подходит ближе к окну.

Аккуратно поддевая занавески в стороны, солдат различает силуэт приближающегося мужчины, у которого на плече висела большая сумка, явно набитая чем-то тяжелым. Сам незнакомец был одет в темное пальто, что создавало сильный контраст с яркой улицей, и старый берет. Фридрих провожает того взглядом, замечая, что мужчина собирается скрыться на заднем дворе. С одной стороны сумки выглядывало что-то белое и тонкое.

«Почтальон, видимо», – подумал Фридрих, выпрямляясь и поправляя ткань. Но через мгновение его осенило.

– П-почтальон, – взволновано произнес молодой человек и перевел взгляд на лежачую на столе пару писем, которые он не успел сжечь. В груди вдруг зародилось что-то теплое и приятное.

Ариец сдернул китель со стула и накинул его себе на плечи. Затем осторожно приоткрыл дверь и прошмыгнул в коридор, ступая как можно тише. Оказавшись на улице, Фридрих, недолго думая, быстро пробрался на задний двор к почтовым ящикам. Почтальона нигде не было видно. Очевидно, он уже закончил разносить письма. Фридрих оглядывается по сторонам, проверя, есть ли другие лица поблизости, и, удостоверившись, что он здесь один, подходит ближе.

Рука открывает железную створку и ныряет в груду писем. Ариец мельком начинает просматривать инициалы на конвертах, надеясь найти что-то для себя. Однако такого не обнаруживается. Фридрих подавляет грустную ухмылку и перебирает кучу заново. Спустя несколько минут он вытаскивает маленький треугольник бумаги, подписанный на его имя. Фридрих тут же почувствовал, как облегчение заполняет его. Он задумчиво вертит конвертик в руках, разглядывая его. «Явно, там записка», – проносится в голове. Солдат убирает конверт в нагрудный карман кителя и возвращается в свою комнату.

Дорогой Фридрих,

Надеюсь, вчера вечером ты добрался домой без приключений. Со мной всё хорошо, так что переживать не стоит. Хотела спросить, ты придешь сегодня на чай?

Теодора

Фридрих не мог объяснить, почему короткая записка от Теодоры заставляет его с волнением сжимать бумагу и улыбаться. В груди вновь что-то щелкает, а по телу растекается волна нежности. Он невольно оказывается в воспоминаниях вчерашнего вечера.

– Ты скучаешь п-по Америке? – спрашивает Фридрих, когда Теодора начала разговор про путешествия.

Пара двигалась по переулкам Химворде, стараясь вести себя тише. Город уже погрузился в ночную темноту, которую освещали уличные фонари. В домах тускло горели свечи и керосиновые лампы, создавая уютную атмосферу. Яркий полумесяц возвысился на верхушке неба, однако на улицах было предельно светло. Вокруг витал запах выпечки и дорогого алкоголя: многие пабы и таверны недавно начали принимать посетителей. Фридрих и Теодора шли неспеша, наслаждаясь приятными звуками ночного Химворде. Компания пьяных немецких солдат осталась давно позади, так что напряжение и неловкость давно испарились. На их место пришли расслабленность и легкая забава. Рука девушки всё также покоилась на локте Фридриха, однако молодой человек вовсе не чувствовал смущения. Дорога до дома госпожи Ваутерс оказалась долгой, поэтому пара решила скрасить свой путь тихими разговорами.

– Скучаю, – выдохнула Теодора. Её улыбка, что была на лице в последнее время, пропала, а глаза потускнели. – Жизнь там сейчас кажется такой далекой от войны, как будто бы ничего и нет. Возможно, оставшись там, я была бы в настоящем неведении.

– А р-разве это п-плохо? Ты была бы в б-безопасности.

– Знаю, – девушка грустно улыбнулась, смотря прямо перед собой. На мгновение Фридриху показалось, что она вернулась в свои старые воспоминания. Но через секунду взгляд Теодоры прояснился, и она продолжила с новой силой. – Но не приехав сюда, я бы навсегда осталась работать в журнале для домохозяек, а моя жизнь превратилась бы в сплошное разочарование. Сейчас я имею возможность изменить мир и я не хочу упускать её.

– Всегда хотел з-задать вопрос, почему именно ж-журналистика? – аккуратно поинтересовался Фридрих.

Теодора улыбнулась.

– В детстве я обожала истории. Я была словно пустая книга, которую срочно надо бы чем-то заполнить. Я жаждала знаний, которые могли быть полезны, и любила всякие слухи, что разносили соседки. Как говорила моя мама, от меня ничего не укроешь. Я всегда добивалась правды. – тут девушка замолчала, но затем закончила свою мысль. – За это меня многие и недолюбливали.

– П-почему бы не стать п-писателем?

– О, нет, нет, нет, – захохотала Теодора. Её девичий и звонкий смех, словно ручей, разлился по окрестностям. Он был подобен прекрасной мелодии, какую Фридриху ещё было неведомо услышать. – Боже упаси, какой из меня писатель! Я хоть и любила всё приукрашивать, однако не настолько. С фантазией всегда было плохо, и это мешало мне придумывать свою собственную историю. Да и быть журналистом намного интереснее. Ты как будто бы становишься героем детективного романа, который пытается провести собственное расследование. Но таких ощущений я ещё не испытала из-за журнала «Секреты домохозяйки»!

Ещё один смех разнёсся по улицам, однако теперь к женскому хихиканью добавился мелодичный мужской. Фридрих смеялся с теплой улыбкой на губах, немного поглядывая на Теодору.

– Эх, а что мы всё обо мне да обо мне. Давай поговорим о тебе.

– Обо мне? – удивился Фридрих. – Т-ты же вчера б-брала у меня интервью.

– Это было вчера, а сегодня новый день, – глаза Теодоры сверкнули в темноте, отчего Фридрих застенчиво отвёл взгляд в сторону.

– Что т-ты хочешь услышать?

– Ну, например, какой твой любимый десерт?

Фридрих был обескуражен этим вопросом, однако виду не подал. Лишь незаметно пожав плечами, он ответил:

– Я любил т-творожный пирог со смородиной, который готовила моя м-мама. П-помню, у наших соседей был свой сад с этими ягодами. Урожая всегда б-было так много, что смородину отдавали нам д-даром. Матушка в конце лета не отходила от печи: то в-варенье с ней варила, то пироги готовила. Но как бы много она не делала этого п-пирога, я всегда его ел с удовольствием.

– Это здорово. Мне нравится простое шоколадное печенье. Я люблю шоколад, однако конфеты и диковинные десерты никогда не были по душе. Что с твоей матерью сейчас?

Этот вопрос заставил Фридриха на секунду замереть и нахмуриться. В голове неожиданно возникли образы далекой женской фигуры, которую Фридрих видел в своём детстве не так часто, как ему хотелось.

– Она умерла от х-холеры три г-года назад. З-заразилась от кузины, что жила в Венеции.

– Ох, прости. Я не должна была спрашивать о таком, – глаза Теодоры наполнись беспокойством. Она слегка сжала ладонь на руке Фридриха в знак поддержки.

– В-всё хорошо. М-мы были не так б-близки. Ей д-думалось, что моё заикание ставит крест н-не только на моей жизни, н-но и на её.

– Не стоит переживать по этому поводу, – ответила Теодора. – Ты заикаешься меньше, когда не волнуешься. Уверена, что со временем ты от него почти избавишься.

– Спасибо, – просто проговорил Фридрих, улыбаясь девушке.

За непринужденной болтовней пара не заметила, как дом госпожи Ваутерс уже находился в нескольких шагах. Теодора подошла к входу и повернулась лицом к Фридриху.

– Спасибо за этот день, – проговорила она, смотря на Фридриха из-под густых ресниц. – И за цветы тоже. Всё было прекрасно.

– Б-без тебя ничего бы вышло, – сказал Фридрих.

Лицо Теодоры покрыл легкий румянец. Девушка покрепче перехватила букет и прижала его к груди.

– У тебя есть планы на завтрашний вечер? – вдруг робко спросила она.

– Э… Н-нет. – неловко произнес Фридрих, теребя пуговицу на манжете кителя.

– Тогда…– Теодора чуть прочистила горло и продолжила. – Хотел бы ты прийти завтра ко мне на чай?

Фридриха как будто окатили холодной водой. Его рот приоткрылся в немом вопросе, глаза распахнулись, а брови взлетели наверх. Несколько секунд молодой человек старался осмыслить сказанное. После чего моргнул пару раз и с трудом выдавил из себя:

– К-к-куда?

– На чай, – скромно повторила Теодора. – Я знаю, что тебе это кажется безрассудным…

– Т-так и есть, – перебил Фридрих.

– Да, но всё же. Я хотела бы немного побыть с тобой да поговорить за чашечкой чая. Кроме того, у меня есть повод, – сказала она тихим шепотом, на что Фридрих лишь недоуменно воззрился на неё. – Не нужно на меня так смотреть, Фридрих. Всё пройдет хорошо, если ты не наденешь свою форму. Твой английский великолепен, так что никто и не поймет, что ты из Германской империи. А ещё в доме есть чёрный вход.

– Я н-не д-думаю, что это хорошая идея, – сдавленно произнес Фридрих. – Вдруг кто-то в-войдет…

– Ко мне редко кто заходит, – сказала Теодора. – Лишь Лоуренс и сама госпожа Ваутерс может заглянуть, и на этом всё. Фридрих, – она подошла ближе и взглянула солдату в глаза. – Для меня это было бы действительно важно.

Фридрих молча смотрел на неё, пытаясь найти что-нибудь в чертах её лица. Она глядела на него с такой небывалой искренностью и мольбой, что Фридрих вздохнул, соглашаясь.

–Х-хорошо, – проронил он.

Теодора тут же переменилась в лице, став более веселой и жизнерадостной.

– Большое спасибо. Я понимаю, что тебе это решение далось тяжело, но могу сказать – ты не пожалеешь, – она игриво подмигнула ему, отчего Фридрих тут же залился краской.

Когда они распрощались, у Фридриха в голове был настоящий рой мыслей, среди которых всё время проскальзывал вопрос: «Кто такой Лоуренс?».

***

Фридрих уже приближался к дому госпожи Ваутерс, однако спокойней ему от этого не становилась. В руке он держал небольшой пакет с шоколадным печеньем, которое смог купить в пекарне неподалеку. На удивление Фридриха, пекарь ничего ему не сказал, лишь улыбнулся и пожелал хорошего вечера. Это заставило арийца немного смутиться и быстро выйти наружу. Ткань накрахмаленного воротника царапала шею, однако Фридрих вовсе не обращал на это внимание. Весь оставшийся день после прочтения записки от Теодоры он потратил на то, чтобы привести свою белую рубашку в ухоженный вид. Как бы ни старался выгладить её молодой человек, на ткани всё ещё были небольшие складки.

Фридриху было некомфортно без кителя. За всё время он привык его носить, так что сейчас создавалось ощущение, что чего-то не хватает. Рубашка была легкая и не теплая, поэтому Фридрих иногда ёжился от холодного вечернего ветра.

Вся эта затея с чаепитием казалась ему абсурдной. Фридрих не понимал, с какой стати Теодоре захотелось пригласить его к себе домой. Девушка ещё с самого начала показала себя настоящей авантюристкой, чем Фридрих иногда даже восхищался. Но сейчас был не тот случай. Кто он ей? Друг, приятель или просто хороший знакомый? Таких людей не приглашают в личные женские покои.

Как они и договорились в ответной записке, Фридрих подошёл к дому в назначенное время, а Теодора ждала его возле входной двери. Заметив солдата, девушка молча подала знак рукой, чтобы ариец следовал за ней. Фридрих кивнул.

Теодора обогнула дом и зашла на задний двор. Фридрих шёл за ней попятам. Пройдя немного, он заметил небольшую дверь, что пряталась за кустами гортензий, растущих здесь. Теодора осторожно приоткрыла дверь, подойдя к крыльцу. Девушка просунула голову в небольшой проём, чтобы удостовериться, что никого рядом нет. После этого она полностью открыла дверь и зашла внутрь. Фридрих быстро юркнул следом.

Девушка аккуратно впустила Фридриха и заперла дверь на засов. Когда они оказались в комнате Теодоры, Фридрих, который буквально не дышал всё время, смог наконец-то выдохнуть. Ариец огляделся.

Комната Теодоры оказалась просторной и уютно обставленной. Большую часть занимала большая кровать с пуховым одеялом и подушками, перед ней находился большой сундук для вещей. Напротив расположился камин с кирпичной отделкой и небольшой диванчик, перед которым был накрытый столик. Всё вокруг создавало ощущение жизни и дома, отчего в груди Фридриха что-то заныло. Даже незначительные вещи в интерьере, такие как разбросанные по рабочему столу листы с чернилами, печатная машинка и книги дополняли эту атмосферу.

Пока Фридрих осматривал женскую обитель, Теодора достала небольшие чашки и поставила их на столик. Он был украшен светло-розовой скатертью, на которой уже находилась ваза с полевыми ромашками. К чашкам тут же отправились блюдца, ложки и чайник. Закончив, девушка пригласила Фридриха сесть на диван и опробовать чай госпожи Ваутерс.

Фридрих чувствовал себя неловко. Он старался не глядеть на Теодору, которая сегодня была одета в летнее светло-фиолетовое платье с длинными рукавами и неглубоким вырезом. Темные волосы были, как всегда, распущены, лишь несколько прядей заколоты на затылке. Девушка действительно была прекрасна сегодня, так что Фридрих не мог не смотреть на неё с легким смущением на лице.

– Я т-тут принёс кое-что… К чаю, – сказал Фридрих, отдавая пакет с печеньем девушке.

Журналистка забрала его и открыла. В комнате тут же появился запах свежей выпечки и шоколада. Теодора просунула руку вовнутрь и вытащила одно печенье с шоколадной крошкой. Глаза её весело засверкали, а губы растянулись в счастливой улыбке.

– О, Фридрих, большое тебе спасибо, – она улыбнулась уже ему, отчего Фридрих почувствовал, как внутри вновь растеклось тепло. – У меня тоже есть кое-что для тебя.

С этими словами девушка отправилась в другой конец комнаты, к подоконнику, и взяла в руки большое блюдце, чье содержимое было накрыто кухонным полотенцем. Теодора поставила его на стол и присела рядом с Фридрихом.

– Вуаля, – торжественно произнесла Теодора и сдернула полотенце с блюдца. На его поверхности оказался свежеиспеченный пирог медового оттенка, украшенный ягодами смородины.

Сердцебиение Фридриха оборвалось.

– Я надеюсь, что он получился таким же вкусным, как ты и рассказывал, – сказала Теодора, наблюдая за арийцем.

Молодой человек изумленным взглядом смотрел на пирог перед собой. То, что он был творожным с начинкой из смородины, ариец понял сразу. Фридрих почувствовал ноющий трепет в груди, который был сродни сладкой боли. Солдат издал судорожный вздох и, сглатывая, произнес.

– Теодора…– губы его не слушались, – Это так… Спасибо, – Он не мог подобрать слов, которые могли бы описать его чувства. Он словно ненадолго вернулся домой, по которому скучал столько времени.

Теодора не нарушала тишину, предоставляя Фридриху время собраться. После чего она взяла небольшой десертный нож в руки и спросила:

– Хочешь попробовать кусочек? – Фридрих лишь кивнул.

Нож коснулся сладкой мякоти и отрезал два небольших куска. Теодора разложила их по тарелкам и протянула одну Фридриху.

– Спасибо, – сказал Фридрих. Он поставил тарелку на стол, после чего взял чашку и налил себе чая. На столике стояла сахарница, из которой ариец взял два кубика и кинул их в чай. – Значит, здесь т-ты живешь? – спросил он.

– Да, – ответила девушка, делая небольшой глоток из своей чашки. – Госпожа Ваутерс предложила мне две комнаты на выбор. Я выбрала эту, потому что она самая милая и уютная. Здесь даже работается лучше.

– Над чем сейчас р-работаешь?

– Пишу статью про местного доктора, Джона Робертса. Он единственный здесь, кто лечит людей. Его называют волшебником, потому что он может вернуть человека к жизни, даже если тот на пороге смерти.

– Я слышал о н-нём, – задумчиво сказал Фридрих, размешивая чай ложкой. – Н-несколько дней назад в армии з-заболел гауптман, и наш обер-лейтенант ездил за д-доктором, чтобы вылечить того.

– Понятно, – проговорила Теодора.

– Это в-ведь он играет в пабе в центре Химворде?

– Да, это он. Я, если не ошибаюсь, говорила тебе тогда о нём.

– Д-да, конечно, – ответил солдат, надкусывая пирог. Во рту тут же появился вкус мягкого творога и варенья из ягод, из-за чего немного кислого сока попало на губы и язык. Фридрих улыбнулся – это было прямо как в детстве.

– Кстати о музыке, – вспомнила Теодора, вставая со своего места. Она отложила чашку и пирог в сторону, а сама подошла к сундуку перед кроватью. Я ведь, говорила, что у нашего чаепития есть повод? – Фридрих рассеянно кивнул, – Отлично.

Она немного приоткрыла сундук, но остановилась и сказала Фридриху через плечо:

– У меня есть для тебя сюрприз. Закрой глаза.

Фридрих непонимающе моргнул пару раз, а затем прикрыл взгляд рукой. До слуха тут же долетел шорох и шелест ткани. После чего крышка сундука лязгнула, и Теодора произнесла:

– Открывай.

Фридрих открыл глаза и уставился на девушку, которая явно что-то держала за спиной.

– Знаешь, Фридрих. Когда я жила в Америке, я толком не понимала, какая она – жизнь – на самом деле, – медленно начала Теодора. – Мне казалось, что в мире существует только черное и белое, а о других оттенках я и не знала. И по приезде сюда, я действительно поняла, как заблуждалась. Нельзя судить людей лишь по первому впечатлению. Именно это и показал мне ты. Ты столько перенёс в своей жизни, что иногда я даже удивляюсь, как тебе удается сохранить тот самый свет в своей душе. И… я знаю, как тебе тяжело находиться в армии, поэтому… Я решила сделать тебе небольшой подарок.

Теодора вытащила из-за спины красивый музыкальный инструмент – скрипку.

Сердце Фридриха пропустило удар, а затем ещё один, и только через пару мгновений вновь начало биться. В горле образовался ком, который перекрыл весь воздух. На глаза навернулась пелена, из-за чего Фридриху на секунду показалось, что это всё мираж. Но нет, Теодора всё так же со скромной улыбкой наблюдала за ним и протягивала скрипку.

Фридрих принял её дрожащими руками и восхищенно провел пальцами по древку. Поверхность гладкая и блестящая, инструмент был выполнен действительно хорошим мастером. Молодой человек неуверенно один раз дёрнул струну, та издала тихий мелодичный звук. В груди вновь что-то сжалось.

– Т-теодора, – голос его дрожал, но он продолжил. – За ч-что?

– За всё, Фридрих. За всё.

– Н-но ведь она такая д-д-дорогая! – издал он громкий возглас. – Я уже н-не г-говорю про то, где ты н-нашла смородину в оккупированном г-городе, но это!

– Фридрих, послушай, – решительно сказала журналистка, осторожно беря арийца за руку. Кожу тут же кольнуло, а по телу неожиданно побежали мурашки. Он помнил её прикосновение в их самую первую встречу. И сейчас он вновь касается её мягкой и нежной ладони. – Ты столько сделал для меня. Радуешь меня, стараешься защищать. В конце концов, всегда поддаешься моим уговорам, – последние слова она произнесла с лукавой улыбкой. – Ты тот, кто помогает мне не терять веру в это трудное время. Твои руки не созданы, чтобы убивать. Они созданы, чтобы дарить музыку и создавать искусство. Своим подарком я лишь хотела сказать, чтобы ты не забывал о том, какой ты внутри.

Фридрих слушал её с раскрытыми глазами, чувствуя, как снизу вверх поднимается сладостное волнение. Ладони его потеют, пальцы дрожат. Сердце стучит где-то висках, но ему не было больно от этого. Зелёные глаза Теодоры были так близки, что Фридрих мог разглядеть темные крапинки внутри радужки. Её пухлые и нежно-розовые губы что-то продолжали шептать, однако Фридрих вовсе не слушал её.

Теодора смотрела на него по-другому: с трепетной нежностью и лаской. Фридрих даже смог увидеть небольшой шрам на её подбородке и россыпь веснушек на щеках. Она манила и дурманила, отчего Фридрих поймал себя на мысли, что хочет подвинуться к ней ближе. Оказавшись буквальное вплотную, Фридрих почувствовал томный аромат сирени, что исходил от её волос. Он заметил, что Теодора замолчала и теперь с ясными глазами смотрела на него в ответ. Солдат слегка касается пальцами руки девушки. От подушечек к ладоням тут же проходит сладостная дрожь. Легкое прикосновение заставляет сердце ускориться так, что Фридриху звук кажется слишком громким.

Она тянется к нему, тонкие пальцы касаются сначала совсем невесомо, словно дуновение ветерка. Фридрих протягивает руку навстречу, переплетая её ладонь со своей. Теодора ощущает его мозолистую кожу, но обхватывает руку плотнее, буквально цепляясь за неё. Жар пронизывает тело в том месте, где они соприкасаются.

Теодора поднимает взгляд, встречаясь с яркой голубизной его глаз. Он смотрит на неё с таким прекрасным волнением, что весь светится, и девушка чувствует его тепло.

– Т-ты самая невероятная девушка, Теодора, – шепчет Фридрих. Голос, низкий и хриплый, пронизывает девушку, отчего она сглатывает.

Поддаваясь собственному желанию, Фридрих слегка склоняет голову над ней, отчего его нос касается её кожи. Теодора прикрыла глаза, ощущая, как дрогнули её ресницы. Она поддаётся навстречу и думает, что внутреннее пламя сейчас поглотит её всю.

И когда их губы соприкасаются, неожиданный стук в дверь кажется для них до ужаса оглушающим.

========== Глава 5. Чувства ==========

Комментарий к Глава 5. Чувства

Всем доброго времени суток! Вот и новая глава. Хочу поблагодарить всех тех, кто ждёт продолжения и оставляет свои впечатления под этой работой. Спасибо вам! Приятного чтения))

– Теодора, ты там? – голос Лоуренса Баркли мигом развеивает чуткую тишину, которая повисла в комнате.

Фридрих так быстро откинулся назад, что в его глазах зарябило. В висках тут же застучало от резкого движения, из-за чего Фридрих приложил руку ко лбу. Он вернулся в своё исходное положение, стараясь прийти в себя. Голова была затуманена, щеки горели настоящим пламенем, а губы… Губы почти что сохранили то мимолетное прикосновение, которое Фридриху удалось поймать.

Он краем глаза взглянул на девушку. Теодора, тяжело дышала, пыталась остудить свой пыл с помощью ладони, что создавала небольшой порыв ветра. Она также, как и Фридрих, отпрыгнула назад, издав при этом легкий испуганный вскрик. Её лицо и шея покраснели, а сама девушка другой рукой теребила ткань платья в зоне декольте, будто бы желая прикрыться. Теодора совершенно не смотрела на солдата. Её взгляд блуждал по столу или по покрытому ковром полу, но совсем не хотел останавливаться на фигуре Фридриха. Словно она вдруг заинтересовалась чем-то другим.

Девушка молчала. Она не стала отвечать Лоуренсу, пытаясь создать видимость её отсутствия. В этот момент комната вновь погрузилась в тишину, только в более звенящую и неловкую.

Лоуренс, видимо, не услышал ничего подозрительного. Он немного потоптался у двери, после чего решил вернуться назад. Клацанье его ботинок разнеслось на лестничной площадке и с каждым шагом становилось всё тише и тише.

Фридрих будто бы замер в эти секунды. Он боялся пошевелиться, словно посетитель Теодоры мог распознать любой его шорох. Когда тот ушёл, молодой человек выдохнул весь воздух, что невольно задержал в груди, и вновь обратился к Теодоре.

Они почти поцеловались. У Фридриха это никак не укладывалось в голове. Сначала он чувствовал невероятное смущение, но, поразмыслив, понял, что если бы не этот стук в дверь, в эту секунду он мог бы целовать нежные женские губы и наслаждаться мягкими прикосновениями. Такие мысли заставили Фридриха поперхнуться и тяжело сглотнуть. Прошлая неловкость вдруг сменилась каким-то негодованием. Ариец сжал губы, подавляя в груди нарастающие претензии к пришедшему.

Девушка сейчас выглядела менее встревожено, хотя смотреть на Фридриха она всё-таки не решалась. Её пальцы слегка дрожали и потирали друг друга. Глаза всё ещё не знали, за что зацепиться, поэтому взгляд её бегал по всему пространству, избегая Фридриха. Внезапно девушка оживилась и, отвернув голову от арийца, проговорила:

– Ты должен уйти как можно скорее, – голос её был надломленным и немного хриплым. Он раздался по комнате, отчего Фридриха тронула дрожь.

На миг ему показалось, что он ослышался. Фридрих повернулся к Теодоре, стараясь понять выражение её лица, однако у него мало что получилось, так как девушка сидела к нему боком. Такое заявление заставило молодого человека сильно удивиться и нахмуриться.