Текст книги "Таракашка (СИ)"
Автор книги: Липа-малина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Варя подвинулась и похлопала ладонью по койке, приглашая мальчиков сесть. Бяша умостился у неё в ногах, а Ромка же занял соседнюю кушетку. Несмотря на непомерное счастье бурятенка, все трое внезапно умолкли. Бяшка начал перебирать складки Вариного одеяла, девочка смотрела на свои руки и ничего не могла сказать – слов было так много и одновременно ни одно из них не могло описать всё, что она чувствовала. Вновь сидя рядом с ребятами после пережитого кошмара, казалось, будто происходящее нереально. Вот-вот проснётся и всё станет таким, как прежде: прокуренная кухня, гитара, весёлые ночёвки и домик на дереве. Всего несколько дней они продержались вместе и это короткое время чувствовалось, как целые зимние каникулы.
Рома расстегнул олимпийку, стянул шапку с головы и наконец поднял глаза на Варю. От чугунной тяжести его взгляда становилось горько во рту. Несколько секунд он просто смотрел на девочку, словно бы убеждаясь, что всё происходит в действительности, и затем сдавленным голосом произнёс:
– Прости… – Пятифан взъерошил вечно прилизанную чёлку пальцами обеих рук, – Прости меня. Мне пиздец как жаль, Таракашка.
Улыбка с лица Бяши исчезла, он нахмурился и стал ощупывать ткань простыни намного нервознее, чем до слов Ромки. На удивление Пятифана, Варя улыбнулась очень светло и ласково:
– Брось. Ты правильно поступил, потому что я осталась жива, – девочка была бы рада положить ему ладонь на плечо, но никак бы не смогла дотянуться. Рома посмотрел на Таракашку исподлобья.
– Я не смог сказать твоему отцу, что это… – он коснулся шероховатыми пальцами собственного левого века, – …моих рук дело.
– Напиздел, на! – исправил хулигана бурятёнок и тогда Пятифан осадил друга злобным оскалом. Бяша раздражённо скинул капюшон с головы и шмыгнул носом.
– Умолчал, – выдавил Ромка, виновато отводя глаза от Вари.
Девочка облегченно выдохнула. Всё же Пятифану ничего не грозит, она взяла всю ответственность на себя и, к огромнейшему везению парня, попала прямо в точку.
Рыженькая переводила встревоженный взгляд с одного хулигана на второго. Что-то было не так. Между ними двумя висела какая-то немая недоговорённость. Варя будто игнорировала разговор о потере глаза специально, Шиляевой в последнюю очередь хотелось обсуждать свою инвалидность. Это нагнетало, а рыженькая боялась даже на секунду задуматься о моментах в дальнейшей жизни, что ей предстоит пройти.
– Что с вашими лицами? – девочка указала на разбитую губу Бяшки и тот поспешил отвернуться. Уставился куда-то в стенку, словно нашёл в плинтусе занимательный музейный экспонат. Ромка тоже мотнул головой, нервно хрустнув костяшками пальцев, и Варя удивлённо пискнула, – Вы что… Подрались?
Хулиганы молчали. Не глядя друг от друга, они делали вид, что не услышали вопроса, который звонко отскочил от стен полупустой больничной палаты. Подрались. Иначе и не подумать. Неудивительно, что Бяше досталось куда больше – Пятифан превосходил его по массе и силе. Бурятёнок давал себе отчёт в этом, когда замахнулся на друга сразу после того, как Ромка сжевал и проглотил слова: «Это сделал я» перед Варькиным отцом. Уличный кодекс чести, который гласил: «Не будь ссыклом – признайся в говне», был нарушен по всем статьям.
Про драку они так и не рассказали. Зато потом беседа пошла на лад. Мальчишки во всех подробностях перечислили события вторника. Они потеряли Варю в лесу, как только одновременно отвлеклись на хруст ветвей позади. Когда повернулись обратно к тропе – красное пятно вязанного шарфика уже исчезло. Девочка была не уверена, одинаковый ли звук они слышали перед тем, как потерять друг друга в сумраке таёжного леса.
Искали Таракашку недолго. На тропу выплыл раскрасневшийся довольный Бабурин. Разговор был коротким. Бяшка, сопровождая рассказ жестикуляцией, в красках описал, как Ромка зажал жирную складку прыщавой щеки Семёна меж костяшками среднего и указательного пальцев, с силой оттянув сальную кожу. Этой боли хватило, чтобы жирдяй взвизгнул и шустро выдал всё, что произошло, позабыв о прошлом предупреждении от грозы посёлка.
Как оказалось, гараж действительно отпустил Варю. И, по словам бурятёнка, чёрная жестяная коробка шаталась и трещала так, будто Рома прострелил самое сердце тьмы внутри ужасающего Нечто. А затем блеснула молния, ослепив мальчишек, и тогда гараж просто испарился, будто его никогда и не было на том месте. Ни вмятин на размытой дождём слякоти, ни ледяных вьющихся теней. Только Варя, которую Бяша вовремя подхватил почти у самой земли. Ромка поделился странным наблюдением – он прислушивался к звукам, когда подбегал к рыженькой. Перед тем, как исчезнуть, гараж скрипел и выл, но шум капель, что разбивались о железную крышу, совершенно отсутствовал. Словно само Нечто было плодом воображения, чем-то призрачным. Варя задумалась и вспомнила, как ее пальцы проходили сквозь путы теней, не чувствуя твёрдости, и невольно сощурилась. Может, они втроём просто сошли с ума? В такой глуши от скуки и лени лишились здравого рассудка и придумали себе до жути странную забаву.
– Затем мы тебя из оврага вытащили. Шарфик только снять забыли, не до него было, – во время рассказа у Ромы тряслись руки, он жадно облизывал губы и видно было, как сильно ему не хватает сигареты.
– Клюци и телефон в кармане насли, на.
– А больше в карманах ничего не было? – Шиляева оживилась, вспомнив о чудаковатом стихотворении, оставленном ей невесть кем.
Мальчики переглянулись и пожали плечами:
– Было десять рублей, на. Мы на них тебе бинт купили, стобы на первое время перевязать… – Бяша запнулся. Сложно было сказать «глаз», поэтому он просто машинально указал на собственный левый зрачок. Затем бурятёнок поёжился – И есё… Мы у тебя дома перекись насли. Промыли, на.
– Ага, и батю твоего ждали.
Варя вздохнула. Кем бы не был тот загадочный поэт, теперь уже Таракашку это не касалось.
– Почему Оно испугалось пуль, если это… призрак? – задумчиво прошептала Шиляева, отворачиваясь к окну.
– Не пуль, – Ромка мотнул головой, – Мы долго думали. Гараж выслеживает тех, кому никто не поможет. Он обосрался. Не рассчитывал на то, что мы дадим отпор.
Варя вздохнула. Если бы парни потеряли пару секунд, то сейчас бы она покоилась в земляных глубинах. Хотя, нет. Её бы искала милиция, ходила бы по домам с фотографией девочки и полным безысходности тоном задавала бы жителям около траурные вопросы.
Помимо прочего, Варе удалось узнать, что лежит она в больнице далеко за посёлком. Потому что в глубинке тайги не было ни клиник, ни достойных врачей, которые могли бы взяться за срочную операцию на глазу. Местный хирург сделал всё, что было в его силах с помощью старого оборудования и инструментов, что хранились ещё с семидесятых годов.
После получаса разговора, Варя почувствовала слабость. Рыженькая удивилась, что ей не хватило четырех дней, чтобы выспаться, но организм требовал отдыха. Желудок тем временем резко скрутило от требовательного голодного урчания.
Дверь палаты щёлкнула и приоткрылась. В проёме показалось бледное лицо Константина Петровича.
– Врач сказал ещё десять минут. Затем обед и процедуры, – отец бросил недовольный взор на Бяшку, который снял ботинки и по-турецки уселся на Варину койку с ногами, – Молодые люди, вы меня услышали?
Мальчишки синхронно кивнули. Дверь закрылась и Ромка поднялся с соседней кушетки, напяливая шапку-гандонку обратно на макушку и оттопыривая тем самым и без того забавные уши:
– Крутой у тебя батя, – Пятифан подал жест Бяше, чтобы он тоже собирался, – По справедливости к нам.
Варя была рада, что папа хотя бы при ребятах не демонстрировал свою неприязнь к уличной шелупне.
Ромка встал у выхода и глянул на бурятёнка, который, обувшись, застыл у Вариной кровати. Пятифан несколько секунд смотрел на друга и взгляд его сменился на давлеюще хмурый. Хулиган едва заметно кивнул и махнул широкой ладонью:
– Ещё заскочу. Счастливо! – как-то слишком небрежно кинул мальчишка и хлопнул дверью не то случайно, не то намеренно.
Варя удивлённо вытаращилась туда, где только что стоял необыкновенно раздражённый для такой сдержанной беседы Пятифан. Рыженькая перевела полный непонимания взгляд на Бяшку, но наткнулась на то, что заставило сердце подпрыгнуть до самого горла и провалиться вниз живота.
Бурятёнок неловко ткнулся в разгорячённые температурой губы Вари своими – обкусанными и шероховатыми. От Бяши вейнуло ароматом дешёвого табака, смешанного с морозом и тёплым запахом тела. Мальчик отпрянул также молниеносно, как решился поцеловать рыженькую. Не веря в свою смелость, бурятёнок приложил пальцы к собственным губам, ощущая, как в них пульсирует кровь. Варя смотрела на Бяшу, не в силах вдохнуть, а веснушчатое лицо девочки покрылось густым румянцем до самых кончиков ушей.
Смахнув тень робости, Шиляева ухватилась за Бяшкин рукав и потянула мальчика на себя так, что он едва успел упереться ладонью в железную спинку кровати. Дети вновь соприкоснулись губами и теперь уже от бурятёнка хлынул такой жар, что Варины скулы стали краснее самой спелой клубники. Полыхая от волнения, бурятёнок боязливо отстранился. Не веря в происходящее, он смотрел в серый Варин зрачок своими глубоко чёрными глазами и пытался унять колотящееся в безостановочном приятном покалывании сердце.
В накалившемся молчании, бурятёнок полез рукой в карман и вытащил оттуда небольшой бумажный свёрток. Он, не находя уверенности для слов, положил его в ладонь Варе и, накинув капюшон на бордовое от смущения лицо, быстро скрылся за дверью, забыв даже попрощаться.
Рыженькая пыталась унять темп пульса, поспешно разворачивая бумагу. Раньше она явно была страницами в школьной тетради – исполосована клеткой и красными полями, на некоторых строках даже виднелись корявые уравнения с кляксами и небрежными зачёркиваниями. Пальцы нащупали что-то твёрдое и прямоугольное. Добравшись до последнего слоя бумаги, Варя отогнула мятый лист. Внутри лежал крохотный брусок древесины, скорее щепка, плоская с заострённой верхушкой. По поверхности деревяшки тянулся рисунок, аккуратно выжженный паяльником: гроздья летних цветов, пухлые яблоки и маленький жучок, который неумело разместился на ветке. Рисунок был хаотичным, но тем стало любопытнее его рассматривать. Варя узнала в жуке таракашку, а в круглых плодах – зимки, которыми мальчишки с таким усердием старались поднять ей настроение.
Варя быстро припрятала свёрток под подушку, когда врач вошёл в палату в сопровождении строгой увесистой медсестры.
*
Полторы недели Варя лежала в больнице. Ей регулярно делали капельницы, отпаивали какими-то таблетками, которые значительно снижали боль в районе пустой глазницы. Иногда её отводили на промывание раны. Уже через неделю девочка чувствовала значительное улучшение. Силы возвращались и рыженькой уже становилось скучно в четырёх выбеленных стенах. Папа принёс ей старенький магнитофон и маленькие кассеты, в свободное от лечения время девочка слушала сказки и музыку.
После долгих расспросов, Константин Петрович наконец убедился в том, что дочь ничего не помнит и оставил Варю в покое. По правде, рыженькая о многом умолчала, но была рада, что отец остановил серьёзные допросы. Картина в его голове сложилась следующим образом: местный отпетый вандал нашёл пистолет где-то в лесу, втянул Варю в свои нездоровые развлечения, а она, по своей неопытности и наивности, искалечила себя. Шиляева в свою очередь была только рада подтвердить подобную цепочку событий. Она очень долго говорила с папой о Роме и о том, что он совсем не виноват. Константин Петрович упирался, как мог, но спустя несколько дней ему пришлось сдаться – вид настрадавшейся Таракашки заставлял отца откинуть все заботы о милицейском расследовании и заняться здоровьем и благополучием Вари.
Родители переживали из-за травмы рыженькой намного больше, чем она сама. Софья не могла сдерживать слёз каждое утро, когда наведывалась к дочке, её глаза так заплыли от рыданий, что в какой-то момент Варя не выдержала и в сердцах приказала маме:
– Прекрати плакать по пустякам!
Софья на секунду даже перестала всхлипывать, настолько её поразило это самое «по пустякам». В голове взрослого человека потеря части тела – это вовсе не пустяк, а катастрофа на грани с концом света. В мире ребёнка всё складывалось намного проще. Таракашка быстро привыкла к отсутствию бокового зрения. Правый глаз перенапрягался от двойной нагрузки, поэтому девочке выписали специальные капли.
Рома и Бяша приходили к Варе каждый день после трёх часов дня. От посёлка до больницы идти было несколько километров, ребята управлялись с этим расстоянием меньше, чем за час. Пятифан откуда-то выудил колоду игральных карт и дети рубились в «Дурака» и «Козла» до самого вечера. Мальчишкам приходилось выбегать на перекур за больницу и главный врач, учуяв запах табака от малолетних хулиганов, устроил им страшный нагоняй. Но подобные меры не могли остановить друзей, теперь они стали таскать из дома лавровые листья и жевать их после сигарет, дабы избавиться от резкого запаха.
Константин Петрович внимательно следил за больно странными друзьями дочери, но вскоре сам убедился, что они – ребята честные и безобидные для Вари.
В один из таких «игральных» вечеров дети смеялись в пустующей палате. Мальчишки придвинули соседнюю кушетку поближе к койке Вари, поставили между ними тумбочку, чтобы было удобнее раскладывать карты. Больница отапливалась плохо, ребята сидели в куртках, а Варя закуталась в тонкое одеяло по самый кончик носа.
После очередного выиграша, Пятифан сгрёб колоду и стал умело её тасовать:
– Давайте на желание теперь.
– Да ты херню всякую загадываес, на, – Бяша как-то невесело улыбнулся.
– Не факт же, что я выиграю, – Рома усмехнулся. Врёт и не краснеет, все трое прекрасно знали, кто здесь останется в дураках.
Как-то через губу Варя с Бяшей согласились играть на желание и спустя пятнадцать минут пожалели об этом. Пятифан, тасуя колоду перед следующей партией, довольно скалился, придумывая задание для проигравших с нескрываемой гордостью.
Только хулиган открыл рот – как дверь палаты распахнулась. На пороге очутился Константин Петрович, его бледность и синяки под глазами немного спали, лицо приобрело более здоровый вид, чем неделю назад. Мальчишки дёрнулись и Ромка быстро сунул карты себе под кофту.
– Да не прячь. Играйте бога ради, – отец махнул рукой и Пятифан в сомнениях глянул на Варьку. Рыженькая не обратила на мальчика внимания, потому что серьёзное лицо папы взволновало её куда больше, – Варь, нам послезавтра уезжать в Москву. Тебя утром выпишут, соберись обязательно. Все кассеты в пакет, пижаму не забудь.
Мальчики поникли.
Софья много раз говорила маленькой Шиляевой, что скоро им придётся покинуть посёлок. Девочка даже слышала беседу мамы по телефону с дедушкой, который живёт в Сергиевом Посаде под Москвой. Но Варя не воспринимала эти разговоры всерьёз. Зачем? Ведь теперь ей прекрасно здесь жилось, глазница почти не болела, а школьную программу Шиляева планировала нагнать самостоятельно после выписки. Единственное, о чем Варя переживала – это насмешки над рыжей, а теперь ещё и одноглазой таракашкой. Но Рома с Бяшей поспешили её заверить, что любого, как Пятифан выразился, «издевающегося муденя» они свесят из школьного окна вниз головой. По мнению рыженькой не было веских причин покидать дом, в который семья переехала меньше месяца назад.
– Зачем? – рыженькая едва сдерживалась, чтобы не крикнуть. Она в долю секунды сменила счастливую улыбку на поджатые от обиды губы, – Мне и тут хорошо.
– Нам нужен микрохирург, – Константин Петрович растерянно развёл руками, – Или у тебя вся левая сторона лица останется парализованной.
– Тогда давай просто съездим на операцию, а потом вернёмся, – настойчиво отчеканила Варя.
Отец качнул головой в сторону Ромки и Бяши, намекая, что им с дочерью надо поговорить наедине. Мальчики быстро отсекли данный жест, вернули кушетку и тумбу на место, и уже на пороге махнули Шиляевой. Бурятёнок хотел что-то сказать, но Пятифан толкнул его локтем в рёбра и поспешил попрощаться. Несмотря на общее спокойствие Ромы, в его глазах бегущей строкой читалось: «Мне очень жаль».
Оставшись вдвоём с дочерью, мужчина сел рядом с ней на кушетку:
– Варь, просто съездить на операцию не выйдет. Тебе придётся долго быть под наблюдением хирурга. Мы уже нашли место в хорошей клинике, за тебя согласились взяться только благодаря Гришке, – отец не зря упомянул своего брата, так как тот как раз недавно занял в Москве почётную должность в администрации города, – Соню… Маму уже уволили, ей не придётся работать на вахтах. Найдёт работу поближе к Москве.
Варя закатила глаза и упала набок, отвернувшись от папы к стене.
– Варвара, мы пытаемся тебе помочь. У тебя лицевой нерв задет! Это серьёзно, пойми же.
Рыженькая прикрыла правый глаз, погружаясь в мрачные мысли. Ей до боли не хотелось покидать Рому с Бяшей, но остаться без нормального функционирования мимики оказалось страшнее.
– Ладно, – шепнула Варя, проглатывая нарастающий ком горечи в горле.
*
Варя стащила свой маленький чемоданчик вниз по ступеням крыльца. Девочка сложила всё до остатка, но упаковала небрежно, наспех, потому что очень не хотела собираться. Самое почётное место в чемодане занимал подаренный Бяшей брусок с выженным по дереву рисунком – он лежал во внутреннем потайном кармашке.
Машина уже выехала за ворота и, заведённая, ждала Варю у забора снаружи двора. Что-то у машины горохотало – отец загружал вещи в багажник, а мама тем временем ходила по дому и проверяла каждый угол на предмет забытых вещей.
Рома и Бяша стояли рядом с калиткой. Они помогли водрузить Варькин чемодан на заднее сидение и, пока старшие Шиляевы готовились с отбытию, рыженькая отошла к ребятам подальше, чтобы попрощаться.
Вид серых, будто уставших, а то и расстроенных лиц парнишек жалил сердце Таракашки, но она была слишком мала, чтобы влиять на решения семьи. Ромка перекатывался с пятки на носок и обратно, сунув руки в карманы спортивок:
– Короче, я желание придумал, – он надвинул шапку почти до самых бровей, когда заметил, что Варя удивлённо на него посмотрела, – Приезжай ещё. Когда-нибудь, когда сможешь.
Рот Бяшки дрогнул и растянулся в слабой улыбке. Он полностью соглашался с предложением друга. Шиляева поджала губы, в очередной раз проталкивая слезливый ком поглубже в горло. Она кинулась к мальчишкам и крепко обняла их вдвоём сразу:
– Я обязательно! Как только – так сразу.
– Мы будем здать, Таракаска, на, – бурятёнок в крайний раз зарылся носом в солнечные волосы Варьки и без стеснения полной грудью вдохнул тот самый пряный аромат, который ещё недавно заставил мальчика изнывать от переполняющих чувств.
– Если кто-то будет обижать – скажи, что мы накажем. По понятиям. Ясно? – Пятифан по-братски погладил рыженькую по плечу и девочка их отпустила, согласно кивнув.
Когда иномарка двинулась, Варя скинула ботинки и залезла на сидение с ногами, вперившись в заднее окно. Мальчики провожали её взглядом, махали грустно, но старались улыбаться. Через несколько минут силуэты Ромки с Бяшей исчезли из виду и у Вари закололо в носу. Всё время хотелось плакать, но рыженькая обещала себе держаться.
– Интересные ребята, да? – Константин Петрович, выруливая на трассу, обратился к жене на соседнем переднем сидении.
Маминых слов Варя уже не услышала. Она смотрела сквозь заднее стекло и правый глаз расширился до размеров пятирублёвой монеты. Девочка прикрыла рот ладонью, прижимая её к губам, чтобы не издать звук с трудом подавляемого испуга. Так как там – позади, среди стройного ряда гаражей всех цветов и размеров, стоял иссиня чёрный. Выбивающийся из общей картины коричневых и серых крыш, он грузно продавливал размокшую после дождя землю.
Пасёт.
Комментарий к Концовка #1 – Выстрелить
Альтернативная концовка будет выложена в течении недели, отличия у неё радикальные.
========== Концовка #2 – Не стрелять ==========
Комментарий к Концовка #2 – Не стрелять
Мне стыдно, что я так задержала последнюю часть. Случилось выгорание после защиты диплома. Надеюсь, что вы, читатели, дождались! 🙏🏻
❗ВАЖНО: по одной из фанатской теории лес даёт детям испытания и его расположение зависит от того, как ребёнок с ними справляется.❗
Мысли били по вискам в ритме маленького деревянного молоточка. Несколько секунд Ромка мог совладать с ними, но напряжение в венах росло, вместе с ним и звон в ушах – теперь уже не деревянный молоточек, а свинцовая кувалда лупила по воспалённому мозгу. Дождь застилал обзор, а дрожь в руках не позволяла держать рукоять крепко. Что-то тяжёлое ударило в голову: внезапное осознание – промахнётся. Промахнётся и тогда покалечит подругу. Пальцы разжались, предплечья обмякли и дуло медленно сдвинулось с цели:
– Блядство, – тихо ругнулся Ромка себе под нос.
Бяша сквозь темень и непрекращающийся зыбкий ливень заметил эту слабость. Не прошло и секунды, как бурятёнок с новой силой повис на руке Ромки и вырвал у него травмат, сгоряча откинув его подальше в сторону. Тяжёлый корпус оружия повяз в земле и исчез в черноте грязи, лишь изредка проблёскивая железом в сверкающем свете молнии. Пятифан окрестил товарища озлобленным взглядом, но в потёмках разума был с ним согласен.
Чуть не выстрелил. Чуть не совершил ошибку.
Темнота сгустилась до последнего – очертание гаража едва ли просматривалось в чёрной гуще. Отчаянные, но уже изрядно ослабевшие, всхлипы Вари вывели мальчишек из кататонического ступора. Тени, обвивающие хрупкое бледное тело, уже вовсе не копотливо, а рывками заставляли девочку протолкнуться внутрь жестяной коробки. Первым рванул Бяша – комплекция всегда позволяла ему передвигаться куда быстрее Пятифана. Ромка остался стоять неподвижно, ватные ноги предательски вросли в землю в невозможности пошевелиться. Осознание провалившегося плана и едкое чувство вины бились под сердцем, заставляя всё тело онеметь.
Вмиг бурятёнок преодолел тот десяток метров, что отделял мальчиков от страшных подвываний девочки, протянул руку…
Раздался оглушительный хлопок.
Стальная дверь закрылась прямо у пальцев Бяши. Рыжая макушка исчезла внутри гаража и мальчик, не рассчитав скорость, впечатался лбом в железную стенку. Горячо потерев ушибленное место, бурятёнок со всего размаху несколько раз ударил кулаком о дверь гаража, стесав себе костяшки до крови:
– Ссыкло поганое! Выходи драться, на! – мальчик прикусил губу, чтобы подавить нарастающий ком рыданий в горле. Неизвестно на что он рассчитывал – бороться с тенью, как показал опыт самой Варечки, оказалось бесполезным занятием. После недолгих усилий, бурятёнок развернулся к Ромке и крикнул, – Мы зе пообещали заситить любой ценой, на! Что стоис, как вкопанный?!
Блеснула молния и осветила бледное лицо Пятифана. Он, округлив и без того напуганные глаза, смотрел будто сквозь Бяшу. Хулиган поднял дрожащую руку и указал пальцем куда-то за спину бурятёнка. Мальчишка развернулся обратно и наткнулся на… Пустоту. Гараж исчез так, словно его здесь и не было. И вновь – ни следов на земле, ни тени присутствия.
Бяша закусил рукав и ему пришлось вспомнить – какого это, когда слёзы колкой рябью щипают за щёки. Рома поджал подбородок и отвернулся:
– Прости нас, Таракашка.
*
Варя не могла осознать вполне, что происходит, но неожиданный хлопок железной двери вывел её на мысль о том, что всё закончилось.
Внутри чёрного гаража девочку окутал мрак, который до сих пор рыженькая никогда не ощущала. Сумрак каждого зимнего утра дома не мог сравниться с этим по материальности – здесь духота и темень смешались в одну субстанцию и превратились буквально во что-то ощутимое. Резкая тишина оглушила больше, чем крики мальчишек и лязганье капель по жестяной крыше. В ослабшем теле не оставалось и капли сил, капли желания сражаться.
Но крепко держащие рыженькую тени неожиданно отпустили обмякшее тельце и Варя шлёпнулась на пол – такой же железный и холодный, как и всё прочее покрытие врага. По инерции девочка отползла назад и наткнулась спиной на стену. Сквозь пелену сознания прорвалась едва ощутимая готовность бороться. Но лишь до тех пор, пока девочка не услышала ужасающие звуки копошения в дальнем углу гаража. Что-то извивалось, шуршало и скалилось, издавая неопределённые клацанья не то пастью, не то когтями. Оно было большим и неизвестно что было бы лучше – увидеть чудовище или же пребывать во мраке.
Варя пыталась отследить передвижения чёртовой тени, но это было почти невозможно. Она пребывала одновременно в нескольких местах, издавала вымученные стоны то в дальнем углу, то у потолка, то у самого уха рыженькой. Готовилась к броску. Медленно довольствуясь страхом обессилевшего ребёнка, словно изголодавшаяся по детским всхлипам.
Девочка обняла колени и уткнулась в них носом, это всегда давало ей иллюзорное чувство защиты. Ещё несколько секунд и Нечто насладится тем, по чему так долго страдало. Варя хотела напоследок вспомнить лица родителей. Она пыталась извиниться перед ними за то, что сама ввязалась в то, что впоследствии лишит их дочери, но мысли путались и рыженькая не могла собрать полноценную прощальную речь у себя в голове.
Нечто заскребло по стенке у Вариного плеча, девочка зажмурилась и стиснула зубы, сжимая в кулаках край своей куртки. Пальцы нащупали что-то в кармане.
Бумажка.
Та самая бумажка, которую некто подкинул девочке, наверняка думая, что это хорошая шутка. Прощальные слова родителям улетучились, а вместо них пришли те строки, которые ещё недавно рыженькая читала с полным недоумением. Рваный почерк, кляксы, прилипшая грязь.
– Красное полотнище вьётся над бугром… – Шиляева облизнула пересохшие губы и прошептала эти строки так уверенно, словно зубрила стихотворение наизусть. Ей вспомнилось пятно алого шарфика, который безжизненно повис над оврагом из-за отморозка Бабурина, – «Варя, будь готова!» – восклицает гром.
Найдя странное сходство со всем произошедшим этим днём, Варя подняла голову, будто могла увидеть Нечто в темноте. Что-то очень глубокое внутри подсказывало ей, как нужно действовать. Тень застыла, звуки прекратились в ожидании чего-то страшного.
– И в крови горячечной, – Варя стала говорить громче, – Подымёмся мы. Оками незрячими увидаем мы.
Нечто издало скулёж, больше похожий на скрип старой оконной рамы. Это придало девочке слабую долю надежды.
– Увидают, слышишь? Всё увидают! – крикнула Варя в пустоту, вытирая слёзы с налившихся кровью щёк, – Лес мне поможет, сбережёт. Лес врага погложет. Варю отобьёт!
Скулёж превратился в жуткое завывание. Нечто забилось в четырёх жестяных стенах, ударяясь бесплотным телом о железо, скребя когтями по пластинам с такой силой, что у Таракашки заложило уши.
– Лесу доказала свою силу, прыть, – второе дыхание позволило Варе подняться на ноги. Даже, если не сработает, даже, если всё пропадом – зато с гордостью. Зато с чистой совестью и честным страхом перед врагом, – Лес не побоюсь я снова навестить!
Последнее Варя крикнула настолько громко, насколько это могло позволить передавленное тенями горло. Обезумевшее от страха Нечто схватило девочку за ногу, повалив её обратно на пол, нещадно потащило, скуля и воя не по-звериному страшно. Легаться не получалось – да и что там, конечности проходили сквозь дьявольские тени, не оставляя им малейших увечий. При том, что сами сжимали лодыжку девочки с силой чугунной цепи.
– Не побоюсь! Навещу и тогда… – Варя жадно хватала воздух, насколько позволяли стиснутые нервами лёгкие, – И тогда мне помогут! И смерть тебе, гнида! – это единственное ругательство, которое рыженькая смогла вспомнить из Ромкиных слов.
Нечто озверело вкрай. Варя не понимала, нарвалась она на ужасные последствия или, наоборот, смогла найти слабое место. Но времени на размышления не было. Девочка открыла рот, чтобы вновь повторить строки, что горячим потоком колотились в её мозгу, но внезапно дверь гаража распахнулась и Тень одним мощным рывком выкинула Варю из своего обителя. Рыженькая зарылась носом в грязный снег и сморщилась от боли, которая новой волной ударила по ещё незажившей переносице.
В голове помутнилось от обжигающего чувства. Приоткрыв щёлки глаз, Шиляева остро осознала, что находится вовсе не в овраге, из которого не так давно её насильно выдрали. Впереди лишь горизонт земли, чёрные стволы деревьев и притрушенные серым снегом кусты. Позади раздался скрежет и хлопок, который предвещал разгневанное закрытие гаража.
Варя подорвалась и оглянулась. Никого и ничего. Чёрная коробка исчезла также молниеносно, как появилась перед девочкой в овраге. Дождя на улице не было, как и малейшего проявления солнечного света. Шиляева подняла голову к небу. Что было по истине прекрасным в глуши – так это звезды, коих в таком обилие Варя никогда не видела в городе. Значит, уже ночь.
Рыженькая не спешила подниматься на ноги. Сердце стучало в усиленном ритме, а все конечности ломило, как после многочасового марафона. Ей не хотелось думать о том, что всё кончилось. Сил радоваться не осталось, как и быть уверенной в том, что она осталась живой.
Вдруг впереди что-то хрустнуло. Треснула ветка, затем ещё и ещё.
«Мальчики!» – в блеклых глазах Вари заискрилась надежда.
Но приближалось что-то массивное. Это было ясно по тому, как раздвигались еловые ветви примерно в двух метрах от земли. Надежда осела также быстро, как возникла в груди Таракашки. Девочка бы испугалась, но за последние несколько часов она настолько устала, что едва ли могла удивиться чему-то по-настоящему пугающему.
Варя вспомнила, как отец учил её притворяться мёртвой, чтобы избежать опасности от диких зверей в лесу. Рыженькая быстро припала ничком к земле и закрыла глаза. Не утаить, что ей даже нравилось вот так лежать. Если бы не тревожные звуки похрустывания сучков, она бы так и уснула. Но сейчас девочка внимательно прислушивалась к каждому шороху, пока не поняла, что непрошенный гость стоит рядом с ней. Затылком Варя чувствовала, что пара диких глаз сверлит её свысока.
Рыженькая незаметно приоткрыла один глаз и её сердце замерло в непонимании и панике одновременно. На снегу перед ней стояла пара громадных копыт. Такие бывают только у рогатого домашнего скота. Животное стояло неподвижно, даже не принюхивалось к Таракашке, словно ждало, пока она сама подаст признаки жизни. Варя открыла оба глаза и медленно повернула голову.
И обомлела, встретившись взглядом с горизонтальными зрачками козлиной морды. Антропоморфный козёл стоял на двух искривлённых ногах, как фавн из мифов Древней Греции, окутанный чёрной рваной тканью. Его рога вились чёрными силуэтами на фоне звёздного неба, а глаза туповато вперились в лицо рыженькой.
