Текст книги "Таракашка (СИ)"
Автор книги: Липа-малина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Красный шарфик ==========
Колкий сумрак раннего утра. Тишина заполняла небольшое пространство комнатки так плотно, что казалась материальной. Возьми – да потрогай эту вот тишину. В тандеме с теменью воздух меж четырёх стен действительно казался чем-то осязаемым. Из-под толстого пухового одеяла выглядывала тёмно-рыжая макушка. Она настолько контрастно резонировала с пожелтевшими драными обоями и серой спинкой железной койки, что казалось, будто макушка эта – вырезанная из детской книжки иллюстрация. Но стоило нарушить всепоглощающую тишину резким свистом вскипающего чайника – как яркое пятнышко ожило и стало недовольно ворочаться под тяжестью одеяла.
Спустя несколько минут раздался шлёпающий звук босых ног и на кухню выплыла сонная девочка лет двенадцати, волоча за собой скомканный пуховый кокон.
– Доброе утро, – мужчина с изрядной сединой на висках и серебристой серьгой в левом ухе глянул на белёсую тучу и хмыкнул, – Не волочи одеяло по полу. Что за манера таскать его всюду за собой?
– Холодно потому что, – брови девочки съехались к переносице, а ноздри недовольно раздулись, – Мама уехала?
– Да, – глаза мужчины перестали сверлить вновь прибывшую и вернулись к газете, которую мужчина всё это время держал перед собой.
Девочка подошла к плите и сняла с конфорки металлический советский чайник. Узор в крупный белый горох на красном покрытии уже изрядно подстерся. Но зато этот чайник был едва ли не единственным ярким пятном на этой кухне. Рыженькая ловко стащила чашку под цвет чайника с полки и вскоре на столе её дожидался свежезаваренный чай. С момента её прихода на столе уже стояла тарелка с жареной яичницей и одной мясной сарделькой. Девочка села на табурет и принялась колупать завтрак:
– Пап, зачем ты желтки проткнул? Я люблю глазунью.
– Варь, тебе сколько лет? Вставай раньше и готовь себе сама, – отец перелистнул газету. Новости явно его не впечатляли, вид у мужчины был скучающий, – Тебя подвезти?
Варя неожиданно встрепенулась:
– Тебе вернули права?
Мужчина вытащил из нагрудного кармашка пластиковую карточку, на которой свежей краской были напечатано: «Водительское удостоверение» и ниже – «Шиляева Константина Петровича».
– Круто! – Варя потянула к карточке руки, но отец сразу отправил права обратно в карман. Насупившись, девочка вернулась к яичнице.
– Новьё, – Константин Петрович жестом руки стал подгонять дочку, чтобы та скорее справилась с едой, – Новые достать было проще, чем отвоёвывать старые.
– Ты их купил? – Варя наколола на вилку большой кусок сардели и, откусив, подняла глаза на отца. Не то разочарованный, не то осуждающий взгляд встретился с уставшими смуглым лицом мужчины. Брови Константина Петровича медленно поползли вверх, а затем стремительно нахмурились.
– Хватит вопросов на сегодня, – мужчина отложил газету, потёр ладонями выцветшие старые джинсы и на выходе из кухни добавил, – Жду тебя через пятнадцать минут в прихожей.
– Я сама пойду, – буркнула Варя, прикончив сарделю.
Яичница осталась нетронутой.
*
Девочка стянула с головы шапку, как только парадная дверь со скрипом захлопнулась. Близилась зима, на улице было не столь холодно, как слякотно. Хотя южным народам пришлось бы в деревне не сладко – минус два в конце ноября не каждому по душе. Высвободив рыжую макушку, Варя засунула шапку в портфель. Главное сделать вид, что будешь в тепле до самой школы. А за порогом можно и избавиться от колючей шерстяной ушанки.
Варя шагнула во двор и вскоре покинула территорию своего дома. Дни становились короче, но пока ещё девочка добиралась до школы засветло. Лучи восходящего солнца осветили рыжую макушку и она засияла медным оттенком.
Девочка шагала, закинув на острое плечико кожаный ранец. На шее болтался ярко-красный шарф, самый любимый из всех, что некогда связала для неё бабушка. Под резиновыми сапогами хлюпала слякоть и иногда школьница специально топала с особым усердием, поднимая брызги. Ранним утром посёлок выглядел не очень мрачно – розовые лучи отражались в окнах хилых домиков.
«Романтика…» – подумала Варя и в полную грудь втянула морозный воздух.
Не прошло и двух недель, как семья Шиляевых переехала из одной глуши в другую. Варя не очень понимала, от чего родителям приходится менять одинаковые на вид дома, но на вопросы девочка никогда не получала вразумительных ответов. Поэтому, сменив четвертую школу, она оставила попытки добиться объяснений. С новым переездом отец вообще перестал работать. Варя знала, что по специальности папа – биотехнолог. Но последние годы он с головой ушёл в музыку и перебивался только редкими турами по городам России. А мама, напротив, почти не появлялась дома, уезжая работать вахтами на пару месяцев.
К школе Варя сразу решила не привязываться. Всё равно она уедет, если не через месяц, то через полгода – точно. Да и к чему привязываться?
– «Рыжая-бесстыжая»… – девочка сморщила носик, – Ну и подумаешь! А сам-то… Не лицо, а гнойник.
Беседуя с самой собой, идти было веселее. Девочка пнула камушек и тот плюхнулся в лужу.
– Я хотя бы читать нормально умею. В шестом классе по слогам! Позорище…
Размышления о недалеком однокласснике Семене прервало что-то совершенно странное. Варя оторвала взгляд от месива снега и земли под ногами и увидела картину достойную сценок «Кривого зеркала». У ржавого турника стоял мальчик в очень неестественном положении: очевидно, что он лизнул железяку и намертво к ней прирос. Девочка подошла ближе, чтобы убедиться в увиденном. Действительно – парнишка в чёрной куртке и дурацкой шапке-гандонке попался в ловушку хитрого железного турника.
Варя не сдержала звонкого хохота:
– Это ещё что такое? – девочка подошла ближе, продолжая трястись от смеха, – Совсем дурачок?
Вблизи она смогла рассмотреть лицо мальчика – точно монголоидной расы. Раскосые глаза злобно зыркнули на непрошенную гостью:
– Свали отсюда! – отчаянно крикнул пленник, махнув рукой. Дёрнув языком, он громко выругался, – Ай, сука, больно на!
Варя резко перестала смеяться и скривила губы:
– Хам, – отрезала девочка и скинула с плеча портфель.
– Поучи есё меня, на!
Но девочка проигнорировала ответный комментарий и расстегнула сумку. Достав оттуда желтоватый пластиковый термос, она открутила крышку и налила в неё немного содержимого. Из новообразовавшейся кружки повалил пар.
– Умолкни, а то так и останешься тут, пока язык не отсохнет и сам и не отвалится, – Варя подошла ближе и обдала язык дурачка горячим чаем. Мальчик моментально отодвинулся от турника и вытер рот рукавом. Теперь девочка заметила, что у него не хватает двух передних зубов.
– Ты обозгла мне язык, – мальчик надвинул шапку на лоб, прикрывая чернявые волосы.
Варя закрыла термос и спрятала его обратно в портфель:
– Ты совсем глупый? Так бы и стоял тут до ночи, – девочка покрутила пальцем у виска. Весь вид мальчишки говорил об одном – хулиган. Неопрятный, беззубый, шепелявый и грубый.
– Ну и сто, на?
– А то! Целоваться на железяке учился, что ли?
– Отвали, на! – мальчик сунул руки в карманы растянутых спортивок, развернулся и побрёл прочь, раскидывая слякоть носками ботинок.
Варя проводила его строгим взглядом, гордо затянула шарф потуже и вышла обратно на тропу к школе:
– Отвалю, отвалю…
*
Две недели назад Варю посадили за вторую парту у окна. Ей повезло – тогда заболел мальчик, который раньше занимал это место. Учительница была слишком уставшей, чтобы разбираться, поэтому приказала новой ученице сесть туда, а отсутствующего заочно пересадила за заднюю парту. Варя была рада – ей нравилось глазеть в окно на скучных уроках. А на задних рядах всегда было шумно и воняло потом. От Семёна по большей части.
Девочка сделала вывод – новые ребята в школе это не редкость. На Варю почти никто не обратил внимания. Будто она не человек, а тень. Только задиры не могли уняться:
– Рыжий таракан! – талдычил Семён, тыкая в сторону Вари толстым пальцем, – Прямо как ржавчина, ха-ха-ха!
Никто не поддерживал его насмешки, потому что издеваться над девочками было не в почёте. Да и Варя не реагировала на гнилые шуточки, поэтому жирдяю со временем стало куда интереснее побить какого-нибудь тощего мальчика, а не тратить скудный запас острот на «таракана».
Среди девочек Шиляева тоже не пользовалась особой популярностью. Компашки уже сформировались и не желали принимать новую подругу. Общались с девочкой в основном из-за списывания – Варя неплохо училась, на твёрдые четверки, а то и на «отлично». Да и рыженькая не особо горела желанием влиться. Она по-прежнему тешила себя мыслью об очередном переезде.
По окончанию очередного учебного дня, Варя накинула пуховую курточку и вышла во двор школы, готовясь к дальнему пути домой. Шею как-то неприятно сквозило, девочка поправила ворот и поняла, что чего-то не хватает.
«Шарф!» – осенила внезапная мысль. Варя покрутилась на месте, оглядывая землю – шарфик мог просто соскользнуть. Но его нигде не было.
«Видимо, оставила где-нибудь в классе. Или на подоконнике… А если класс уже закрыли? Блин…»
Шиляева развернулась обратно к зданию школы, как взгляд зацепился за яркое красное пятно где-то вдалеке. Да, это определенно он – большой комок крупной вязки в руках… У Семёна. Варя мрачно вздохнула. Трогает такую прекрасную вещь своими мокрыми холодными лапищами.
Семён, смяв ткань, шёл в компании двух мальчиков по габаритам вдвое тоньше его самого. Девочка видела их со спины – они вразвалочку направлялись за угол школы. Варе стало не по себе. Ей было очень жалко шарф, она считала это самой красивой вещью своего невзрачного гардероба. Но так же ей было жалко себя – столкнуться с Бабуриным лично, ещё и в сопровождении таких же отморозков…
Желание отвоевать милую сердцу вещь было сильнее. Троица скрылась за поворотом и Варя быстрым шагом направилась за ними. Завернув за угол, глазам Шиляевой представилась картина, увидеть которую было очень ожидаемо: один из мальчишек, который всё ещё меньше Семёна, но коренастее третьего, подносил зажигалку к сигарете во рту Бабурина.
Рыжую макушку было сложно не заметить, толстяк дёрнулся, но тут же вернул самообладание:
– Брысь отсюда, дохлядь! – по тону Семён был разозлён сильнее обычного. Видимо, не обрадовался тому, что его застукали за курением.
Двое его братков повернулись к девочке и теперь её сверлили три пары холодных недовольных глаз. Одна из которых оказалась знакома. Но Варе было не до мальчика, «который целуется с турниками».
– Отдай шарф и я никому не скажу, что ты куришь! – девочка сделала ещё пару уверенных шагов вперед. Она подумала, что шантаж – это правильное решение. Но Семён неожиданно громко загоготал.
– Не расскажет! Ха-ха-ха, дегенератка! – Бабурин ухватился за живот и согнулся от смеха, который больше напоминал скрип старой калитки, – Вали давай, таракашка!
Варя подавила ком в горле. Она смотрела, как любимый шарф наполовину размотался в твёрдой хватке прыщавого и один его край измазался в слякоти. Тот самый, кто поджигал сигареты, с силой треснул Семёна по плечу и Бабурин тут же умолк.
– Уйди, – кинул он небрежно, глядя Варе в глаза.
И тогда у девочки задрожала нижняя губа. Втайне она надеялась на помощь со стороны дружков обидчика, но, видимо, зря. Шиляева собрала все силы на твёрдость в голосе:
– Отдай, – она требовательно протянула руку вперёд.
Глыба, именуемая Семёном Бабуриным, двинулась к ней. Жирная масса нависла над хрупким силуэтом рыженькой и ткнула её в плечо кулаком. Не сильно – но достаточно, чтобы напугать до чёртиков.
– Ва-ли. Ду-ра, – по слогам прошипел Семён и парой неуклюжих движений повязал красный шарф на свою маслянистую шею.
У Вари забегали глаза в поисках хоть какой-нибудь подмоги. И, как ей показалось, нашли:
– Я помогла тебе! Почему ты не заступаешься? – девочка уставилась на узкоглазого, который уже успел припрятаться за спину третьего и натянуть капюшон по самый кончик носа.
Семён обернулся и вытаращил крохотные глазёнки на беззубого.
– Бяша, это чё? – сохраняя лёд в голосе, третий исподлобья посмотрел на братка.
Бяша зарылся носом в воротник чёрной куртки. Было ощущение, что он хочет провалиться под землю, но точно не быть здесь и отвечать на вопрос. Из капюшона донеслось какое-то невнятное мычание.
– Да хватит мямлить, как овца недорезанная! – приказал мальчик и тряхнул узкоглазого за шкирку.
– Рома, да она сама полезла! Отвецяю, на!
Варя растерялась. Рассказывать о том, как человек прилип языком к железяке на морозе – это всё равно что подписать приговор на издёвки. Но думать ей долго не дали. Рома отпустил товарища и понимающе кивнул:
– Вон оно чё. Гони бабки тогда.
– Да бля, я продерзался сколько договаривались, на!
– А чем докажешь? Бля буду, Бяша, гони бабки или хуже будет.
Рома двинулся на узкоглазого и тот стал нервно рыться в карманах. Насобирав горсть монет, он высыпал их в протянутую ладонь.
– На полтос спорили.
– Всё сто есть, на, – Бяша вывернул оба кармана.
Варя совсем опешила:
– Так вы это… На спор?
Тут очнулся Семён. Он вновь развернулся к рыженькой и пихнул её животом так, что девочка пошатнулась и едва устояла на ногах:
– Не твоё дело, манда рыжая. Сдрысни!
– Сёма, ты с этим шарфом хуже педика, – раздался спокойный, но настойчивый голос Ромы, – Отдай ей.
У Бабурина забегали глазёнки. Он будто просчитывал, как выполнить указание и одновременно не выглядеть дураком. Ничего разумнее к нему в голову не пришло, как стащить с себя шарфик и кинуть его в лицо Варе как раз мокрым от слякоти местом. Девочка ухватилась за ткань, как за самое дорогое, что у неё было. Её переполняли смешанные чувства благодарности Роме и проклятий всей троице. Ноги стали ватными от пережитых эмоций страха, гнева и бессилия.
Получив шарф, Варя кратко кивнула Роме и, бросив напоследок полный неприязни взгляд Бяше, развернулась и пошла прочь. Семён громко схаркнул в сторону рыженькой, плевок шлёпнулся в сантиметре от её сапога.
*
Вечер прошёл за отстирыванием любимого шарфа. Варя делала это вручную, стиральной машинки в этом захолустье не было. А если бы и была, то вряд ли справлялась бы со своей задачей. Электричество и так работало через раз. Девочка возилась по локоть в мыльной воде, отколупывая ногтями засохшую в пряже грязь. Если честно, любовь к красному шарфику ослабла. Семён осквернил его своими мясистыми пальцами, своей сальной шеей. Варя думала, что теперь каждый раз, надевая его, ей придётся вспоминать события сегодняшней перепалки. Вспоминать перекошенные злобой рожи, грубую ругню и оскорбительный плевок Бабурина.
Хлюпанье воды немного заглушало мелодию гитары, которая доносилась из кухни. Константин Петрович репетировал каждый вечер. Но с каждым днём он делал это всё тише и неохотней. Возраст давал о себе знать – лет до тридцати пяти Шиляев ещё тешил себя надеждами обрести славу и стать звездой российского рок-общества. С каждым годом было яснее, что его музыка не принесёт заработка. Уделом Константина Петровича стали кабаки и пивнушки. Иногда его звали даже в Москву, но общей выручки едва ли хватало на бензин в обратную дорогу.
Закончив со стиркой, Варя повесила шарф на веревку для белья под потолком и смахнула растрепавшуюся чёлку с влажного лба. Звуки гитары прекратились и теперь за стенкой было слышно неразборчивый бубнёж: отец начал говорить с кем-то по телефону. Варя приоткрыла дверь ванной, чтобы расслышать беседу получше. Любопытство часто подталкивало девочку на опрометчивые поступки. Но сейчас она не услышала ничего особенного:
– Да, свободен. Конечно. По какому адресу? Секунду, я запишу, – наступила пауза и шорох, отец искал ручку, – И в котором часу ещё подскажите? Ага, да, спасибо.
Варя тихо выползла из ванной и побрела в свою комнату, как в кухонном проёме показался папа:
– Варя, мне нужно будет…
– Уехать.
– Да, верно. В Саратове нужно записать музыкальные дорожки для рекламного ролика. Завтра вечером…
– Пап, у меня вопрос, – Варя подняла глаза на отца, – А что такое «манда»?
Брови Константина Петровича поднялись в удивлении. Пару секунд он молчал, а затем резким тоном спросил:
– Где ты это услышала?
Девочка только пожала плечами. Это было самым простым способом закончить дурацкий разговор про отъезд отца. Подобные беседы всегда были примерно одинаковыми: «Я уеду, хорошо себя веди, картошка под раковиной, яйца в холодильнике, школу не прогуливай». Обычно это сопровождалось неловкими паузами, папа всё не мог привыкнуть общаться с дочкой. Раньше им почти не приходилось сталкиваться дома, Константин Петрович работал сутками напролёт. Теперь он поменялся местами с мамой.
– Варвара, откуда? – голос Шиляева вернул Варю в реальность, – Тебя кто-то обзывает?
– Нет, у меня это на парте выцарапано.
– Это очень грубое выражение, – отец хмурился, – Если кто-то обидит тебя этим словом – можешь смело дать ему кулаком в глаз.
Варя улыбнулась, представив Бабурина с фингалом. За что папе спасибо – так это за то, что он всегда учил стойкости, а не пытался уберечь её от всех невзгод.
– Обязательно, – девочка зашла в свою комнату, продолжая блаженно лыбиться. Частые отъезды отца и отсутствие дома мамы научили Варю самостоятельности. Ей нравилось проявлять себя, как взрослого человека, поэтому она ничуть не расстроилась из-за папиной командировки.
Но внезапно промелькнула мысль:
«Это первый раз, когда я останусь одна в новом доме…» – картинкой всплыли разборки с хулиганьём и всепоглощающая утренняя тишина тёмной комнаты. Ладошки похолодели, но Варя быстро стряхнула навязчивые домыслы.
«Первый, но наверняка не последний».
========== Без приключений ==========
Комментарий к Без приключений
Я очень благодарна за поддержку всех, кто оценил фанфик. За несколько лет на фикбуке у меня не было такой активности. Это вдохновляет писать дальше. Спасибо, на!
Отец оставил Варе старенькую Нокию. Перед каждой командировкой он доставал её из какого-то потайного ящика, вставлял симку и отдавал дочери вместе с зарядкой, чтобы она могла связаться с ним по надобности. А так в повседневной жизни Варя ходила без телефона вообще. Не сказать, что у многих её одноклассников он был, но некоторые уже могли похвастаться свежей моделью Сони Эриксон. Однажды девочке дарили мобильник и она умудрилась утопить его в ванной спустя две недели использования. После того случая родители очень рассердились и сказали, что до тринадцати лет Варя не получит никакой техники, потому что не умеет ценить дорогие вещи.
Девочка вышла проводить папу на крыльцо, переминаясь с ноги на ногу. Босые ступни мерзли, но надевать сапоги ради трёх минут было очень лень. Константин Петрович кратко обнял Варю на прощание:
– Веди себя хорошо. Картошка под раковиной, яйца в холодильнике. Школу не прогуливай!
Варя покорно выслушала наставление, которое повторялось из раза в раз, как мультик на заевшей кассете.
– Ой! Совсем забыла попросить. Привези мне, пожалуйста, жвачки. Какой-нибудь необычной, которая у нас тут не продаётся, – внезапно вспомнила маленькая Шиляева.
– Чего тут тебе не хватает-то?
– Да всего не хватает. В Саратове выбор и то больше будет, – Варя насупилась.
Мужчина как-то сдавленно улыбнулся краешком губ. Наверное, подумал о том, что денег и так нет, а тут ещё мешок сладостей везти. Варе стало неудобно от такой натянутой папиной улыбки:
– Впрочем, ничего не вези. Сам приезжай.
Через несколько минут отец уже сидел за рулём старенькой иномарки. Пожалуй, машина – это было единственное, чем могла гордиться семья Шиляевых в материальной сфере. БМВ пятой серии, которая досталась Константину от брата, выглядела вполне прилично для своего пробега. Если бы отец водил аккуратнее, сохранился бы даже блеск покрытия.
Махнув рукой за лобовым стеклом, мужчина выехал из ворот, оставив их открытыми. Многие оставляли калитки нараспашку, потому что местность была тихая. Жители посёлка знали друг друга в лицо, случаи воровства в последние полгода вообще не освещались. По крайней мере, так сказала маме соседка, когда Шиляевы подбирали домик. Максимум происшествий – это забежавшая на крыльцо дикая зверушка. Варя даже хотела, чтобы когда-нибудь к порогу её дома пришла, например, лиса.
Закрыв дверь на щеколду, девочка зашла в свою комнату и прилипла к окну – хотелось посмотреть, как папа уезжает далеко за дряхлые домики. Серебристая иномарка, оставляя извилистые следы на смеси снега и грязи, постепенно исчезла во тьме. Вечер опустился на крыши домов неожиданно быстро. Небо будто слилось с горизонтом, с островерхими верхушками сосен и весь посёлок превратился в одно большое черное пятно.
Где-то вдалеке тускло поблёскивали фонари, но их света совсем не хватало. Варя несколько раз была в больших городах и там совсем всё не так. В городе даже ночами светло – выходишь на балкон, а там вывески, табло, фонари не жухлые, а сияющие, соседские окна горят. А здесь будто комендантский час – жители ложатся рано, встают рано, ни одного светлого окошка после одиннадцати ночи.
Варя вжалась носиком в стекло, желая проверить, как далеко её зоркий глаз сможет рассмотреть что-то внятное. Вот тропинка, которая идёт от дома, ларёк с красной кондовой надписью «Табак», чуть дальше припаркованы чьи-то жигули. И стройный ряд гаражей всякой масти: и ржавые коричневые, и серые, кто-то даже выкрасил свой в темно-зеленый. Один только гараж стоял будто не в своём строю, а чуть осторонь. Он так сильно сливался с темнотой, что был едва различим в жёлтом свете фонаря, потому что был глубокого черного цвета.
«Какой глупец его там поставил? Ну видно же, что специально в ряд строились» – Варя смотрела безотрывно. Черная коробка гаража выглядела слишком неестественно в окружении других построек. Луч фонаря дрогнул и где-то внизу живота у девочки возникло едкое чувство тревоги. Тишина комнаты будто что-то нашёптывала, что-то неразборчиво тараторила звоном в ушах. Девочка ощутила материальность темноты, но теперь вовсе не приятной утренней, а душной и опасной.
Электричество вновь сбилось и фонарь потух. Зажёгся.
И снова потух.
Плавные скачки электричества сменились быстрым миганием. Фонарь наращивал темп, то погружая переулок во тьму, то вновь давая гаражу очертания.
Скользкими пальцами холодок хлыстнул Варю по спине, когда в жутком мелькании света она увидела, как стальная дверь гаража наполовину распахнулась. Девочка готова была поклясться, что слышала этот заунывный скрип где-то позади себя, но было страшно даже подумать о том, чтобы оглянуться.
Не отводя взгляда от кромешной темноты внутри чёрного гаража, рыженькая нащупала на подоконнике мобильник и стала спешно тыкать в кнопки, пытаясь его разблокировать. Когда ей наконец удалось это сделать, Варя по памяти накликала фонарик и белый свет заслепил глаза, отражаясь от окна. Девочка быстро задвинула плотные шторы и хлопнула ладонью по выключателю.
Зажглась люстра и теперь фонарик на телефоне можно было вырубить. Но Варя вовсе о нём позабыла. Она хотела позвонить папе, чтобы просто услышать его голос, но что бы она сказала? Что испугалась темноты? Абсурд, уже ведь не маленькая. Шиляева закусила губу и стала рассматривать узор ковра на полу. Рациональность возвращалась.
«Старая развалюха. Дверь открылась от сквозняка, а я, как последняя трусиха… Стыдно»
Как бы Варя себя не корила за мимолётную слабость, свет в комнате остался гореть до утра.
*
Утро и обед субботы прошли за тоскливым просмотром телевизора. Пять каналов антенна ловила хорошо, ещё три – с помехами. А остальные, сколько не листай, один белый шум да цветные вертикальные полосы в сопровождении громкого писка. Наткнувшись на очередной такой, Варя не выдержала и выключила телек. От долгого просмотра у неё начинали слезиться глаза. Так бывало и тогда, когда девочка засиживалась за домашкой.
«И что, так два дня сидеть? Ну уж нет…» – думала девочка, когда стягивала с себя домашнюю кофту. Сверху на футболку она нацепила полосатый свитер с немного нелепым округлым вырезом. Затем в ход пошли штаны, при чем – без колгот! Обычно родители настаивали на подштанниках или колготках зимой в качестве утепления, но сейчас-то никто не проверит. Шерстяные носки, куртка. Шарф за ночь высох и вернул себе прежний сочный цвет.
Варя не стала брать рюкзак, сунула мобильник в карман и проверила несколько раз, что застегнула его. Погода стояла отличная, хотя солнце уже приближалось к скорому закату. Ночью землю присыпало снегом и он красиво поблёскивал, отражая розовые лучи. Позвякивая десятью рублями в кармане, Варя направилась в магазин. Не считая ларьков, он был чуть ли не единственным на весь посёлок. Там продавалось самое вкусное печенье, которое называлось просто и логично: «К кофе».
– Гении маркетинга, – шепнула Варя сама себе и улыбнулась. Эту фразу обычно говорит папа, когда видит забавные названия продуктов.
Идти было далеко, приходилось петлять между домиками, но Шиляева хорошо помнила дорогу. Она ходила в этот магазин только один раз, но неплохая память позволила запечатлеть путь до мелочей.
«Направо сейчас за табачкой»
Воспоминания вчерашнего вечера заставили Варю остановиться. За ларьком с большой вывеской «Табак» были гаражи. Она ясно это помнила – вот сейчас пара шагов и увидит… При дневном свете смелости оказалось больше. Рыженькая преодолела эти пару метров и заглянула за угол. Вот он – стройный парад трухлявых железных коробок. Коричневый, серый, зеленый…
– А где… – Варя произнесла вопрос беззвучно, лишь шевеля губами, – Где чёрный?
Девочка в непонятках прошла вдоль ряда жестяных дверей, внимательно их рассматривая. Вот на этом месте вчера стоял чёрный гараж, который поселил беспокойство у неё в груди. Варя топталась на месте, пытаясь понять. Нет даже следов, его не снесли за утро, его просто здесь и не было! Шиляевой это очень не понравилось. Накаляющее чувство волнения вновь стало возрастать внутри, словно растекаясь по венам. Она рассматривала снег под ногами, надеясь найти доказательство того, что гараж просто разобрали за это короткое время.
«В темноте что угодно могло померещиться…» – попыталась убедить себя Варя, хотя воспоминания были очень чёткими.
Тут справа что-то громко хрустнуло. Варя дрогнула и шагнула назад, судорожно оглядываясь. Она знала, что за гаражами могут прятаться бомжи или маньяки. Раздался ещё один хруст. А за ним – кто-то словно кулаком со всей силы ударил по железной пластине. Раздался металлический грохот и Варя рванула назад. Мимо, как в быстрой перемотке, проносились квадратные кирпичи гаражей.
– Ай! – Шиляева споткнулась обо что-то твёрдое. Потеряв равновесие, девочка упала, сильно ударившись коленкой. Внезапно возникший из ниоткуда силуэт навис над Варей, схватил за капюшон и оторвал её от земли.
– Как ты ёбу дала, ха-ха-ха! – голос похожий на скрежет заставил девочку сморщиться, – Видела бы свой перекошенный ебальник!
Бабурин грубо поставил Шиляеву на ноги и толкнул за ближайший гараж подальше от любопытных глаз. Девочка огляделась – пути отступления не было, два гаража, за которыми она оказалась, плотно подпирали бетонный забор позади.
– Чего тебе? – Варя не сдвинулась с места, она хмурилась, сверля Семёна холодным взглядом серых глаз.
– Отобрала у меня новую вещицу, – жирдяй сделал шаг вперёд, – Ещё и при пацанах, – и ещё один шаг. Прыщи на его безобразном лице стали будто набухать от злобы.
– Да на кой черт тебе сдался мой шарф?
– Что упало, то пропало, уясни уже, тупица! – Бабурин остановился в десятке сантиметров и Варя едва сдержалась, чтобы не отступить назад. Нельзя – или Семён почует страх, как дикое животное, – Но ты права, нахуя мне бабское дерьмо? Чё у тебя в карманах? Выворачивай давай, мандавошка! Или вздёрну тебя на твоём же ссаном шарфе.
Варя замерла. От страха всё тело парализовало. А Семён упивался этой картиной, наслаждался каждой секундой напряжения в лице девочки.
– Не тупи!
В карманах десять рублей и мобильник. Если Бабурин узнает про второе, то обязательно отберёт. Варя выдохнула и расстегнула куртку, делая вид, что шарится в поисках внутренних карманов.
– Повезло тебе, Бабурин. С такой рожей отжимать вещи у таракашек легко, правда?
Семёна перекосило от гнева, а Варя продолжала медленно изучать свою куртку.
– Мне папа как раз двести рублей дал, – Варя заметила, как хулиган внимательно прислушался, – Кто сильнее – тому и деньги, да? Грубить необязательно, я сама всё отдам.
Девочка почувствовала, как Семён замешкался. Наверное, жертвы с ним так нежно ещё не разговаривали. Ещё несколько затянутых секунд… И Варя молниеносным рывком нырнула под руку Семёна и бросилась к щели между гаражами, чтобы вырваться на свободу! Но не успела.
Бабурину хватило секунды, чтобы просто протянуть лапищу и схватить беглянку за капюшон. Вновь оторвав девочку от земли, он поднял её близко-близко к своей прыщавой морде:
– Ах ты рыжая мелкая сука! – Семён загоготал, наблюдая за беспомощным барахтаньем Вари, – Думала самая умная? Не захотела по-хорошему, будет по-плохому.
Сжимая Варю одной рукой, Бабурин поднял с земли камень. Он занёс ладонь-лопату с булыжником над головой девочки.
«Дать в глаз! Дать в глаз!» – куда там, даже не дотянуться. Из последних сил девочка замахнулась, готовясь получить ответный удар. И в момент, когда её кулак устремился прямиком в пятак Семёна, всё резко переменилось.
Семён упал, выпустив Варю. Девочка шлёпнулась на снег и не сильно ударилась затылком о железный бок ближайшего гаража.
– На бабу замахнулся, гнида! – Ромка вытолкнул Бабурина из-за гаражей на улицу. Бяша уже стоял наготове. Поймав Семёна за ворот, узкоглазый потащил тушу двумя руками по земле. Девочка успела заметить наливающийся кровью фингал под глазом жирдяя.
– Как паскуда, на!
– Да я… Я… – залепетал Бабурин, подняв растерянные глаза на Рому, когда, когда тот подошёл вплотную.
– Я-я! – перекривлял его Бяша, – Язык в глотку запал! Вытаскивай, отвецять будешь за проёб, на!
– Вам что, таракана жалко?! – взвыл Семён.
– Говнистый ты, Сёма, – Рома присел на корточки перед провинившимся, – Девок бить – дрянное дело. Беги к бабке своей, пусть полюбуется, – мальчик ткнул пальцем в зреющий фингал на морде хулигана.
Бяша отпустил Бабурина и тот подскочил, отряхивая зад от снега.
– Ещё раз оступишься – почки отобьём. Заебал херню творить.
Бяша пнул слякоть и обдал штанины жирдяя грязью. Натянув свалившуюся ушанку на толстый затылок, Семён сунул руки в карманы и вперился злыми глазёнками на Варю, которая всё ещё сидела в проёме меж гаражей, не решаясь вмешаться. Как только девочка обрела свободу, первой мыслью стало бежать и не оглядываться. Но теперь, когда она разобралась в происходящем, убегать было низко.
