Текст книги "Гей в большом городе (СИ)"

Автор книги: ЛИНА-LINA

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– У меня все хорошо. Как ты? Мне сказали, ты в аварию попал. И ничего не помнишь. Что, и меня не помнишь? – Что-то в этих интонациях мне откровенно не понравилось, и я соврал. Хотя, почему соврал? Сказку-то помню, а это уже кое-что.

– Кое-что помню, – версия с аварией вызвала нервный смешок, хотел бы я посмотреть на аварию, от которой рвется задница. Хотя, нет, наверное, не хотел бы. – Поцелуй меня, – Светочка не шевелилась. Не слишком-то мне, конечно, хотелось слизывать тонну розового блеска с ее губ, но надо было кое-что прояснить. – Света, поцелуй, – она наклонилась над постелью и на мгновение прижалась губами к моим губам. На одно короткое мгновение. И отодвинулась подальше, только что не сплюнула. А я так старательно брился, так усердно зубы чистил… Ситуация вырисовывалась преинтересная. – Ложись ко мне, – я демонстративно повернулся на бок, скривившись от боли в заднице, и прижался спиной к стене, освобождая место. Приглашающе похлопал по одеялу. Она осторожно пересела на край кровати, ложиться, тем не менее не стала.

– Милая, а мы давно встречаемся? – Я внимательно наблюдал за мимикой и жестами моей девушки.

– Полтора года, – ответила уверенно.

– И насколько близкие у нас отношения? – Она замялась, а я делал выводы. Создавалось впечатление, что кого-то просто нахально использовали.

– Ну, мы встречаемся, в кино ходим…

– Мы спим вместе? – Спросил прямо. Светочка покачала головой. – А почему?

– Э… ты не настаивал.

– Ты, видимо, тоже. То есть, получается, мы полтора года ходим за руку? В нашем-то возрасте? И что, ты бережешь себя до свадьбы? Ты девственница? – Девушка залилась краской, но глаза сверкнули злобой.

Вот наивный идиот! Она могла продолжать молчать, мне все было ясно.

– Удобно, значит, было, да?

– Я не понимаю… – скорчила обиженную физиономию и встала. – Видимо, тебя здорово вдарило по голове. Максим, что за разговоры? Я ухожу, позови меня, когда будешь адекватен.

Правильно, лучшая защита – нападение, и, люби я ее, наверное, даже смутился бы. Но я не любил, более того, чувствовал что-то вроде не презрения даже, а брезгливости.

– Сомневаюсь.

Что ж, похоже, девушки у меня больше не было, но я отчего-то совершенно не расстроился.

А ночью мне впервые приснилась Юля.

***

А ты помнишь нашу первую встречу? Я, совсем зеленый еще доцент и ты, такая красивая и яркая второкурсница. Я увидел тебя и забыл свой текст. Напрочь. Стоял у кафедры и мямлил, словно с полным ртом манной каши. Помню, как ты насмешливо смотрела на меня, а я пялился в вырез твоей кофточки, словно озабоченный идиот. Я с таким нетерпением ждал каждой лекции, готовился как ненормальный, лишь бы тебе было интересно. А экзамен помнишь? Все девчонки, словно флеш-моб устроили с короткими юбками, а ты демонстративно пришла в узких брюках… Я гонял тебя по программе, заваливал дополнительными вопросами, лишь бы поговорить подольше, лишь бы только слышать твой голос, а ты смотрела большими серыми глазищами, в которых плескался смех. Ты видела меня насквозь. Я вернул тебе зачетку с «пятеркой» и пригласил на обед, а ты удивилась и сказала: «Зачем? Экзамен-то я уже сдала». Я хотел сквозь землю провалиться от стыда, а ты рассмеялась и прошептала: «Я уж думала, никогда не решитесь», и накрыла мою руку своей.

Я так четко помню, словно это было вчера.

========== Глава 3. О, спорт, ты – жизнь ==========

Мне двадцать три, и Время, этот вор,

Неуловимый, дерзкий, быстрокрылый,

Уносит дни моей весны унылой,

Так и не давшей всходов до сих пор.

Но лишь в обман ввожу, быть может, взор

Я внешностью ребячливой и хилой,

Превосходя в душе сокрытой силой

Иного, кто на мысль и дело скор.

И все ж – спешить иль медлить я обязан,

Иду к высокой цели иль ничтожной

И близок от нее или далек

По воле провиденья непреложной -

Благословен мой путь: он предуказан

Тем, кем мне задан мой земной урок («По случаю своего двадцатитрехлетия»/ Джон Мильтон).

Танцуй, словно тебя никто не видит, пой, словно тебя никто не слышит, люби, словно тебе не причиняли боль, и живи, словно рай уже на земле… (Вальтер Скотт)

Cлабые скажут «не судьба», сильные скажут «я попробую еще раз», а самые сильные скажут «я буду пробовать до тех пор, пока всё не будет так, как я хочу».

Октябрь 2012 (утро после ночи со Славиком)

Утром первым делом вошел в социальную сеть, тянуло к нему, ох тянуло. Каково же было мое изумление, когда я увидел: аккаунт удален пользователем.

Черт! Посмотрел на время и изумился еще сильнее, аккаунт Славика был создан за десять минут до моего и удален сегодня в шесть утра. М-да… Выходило, мне просто невероятно повезло.

Выходные прошли спокойно, но продуктивно, я поучаствовал в большом семейном ужине, еще разок убедил всех, что живется мне просто замечательно, подготовился к занятиям, посмотрел пару фильмов, покатался с младшим братом на роликах и выспался.

Тот, кто придумал понедельник, достоин казни, но вот тот, кто придумал первую пару в понедельник – достоин казни в особо извращенной форме. И, по-моему, я знаю, как зовут нашего проректора. Глаза отказывались открываться, тело бунтовало против раннего подъема, все еще побаливали мышцы, и ныла уздечка на члене.

Надел любимые светлые джинсы и черную облегающую футболку с каким-то психоделическим рисунком, накинул ветровку и в сонном состоянии отправился досыпать на лекции.

В перерыве пошел в столовую, взял кофе и занял свободный столик. Опоздаю на пару, да и не жалко, все равно толку от моего организма сейчас не было никакого. Кофе оказался на удивление неплох, я прикрыл глаза от удовольствия, смакуя терпкий напиток.

– Привет, – прошептал кто-то в ухо, я даже подпрыгнул от неожиданности, едва не пролив на себя остатки кофе. Кирилл.

– Привет, – максимально равнодушно отозвался я.

– Спишь?

– Угу.

– Бурные выходные? – Он сел рядом, положил руки на стол и принялся мучить мой мобильник.

– Бурные, – зевнул я. Телефон отбирать не стал, там не было ничего особо секретного.

– Что делал? – спросил заинтересованно.

– Сексом занимался, – откровенно ответил я. Хотел правду? Получай.

Кирилл недобро прищурился.

– Принимал? – двусмысленно, ничего не скажешь.

– Если ты про квартиру, то да, принимал, а если про секс, принимать – не мой профиль, – и я нахально уставился ему в глаза. Кирилл молча разглядывал меня, что-то прикидывая в уме, а я поднялся, забрал телефон и, пожелав успешного учебного дня, вышел из столовой.

Что-то должно было произойти, я видел это по его взгляду. Однако ничего, ровным счетом ничего не произошло ни в тот день, ни на следующий.

А в среду первой парой была физкультура и, поскольку наш тренер все еще находился на больничном, нас вновь объединили с пятикурсниками. И ладно бы просто с какими-то пятикурсниками, так нет, с баскетболистами, с группой Кирилла. И заставили сдавать норматив… К счастью, (или нет) вначале дали размяться.

Я с непроницаемым лицом взял себе темно-рыжий твердый мяч, сжал его обеими руками, встал у линии, стараясь не заступать за нее, согнул колени и кинул. Мимо, да и кто бы сомневался, учитывая, что баскетбол меня не интересовал. За спиной раздался смешок, я не отреагировал. Лешка кинул мне мяч, я попробовал еще раз – с тем же результатом. Опять смешок, и я опять не повернулся. Третья попытка, и счастье, хоть в щит, на котором висит кольцо, попал. Кто-то хохотнул. Да кто же это там такой смешливый? Я резко повернулся и встретился взглядом с Кириллом. Он улыбался.

– Какие-то проблемы? – Спросил строго.

– Никаких, – усмехнулся Кирилл, продолжая меня разглядывать.

– Заняться нечем? – Лешка застыл и прислушался, удивленно переводя взгляд с меня на Кирилла и обратно.

– Отчего же, есть…

– Так иди и займись, – буквально прошипел я. А потом брякнул. – Или покажи, как правильно это делать, – и сунул ему в руки свой мяч.

Кирилл прищурился, обдумывая, затем кивнул и крикнул:

– Толик, дай мяч, – Кирилл поймал прилетевший мяч свободной левой рукой и передал мне. – Смотри. Кидать будешь правой? – Я на всякий случай кивнул. А разве надо не двумя? – Тогда так: правую ногу ставишь чуть впереди, колено смотрит в сторону кольца, ноги согни, вот так, да, попружинь немножко. – Я попрыгал на полусогнутых. – Теперь руки. Кидать надо одной рукой, в твоем случае лучше правой, левой просто поддерживаешь мяч. – Кому-то может и «просто», а я его чуть не уронил, посмотрел на своего «учителя»: вот пусть только попробует прокомментировать или улыбнуться… но Кирилл сделал вид, что ничего не видел. – Локоть смотрит на кольцо, да, вот так, большой и указательный пальцы назад. А теперь подпрыгнул и совершил бросок.

И он подпрыгнул и, конечно, совершил и, разумеется, в кольцо.

– Ну? – Поторопил меня.

Я тяжело вздохнул и подпрыгнул, кинул мячик… и этот рыжий гад даже до кольца не долетел.

– М-да…

– Ну и ладно, у меня полно других талантов, – но было обидно.

– Поговорим еще о твоих талантах, – многообещающе сказал Кирилл, вставая позади меня. – Давай еще раз. Правую ногу вперед, – я сделал, как сказали. – Вес распредели, – он положил руки мне на талию, заставляя чуть наклониться. – А меня повело, я сглотнул, тело, где он меня касался, горело огнем, в паху стало горячо и тесно. Этого еще не хватало, в отчаянии подумал я. – А теперь согни локоть, – его левая рука переместилась на мой живот, кончики пальцев правой прошлись по обнаженной коже от запястья до плеча, я едва поборол искушение прижаться спиной к его груди, и спустя мгновение задом почувствовал, что не меня одного наш урок вдохновил. – Будешь бросать, не забудь выпрямить локоть, – от хрипотцы в его голосе меня бросило в пот.

– Угу, – промычал я. Кирилл отпустил меня и отошел на шаг. Я подпрыгнул и бросил. И попал! Сам не поверил, стоял и смотрел. Кирилл похлопал меня по плечу и ушел к команде, я поднял мяч и приготовился попробовать еще разок.

– Э… – подал голос друг. – Я что-то пропустил? Не знал, что вы настолько хорошо знакомы.

– А ты меньше по всяким Египтам катайся, – усмехнулся я.

– И давно вы такие друзья?

– Лех, мы не друзья, так, знакомые…

– Разумеется, – ехидно заметил друг. – Моя очередь, нам сдавать через пять минут.

Удивительно, но норматив я сдал, хотя, почему удивительно, с таким-то учителем.

В тренажерке было на удивление немноголюдно, мы с Лешиком попеременно страховали друг друга.

– Слушай, две недели пропустил, и уже тяжело. Сними блинчик.

– Вот что all inclusive с людьми-то делает, – усмехнулся я, выполняя просьбу. – Я на танцы записался.

– Чего?

– На сальсу и бачату. Парную.

– Это ты с девчонками, что ли, танцевать будешь? Попытка номер два?

– Номер сто. Не знаю почему, не спрашивай. Просто захотелось.

– Да молчу я, – ответил друг. С другом мне все-таки очень повезло. Лешка единственный, не считая родителей, знал, что со мной произошло, и вообще единственный знал, что мне нравятся парни. И, даже будучи абсолютным натуралом, принял меня безоговорочно. Не осуждал, не кривился презрительно, не называл обидными словами. – И когда бенефис?

– Так сегодня, в девять.

– С тобой, что ли, сходить, девчонок потискать… – Мечтательно протянул друг.

Никуда он со мной не пошел, лентяй. А я вернулся с тренажерки домой, принял душ, переоделся, съел творожок и пошел танцевать.

Группа была человек пятнадцать, партнеров где-то один к трем, поэтому мне обрадовались, как родному.

– Илья, – представился инструктор, довольно интересный мужчина лет тридцати. – Танцевали уже?

– Наверное, нет, – посмотрел удивленно.

– Тогда лучше начинать с новой группой, у нас как раз набор. А пока – попробуйте. Все встали, разминка.

На разминке мы, как водится, покрутили головой, размяли плечи, руки, ноги и стали повторять шаги. А я понял, что знаю их. Инструктор отрывисто выкрикивал команды, музыка грохотала, а я без труда понимал, что от меня требуется: basic, casino шаг, поворот на четыре счета, два поворота, четыре.

Спустя пятнадцать минут пришло время, собственно, танцевать.

– Партнеры налево, партнерши направо, – командовал Илья. – Разбираем девушек через одну и рассредоточиваемся по залу. Свободные девушки становятся между парами. Начали. Casino шаг.

Uno, dos, tres, cinco, sies, siete, отсчитывал я, раз, два три, пауза, пять, шесть, семь, коснуться рукой руки партнерши, еще раз.

– Enchufla, – крикнул Илья, и я покрутил девушку, – сразу Enchufla doble, – я покрутил партнершу еще два раза. – Casino шаг, приготовились: Sombrero. Партнерши делают Деликино.

Моя партнерша запуталась в ногах.

– Правой дальше отступи, вот сюда, – я носком показал, куда именно. – Подставляй левую ногу, и с левой же, левой, говорю, шагай вокруг меня и в сторону.

Девушка благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

– Смена, – я взял за руку следующую партнершу. И так еще сорок минут.

– Перерыв. Кто остается на бачату, сдайте жетончики, – Илья повернулся ко мне. – Если бы все так не умели, я бы остался без работы. Где учился?

– Не помню, – ответил честно. Илья, похоже, обиделся, решив, что я просто выпендриваюсь. Мне захотелось пояснить.

– В аварию полгода назад попал, память до сих пор не восстановилась. Что-то вспоминается, что-то нет. Так и с танцами: тело как будто помнит, но я сам не помню, чтобы учился.

Взгляд Ильи потеплел.

– Тяжело, наверное…

– Привык. Бачата? – Улыбнулся я.

– Перерыв окончен, – крикнул Илья. – Встаем на разминку.

На бачату остались все. И опять шаги были знакомы, только отчего-то все время хотелось зайти с правой ноги назад. Правая рука уверенно легла на девичью лопатку, я прижал к себе девушку, та поставила правую ногу между моих ног, и мы начали танцевать. Бачата – танец, предполагающий тесный физический контакт, на грани интимности, и девушки были сплошь красивые, а думал о том, что с большим удовольствием потанцевал бы с инструктором.

Нет, я, конечно, не был крутым танцором, до этого было еще далеко, но я был, как сказал Илья, очень перспективен, отлично слышал музыку, чувствовал ее, пропускал через себя, так, будто она – стук моего сердца.

Раз, два, три, четыре, выдох. Пять, шесть, семь, восемь. Вперед, назад. В сторону, по часовой, поворот…

Домой я ввалился в первом часу ночи абсолютно без сил. Завтра опять пойду. Может, память тела поможет памяти мозга? Как знать… тем более, что я просто классно провел время!

***

А помнишь, как мы гуляли? Стояли страшные крещенские морозы, ты жила с родителями, я с родителями, деться нам было некуда, и мы обошли все музеи в городе. Тогда я понял, что ты не только самая красивая и умная на свете, но еще и очень интересный собеседник. А помнишь, как целовались в планетарии? Я в итоге ни слова не услышал. А ты только посмеялась и сказала, что быть женщиной все же удобнее, можно целоваться, не переставая слушать. А я признался себе, что влюбился.

========== Глава 4. Адаптация ==========

Лик женщины, но строже, совершенней

Природы изваяло мастерство.

По-женски ты красив, но чужд измене,

Царь и царица сердца моего.

Твой нежный взор лишен игры лукавой,

Но золотит сияньем все вокруг.

Он мужествен и властью величавой

Друзей пленяет и разит подруг.

Тебя природа женщиною милой

Задумала, но, страстью пленена,

Она меня с тобою разлучила,

А женщин осчастливила она.

Пусть будет так. Но вот мое условье:

Люби меня, а их дари любовью. (Сонет 20/ У. Шекспир/ Пер. С. Маршак)

Страх – твой лучший друг и твой злейший враг. Это как огонь. Ты контролируешь огонь – и ты можешь готовить на нем. Ты теряешь над ним контроль – и он спалит все вокруг и убьет тебя (Майк Тайсон)

Не бойтесь не найти, бойтесь потерять. У судьбы нет причин, без причины сводить посторонних…

Апрель 2012

Покидать больницу было страшно: за тяжелой дверью меня ждал незнакомый мир, незнакомые люди и те, кто сотворил со мной все это. Получалось, что мир априори враждебен, но думать так – не самое мудрое решение и не способствует скорому выздоровлению. Я расправил плечи, глубоко вздохнул и толкнул дверь. Меня встречал старший брат, Андрей. Он ласково улыбнулся, крепко обнял, я тихонько отстранился, он сказал, что очень рад, что со мной все в порядке. Внешне, быть может, и в порядке, а вот в душе… в душе я калека, эдакий начинающий социопат с массой страхов и комплексов.

– Садись в машину, – он распахнул передо мной дверь. Я застыл на месте: а вдруг это он? Вдруг мой брат насиловал меня? Сейчас он мило улыбается, уверенный, что остался безнаказанным, но что, если это он всего пару недель назад довел меня до попытки самоубийства? Меня затрясло, я начал озираться по сторонам, собираясь сбежать.

– Эй, Макс, ты чего? – Положил мне руку на плечо, я резко вывернулся и отскочил.

– Что случилось-то? Что-то вспомнил?

– Это ведь не ты?

– Что не я? – Спросил, продолжая улыбаться.

– Не ты меня насиловал? – Испуганно выдал я. Улыбка с лица брата сошла в мгновение.

– Придурок, – обошел машину и сел за руль, машина тихо загудела. – Как ты только подумать мог? – Обида выглядела искренней, и я решился, сел и захлопнул дверь.

– Прости…

Андрей не ответил, сидел прямой, как струна, и очень напряженный: глаза сощурены, руки с силой, до белых костяшек, сжимают руль.

– Прости, я подумал…

– Ты бы еще при моей беременной жене такое сказал!

– Я просто… просто совсем никого не помню, понимаешь? Ни тебя, ни родителей, ни друзей. И понятия не имею, кто меня так. Пожалуйста, просто представь себя на моем месте. Прости, я, правда, не хотел. Мы были друзьями? – Я смотрел на него умоляюще, знал, что своими подозрениями причинил ему боль, и мне было очень стыдно. Что, подозревать теперь всех подряд? И маму с папой, и младшего брата? Всех вокруг? Нет, тогда я точно свихнусь. И буду безвылазно сидеть в своей комнате. Всю жизнь. Всю жизнь прятаться и бояться.

Или можно попытаться стать сильнее, попробовать переступить через страх и жить дальше. Начать сначала, заново узнать свою семью, заново завести друзей, заново жить. Жить так, словно ничего не было, как будто все хорошее еще впереди.

– Да, думаю, нас можно было так назвать. Мне двадцать три, тебе двадцать, конечно, мы дружим, дружили… Все-таки в одной комнате девятнадцать лет прожили.

– А сейчас ты где живешь?

– У жены.

– Ты расскажешь мне о себе? И обо мне? Пожалуйста.

Андрей откинулся на спинку сидения и посмотрел на меня: смотрел долго, внимательно.

– А ты выбросишь из головы всякие глупости?

– Да, – храбро пообещал я. – Обними меня…

И он обнял, ткнулся губами мне в макушку и прошептал:

– Мелкий, я так за тебя испугался. Все будет хорошо, верь мне, все будет хорошо.

Я кивнул, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Будет, обязательно будет. Просто не может не быть.

– Максюха, давай торт купим. Какой хочешь?

– «Прагу», – не задумываясь, ответил я. – Ой… – Андрей усмехнулся. – Вот видишь!

Меня выписали, но я все еще прихрамывал. И нагнуться, чтобы завязать шнурки – целая проблема. Однако в целом чувствовал себя отлично. Синяки из фиолетовых стали зелеными. Правда, я так больше ничего и не вспомнил, точнее, какие-то воспоминания возвращались, например, я знаю, как разделать устрицу, умею гладить рубашки и могу приготовить мясо. А вот родственников и друзей пока так и не вспомнил. Навязывался один «друг» в гости, пришлось сказать, что у меня ветрянка, свинка и краснуха одновременно. Он, кажется, обиделся.

Клятвенно обещал родителям, что больше никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах не стану пытаться расстаться с жизнью, и меня, спустя неделю неусыпного внимания, наконец-то оставили одного. Закрыв дверь на все замки и завесив шторы, я полностью разделся и подошел к шкафу-купе в прихожей, встал перед зеркальной дверью и стал себя рассматривать. Высокий, худой, длинные-длинные тонкие руки, тощие ноги, цыплячья безволосая грудь. Нет, конечно, если задаться целью, из таких исходных данных конфетку можно сделать, но усилий придется приложить… Лицо… лицо – отдельная история: поры крупные, нос тоже не маленький, зато ресницы длинные. Волосы густые, но какие-то неухоженные. Я закончил строить себе в зеркале страшные рожи и расслабленно прошелся по квартире, стараясь ловить в зеркалах и глянцевой мебели свое отражение. Прошел раз, другой, третий и застыл в нерешительности. Подумал, поставил в режим записи веб-камеру на ноутбуке так, чтобы захватить как можно больше комнатного пространства, и пошел вперед-назад, вперед-назад. Выключил камеру, удобно устроился в кресле с ноутбуком и стал смотреть запись. Сначала я просто сидел с широко раскрытыми глазами, потом стал нервно хихикать, а в конце заржал в голос. Боже, я вилял задницей. Да еще как! «Рисовал» бедрами восьмерку, при этом почему-то даже перестав сутулиться. А, может, я звезда? Еще раз глянул на себя в зеркало, ну да, только если рекламы какого-нибудь чудодейственного средства на этапе «до».

Однако делать было нечего, я за неделю заточения успел изучить вдоль и поперек все семейные альбомы, перерыл все полки и ящики в своей, и не только своей, к моему глубочайшему стыду, комнате. И не нашел никакого намека на происшедшее. Зато под собственной кроватью обнаружил жестяную коробочку с деньгами, не так, чтобы много, тысяч пятнадцать всего, но на задуманное должно было хватить.

Я оделся и позвонил Андрею. Брат обрадовался, и на душе стало тепло и легко.

– Максюха, привет. Как самочувствие?

– Почти отлично, – бодро ответил я. – Скажи мне, брат, а где ты стрижешься? И мне бы приодеться.

– О, моему младшему братику надоело быть гадким утенком? Давно пора, – он дал телефон своего мастера и пообещал заехать за мной после и свозить в магазин.

Мне несказанно повезло: парикмахер смог меня принять.

Первый раз я оказался на улице один. Поборол огромное желание прижаться спиной к стене дома и передвигаться таким образом. Я сильный и умный, я ничего не боюсь, шептал я себе. И все же, а вдруг я его (или их) встречу? Ерунда, Петербург – многомиллионный город, вероятность встречи будним днем практически равна нулю. Я себя убедил, но капюшон на всякий случай накинул. Шаг, второй, третий. Сел в маршрутку и улыбнулся. Я сделал это!

– Добрый день, я к Валере, – сказал администратору.

– Да-да, проходите, пожалуйста. Вас ждут.

– О-о! – Услышал я. – Я Валера, проходи, садись.

Пожалуй, «О-о», должно было стать моей репликой, потому как Валера поразил. Я, не моргая, разглядывал удивительное существо. Это точно был парень, но какой-то неправильный: очень худой, с выкрашенными в фиолетовый разной длины волосами, черной майке и узких-узких джинсах. Еще у него были проколоты оба уха, и не по разу, и татуировка на плече.

– Чего уставился? Садись давай. Будем из тебя звезду делать.

– Не надо звезду, – тихо пискнул я, усаживаясь и вспоминая собственную походочку. И Андрюша стрижется у этого… эльфа?

– Так, ладно, я лучше знаю. Расслабься, можешь поспать, могу журнал какой-нибудь дать почитать. Я бы тебя, конечно, покрасил.

– Не надо! – Закричал я, вскакивая. – Вы бы мне еще брови проредили!

Он задумался, посадил меня обратно, поднял мое лицо за подбородок и посмотрел в глаза.

– Брови… не, нормальные у тебя брови. А вот угри бы почистить не помешало. Лена!

– Ты что орешь? – Я ожидал увидеть кого угодно: гоблиншу, гномиху, эльфийку, но нет, Лена на вид оказалась вполне нормальной человеческой девушкой.

– Возьмешься чистку сделать?

– Часа через полтора.

– Как раз.

Меня, разумеется, никто не спросил. А я промолчал: вдруг и вправду получше будет.

– Давай журнал.

– Сначала пошли голову помоем.

Я второй час не без интереса листал какой-то журнал о мужской моде, пока Валера, прикусив кончик языка от усердия, «делал из меня звезду». Наконец, он взял со столика маленькую баночку, окунул в нее пальцы, растер субстанцию ладонями и принялся смазывать мне волосы, укладывая пряди.

– Так, посмотри на меня. Да ты красавчик, – сказал томно, я не смог не улыбнуться. – И в моем вкусе.

– Э… я не по этим делам, – сказал и покраснел.

– Уверен? – Вскинул бровь Валера. – Я бы не сказал.

– Почему?

– Ты всех парней в салоне взглядом проводил. Ну, как знаешь, обманывайся дальше. Готов? – Я кивнул. – Тогда закрой глаза, – Валера развернул меня к зеркалу. – Открывай.

– Ох…

– Кажется, я все-таки волшебник!

– Пожалуй, – отозвался я.

– Ну, как? Говори уже, я же волнуюсь, – Валера приплясывал вокруг меня. Вот как, объясните мне, всего лишь стрижка может сделать из неухоженного, маргинального вида долговязого парня весьма привлекательного молодого мужчину? Огромные темные глаза смотрели удивленно.

– Зашибись… – только и сказал я.

– Кратко. Но емко. Если еще мышцу нарастишь и прыщи сведешь, все парни твои будут, – я злобно прищурился. – И девчонки тоже, конечно, – хихикнул Валера. – Дуй к Леночке.

– Да, фея-крестная…

Я поднялся и, тщательно контролируя походку, не хватало еще на комментарий нарваться, прошел в кабинет косметолога.

– Ложись. Чистку делаем, да? – Девушка вымыла руки и повернулась ко мне. – О, здорово получилось. Мне нравится, очень.

Я разулся и лег, Лена укрыла меня пледом.

– Можешь поспать. У тебя полтора часа.

Спустя полтора часа я, сонный, но довольный и обновленный, вышел из кабинета. На диванчике сидел Андрей.

– Давно ждешь?

– Нет, нормально все, – брат улыбнулся. – Ты изменился.

– Тебе нравится? – Спросил я робко.

– Очень. Поехали? Я уже расплатился.

– Но… – мне было неудобно как-то.

– Без «но». Сегодня я угощаю. В машину!

– В Lacoste новая коллекция. А в Boss еще распродажа.

– Знаешь, Андрей, если бы ты не сказал, что женат, я бы решил, что ты гей.

– С чего это? – Брат смотрел с любопытством.

– Ну, ты шмотками интересуешься. И стрижет тебя Валера…

– А-а, впечатлил тебя парень. Вид у него, конечно, преоригинальный, но руки золотые, – я мог только согласиться. – А красиво одеться я люблю, да. Так что, если ты гетеросексуал, надо как пугало ходить, что ли? Может, еще и ногти начать грызть? – Спросил насмешливо, а я засунул руки в карманы ветровки, так, на всякий случай, и решил, что схожу на маникюр.

– А Валера гей?

– А ты сомневаешься? – Я рассмеялся. – Открытый. Он и на парад ходит, и в каком-то специфическом профсоюзе состоит.

– А как ты к геям относишься? – Из головы не шли слова Валеры.

– Да мне параллельно, кто кого в постели предпочитает. Лишь бы не детей. А так, пока он ко мне в штаны не лезет, это его личное дело.

Спустя часа четыре я ввалился домой с кучей покупок.

– Кажется, я понял, почему тебя жена любит. Ты любишь шопинг больше, чем любая женщина. Вы, случаем, не в магазине познакомились?

– Нет, учились вместе.

– Андрей, спасибо! – Я обнял брата. – Ты очень классный.

– Ты тоже ничего такой, – ответил брат. – Все, пока, у меня еще встреча с клиентом сегодня. – Он поцеловал меня в подбородок, улыбнулся ласково и ушел.

А я вымыл руки, наскоро перекусил и принялся разбирать свою новую одежду. И тут зазвонил телефон.

– Алло?

– Привет. Ну что, прошла твоя ветрянка?

– Кто это?

– Открой дверь – узнаешь.

– Э…

***

А помнишь первый поцелуй? Я робел, как мальчишка, словно до этого вообще ни разу ни с кем не целовался. Несмело взял тебя за руку, чувствуя, какая маленькая и хрупкая у тебя ладошка.

– Спасибо за обед, – сказала ты.

– Не за что. Может, мы еще как-нибудь сходим?

– Конечно, – ты улыбалась. Я решился: положил вторую руку тебе на талию, прижал к себе и поцеловал. Боялся, что оттолкнешь… но ты ответила. И у меня голова шла кругом.

А на следующий день мы опять обедали вместе.

========== Глава 5. Кошки-мышки ==========

Мы, словно облака вокруг луны, -

Летим сквозь ночь, трепещем и блистаем.

Сомкнется тьма – и вмиг поглощены,

Мы навсегда бесследно исчезаем.

Мы точно звуки несогласных лир -

Ответ наш разный разным дуновеньям.

Не повторит на хрупких струнах мир

То, что с прошедшим отошло мгновеньем.

Мы спим – расстроен сновиденьем сон.

Встаем – мелькнувшей мыслью день отравлен.

Веселье, плач, надежда, смех и стон -

Что постоянно в мире? Кто избавлен

От вечных смен? – Для них свободен путь.

Ни радость, ни печаль не знают плена.

И день вчерашний завтра не вернуть.

Изменчивость – одна лишь неизменна. («Изменчивость»/ Перси Биши Шелли/ Пер. В. Левик)

Боязливая и мечтательная нерешительность ползет за ленью и влечет за собой бессилие и нищету (У. Шекспир)

Игру в кошки-мышки чаще всего выигрывает та кошка, которая сумела убедить всех, что именно она здесь мышка (Неизвестный автор)

Октябрь 2012 (утро после танцев, четверг)

Я со стоном потянулся, болело, казалось, все. Первой парой семинар по налоговому праву. А я и не готов. Проспать, что ли? Мысль, конечно, была более чем заманчива, но я не дал ей укорениться в мозгу, встал и, покачиваясь и позевывая, включил кофеварку и пошел мыть голову.

Что день грядущий нам готовит? Не проснешься – не узнаешь. Спустя час я, уже бодрый и сытый, в черных джинсах, футболке в обтяжку, куртке и кроссовках покинул любимое жилище.

– Привет, – встретил на проходной Лешка. – Как танцы?

– Супер.

– Как девчонки?

– Есть из чего выбрать. Приходи, – Лешка рассмеялся.

– Не, они от меня разбегутся. Ты представь себе танцующий шкаф…

Я хмыкнул, да, тяжелоатлет Лешка, грациозно скользящий по паркету…

– О, а вон и дружбан твой.

Я покрутил головой, не поняв, о ком это он. Кирилл. Со свитой. Наши взгляды встретились, Кирилл кивнул, я ответил.

– Мне уже мерещится, или между вами что-то есть?

– Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос, – пробурчал я. – Let’s go на семинар.

– Готовился?

– Разумеется, полночи после танцев, – съехидничал я. – Нет, конечно, авось пронесет.

– Семенов, к доске, – как в школе, право слово. Я безропотно встал с места и, глубоко и тяжело вздохнув, обреченно пошел отвечать. Все преподаватели как преподаватели, дают темы докладов, эта же гоняет нас, как школьников. – Расскажите, нам, Максим, о структуре системы налогообложения.

– Налоги бывают, – я взял маркер и повернулся к доске. В самом центре написал большими буквами: налоги, нарисовал три стрелки и подписал. – Налоги в Российской Федерации делятся на федеральные, региональные и местные. К федеральным налогам относятся, например, налог на добавленную стоимость, на доход физических лиц и другие, к региональным – налог на имущество организаций, транспортный налог, а к местным – земельный и налог на имущество физических лиц.

– Хорошо, – задумчиво проговорила Валентина Михайловна. – А ставка НДФЛ?

– Тринадцать процентов, – не задумываясь, выпалил я.

– А НДС?

– Восемнадцать.

– Садитесь, «отлично». О прямых и косвенных налогах нам расскажет Петрова.

– Ну, ты и зубрила, – прошептал Лешка. – Когда успел?

– Не знаю, я учебник не открывал даже. Сам удивился.

– Ну-ну, – хмыкнул друг.

Весь день, каждый перерыв я ловил на себе взгляд Кирилла. Задумчивый такой взгляд, заинтересованный. А я понял, что думаю о нем, и думы мои не самые целомудренные. Глупо отрицать, что он меня возбуждает. И, кажется, я его разгадал: Кирилл осознал, что натурального мальчика тянет к парню и пытается это как-то осмыслить. Ждет, очевидно, что я сам подойду… напрасно ждет. Если хочет, пусть подходит сам, меня еще не припекло.