Текст книги "Гей в большом городе (СИ)"

Автор книги: ЛИНА-LINA

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Я сам.

– Ближе, – настойчиво повторил Игорь. Я подошел вплотную, Игорь развернул меня спиной к себе и отшвырнул полотенце. – Ягодицы разведи, – я сделал, как сказали. Смазанный палец нежно скользил по начавшим стягиваться обратно стенкам. – Вот, возьми с собой. Перед сном еще раз помажешь. И утром.

Я взял мазь и прошел к кучке с одеждой. Спасибо не сказал.

– Завтра в шесть.

– До встречи, – я ушел, не оборачиваясь.

Дома, ближе к ночи, наконец-то пришло осознание того, во что я сам себя втравил. По договору у нас восемь недель, а это сорок раз подставлять зад и сорок рот. Боже, ну я и идиот… я после первого еле домой дошел… а еще завтра…

Единственное, чему порадовался, так это тому, что пять раз в неделю при остатке не переходят на следующую. То есть, например, если у него секс будет раза три за неделю, оставшиеся два сгорят. И я начал молиться, чтобы таких сгоревших раз оказалось как можно больше. Черт побери, он меня даже не поцеловал!!!

========== Глава 23 Будни постельной игрушки ==========

Ваш нежный рот – сплошное целованье…

– И это все, и я совсем как нищий.

Кто я теперь? – Единая? – Нет, тыща!

Завоеватель? – Нет, завоеванье!

Любовь ли это – или любованье,

Пера причуда – иль первопричина,

Томленье ли по ангельскому чину -

Иль чуточку притворства – по призванью…

– Души печаль, очей очарованье,

Пера ли росчерк – ах! – не все равно ли,

Как назовут сие уста – доколе

Ваш нежный рот – сплошное целованье! (М. Цветаева)

Страсть – плохой регулятор, но мощная пружина (Эмерсон).

Жизнь – это большой супермаркет. Бери что хочешь, но не забывай, что впереди касса и за все придется платить.

– Максимка, доброе утро, – я сонно промычал приветствие в ответ. Потянулся и застонал. Больно. И обидно. – Я уже еду к тебе. У меня сегодня весь день свободный, – радостно тараторил Ромка. – Буду через полчаса.

Вот черт!

К приезду Ромки я успел принять душ и приготовить омлет с помидорами и зеленью. Он влетел в квартиру ураганом, поскидывал верхнюю одежду абы как и с разбегу прыгнул на кровать.

– Удобненькая, любименькая моя кроваточка, – погладил покрывало. – Что делать будем? – И вот этого я сам себя лишил… что делать? Объясняться.

– Ром… – начал я. – Тут такое дело…

Парень больше не улыбался, серые глаза смотрели внимательно.

– Что?

– Мы не сможем любовью заниматься… два месяца.

Ромка молчал минуты три. Поднялся с кровати и подошел вплотную.

– Кто он?

– Э…

– Что за тварь тебя заразила? И чем?

– Заразила? – переспроси я. – Никто меня не заражал. Ромашка, – я обнял его за плечи. – Все гораздо сложнее.

Я хотел соврать, если честно. Хотел сказать, что у меня целибат. Но не смог.

– Понимаешь, черт, да как ты поймешь, если я сам не понимаю…

– В чем дело-то? Я нервничаю уже, – паренек положил ладони мне на плечи и потерся носом о мой подбородок.

– У меня договор с одним человеком, – я вдохнул и выпалил. – В течение двух месяцев я должен спать только с ним.

Ромка отшатнулся.

– Да ты меня разводишь.

– Увы.

– Идиотство какое-то. Я не стану спрашивать, какие выгоды тебе это сулит, и с какого похмелья ты заключил такой договор. Спрошу только: кто он? Я его знаю?

Я кивнул.

– Ну? – когда Ромке что-то было надо, он мог быть очень настойчивым.

– Твой дядя.

– Игорь? – не веря, переспросил любовник. – Игорь? Ерунда какая-то: где ты и где дядя Игорь, – вот тут я, если честно, не понял: это был комплимент или ушат помоев. Я лучше или хуже?

– Вот, пересеклись, – сказал ехидно.

– Да я убью его! И тебя, – добавил после паузы. – И себя.

– Да, и взорву к чертям эту планету, – усмехнулся я. – Ром, так получилось. Я не могу ничего с этим поделать, только выполнять условия.

– Так, – он опять запрыгнул на кровать. – Мне все-таки жутко интересно, что такого он тебе пообещал.

– Не скажу.

– Скажешь, – ядовито улыбнулся Ромочка. – Ты мне все скажешь, гад блудливый, – он опять слез с кровати и подошел. – Меня тебе мало, да? То Кирилл, то Славик папин… теперь Игорь вот, – Ромка сжимал и разжимал кулаки, видно было, что он держит себя в руках из последних сил.

– Славик? – ошалело переспросил я. – Ты знаешь про Славика?

– Я не идиот, Макс. Я все знаю, – а мальчик-то вырос, устало подумал я. – Да иди ты в ж*пу, Макс, – взорвался любовник. – Всю душу мне измотал. Хочешь спать с Игорем? Да на здоровье! – Ромка зло, порывисто натянул одежду и распахнул входную дверь. – Я не могу так больше, не могу, – дверь хлопнула так, что задрожали стекла. А я уткнулся в нее лбом и закусил губу: вот и объяснился. Черт! И почему я вечно сам себе все порчу?

Ровно в шесть я стоял перед знакомой дверью.

– Проходи, – я разделся, повесил куртку. – Где душ, помнишь? – я кивнул. Вышел через пятнадцать минут с полотенцем на бедрах. На этот раз черным. Очень символично, я считаю. Прошел сразу в спальню, Игорь сидел в кресле в черном шелковом халате и курил.

– Иди сюда, – я подошел. – Болит? – кивнул в ответ. Он развернул меня спиной к себе и отбросил полотенце. – Показывай, – я, все так же молча, развел ягодицы и слегка прогнулся. – М-да, нежный ты мой. Ладно, поберегу тебя сегодня, ротиком поработаешь, – я повернулся. – Приступай, – усмехнулось чудовище. – Надеюсь, хоть это ты умеешь.

Я опустился на колени перед креслом и развязал пояс халата. Белья под ним не было. И Игорь был возбужден, вот извращенец-то. Я подальше загнал всю обиду и приступил. Я говорил, что хорош в этом? Я был не прав. Или у Игоря весьма завышенные требования. В общем, свободы самовыражения мне снова не дали, рука на затылке, задающая темп и глубину проникновения, знаете ли, сильно ограничивает.

– Расслабь горло, – черт, да я и так. Постарался, конечно. – Целиком бери.

В целом, повторилась вчерашняя история, только с другой стороны. Заболели щеки, саднило горло, дышать было тяжело. Но самым ужасным стало окончание мероприятия: поняв, что совсем скоро Игорь спустит, я попытался отстраниться. Не вышло… в рот ударила теплая струя препротивной жидкости с привкусом йода. Затошнило.

– Глотай, – покачал головой. – Глотай, – с нажимом повторил Игорь. – Иначе не считается.

Я хотел возразить, что такого в договоре не было, но для этого надо было проглотить. И смолчал. Задержал дыхание и проглотил.

– Вот и молодец, – улыбнулся Игорь. А я зажал рот и побежал в туалет, расставаться с проглоченным. Выворачивало меня знатно, весь испариной покрылся. Я сам себя презирал в тот момент: голый, жалкий, оттраханный в рот, комком сжавшийся на кафельном полу. Еще тридцать девять раз. Господи, я не выдержу…

– М-да, деточка, – в туалет вошел Игорь. – Такого я еще не видел.

Я посмотрел на него, вложив в свой взгляд всю ненависть и презрение.

– О-о, даже так, – рассмеялось чудовище. – Интересно.

Я молчал и сверлил его взглядом.

– Ладно, закончили на сегодня. Умывайся и иди домой.

Я так и сделал. И только подходя к собственному дому, понял, что за все время, что провел у него, не сказал ему ни единого слова.

– Макс, ты куда делся? Что трубку не берешь? – возмущался в трубку Лешка.

– Леш, – прохрипел я, говорить было больно. – Я так вляпался…

– Так, друг, я сейчас приеду.

– Вези коньяк, хочу напиться.

– Понял, – вот что значит настоящий, верный друг. – Еду.

Мы, конечно, напились. Лешка остался ночевать, и мы дружно проспали. Он – лекцию, а я работу.

И, разумеется, чудовищу утром в понедельник заняться больше нечем…

– Максим, – окрикнул он меня. – То, что я тебя трахаю, не дает тебе права пренебрегать своими должностными обязанностями. Ясно?

– Предельно, – прохрипел я.

– Во сколько ты заканчиваешь?

– В шесть.

– Зайдешь ко мне.

Я кивнул. Он собрался иметь меня прямо на столе? Или на диване? Нет, наверное, на подоконнике, он же такой выдумщик!

Вчера вечером я все рассказал Лешке, друг посоветовал пойти в полицию, я отказался, прекрасно понимая, что у Игоря там есть покровители. Уехать? Тоже не вариант. Поэтому я оставил все, как есть. Пока, по крайней мере.

Весь рабочий день я страдал: сидеть было не больно, но как-то не очень удобно, что ли. Прошло почти двое суток, а до сих пор было ощущение, что во мне осталась часть члена. И ведь знал, что нет – в горло-то целиком загонял. Горло, кстати, болело, я пил чай через каждый час, примерно с той же периодичностью бегал в туалет.

Тем не менее, время, как это часто бывает, я не подгонял: окончания рабочего дня мне совсем не хотелось. Но кто меня спрашивал?

– Разрешите?

– Входи. Дверь прикрой.

Я прикрыл.

– Штаны снять или рот открыть? – спросил вежливо. Игорь усмехнулся.

– Шутишь… ну-ну. Как ты?

– А по голосу не слышно? – прохрипел зло.

– Что ж ты слабый-то такой? – Игорь откинулся на спинку кресла и постучал ручкой по столу.

– Я не слабый, я нежный, – выдал неожиданно. – Не привык, что мной, как вещью пользуются, – Игорь внимал молча. – Но ничего, за оставшиеся семьдесят восемь раз привыкну.

– Привыкнешь, – чудовище улыбалось. – Мне, знаешь ли, тоже не очень приятно, когда ты после меня блевать несешься.

– У меня что-то там слабое, – сам я подозревал, что мозги. – Меня на каруселях укачивает, в машине на заднем сидении, бывает, от зубной пасты тошнит. Я никогда не глотаю.

– Придется научиться, – был ответ. Вот же… нехороший человек. И зачем я с ним вообще разговариваю. – Присядь, – я сел. Игорь беззастенчиво меня разглядывал, продолжая теребить ручку. – Нежный, говоришь? Плохо…

Я молчал.

– Ладно, посмотрим. Иди сюда.

Ну вот, началось. Я встал и подошел.

– Так, что-то я не вижу хорошего настроения и готовности к близости. Нарушаешь соглашение?

– Извините, на заказ не стоит, – Игорь развернулся и притянул меня к себе за пояс брюк.

– Непостижимый ты парень, Максим, – я удивился. – Бери куртку, уезжаем.

– У меня тренировка в восемь… – совсем обнаглел я.

– Посмотрим. Будешь хорошим мальчиком – успеешь.

Я быстро принял душ и прошел в спальню, спустя минуту появился Игорь. Я удивился, когда он, вместо того, чтобы привычно сесть в кресло, морской звездой развалился на кровати.

– И что стоим? – Приподнялся на локтях. Я подошел и присел на край матраса. – Нежный, значит, – ухмыльнулся Игорь. Я вытянулся рядом и повернулся на бок. Он запустил пальцы в мои волосы и притянул к себе. Коснулся губами, мимолетно, едва заметно, но меня буквально прошило током. Сам себе удивлялся: я же должен был его ненавидеть, обязан просто, а не мог. Более того, сам пылко тянул к себе и целовал по-настоящему. Дикость какая-то: где-то на периферии сознания отдавал себе отчет, что неправильно и очень глупо так отдаваться банальному поцелую, да еще и с нелюбимым человеком, но поделать ничего не мог. Отдавался.

– Ладно, – Игорь слегка отстранился. Глаза горели, губы припухли. – Если хочешь успеть на тренировку, давай на четвереньки.

Я повернулся и уткнулся лицом в подушку. Почувствовал палец, второй, закусил губу. Так я ему скоро все подушки помечу.

– Расслабься. Что ты сжался весь? – услышал горячий шепот. Я попытался. В этот раз боли почти не было. Но и удовольствия я не испытал. Игорь кончил с глухим стоном и отстранился. – Двигай рукой, я посмотрю.

Я довел себя до конца и прикрыл глаза.

– Все, свободен, – хмыкнул Игорь. – Иди в свой зал.

Я полежал еще минуту.

– Я Роме сказал…

– Я знаю.

Я поднялся и побрел в душ. Тридцать восемь…

========== Глава 24. День рождения – грустный праздник ==========

Плениться мог бы я тобой:

Так хороша ты и мила, -

Когда бы ты к мольбе любой

Столь благосклонна не была.

Конечно, щедрость не порок,

Но ты любовь и доброту

Даришь, как глупый ветерок,

Что всех целует на лету.

Цветок шиповника в росе

Теряет блеск и аромат,

Когда его ласкают все,

Когда руками он измят.

Еще дано тебе цвести,

Но наконец настанет срок, -

Ты будешь брошена в пути,

Как этот сорванный цветок (Р. Бернс/Пер. С. Маршак).

Жизнь моя имела тенденцию изгибаться, ветвиться и выпячиваться – так часто бывает, когда следуешь по пути наименьшего сопротивления (Маргарет Этвуд. Мадам Оракул).

«Сгоревших» раз Игорь, похоже, решил не оставлять и, спустя неделю, мой организм начал привыкать к такому к нему потребительскому отношению. Сам же я реагировал довольно странно: захлопывая за собой дверь, ненавидел Игоря, ненавидел все то, что он со мной делал, презирал саму ситуацию и свое место в ней. Но, стоило оказаться один на один в огромной спальне, как мозги отключались, хотя мне казалось, что я уже не первый месяц жил с выключенными мозгами. И я таял от его поцелуев и ласк. Нет, быть снизу мне до сих пор не нравилось, хоть больно и не было, но прелюдия…

Лешка не на шутку волновался за меня, отмечая бледность и наметившиеся круги под глазами.

– Не знал бы наверняка, подумал бы, что ты на наркотики подсел.

Я действительно плохо спал и постоянно нервничал, учиться не хотелось, работать тоже. А еще копилась злость. И обида. И чувствовал я, что, когда этот пузырь лопнет, мало моему единственному не покажется.

Воскресенье провел с братом и его семьей, Игорь уехал куда-то по делам. Снова почувствовал себя любимым, нужным и в семье. А еще понял, что скучаю. По нему. Вот черт!

Вечером, я уже спать укладывался, зазвонил телефон.

– Макс…

– Рома?

– Ты козел, Макс. Ты такой козел…

– Я знаю, Ромаш, – ответил печально.

– Я скучаю… – сказал он тихо.

– Я тоже, – тяжелый вздох в ответ. – Как ты?

– Мне плохо без тебя, Макс.

– Ох…

– Я хочу к тебе, тебя.

– Нельзя, Ром.

– Разок. И больше не буду приставать, честно. И буду ждать.

Святой ты у меня, хотел сказать. Но промолчал.

– Я у твоего подъезда, смотрю на твое окно. Пустишь?

Я больше не раздумывал. Вскочил с кровати и пошел в прихожую.

– Да.

Ромка прошел в комнату.

– Ты ведь не влюбишься в него?

– Нет, конечно, – ответил. И верил в это свято.

Он подошел, положил ладони на грудь и поцеловал. Целовались мы долго, с чувством, я растворялся в его любви и обожании, в его всепрощении, нежности и страсти. Так хорошо было чувствовать себя любимым, не только желанным, но и нужным, необходимым.

– Ром, мы не можем, – сказал тихо, когда парень начал скидывать одежду.

– Можем, – сказал упрямо. Разделся полностью. Я почувствовал напряжение в паху. К черту все, решил. Не могу я больше быть подстилкой! Надо и мужчиной себя, в конце концов, почувствовать.

И шагнул к Ромке.

В понедельник Игорь вызвал меня в свой кабинет, его мы, кстати, еще так и не обновили. Я, зная за собой грубейшее нарушение договора, шел с опаской.

– Садись, – скомандовал мучитель. – В субботу у меня день рождения, – я молчал. – Отмечать будем в клубном ресторане. Идешь в качестве моего сопровождающего.

Хотел сказать: этого в договоре не было, но промолчал. Лишь кивнул.

– Вечером нас ждут в магазине, подберем тебе костюм.

– Боюсь, не потяну я материально ваших Armani.

– Я оплачу, – сказал спокойно.

А я и не сопротивлялся. Хочет платить за меня – пожалуйста, гордость свою в его постели я уже порядком растерял.

Костюм мы подобрали, а к нему рубашку, туфли, ремень и галстук. Чувствовал себя Золушкой, только фея-крестная подкачала.

Субботу я ждал с содроганием, предчувствуя, что ничем хорошим этот дивный день для меня не закончится. Так, собственно, и вышло. Я стоял рядом с принимающим поздравления Игорем и мечтал оказаться тысяч так за пять километров от этого места и от Игоря с его широкой довольной улыбкой чеширского кота. Сам я его принципиально не поздравил и подарок не приготовил. Ибо не заслужил. Более того, его собственническое ко мне отношение бесило, хотелось стереть выражение самодовольства с его физиономии, желательно, кулаком. Увы, нельзя, и это бесило еще больше.

Я чувствовал себя рядом с ним то ли телохранителем из-за высокого роста и спортивного телосложения, то ли содержанкой, потому что он то хватал меня за руку, то по-хозяйски оглаживал задницу, а то и целовал у всех на виду. Я стоически невозмутимо терпел. Гости воспринимали меня исключительно как предмет интерьера, хотя, скорее, как аксессуар, молчаливый и незримо присутствующий. Правда, кто-то отметил, что милую игрушечку тот себе нашел. Я молчал, игнорируя шпильки.

Наконец, остался один.

– Скучаешь?

– Славка, – я обрадовался, как дитя. – Привет!

– Привет! Не в радость тебе праздник? – я отхлебнул из очередного бокала.

– Сейчас уже легче, Игорь про меня вроде забыл. Стою напиваюсь.

– Так вот, значит, кто тот самый… как тебя угораздило-то?

Мимо прошел официант, и я обменял пустой бокал на полный. Сделал глоток.

– Долго рассказывать.

– Хотя я не удивлен.

– Да? – я стремительно хмелел.

– Он секси, да. Я ему как-то предлагал по молодости, – я усмехнулся.

– И?

– И был откровенно послан.

– Так ты же вроде с его братом – не хорошо, – я даже пальцем погрозил.

Славка хмыкнул.

– Не в Толе дело. Он сказал, что девочки его не интересуют, – я рассмеялся.

– Девочки?

– Ну да, сказал, что от партнера желает чувствовать опасность, силу, что хочет мужчину, а не сладенького мальчика, – я почему-то почувствовал себя польщенным.

– Силу и опасность, значит? – я недобро ухмыльнулся, встречаясь взглядом с именинником. Тот отсалютовал мне бокалом, я повторил и улыбнулся. Игорь выгнул бровь, я улыбнулся еще шире и лучезарнее. Поманил пальцем, я сделал вид, что не понял. Махнул рукой.

– Иди, Макс, – шепнул Славка. – И не пей больше, тебе хватит, по-моему.

Я похлопал парня по плечу и пошел.

Игорь обхватил меня за талию и прижал к себе.

– Скоро закруглимся, – я кивнул и снова обменял бокал.

– И что это за мальчик из эскорт-услуг? – услышал незнакомый голос. – Так низко пал? С днем рождения, милый, – и наглый посторонний мужик полез целоваться к моему Игорю. Всерьез полез. Будь я трезвый, сто раз подумал бы, вмешиваться ли, взвесил и оценил бы собственное «птичье» положение рядом с Игорем, то, что он, в принципе, ничего мне не должен, да и не нужен он мне, наверное… но я был пьян. А когда я пьян – я буйный. Да-да.

Сначала я вежливо покашлял. Ноль внимания. Тогда взял мужика за шкирку и оттащил.

– Какого?.. – взревел тот.

– Игорь занят, уважаемый, а ваше поздравление затянулось, – ответил вежливо. На Игоря я не смотрел – боялся.

– Что он себе позволяет? – возмущенно обратился к имениннику.

– Макс, ты ревнуешь?

– Вот еще! – ответил резко. – Учти, без презерватива не подпущу больше. Собирает тут грязь, понимаешь ли.

Поздравлявший открыл рот. И закрыл. Я чувствовал себя победителем. Но, к сожалению, не долго.

– Максим, ты не в том положении, чтобы мне указывать, – прозвучало грубо. Мужик ухмыльнулся, а мне стало обидно до слез. Ткнул, гад, моськой в правду. Как в асфальт.

– Ты прав, извини, – сказал громко и пошел к выходу.

– Я не разрешил тебе уходить.

– Да имел я тебя. И плевал на твое разрешение, – Игорь ахнул.

– Стой!

Но меня было не остановить, я, как был, в костюме, выскочил на заснеженную улицу. Темно, холодно, в голове туман, в глазах слезы. Подъехал автомобиль, меня больно схватили за предплечье и затолкали в теплый салон.

Ехали молча, Игорь сверлил меня взглядом, я старался его игнорировать, повторял про себя все слова, что он мне сказал, культивируя злость. И злость росла и крепла, казалось, еще чуть-чуть – и пробьет обшивку, хлынет на снежную улицу сплошным потоком.

В лифте также молчали.

Я вошел в холл, стянул ботинки.

– Что ты устроил?

Я посмотрел зло.

– Ничего.

Игорь скинул пиджак, развязал галстук и расстегнул пару верхних пуговиц. Подошел вплотную.

– Ты вел себя отвратительно.

– Да ну? – он схватил меня за волосы.

– Проси прощения. И я подумаю, прощать ли тебя.

Я усмехнулся. Адская смесь из алкоголя и адреналина бурлила в крови. Я с силой сжал его запястье, заставляя отпустить мои волосы, и завел руку за спину. Второй рукой вытянул его рубашку из брюк и расстегнул все пуговички. Игорь шумно сглотнул. Провел ладонью по груди, царапнул ногтями соски, легонько сжал. Он часто задышал.

– Любишь силу? – спросил тихо. – Получишь.

Так, с заломленной за спину рукой, провел его в спальню. Резко толкнул на кровать и принялся раздеваться. Раздевался я медленно, с чувством, Игорь перевернулся на спину и наблюдал, прищурившись. Я снял все и шагнул к кровати.

– Раздевайся.

Игорь улыбнулся и принялся стягивать брюки вместе с бельем.

– Рубашку оставь, – наивный, он думал, я шучу с ним. Я накрыл его тело своим и прижался губами к губам. Ладони гладили ладные бока, бедра, сжимали ягодицы, губы скользили по шее, ключицам, груди. Спустился ниже, лизнул напряженную головку и обхватил губами. Игорь застонал.

– Все, Макс, вставай на четвереньки.

– Ты вставай, – сюрприз-сюрприз.

– Что?

– Переворачивайся, – я отстранился, давая ему такую возможность. На его лице отразилась такая гамма эмоций, что я невольно усмехнулся. И непонимание, и удивление, и возмущение. Я взял его за плечо и решил помочь принять нужную позу.

– С ума сошел? – скривился Игорь. – В коленно-локтевую, я сказал.

От его голоса побежали мурашки, почему-то усиливая и без того болезненное уже возбуждение.

– Нет, – ответил на удивление твердо. Я был намерен подчинить его сегодня, и наплевать мне было на последствия. Он, подо мной, – вот, казалось, смысл мироздания. И только так правильно. – Не хочешь поворачиваться – будем так.

Физически я был сильнее, психологически – под наркозом из смеси алкоголя, адреналина и злости, поэтому опять же сильнее. У Игоря не было шансов, точнее, я сознательно их ему не оставил.

Он посмотрел мне в глаза и прочел в них свой приговор. Пафосно, но правда.

– Ты не посмеешь, – сказал тихо.

– Проверим? Поворачивайся.

– Я не разрешаю.

– А мне плевать.

– Я накажу тебя.

– Это будет потом.

– Нет, – Игорь с силой отпихнул меня и попытался убежать.

– Да, сладкий, да, – я поймал его и вернул в постель. Он сопротивлялся, как проклятый. Но я был сильнее.

– Че-ерт, – прошипел, когда я вошел.

– Тшш, – Игорь уткнулся лицом в подушку и вцепился пальцами в пододеяльник. – Расслабься.

– Да пошел ты! – я двинулся, Игорь охнул. – Я тебя уничтожу.

– Ты уже, – сказал печально. – Расслабься, я сказал.

И все-таки я по привычке был нежен, правда, держал крепко. Поэтому точно отметил момент, когда из любовника ушло напряжение, и он сам подался навстречу. И я перестал сдерживаться, двигался размашисто, вбивая партнера в постель. Резко остановился.

– Ляг на спину.

– Нет.

– Да.

– Ты не будешь иметь меня, как девчонку, – его уши очаровательно горели.

– Буду иметь тебя, как захочу.

Пришлось опять применить силу. Я устроился между длинных стройных ног и вновь вошел. Я пыхтел ему в ухо, целовал, облизывал и покусывал, шептал всякие нежности. Люди, не верьте тому, что мужчина говорит в постели. Знайте, мозги в этом не участвуют. Тем не менее, все это помогло. Я с силой таранил простату, заставляя Игоря изгибаться и подмахивать.

– Закинь мне ноги на талию, – шепнул жарко.

– Ненавижу тебя, – простонал.

– Я тоже тебя ненавижу, – ноги он, кстати, закинул. – Тебе же нравится, сладкий, – он снова застонал.

Оргазм был оглушителен и обоюден. Я устало скатился с Игоря и мгновенно уснул.

А утром меня настигла кара.

========== Глава 25. А поутру они проснулись… часть 1. ==========

Сей поцелуй, дарованный тобой,

Преследует мое воображенье:

И в шуме дня и в тишине ночной

Я чувствую его напечатленье!

Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой -

Мне снишься ты, мне снится наслажденье!

Обман исчез, нет счастья! и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье (Е. Баратынский).

Мужчины, которые умеют вкусно готовить, коварны, внезапны и обладают большой властью…

Я проснулся от того, что затекли руки. Не открывая глаз, хотел сменить положение на более удобное – не вышло. Руки оказались привязаны к изголовью. Подрыгал ногами – те же выводы, только к изножью. Неудобно было еще и потому, что лежал я на животе.

– Доброе утро, – я, как мог, повернул голову и увидел Игоря. Чудовище сидело в кресле и с очевидным удовольствием прихлебывало кофе.

– Доброе, – как же гудела голова. Помолчали. – Дальше-то что?

– Наказывать буду!

– Да? Давай тогда быстрее, я писать хочу.

Игорь поставил чашку на столик и взял в руки ремень. Ой…

Осторожно поднялся (я не смог не ухмыльнуться) и медленно подошел. Провел ремнем по спине, по ягодицам, по ноге. Я вздрогнул.

– Боишься? – усмехнулся.

– Боюсь, – ответил честно.

– А ночью, значит, не боялся…

– Не боялся.

– Я предупреждал.

– Я помню, но не жалею.

– Не жалеешь? – я уткнулся лбом в подушку и замер, готовясь.

– Я бы повторил.

Игорь низко рассмеялся.

– Вот уж вряд ли.

– Как знать, – лихо ответил я. Игорь так и водил по телу ремнем, и эта необычная ласка заводила не хуже языка. Лежать на животе стало не очень удобно. – И не ври, тебе понравилось.

– Нет.

– Да. Ойййй! – ремень со свистом опустился на попу. Мышцы рефлекторно сократились, попа сжалась. Я силой воли старался расслабиться, читал, что напряженные мышцы воспринимают удары болезненнее.

– Я ведь сказал тебе «нет».

Удар, тяжелое дыхание.

– Сказал? Отвечай!

– Да.

Свист ремня, удар.

– А ты?

Мой судорожный выдох.

– Отвечай!

– А я наплевал.

Удар.

– И что мне теперь с тобой делать?

– Понять и простить? – усмехнулся я через силу. Зад горел.

Еще удар.

– Не думаю, что это хорошая идея. Может, посадить тебя на поводок и кормить из собачьей миски?

– А гадить я буду на коврик? – я изо всех сил держался, знал, на что он способен, извращенец чертов.

– Повторяй: я, – я повторил. – Больше, – снова повторил. – Никогда так не буду.

Я заржал, вот, право слово, театр абсурда.

– Так я же буду. При первой возможности. Мне понравилось. По-моему, все честно. В договоре ни слова нет о том, что я не могу быть сверху. Поэтому на этой неделе твой лимит исчерпан, – я услышал, хотя, скорее, почувствовал, что Игорь замахнулся для удара. – И не увечить!

Мучитель отбросил ремень и вернулся в кресло. Я выдохнул.

– Кирилл приходил позавчера, – сказал он вдруг. – Принес деньги.

Я молчал и не дышал, кажется.

– Он выкупил тебе десять дней. Заканчиваешь первого апреля.

– Откуда они у него?

– Мне это не интересно.

– Я описаюсь сейчас, – заныл я.

Игорь развязал веревки.

– Иди.

Я растер запястья и захлопнул за собой дверь санузла. Отлил, поразглядывал в зеркале свою исполосованную задницу, принял душ и, весь замотанный в белое пушистое полотенце, пришел обратно.

– Иди сюда, – я подошел. И в этот момент очень четко осознал, что больше не вижу в нем априори сильного. Он боялся ночью, по-настоящему боялся. Меня! Хотя, наверное, я бы сам себя испугался: огромный, пьяный, озабоченный и без тормозов. Вот как Кира я не мог больше воспринимать в качестве сексуального партнера, как брата только, как друга, с любовью и нежностью, но без прежнего обжигающего желания, так и Игоря я больше не боялся. А зря.

– На колени.

Я опустился, в теле шевельнулось возбуждение.

– Вот теперь ты будешь долго и старательно просить прощения, – Игорь вновь полностью взял себя в руки и выглядел тем самым холодным и неприступным айсбергом, который так меня пугал. Но сегодня я не боялся, почти.

– Как?

– Очевидно, ртом, – он полностью расслабился в кресле и положил руку на мою макушку. – Приступай, – даже глаза прикрыл, гад.

А мне захотелось вдруг, чтобы вся его холодность и надменность слетели, чтобы он, как ночью, стонал и вскрикивал, подаваясь ко мне, чтобы эти тонкие, плотно сжатые губы распухли от поцелуев, моих поцелуев, чтобы глаза горели желанием, чтобы он хотел меня. Я прижался носом к паху и вздохнул. Вкусно пахло чистым телом. И я приступил, душу вкладывая в то, что делал. Не спешил, не давился, расслаблялся максимально, принимая настолько глубоко, насколько мог.

Едва ли не силой вырванный первый стон стал мне наградой. Сильные пальцы массировали мне кожу головы, даря блаженство, и я так вошел во вкус, что еле успел отстраниться, получая белесую струю в лицо, а не в рот. Побег в туалет только испортил бы момент. Я запрокинул голову и встретился с ним взглядом.

– Тебе понравилось? – спросил робко, за что сам себя отругал.

– Да, – вот так просто. Я медленно встал и пошел умываться. Прополоскал рот, смыл сперму и вернулся.

Игорь лежал на кровати задом кверху, точнее, лежал он на животе, но я видел только зад.

– Это приглашение к чему-то большему? – указал я на его позу.

Игорь развернулся и сел.

– Кажется, у нас возникло непонимание, Максим.

Да ну, хотел сказать я, но промолчал.

– Ты мне не друг, не партнер и не любовник в том смысле, который я в него вкладываю, – видя мое непонимание, дополнил. – У нас нет того, что принято называть «отношениями». У нас сделка: ты предоставляешь в мое полное распоряжение собственное тело, я пропорционально списываю долг Кириллу. Только так. И мне совершенно не ясно, с чего ты взял, что между нами должно быть что-то по-другому. Поверь, мне дела нет до того, что творится в твоей голове – ненавидишь ты меня или любишь – мне наплевать. И если я говорю «на колени», ты тут же становишься на колени, говорю «в коленно-локтевую», и ты подставляешь зад. Без раздумий, сомнений и колебаний. Это ясно?

– Предельно, – хрипло прошептал я.

– Отлично. И, Максим, еще один такой выпад, как вчера, – и я разрываю договор.

Черт, кажется, я идиот. Некоторых жизнь ничему не учит – перед вами яркий пример. В носу защипало, глаза заслезились, и я с силой закусил губу. Прокусил. Тонкая алая струйка потекла по подбородку.

– Я могу идти?

– Иди, – на меня он даже не посмотрел.

Ледяной ветер быстро высушил слезы, и я, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг, засунув руки в карманы и ссутулившись, брел по улице в сторону метро. Я наивный дурак! Как, как я мог так перед ним раскрыться? Как позволил забраться себе под кожу? Почему думаю о нем постоянно?

От созерцания собственного внутреннего мира отвлек визг тормозов, я вскинул голову и увидел, как на меня, словно в замедленной съемке, скользя по колее, несется белая «тойота». В последний момент отскочил, но ногу обожгло дикой болью. Я упал.

– Черт. И почему так не везет?

Попробовал встать – не получилось.

– Перелом лодыжки, – констатировал травматолог. – Легко отделались. Сейчас зафиксируем, и поедете домой. Есть кому отвезти?

Я кивнул.

Брат трубку не брал, денег на такси не было. Позвонить Игорю? Нет, я лучше поползу по снегу, как партизан, но ни о чем его не попрошу.

– Лешка, привет. Я ногу сломал.

– Вечно ты экстремально развлекаешься.

– А денег на такси нет. Все на новомодный гипс ушли.

– Черт, и я с сотней у метро. И занять не у кого…

– Ладно, забей, разберусь.

– Я приеду.

– Зачем? Лучше приходи завтра с апельсинами.

Ответил он сразу.

– Игорь Михайлович?

– Максим?

– Я под машину попал.

– Жив?

– Да. Ногу сломал.

– И? Мне почему звонишь?

Реально, вот реально захотелось бросить трубку.

– Нет денег на такси, и брат не отвечает.

– И? Господи, Максим, формулируй уже, – он был раздражен.