Текст книги "Ron Weasley and the Clothes of Doom (ЛП)"

Автор книги: Liesha130

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

***

Следующим днем у Рона был выходной, так что большую часть дня он провел дома, наслаждаясь возможностью носить то, что душе угодно. Ближе к вечеру за ним зашел Блейз, и они пошли на ужин, после чего отправились на вечер встречи в паб, где сели друг напротив друга, причем не нарушая правил. Рон не переставал украдкой поглядывать на Блейза поверх своего сливочного пива. Раз или два ему показалось, что он видел, как Блейз кидал на кого-то взгляды, но из-за освещения Рон не мог сказать точно. Но, по большей части, он замечал, что Блейз смотрел прямо на него, отвлекаясь от разговоров со своими друзьями. От этого Рону становилось чуточку легче сидеть здесь в этих чертовых орудиях пыток, которые принесли ему немало комментариев от друзей, включая “Ты не должен себя мучить, Рон” от Гермионы. По крайней мере, он знал – эти мучения не напрасны. Этой ночью Блейз не уйдет домой с кем-то другим.

На следующее утро Рон увидел Блейза снаружи входной двери в магазин. Он моментально нырнул в подсобку, сбросил с себя рабочую мантию и в одежде для свиданий вернулся за прилавок как раз тогда, когда Блейз толкнул дверь. Рон носил эту одежду все утро, как и два дня назад, просто на всякий случай – вдруг Блейз зайдет. Ему было чертовски некомфортно, впрочем, как и всегда, и это продолжалось все утро, но как только Блейз на секунду остановился на полушаге и оглядел его сверху вниз, насколько позволял ему прилавок между ними, Рон почувствовал радость. Пока что он был спасен.

– Привет, Всадник, – в итоге сказал Блейз, видимо, решив не спрашивать, почему Рон так одет на работе.

Рон закатил глаза и, как обычно, пробормотал себе под нос “Ну, имя же есть”, а потом сказал:

– Привет, Блейз.

– Я тут мимо проходил и подумал зайти посмотреть, какие у вас грядут новинки, – объяснил Блейз, улыбнувшись уголком губ.

– Понятно, – сказал Рон. – Давай я покажу тебе, что у нас сейчас новенького на полках. Есть еще несколько заготовок на стадии тестирования.

Он вышел из-за прилавка. И в этот момент одна из постоянных посетительниц, толкнув дверь, вошла внутрь. При взгляде на Рона она резко остановилась и кинула на него явно заинтересованный беглый взгляд. Рон покраснел, чувствуя себя неловко из-за образа, который он сейчас представлял на рабочем месте, что только добавилось к неудобству, которое он испытывал по привычной причине, но Блейз все еще был здесь, так что Рон ничего не мог поделать. Блейз же, обернувшись к посетительнице, недовольно на нее уставился. Женщина перевела взгляд с Рона на Блейза и подняла руки в невиновном жесте.

– Всё-всё, поняла, – сказала она. – Я пришла за заказом, мистер Уизли. Он уже оплачен, так что, если вы просто мне его отдадите, я тут же испарюсь.

– О, точно. Да, секундочку, – засуетился Рон, все еще пылая ушами. Он метнулся за прилавок и вышел оттуда уже с нужным пакетом. Женщина забрала свой заказ.

– Совет вам да любовь, – уходя, подмигнула она, то ли кому-то из них, то ли обоим, Рон не был уверен. Но внезапно, не смотря на дискомфорт, он почувствовал себя счастливым.

***

Теперь Рон каждый день носил одежду для свиданий под рабочей мантией, просто чтобы обезопасить себя, но все же это не могло на нем не сказываться. Он целыми днями носил на себе вещи, которые стискивали все тело, пережимали доступ к кислороду, заставляли чесаться, или все сразу, и от этого его разум был на грани нервного срыва. Рон ощущал последствия того, что не проводит достаточно времени вне этой одежды, чтобы восстановить свою психологическую стабильность. Результатом этого, к сожалению, стало то, что теперь на работе он чувствовал себя ужасно некомфортно, был нервным, раздражительным и совершал ошибки, которые не делал со своей первой недели в магазине. И что было хуже всего – он был уверен, что это заметила, по меньшей мере, половина постоянных клиентов. Он уже счет потерял, сколько раз за последние несколько дней его спросили, все ли у него в порядке. Джордж же знал наверняка и не упускал возможности хотя бы раз в день напомнить Рону, что он идиот. А Рон пытался игнорировать, что изо дня в день дразнящие напоминания Джорджа становились беспокойными.

На следующем вечере встречи в пабе в какой-то момент к Рону подплыла Луна и абсолютно уверенным тоном сказала:

– Ты должен перестать носить эти вещи, Рональд. Он любит тебя за твою сущность, а не за оберточную бумагу.

После этого она уплыла обратно на свое место, оставив его ошеломленно проглотившим язык. Он даже не смог ничего ей возразить! Но это же Луна, так ведь? Просто она себе на уме, всегда была. Рон слабо рассмеялся сам над собой. Когда там уже все его чертовы друзья будут уверены, что с ним что-то не так? Ему было интересно, больше или меньше времени им на это понадобится, по сравнению с тем, когда они догадались, что он влюблен в Блейза.

В ту ночь в его приглашении Блейза домой сквозила легкая срочность. Но не то чтобы Рон жаждал затащить его в постель. Он чувствовал потребность просто быть с Блейзом, провести время в его компании, таким образом, чтобы он мог не носить эти чертовы вещи, единственным способом почувствовать себя расслабленным и быть рядом с ним самим собой.

***

Пару дней назад он шел купить себе что-нибудь на обед, как через дорогу от себя увидел Блейза. Рон выругался и нырнул в ближайший магазин. А он-то радовался, что перед тем, как выйти на обед, переодел эту глупую одежду, что носил все утро. Теперь же он жалел, что не оставил ее. Вот же тупица! Почему он не учел возможность случайно встретить Блейза на улице? Тем более, такое раньше уже было. Блейз большую часть своего времени проводил именно на Косой Аллее, где был магазин. Что, если бы сегодня он зашел именно тогда, когда Рон переоделся в свою нормальную одежду, или был бы снаружи, когда Рон бы вышел? Черт возьми. Рону оставалось только одно. Он должен надевать эти вещи всякий раз, когда выходит из дома. Он поежился от этой идеи. Как же это было глупо, как глупо. Носить их столько, сколько он носит их сейчас, уже убивает его, а теперь он вообще вздохнуть не сможет, останется без лишней минуты, чтобы расслабиться и восстановиться. Это ему еще аукнется, он не сомневался. Вопрос был лишь в том, закончится ли все этого до того, как он попадет в закрытую палату в больнице Св.Мунго. Но он не мог сейчас просто так сдаться. Это уже стало какой-то навязчивой идеей. Каким-то образом, чем больше Рон носил эту одежду, тем больше он убеждался, что нуждается в ней, и без нее он потеряет Блейза. У него с самого начала не было и малейшей надежды, что Блейз захочет быть с ним, так что он не мог заставить себя отказаться от того, что давало ему эту надежду теперь. Он хотел удержать Блейза. И чтобы удержать Блейза, он должен носить эти вещи, и неважно, какую боль они ему приносят. Все просто.

А больно было еще как. Теперь он чувствовал постоянный, бесконечный дискомфорт, кроме того времени, когда мог пойти домой и выбраться из этих чертовых вещей. К тому моменту, когда он шел на свидания с Блейзом, он был вынужден носить их весь день и едва ли мог сказать что-то связное. Четыре дня подряд он звал Блейза к себе, и каждый день чуть раньше, чем в предыдущий, потому что он больше не мог оставаться в этой чертовой одежде, не мог перенести то, как некомфортно чувствует себя рядом с Блейзом, когда в это одет. При других обстоятельствах его свидания с Блейзом были бы лучиком света за весь его день. Рон злился, что во время этих свиданий не мог говорить так, чтобы хотя бы отдаленно напоминать самого себя. Он злился, что не мог дождаться, когда их свидания подойдут к концу. Рон скучал по разговорам с Блезом, скучал как безумный, скучал еще с тех пор, как впервые отказался от игры в шахматы. Он задавался вопросом, что о его поведении думает Блейз, ведь оно точно не осталось незамеченным, и еще бόльшим вопросом задавался, почему Блейз ничего по этому поводу не говорит. На четвертый день Рон практически разорвал на себе одежду, как только они с Блейзом вошли в дверь, и, прикрыв глаза, просто стоял и дышал, пытаясь освободиться от всех негативных мыслей и воспоминаний, что одолевали его весь день.

– Что случилось? – потребовал ответа Блейз встревоженным тоном.

Еще один долгий момент Рон не открывал глаза, чувствуя, как его накрывает волной головокружения. Когда устойчивость к нему вернулась, он все же открыл глаза и не смог не заметить беспокойство, исходящее от Блейза – достаточное, чтобы, наконец, что-то уже ответить. “Черт побери,” подумал Рон. “И как мне теперь это объяснить?” Он улыбнулся. Ну, или попытался.

– Ничего не случилось, – сказал он. – Я в порядке.

И это не было ложью. Он был в порядке. Теперь.

– Ты не в порядке, – заспорил Блейз, но тут же осекся. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на Рона. В его глазах застыла печаль. – Я не могу и не буду пытаться заставить тебя поговорить со мной, – тихо сказал он. – Но я бы очень хотел, чтобы ты это сделал.

Его слова резанули Рона по сердцу. Даже если он привлекает Блейза только в результате того, что он носит, Рон знал, что Блейз очень дорожит им как другом и действительно о нем беспокоится. А Рон был тем еще эгоистом, не так ли? Он никогда не хотел сделать Блейзу больно, но он все равно эгоистично отдалился от их дружбы, а теперь эгоистично цепляется за него, ведя себя странно и не называя этому причин. Однажды он поверил в то, что может сказать Блейзу все что угодно. И посмотрите на него сейчас. Рон не знал, что делать.

– Прости, – пробормотал он, потирая глаза. – Просто я так устал. Я… Может, мы… Ты не против, если сегодня мы просто поспим? – закончил он тихим голосом.

На мгновение на лице Блейза промелькнули боль и разочарование, но он кивнул. Взяв Рона за руку, он повел его в спальню. И Рон последовал за ним. Блейз осторожно уложил Рона в постель и укрыл его одеялом, затем сам разделся до белья и забрался под бок. Одной рукой он обнял Рона за плечи, а другой начал поглаживать его по голове. “Как будто ребенка напуганного успокаивает после кошмара,” с горечью подумал Рон, но ему было слишком хорошо, чтобы протестовать. Он закрыл глаза и уснул в считанные минуты.

Комментарий к 6

Сердечно благодарю за “ждуны”, за отметки “нравится” и за отзывы, не представляете, какая это мотивация переводить дальше <3

========== 7 ==========

Рон не мог не заметить очевидное, как ясный день, удивление на лице Гарри, когда следующим днем он увидел, в чем Рон пришел в Дырявый Котел, потому что эта одежда больше подходила для ночного клуба. Но Гарри ничего не сказал, заняв с Роном один из столов и сделав заказ.

– Ну, и, – начал Гарри, пока они ждали, когда принесут их еду. – Я всё на своих дополнительных аврорских тренировках, у тебя твоя работа, так что, кроме как на вечерах в пабе, мы толком и не виделись с тех пор, как ты начал встречаться с Блейзом. Прошло уже, сколько, почти три недели? Как у вас с ним продвигается?

– Неплохо продвигается, – сказал Рон, пожимая плечами и чувствуя, как они напряжены.

Гарри просто посмотрел на него, не говоря ни слова. Но ему и не нужно было. Это же Гарри, в конце концов. Как и Гермиона, он знал Рона, знал его с одиннадцати лет и, похоже, знал его в такие моменты, когда дела шли не очень. Каким-то образом этот взгляд Гарри стал последней каплей. И Рон сорвался.

– Черт возьми, Гарри, я больше не вынесу этой чертовой одежды, – выпалил он. – Это итак ужасно – надевать ее на свидания, еще хуже – надевать ее каждый день на работу. Но сейчас я ношу ее каждую чертову секунду целый день, когда я не дома, и я задыхаюсь. Я не могу дышать в этих вещах. И дело не только в том, как в них неудобно; я вообще не понимаю, как кто-то может захотеть носить эти орудия пыток, они же буквально врезаются во всё, я чувствую, как пережимает мои легкие, как кровь застревает в жилах; а мне не приходилось носить настолько маленькую одежду с тех пор, как у меня появилась возможность покупать собственные вещи, и каждый раз, когда я надеваю эти, я как будто снова становлюсь завистливым, неуверенным собой, который взвился на тебя во время Турнира Трех Волшебников, и который ушел из той палатки; тем собой, который всегда чувствовал себя самым незначимым среди своих братьев и сестры и ненужным на фоне своих друзей. Ненавижу это, как же чертовски я это ненавижу! – К тому моменту, как он закончил, он едва не задыхался.

Гарри обомлел. Обычно Рон не поднимает таких тем, поэтому Гарри, похоже, сильно удивился такому внезапному излиянию чувств. И только тогда Рон осознал, что проговорился по поводу своей значимости, и мысленно дал себе леща. Он же неспроста не говорит об этом. Рон уже собрался извиниться, когда Гарри его прервал:

– Я понял, дело в одежде. У меня всё наоборот – она слишком большая, и реакция немного другая, но я тебя понимаю. – Гарри явно было чрезвычайно некомфортно. Он тоже никогда не затрагивал этой темы, и по виду ему было так же неловко, как он себя чувствовал, но он все равно это сделал. И Рон ощутил прилив признательности к своему другу. А еще его жгло любопытство, потому что обычно Гарри лишь вскользь касается своей жизни до Хогвартса и во время летних каникул, но Рон все равно знал, откуда у него эта слишком большая одежда, так что он понял, о чем Гарри говорит.

– Она не уносит меня в воспоминания о прошлом, как это происходит с тобой. Для этого у меня есть другие факторы. Но я все равно не люблю носить вещи, которые мне слишком велики, – продолжил Гарри. – Это напоминает мне о жизни с Дурслями, о том, насколько я был нежеланным для единственной семьи, которая у меня была. Напоминает о том, как каждое лето после поступления в Хогвартс я был отрезан от всех тех, кто был мне дорог, – он тяжело сглотнул. – С этими чувствами у меня связано очень много плохих воспоминаний.

– Решетки на твоих окнах, – пробормотал Рон, взглянув на друга. Он так привык чувствовать себя ниже Гарри, что иногда забывал, насколько ему было лучше, когда они были детьми. Даже когда Рон чувствовал себя самым последним по значимости человеком на земле, он все равно знал, что его семья любит его и ждет. Не важно, как сильно он сомневался в том, что кто-то другой захочет быть рядом с ним, Рон знал, что его родные будут рады ему всегда. Гарри же вырос, выслушивая, что он никому не нужен. А потом Гарри, у которого никогда раньше не было друзей, выбрал Рона сам. От этой мысли в горле появлялся ком.

Гарри улыбнулся:

– Да, но еще это напоминает мне о “Рон Уизли и Взрывные Близнецы спешат на помощь”, так что не все так плохо, – поддразнил он. А Рон покраснел и опустил голову. – Дело в том, что потом, со временем, больше никто не заставлял меня носить эти вещи, – продолжил Гарри. – В тот день, когда Хагрид привел меня в Гринготтс, и я узнал, что у меня есть деньги, я мог купить себе одежду по размеру вместо того, чтобы вместе с новыми мантиями носить изношенные носки дяди Вернона или спать в старой пижаме Дадли. Но я не купил. Я ничего не менял. Мне просто в голову не приходило, что я должен это сделать, или что у меня есть такая возможность.

– И что, в итоге, случилось? – напряженно спросил Рон. – С нашего повторного седьмого курса ты начал носить одежду по размеру, так ведь?

– Ну, да, – сказал Гарри. И от воспоминаний его губ коснулась легкая улыбка. – Тем, что случилось, был Драко.

– Малфой? – переспросил Рон, удивившись на мгновение, но, подумав еще раз, удивление рассеялось. Все же, Хорёк действительно любит Гарри.

– Да, – повторил Гарри. – Как-то на выходных где-то в начале года, когда мы пытались наладить отношения, мы пошли в Хогсмид в магазин одежды, потому что Драко сказал, что ему что-то нужно. И он спросил, не хочу ли я что-нибудь для себя, раз мы здесь. Я пожал плечами и сказал, что одежды мне хватает. Он одарил меня таким взглядом, какой он обычно делает, ну знаешь, как будто я прилетел с другой планеты, и спросил, почему я настойчиво продолжаю одеваться как домашний эльф, когда у меня есть наследство как Поттеров, так и Блэков, и я могу позволить себе сменить весь гардероб, не задумываясь о сумме. – Гарри послал Рону извиняющийся взгляд, поскольку деньги всегда были для того болезненной темой. Рон лишь махнул рукой, чтобы тот продолжал. – В общем, я сказал, что мне всегда приходилось носить обноски Дадли, а они еще вполне приличные, поэтому новая одежда мне не нужна. Кажется, сначала Драко подумал, что я сказал это с сарказмом. А когда он понял, что я серьезно, цитирую его слова: “Поттер, нормальные люди, чья одежда не приходится им впору, покупают одежду по размеру. Подходящая одежда это не какая-то неуместная роскошь, кроме тех случаев, когда ты не можешь ее себе позволить. А ты можешь. Так почему ты обходишься с собой так дешево?”. И знаешь, я даже не осознавал, что именно так я о себе и думаю. Я не понимал, что обесцениваю сам себя, как будто я не заслуживаю вещи, которые подходят мне по размеру. Как будто я действительно ничего не стоил, как мне всегда говорили. Я никогда не был благодарен за те вещи. Я терпеть не мог их носить. Но внезапно меня как по лицу ударило то, что с тех пор, как у меня появился шанс купить себе что-то другое, я все равно носил одежду, которую ненавидел. А разве это не признак того, как ты ценишь сам себя. Тогда я попытался уклониться от ответа, но Драко мне этого не позволил. И, в итоге, разговор пошел о моей жизни с Дурслями, о которой я никогда вам не рассказывал в деталях. Я предпочитал вообще забывать о них, когда был с вами. – Гарри пожал плечами. – И это все еще так. В конце нашего разговора Драко сказал: “Ты чертов идиот, Поттер, если после всего того, что ты сделал, и через что прошел, еще веришь в те слова, что говорили тебе эти ошибки человеческой природы. Ты стόишь больше, чем все они вместе взятые. И тебе нужна какая-нибудь новая одежда. Так что мы не выйдем из этого магазина, пока не подберем тебе хотя бы недельный запас одежды, что будет сидеть на тебе должным образом.” И на тот момент это были милейшими словами, что Драко Малфой мне когда-либо говорил. К концу нашего похода в тот магазин, мы определенно подружились. И, оглядываясь назад, я думаю, что я начал влюбляться в него именно тогда.

Рон вспомнил о том, как Блейз сказал ему, что он никогда не был менее значимым среди своих друзей, и подумал, что прекрасно понимает, почему Гарри начал влюбляться в этого мерзавца.

– Он заставил меня понять, что я стόю куда больше, чем Дурсли пытались мне втолковать, – продолжил Гарри. – Я знаю, что вы, ребята, любили меня, но, поскольку каждое лето мне приходилось возвращаться к Дурслям, легко было усомниться, что меня действительно можно любить, понимаешь?

Рон кивнул. Он слишком хорошо это знал.

– Сейчас я уже почти переступил через это, – сказал Гарри. – С огромной помощью Драко. Но от вросшего в меня недостатка самоуважения тяжело избавиться полностью. Так что слишком большая одежда угнетает меня не только потому, что напоминает о жизни с Дурслями, но еще и потому, что напоминает мне тот факт, что я неосознанно согласился с их оценкой моей собственной значимости.

– Ты, и правда, это понял, – сказал Рон.

Гарри кивнул.

– Да. И ты тоже. – На секунду он умолк. – Но, Рон, если тебе так больно носить эти вещи, зачем ты их носишь? – наконец, спросил он.

– Потому что я боюсь, что, если не буду этого делать, Блейз больше не захочет быть со мной, – тихо сказал Рон разбитым голосом.

– Что? – Гарри выглядел как громом пораженный. – С чего ты это взял? Это…

– Глупейшая вещь, что ты когда-либо слышал? – горько предположил Рон.

– Ну, можно и так сказать, – виновато произнес Гарри.

– Джордж, Джинни, Гермиона и Луна именно так и сказали, – объяснил Рон. – Но Блейз никогда на меня так не смотрел, Гарри, ни разу с тех пор, как начал уходить из паба то с одним, то с другим, и даже раньше, ни разу за все те месяцы, что мы играли вместе в шахматы. Он никогда не смотрел на меня иначе, чем как на друга. До того, как я пришел в паб в этой одежде в первый раз. Именно тогда он весь вечер не сводил с меня взгляда. – Рон уронил голову на свои руки. – Что мне остается делать? На наших свиданиях я едва могу сказать хоть пару слов, потому что я чувствую себя слишком неудобно, но я скучаю по нашим с ним разговорам. А прошлой ночью я понял, что и ему делаю больно. Я не могу продолжать так вечно. Мне нужно понять, что делать, но я, черт возьми, даже думать не могу, когда я в таком состоянии, а сейчас я постоянно в таком состоянии. Меня до смерти пугает то, что, если я ничего с этим не сделаю, то потеряю его. Я совершенно не знаю, что мне делать.

Гарри посмотрел на него с грустью.

– Мне очень жаль, приятель. Хотел бы я знать, что тебе посоветовать или как помочь. Но я просто не знаю.

– Ничего страшного, Гарри, – сказал Рон, постаравшись улыбнуться. – В любом случае, спасибо за попытку. – Он отвернулся, чтобы вытереть глаза, надеясь, что Гарри этого не заметит. Но, конечно же, он заметил, он ведь лучший друг Рона, и он знал его. – Прости. Чертов ветер надул мне пыли в глаза.

Если бы это оправдание хоть кого-то могло обмануть.

***

Когда тем же вечером Рон вернулся в свою квартиру, Блейз был перед его дверью. Выглядел он мрачнее тучи.

– Привет, – нервничая, сказал Рон. – Что такое?

– Мне нужно с тобой поговорить, – ответил Блейз.

А Рон запаниковал. О, нет. За этими словами никогда ничего хорошего не следует. Что происходит? Это по поводу вчерашнего? Или Блейз устал от его странного поведения и собирается с ним расстаться?

Делая все возможное, чтобы не позволить этим мыслям отразиться на его лице, Рон сказал:

– Конечно, проходи.

Он открыл ключом дверь и пропустил Блейза вперед. Как только Рон закрыл за собой дверь, он на автомате повернулся по направлению к своей спальне, чтобы переодеться в нормальную одежду, как делал это последние несколько дней, приходя с работы, и только сейчас с внезапной волной тошноты понял, что не может этого сделать. Здесь же Блейз. “Черт возьми, я почти сделал то единственное, отчего потерял бы его прямо сейчас.” Рон не мог переодеться. Он резко остановился, прежде чем успел сделать первый шаг, и, вместо этого, обернулся к Блейзу, дрожа всем телом.

Блейз метнул взгляд с Рона на дверь его спальни, затем снова повернулся к Рону и, жестом указав на него, спросил:

– Какого черта ты думаешь, что должен носить эти вещи, чтобы заинтересовать меня?

Рон подавился вздохом и закашлялся. Не только сам совершенно неожиданный вопрос, но и лексика показывала, что Блейз был зол. У Рона же от страха отключился мозг, чтобы понять почему.

– О чем ты? – на грани обморока спросил он.

Выражение лица Блейза из каменного превратилось в абсолютно яростное.

– Не ври мне, Рон Уизли. Я слышал сегодня ваш с Поттером разговор. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

– Ты слышал наш… – Рон умолк на полуслове. Вся кровь отлила от его лица, и он отвернулся. Он не мог посмотреть Блейзу в глаза. Ох, блять. – Как ты…

– Я хотел поговорить с тобой перед таверной. Этим утром ты говорил, что собираешься пообедать с Поттером в Дырявом Котле, и я пошел туда, чтобы встретить тебя. Я хотел подождать, пока вы закончите, но потом услышал, как ты разошелся по поводу того, как ненавидишь носить эти вещи. Учитывая, в каком я был замешательстве и как волновался, не в силах понять, что за хрень с тобой происходит с тех пор, как мы начали встречаться, я не мог не подслушать. А теперь ответь на чертов вопрос!

– Раз ты слышал наш разговор с Гарри, то сам уже должен знать ответ! – сказал Рон, повышая голос. В попытке защититься его самого захлестывала злость.

– Да уж, когда я услышал, как низко ты обо мне думаешь, поверив, что твоя одежда определяет мой к тебе интерес, я больше не мог слушать из-за шума в ушах. Так что, будь любезен, пожалуйста, сказать мне, наконец, с чего ты так решил!

И Рон взорвался, прямо как чуть раньше при Гарри. Ему было чертовски неудобно в этой одежде, он был эмоционально истощен переживаниями, что его увидят в его обычном виде, еще этот психологический эффект, что производит на него эта одежда, и вот, похоже, что, не смотря на все это, Блейз собирается с ним расстаться. Рон был измотан, опечален и так чертовски зол, что взорвался.

– “С чего”? А с того, что ты никогда на меня не смотрел! Все время, после каждого до единого вечера в пабе ты уходил домой с кем-то другим, и это никогда не был я, ты никогда на меня не смотрел! С самого начала ты видел во мне только друга. Пока я не пришел в паб в этой нелепой одежде, которую Малфой, Паркинсон, Гермиона и Джинни заставили меня надеть, и только тогда ты, черт возьми, не мог отвести от меня глаз, разве нет? Только тогда ты посмотрел на меня, ясно? Ты даже согласился пойти со мной на свидание. Так какого хрена мне оставалось думать? – Рон тяжело дышал, а на глаза второй раз за день набежали слезы. Черт возьми!

– Это я-то никогда на тебя не смотрел? – голос Блейза из злого перешел в шокированный, и Рон, взглянув на его лицо, увидел абсолютно пораженное выражение. – Я смотрел на тебя годами. Каждый до единого человек, с кем я уходил из паба, был похож на тебя хотя бы одной физической чертой, потому что таким образом, будучи с ними, я мог притвориться, что я с тобой. Если бы я мог хотя бы мысль допустить, что могу уйти с настоящим тобой, я бы так и сделал.

– Что? – задохнулся Рон. Он не мог поверить своим ушам.

Блейз продолжил:

– Я хотел быть с тобой, когда ты был в слишком короткой для тебя мантии, я хотел быть с тобой, когда ты надел это нелепое вельветовое нечто с потертыми манжетами на Святочный Бал, я хотел быть с тобой, когда впервые вошел в твой магазин и увидел тебя в этой отвратительной пурпурной мантии, которую твой брат называет рабочей формой, и я хотел быть с тобой тогда, когда три месяца назад, ты пришел на вечер встречи в паб в безразмерных спортивках и футболке. С какой стати мне хотеть быть с тобой только из-за твоей одежды?

Рон не столько сел, сколько рухнул на диван, задыхаясь. Он не мог переварить то, что сказал ему Блейз, и внезапно у него, действительно, закружилась голова, и перехватило дыхание.

– Да ради ж Мерлина! – закричал Блейз. Он метнулся в спальню Рона и вернулся оттуда с футболкой и штанами, которые утром Рон оставил на кровати. – Вот. Снимай эти чертовы вещи. Неудивительно, что вчера вечером ты был на грани обморока. – Он отвернулся.

Рон на автомате сделал так, как ему сказали, не сводя глаз со спины Блейза. Даже посреди их ссоры он почувствовал облегчение от того, что выбрался из этого пыточного подобия одежды.

– Я все, – сказал он. Блейз обернулся к нему лицом. А Рон сделал медленный, глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Но… Я не… Но… Но почему ты не переставал смотреть на меня в тот вечер в пабе, когда я пришел в этой одежде в первый раз? Ты никогда на меня так раньше не смотрел.

– Я ревновал, – решительно сказал Блейз.

– Не понимаю.

– Я ревновал, – повторил Блейз. – Может ты и не заметил, что тем вечером практически все взгляды в пабе были направлены на тебя, мужские и женские, зато заметил я. Твоя одежда, несомненно, привлекала внимание, не зависимо, хотел ты этого или нет, а смотреть на тебя рядом с Джаредом итак было достаточно больно. Я совсем не хотел увидеть еще и то, что, в итоге, ты уйдешь с тем, кто подцепит тебя в этом пабе. Я подошел к тебе, чтобы не подпустить конкурентов, и чтобы спросить, какого черта ты так оделся. И наш разговор явно пошел не так, как я планировал, – добавил он с усмешкой.

Рон застонал и уронил голову на руки.

– Я, действительно, не понимаю, – обессилено сказал он.

Блейз вздохнул и сел рядом с ним.

– Ладно, похоже, вся моя слизеринская хитрость с тобой не проходит. Придется мне совершить неслыханное и попробовать вашу гриффиндорскую прямоту.

– А?

– Сейчас я расскажу тебе историю целиком, с самого начала, так что, когда мы дойдем до конца, у тебя больше не останется сомнений, что мое желание быть с тобой никак не зависит от того, что ты носишь, – объяснил Блейз.

– Ох, – “красноречиво” произнес Рон.

Блейз вгляделся в его лицо.

– У тебя больше не кружится голова? Сможешь меня выслушать?

Рон пару раз глубоко вздохнул.

– Да, – сказал он. – Мне уже лучше.

Блейз фыркнул, но кивнул.

– Так вот, давным-давно жил-был храбрый Всадник, который пожертвовал собой в шахматной игре и принес своему факультету пятьдесят очков, – с легкой улыбкой начал он.

– Ты прикалываешься, – пробормотал Рон.

– Просто пытаюсь разрядить обстановку, – пожал плечами Блейз. – Но именно так все и началось. Я заметил тебя, потому что ты публично отличился за хорошую партию в шахматы. Мы особо друг с другом не контактировали, но с того момента я знал твое имя и стал тобой интересоваться. То есть, я… начал обращать на тебя внимание, если можно так сказать. Затем, как-то раз на четвертом курсе, я понял, что ты мне нравишься. Это случилось так естественно, что, не смотря на то, каким я тогда был, мне и в голову не пришло это отрицать. Я не утверждаю, что влюбился уже тогда. Мы не знали друг друга, так что я и не смог бы этого сделать. Кроме того, я же был правильным маленьким чистокровным ублюдком, чтобы влюбляться в предателя крови. Но мне, без сомнений, хотелось быть с тобой. Любовь пришла уже позже.

– Подожди, что?! – воскликнул Рон, перебивая. – Что, ты сказал, пришло позже?

– О, а я не говорил? – Блейз повернул голову к Рону и взглянул в его глаза. – Я люблю тебя.

–Нет, – ошеломленно сказал Рон. – Нет, ты не говорил.

Ему было интересно, пора ли уже впадать в шок. Потому что теперь его чертово замешательство стало только больше.

– Ну, это следующая часть моей истории. На той межфакультетсвой вечеринке на нашем повторном седьмом курсе мы заговорили друг с другом в первый раз. – Блейз улыбнулся этим воспоминаниям. – Ты сказал мне, что я и в половину не такой уж плохой для слизеринца. – Рон покраснел. Именно из-за этой вечеринки он понял, что у него низкая устойчивость к алкоголю. – И, пока шел семестр, мы говорили еще несколько раз. К тому моменту, как подошел конец учебного года, я уже влюбился в тебя. Это не было каким-то скачком. Ты ведь годами интересовал меня и привлекал. Просто однажды старые предрассудки исчезли, и я вовсе не был удивлен, когда понял, что это произошло.

– Ты никогда мне и намека не давал, – растерянно сказал Рон. – Я понятия не имел.

– Я же слизеринец, Рон, – сказал Блейз. А Рон удивленно моргнул. Блейз, что, только что назвал его “Роном”? – Я умею держать лицо. Всю жизнь это делал. В то время мы были не больше, чем хорошими знакомыми. Показывать свои чувства было бы контрпродуктивно. – Блейз замешкался. – Честно сказать, дело было не только в этом. – Он подтянул ноги на диван, прижав колени к груди и положив на них подбородок. – Вообще-то, ты не один в этом мире страдаешь от неуверенности в себе, – продолжил Блейз, его голос стал тише. – Из-за того, какой была моя мать, у меня никогда не было хорошего примера здоровых отношений. Я был в ужасе, что не сумею удержать хоть одни. В тот момент я не хотел даже пытаться завязать с тобой романтические отношения. А то, чего я хотел, это хотя бы подружиться с тобой. Я знал, что дружбу я удержать смогу. Я рассчитывал на вечера встречи в пабе, чтобы не терять с тобой контакта, но, в итоге, из-за установленных правил мы никогда не оказывались рядом, поэтому никогда и не разговаривали. Так что через пару недель я пригласил тебя сыграть в шахматы. – Его голос снова стал уверенным, а на губах появилась улыбка. – И это помогало. Ты превосходно играешь, что здόрово само по себе, но, кроме этого, ты еще говорил со мной. Мы стали хорошими друзьями. И где-то тогда я понял, что мое беспокойство по поводу отношений стало меньше. Чем больше времени мы проводили вместе, тем сильнее я в тебя влюблялся, и я начал думать о том, что, может быть, смогу не испортить отношения, если это будешь ты.