Текст книги "Солнышко (СИ)"

Автор книги: Лиэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

К тому моменту, как капитан закончил, уже почти наступило утро. В глазах не проходила резь, руки крупно дрожали, рубашку он давно сбросил, так как было очень жарко. Он так вымотался, потому что потратил почти шестьдесят процентов собственной энергии. Такого не случалось со времен Академии.

И, несмотря на все это, Нарэш оплел лишь часть каналов, но оставалось ещё множество мелких. Он не стал их трогать, решив, что они сами восстановятся или это сделает Нир, ведь главное – излечить основные, проходившие через жизненно-важные органы, такие как желудок, сердце, мозг, печень и другие. Теперь, когда его энергетический каркас поддерживал каждый главный канал, постоянно подпитывая и не давая деформироваться, пересохнуть или истончиться, и постепенно стабилизируя, можно было не беспокоиться, что Нир хлопнется в обморок от слабости и истощения. К тому же Кэйл мог в любое время одним толчком наполнить свои плетения новой энергией, а не мучиться, снова и снова зря вливая альты в дырявые каналы.

У него уже не хватило сил полюбоваться результатами своих трудов. Благодаря его усилиям псионик больше не напоминал оживший труп, к нему почти вернулся здоровый цвет кожи, и глубокие синяки под глазами проступали менее явственно.

Едва закончив, Нарэш растянулся на краю кровати и крепко заснул.

Комментарий к Глава 6

**Улукханка*** – гуманоидная раса краснокожих «амазонок». Женщины этой расы отличаются воинственным нравом, решительностью и физической силой, а также владеют посредственной телепатией. Мужчин у них нет.

**Аусулианец*** – гуманоидная раса существ, чей менталитет весьма схож с земным арабским. Предпочитают носить полностью закрытые одежды, очень скрытны. По природе своей довольно ворчливы и раздражительны.

**Ханар*** – гуманоидная раса, похожая на каменных великанов. Добродушны, шутливы, правда, немного заторможенные.

========== Глава 7 ==========

Эйрим пошел вместе с капитаном в медотсек, чтобы, если новый офицер очнется, задать ему пару вопросов. Вдруг тот все-таки что-то видел или может быть даже учуял? Кто знает. Но это дало бы ему хоть какую-то зацепку, с которой можно начать поиск на крейсере.

Парня уложили на кушетку в одном отгороженном от всего остального пространства уголке. Эйрим встал у изголовья, следя за состоянием пострадавшего так внимательно, словно собирался лично проводить операцию. Сейли стоял справа, водя над ним маленьким продолговатым сканером, чтобы поставить точный диагноз. Красный луч неторопливо скользил вдоль тела от самых ног до макушки.

– Ничего страшного, – проворчал главный медик себе под нос, закончив со сканированием.

Результаты проверки тут же появились на небольшом голограммном мониторе, висевшем над кушеткой.

Зарядив маленький медицинский пистолет ампулой, полной кровемодулятора, Сейли воткнул иглу в шею парня и нажал на курок. Раздался короткий пшик, ампула медленно опустела. Эйриму показалось, что медику эта коротенькая процедура весьма понравилась.

К пострадавшему офицеру, выглядевшему так, словно вот-вот протянет ноги – в лице ни кровиночки, постепенно вернулся более или менее нормальный цвет лица.

– Я не компетентен, – продолжал шипеть себе под нос Сейли, не обращая никакого внимания на ханара. – Я, потративший десять лет на то, чтобы стать дипломированным хирургом межрасовой квалификации с идеальным послужным списком и огромным опытом за плечами, я – некомпетентен?!

Сверившись с данными на мониторе, показывавшими, сколько крови потерял пациент, Сейли зарядил пистолет второй ампулой кровемодулятора и с особым удовольствием вонзил шприц в то же место, да так, что безвольное тело по инерции дернулось.

– Сейли, – в голосе Эйрима послышалось предостережение. – Я слежу за тобой. Не навреди ему.

В ответ хирург только раздраженно фыркнул на него и, вооружившись специальным лазером, все с тем же маниакальным наслаждением сбрил с головы пациента клок волос вокруг раны. Потом распылил на нее дезинфицирующий раствор. Все его действия были полны отнюдь не желания помочь пострадавшему, а какой-то отталкивающей злости.

– Кто тут врач, вы или я? – злобно рявкнул медик. – Ты еще будешь меня учить тому, как делать мою работу?

– Просто будь поаккуратнее. Парню и так досталось.

– Подумаешь, он все равно без пяти минут труп, – пренебрежительно фыркнул Сейли, размахивая футляром, в котором лежали пластинки жидкого бинта. – Все, что я могу для него сделать – это наложить повязку, – тут он достал из футляра одну из обеззараживающих пластинок и наложил на рану.

Пластинка мгновенно затянула ее, превратившись в жидкий гель, выполнявший сразу три функции: поглощение гнойных выделений из раны, защита от возможных инфекций и ускорение регенерации.

– Ну а остальное, – ядовито закончил медик, сложив руки на груди, – не в моей компетенции, как сказал наш драгоценный капитан.

– Я думал, все врачи дают присягу Тиренса*.

– Нарэш считает, что я недостаточно опытен, чтобы лечить этого дохляка, – в голосе аманди послышалась гневная обида, – вот сам пусть и носится с этим сученышем. Не собираюсь переводить лекарства на того, кто и так скоро отдаст концы.

И он демонстративно сунул руки в белых перчатках в карманы своего халата. Красивые черты полукровки исказила ревнивая ярость. Полные губы презрительно поджались, вытянувшись в тонкую ниточку.

Эйрим начал терять терпение. Между ним и главным борт-врачом около десяти лет назад уже случался небольшой инцидент. Сейли тогда только перевелся работать на крейсер и положил глаз на начальника службы безопасности. Ханар не ответил ему взаимностью, потому что не был заинтересован, но как оказалось, аманди был довольно злопамятен.

С тех пор Эйрим питал к нему неприязнь, хотя по природе, как и все представители своей расы, отличался добродушием и не умел долго злиться. Спокойного и уравновешенного Эйрима, чей эмоциональный спектр отличался еще большей скудостью, чем у капитана, вообще мало что могло вывести из себя, но главный медик раздражал его невероятно и особенно его злой язык.

Сейли Роацу – это исключение из всех правил. При любой удобной возможности он демонстрировал ему свою обиду, так что вскоре привычка пикироваться и препираться по поводу и без стала их ритуалом.

– Сейли. Я убедительно тебе рекомендую следить за своим поганым языком, – прорычал ханар. – Ты забываешься. Хочешь под трибунал? Ты только что оскорбил офицера. Скажи спасибо, что капитан этого не слышал. Он назначал взыскания и за меньшее.

– Хочешь сказать, что Кэйл бы отправил меня под трибунал за оскорбление этого пришлого задохлика? – окрысился в ответ Сейли. – То есть вот этот странный подозрительный субъект, который шляется там, куда нет доступа даже у старшего состава экипажа, пробывший на крейсере всего ничего, для нашего бравого капитана дороже, чем те, с кем он бок о бок пробороздил просторы космоса… сколько? Десять лет уже!

– Пятнадцать, – автоматически поправил Эйрим.

– Да плевать! – окончательно взъярился Сейли. – Да кто вообще такой этот Нирэн Райнэ, что Нарэш носится с ним, как с яйцом азари?!

– Да заткнитесь вы уже, – внезапно слабо, но отчетливо произнес очнувшийся наконец офицер.

В голове у Райнэ шумело, и сквозь этот шум прорывались обрывки чужого разговора. Голоса звучали то ближе, то дальше, а иногда и вовсе прерывались, словно заглушаемые помехами. Как будто на плохо работающей радиочастоте, когда сигнал источника настолько слабый, что в эфире создается много посторонних шумов, перекрывающих голос собеседника. Для полноты ощущений стоило прибавить к этому еще и эмоциональный окрас этих источников, которые вспыхивали совсем рядом разноцветными, болезненно яркими вихрями, вспарывая серое марево помех.

Они вонзались в незащищенное сознание псионика раскаленными иглами, помимо боли физической (а болело едва ли не все тело и особенно сильно почему-то голова), доставляя еще и ментальную.

Голоса тут же стихли и послышались звуки какой-то суетливой возни. Яркий свет остро резанул по воспаленной сетчатке, отчего глаза заслезились, и мир вокруг окрасился пестрыми всполохами.

Когда Райнэ наконец проморгался, кое-как сфокусировав взгляд, то первое, что он увидел, был белый потолок с этими омерзительными слепящими флюоресцентными лампами. Сердце на миг замерло в груди, пропуская удар и судорожно сжимаясь.

– Что произошло? – смутная тревога начала нарастать, когда Нир понял, что среди говоривших нет его танка. – Почему я в медотсеке?

– Офицер Райнэ, вас обнаружили в техотделе с раной на голове, – объяснил стоявший у изголовья здоровяк. Он был даже больше, чем Нарэш.

Этот угрожающе нависший незнакомец, а еще ненавистная морда главврача только усилили тревогу псионика. Он судорожно шарил взглядом по помещению и не находил Нарэша, и с каждым мигом паника подступала к горлу болезненным комом, заставляя цепенеть и задыхаться от ощущения собственной беспомощности.

– Кэйл… Где Кэйл? – голос предательски задрожал и сорвался, но захлебнуться истерикой псионик не успел.

Облегчение разом навалилось на него, когда высокая массивная фигура капитана решительно отодвинула и незнакомого гиганта, и порно-медика, склонившихся над ним и не дававших дышать. Смешанный взрывной коктейль их эмоций, грозивший утопить сознание псионика, просто-напросто затмило ровное и сильное сияние, исходившее от Нарэша.

Стоило оставить позади слепящее белоснежное царство медикаментов, лишенное запахов и, казалось даже, жизни, как Райнэ заметно полегчало. Даже ноющая боль в затылке вроде бы утихла. Было так приятно ощущать ровный жар, исходящий от широкой груди танка, к которой его прижимали надежные объятия сильных рук, способных укрыть от всего мира, что Нир мгновенно успокоился и пришел в себя.

Как, оказывается, мало нужно псионику для полного счастья. Всего лишь присутствие его танка рядом и возможность с ним физически контактировать.

Так что, когда они оказались в их общей теперь каюте, Райнэ уже окончательно вернул утраченное самообладание и чувствовал себя вполне сносно. Настолько, что даже смог нормально поговорить с Кэйлом. Блять, а ведь если задуматься, это их первый спокойный разговор, без всяких перепалок и острот. И… это было довольно легко. Правильно.

А еще Нира приятно удивило то, что Кэйл, кажется, начинает оттаивать. Он больше не психовал, не хмурился угрожающе, а почти открыто шел на контакт и даже… О азари, он даже начал смеяться. Впервые за все то время, что они были знакомы, Нир услышал его смех, который отозвался где-то в груди мягким теплом.

Потом измученный псионик заснул. И ему снился замечательный сон. В этом сне было тепло, уютно, почти ничего не болело, а рядом ощущался кто-то большой и надежный.

Нир довольно вздохнул, перевернулся на другой бок и открыл глаза. До него не сразу дошло, что он уже проснулся.

Совсем рядом спал Нарэш, раскинувшись на кровати во весь свой гигантский рост. Нир не упал только потому, что левой рукой танк надежно прижимал его к своему горячему, как печка, боку. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от лица самого Нира. А еще Нарэш оказался по пояс голым. От осознания этого простого факта по всему телу внезапно пробежала теплая томительная волна.

Ощущения возвращались к нему постепенно, одно за другим. И первым, что он почувствовал кроме жара плотно прижимавшегося к нему сильного тела, было то, что у него – невероятно! – почти ничего не болело. Нир так давно не просыпался не от того, что его кто-то разбудил (например, боль, разливающаяся по всему его телу, которое жадно требовало живительной энергии), что сейчас не мог поверить своим ощущениям. Тело казалось легким, как пушинка, послушным и приятно гибким, почти как в те времена, когда у него еще был Рэв.

Псионик прислушался к себе, пытаясь определить причину столь радостных перемен, и не поверил опять – по всем внутренним каналам струилась горячая бодрящая энергия. Ее было непривычно много, даже голова закружилась. Как будто он снова опьянел.

Нет, реальность оказалась слишком сказочной, чтобы поверить в нее.

А потом Нир обнаружил, что его ладонь лежит на груди капитана. Он осторожно опустил ресницы, словно боялся этим движением разбудить его, и несколько минут, как завороженный смотрел на это восхитительное зрелище. Его ладонь на широкой груди казалась потерявшейся и совсем маленькой. По правде говоря, Райнэ еще никогда не видел таких здоровущих танков, как Кэйл Нарэш, даже когда учился в Академии. Не было там таких. А этот же… Сколько в нем роста? Два метра? Нет, чуть больше. Почти такой же большой, как его создатели дивины.

Нир осторожно погладил ладонью гладкую горячую кожу, и внезапно его пальцы наткнулись на холодный металл. На груди танка покоился пробитый жетон с серийным номером. Смутная тревожная мысль мелькнула и растаяла.

Во сне каменные черты лица Кэйла расслабились и стали безмятежно спокойными. Исчезла вечно хмурая складочка на переносице, придававшая его лицу свирепое выражение, и он сразу помолодел на десяток лет. Сколько ему лет на самом деле? Хотя это не имело значения – искусственные организмы живут очень долго.

Захотелось сделать какую-нибудь глупость. Пальцы неудержимо потянулись к лицу танка, едва касаясь, проследили четко очерченную линию крупной челюсти, легко провели по щеке и осторожно зарылись в густые волосы. А еще у танка оказались удивительно длинные и красивые ресницы, так что от них на щеки ложилась тень. И это было так… беззащитно трогательно?

Кто бы мог подумать, что вечно суровый и неприступный капитан может оказаться трогательным? Райнэ улыбнулся, добавляя еще один пункт к своему списку под названием «Каким еще бывает Нарэш».

Он тихонько приподнялся на локте, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть спящего, и взгляд его невольно скользнул ниже, туда, где грудь плавно переходила в мощный торс.

И раньше было очевидно, что капитан находится в прекрасной физической форме, но одно дело догадываться о том, что скрывается под синим кителем, застегнутым по самое горло, и совершенно другое увидеть, как оно есть на самом деле. И реальность превзошла самые смелые ожидания.

Танк был… идеальным образчиком искусственно выведенного солдата. Нет, даже не так – воина. Под светлой кожей завораживающе перекатывались крупные узлы мышц, они же канатами вились по рукам, даже в расслабленном состоянии внушая уважение. От желания дотронуться до каждого кубика на животе и очертить их контуры, подушечки пальцев начало покалывать.

Нир сглотнул набежавшую слюну. Он прекрасно помнил о возможных последствиях (чего стоила одна реакция танка позавчера вечером, когда он только приехал и уговаривал его помочь) своего пока еще невоплощенного желания, но поделать с собой ничего не мог. Искушение было слишком велико и слишком близко. Псионика не остановило даже понимание того, что его действия в ближайшем будущем могут аукнуться ему, по меньшей мере, членовредительством или взбешенным Нарэшем (а это, согласитесь, действительно пугало), который, если проснется, вряд ли оценит, домогательства всяких полуживых индивидуумов.

Желание – сумасшедшее, абсурдное, горячее, неудержимое – завладело всем его существом, наполняя каждую клеточку знакомым опаляющим жаром. Это было почти также восхитительно, как чувство наполняющей его живительной энергии танка. Здравый смысл, сдержанность, хладнокровие, рассудок – все это Нир без зазрения совести заткнул в жопу. Как и свою гордость сутками ранее.

О, да плевать! Разве можно отказаться от возможности дотронуться до этого великолепного тела? В конце концов, он жутко изголодался по тем ощущениям, что дарил секс, а Кэйл вот он, так близко, да еще к тому же почти обнаженный…

Рука, словно обладая собственным разумом, двинулась в волнительное путешествие – пальцы осторожно коснулись правого соска, потом дальше, вниз, периодически замирая, когда спотыкались о выступающие мышцы.

Это было какое-то наваждение, и Нир боялся даже вдохнуть, пока его ладонь скользила все ниже и ниже… Остановившись только когда наткнулась на пояс форменных брюк.

Кэйл тихо вздохнул, – псионик замер и превратился в каменное изваяние, – но не проснулся, только повернул голову так, что жадному взгляду предстала сильная линия бычьей шеи, выраставшей из бугрившихся мускулами плеч. Ну как тут можно удержаться?..

Нир даже не пытался. Склонился, прильнув губами к медленно и спокойно бьющейся жилке пульса, помедлил – если уже зашел так далеко, зачем останавливаться? – и провел по ней языком. Чуть солоноватый от пота вкус кожи заполнил собой все рецепторы восприятия псионика, и его замкнуло окончательно. Мозг опьянел, тело само бесконтрольно прижалось к танку, руки беспорядочно заскользили по груди и животу – проснется Кэйл или нет, было уже не важно. Пьянящий густой запах танка – это все, о чем Райнэ способен был сейчас думать. Потянувшись, он провел носом у него за ухом, снова спустился ниже, заскользив губами по линии челюсти и дальше, вдоль шеи, к ключицам…

Псионик млел от ощущения дремлющей под его руками мощи, не замечая, что тело, которое он с таким упоением исследовал, вдруг закаменело.

Голова кружилась, по спине от собственной смелости толпами бегали мурашки, скатываясь вдоль позвоночника вниз, а в животе скопилась томительная горячая тяжесть желания, побуждая Райнэ на еще большие глупости. В этот момент он забыл о том, где он, кто он, что делает, осталась лишь эта сумасшедшая потребность трогать руками ровный жар, исходящий от его солнца, и целовать, целовать, целовать, собирая губами выступившие капли пота и такой дурманящий запах…

Этот родной, вожделенный жар нарастал, и Ниру уже начинало казаться, что он загребает голыми руками горячие угли. Он не слышал, что к его тихому дыханию примешивается частое дыхание Нарэша, и не ощущал тяжелого пристального взгляда, следившего за каждым его движением.

Псионик только сполз ниже, и не заметив, что давно уже влез на Кэйла, и губами теперь скользил вдоль его живота, подбираясь все ближе к поясу брюк. И в ту же секунду, как добрался, почувствовал, как его рывком опрокидывают на постель. Он даже не успел ничего понять, только ошалело заморгал, дезориентированный быстрой сменой положения.

А когда смог сфокусировать взгляд, то увидел, что Кэйл стоит у стены, как можно дальше от кровати, сжав ладони в кулаки, весь подобравшись, словно хищник перед прыжком, и сверлит его горящим взглядом.

Твою мать, блять!

Смазанные образы, которые Нир успел уловить перед тем, как танк снова захлопнул перед его носом щиты на своем сознании, накрыли его очередной волной желания. То, что он сейчас видел в мыслях Кэйла, теперь читалось и в его глазах, полыхавших двумя яркими сапфировыми огнями. Желание сгрести Нира в охапку, сорвать с него одежду и хорошенько…

– Что ты твориш-ш-шь, Райнэ?! – голос Кэйла был необычайно низким и возбуждающе хриплым.

Связь омывала сознание псионика волнами неконтролируемого вожделения, которое сейчас испытывал танк. И пламя этого вожделения разжег он сам. Только что.

Понимание этого очень медленно доходило до опьяненного мозга Нира, а вместе с ним запоздало пришел и ужас. О черт. Что же он натворил?

– Ох, Кэйл… – растерянно прошептал он. – Прости я… Я не подумал.

Жалкое оправдание.

Особенно если учитывать, чего Райнэ только что избежал. В таком состоянии он вряд ли бы смог выдержать все то, что Кэйл хотел и мог с ним сделать прямо сейчас, судя по его голодным глазам. Зачем он к нему полез? Знал ведь, что это чревато…

Да святые азари! Их связь была нестабильна и непредсказуема, и реакция на попытку слишком рано установить психофизический контакт могла быть абсолютно любой, вплоть до полной потери контроля у танка, чего к счастью не произошло.

– Не подумал. Ты не подумал, – почти прошипел Кэйл, глядя на него так свирепо, что Нир невольно поежился и испытал острое желание забиться куда-нибудь в угол. – Ты хоть представляешь себе, что я сейчас чуть было… Ах, ну конечно ты представляешь.

Синие глаза гневно сузились, и Нарэш сделал шаг к кровати. Нир невольно вжался в стенку, широко распахнув глаза и ожидая чего угодно. Например, того, что сейчас его голова снова пострадает.

Но Кэйл шагнув к нему и протягивая руки так, словно хотел придушить его, тут же отпрянул, точно обжегся. Запустил пальцы в взлохмаченные со сна волосы, нервно заходил по комнате. Это выглядело так, как будто он не мог остановиться, испытывая физическую потребность в постоянном движении. Периодически он приближался с явным намерением сделать что-то очень нехорошее с глупым псиоником, но одергивал себя и почти отбегал на безопасное расстояние.

Нир видел, каких усилий ему стоило сдерживаться, чтобы не воплотить это самое намерение в жизнь, и сжимался от стыда за свое мальчишеское поведение. Тупой, тупой псионик! Безмозглый!

Но делать или говорить что-либо не пытался. Уже достаточно наделал. Оставалось только сидеть и ждать, пока Нарэш возьмет себя в руки.

К его удивлению, танк смог сделать это почти сразу же. Просто в какой-то момент резко остановился посреди каюты и тяжело уставился на него.

– В следующий раз, – процедил он с едва сдерживаемой яростью, от которой слегка дрожал голос, – в следующий раз, Райнэ, я прошу тебя… Прошу, хорошенько подумать о том, дорога ли тебе твоя задница, прежде чем решаться на такие идиотские эксперименты! Ты что, только что выпустился из Академии, раз не можешь держать себя в руках?! Или едва перешагнул восьмой уровень, а?

– Нет, нет, – замотал головой Нир, закусывая губу.

Каждое слово хлестало его, словно кнут. И дело было даже не в справедливых упреках, а в том, что ему было стыдно перед самим собой за такое поведение. Действительно, увидел полуголого танка, и как какой-то зеленый юнец, едва окончивший седьмой курс, пустил слюни и потерял голову! Позор…

– Идиот, – припечатал напоследок Нарэш, решительно направляясь в купальный отсек, и скрылся за дверью, бросив на него быстрый обжигающий взгляд.

И непонятно, чего в этом взгляде было больше – досады, праведного гнева, жгучего разочарования, желания придушить или же откровенной похоти, от которой Нира пробрало крупной дрожью.

Несколько минут он тупо сидел и пялился на захлопнувшуюся за танком дверь, а потом обессиленно сполз по стеночке на подушки, закрывая лицо руками.

– Идиот – не то слово, – простонал он, испытывая мучительное желание дать самому же себе по башке, раз последние мозги растерял, и вместе с тем облегчение от того, что, кажется, пронесло.

Если бы Нарэш потерял над собой контроль, то неизвестно, чем бы все это закончилось. Хотя если честно, Нир сам еще не до конца понял, хотел ли он, чтобы Кэйл окончательно утратил самообладание и трахнул его, или нет. И неважно, как потом ему будет плохо от передоза энергии, как будет болеть его задница, и вообще все тело, которое пока не способно выдержать такие физические нагрузки…

– Нет-нет-нет, стоп-машина, – сам себе приказал Райнэ. – Не надо об этом думать, ладно? Ты же еще не настолько спятил, правда? Кэйл ведь слышит.

Большим усилием воли ему все-таки удалось отогнать от себя жаркие фантазии, которые Нарэш тоже мог увидеть и тогда пиши-пропало, и попытался переключиться на другое. А именно на второй план зрения, чтобы проверить, не повредил ли он себе помимо мозгов… Ну да, не повредил ли он ту пустоту, на месте которой еще вчера вроде были мозги. Может быть неизвестный ублюдок, который так ласково погладил его голову чем-то очень тяжелым и, судя по ощущениям, железным, выбил ему мозг? А вдруг? Иначе с чего бы сегодня с утра Нира потянуло на такие самоубийственные эксперименты?

В матрицу войти получилось. Слава яйцам азари. Ну или что там у них…

Мельком оглядев себя, Нир потерял дар речи. Почти все главные энергетические каналы его пси-скелета светились так, словно под завязку были накачаны энергией, что абсолютно невозможно, учитывая их плачевное состояние. Так вот почему он чувствует себя немного пьяным…

Тысяча зеленых холисов! Как такое возможно? Они же выжжены. Псионик никогда не ощущал себя таким… наполненным. Разве что только когда Рэв был жив.

Это Кэйл сделал? Ну да, а кто же еще…

Шум льющейся воды за дверью стих. Нарэш вышел из ванной все в тех же штанах, активировал гардероб, и вытащил из появившейся в стене ниши с полками свежую рубашку. Его движения были резкими, рубленными и полными раздражения, когда он натягивал ее прямо на мокрое тело и застегивал все пуговицы до единой. Потом последовала очередь кителя.

Одевшись и все так же, не говоря ни слова, Нарэш направился к двери, и Нир, решившись, осторожно его позвал:

– Кэйл…

Капитан остановился, но не обернулся.

– Спасибо за… это ведь ты сделал? Для этого ты просил подробную схему моего скелета?

– Да.

Фух, он все-таки ответил, значит, хоть и злится, но не настолько, чтобы объявить ему молчаливый бойкот. Псионик слегка успокоился и рискнул задать новый вопрос:

– А как ты это сделал?

– Оплел каналы энергетическими нитями, чтобы они постоянно подпитывали их. Что-то вроде протеза. Так быстрее и эффективнее. Думаю, в течение месяца ты поправишься.

Нир изумленно уставился на него, не зная, что сказать. Такая идея никогда не приходила ему в голову, но Кэйл уже доказал, что он необычный танк. Необычайно умный танк. Его танк.

Райнэ неожиданно для самого себя испытал чувство гордости просто от того, что Нарэш действительно принадлежал теперь ему.

– Я… спасибо.

Короткий сигнал оповестил о том, что кто-то пришел, Кэйл разблокировал двери, и появившийся на пороге младший помощник скороговоркой сообщил, что капитана ждут на совете уже почти час.

– Я уже иду, – хмуро отозвался Нарэш и вышел из каюты.

Металлические двери с шипением захлопнулись за ним, оставив псионика одного.

Несмотря на произошедший инцидент, он почему-то чувствовал непонятное удовлетворение и тихую ясную радость.

Когда Нарэш ушел, Нир хотел было тоже пойти пошляться по кораблю, но вспомнил, что вообще-то под домашним арестом и скривился. Ладно, он заслужил, так и быть, два дня посидит в этой каюте. Два дня – это не так уж и много, правда?

Немного подумав, псионик решил, что неплохо было бы тоже принять душ, и отправился в ванную. Хорошее настроение, невесть с чего вдруг завладевшее им, никуда не делось, и теперь при мыслях о том, что произошло полчаса назад, Нир уже не испытывал стыда.

Да, он жалел, что так опрометчиво полез к танку… С одной стороны. Все же в гневе Нарэш был страшен, Райнэ до сих пор неприятной дрожью до самых костей продирало, особенно когда он вспомнил отголоски его ярости, долетевшие по связи.

Кэйл абсолютно прав. Он хоть и сказал, что принял его, как своего псионика (от этой мысли что-то предательски щемило и екало в груди), но все-таки Нир ему не родной. К тому же Нарэш был просто безобразно здоровым даже для танка, и субтильного тощего Нира мог пришибить одной лишь своей лапищей. А Нир и в лучшие свои годы выдающимися габаритами не отличался, тем более, если учитывать, что все псионики в принципе не бывают физически крупными. М-да, похоже, они идеально подходят друг другу: Кэйл – здоровущий танк, а Нир – маленький, даже по меркам псиоников.

Выйдя из купального отсека, Райнэ попытался решить уже ставшую обыденной проблему – что бы такое на себя надеть. Его сумка с одеждой все еще оставалась в той гостевой каюте.

Недолго думая, он активировал функцию гардероба и без зазрения совести принялся рыться в вещах капитана, аккуратно сложенных на полках. Рубашки, брюки и даже нижнее белье полетело на кровать.

В общем-то, гардероб у Кэйла был стандартный, если не сказать скудный. Около десятка белых рубашек, копировавших друг друга, несколько пар форменных брюк, еще две пары штанов из грубой ткани цвета хаки с кучей карманов, две черные водолазки, пара маек-борцовок, тренировочные штаны, и все.

Нир решил взять белую рубашку – вряд ли Кэйл заметит, у него их много и все одинаковые. Потом подумал, что надо бы прибраться, но вдруг понял, что устал и решил сделать это чуть позже. Только немного полежит и…

Проснулся Райнэ от настойчивого сигнала, повторявшегося раз за разом. Кто-то опять пришел.

Комментарий к Глава 7

**Тиренс*** – светило азарийской медицины, гениальный выдающийся врач, который сделал множество открытий в медицинской сфере, придумал новые лекарства и сделал блестящую карьеру. Присяга Тиренса – аналогична клятве Гиппократа.

========== Глава 8 ==========

В зал для совещаний капитан буквально влетел. Голоса старших офицеров крейсера тут же смолкли и двенадцать пар глаз обратились к нему. Признаться, в первые годы своей службы на «Ярости Андромеды» Кэйлу приходилось долго привыкать к такому пиетету и вниманию.

– Прошу прощения, офицеры, – извинился за свое опоздание Нарэш. – Некоторые обстоятельства не позволили мне прийти вовремя. Все здесь?

Он обвел длинный овальный металлический стол быстрым сканирующим взглядом – ни одно из двенадцати кресел не пустовало. Целый час отсутствовал только сам капитан. Нарэш недовольно поджал губы – он терпеть не мог подводить своих подчиненных, например, как сейчас, опоздав на совещание.

– Начнем с насущных проблем, – продолжил капитан, не сразу заметив, что в этот раз напряженное внимание, с которым все смотрели на него, было каким-то необычным.

Да, офицеры смотрели на него, но как-то изучающе, и встречаясь с ними взглядами, Кэйл наконец понял: что-то не так. В одних глазах читалось удивление, в других – откровенное изумление, в третьих – насмешливое понимание, в четвертых – добродушная зависть, в пятых – просто улыбка. Но удивление все-таки преобладало.

Наблюдая такое, Нарэш и сам в замешательстве замолчал. Наконец, спустя две минуты неестественно напряженной тишины, офицер-лейтенант, отвечающий за отдел обеспечения, по имени Отар’дэн Кхулус отважился нарушить ее вежливым покашливанием.

– Кхм. Капитан, извините… Ваша рубашка застегнута криво.

Кэйл не сразу понял, о чем тот говорит, но опустив взгляд, увидел, в чем дело. Действительно, одна из пуговиц была заправлена не в свою петельку, отчего жесткий воротничок рубашки, выглядывавший из-под синего кителя, слегка перекосился.

Еще раз оглядев всех присутствующих, Нарэш, не теряя каменной маски, в которую по обыкновению превратилось его лицо на публике, спокойно ответил:

– Спасибо за замечание, офицер Кхулус.

Сделать вид, что ничего не произошло и продолжать совет, как ни в чем ни бывало, уже бы не получилось. Очевидно, всех старших офицеров очень интересовало, как поведет себя в этой ситуации капитан. Точнее, по какой причине он сейчас предстал перед Советом в таком виде? Он – тот, кто славился своей непоколебимой преданностью военным уставам, дисциплине, кодексу, субординации…