Текст книги "Белая орчанка и оборотень (СИ)"
Автор книги: Li Litvinenko
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Их основной рацион составляли супы из привезенной крупы и овощей выращенных здесь. Мясо сюда не доезжало.
– Не положено! – Заявлял возчик на все вопросы и особо дотошных, не стесняясь, мог перетянуть кнутом.
Овощи на болотах росли плохо и в тайне они разбили под огород, часть подлеска, подальше от дороги. Семенами, как они не просили, их тоже никто не снабжал. Они сами выращивали их и бережно пеклись над каждым семечком. В основном это было капуста и тыква. Был у них также лук, чеснок, щавель (правда, дикий) свекла, морковь. Еще девушки собирали в лесу грибы – ягоды, дикие, кислые яблоки и груши. На зиму заготавливали много разных трав, ими лечились, как единственным доступным лекарством, из них готовили чай и другие напитки, использовали как приправу. Не смотря на запрет выходить за пределы огороженной территории, жизнь заставила их исследовать и освоить ближний лес, болото и одно из двух, соединенных тонкой протокой, озер.
На болотах они собирали крокут корень, клубень невысокого растения с длинными темно-зелеными листьями. Сладкий напоминающий картошку, круглый корешок размером с пол кулака, можно было есть сырым или отваривать. На озере они рыбачили в теплое время года, рыбы в нем было много, но не было необходимых для хорошей рыбалки снастей и навыков. В родительских домах, до болезни, девушки не занимались рыбной ловлей, это была мужская территория. Как могли они сооружали удочки, вспоминая увиденные когда-то, из волос плели удила, из тонких металлических шпилек, оставшихся от одной приехавшей из города, умершей уже девушки, имя которой никто не помнил, сделали крючки и берегли их как сокровище. Потеря крючка сорванного, например крупной рыбой была настоящей трагедией и погружала обитель на несколько недель в уныние. В озере, к тому же, летом они купались и стирали вещи.
Лето девушки любили, хотя на него приходилась почти вся тяжелая работа. Зиму ненавидели. Умирали, ослабленные болячками несчастные, обычно зимой. Зима для обители была тяжелым испытанием, в этом году она унесла жизнь трех из них.
Самым ценным из привозимого, были не продукты, как могло показаться, а одежда. Берк сразу бросились в глаза лохмотья, в которые девушки были одеты. Это были обноски шитые, перешитые и все в заплатках, на подобии тех, что носила она в первые годы своей жизни со Сфеном, еще до того как научилась зарабатывать стиркой и уборкой. Еще больше удивила обувь. Берк видела подобное, но более грубой работы, на ногах полудиких орков, забредавших иногда, в родной хутор. Девушки называли их чуни. Это были такие корзинки в форме ноги, сплетенные из мягкой коры деревьев, внутри выстланные высушенным мхом. При соприкосновении с влагой они моментально намокали, и замочить ноги, ничего не стоило. Чуни берегли ноги скорее от механических повреждений. Промокшие ноги были причиной частых простуд. Половина присутствующих кашляла, кто сильней кто слабее, в основном кашель был хронический. После Красного мора, легкие были самым уязвимым в организме местом. И даже легкого переохлаждения бывало достаточно, чтобы тело начала трепать Болотная чахотка.
Недоставало в их хозяйстве всего. Сильно не хватало ножей. Они попадали сюда только в багаже девушек, положенные заботливыми родителями, чтоб резать в дороге хлеб, как было с Лучаной. Но редко кого провожали заботливые родители, чаше попадали сюда только с тем, что было на них надето. Все обитательницы смотрели на узел, привязанный к спине козы с любопытством и надеждой. Так ждут подарка на день рождение от богатой бабули. Новенькие не сразу поняли тонкие намеки, а когда сообразили, отдали не богатое содержимое в общий котел, ничего не скрывая. Так радостным визгом были встречены маленький и большой меч Берк, такой же восторг вызвали котелок, ложки и нож, а так же теплый полушубок и дорогие кожаные сапоги Лучаны.
– Почему вас обрадовала чужая одежд? – Удивилась Лучана.
– Не чужая, теперь общая. Кто зимой на улице работает, тот и одевает. – Пояснила Берта, та самая девушка с косами.
Оказалось зимой в доме, всю работу выполняли вместе, а на улицу ходили дежурные девушки, там они работали по очереди. Дежурных снаряжали в самую лучшую обувь и одежду, они выносили мусор, отходы, заносили дрова. За существование обители они сделали все, чтобы уменьшить количество зимних прогулок. Каждый такой выход, был большим риском для здоровья. Внутри барака, прямо в полу кухни вырыт был колодец, а сделанные из глины трубы были врыты под землей под углом (чтоб не замерзало) и вели в яму на улице. Так заносить и выносить воду, было не нужно. Широкий навес соединял все постройки двора. Из кухни был прокопан второй вход в погреб, первый выходил во двор, через него заносили продукты с огорода. На втором месяце осени, дороги становились непроходимыми, и привозить еду из города прекращали до весны. Девушки оставались полностью отрезанными от мира, впрочем, как и всегда, но зимой это ощущалось особенно остро.
Чтобы экономить дрова, которые они сами заготавливали, на зиму все переходили жить в одну комнату. Пользовались только ею и кухней. Раз в неделю топили баню, а всю неделю ограничивались мытьем в тазике на кухне. Заготовка дров была в обители главной задачей. Все свободное время, девушки проводили в поисках и переноске топлива. Домашних животных у них не было, поэтому все приходилось таскать на себе или впрягаться в, своими руками сделаны, волокуши. У них был один топор, им по очереди рубили сухие деревья. Но чаше печку топили собранным хворостом.
Сейчас они жили еще все вместе, но в ближайшие дни собирались разойтись по своим, закрытым на зиму, комнатам. Сегодня с утра девушки занимались побелкой стен и потолков, освежая невзрачный интерьер клетушек в которых обычно жили по трое, поэтому все были дома, что в теплые месяцы было редкостью.
Одна комната давно пустовала и Берк с Лучанкой решили разместиться в ней. В каждой комнате, возле окна, была небольшая печь, выложенная из песчаника. Ими пользовались редко в особенно холодные или сырые ночи. В ряд стояли три грубо сколоченные из досок широкие лавки, вот и вся обстановка. Девушки принесли набитые сеном тюфяки и дали пару одеял. Так началась их новая жизнь на болотах.
13 глава. Новая жизнь
Бёрк чувствовала что умирает. Медея, серьезная, никогда не улыбающаяся девушка– проклятая, пыталась ее в этом переубедить, но орчанка совсем ей не верила и продолжала звать на помощь, хоть кого-нибудь.
– Помогите! – разносились, по всему бараку ее громкие вопли. – Помогииите! – Крик прекрасно был слышен на улице и перекрывал, иногда, стук топора.
Берк рожала.
Управлять процессом взялась Медея, она была единственной из девушек, проходивших через это. Она заболела Мором на пятом месяце беременность и родила мертвого сына. Дочь богатого купца, она вышла замуж за видного в их городе жениха по большой любви. У красавицы с темными, медного оттенка, тяжелыми косами и миндалевидными, голубыми глазами, отбоя не было от поклонников, и отец позволил ей выбирать сердцем. Счастливая семейная жизнь закончилась с приходом болезни. Муж сразу охладел к обезображенной и бесплодной, теперь, женщине и через три недели лишь немного дав Медее прейти в себя, ее специально нанятой повозкой отправили в забвение. По закону мужчина, супруга которого переболела Красным мором, считался вдовцом и был вправе завести новую семью. Что и сделал ее ненаглядный муженек, уже через полгода. Она узнала об этом из весточки от родных, которые иногда ей присылали с возчиком. Не трудно было догадаться, что посылали и гостинцы, но они редко доходили.
Ее привезли в обитель словно окаменевшую. Своими переживаниями девушка ни с кем не делилась и держала свои горести в секрете. Медея за всю свою жизнь на болотах никогда не смеялась, редко с кем-нибудь разговаривала и вообще держалась особняком от остальных. Но в отличие от других, она никогда не плакала, а у проклятых девчонок это случалось частенько.
Когда Берк с утра начала хвататься за спину и ходить, а потом и бегать по кухне, Медея одна не растерялась и быстренько всем раздала работу, кто грел воду, кто стелил чистое белье. Лишние были изгнаны на улицу, чтоб не путались под ногами. Событие случилось неординарное, и всем было интересно поучаствовать, посочувствовать, ну или просто посмотреть.
Когда выяснилось что Берк здорова, да еще и явилась к ним в положении, девушки говорили и думали разное, но все сходились в одном – она сумасшедшая. И только Медея не была шокирована этой новостью, она спокойно рассудила:
– Мы, чтобы люди не говорили, не заразные, и ей от нас ничего не угрожает, так?
– Так. – Ответили, ей хором.
– Семья ее погибла. Идти ей некуда. Так чего ей не остаться?
Это был самый длинный монолог Медеи, за всю ее жизнь в обители. Никто не стал высказывать свои домыслы, что она просто хочет ребенка. Из немногих рассказов Медеи было понятно, что самым сильным ударом для нее стала смерть малыша, а не предательство мужа. С ней не стали спорить и странную новенькую оставили в покое. Хоть Берк была неучтенной и на нее продукты не рассчитывались, никто и никогда не был против ее нахождения здесь.
Время шло уже к вечеру, когда роженица, наконец, стала мамой прекрасного толстенького карапуза. Мальчик, не смотря на маленький рост Берк (вес к концу беременности у нее был уже приличный) был крупным, и в мать голосистым. Измученная мамочка покормила малыша, после чего оба, счастливые и довольные, заснули глубоким сном.
Берк после родов чувствовала себя так, будто она не родила, а родилась. Больше полугода она была практически инвалидом. Сначала рана на ноге, а потом беременность не давали ей жить полной жизнью. А еще с тех пор как они попали в обитель, Бёрк не перекидывалась, девушки не подозревали, кто ютится с ними рядом. Лучана рассказала ей о людских суевериях к оборотням и убедила не раскрывать о себе всю правду. Бёрк вынуждена была подавлять в себе вторую сущность и это тоже её угнетало. Родив, она стряхнула с себя все бремя неполноценности и восстановилась почти мгновенно. Для вида она несколько дней еще повалялась в постели, изображая слабость, но сегодня Бёрк решительно была настроена обернуться.
– Хочу пойти прогуляться к озеру с Лучаной. – Попросилась она у Медеи. – Малыша я покормила, он спит и проснется еще не скоро. – Лицо у неё было хитрое-прехитрое. – Я ненадолго, только посмотрю и сразу назад.
– Ну ладно, – Сжалилась, увидев тоску во взгляде Медея. – Только не больше часа, и не застудись смотри, оденься потеплее. – Как заботливая мать, наставляла она ветреную девушку. – К озеру близко не подходи и даже ноги не вздумай намочить.
Последние дни она была в отличном настроении. Теперь по ночам Меда по два раза ходила в комнату роженицы, проверять все ли в порядке, она взяла на себя роль няньки и интересовалась ребенком даже больше родной мамочки.
Когда орчанка радостная упорхнула из кухни, Медея вошла в комнату Бёрк и подошла к большой корзине, которую сама заранее сплела специально для малыша в качестве колыбели. Она опять надолго залюбовалась спящим малюткой. Мальчика, мамочка назвала Сфеносом.
– В честь папы. – Объяснила она странное имя.
Странное, потому что все знали, что сфен это зеленый, драгоценный камень, по игре света сравнимый с бриллиантами. Название свое он получил из-за характерной формы кристаллов напоминающих треугольник, на древнеэльфийском сфено значит клин.
Он был потрясающим. В ночь после родов, дождавшись, когда все уснут, Медея потихоньку забрала корзинку от постели матери и унесла в свою комнату. После смерти двух соседок этой зимой, она жила в ней одна. Медея аккуратно, чтобы не разбудить, вытащила Сфеноса из колыбельки и нежно прижала к груди. Она смотрела на новорожденного и чувствовала, как лед в ее душе тает и вытекает из глаз горячими каплями. Как давно она не плакала… Хоть ребенка родила другая женщина, Медея полюбила его сразу и всем сердцем. У нее был огромный запас неистраченной материнской любви и отдать его весь, она решила маленькому Сфену.
Из своих запасных юбок она наделала ему пеленок, и сшила пару рубашечек. Берк тоже шила во время беременности и теперь он был богатым молодым человеком. Гардероб его уж точно был самым многочисленным и разнообразным в обители. Мальчик был черноволосым и уже сейчас, было понятно, что синие глаза его будут темными, скорее всего карими.
Принеся корзину на кухню и поставив, на составленные вместе стулья, Медея продолжила готовить обед, сегодня в помощницах у неё была Агаша. В окне мелькнула быстро удаляющаяся спина Берк.
– Вот ведь не сидится. – Сказала, беззлобно Агафья. – Нет, чтоб с маленьким побыть.
– Да набудется еще. – Ревниво ответила Медея. – Всю ночь рядом. Сто раз надоест еще. Пусть погуляет на солнышке, развеется. Здоровье у неё крепкое, родила легко, хоть и кричала как ненормальная.
– Да уж как кричала… – Они переглянулись и захохотали. Потом опомнились и, испугавшись, что разбудят малыша поприкрывали рты ладонями. – Вот ведь сумасшедшая. – Почти шепотом продолжила девушка. – В голос: помогите! Я впервые порадовалась что бесплодная. – Агафья вытерла набежавшие от смеха слезы, вспоминая, как они с девушками во дворе с ужасом, слушали вопли Берк. Ну и напугала она их!
Лучанка с Берк в это время уже бодро добежали до воды. Лето было в разгаре и девушки – проклятые давно открыли купальный сезон. Беременную Берк, купаться в прохладной воде не пускали, чтоб не простыла, а ей так хотелось. К счастью сейчас на берегу никого не было, и она решила осуществить давнюю мечту. Раздевшись на ходу, она с разбега, бултыхнулась в озеро. Быстро проплыв почти до середины, Бёрк с наслаждением перевернулась на спину и, раскинув в стороны руки, замерла лежа на поверхности воды. В памяти всплыл вечер когда Варди рассказал им с Лучаной как и почему называются эти озера.
Уже стемнело. Это была их вторая ночевка вместе. Возле костра они сидели полукругом и тихо разговаривали.
– А ты знаешь, куда едешь? – спросил вдруг тролль, уставившись хитрыми глазами на орчанку. Его хвост ожил и как всегда когда он волновался начал скользить по земле из стороны в сторону.
– Так в обиталище прокаженных. – Ответила просто Берк.
– А точнее. Место?
– Безысходная топь. – Подсказала Лучана.
– Это да. Но ведь там не только топь, а еще есть два прекрасных озера. – Многозначительно подняв рыжие брови, поведал Варди.
– Озе́ра? Впервые слышу. – Удивилась прокаженная.
– Да. Синие и бездонные как глаза твоей подружки. – Отвесив легкий поклон в сторону орчанки, продолжал расписывать тролль. – И называются они озера Бёрк!
– Оооо! – Выдали, восхищенно – удивленное, девушки.
– И не просто так носят они свое имя. Хотите, я расскажу вам старую, но правдивую историю?
– Конечно, хотим. – Захлопали в ладоши, от восторга девушки.
– Ну, слушайте. Раньше через лес, как впрочем, и сейчас, шла дорога. Но пользовались ей куда чаще. Ходили тут богатые, торговые караваны и возили через реку разные товары. Было это еще до войны оборотней и людей. Мне об этой догоре подробно рассказал, старый как мир, гном (чего он еще не помер, ума не приложу, видно какой-то эльфийский бальзам пьет, мерзавец). Ну да бог с ним. Мне нужны были былины эти, чтоб самому наладить тут новый торговый путь. Сейчас через брод, приличный крюк получается. А раньше напрямую, по двум мостам – один через озера, другой через реку, намного быстрее было.
Так вот, ездил тут торговец и дорогой товар возил в людскую сторону. Такой, какого там не бывало, да и на нашем берегу он в диковинку. Орех Водяного мака! И большие деньги зарабатывал. Но сильно был он скуп и жаден, это его и сгубило. Собрал он большую партию орехов и загрузил все в одну телегу. А все, потому что другая была сломана, а починить он денег пожалел. Все откладывал на потом, приеду, мол, и тогда обе и отремонтируем на славу. Его возница говорил ему: что не зря людская поговорка гласит «не ложи яйца в одну корзину». Так купец тот посмеялся: орехи не яйца, не побьются.
Между озерами был тонкий перешеек, а через него мост шел, без перил и довольно хлипкий. Воз был такой тяжелы, что доски подломились, и телега вместе с возницей да купцом в озеро и опрокинулась.
Девушки аж охнули, так прониклись судьбой бедолаги.
– Ну, гномы (а торговец и возница были гномы) выскочили, ничего страшного с ними не случилось. А вот товар весь в озеро просыпался.
– Что все орехи утонули? – Переживала Лучана.
– Не утонули. Телегу они вытащили, лошади тоже уцелели, а товар весь на воде плавал. Пока хозяин остался сторожить, возница за людьми в ближнюю деревню съездил. И стали они вылавливать орехи сетями как рыбу. Но третью часть все же потеряли.
Так вот, пока сети тягали, торговец тот, бегал по берегу и все повторял: «вот тебе и озеро Бёрк, вот тебе и озеро». А людям чудно, сети таскают и смеются. Гном ведь деньги большие от жадности потерял. И с тех пор вот прозвали – озе́ра Бёрк. – Закончил свой рассказ Варди.
– Не поняла, почему Бёрк то? – Хлопала глазами Лучана.
– Так того торговца так звали. Верней не так, а позаковыристей, вроде Бёркалиот что ли, уж точно никто не помнит. А коротко и по-простому Бёрк. – И захохотал, хлопая себя по коленям и помахивая пушистым кончиком хвоста.
Он так часто делал – сам над своими шутками смеялся. Да так заразительно, что все подхватывали, хоть и шутка была не смешная. Вот и на этот раз девушки переглянулись и засмеялись. Хороший был вечер…
Берк вздохнула, развернулась на живот и, перекинувшись волком, опять поплыла. Она решила доплыть до самого перешейка меду двух озер и направилась в ту сторону. Проклятые купались на другом берегу́ озера, противоположном бе́регу с узким, озерным горлышком. Вода на поверхности была теплая, день был безветренный и верхний слой озера хорошо прогрелся. Девушки в основном плавать не умели, остальные заплывать далеко от берега боялись. Между двух озер шел горный хребет, невысокий и плоский сверху, по нему и пролегала когда– то дорога. Второе озеро было ниже по уровню и вода из верхнего, пробила себе дорогу через возвышенность. Вокруг озер, начинались опасные топи, поэтому на другом берегу и на втором озере прокаженные, никогда небыли.
Берк приплыла к протоке и вышла из воды. Она по-собачьи отряхнула шерсть, так что брызги полетели далеко в стороны. По довольно пологому склону она взобралась на холм и с благоговением огляделась. Со стороны обители другое озеро, видно не было. А жаль.
Оно было красным! Берк увидела его в тот короткий период, когда Водяной мак цвел. А это был именно он, орчанка видела его вышитым на жилете Татимира. Переняв рисунок, сама не раз украшала этим узором вещи гномов, они очень любили вышивку маком на одежде и предпочитали ее другим.
Когда-то случайно здесь засеянный и ни кем не видимый, он разросся и закрыл своими огромными, около метра в диаметре, листами все водяное зеркало. Сказка была правдой. Почти сразу после поломки моста началась первая эпидемия мора и вереница желающих проехать на другой берег торговцев, почти иссякла. Когда все утихло, и был подписан Договор, мост не стали восстанавливать. Дорога прошла ниже по течению, через брод. А прекрасный цветок здесь прижился и обрел новый дом.
Водяной мак назван был так, за схожесть именно цветка этого растения, с обычным луговым. Вообще он был родственником гигантской кувшинки. Его листья, сразу выдавали это близкое родство. Кроме формы цветка имелось еще одно существенное отличие. Когда бутоны отцветали, на воде оставались огромные, зеленые кругляши, напоминавшие маракасы, в которых вызревали его съедобные семена. Берк прыгнула с горки на ближний плотик– лист всеми четырьмя лапами. Он не выдержал и ушел под воду. Волчица вынырнула и, отфыркиваясь, сорвала зубами стебель цветка. До своего берега она плыла, держа его в зубах. Лучанка запрыгала от восторга от вида диковинной красоты. А узнав название растения, от радости завизжала.
14 глава. Символ сна и смерти
На середине кухонного стола, среди тарелок с обедом, в грубом, глиняном кувшине стоял красный цветок, к которому были прикованы взгляды всех присутствующих в комнате девушек. Он был необычно крупным, скорее даже гигантским. Шершавый, покрытый тонкими волосками стебель равнялся в обхвате девичьему запястью, а разворот его центрального венца составлял где-то с полметра в диаметре. Ярко-алые, шелковистые лепестки, были, как будто немного измяты. Когда цветок распустился, они освободились от опадающих чашелистиков, образовывавших над ними замкнутое вместилище, в котором они скрывались и на тонких, словно крылья бабочки лепестках, остались грубые заломы, до конца так и не растравившиеся. Центром мака был зеленый шарик, с твердой короной по верхнему краю, он был окружен множеством черных тычинок, когда цветок вызреет, его размер будет с голову взрослого человека. Цветок источал приятный медовый аромат, отдававший летним зноем и солнцем. С древних времен мак являлся символом сна и смерти. Считалось, что если заснуть на алом, напоминавшем залитое кровью поле брани, лугу, заросшем диким маком, то можно никогда уже не проснуться, но доподлинно это было неизвестно, никто не спешил проверить на деле правдивость этой легенды. Но, то был полевой мак, водный не обладал сильным запахом и в этом смысле был вне подозрений.
Цветок гордо стоял на своем скромном пьедестале и кажется, сиял в этой мрачной, скудно освещенной комнате. Своей чарующей красотой, он делал окружающую его неказистость еще более заметной. Девушки долго рассматривали диковинку, не приступая к своей трапезе. Бёрк сказала, что цветок достала Лучана, ведь ей запрещено было купаться.
– Бог мой, неужели все это время мы жили рядом с таким сокровищем и даже не догадывались об этом! – В восторге, сказала Агаша.
Девушки закивали. Они уже мысленно облизывались, глядя на мак, такое лакомство неожиданно свалилось на них.
– А сколько стоят орехи этого мака? – Спросила курчавая Зоя, эта мысль вертелась у всех в голове, ценность его семян вошла в поговорки.
– По разному, смотря, где продавать. – Предположила Дина, самая пухленькая из всех.
– Да. Оптом если, точно дешевле. – Уверено заявила Оливия, в прошлом дочь лавочника.
Девушки начали перечислять, сколько всего можно было бы купить или поменять на редкие орешки.
– Лопаты, тяпки, ведра. – Начала Зоя.
– Одеяла, новые подушки, теплые носки! – Подхватила Лали.
– Какая разница как продавать и сколько стоит. – Прервала ложные фантазии практичная Берта. – Мы выйти отсюда не можем, значит, и выручить за него, хоть сколько, не получиться
– Так возчику можно продать. – Предложила Ди.
– Да можно. Только этот козел, орехи заберет, а выручку себе оставит. – Гнула свое Берта.
– А на следующий год, мы ему не отдадим. Он не дурак, выгоду постоянную потеряет. – Дина верила в лучшее.
– Да он спалит нас вместе с этим бараком, а на озеро, каждое лето будет артель привозить и урожай снимать. – Аргументы Берты, были железные.
Лица девушек вытянулись и они поникли.
– Почему вы решили, что мы сами не сможем продать? – Вступила в разговор Берк.
– Так нам к людям запрещено выходить. – Озвучила всем известный факт Агафья.
– Так то, к людям…
Повисло молчание. Девушки вдруг начали осознавать существование других народов. Сама мысль, что можно пересечь реку и оказаться в городе населенным другими расами, никогда в их головы не приходил. С детства их пугали оборотнями, населявшими земли за рекой. Они считались людоедами и только та, которой жизнь была не дорога, могла глянуть в ту сторону. Ходить тут по лесу, нарушая закон это одно, они точно знали, что сюда люди не сунуться, боясь заразы, за все время существования обители, проверяющих тут не было. Совсем другое дело та сторона. Возможно там, за каждым кустом притаился зверь и мечтает он лишь о том, как бы полакомиться костлявой человечкой, нарушившей границу. Все не сговариваясь, замотали головами, говоря твердое «нет».
– Да послушайте глупые. – Продолжило свою мысль Берк. – Варди, тролль который нас подвозил, говорит, лет двадцать ни одного оборотня тут не было. Да и не до людей им сейчас, война вовсю идет с гоблинами. Варди нас с Лучаной к себе в гости звал В город за рекой. До других народов там никому дела нет, кого только не встретишь. Мы с Лучаной лица зеленой тиной измажем и за орков сойдем. Карликовых… – Она глянула на Лучанку и они захохотали, вспомнив свое знакомство. – У тролля своя торговая лавка в городе, он орехи с руками оторвет. И цену даст честную, хороший он, точно не обманет.
Предложение орчанки было такое неожиданное, что девушки долго просто пытались представить, как это будет происходить. До глубокой ночи обсуждали они предложение Берк. Рисовали прямо на столе схемы, планы, спорили и даже немного ругались. И в конце концов решил: торговле орехами с Красным берегом – быть! Воодушевленные такой перспективой, они продолжали жить повседневной жизнью, но даже дышать на болоте, кажется стало свободней.
Когда цветы мака отцвели, перед ними встал новый вопрос. Когда нужно собирать урожай и как? Про это никто никогда не слышал и не знал. Панику, возникшую в тесных рядах проклятого сестринства, быстро подавили и проблемы стали решать постепенно.
Сначала общими усилиями они из сухих стволов молодых деревьев связали два плота. И в качестве полевого испытания все по очереди сплавали к перешейку полюбоваться на редкую красоту.
На втором озере они нашли и нарезали отличный тростник, росший на его берегу в изобилии. Такого вида тростника на болотах больше нигде не росло. Он был тонким, гладким и необычайно гибким. Наверное, он высеялся здесь вместе с маком, как сорняк. Из него черненькая Себастина сплела отличную шляпку, за которую девочки чуть не подрались. Она оказалась такой удобной и легкой! Во избежание дальнейших конфликтов, было решено освободить Себу от всех работ, пока она не обеспечит всех девчонок, такими же достойными головными уборами.
Через три недели как раз когда, по общему мнению, созрел мак, головы девушек украшали плоские шляпки, похожие на перевернутые тарелочки, с широкими полями, равными развороту плеч. Подвязывали их под подбородком лентами, в обители имелся небольшой их запас, а еще каждая, надергав ниток из редкой здесь, цветной одежды, украсила свою шляпку вышивкой.
На шляпе Берты, был подсолнух, у Медеи мак, Агафья украсила свою, гроздью рябины. Шляпка кучеряшки Зои расцвела шерстяными васильками. У нее были шерстяные, синие носки, но давно протерлись, и она распустила их на нитки чтоб связать новые. Берк, вышила на своей шляпе зеленые, дубовые листья, такие она вышивала на рубашке папы. У Себастины были колокольчики, Зоя отдала ей остатки своих ниток, все равно на носки теперь не хватит.
В вышивке на шляпах была не только красота, но и польза. Когда девушки возвращались домой, они складывали шляпы на сундук стопкой, а уходя по рисунку всегда, находили свою. Они отлично защищали от солнца, в них было удобно работать в огороде и собирать травы, а после того как проклятые выяснили, что и дождь в них не страшен, на улицу без шляпки больше никто не выходил. Девушки всегда остаются девушками, в красивой, новой вещице, они стали чувствовать и себя красивее.
Перед началом сбора урожая мака, они сделали пробу на зрелость семян. Девушки сначала перетащили через каменный перешеек в другое озеро один из плотов. Спустив его на воду, они теперь легко могли добраться до вожделенных коробочек. Действуя большим мечем Бёрк, как топором, они срубили две маковые коробки с семенами. Они были влажными от того что почти лежали на воде, разделенные с ней только зеленым листом, из которого вырастал цветок. Пришлось пару дней сушить их под навесом и когда коробочки зачерствели и стали греметь как настоящие маракасы, их разрубили топором. Наконец все увидели семена водяного мака. В одной головке их было около двадцати, крупные, размером с неочищенный лесной орех.
После ужина, они нажарили себе угощения. До этого орехи водяного мака никто кроме Берк не пробовал. Даже без карамельной глазури их вкус поражал. Они были сладкими, хрустящими, с ярким ореховым ароматом.
– Да, теперь понятно, почему они такие, заразы, дорогие. – Облизывая губы, сказала Дина. – За такое не жалко и золотого.
– Если он у тебя есть. – Как всегда резко, прокомментировала Берта.
Девчонки засмеялись. Мало кто из них, хоть раз в жизни видел золотую монетку и почти некто не держал такое сокровище в руках. За три золотых в деревне, можно было купить хорошую корову.
Орехи единогласно были признаны полностью созревшими и на другой день, не откладывая в долгий ящик, начали собирать урожай. Сначала, хотели доставать из коробочек семена прямо на плоту, но эту идею почти сразу отвергли как рискованную. Плот был маленьким, неустойчивым и мог от любого неосторожного движения перевернуться. Девушки не хотели повторять историю старины Бёркалионна (или как его там) и очисткой решено было заниматься уже в обители.
С утра, как только солнце чуть-чуть показалось над горизонтом, от берега отплыл плот. После долгих споров, был придуман пошаговый план сбора мака. Решено: прямо в воде срубить ореховые коробочки, связать в пучки по десять головок и подгонять к берегу. Потом две девушки, поставленные на озерном перешейке, переносили их через пригорок и бросали связки в другое озеро. Там, другие девчонки на втором плоту собирали их за длинные веревки в большие связки, и буксировали к своему берегу.
Они провели у воды за напряженной работой девять дней. Потом цепочкой, как муравьи, они таскали связки маковых головок, подвешенные на длинные палки, перекинув те через плече, как коромысло. За высоким забором, спрятавшись от летнего зноя под навес, спокойно и не торопясь, они раскалывали ореховые головки толстыми палками. В зерна попадала труха от кожуры и когда все орешки были очищены, их пришлось еще и перевеять. Они высыпали их небольшими порциями на простыни и, выйдя на середину двора, где чувствовался свежий сквознячок, стряхивали ткань вверх, ветром выдувая ненужную шелуху. Потратив много сил девушки, набрали три больших мешка маковых орехов. Следующей задачей было, доставить их в город и продать.
Коза, как и её хозяйка при заселении в обитель была в положении, и теперь у неё было два козленка. Первое время им разрешено было высасывать у матери все молоко, но через месяц их стали привязывать, частично переведя на травку. Выделяли козлятам теперь всего по кружке молока в день, остальное шло Сфеносу и на приготовление каш или выпечки. Обязательно кружечку молока давали Лали, она сильно кашляла и за нее все волновались, если после этого что-то оставалось, шло на питьё всем девушкам по очереди.
