Текст книги "Союз Преданных (СИ)"
Автор книги: Lett Lex
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
– А ведь она может застыть там на всю жизнь. Это будет долгая бесконечная жизнь вне времени и пространства, пока я не вытащу ее. Или это сделает кто-то вроде меня.
Куно ринулся к зеркалу, прижал ладони к мягкой податливой пленке на месте стекла. Сконцентрировался снова, призывая всю силу, что была в его руках. Зеркальный лабиринт осветился, собрался в прямой путь.
– Дом, скорее, – крикнул Куно. Он видел ее, крошечную, невесомую, на том конце лабиринта.
– Такой ты милый, Куно, – промурлыкал Ланс. – Когда-то и мне такое колдовство давалось легко, а теперь я должен жечь себя огнем, чтоб преподать тебе урок. Ну что за несправедливость?
Куно старался не слушать. Он припал лбом к зеркалу, взгляд прикован к Доминике. Она бежала изо всех сил, он видел, с каким трудом ей дается каждый вдох. И все же расстояние до него почти не изменялось.
– Дом, ты сможешь, – проговорил он. – Представь, что это выход приближается к тебе.
– Очаровательно. А что, если принцесса столкнется со своими страхами, – Ланс еще раз щелкнул пальцами. Куно вскрикнул, пытаясь удержать руку от такого же движения, но кисть тут же пронзила обжигающая боль. Он ударил по раме. В этот момент перед принцессой возник Ладвиг.
Улыбающийся. Живой. Такой влюбленный в нее. Она замерла, сбитая с толку видением. А князь подошел к ней, нежно заправил за ухо выбившуюся прядь. Доминика склонила голову, пытаясь заглянуть ему за плечо. Куно чувствовал, как ему перехватило дыхание, как темнеет перед глазами.
– Дом… – только и смог выдавить он. В руке «Ладвига» блеснула сталь. Губы склонились к губам, а клинок направился к беззащитно бьющемуся сердцу. Из груди Куно вырвался жуткий крик и в то же мгновение «Ладвиг» обернулся в дым. Осталась только Доминика с окровавленным клинком в руке.
– А она хороша, – хмыкнул Ланс. – Но не думай, что другие твои близкие будут такими же.
– Я все верну, – сказал Куно, взгляд прикипел к движущейся фигуре. – Скажи где и когда. Я все верну.
– Все не так просто, мальчик. Нужно знать своего адресата, а мое имя украли. Похоронили. Найди его. А когда разыщешь – я сам к тебе приду.
Огоньки свечей вздрогнули и продолжили гореть ровным светом. Куно припал к зеркалу, принялся несвязно шептать, умолять Доминику выйти из зеркального лабиринта, пока поверхность стекла не задрожала, выпуская ее наружу. Принцесса дрожала, губы плотно стиснуты. Если бы она не была бесплотным духом, она наверняка ударила бы его, но вместо этого просто скомандовала:
– Верни меня.
Куно кивнул и указал ей на ее тело.
– Устраивайся поудобнее, – он попытался выдавить из себя улыбку, но собственное тело не слушалось. Доминика подобрала юбки и шагнула к своему телу привычным движением, как будто делала это много раз. Огоньки свечей колыхнулись еще раз и погасли. Принцесса сделала глубокий вдох и открыла глаза. Взгляд вонзился в Куно, как метко пущенная стрела, пригвождая к месту.
– А теперь расскажи мне, во что ты вляпался. Со всеми подробностями.
Она достала из кармана блокнот.
***
В первое утро они толком ничего не заметили. Людей на рынке было негусто, списали на дождь, укрывший город плотной пеленой. На следующий день небо прояснилось, а магов на улице почти не было. Только на центральной площади неизменная парочка в пестрых костюмах давала представление, да пожилой целитель продолжал принимать детей и бедняков, наводнивших его дом. Не вышли на занятие и ученики чародейского корпуса – учителя сказали, что все дружно отравились несвежей едой из столовки. Когда на третий день дело дошло до министра и он поехал сам проверить, что дают есть чародеям-ученикам, его никто не встретил. Он простоял под проливным дождем с полчаса, дожидаясь, когда перед ним распахнут двери и, рассыпаясь в тысячах извинений, директор приведет его в зал, наполненный здоровехонькими сопляками, благоговеющими перед его властью. Но никто не шел, и министр, объятый праведным гневом, сам дернул незапертые двери. Они распахнулись, впуская его в запустелый коридор. Не было слышно ни занятий, ни шагов, ни детских игр. Только крысы хозяйничали во всю, забыв про опасность. Министр схватился сперва за голову, потом за сердце, и послал за придворным чародеем. Тот тоже как сквозь землю провалился.
Стараясь не вызывать панику, министр приказал солдатам прочесать каждый дом, где были зарегистрированы чародеи или их семьи. Или пропадали целые семейства, или никто ничего не знал, а на следующий день такие же клявшиеся в неведении колдуны исчезали, так что приходилось прибегнуть к тем, кто уже не мог сбежать. Кто вообще ничего не мог.
– Что это такое? – хрустнул суставами король Луис, указывая пальцами на человека, прикрепленного к креслу на колесах.
Человек похож был на кусок воска, брошенный наигравшимся ребенком. Его лицо было болезненно-желтым, глаза вот-вот должны были провалиться в очерченные темными кругами глазницы, зубы почти все выпали и складывалось впечатление, что весь остальной скелет человека вот-вот последует за ними. Чтобы он мог сидеть и держать голову ровно, пока смотрит на короля, его туловище обвязали ремнями и прикрепили к спинке кресла. Костяной воротник, как ошейник, помогал держать голову. Тонкие руки приковали к подлокотникам, и большую часть времени они лежали неподвижно, как мокрая ткань, но при виде короля Сгоревший заскреб ногтями по ручкам. Взгляд прояснился.
Король выглядел хорошо для своих лет. Его крепкая фигура дышала здоровьем настолько, что становилось тошно. Он бодро двигался, легко поднимался по лестницам, не обладал хитростью, зато решимостью (даже когда дело касалось самых отвратительных решений) ему было не занимать. Король Луис тряхнул седеющей головой и с отеческой улыбкой еще одним взглядом окинул Сгоревшего.
– В чем дело? Зачем вы подняли с постели бедолагу? Неужели во всем Ост-Гаэле не осталось ни одного чародея, способного перемещаться на своих ногах?
– Нет, и в окрестностях их тоже становится все меньше. Весть разносит сам ветер.
– Весть?
– Чародеи идут на Север. Так? – министр словно ищу подтверждения, пнул каталку, в которой сидел Сгоревший. Тот неопределенно замычал.
– Что им делать на Севере? – с нажимом спросил король. Еще один пинок, скрежет хлипкой катающейся конструкции.
– Доминика… дом… – промычал Сгоревший. Он открыл рот слишком широкок, и еще один зуб, не удержавшись в десне, выпал на мраморный пол. Король отшатнулся, глядя себе под ноги так, словно увидал таракана.
– Доминика на Севере?
Вместо ответа Сгоревший растянул губы в жуткой улыбке. Блаженной. Непонятной. Король взглянул на министра.
– Как она смогла призвать на свою сторону всех чародеев в королевстве?
– Ваше Величество, – засеменил министр. – Может, нам-то и так хорошо было? Вон сколько всего было сделано, чтоб эти твари почем зря не размножались? Давайте, может…
Ладонь рассекла воздух и со звоном впечаталась в щеку чиновника. Щупленького мужчину отбросило на пару шагов назад, пола длинного кафтана попала между его ногой и скользким мраморным полом. Министр пискнул и повалился на спину. Улыбка Сгоревшего стала только шире.
– Что ты смеешься, уродец? – рыкнул король, подходя ближе к иссушенному чародею. – Я бы и тебе треснул, да вижу, ты и без того скоро помрешь. Для тебя честью будет умереть легко. Где моя дочь? Как она с вами связалась? Что обещала?
Чародей растянул губы до скрипа сухой истрескавшейся кожи и отчетливо проговорил:
«Дом».
Король рыкнул и с размаху опрокинул кресло, в котором сидел мерзкий человек, когда-то считавший, что может укротить силу огня. Теперь его тело, раньше достаточно сильное, чтобы сдерживать мощь природы, неуклюже перевернулось, хрустнуло и затихло. Король безразлично прошел мимо и занял место за своим рабочим столом.
Он устало тер виски, глядя сквозь стекло окон на проясняющийся горизонт, на волны, с гневным шепотом наползающие на берег. Словно они расслышали имя Доминики и теперь тянули свои пенистые лапы к замку, чтобы собрать последние сплетни. Министр скромно дался в углу. В его голове вились десятки мыслей, но он не решался озвучить ни одну из них, пока король находился в раздумьях. В последнее время все попытки повлиять на короля заканчивались отрубленными головами и громкими скандалами. А все началось из-за этой малолетней гадины и ее матери. Или еще раньше, когда король потерял всех законнорожденных детей и несколько месяцев не покидал покоев? Оставалось только гадать, в какой момент началось помутнение его рассудка, почти незаметное, но бросающееся в глаза, как кривой шов или шрам.
– Стянуть войска и направить их на Север, – наконец скомандовал король. Министр сдавленно пискнул.
– Может, отправим небольшой развед-отряд, – мягко проговорил он.
– Нет, мне нужны все люди. Стяните их с западного театра боевых действий, если нужно, – рявкнул король. – Обучите и отправьте маршем на Бернберг. И никаких магов, обойдемся без диверсантов.
15
– Ланс! Открывай, твою мать! – грохот двери под напором тяжелого кулака вывел старика из раздумий. Он уже час смотрел на догорающие свечи, подпитываясь после разговора со своим учеником.
Чужое имя, пусть он и пытался с ним сродниться, хлестнуло, как пощечина, на которую он не мог ответить. Ланс поднялся из мягкого кресла, чувствуя, как ноет спина и ноги. Больше, чем необходимость пользоваться не своим именем, его раздражало только дряхлое тело, ставшее его темницей. Оно было слабым, ноги и вовсе норовили вот-вот отвалиться, от кожи воняло уже не старостью, а разложением. Силы в этом теле оставалось ровно столько, чтобы передвигаться и не разваливаться на части от каждого неосторожного чиха. Он надеялся, что, высвободив часть силы из своей темницы, сможет восстановить и оболочку, но впитанных сил было недостаточно, процесс старения зашел слишком далеко. Эти гады слишком хорошо все продумали. Даже если он вернет себе былую мощь, его разорвет на части. Но он не был бы собой, если бы не нашего решения и для этой задачки.
Он клялся себе, что осталось немного потерпеть. Он ждал уже много столетий, и теперь, наконец, счет перешел на месяцы – даже недели – если его прогноз верен. Но это время ожидания оказалось самым невыносимым. Но сложнее, чем ожидание, оказалось выдерживать только вспыльчивого князя Гряды, с которым они нашли некоторое взаимопонимание и который теперь при любой возможности совал свой любопытный нос в его дела. Ланс в этот раз решил не щадить его нервы париком и гримом, и показался на пороге в своем истинном обличье.
– Наконец-то, – буркнул Ирвин и вошел в теплый просторный флигель на территории замка, который он выделил своему неожиданному гостю. Странный чародей обещал ему власть и открытие путей на Юг, уничтожение Договоров. Естественно, Ирвин согласился. И теперь он чуть ли не каждый день наведывался к Лансу, чтобы узнать, как продвигается работа. Но в этот раз, стоило ему сделать пару шагов, он застыл, будто напоролся на невидимую стену.
Нестерпимая вонь ударила в нос, выбрила из глаз слезы, налипла на язык и горло, душа до рвоты. Князь прижал нос к сгибу локтя и проморгался.
– Добро пожаловать, князь, – размашисто поклонился Ланс. По взгляду Ирвина он понял, что вместе с париком и пудрой он позабыл даже о вставной челюсти. – Чаю?
– Чем воняет? – нахмурился Ирвин, заглядывая дальше в комнату. – И где все слуги?
– Испускают столь впечатлившие тебя ароматы, – улыбнулся старик, жестом приглашая Ирвина зайти в просторную комнату.
В одном углу стояла кровать, совсем рядом находился обеденно-рабочий стол, на котором горели несколько сальных свечей. Окна были плотно закрыты, так что мерцающие огоньки, весело пляшущие на фитилях, были единственным источником света. Их желтые отблески то и дело выхватывали из плотного полумракам бурые пятная на полу и бесформенную кучу в дальнем углу: руки, ноги, плечи, закрытые глаза, все в беспорядке, сваленное в кучу. Ирвин видал такое на поле боя, но не в доме. Тошнота резко подкатила к горлу, заставляя все тело напрячься в попытках сдержать позыв. Князь Ортир с трудом отнял взгляд от горы тел и уставился на Ланса.
– Что ты с ними сделал? – процедил он. – Я дал тебе слуг не затем, чтобы ты их убивал.
– Извините-извините, надо было уточнять наше с тобой понимание фразы: «мои люди полностью в твоем распоряжении», – хмыкнул старик. – Да и к тому же, ты и сам грешишь подобным. Зачем ты набрал себе целую армию?
– Это другое.
– Но они же в результате тоже умрут, в том или ином количестве и «полностью в твоем распоряжении».
– Они это сделают ради великой цели, исполняя пророчество…
– А, – махнул рукой Ланс. – Тогда, считай, твои слуги тоже исполняли своего рода пророчество. Я же говорил, что мне нужен помощник для колдовства, человек, который смог бы справиться с моей силой. Но твои правдовидцы оказались слабоваты. Должен сказать в свое оправдание, они умерли сами, я ничего руками не делал.
– Тогда что ты хочешь?
– Мне нужен чародей. Я думал, что смогу обойтись без него, но он взял у меня кое-что важное. А все из-за твоего братца и принцессы…
– Моя армия может тотчас отправиться в Бернберг и взять его штурмом, – хмыкнул Ирвин. Ланс смерил его снисходительным взглядом и указал на дверь.
– Сходи, продышись, а то ты вообще не улавливаешь нить.
– Сначала разберемся с телами.
– Да пришли просто пару горничных, чтоб прибрались, – махнул рукой старик и выпихнул князя на улицу. В бледном свете дня лениво порхали пушистые снежинки. Они провисали в воздухе, а с новым порывом ледяного соленого ветра, налетавшего с моря, принимались виться бешеным роем, вонзаясь в лицо, глаза, руки. Ирвин с облегчением вдохнул ледяной воздух. Старик, чародей, явился к нему несколько дней назад, залечил его раны и пообещал сделать так, что древние договоры рухнут, и Ирвин сможет направить свою армию на юг, как и было завещано детям севера. Вырваться из ледяного плена, из круга одних и тех же лиц, получить славу и самостоятельно написать будущее своего народа – одна мысль об этом будила в Ирвине азарт. Тем более, если Ладвиг собирался населить север чародеями, действовать нужно было быстро. Поэтому он без вопросов пустил странного старика в свой замок, дал ему все необходимое, но тот лишь чертил какие-то схемы и объяснял все события положением звезд. Ирвин и так слабо понимал, что происходит, а заумный вид ходячей мумии и вовсе раздражал его до скрежета зубов.
– Полегчало? – участливо поинтересовался Ланс, набившая трубку табаком. Ирвин скрипнул зубами.
– Я не вижу результатов твоей работы.
– Так мы и не обсуждали, что они должны быть прям сразу, – пожал плечами Ланс. – Магия, а особенно древняя – дело тонкое. Но ты не слишком хочешь в это вникать, и, честно говоря, так даже лучше для тебя.
– Откуда мне знать, что ты не кормишь меня обещаниями?
– Начнем с того, что у нас общая цель, мальчик мой. Мы оба хотим стать великими, чтобы нас знали, – промурлыкал старик. – Но для этого нужно время и терпение. А еще мне нужен чародей, я уж говорил.
– Мои люди приведут его тебе.
– О, нет-нет. Попридержи коней, дорогой. Твоим людям найдется применение, лучше займись пока своими делами. Например, узнай у прекрасной маленькой княгини, как там поживает твой сын, – осклабился он.
От напоминания Ирвин вспыхнул. Скрежетнули зубы, словно его хлестнули плетью по обнаженным нервам.
– Я встречусь с ней, когда дело с договорами будет сделано и мы сможем покинуть Север, – проговорил он, как будто Ланса это вообще как-то казалось. Старик только одобрительно хмыкнул.
– Советую придумать достойное объяснение для разъяренной женщины, которая с тех пор, как разрешилась от бремени, не получила от тебя ни строчки.
***
Кровать была настолько мягкой, что невозможно было выбраться из ее теплых уютных объятий. Доминика переворачивалась с одного бока на другой, пытаясь найти в себе силы подняться или хотя бы открыть глаза. По губам растеклась блаженная улыбка – ей не удавалось как следует поспать вот уже много ночей, вместо сна она отправлялась в зеркальный лабиринт под чутким руководством Куно, а при свете дня занималась обустройством поселения вместе с Ладвигом. Он выделил ей небольшой участок земли на восточном склоне горы, так что за полдня верхом можно было добраться до Бернберга, и теперь принцесса проводила там целые дни, наблюдая за тем, как идет строительство.
В основном командовал парадом Куно. За один день он умудрялся превратить три телеги поваленных деревьев и камней в пару домов со всем необходимым. Несколько зодчих объясняли ему, как строить дома с учетом северного климата, проливных дождей весной и тяжелых снегопадов зимой. Мастера из Бернберга изготавливали мебель, присылали ткани, и даже какие-то старые вещи, с которыми готовы были расстаться, лишь бы посмотреть, как чародей на пустом месте создает жилье, а кучу хлама превращает в посуду, игрушки и новую добротную одежду. Местные звали Куно в гости, спрашивали, все ли чародеи могут так же и, в принципе, были вполне довольны предстоящим соседством.
За две недели чародею удалось отстроить небольшое поселение, а в центре – аккуратный особняк для Доминики. Его трудно было сравнить с замком Ладвига, но дом получился просторным и достаточно вместительным для гостей или приемов. Доминика как раз зашла посмотреть на свое новое жилище, но стоило ей опуститься на кровать, как в глазах потемнело и сон мгновенно захватил ее в сладкий плен.
Она проснулась только на следующее утро, вернее, вскочила, как ужаленная внезапным приступом тревожности. Мысли в голове свалялись в один невнятный комок, а внутренний голос вопил, что она забыла обо всем на свете. Принцесса заозиралась по сторонам, пытаясь вспомнить, где она и что вообще происходит. Память нехотя подкинула ей осознание, что дубовый пол, покрытый мягким ковром, выбеленные дощатые стены, кровать с тяжелым одеялом – это ее дом. И то, что находится за дверью – кабинет, гостиная, столовая, несколько спален, гардероб, кладовая и комната для слуг – это тоже ее. Сама мысль «дом» пробирала дрожью до костей. Не верилось, что такое вообще возможно. Доминика накинула свободное домашнее платье и вышла из комнаты.
С глуповатой улыбкой на губах, она выставила руку и, прикрыв глаза, провела кончиками пальцем по стене, дверным ручкам, кое-где висевшим гобеленам. Затем под рукой оказались перила, лестница привела ее в столовую, где на столе уже стоял завтрак, накрытый салфеткой. Доминика оглянулась – слуги из Бернберга еще не отправлялись в новое поселение.
– Куно? – осторожно позвала она. Чародей сам проводил ей экскурсию по новому дому. Как в лучшие времена, словно оставшиеся без присмотра дети, они пили вино, носились по комнатам и смеялись, жадно впитывая каждую свободную минуту вечера. Словно завтрашнее утро, когда Куно предстоит снова стать важным чародеем, а Доминике – принцессой беженцев, может и не наступить.
– Он ушел с полчаса назад, – раздался хриплый улыбчивый голос из гостиной. На душе потеплело. Доминика пригладила волосы и вошла в соседнюю комнату к расположившемуся на диванчике Ладвигу. Князь окинул девушку оценивающим взглядом и довольно заключил. – Все-таки ничто не красит человека так, как здоровый сон.
Он протянул руку и привлек ее к себе для поцелуя. В груди принцессы все сжалось от того, насколько привычным было это действие и с какой силой она каждый раз желала этого мягкого касания губ.
– Что ты здесь делаешь?
– Решил проведать, – ухмыльнулся он. – К тому же, мне надо знать, как продвигается строительство. Группы беженцев уже приближаются к границе. А еще, я соскучился.
Еще один многообещающий поцелуй, крепкая рука сжимает ткань платья на ее плече, немного оттягивает вниз, открывая нежную покрывающуюся мурашками кожу. Доминика прикрыла глаза, молясь, чтобы это не оказалось сном. Ладвиг оставил еще один дразнящий поцелуй на ее шее, вырывая из груди девушки довольный стон.
«Расслабься», – прошептал он, щекоча кожу дыханием. И Доминика послушалась, отклоняясь назад, на мягкий диван, отпуская все мысли.
В это время Куно отошел достаточно далеко от города, чтобы бросить оценивающий взгляд на проделанную работу. Лицо горело от щипавшегося кожу мороза, по телу разлилась приятная усталость. Он, наконец, нашел то «большое дело», о котором говорил Ланс. Из-под его рук родился целый небольшой городок. Аккуратные Доминики стояли вплотную друг к другу и ждали своих обитателей. В каминах были сложены дрова, на полках стояла аккуратными рядами посуда. А в груди самого чародея трепетало волнение. Не верилось, что они успели сделать так много за такое короткое время. Что практически все это – его заслуга. Становилось горько и больно за Ост-Гаэль, дом, который им пришлось оставить. Каким бы красивым и славным было то место, если бы магам только дали возможность использовать его по уму.
«Теперь мы все будем здесь, в безопасности», – одернул он себя. Теперь эта мысль уже не казалась какой-то дикостью. Даже наоборот, она отвлекала, утешала, не давала думать обо всем безумии, которое творилось в целом в его жизни.
С того случая с зеркалами Ланс больше не объявлялся. Они с Доминикой в общих чертах объяснили Ладвигу ситуацию. Князь поручил Эдвину найти старика, где бы тот ни скрывался, но что с ним делать и кем на самом деле был Ланс он не знал. Доминика попыталась внести в это дело ясность и со свойственной ей дотошностью проштудировала все летописи Севера, какие только можно было найти в библиотеке Бернберга – и ей даже удалось найти легенду, вроде той, о которой рассказывал Эдвин. О мятежном духе, что развлекался, наблюдая за хаосом, он был одним из первых духов и учил людей магии. Уроки его были жестоки, полны боли, и если ученики – будущие маги – были слабы, то нередко умирали. Затем появились более молодые духи, вставшие на сторону тех, кто был слаб – людей и чародеев, не наделенных особым талантом – и они заковали духа-наставника в вечное древо. А имя его вычистили из всех летописей, мифов и легенд, чтобы никто не мог воззвать к нему и призвать его. Этот тупик чуть не обернулся катастрофой, Доминика буквально трясла Ладвига, требуя все книги, которые только были в замке. И если бы у нее не было других дел, она наверняка заперлась бы в библиотеке, пока не докопается до истины, но Ладвиг каким-то ведомым только ему образом заставил девушку вернуться к подготовке поселения для южных чародеев.
Куно было страшно это признавать, но втайне от себя он был рад, что история с Лансом так и зависла в ожидании решения или какого-то чуда, которое даст ответ на все вопросы. Он сам не очень хотел искать истинное имя древнего духа, не хотел он и расставаться с древней силой, что теперь слушалась его, вела за собой. В ней было что-то живое, Куно готов был поклясться, что он слышал даже настроение этой магии, как будто это была отдельная живая сущность. И этой сущности нравилось, когда он создавал новое, когда наводил уют и превращал камень в дома для целых семей. Он словно смог приручить мощь, которая упоминалась в страшных сказках.
А еще – и это тоже стало его огромным секретом – он был рад на время оказаться достаточно далеко от Вассы. С одной стороны, он скучал по ней, по ее внезапным вспышкам нежности, по тому, как она льнула к нему ночью, хотя ему было до невозможности жарко от ее объятий и до стука зубов холодно от прикосновения ее ледяных ног. Несколько раз она приезжала, чтобы издалека посмотреть, как он строит городок, пока местные отгружают лес и камень. Но в ее глазах застыла такая страшная жалость, желание ему помочь, на которое он не знал, как ответить. Он не был болен, он не был прокаженным, но Васса глядела на него так, словно у него уже отвалились все пальцы, нос и ухо. Да и в глазах Доминики он то и дело ловил что-то подобное, хотя ее взгляд больше напоминал осуждение. Словно, не говоря ни слова, она спрашивала: «Во что ты втянул нас, Куно?»
Поэтому все больше времени чародей начал проводить в своей лачуге. Он собрал ее, как укрепленный шалаш, еще в первые дни, из валявшихся на земле веток и остатков леса. Выстлал крышу досками и еловыми лапами, выложил пол обломками камня, как мозаикой. Сваял не самый изящный очаг, а потом в несколько ходок с помощью порталов перевез туда всю свою библиотеку и лабораторию. Пешком до городка от его лачуги был где-то час прогулочным шагом, и особо желающих совершить прогулку по мрачному и окутанному дермой лесу не было. Чародея это устраивало. Он начал заваривать хвойные чаи, вязать носочки, а в свободное время печь пироги, прям как сказочная ведьма. Время в его лачуге как будто остановилось, там не было ни проблем, ни политики, ни оглушающего шума чужих мыслей и эмоций. Был только сладкий запах пирога и горечь диких трав.
Но в этот раз возле своей лачуги он увидел огромные следы звериных лап. Куно огляделся по сторонам, пока не увидел массивное рыжее тело, лежащее рядом с входной дверью. Пара кошачье-зеленых глаз уставилась на него из-под косматых бровей.
– Ты б хоть предупредил, я бы оставил дверь открытой, – хмыкнул Куно, выпуская из рук схваченную впопыхах ветку. Скальный лев тряхнул головой, встал на задние лапы и обернулся Эдвином.
– Я не должен никому из вас отчитываться, – фыркнул он. Чародей лениво передразнил его и, поправив многочисленные шарфы и шали, выпростал из-под них руку и отпер дверь.
– Почему ты не греешься с помощью магии? – нахмурился Эд.
– А почему ты даже посреди зимы ходишь в юбке?
– Это тартан. Так удобнее.
– И мне так удобнее. Как будто вышел из дома, завернувшись в одеялко, – улыбнулся Куно, пропуская Эдвина вперед.
Чародейское обиталище было великану впритык. Между макушкой Эда и сводом крыши в лучшем случае втиснулась бы пара пальцев, но Эдвин заблаговременно пригибался. Мебель рядом с ним выглядела игрушечной, и даже самая большая чашка Куно была размером с наперсток. Чародей протянул ему чай и пододвинул поближе самый крепкий табурет. Эд кивнул и сел, то и дело с опаской поглядывая на потолок.
– Ну, чего? Какие новости?
– Ланс на Гряде, – сказал Эд.
– С твоим братцем. Замечательно, славная парочка, – вздохнул Куно. – Тогда точно жди беды. А как твоя болячка? Больше не беспокоит?
Эд покраснел до корней волос и выдавил еле слышное «нет». Куно только кивнул.
– Безотказное средство, – улыбнулся он. – Дам тебе на всякий случай про запас…
– Обойдусь, – процедил Эд. Чародей пожал плечами и уселся на кресло, поджал ноги и уставился перед собой, обхватив обеими руками кружку с чаем.
– Скоро они уже будут?
– Меньше недели, – хмыкнул Эдвин.
– Я смогу доставить туда нас вчетвером за час.
– А Васса? – нахмурился Эд. Куно взглянул на него так, словно Эдвин был последним, от кого он ждал подобного вопроса. – Я не лезу в ваши дела, но тебе бы…
– Я знаю, – торопливо проговорил Куно. Он выловил из-под рубахи парный медальон – тот мерцал ярко-зеленым. – Я думаю, мы можем дохлебывать и направляться к нашим благороднейшим как бы назвать их по-приличнее.
– Порталом?
– Лучше пешком. На всякий случай, – ухмыльнулся Куно. Эдвин неохотно, но понимающе кивнул. Чародей бросил на него пристальный взгляд. – Я, конечно, не правдовидец, но надеюсь, ты ответишь честно. Ты никогда не хотел занять место братца на троне?
– Ни один человек в здравом уме, имея выбор, не полез бы на трон.
– А все-таки?
– А я в здравом уме.
***
– Привыкаешь к новому месту? – пальцы Ладвига пробежались по ее плечу, отбивая каждое слово, не давая Доминике провалиться обратно в сон. Принцесса поднялась и, оставив на его щеке быстрый поцелуй, принялась одеваться. Без слуг и посторонних глаз все ощущалось по-новому, по-настоящему. Жаль, что так дела могли оставаться только временно.
– Более-менее. Мне кажется, я привыкла к этому месту, как только оказалась здесь.
– Придумала название для своего поселения?
Принцесса повела плечами:
– Монте-Маджи.
– Смесь местного и твоего языка? Неплохо, – ухмыльнулся он. – Местные оценят.
– Это меня беспокоит больше всего, – призналась она. – Что на нас будут смотреть, как на чужаков с другой стороны горы, от которых нужно держаться подальше и не подпускать слишком близко к своим домам.
– Ну, мы можем подать им хороший пример, – усмехнулся-нуля Ладвиг и, перехватив ее руку, оставил на тыльной стороне ладони невесомый поцелуй. По тонкому пальцу скользнуло кольцо. Глаза Доминики распахнулись, все слова, которые она знала, рассыпались в песчинки непонятных звуков. Принцесса смотрела на свою руку так, словно туда посадили огромного лохматого паука со светящимися глазками: вроде жутко, но в то же время мило.
– Это…
– Не обязательно прямо сейчас, но я бы хотел знать ответ заранее, – он потянулся к дорожной сумке и вынул несколько исчерпанных планами листов. – В этой горе есть старые пустые шахты. Их можно будет укрепить и сделать путь напрямую в Бернберг. Что думаешь?
Она кивнула, чувствуя, как щеки заливает румянец.
В дверь постучали. Доминика на секунду спрятала руку с кольцом за спину, затем отдернула себя и, как ни в чем не бывало, открыла дверь. На пороге стоял лучащийся удовольствием всеслышащий Куно и Эдвин.
– Не помешали? – улыбнулся чародей. Доминика жестом пригласила их войти.
– Миленький домик, – хмыкнул Эдвин.
– Надо же, раз уж тебе понравилось… – пожала плечами принцесса.
– Мы обсуждали строительство тоннеля в Бернберг, – сообщил Ладвиг, указывая на планы. – Куно, что думаешь, сколько времени на это может уйти, если делом займутся чародеи?
– Неделя в лучшем случае. Но понадобятся очень опытные камнеломы, в Ост-Гаэле таких немного. Пока сложно говорить, мы еще толком не знаем, кто приедет и что у них получается лучше всего. И первое время их надо будет обучать…
Беседа потекла в обычном русле. Они обсуждали, как будут поставлять продукты в поселение, Куно показал планы будущих теплиц и мастерских, школы. Доминика расслабленно улыбалась, предвкушая новое начало. Оно будет не из легких, но если все пройдет хорошо… если только все будет, как надо. Ее мысли зацепились за это «если», плечи опустились, улыбка померкла.
– У нас есть новости насчет границы и, может быть, Ланса?
– Ланс сейчас развлекает своим обществом Ирвина, – хмыкнул Эдвин.
– А он в курсе, кто у него в гостях?
– Навряд ли, но оно и к лучшему, – ответил Куно. – Пока имя и суть Ланса скрыта ото всех, он не может набраться сил.
– Но если Ирвин узнает…
– То ничего и не поймет. Для него древние договоры – пустой звук, а древнейший демон – тем более, – отмахнулся Эдвин. – Но надо быть наготове, как бы Ланс не надоумил моего братца на какую-нибудь глупость.
– Не хочешь отправиться на переговоры? – спросил Ладвиг. Эдвин только криво усмехнулся.
