Текст книги "Ты забыл сказать "Прощай" (СИ)"
Автор книги: Lessy Rine
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Осталось две ночи. Послезавтра у меня день рождения. Если верить гробовщику, что очень глупо, то после этого дня я не смогу избавиться от проклятия. Но лучше не рисковать.
Почти всё время дома я провожу с Итеном. Обычно мы мало разговариваем, но иногда на него находит какое-то забвение, и он, полупечально улыбаясь, бормочет о каких-то глупостях, обращаясь скорее не ко мне, а к кому-то за пределами моего понимания.
– И как же мне сбежать? – Вот и сейчас он в подобном настроении. – Тебе легче, ты сказала мне не сдаваться, а сама исчезла… Я всё ещё не понимаю, ты ли это? Ты всегда отличаешься чем-то от себя прежней… а сейчас особенно. Ты обещала… И что теперь? Разве могу я нарушить этот цикл? Ведь он – наша жизнь… Готова ли ты ждать меня вечно?
В таких ситуациях я предпочитаю не перебивать его. Иначе он собьётся, а я упущу шанс услышать что-то новенькое и интересное.
С кем он говорит? Кто она? Его любимая?
В последнее время… я начала кое-что понимать. Я хочу знать всё о нём. Мне хочется знать даже самые глупые мелочи… но я же не могу вот так о них спросить. Тем более, у нас договор. Я решила не влюбляться в него… но разве может человек управлять своими чувствами? Нет, уже поздно. Я влюбилась.
Я хочу прикоснуться к нему. Хочу быть рядом. Хочу услышать его голос. Хочу обнять. Я не хочу, чтобы он уходил.
Мне не нужна ответная любовь. Всё это глупости. Когда-нибудь я забуду его и найду того, с кем проведу счастливую жизнь.
Разве можем мы быть вместе? Его жизнь в другом мире, недоступном мне и безразличном. Его работа просто не позволит нам встречаться.
Я скажу себе: “Он тебе не нужен”.
А пока… я хочу наслаждаться этим временем.
Посмотрев на меня, он замолчал. Вернулся в реальность, значит. В таком случае, мне нечего терять.
– О чём ты думаешь?
– А о чём думаешь ты? – довольно грубо произнёс Итен. – Ты собираешься хоть что-то делать? Или ты считаешь, что после снятия проклятия всё наладится само собой? Пойми уже, если хочешь, чтобы всё вокруг стало прежним, прежней должна стать ты. А ты прежней уже не станешь. Всё! Тупик!
Он взмахнул руками, ещё раз показывая, что это конец. Я видела его злость, но видела и улыбку.
– О чём ты?..
Мне страшно признавать это.
Лицо, слова и эмоции Итена смешались, я не понимала, смеётся он надо мной или ругает. С чего вдруг он так рассердился? Что я сделала?
Я ничего не сделала. Он прав.
– А теперь! Теперь ты смирилась с этим! Я ждал, я надеялся, я верил, что ты возразишь мне и скажешь!.. – Он развернулся ко мне спиной, нервно покружившись на месте, и схватился руками за голову. – Скажешь, что если не сможешь стать прежней, изменишься и станешь новой! Зачем?!.. Зачем тебе возвращаться?! Просто иди вперёд! Для чего я пришёл, если ты хочешь всё забыть как страшный сон?
Я не смогу забыть… когда не могу даже нормально возразить ему.
– А может, я хочу оставить всё сном?! Я шесть лет не видела сны, так позволь хотя бы это считать за сон!
Что за бред я несу? Какой к чёрту сон? Как будто мне нужны эти глупые сны…
– Прости меня. – Он подошёл ко мне, ласково улыбаясь. – Но так нужно было. Ты должна понимать.
И он обнял меня. Его нежные касания пробуждали во мне тёплые ноты, его запах затрагивал самые тонкие струны моей души. Лишь парой слов он мог бы стать дирижёром моего сердца, и вместе мы создали бы прекрасную, чистую мелодию, принадлежащую только нам.
Но он молчал. А я тосковала по его голосу – по тому голосу, что даровал мне надежду.
– Ты меня слушаешь? Разреши мне сыграть для тебя.
Он отдалился раньше, чем мне хотелось бы. Но я не могла снова прижаться к нему и сказать: “Не отпускай меня”. У меня не было ничего, что я могла бы отдать ему в обмен на его любовь. Я не могла заставить его любить меня без единого шанса на счастье. Но меня не покидала мысль, что эта любовь взаимна. Я надеялась на это, мечтала, представляя нас вместе. Эти сладкие сны закрыли собой реальность. А теперь, мне уже и не узнать всей правды.
Я сразу поняла, о чём речь. Ведь он сказал, что сыграет на гитаре, не смотря ни на что. Видимо, это время пришло. Но мне хочется услышать эту игру, хочется получить как можно больше от Итена, хочется, чтобы он направлял меня, вёл за собой. Я согласна даже быть его котёнком.
Он сел на пол, на то место, которое присвоил себе ещё с первой нашей встречи; я села рядом с ним. Всё вокруг казалось серым и пустынным. Воздух в комнате был наполнен бесцветной пылью, неподвижно повисшей в пространстве. Тишина стала неприкосновенной драгоценностью, стала колыбелью разума. Всё потухло в глазах, потеряло всякий смысл, я ценила лишь мелодию, что открыла мне первая любовь.
Первые прикосновения, первые движения, первые струны и первые звуки – всё, что меня оживило, всё, что освободило от этого скучного существования… всё это подарил мне он, подарил ещё задолго до нашей встречи. А сейчас эти воспоминания всплывали во мне нотами, нотами, что ты отказался принять. Где ты сочинял их, для чего, чем ты вдохновлялся, для кого? Зачем ты создал эту мелодию, почему играешь мне именно её, почему печаль наполняет каждое звено?
Ты всегда улыбаешься. Часто смеёшься, излишне эмоционален. Ты отстранён от реальности, живёшь в выдуманном мире, говоришь сам с собой. И снова я вижу эту печаль и боль. Я думала, что услышу подбадривающую мелодию, которая поможет мне двигаться дальше, но ты…
Ты снова исчезаешь, снова закапываешься в собственных проблемах, снова падаешь в глубины раздумий. Эти звуки убивают. Ты слышишь? Они убивают тебя! Так почему ты продолжаешь играть с таким умиротворением?
Тихие, редкие, тонкие звуки. Эта надоедающая последовательность, спокойная и плавная, как ночь у озера при полной луне. Она тебе нравится?
Она расслабляет, но потом убивает своей безысходностью, своим отчаянием. Слушая её, ты вспоминаешь самые тихие моменты своей жизни и наполняешь их ужасом. Самые счастливые, самые мирные, самые спокойные, наивные и чистые воспоминания оборачиваются адскими мучениями, переписывая твою жизнь с нуля. И остаются только страдания.
========== Глава 4. Когда я встретила его ==========
С чего всё началось?
С нашей встречи или раньше?
С зимы моей души или с последнего дня осени?
С потухшей свечи или с искры?
– С днём рождения, Атти!
Его добрый голос разбудил меня, но я продолжала притворяться спящей. Я любила его за мягкость, но эта мягкость была больше недостатком, чем плюсом, а я, как любой другой ребёнок, не понимала этого.
– Ну же, вставай! – он слегка коснулся моего плеча, и я не сдержалась. Заметив мою улыбку, папа рассмеялся: – Эй, я же вижу, ты не спишь. Давай, вставай, иначе поедем без тебя!
Я вспомнила об обещанном подарке и тут же вскочила – сон смело одновременно. Искренне сияя, я обхватила отца за талию и прижалась к его мягкому телу. Он ласково погладил меня по головке, небрежно спутывая длинные волосы.
– Эй, перестань! – раздражённо-весело буркнула я и оттолкнула мужчину от себя.
– Ладно, – протянул он. – Одевайся и иди завтракать.
И скрылся за дверью комнаты, оставив меня одну в полумраке. Я пару секунд посидела, не думая ни о чём, а потом быстро спрыгнула с кровати и распахнула шторы.
Мама уже сидела за столом и в приподнятом настроении дожидалась меня, помешивая чёрный кофе. Мне не особо хотелось идти к ней, я не до конца настроилась на праздник, и меня просто тянуло к побегу из дома. Ко мне подошёл отец и улыбнулся.
– Ты чего прячешься? – прошептал он, слегка наклонившись ко мне.
– Давай сбежим! – игриво шепнула я в ответ, а он рассмеялся.
– Нет, так не пойдёт. Мама будет волноваться.
Он вытянулся и зашёл на кухню.
– О чём это вы там шептались? – спросила мама, задирая голову, но папа поцеловал её в лоб, и она смущённо уставилась в чашку с кофе. Почему-то мне тогда казалось странным, что мама стеснялась показывать свои чувства при мне, но сейчас я её понимаю. Это как душу раскрыть, как голой стоять. Как раскрыть самую большую тайну человеку, от которого её тщательно скрывала. Как поделиться тем, что принадлежит только тебе и твоему любимому.
Я без особого энтузиазма прошла на кухню, рухнула на стул и пододвинулась к столу.
– С днём рождения, – прошептала мама. Я улыбнулась и уставилась в тарелку. Не скажу, что ожидала нечто особенное на завтрак, но всё равно немного расстроилась, возможно, потому, что на секунду об этом задумалась. Я хотела сказать что-то вроде “приятного аппетита”, но вдруг меня сжала мысль, что это глупо. Получается, уже тогда я стала думать так. Но в этом ведь нет ничего странного или плохого, верно?
– Ну что, какой план на день? – спросила я.
– Даже зная ответ, спрашиваешь? – Папа метнул в меня взглядом, а я перекинула его маме. Она встрепенулась и глупо заулыбалась.
– Ну, мы же собирались поехать в центр, купить тебе подарок… Ты же не передумала?
Я замотала головой. Конечно, я не передумала. Хотя даже мельчайшее сомнение одного из нас переходило остальным. Обычно больше всех волновалась мама, она сама по себе была человеком неуверенным и мягким. Она из тех людей, что впитывают подколы, а не отбрасывают обратно, как, например, отец, хотя и он не был силён характером. На другой же чаше была я; мои активность и позитивный настрой сравнивали эти две стороны, поэтому в нашей семье всегда была гармония.
– А после этого мы возвращаемся домой, и к тебе приходят друзья, верно? – закончила мама.
В этот раз я импульсивно закивала. Да, точно, этот день обещает быть полным радости и веселья, ведь, в первую очередь, он принесёт кучу подарков. Как же я любила подарки! Обычно я предпочитала отдавать право выбора другим, так как считала, что подарки, выбранные ими самими, содержат куда больше, чем то, что им сказали подарить, но в этот раз я наконец определилась с главным подарком. Мне так хотелось играть на каком-нибудь инструменте, создавать музыку, эти красивые звуки, что я просто не могла ждать и сразу же рассказала об этом родителям. Ну, если уж раскрывать всю картину, то они были ошеломлены и немного подавлены, но после того, как я объяснила, что не собираюсь посвящать этому всю жизнь, папа успокоился и уговорил маму. После мой настрой слегка потух, я даже думала отказаться от этой идеи, но в итоге, я перестала вспоминать об этом, и снова загорелась музыкой.
Мы отправились в центр города. Я смотрела в окно, читала проносящиеся мимо надписи на вывесках, разглядывала людей в соседних машинах и наслаждалась ожиданием. Проезжая мост, я следила за расколотыми льдинами, которые неспеша плыли по реке. Всё было чрезмерно спокойно и скучно. Я представляла себя гуляющей по парку, уже повзрослевшую и серьёзную, с какой-то таинственной аурой. Я представляла незнакомцев, что проходили рядом, красивых и уродливых людей, отсутствие своей реакции на них и холод, исходящий от меня. Тогда я не видела в этом одиночества.
Когда мы прибыли в мол, меня сразу же потянуло к витринам. Атмосфера, наполненная полупрозрачной музыкой, стирала ощущение собственного присутствия, и я забывалась, превращалась в пылинку среди этих ярких магазинов. В выходной, как и положено, толпы людей перемещались по широким проходам из одной точки в другую всеми возможными путями. Я в полупотерянном состоянии блуждала вдоль стеклянных стен, засматриваясь чуть ли не на всё подряд, и крутила головой, чтоб успеть поглазеть и направо, и налево, не останавливаясь.
И что же? Конечно, потерялась. Я не сразу заметила исчезновение родителей, произошедшее, вероятно, из-за нашей общей рассеянности. В этом месте я бывала нечасто, почти всё казалось новым и таким интересным, что я даже перестала обращать внимание на окружение. Где-то мы рассоединились, повернули в разные стороны или что-то в этом роде.
Я решила остановиться у какой-то кафешки, достать сотовый и позвонить, но телефона в сумке не оказалось. В общем, я могла просто забыть его дома, но на тот момент это было так страшно, что я даже не искала причин. Прокручивая положительные и не очень возможные сценарии последующих событий, я впала в отчаяние и прилипла к сиденью, что было рядом. Как бы ни было, лучший вариант – просто ждать.
– Эй, девочка, ты потерялась?
Подняв слезящиеся глаза, я увидела его.
Высокий, как мне тогда казалось, худощавый и бледный парень с чёрными волосами. Он улыбался. Выглядел старше, лет на пять-шесть. Я не помню его лица… Почему?.. Почему я не могу вспомнить его лицо?! Я помню только то, что он улыбался… Выглядел, как маньяк. Я отнесла его к группе проблемных подростков, которые курят, пьют и тому подобное. Мне тогда ещё захотелось убежать.
– Отвали. И не подходи ближе!
– Как грубо! – воскликнул незнакомец. – Тебя родители манерам не учили?
– А тебя не учили, что к маленьким девочкам приставать нельзя?
– Что? – протянул парень, сдерживаясь от смеха. – Я вообще-то помочь хотел! Ты за кого меня принимаешь?
Он сел рядом, а я отодвинулась к краю, не додумавшись встать. И почему я так прилипла к этой скамейке? Я любила приключения, может, поэтому?
– Давай я помогу.
– Не надо мне помогать, – отрезала я. – Ты сам себе придумал, что я потерялась. Я тебе не маленькая, чтобы потеряться в таком месте.
– Эй, а не ты ли только что говорила, что к маленьким девочкам приставать нельзя?
– Не было такого.
– Было, было. Не обманывай меня.
Я взбесилась и вскочила с сиденья.
– Это ты меня обманываешь! Сейчас предлагаешь помощь, а потом заведёшь за угол и…
Он закрыл мой рот ладонью и прижал меня к себе. “Точно маньяк!” – подумала я и укусила его палец. Он отдёрнул руку, и тогда я сбежала. Сейчас думаю, как по-детски это было. Но тогда мне это казалось полезным опытом самообороны, и я бы даже смеялась, если б не была так напугана.
Я поднялась на третий этаж и остановилась у обувного магазина. Осматриваясь по сторонам, я надеялась, что тот человек потерял меня, но вновь услышала его голос за спиной. Сейчас этот голос кажется мне очень знакомым, настолько, что я отказываюсь верить.
– Тебя как зовут?
Он слегка наклонился так, что наши лица были на одном уровне.
– Агата.
Почему-то весь страх испарился, и я прониклась к нему доверием. Было бы логичней, если б я ещё сильнее испугалась и снова убежала, но моё тело и разум сковало. Я не могла не повиноваться незнакомцу.
– Довольно редкое имечко, да? – подметил он. Меня всегда веселило, когда люди спрашивают об этом, я гордилась своим именем.
– Ага. – Я закивала. – Маме не нравятся русские имена, она немка. Её, кстати, Фреджа зовут.
– Вау, это имя такое странное. – Почему-то парень не удивился, несмотря на такие слова. – А я Итен.
– Ого, впервые слышу. Я даже не знала, что такое имя существует.
Я вспомнила. Я вспомнила его лицо. Вся картина стала чётче, словно собралась по песчинкам и закрыла пустое место. Последняя деталь паззла нашлась.
Теперь у меня только больше вопросов. Если это был тот самый Итен, которого я знаю, то не должен ли он выглядеть… по-другому? Прошло шесть лет… а он ни капли не изменился? Неужели такое возможно? Сейчас мне кажется, что даже каждый волос на его голове сохранил своё положение. Он как изображение, которое вырезали и вставили в другое место, и оно не изменилось. Допустим, это возможно. Тогда шесть лет назад ему было примерно… нет, это бессмысленно. Если ему и сейчас на вид примерно восемнадцать-девятнадцать лет, то откуда я знаю, когда он нажал кнопку “сохранить”? Но тогда ему уже больше двадцати четырёх… Это сводит с ума.
– Думаешь? – рассмеялся Итен. – Тебе оно нравится?
Я призадумалась.
– Скорее да, чем нет. Оно какое-то странное.
Он продолжил смеяться в неком смятении, словно ожидал от меня большего восторга. Я решила, что он идиот. В общем, моё мнение до сих пор не изменилось, хоть и появились новые чувства.
– Ты потерялась? – спросил он, остановившись. – Давай я тебе помогу?
– Ну и как же ты мне поможешь? – Я перестала ощущать его кем-то опасным и даже ставила ниже себя по уровню развития. – Да ты выглядишь, как полный неудачник. Наверняка, у тебя и девушки-то нет.
– Эй, это было грубо! – Он выпрямился во весь рост и уставился вдаль. – Вообще-то, девушка у меня есть. И я не неудачник! Хотя, думаю, это глупо отрицать в моём-то положении…
– То есть?
– Пошли! – не обращая на меня внимания, воскликнул парень и, схватив мою руку, повёл по спутанным проходам мола. Я думала, как он может знать куда идти, если даже не знает, как выглядят мои родители, куда мы направлялись, и вообще что-либо?
Пока мы шли, он что-то говорил.
– Слушай, можешь забыть о нашей встрече? Я не должен быть здесь сейчас. Кое-кто следит за мной, и если я нарушу правила нашей… игры, – он с трудом произнёс это слово, – я потеряю последний шанс на победу. Мой выход ещё не настал.
Это единственное, что я сейчас помню. Тогда, да, в общем, и сейчас, я не поняла его слов. Мне это и не нужно было до определённого момента, я и так собиралась забыть обо всём.
Да, я забыла об этом… или просто не вспоминала? Звучит так, будто он заколдовал меня. Думаю, так и есть.
Сколько же тайн вокруг него?.. Они роем кружатся, обволакивают его, мелькают перед глазами. Видит ли он что-то сквозь эту тучу?
…
Итен. Что же было твоей целью? Благодаря тебе у меня много времени подумать.
…
Потом я увидела родителей. Мне всё ещё интересно, как у него получилось? Я попросила его не идти со мной, но этот парень всё равно подошёл к ним. Они удивились, но поблагодарили Итена.
– Прощай, – сказал он, обернувшись. Я не придала этому особого значения, но уставилась на его спину с недоумением. Какой нормальный человек говорит “прощай” новым знакомым? Я привыкла слышать “пока” или что-то в этом духе.
Сейчас это одно единственное слово вызывает совершенно другие чувства. Мне больно. Даже если после всего случившегося значение этого слова для меня затуманилось, я чувствую не меньше печали, чем любой другой человек на моём месте. Я знаю. Ты меня предупреждал.
Кажется, я ещё не закончила свой рассказ. Прости, что пропускаю столько событий. Но мне трудно. Я решила искать хоть какие-то зацепки в своей памяти, но постепенно следовать воспоминаниям, не смешивать их очень сложно. В моей голове столько лишних мыслей, и найти среди них что-то важное о тебе, что я могла упустить раньше, думаю, невозможно. Но, кажется, это – единственное, что доступно мне теперь.
– Сладких снов, солнышко.
Папа поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь так, что лишь тонкая полоска света проникла через узкую щелочку и бездвижно замерла на стене, к которой я отвернулась, чуть ли не уткнувшись в неё носом. Я устала, мои веки слиплись, словно намагниченные, а в голове до сих пор дрожали моменты праздника.
После покупки гитары, которой я даже дала имя – угадайте, в честь кого, – мы вернулись домой, по пути уделив столь драгоценное внимание небезызвестной кафешке. На празднование моего дня рождения собралось несколько человек из класса, а также мои лучшие друзья, хотя с ними я собиралась провести и первую половину следующего дня (вторую – с родственниками). Мы веселились, смеялись, болтали – в общем, занимались всем тем, чем и положено заниматься в праздники, и все получили именно те эмоции, которые и положено получить от праздника. Всё правильно.
Но если в первый день всё шло идеально (или почти), то во второй случилось всё то, что может случиться только в худших вариантах трагедий.
С чего начинается новый день? Здесь у каждого свой ответ. Своё предположение, свои догадки.
В моём случае, с крика. С крика отчаянного, безнадёжного, ужасающего… С крика женщины, которая потеряла любовь всей своей жизни, которая не верит в настоящее.
Я помню, как этот душераздирающий вопль разбудил меня, поднял на ноги и притащил к себе. Я не помню, кричала ли я, плакала ли, убивалась ли с горя…
Моя мать, бледная, как смерть, бессильная, охрипшая и внешне постаревшая, без чувств сжалась в углу и беззвучно рыдала. Она вся дрожала, постукивая зубами, и готова была распасться на части, растаять, растечься…
Что было со мной?
Что видела мама своими пустыми глазами? Видела ли надежду, смысл жизни? Чем для неё стала я? Существует ли способ спастись от отчаяния, что раскрывает криком твой рот, проникает внутрь и выталкивает всю человечность через слёзы? Куда пропадает всё то, что мы создали вместе? Когда ты умираешь? Когда закрываешь глаза в последний раз или когда теряешь любовь всей жизни, ту часть себя, что стала основанием надежды?
Через несколько дней я снова пошла в школу. Тогда и выяснилось, что все мальчики, присутствующие на моём дне рождения, скончались во сне точно так же, как и мой отец. Никто не упустил это соответствие. Конечно, формально никто не обвинял меня в убийстве, ведь и доказательств-то этого нет. Но на деле со мной перестали общаться друзья, знакомые стали избегать, а самые смелые и отчаянные из них накинулись на меня с угрозами. Я стала целью издевательств, изгоем; окружающие отталкивали меня, ненавидели, проклинали, называли ведьмой, перешёптывались за моей спиной. Я же, закрывая уши и глаза, закрывала и сердце. Так я проводила время в школе.
На другой стороне одиноко стояла мать. Она боялась меня, хоть и отрицала свои собственные мысли лживыми словами. Я понимала это, и поэтому не хотела возвращаться домой. Я могла долго бродить по улицам города, отказавшись даже от музыки и книг; они пропитывали меня горечью. Я шагала вдоль дорог, не осматриваясь по сторонам, в одном направлении и ни о чём не думала. Думать было просто больно. Мой потупившийся взгляд изредка поднимался в поисках кого-то, кто согласился бы подставить плечо, в эти моменты я вспоминала отца и снова плакала. Моя опустевшая голова больше не умела мыслить рационально, я даже думала о суициде. “Нет, нет больше смысла в этой жизни” – думала я, засыпая в постели. А просыпаясь, вновь сжимала кулаки от осознания того, что не уснула навсегда.
Я хотела уснуть навсегда. Я хотела навеки остаться в том мире, где отец жив. Но каждый раз, попадая в Пустоту, я встречала тех, чьей причиной смерти являлась. Я хотела убежать, но куда бы я ни бежала, всегда возвращалась к началу. Тот день стал точкой отсчёта, с которой я начинала каждый новый день; я просто не способна была отбросить прошлое, являясь его создателем. Мне было страшно сделать шаг, что в школе, что дома, что во сне. Эта новая эра циклов и петлей превратила своего основателя в хладнокровное существо без сердца.
Конечно, мать тоже подозревала меня в чём-то. Считала ли она меня убийцей, проклятой или просто ненормальной, я не знала. Продолжительное время она ничего не делала, закрылась в своей скорлупе и страдала. Но потом Фреджа вдруг очнулась и начала действовать. Она водила меня к психологам, врачам, но от этого становилось только хуже. Мужчины умирали во сне один за другим. В городе поползли слухи. Даже на улице, в отдалённых районах, мне не было покою. Многое происходило, многое менялось, и только после переезда всё остановилось, замерло. Мама перекинула свой взгляд на город, который ненавидела, который когда-то любила. После определённого момента мы перестали общаться, отчасти из-за меня, отчасти из-за неё.
После смерти отца я стала очень тихой и мрачной, но даже так я не могла бросить мать в том состоянии, в котором она была тогда. В очередной раз напившись, Фреджа вытирала грязный стол лицом, поглаживая пальцем стеклянную бутылку. Я снова поздно вернулась домой и, проходя мимо кухни, не собиралась даже смотреть на мать, но неразборчивые слова, что вытекали из её уст, заставили меня повернуть голову. Я не хотела видеть её такой жалкой, поэтому забрала бутылку и, вылив её содержимое, выбросила. Развернувшись, я ощутила на себе взгляд, полный отвращения.
В воздухе шептались противные запахи, было душно и влажно. За окном сплетались тучи, останавливаясь на ночлег. Собирался дождь. На столе валялись крошки, пестрели какие-то пятна неизвестного мне происхождения. На полу блестели осколки разбитого стакана, в них отражалось множество вариаций одного потолка. В раковине застыли немытые тарелки, на них уснули мошки. Из мусорного ведра уже вываливались какие-то бумажки и огрызки. Мерзость.
– Ты что творишь?! – сквозь зубы процедила Фреджа. Хоть она и смотрела на меня снизу вверх, я чувствовала себя заниженной и загнанной в угол.
– Прости, но, мне кажется, тебе стоит завязывать с этим, – максимально мягко и неуверенно сказала я, найдя в себе немного сил, а потом очень вяло добавила: Надо двигаться вперёд!..
Женщина с грохотом ударила кулаком по столу, и на пол упала тарелка, разбившись.
– Я сама знаю, что мне нужно! – рявкнула мать, в ярости искривив лицо. – Как ты вообще смеешь подходить ко мне после всего случившегося?! Или ты думаешь, мне нужна твоя помощь? Нет!.. – Она расплакалась. – Да оставь уже меня в покое!
В страхе я отступила и хотела уже сбежать, но на тот момент Фреджа ещё не успокоилась и, находясь на пике безумия и бешенства, вытворяла ужасные вещи. Сначала она поднялась и, скатываясь по воздуху, чуть не упала, еле держась, наступила на осколки разбитой посуды, запнулась о какой-то пакет и остановилась у плиты. Сделав короткий перерыв, женщина сгребла всё, что было на столе, на пол и нащупала затупившийся нож. Неловким движением она поцарапала себе ладонь, вскрикнула и переложила орудие в другую руку. Развернувшись и пошатываясь, мать уставилась на меня зверским взглядом.
– Лучше бы я тебя не рожала.
И она кинулась на меня. Правда, в самом начале пути запнулась о ножку стола и упала на осколки тарелки, поранив себя и испортив одежду. Она отпустила нож и свернулась клубочком, отчаянно рыдая и моля о спасении.
– Если так ты ценишь мою заботу, то я больше никогда и ничего для тебя не сделаю! – крикнула я и сбежала в слезах, наполненных страхом. Мне было так страшно! Так больно видеть всё это, так больно!.. Если б только не это проклятие!..
Как много времени прошло? Всё теперь кажется бессмысленным. Если б только кто-то поддержал меня тогда!.. Конечно, была Инга, но даже она не знала всей правды и никогда уже не узнает. Она пыталась понять меня, помочь, но я сама закрывала все окна и двери, а её непрерывный и назойливый стук заглушала музыкой. Если б я тогда посмотрела на девушку внимательней, то, может быть, смогла бы излечиться, оставить прошлое позади, простить мать…
А что делать, если сил уже не хватает? Тратишь последнюю энергию на поддержание жизни, на это бесцветное существование. Чего я жду? Всё время я ждала кого-то, кто выведет меня из тьмы, но даже не задумывалась осмотреться вокруг, самой попытаться найти выход. Так глупо!
А что теперь? Ничего не осталось! Погасли последние свечи, выхода нет! Ждать спасения? Бессмысленно!
Итен не придёт. Я для него – никто! А ведь он сказал мне с самого начала! Если б только не была я такой наивной, такой глупой! Если б только призадумалась о его словах, вспомнила то, что он сказал в самом начале! Если б только я поняла, что хотел он сказать! Тогда бы он не врал мне, не натягивал эту жалкую улыбку, не притворялся героем…
В этой истории нет героев. У этой истории нет конца, а начало утонуло в прошлом. Увы, я не главный герой, я не злодей. Я серая мышка, что бегает в колесе, запинается и падает. А мой хозяин запускает новую жертву, такую же серую мышку. А что со мной? Я бесполезна? Постойте, нет меня уже и не было никогда. Тогда кто бегал в колесе? Кто бегает сейчас? Я существую вообще?
…эй. Ты точно не придёшь?
========== Глава 5. Путь, который он мне указал ==========
Единственное, что осталось рассказать, – это конец.
Чем всё закончилось?
Было ли что-то, что я упустила?
Могло ли всё закончиться иначе?
Остался последний день. По словам Итена, завтра уже ничего изменить не получится. Но проблема с отцом не решилась, и я даже не уверенна, смогу ли закончить всё сегодня. Ведь если и выйдет встретиться с папой, шансов, что я сумею с ним поговорить, очень мало. А я и не знаю, почему он избегает меня. Попробую попросить Итена о помощи.
– Ты уверена, что тебе не нужна моя помощь? – спросила Инга и уставилась на меня своими тёмными глазами. Мы стояли в нескольких метрах от двери моего дома; эта девушка до конца настаивала на своём. Из-за всего происходящего вокруг я совсем забыла об учёбе, мои оценки снизились, а на носу были экзамены. Ингеборга предложила помочь мне разобраться в материале, но я отказалась.
– Да, конечно. Не надо зацикливаться на этом, я же не глупая. Справлюсь и сама.
Я улыбнулась и помахала уходящей однокласснице. В янтарных лучах заката всё словно покрылось оранжевой плёнкой. В этой тишине было нечто успокаивающее и приятное. Я развернулась и подошла к двери. Вставив ключ в замок и попытавшись повернуть его, я осознала, что дома кто-то есть. Мама готовила ужин, изредка останавливаясь, чтобы посмотреть что-то по телевизору. Вся комната была наполнена разнообразными звуками и движениями, что я даже испугалась, не попутала ли дом. Но заметив меня, женщина поздоровалась, удерживая натянутую улыбку. Я уже решила, что она насмотрелась каких-то фильмов или начиталась в интернете всяких статей о семьях, как вдруг осознала, что именно так всё и было до смерти отца.
Повешав пальто, я схватила сумку и направилась в свою комнату, стараясь не выдавать своё беспокойство.
– Ты будешь ужинать? – спросила мама, вытирая руки полотенцем и не поднимая на меня глаз.
Я замерла в проходе и, хоть и голодала, ответила:
– Нет.
Словно пленник в темнице, живот заурчал, подавая сигналы прибывшим спасителям.
– Я позову тебя, когда будет готово, – мягко закончила Фреджа и вернулась к плите. Я же закрылась в своей спальне. Взглядом я надеялась найти Итена, который чуть ли не сожителем моим стал. При следующей встрече надо будет взять с него денег. Хотя не думаю, что у него они есть.
Я бросила сумку у стола и плюхнулась на кровать. Зная, что мать ещё вспомнит обо мне, я осмотрела комнату в поисках дела, которое может спасти меня от совместного ужина, но не нашла ничего стоящего. Только странное ощущение отзывалось во мне. Будто что-то не так.
Какое-то время я размышляла, так ли это плохо – поужинать с мамой. Может, у нас получится наладить отношения, стать настоящей семьёй? Может, стоит попытаться избавиться от всего, что тянет назад, и наконец, понять Фреджу? А если только я тяну нас назад? Почему бы не начать всё сначала?
Задаваясь пустыми вопросами, я услышала мамин голос. Выбирать не приходилось, и я пошла ей навстречу.
Она как-то печально улыбалась, словно извиняясь за своё существование, а я отвечала ей безэмоциональным взглядом. Мы сидели друг напротив друга и молча потребляли пищу, забывая о вкусе. Мы преследовали невидимую цель, играли по неназванным правилам. Вскоре наши тарелки опустели, а я успокоилась и даже немного расстроилась, что так много думала об этом, а, в итоге, ничего и не произошло.
