Текст книги "Самое главное (СИ)"

Автор книги: Лэрт Раота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Потому что просто внешность – это не важно, пустая, хоть и красивая оболочка, в которой мало проку. То есть, она важна, конечно, но не так, как об этом думает Брайан.

Он вспоминает Кинни, какого впервые увидел пять лет назад – ослепительного и идеального любовника с безукоризненным телом, который сделал его первый раз настолько изумительным, что до сих пор дух захватывает. И даже теперь, когда Джастин знает всё про Брайана, его отношение к жизни, его характер, он все равно уверен, что они не просто, как утверждает Кинни, трахались, а занимались любовью. Вот такая вот иллюзия… или все-таки не совсем?

Джастин вспоминает, как Брайан говорил Дебби, что давно любит его, а Дебби совершенно не удивилась, потому что знала… знала? Значит то, что он так хотел получить от Брайана было у него давным-давно, просто эта сволочь не позволяла увидеть. Любимая сволочь…

Получается, что и он, Джастин, тоже был полным придурком – не хотел видеть, сознательно закрывал себе доступ к счастью, покою и… Брайану. Потому что, стоило ему поверить в несбыточное, в то, что Брайан Кинни, блять, любит его – и скольких ошибок можно было избежать! И его уход к Итану, и последний уход от Брайана… вот это было самым тупым, наверное…

Хотя, кто знает, может, если бы он не ушел, и не было бы взрыва, то он, возможно, не услышал того, чего ждал бы еще сто лет... на хуй! Теперь надо думать не о прошлом, а о том, что будет и что делать.

Он же, вроде, решил, что уедет, но теперь вот непонятно, сплошные метания. А еще – некстати вспоминается, как Брайан пару дней назад предложил ему выйти за него – сумбурно, скомканно, но… это было!

И, получается, что не так уж для самого Брайана это неожиданно, значит, не должно было это случиться только из-за шока от долбанного взрыва… блять, как все сложно-то! Или, наоборот, просто?

– Проснулся уже? – Джастин вздрагивает и внезапно видит перед собой хозяина дома. Так задумался, что даже не заметил, как Брайан к нему подошел. – Есть хочешь?

– Сначала в душ, – говорит Тейлор, стряхивая с себя последние остатки мыслей. Брайану пока не нужно знать ни о чем, тем более, все равно точно еще ничего не решено. – А что, у нас есть еда?

Кинни глубоко вздыхает от этого «у нас». Он сказал – «у нас». Значит, не все еще потеряно.

– И даже гребанный куриный суп, – улыбается Брайан. – Дебби иногда бывает незаменима.

– Она приходила? – интересуется Джастин с таким удивлением, что Брайан недоуменно поднимает брови. – Странно… а я не слышал.

– Ты спал несколько часов, наверное, лекарство сильное, – Кинни обнимает Джастина, поднимая его с дивана. – Идем, я помогу тебе дойти до душа.

– Блять, Брайан, я не калека, – такая забота приятна, конечно, но Джастин не хочет чувствовать себя слабым. – Уж помыться в душе я точно смогу, не надо делать из меня больную лесбиянку.

– А кто тебе сказал, что мы будем там мыться? – шепчет Брайан ему на ухо, осторожно проводя языком по краю. И, конечно, же, у Джастина моментально встает.

– Черт… Брайан… – как обычно, в голове мутится и жарко становится, как в парилке. – Ты настоящий провокатор…

– Идем уже… – Брайан, обняв его за плечи, ведет в душ, на ходу стягивая с них обоих одежду. И словно ненароком прикасается везде, и дышать сразу становится трудно. Со всеми вытекающими.

Брайан даже просто намыливает его так, что кончить можно сразу же.

А еще – все очень медленно и тягуче, как будто мед стекает с ложки.

– Тебе не стоит слишком напрягаться, – Брайан исследует цепочку позвонков на спине Джастина, собирая капли губами, пока скользкие пальцы растягивают его внутри. – Поэтому просто стой спокойно.

– Ты же понимаешь, что это, блять, невозможно, – сквозь зубы шепчет Тейлор, лбом упираясь в дверь душевой кабины. – Трахни меня уже…

– Терпение, художник, – Джастин слышит, как разрывается обертка презерватива за спиной, а потом Брайан начинает медленно проникать в него, и это совершенно за гранью.

Брайан прижимает его к себе, двигаясь в своем особенном темпе, и Джастин ясно понимает, что ему не разрешают совершать никаких активных действий, а только отдают – столько, сколько вообще возможно. И такой вот полностью открытый, щедрый, любящий Брайан – а он, похоже, его все-таки любит! – сводит Тейлора с ума и заставляет стонать, как в первый раз, до одури вжимаясь в тело за собой. И плавные движения Брайана внутри него принуждают гореть все тело и царапать стекло душевой перед собой в тщетной попытке найти опору. Не столько для тела, сколько для той самой невъебенно трудно доказуемой, но вполне существующей в такие моменты души. Потому что разум в эти минуты перестает быть основой мироздания, вынуждая плавиться и видоизменяться до неузнаваемости мир вокруг. Это похоже на то ощущение, когда на голову сваливается вдохновение, заставляющее схватиться за кисти или карандаш и рисовать, рисовать…

Брайан с самозабвенным стоном кончает, а следом за ним – и Джастин. И мир вокруг разлетается на куски.

А потом Джастин как последний идиот теряет сознание.

***

– Блять, да что это за… Джастин… Джастин! – Тейлор открывает глаза и обнаруживает, что лежит на кровати, укутанный в одеяло, а рядом сидит Брайан и на лице у него – абсолютно непривычное раскаяние и очень редко его посещающее беспокойство.

– Да, мне не следовало так сразу… – Брайан, кажется, смущен и встревожен. – Прости…

– За что? – Джастин смеется, хотя голова еще кружится, как грёбанная карусель. – За охуительный перетрах?

И обнимая его за шею, шепчет хрипло:

– Было круто… охренительно круто…

Он знает, что Брайана заводит, когда он вот так шепчет, выяснил за последние пять лет. Он многое про него знает, кроме самого главного. Кроме того, что он, Джастин Тейлор, значит в жизни Брайана Кинни. Потому что можно даже любить без того, чтобы пустить любимого человека в свою жизнь. Доверять полностью, без остатка, без извинений и сожалений – как насчет этого?

Хотя, теперь уже не так все скрыто и непонятно, но и до конца все вопросы между ними все же не решены.

Брайан молчит, обнимая Тейлора и касаясь губами его виска. Раскаяние внутри жжет, но теперь-то что его напоказ выставлять? И ежу понятно, что он – блядски задвинутый на сексе мудак, полез трахать парня с сильным сотрясением мозга. И даже не покормил, а сразу, блять, трахнул. Эгоистичный озабоченный хрен. И, кажется, он хочет еще… ну уж нет, хватит, хотел помогать и заботиться, а сам только хуже делает. Правда, Джастин не против, но Кинни не поддается.

– Давай ужинать, – Брайан встает с кровати, оставляя на ней изрядно разочарованного Джастина. – Хватит пока одного раза, а то ты тут еще в кому впадешь.

– Если от секса с тобой – я согласен, – тут же отвечает Солнышко, улыбаясь до ушей.

Блять, если он будет так улыбаться, то Брайан его сейчас точно трахнет еще раз.

Как там говорила Дебби – заняться с ним любовью, медленно и нежно?

Да, и это тоже… чуть позже. А пока надо просто уговорить свой член вести себя прилично, потому что у него вообще сейчас крышу сносит от того, что Джастин рядом и от того, что он живой после всех его приключений.

Он приносит Джастину этот ёбанный куриный суп и внимательно смотрит, как Тейлор ест.

– Брайан, какого хрена?.. – Джастин смущается и нервничает от этого пристального взгляда. – Прекрати пялиться на меня… что может быть прикольного в жующем голом человеке?

– Ну, кроме того, что он голый – ничего особенного, – фыркает Кинни. – Но когда это ты – то зрелище весьма возбуждающее.

Джастин сглатывает застрявший в легких воздух и начинает торопливо доедать дурацкий суп, потому что от взгляда Брайана его ведет почище, чем от удара пистолетом по голове.

– Ты будешь лежать тихо и отдыхать, как велел доктор, – Брайан укладывает Джастина на кровать, склоняясь над ним. – И больше не будешь терять гребанное сознание.

– А что будешь делать ты? – спрашивает Джастин, ерзая и стараясь прижаться ближе к телу любовника.

– Вот это, – Брайан целует Джастина и медленно опускается вниз, словно стекает по его телу, с силой оглаживая плечи и бедра. – Я, конечно, не так хорош в минете, как ты, но, надеюсь, тебе понравится...

Когда к Джастину возвращается умение соображать, он затуманенным взглядом смотрит на Брайана и гадает, как после такого крышесносного минета он сам умудрился не потерять сознание во второй раз.

Брайан же ложится рядом и курит, обнимая Джастина за плечо. Но Джастин замечает, что он старается выдыхать дым в противоположную сторону. И эта забота трогает больше, чем все остальное.

А Брайан продолжает его удивлять.

– Сегодня мы у меня, – непререкаемым тоном заявляет он, и Тейлор удивленно смотрит на Кинни. – И завтра тоже. Будешь лежать и выздоравливать. А послезавтра я побуду у тебя… надеюсь, ты мне разрешишь? Я обещал доктору, что пригляжу за тобой.

Джастин вспоминает, что до того, как заснуть, он тут нудил, что хочет вернуться к себе, и что не чувствует себя здесь дома. Блять, вот надо же было такую хуйню нести! И что теперь делать?

– Брайан… – Джастин кажется, растерянным, что доставляет удовольствие Кинни. – Ты что, собираешься остаться на целые сутки у меня? Но там же…

– Клоповник, да, – с удовольствием подтверждает Брайан невысказанное. – Но мне плевать. Я хочу быть рядом с тобой, и я буду. Или у тебя есть возражения?

– Не то, чтобы… – Джастин, привстав с кровати, покусывает нижнюю губу, с неуверенностью поглядывая на Кинни. – Брайан, у меня нет ничего из того, к чему ты привык. Нет компьютера, удобной кухни, нет места, где ты мог бы просто нормально сидеть. Нет ничего, чтобы тебе было комфортно.

– Ну, кое-что есть… – Брайан плотоядно усмехается, осторожно опрокидывая Тейлора на подушки. – И, пожалуй, этого мне вполне хватит. И после тебя там есть самое нужное – матрас на полу. Остальное – навязанное обществом потребителей дерьмо, без которого жить вполне можно, и очень даже неплохо. Ну как, ты примешь гостя на пару дней?

– Брайан… тебе там не место… – Джастин уже знает, что никуда не уйдет, но не может отказать себе в удовольствии помучить Кинни. Да и вообще – как только он подумает, что ради него блистательный мистер Кинни согласен терпеть все эти кошмарные неудобства… в общем, это очень воодушевляет. Все-таки он что-то неправильно представляет и Брайан не совсем погрузился в свои иллюзии, боясь потерять то, к чему он привык. Значит, он и вправду его любит? Ведь он так и сказал Дебби, Джастин слышал собственными ушами.

– Мое место – рядом с тобой, – Брайан внезапно поворачивается и прижимает его всем телом к кровати. – И если ты этого не понял, я готов повторить еще пару сотен раз. Или тысяч.

Джастин крепко обнимает Брайана, и молчит.

Мистер Кинни, который напряженно ждет возражений, выдыхает с таким облегчением, что самому смешно становится. Смешно и страшно. Он все-таки охуенно сильно прикипел душой к этому блондинистому засранцу, который вскоре засыпает, утомленный бурным сексом и своим чертовым сотрясением.

И он так и не сказал, уйдет ли он к себе в это кошмарное прибежище бомжа или останется здесь, с ним. И это хорошо. Потому что, если бы просто сказал "нет" – было бы в сто раз хуже, а так – есть надежда, что он сомневается и передумал.

Брайан довольно ухмыляется – конечно же, он смог заставить Джастина передумать, он же Брайан Кинни, а не какой-нибудь ёбанный педик без мозгов в голове. И теперь надо только уговорить его окончательно, объяснить, что они должны быть вместе и прочую хрень. Уж теперь им точно ничего не помешает…

Внезапный звонок телефона заставляет сердце сильно забиться от какой-то неясной тревоги. Это еще что за хуйня?

Брайан берет трубку и выходит из спальни, чтобы не разбудить Джастина. Доктор сказал, что ему надо спать побольше, вот пусть и спит.

Звонит Линдси, и Брайан почему-то начинает беспокоиться. Наверное потому, что просит она к телефону Джастина, хотя могла позвонить на мобильный.

– Он спит, – упреждает он просьбу разбудить Джастина. – И будить я его не буду. Можешь мне сказать, я передам.

– Мне Дебби сказала, что он опять живет у тебя, поэтому я хотела с ним поговорить, – щебечет Линдси, а у Брайана становится все тяжелее на душе. – Брайан, один известный нью-йоркский критик написал о нем хвалебную статью после выставки тут, у нас. И сейчас перед ним открыты все двери: свои выставки, проекты… ну, конечно, придется доучиться, но не проблема, у него есть возможность поступить там в самый престижный Институт Искусств Нью-Йорка… Брайан, я так за него рада! А ты?

– Да… конечно… – Брайан сам не узнает свой голос – такого замороженного и мертвого у него давно не бывало. А хуже всего, что сердце словно падает вниз куда-то на гребанный кафельный пол и разбивается на хуеву тучу осколков. – Отличные новости, Линдс.

Новости и вправду отличные. Для того, кто не желает видеть Джастина рядом, спать с ним, трахать его и жить с ним всю жизнь до гробовой, блять, доски. Тому, кому наплевать на то, что они больше, скорее всего, не увидятся, ибо Нью-Йорк затягивает почище, чем Голливуд с его фальшивыми улыбками и быстро тускнеющей мишурой. Нью-Йорк – это нечто весомое, поглощающее с головой. Особенно когда ты будешь заниматься там любимым делом. Тем, о чем ты мечтаешь и чему предназначен. Конечно же, он рад, очень рад за Джастина… блять, а ему-то что делать теперь?

Линдси все еще что-то весело рассказывает, но Кинни уже не слышит. Он медленно кладет трубку и долго смотрит на спящего Тейлора, словно прощается. Впрочем, почему словно? Он и прощается. Потому что Джастин – талантливый художник и, конечно же, ему нужно, просто необходимо уехать туда, где его талант найдет должное применение. Он не просто отпустит его, он сделает все, чтобы Джастин нашел свое будущее и поскорее уехал. А сам… сдохнет, наверное…

Брайан сейчас очень отчетливо сознает, что ёбанное отчаяние может накатить и тогда, когда тот, без кого ты не можешь жить – рядом и в безопасности. И безнадежность от того, что всё неисправимо в принципе становится еще сильнее, когда он вспоминает, как много для Джастина значит возможность рисовать.

А он… а что он? Он будет стоять и курить у окна, пока не закончатся все сигареты в пачке и смотреть на спящего Джастина, пока еще может видеть его.

А потом поздравит его с его блестящей будущей карьерой.

И Брайан сознает, что ситуация безвыходная даже для него и здесь он ничего не сможет сделать.

Только попрощаться и отпустить. Навсегда.

Горькое и сладкое

Два часа, пока Джастин спит, Брайан испытывает всю палитру самых хуёвых ощущений, которые он когда либо испытывал. А потом, когда Джастин просыпается, сразу же рассказывает новости. Он морально уже готов к радости Тейлора и к тому, что через пару дней Джастин уедет в Нью-Йорк, помахав ему с трапа самолета на прощание. Он уедет, это даже не обсуждается. И Брайан будет первым, кто пожелает ему удачи.

Джастин радуется. Он очень доволен, он строит планы, он бежит звонить Линдси и долго обсуждает концепцию своей будущей выставки.

А Брайан улыбается.

И умирает внутри.

Только никому об этом знать не надо, это не их грёбанное дело.

И Джастину не надо. Это дело его, но… не стоит забивать ему голову грузом, пусть думает о хорошем. О будущем. О выставках, картинах, новых знакомых, друзьях и любовниках. Потому что это – его жизнь, а он, Брайан, уже в прошлом, как бы погано не было это признавать. И у него самого тоже будет своя жизнь… вернее, то, что от неё осталось.

Внезапно Джастин обнимает его со спины. Брайан даже не хочет поворачиваться – видеть сейчас солнечную улыбку Тейлора особенно больно.

– Ну как, я крут? – говорит Джастин, утыкаясь лбом в спину любовника. – Признай, что я невъебенно крут и сделал тебя, Брайан Кинни?

– Да уж… – Брайан усмехается, чтобы казалось, что все в порядке. – Сделал – и еще как.

Джастин недоуменно хмурится, услышав в голосе Брайана… что-то странное.

И беспокойство опять гребанным червяком вползает в сердце. Что не нужен, не любит и всё как было.

– Брайан… в чем дело? – он заходит сбоку, чтобы видеть его лицо, а Брайан в это же время изо всех сил пытается сделать равнодушную физиономию, потому что Джастин может догадаться… блять, он уже догадался! И в кого он такой умный?

– Солнышко, все просто замечательно, – Кинни умеет держать лицо, но сейчас он очень устал. – Ты уедешь, перестанешь ебать мне мозги, и я наконец-то вздохну свободно.

Он даже не смотрит на Джастина, потому что больше всего боится увидеть в его глазах чувство вины. Да, он уедет к новой жизни, к блестящей карьере, к неизведанным отношениям и, возможно, какой-нибудь новой, мать её, любви… и всё. И говорить об этом совершенно не нужно. Он, Брайан Кинни, должен остаться у него в памяти сильным и идеальным. А идеальные люди не истерят, когда им больно. Они просто идут дальше, оставляя за собой пепелище и не оборачиваясь на тех, кто остался в прошлом, пусть даже сердце разъёбано в кровавую кашу.

Сейчас надо спокойно и безмятежно спровадить Джастина в Нью-Йорк, пусть это и будет стоить Брайану куска души. Если не полностью. Иначе он тут начнет сейчас приносить себя в жертву, задумает остаться, а у Кинни не хватит духу его выкинуть из своей жизни. Нет, надо сделать это ради него самого, пусть это и похоже на смерть… блять, да почему, когда так плохо, человек начинает выражаться пафосно, как последний ёбанный кретин? В общем – стиснуть зубы и выгнать. Ради его же блага.

Брайан наконец-то переводит взгляд на Джастина, который подозрительно долго молчит. Не спорит, не кричит, не называет Брайана скотиной и не уверяет в вечной любви и преданности.

Просто смотрит – внимательно, почти не моргая и очень доброжелательно.

А потом широко улыбается, как улыбаются люди, услышавшие что-нибудь радостное.

– Пошел на хуй, Брайан! – заявляет он четко и громко. – Ты что, держишь меня за последнего кретина? Пошел. На. Хуй.

И он целует Кинни так, как, кажется, никогда не целовал. Как полностью ёбнутый на всю голову влюбленный, у которого вынесло мозг от взаимности. Как рехнувшийся художник, которому показали идеальное творение и теперь он знает, чего не следует делать, чтобы остаться самим собой. Как злой вусмерть подросток, которого отвергли просто из желания сделать больно.

– Ты от меня не избавишься, ты, жалкий трус! – шепчет он, раз за разом взахлёб сминая губы Кинни. – Сволочь… как же ты меня достал своим долбанным выпендрёжем!

– Ты должен, – Брайан отвечает на поцелуи и на высказанные в такой категорической форме претензии. Он уже понял, что Джастин раскусил его план и теперь ничего не скрывает. – Ты едешь в Нью-Йорк.

– А кто тебе сказал, что я поеду? – Джастин отрывается от губ Кинни, но его руки цепко держат любовника за ворот рубашки. – Какая сука тебя, блять, так обманула? Ты сам? Так вот, можешь засунуть свои предсказания и прогнозы себе в задницу, Брайан Кинни.

– Если ты не поедешь, то будешь жалеть об этом всю жизнь, – шепчет Кинни, закрыв глаза. Это бред какой-то, безумие, небытие… и губы Джастина на его собственных.

– Если поеду – тоже, только еще больше, – отвечает Джастин, и Брайан чувствует, как он улыбается. – Почему ты, как гребанный тинейджер видишь всего лишь два варианта – либо «да», либо «нет»? Эмоциональный диапазон чайной ложки и никаких полутонов… блять, Брайан, да когда ты уже научишься думать как взрослый человек?

– Никогда, – Кинни обнимает Тейлора за плечи и зарывается лицом в отросшие светлые волосы. – Это блядски скучно. Так что ты там говорил про полутона?

– А то, что мне совсем не обязательно поступать в институт в Нью-Йорке, Питтсбург – тоже вполне себе ничего. И для того, чтобы поучаствовать в паре выставок, мне абсолютно не нужно жить и быть привязанным к «Большому Яблоку». А организацию, к примеру, персональной выставки, мне, представь себе, совсем не обязательно брать на себя, когда есть та же Линдси. Как искусствовед и организатор она справится в миллион раз лучше. Может теперь, Брайан Кинни, ты, наконец, успокоишься и перестанешь выёбываться? Неужели у тебя за эти пять лет еще остались какие-то иллюзии, что ты от меня избавишься?

Брайан криво усмехается, хотя… он счастлив, просто нереально. Но… это все только разговоры, вряд ли все будет так гладко и просто, как говорит такое умное, но такое наивное Солнышко... художник, блять… Впрочем, художник он талантливый, вон, какие про него статьи пишут…

Брайан чувствует законную гордость за Тейлора – еще бы, кто вообще может сомневаться в его Джастине… блять, хуйня какая, он стал думать, как чокнутый сентиментальный педик. Хотя, он такой и есть, чокнутый уж точно – с Джастином рехнуться ж можно на раз.

Но так здорово, как сейчас Брайан давно себя не ощущал: счастье – это когда рядом тот, кто не хочет уезжать, даже зная, что потеряет очень многое. Но все равно беспокойно и что-то внутри сжимается. Вряд ли одного желания достаточно, чтобы все вот так вот решилось хорошо.

Однако Джастин, и вправду, стал совсем взрослым… хотя, он всегда таким был и точно понимал, чего хочет. От жизни, от людей, от Брайана. Он чувствует все недосказанное, он вообще чувствует и знает Брайана так, как сам Брайан себя не знает. И смотрит таким колючим и обиженным взглядом, что Кинни становится не по себе.

– Не смей даже заикаться о том, что я передумаю или говорю всю эту хрень, просто чтобы оправдать и успокоить свою совесть. Брайан, ты же меня знаешь. Я отвечаю за то, что говорю, но я не отвечаю за то, как ты это понимаешь. И теперь настало время тебе вытащить голову из задницы и сказать мне… ну вот чего ты ржешь, как идиот?

– Просто представил себе картину… мою голову в чьей-то заднице, – Брайан смеется, и с ужасом понимает, что не может остановиться – это, блять, истерика. – Но я согласен только при условии, что задница будет твоя!

– Брайан! Ты полный придурок! – и Джастин хохочет вместе с ним, падая на так удачно подвернувшуюся кровать… такое впечатление, что она везде им в лофте подворачивается. – Я серьезно…

– Я тоже, – Брайан вдруг замолкает и резким движением подминает Джастина под себя, фиксируя его руки. Его лицо близко-близко, а взгляд словно насквозь пронизывает ореховой хмарью.

– Что? – почему-то шепотом говорит Джастин, а внутри все дрожит и член уже в полной готовности… блять, да почему с Брайаном так крышу сносит?

– Ничего… – Брайан касается губами и языком ключиц Тейлора, и тут же глубоко целует его, вылизывая рот и прикусывая нижнюю губу. – Просто… Закрой глаза.

– Зачем? – Джастин тяжело дышит от возбуждения, но находит в себе силы сопротивляться. – Опять какая-то твоя извращенская шутка?

– Нет. Закрой.

Голос Брайана непривычно серьезен и даже, кажется, слегка дрожит… хотя вряд ли, это же Брайан Кинни! И Джастин медленно опускает веки, волнуясь и гадая, что же будет.

– Ты видишь темноту? – спрашивает Кинни, продолжая осторожно и медленно дотрагиваться губами до шеи и ключиц Тейлора. – Видишь?

– Да, – тоже шепотом отвечает Джастин. Нестерпимо хочется закинуть ноги ему на плечи, прижаться всем телом и почувствовать его в себе. Но сейчас не время. Сейчас Брайан хочет сказать что-то важное. Секс – это всегда успеется, а вот услышать от Кинни какие-то нужные и важные слова – невъебенная редкость, такие моменты за пять лет на пальцах пересчитать можно. Правда, последние два дня на это дело были аттракционом неслыханной щедрости от Брайана Кинни. Даже жениться звал… да вот только больше не зовет что-то…

– Это моя гребанная жизнь, если в ней не будет тебя, – еле слышно шепчет Брайан, и Джастина словно молнией бьет, когда он понимает, что только что сказал Кинни. Признал себя и свою жизнь зависимой от него, Джастина Тейлора, позволил ему узнать о той степени доверия, которую испытывает. И любви.

Теперь у Джастина полностью исчезают все сомнения в правильности своих поступков, а неуверенность по поводу их отношений летит в самую глубокую помойку.

И он отпускает себя, чувствуя, что в глазах становится горячо, и лихорадочно шепчет между поцелуями:

– Я тоже принадлежу тебе, мистер Брайан Кинни… и попробуй только возразить, что ты не это имел в виду.

– Даже и не думал… возражать… – и Брайан одним движением переворачивает Джастина на живот, прижимая его всем телом к кровати. – Надеюсь, теперь уже все ёбанные слова сказаны, а я полностью превратился в желейно-сливочную хуйню с карамелью, которую Дебби подает манерным принцессам в своем кафе. Тебя еще не тошнит?

– Пока нет, – Джастин утыкается лицом в подушку, чтобы скрыть торжествующую улыбку. – Я люблю сладкое.

– Хорошо бы, в разумных пределах, – бормочет Брайан, надевая презерватив и входя в такое желанное до охуения тело под собой. – Иначе, я скончаюсь… от диабета или… еще какой-нибудь дряни…

– Заткнись и трахни меня, наконец!

– Солнышко, у меня такое ёбанное чувство, что всю свою жизнь только, блять, этим и занимаюсь!

– Ты имеешь что-то против?

– Нет уж, только за и почаще!

И больше в ближайшие полчаса они не говорят, по крайней мере, словами. Им это не нужно.

***

Утром Брайан собирается на работу, пока Джастин еще спит.

Сейчас с утра, на трезвую голову опять появляются сомнения и неуверенность, но Брайан давит гадов в зародыше, вспоминая прошлую ночь и счастливые глаза Джастина. Все-таки надо еще раз все взвесить и поговорить с Линдси, она знает, как с этими художниками общаться… вон, даже этого Сэма как-его-там трахнула, невзирая на Мэл и всякую там любовь. А потом полгода обе страдали и мозг друг другу выносили… лесбиянки, что с них взять.

А пока – надо сделать еще один звонок. И принять еще одно очень важное решение, которое, как обычно, касается Джастина. В его жизни все сейчас касается Джастина. И это охуенно здорово.

Но одобрит ли Солнышко то, что он собирается сделать? Решение трудное и довольно спонтанное… ну, по крайней мере, Брайан все решил и сделает это. А Джастин поймет… не может не понять.

И Брайан набирает один из первых, забитых в память мобильника номеров.

Города и веси

– Ты хочешь продать свою квартиру? – Дженнифер хороший риэлтор и очень корректна по отношению к своим клиентам, но даже она позволяет себе сейчас изумиться. Однако Брайан не обращает на это внимания: ей можно, она все же мать Джастина. – А… где же вы… ты будешь жить?

– Надеюсь, что все-таки «мы», – Брайан наливает воды в высокий бокал для Дженнифер, а себе – виски и они, не сговариваясь, чокаются. За то, что с Джастином все хорошо. – Хотя, не знаю… я предложил ему выйти за меня.

Брайан усмехается, глядя в ошеломленное лицо миссис Тейлор, но усмешка довольно безрадостная.

– Не беспокойтесь, он отказал мне, – говорить это неприятно, но Брайан просто не хочет скрывать это от матери Джастина… черт его знает почему, они никогда не были с ней в слишком хороших отношениях, но вот сейчас надо ей сказать, кажется.

– Я не… – Дженнифер быстро приходит в себя, кроме того, она явно видит, что Брайан расстроен. – Знаешь, мне жаль, что я не стану твоей тещей.

– Забудьте, – Брайан машет рукой, упрямо делая вид, что ему наплевать. – В общем, я бы хотел как можно скорее продать эту квартиру и купить кое-что взамен. И срочно.

– Хорошо, – Дженнифер понимает, что ей не стоит вмешиваться в отношения её сына и Кинни. В этом бардаке они сами разобраться не могут, где уж посторонним! – Давай посмотрим…

И пока Джастин на приеме у врача, Дженнифер рассматривает тот вариант, что хочет купить Брайан и не может избавиться от мысли, что свадьбы, возможно, и не будет... пока. Потому что этот дворец покупается явно не для того, чтобы простаивать пустым. Брайан Кинни умеет производить впечатление на людей, но сейчас он, кажется, превзошел сам себя.

Миссис Тейлор улыбается – кажется, у Джастина нет никаких шансов отказать еще раз.

***

Джастин уже давно понял для себя – чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения. Хочется просто встать, пожелать всего хорошего и уйти. Но с Брайаном этот человеческий закон не действует. С ним вообще не работают никакие правила, законы и инструкции, кроме тех, которые он сам себе выбирает и устанавливает.

Он втайне очень рад, что сейчас им не надо ничего выяснять, что они, почти не говоря об этом, все решили… наверное.

Тейлор тихо шипит себе под нос за это «наверное»… черт, ну почему он не может уже успокоиться?

Он получил от Брайана что хотел, о нем заботятся, трахают так, что в глазах темнеет от кайфа, его любят. И еще – ему об этом говорят. Да, это смешно. Да, Джастин знает, что дело в поступках, а не в словах, но ничего не может с собой поделать. Говорят, это женщинам нужны постоянные вербальные подтверждения. Что ж, значит, в нем многое есть от женщины. Но ему просто жизненно необходимо слышать какое-нибудь «Ты мне нужен!» или «Я скучал!» от Брайана Кинни. Вот необходимо – и всё. Пусть это и кажется таким смехотворным и глупым, но от этих слов у него внутри все сжимается. И он чувствует себя счастливым.

И то, что Брайан в последние дни позволяет себе говорить нечто подобное – это охуительно.

И, может, стоит все-таки расслабиться и поверить до конца? Но страшно. А вдруг?..

Джастин заходит в лофт, и первое, что он видит – Кинни, который сидит за компьютером и что-то просматривает. Но при виде Джастина он быстро закрывает какие-то вкладки, и у Тейлора болезненно колет в груди. Он знает, что у Брайана – своя жизнь, но почему-то сейчас хочется чуть больше доверия.

– Привет, – Джастин улыбается и подходит к любовнику. – Сидишь на порносайте?

– Угу… в некотором роде… ищу, куда бы приткнуться… – Кинни, как всегда, говорит эвфемизмами, но сейчас Джастин слишком расстроен, чтобы понимать их. И у него сильно болит голова. А что он думал, что Брайан изменится за секунду? Да пусть делает, что хочет и трахает, кого хочет, только пусть не скрывает! А так… как будто это его признание накладывает на него какие-то обязательства. Блять, если Брайан начнет ему врать, то… ну их на хуй, такие отношения!

– Что случилось? – Брайан видит, что Джастин расстроен и это его тревожит. Может, он уже жалеет, что отказался переехать в Нью-Йорк? Тогда надо выяснить сразу, потому что если Джастин останется с ним из жалости, то… ну их на хуй, такие отношения!

– Ничего... все нормально… – бормочет Джастин, но тут же становится противно. Неужели, Брайан был прав, когда говорил о лицемерии и вранье гетеросексуалов, на которых хотят быть похожи и педики? Неужели и они будут врать друг другу? Нет уж!

– Брайан… ничего не изменилось, правда? – Тейлор заглядывает в лицо Кинни, который сейчас явно напряжен. – И наше соглашение никто не отменял… ты можешь делать, что угодно, трахать кого угодно. То же и для меня. И тебе не нужно сидеть возле меня, или оставаться дома по вечерам… ты свободен в своих желаниях… в общем – мы делаем, что хотим и не должны друг другу ничего, кроме правды.