Текст книги "В лабиринтах памяти (СИ)"
Автор книги: Leras
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Давина замолкает, качая головой, и Кол подходит к ней, обнимая за дрожащие плечи, стараясь не смотреть на брата, лицо которого сереет с каждым сказанным ведьмой словом.
– Ты не поверил ей. Вы, Майклсоны, настолько ослеплены своим величием, своей уникальностью, что не видите дальше собственного носа! Разве могла бы она предать тебя? Я видела Еву лишь несколько раз, но даже этого… А вот ты! Ты, Элайджа Майклсон, сделал именно это! Но ты не просто бросил ее. Ты оставил ее умирать. Ее и своего ребенка.
Давина замолкает, застегивает замок дорожной сумки. Ее безразличный взгляд быстро скользит по Элайдже, который сидит у стены, спрятав лицо в распахнутые ладони.
– Будет лучше, если мы поедем вдвоем, – безжалостно говорит ведьма, зло щуря глаза, наблюдающие за тем, как старший Майклсон корчится от боли, – твой брат уже сделал все, что мог. Теперь – наш черед.
========== Часть 44 ==========
Ева взглянула на себя в зеркало, хмуря брови. Темные круги под опухшими глазами лишь подчеркивали бледность изможденного лица. Последние три дня она провела в своей постели, борясь со слезами, которые мгновенно проделывали тонкие дорожки на ее щеках, стоило ей вспомнить об Элайдже. О том, что он сказал ей в больнице, перед тем как уйти.
В первый день она еще ждала, что он вернется. То, что случилось с ними, не поддавалось никаким объяснениям, и его реакцию даже можно было понять, но время шло, а вампир так и не появлялся на ее пороге. Он просто не поверил ей. Даже не захотел выслушать, абсолютно уверенный в том, что Ева была способна на измену. Робкая надежда в девичьем сердце сменилась жгучей ненавистью. Она не заслужила такого. Как и невинный плод их любви, что зрел под ее сердцем.
Утром четвертого дня Ева уже не ждала. Это было воскресенье, и завтра у нее вновь начинались занятия в школе, а значит, ей нужно было прийти в себя. Все это время Себастьян не отходил от измученной сестры ни на шаг. Уход Элайджи они не обсуждали, не смотря на то, что в тайне этого хотелось им обоим. Но Себастьян не желал еще больше расстроить убитую горем девушку, а Ева боялась того, что в этом случае ей пришлось бы рассказать брату все – в том числе и о сущности ее любимого. Ведь как иначе было объяснить то, что Майклсон не поверил в свое отцовство? Не смотря на всю злость на бросившего ее вампира представить его перед братом полным мерзавцем, отказавшимся от собственного ребенка, она не могла.
Все эти печальные мысли на какое-то время заслонили от Евы ту истину, которая, наконец, открылась перед ней, стоило высохнуть последним слезам. У нее будет ребенок! От того, кого она любила всем сердцем, о того единственного, от которого она его хотела. Теперь у нее не было права утопать в собственных страданиях, думая лишь о своей несчастной любви. Они не нужны Элайдже, с этим Еву предстояло смириться, но ей этот ребенок был нужен абсолютно точно, безо всяких условий и оговорок.
– Ева, – тихо позвал ее Себастьян, нерешительно заглядывая в маленькую спальню, отвлекая девушку от ее сумбурных мыслей.
– Привет, – попыталась улыбнуться она, глядя на бледное лицо брата, – я в порядке, правда.
– Больше не плачешь? – прищурился мальчик, делая осторожный шаг через порог.
– Даже не думала, – кивнула Ева, – а у нас есть что-нибудь на завтрак?
– Есть яблоки, – вспыхнули глаза Себа, – мы можем запечь их с медом! Хочешь я схожу к молочнику за сливками?
– Это было бы чудесно, милый, – наконец смогла улыбнуться девушка, – я сейчас встану, беги на кухню.
Себастьян, радостно кивая, скрылся за дверью, а Ева очень медленно поднялась с кровати, направляясь в ванную. Приняв прохладный душ, она надела старые рваные джинсы, которые неожиданно повисли на бедрах, и тонкую белую сорочку, завязав ее длинные полы на животе. Несколько дней полного отказа от пищи сделали свое дело, и Ева, спускаясь по лестнице, ощутила легкое головокружение. Преодолев расстояние до кухни, она шагнула к холодильнику.
Девушка уже потянулась к чаше с румяными яблоками, но в этот момент услышала скрип открывающейся двери.
– Что-то забыл, милый? – свела брови Ева, обращаясь к Себастьяну, который, как она предполагала, спешно собираясь к молочнику, оставил дома деньги.
Но брат ей ничего не ответил.
– Возьми мелочь в моей сумке!
И вновь тишина.
– Это ты, Себастьян? – проговорила девушка настороженным голосом, выходя их кухни.
Вот только ответа ей не потребовалось. Ева забыла, как дышать, когда увидела в своей гостиной нерешительно улыбающуюся Давину и Кола, замершего на пороге с недовольным лицом.
– Что вы здесь делаете? – только и смогла выговорить она, переводя ошеломленный взгляд с черноглазого вампира на юную ведьму.
– Может, сначала пригласишь меня, маленькая птичка? – насмешливо отозвался Кол, но его веселость мгновенно испарилась под строгим взглядом жены.
– Привет, Ева, – Давина смотрела прямо в бездонные глаза, – мы тебе поможем. Чтобы выносить дитя вампира понадобится магия…
– Вы мне верите? – расширила глаза девушка.
Ведьма кивнула, и Кол, на которого Ева перевела удивленный взгляд, сделал тоже самое.
– Это последствие приема лекарства от вампиризма, – медленно сказала Давина, и Ева мгновенно поняла, что ведьма имела в виду, – если бы у кого-то было побольше мозгов…
– Вот только не начинай, – прервал ее Кол, кривя губы, – Элайдже и так досталось от тебя в Новом Орлеане.
– Только почему-то я не вижу его здесь, стоящего перед Евой на коленях со смиренно склоненной головой, – зло щурясь, отозвалась ведьма, – я бы на твоем месте его не прощала, – повернулась она к бледной девушке, бездонные глаза которой заблестели от наворачивающихся слез, – по крайней мере, ни сразу.
– Я… – начала было Ева, но в этот момент ее ноги подкосились, и она стала медленно оседать на пол.
Давина подбежала к ней, пытаясь удержать, но хрупкая ведьма была для этого слишком слаба.
– Кто-нибудь, наконец, пригласит меня?! – прокричал Кол, с волнением наблюдая за девушками.
– Приглашаю тебя, – едва слышно прошептала Ева, и вампир вихрем оказался с ними рядом, подхватывая ее на руки.
Очень осторожно, под пристальным взглядом жены, он опустил ослабевшую девушку на диван, отступая на несколько шагов.
– Что со мной происходит? – слабо проговорила Ева, глядя на мрачную Давину.
– Ты носишь дитя вампира, – закатила глаза ведьма, – еще и Майклсона. Для этого нужно много силы. А судя по тому, как ты выглядишь, еда явно не входит в последние дни в список твоих приоритетов. Я бы оторвала голову твоему мерзкому братцу, – не смогла сдержаться Давина, переводя взгляд на мужа.
– Может, лучше займешься моим племянником, ведьмочка? – прищурился Кол, – а Элайджу обсудите, когда я уйду. Только знаешь, то, что он сейчас чувствует, хуже любого наказания, которое ты могла бы придумать.
– Он… поверил? – почти против воли сорвалось с губ мертвенно-бледной Евы.
– О, Давина Клэр умеет убеждать, – закатил глаза вампир, – она ему такую взбучку устроила, что не удивлюсь, что он сам себе кол в грудь вогнал, лишь бы избавиться от мук совести. Но знаешь что, птичка… Не перебивай, жена! – Кол взмахом руки пресек попытку ведьмы прервать его речь, – я бы тоже в это не поверил. И никто из нас. Мы тысячу лет даже не смели мечтать о подобном чуде.
– Он не стал даже слушать, – всхлипнула Ева, поднимая на вампира полные слез глаза, – подумал, что я… с другим… а я… ждала его, как дура… лишь с ним…
А дальше ее слова утонули в потоке слез.
– Доволен? – процедила Давина, притягивая к себе разрыдавшуюся девушку, – защитил честь семьи?
– Вот только не говори, что я не прав!
– То есть мне ты бы тоже не поверил? – вскинула бровь ведьма.
Кол не ответил, пристально глядя на жену. Несколько минут они оба молчали, пока рыдания Евы не стихли, и она не отстранилась от Давины, переводя взгляд на Кола.
– Я не хочу больше говорить о нем. Не сейчас.
– И мы не будем, – поспешила уверить ее ведьма, бросая быстрый острый взгляд на мужа, – мы можем устроиться у тебя? Будет лучше, если я буду рядом.
– Да, конечно, – быстро закивала Ева, выравнивая дыхание, – есть гостевая спальня. Она, правда, очень маленькая…
– Я провел несколько веков в гробу, – с невозмутимым видом проговорил вампир, – поверь, даже пятиметровая кладовка не покажется мне тесной…
Неожиданно для самой себя Ева рассмеялась от этой грубоватой шутки, и Давина, а несколько секунд спустя и Кол, последовали ее примеру. Но смех девушки мгновенно прекратился, стоило ей услышать голос Себастьяна, доносившийся с маленького крыльца.
– Я не думаю, что должен пускать тебя, – твердо проговорил мальчик, обращаясь к невидимому собеседнику, – Ева из-за тебя плакала три дня.
– И кто бы это мог быть? – хмыкнул Кол, глядя на мгновенно помрачневшую жену и застывшую Еву, – неужели тот, о ком мы все подумали?
========== Часть 45 ==========
Элайджа не замечает, как добирается до Маноска. Вся дорога, аэропорты, самолеты сливаются в одно мутное пятно, потому, что его мысли занимает совсем другое.
Маленькая птичка беременна. Беременна его ребенком. Она не обманывала его, не предавала. А вот он… Слова Давины вновь и вновь звучат в ушах вампира, накрывая чувством вины такой силы, что Элайдже впервые за многие века хочется отключить эмоции.
Но вместе с этим, Майклсона накрывает понимание одной простой истины: он не может отказаться ни от Евы, ни от своего ребенка – проще сразу попросить Клауса вонзить в грудь клинок. А значит, ему остается лишь одно. И вампир устремляется в маленькую коммуну, где оставил свою любимую птичку.
Элайджа не знает, что скажет ей, как будет вымаливать прошение, поэтому, когда он оказывается перед кованным забором, он долго не решается ступить на маленькое низкое крыльцо, где его и находит мрачный Себастьян, держащий в руках кувшин со свежими сливками.
– …она плакала из-за тебя три дня, – слышит вампир укоряющий голос мальчика, и уже собирается ему ответить, как за дверью раздается насмешливая речь Кола, которого перебивает Ева.
– Я не хочу, пожалуйста…
И Элайджа слышит шум ее шагов, когда девушка быстро поднимается по лестнице. Майклсон понимает ее желание. Ева имеет полное право не желать видеть того, кто разбил ей сердце, обвинив в измене, на которую маленькая птичка никогда не была способна, но потребность увидеть ее прекрасное лицо хотя бы на мгновение, убедиться в том, что с ней все в порядке, застилает любые доводы разума.
– Я – настоящий дурак, – говорит он, глядя прямо в глаза хмурому Себастьяну, – и я не достоин твоей сестры. Но, клянусь, я люблю ее. Больше всего на свете. Я не причиню ей вреда.
– Только посмей сделать это еще раз, – цедит Себ, не спуская злых глаз с мужчины, и очень медленно, отступает от двери, позволяя Элайдже войти.
Вампир переступает порог маленького дома, где в гостиной его уже ждут улыбающийся Кол и хмурая Давина.
– Как она? – обращается он к брату, но не успевает тот сказать и слова, как комнату наполняет холодный голос ведьмы.
– Если ты пришел сюда, причинить ей боль своими очередными сомнениями, тебе лучше сразу уйти, Элайджа Майклсон. Ева очень слаба. Из-за тебя.
– Ты поможешь ей? – мгновенно отзывается Элайджа, переводя взгляд на мрачную ведьму.
– Я… – начинает было та, но в этот момент в комнате появляется Себастьян.
– А вы кто?
Давина поворачивается к удивленному мальчику, а Кол быстро ловит взгляд брата.
– Иди, – говорит он так тихо, что только вампирский слух Майклсонов позволяет различить короткое слово, и указывает глазами на лестницу ведущую на второй этаж.
Элайдже не нужно повторять дважды. Ему хватает секунды, чтобы обойти увлеченную разговором с Себом Давину, и оказаться на пороге спальни маленькой птички. Вампир замирает, прислушиваясь к судорожным вздохам Евы, прежде чем его рука опускается на дверную ручку.
Девушка стоит у окна, ее тонкие плечи дрожат, и Элайджа почти физически ощущает исходящие от нее волны боли.
– Птичка, – очень тихо зовет он, но Ева мгновенно оборачивается в его сторону, и ее бездонные глаза сужаются от злости, когда она хрипло цедит:
– Зачем ты пришел? Уходи!
– Ева…
– Я не хочу тебя видеть!
Девичий голос дрожит, почти срываясь на крик, и Элайджа видит, как бездонные глаза наполняются слезами.
– Я так виноват перед тобой, моя птичка…
– Не смей! Не смей называть меня так!
Ева уже не сдерживается, жгучие слезы текут по бледным щекам, и вампир, не контролируя свой порыв, вихрем оказывается рядом с любимой, притягивая к себе хрупкое тело.
– Отпусти! – мгновенно начинает вырываться девушка, – не хочу, чтобы ты больше прикасался ко мне… Ты не поверил…обвинил в измене… Как ты мог? Как ты мог, Элайджа?
Ева поднимает на мужчину мутный взгляд, и Майклсон чувствует, как боль, сжигающая его любимую передается ему, чувствует страдания, которые мучают маленькую птичку. По его вине.
– Прости меня, умоляю, – шепчет он, собирая пальцами горячие слезы, когда Ева безвольно застывает в его руках, уже не сопротивляясь, – я сделаю все, что угодно, любовь моя. Все, что ты хочешь…
– Я хочу, чтобы ты ушел.
Ее тихие слова оглушают, словно пощечина, заставляют Элайджу вздрогнуть, но он не выпускает из объятий дрожащую девушку, лишь смотрит в бездонные глаза, пытаясь отыскать в них хоть искорку, хоть отблеск былой любви, но видит лишь боль.
В тесной спальне воцаряется мертвая тишина, нарушаемая лишь судорожными вздохами Евы, прежде чем комнату наполняет тихий голос вампира.
– Я не могу, птичка, – хриплым голосом выговаривает он, силясь поймать девичий взгляд, – не могу отпустить тебя. Ты ведь знаешь. Я так люблю тебя, Ева. И его.
Мужская ладонь накрывает плоский живот, и девушка будто приходит в себя. Маленькие руки, упираются в грудь Элайджи, заставляя его отступить на шаг.
– Он ведь не твой, – выдыхает она, кривя пухлые губы, – он не твой, Элайджа. Ты бросил нас.
– Прошу, Ева, – срывающимся голосом выговаривает Майклсон, – я тысячу лет жил с верой в то, что это невозможно. Я не мог и мечтать о таком…
– Ты мог хотя бы попытаться понять меня, – вздыхает девушка, – выслушать. Я ни с кем… никогда… кроме тебя…
– Я знаю, птичка, – отзывается Элайджа, сжимая кулаки, – умоляю, прости… Я не смогу без тебя. Без вас.
Ева молчит, будто раздумывая, и робкая надежда наполняет мужское сердце. Она сможет простить его. Его маленькая птичка сделает это. Ведь она так добра, чиста, так невинна. Но в следующий момент холодный голос Евы не оставляет от его иллюзий камня на камне.
– Мне все равно, – говорит она, до крови прикусывая нижнюю губу, – я больше не люблю тебя.
– Не верю, – почти против воли срывается с мужских губ.
– Думаешь, я опять вру? – сужает бездонные глаза Ева, – может и вру. Но я разлюблю тебя, Элайджа Майклсон. Потому что…
Только девушка не успевает договорить, потому что в комнату врывается Давина, которую совершенно безрезультатно пытается удержать Кол.
– Какого черта ты здесь делаешь? – шипит она, глядя на серое лицо Элайджи, – пришел добить ее?
И изящная ладонь, делает быстрое движение, сжимаясь в кулак, отчего старший Майклсон, прикрыв глаза, медленно оседает на пол.
– Что с ним? Зачем ты это сделала! – расширяет испуганные глаза Ева, мгновенно оказываясь с любимым, опускаясь перед ним на колени.
Она касается тонкими ладонями безжизненного лица, не сводит с него испуганного взгляда. В ее глазах паника, беспокойство и… любовь.
– Ты был прав, – очень тихо говорит Давина, так, что ее слышит только довольно улыбающийся муж.
– Как всегда, ведьмочка.
========== Часть 46 ==========
– А ты не хочешь мне ничего объяснить, Ева?
Себастьян смотрел на сестру пытливым взглядом, пока та, расчесывала темные волосы, опустив виноватый взгляд.
Кол и Давина занимались обустройством гостевой спальни, а Элайджа, которому ведьма свернула шею, приходил в себя на ее кровати, куда его любезно перенес брат. И все это происходило на глазах у ничего не понимающего Себа.
– Может, все же займемся завтраком? – прикусив губу, нерешительно проговорила Ева, поднимая на брата черные глаза, – и я… я постараюсь тебе все объяснить.
– Ладно, – кивнул мальчик, глядя на девушку серьезным взглядом, и они с сестрой направились на кухню.
Чтобы хоть как-то успокоиться, перед неминуемым разговором, Ева достала яблоки, и сложив их в мойку, начала искать мед. Ее торопливые действия не скрылись от Себастьяна, который буравил бледное лицо пристальным взглядом.
– Ева…
– Я… – выдавила из себя девушка, – я не знаю с чего начать…
– Может с начала? – вскинул бровь Себ.
– Это не так… не так просто, – выдохнула Ева, наконец, поднимая взгляд на брата, – семья Элайджи, она… особенная.
– Я уже догадался, – улыбнулся мальчик.
– Боюсь, что ты даже близко не догадываешься насколько, Себ…
– Они – какие-то аристократические снобы?
– Пожалуй…
– И поэтому не принимают тебя? Хотя Кол и его жена вполне… милые. И даже приехали помочь тебе. Правда, не совсем понятно чем именно…
– Дело не в их происхождении, – перебила брата Ева, – они… не совсем обычные люди…
– Вроде супер-героев? – со смехом подхватил Себ.
– Скорее злодеев, – раздался с порога тихий голос Элайджи, и брат с сестрой повернулись в его сторону.
– Что ты имеешь в виду? – прищурил глаза мальчик.
– Мы – древние вампиры.
На мгновение в комнате воцарилась полная тишина, и Ева, бросив быстрый взгляд на невозмутимого Майклсона, перевела глаза на ошеломленного брата.
– Что-то я не заметил, чтобы ты боялся чеснока, – наконец проговорил мальчик, поднимая любопытный взгляд на вампира, и рассматривая его словно диковинку, – и ты пьешь кровь?
– Ты не боишься? – округлила глаза Ева.
– Ну, Элайджа ведь хороший вампир, – пожал плечами мальчик.
– Очень, – покачала головой девушка, недовольно щурясь.
– А Кол? Давина? – Себастьян засыпал вопросами Майклсона, уже не обращая внимания на хмурую сестру.
– Кол – тоже, а вот Давина – ведьма.
– Ведьма?! – с восхищением воскликнул мальчик, заставляя девушку закатить глаза, – а кем… кем будет ваш с Евой ребенок? И как ты стал вампиром? И как вы познакомились? Ты поэтому уехал? Вы должны рассказать мне все!
– Я расскажу, птичка, – мягко проговорил Элайджа, переводя взгляд с возбужденного мальчика на растерянную Еву, – и приготовлю завтрак. Тебе лучше немного отдохнуть.
– Только не забудь, рассказать о том, как заподозрил меня в измене, – едва слышно прошептала девушка, зло щурясь, – чтобы его восторг не был таким уж полным.
– Ева, прошу, – хрипло выдохнул Элайджа, касаясь кончиками пальцев раскрасневшейся щечки, – прости меня. Дай нам шанс, хотя бы ради…
– Вот только не надо прикрываться моим ребенком!
– Нашим, Ева, – поправил разъярившуюся девушку вампир.
– Он тебе не был нужен, – сузила глаза она, – как и я!
– Ты знаешь, что это не так…
– Ева, тебе нельзя волноваться, – вмешался в разговор Себастьян, подходя к сестре, – не злись на Элайджу. Он ведь вернулся и попросил прощения.
– Что?! – вспыхнула девушка, – ты теперь на его стороне?
– Прошу, успокойся, птичка, – ласково проговорил Элайджа, бросая благодарный взгляд на мальчика, – не хочешь меня прощать, не надо. Главное – не волнуйся.
– Что здесь происходит?
В маленькой кухне появились Давина и Кол, и Себастьян с Элайджей быстро переглянувшись, сразу же замолчали.
– Элайджа просит у Евы прощение, – пожал плечами Себ, – а Ева злится. Но ей ведь нельзя злиться?
– Это верно, – кивнула Давина, – и именно поэтому я предполагала, что некоторые покинут этот дом, придя в себя.
– Но Элайджа ведь нужен для ритуала, – вмешался Кол, бросая заговорщицкий взгляд на старшего брата, – ты сама говорила, ведьмочка.
– Да, но…
– Поэтому ему нельзя уходить! – подхватил Себ, – тем более, что он обещал рассказать мне про вашу семью! И он готовит завтрак Еве.
– О, небеса… – только и смогла проговорить Давина, бросая сочувствующий взгляд на раскрасневшуюся Еву, – не хочешь немного прогуляться?
– Да, пожалуй, – быстро кивнула та, и девушки вместе вышли из тесной комнаты.
– Не забудь одеть пальто, птичка!
Услышав заботливый голос Элайджи, прозвучавший им вслед Ева еще больше сузила злые глаза.
– Нет, ты только послушай его, – посмотрела она на Давину, которая пыталась сдержать улыбку, – прямо ангел во плоти.
Ведьма ничего не ответила, и, накинув верхнюю одежду, они вышли из дома. Осенний воздух был прозрачным и свежим, и Ева невольно поежилась.
– Замерзла? – взглянула на нее Давина, кутаясь в длинный шарф.
– Нет, все хорошо, – отозвалась Ева, и они медленно зашагали по узкой улочке.
Некоторое время девушки молчали, прежде чем, тишину нарушил тихий голос Давины.
– Нам предстоят ритуалы, – медленно проговорила она, глядя на раскрасневшуюся Еву, – совместные. Сможешь быть рядом…с ним?
Та тихо вздохнула, ничего не отвечая.
– Ты очень зла на него?
– Вот только от тебя я такого не ожидала… – начала было Ева, но ведьма перебила ее, сжимая изящной ладонью тонкие дрожащие пальцы.
– Я и не думаю защищать его, поверь. Он поступил как козел.
– Тогда твой вопрос неуместен, – надулась Ева.
– Но ты ведь любишь его?
– Я…
– Я видела, как ты вела себя, когда я свернула ему шею.
Ева нахмурилась, ничего не отвечая.
– Не призываю прощать его, – пожала плечами Давина, – хотя Кол требует от меня именно этого, но все же, подумай над тем, чтобы дать Элайдже шанс. Он любит тебя. И уж поверь, сам наказал себя за собственную ошибку.
Ведьма замолчала, поднимая глаза на задумчивую Еву, и больше за всю прогулку они не обменялись и словом.
========== Часть 47 ==========
Несколько дней спустя.
Это было просто невыносимо! Еве казалось, что Элайджа не отходил от нее ни на минуту, контролируя каждый шаг девушки. При этом, однако, едва она собиралась разразиться в его адрес очередной яростной тирадой, он исчезал с ее поля зрения, будто его и не было. Исчезал, оставляя за собой едва уловимый шлейф до боли знакомого запаха цитруса, смешанного с морским бризом.
И Ева понимала, что скучает. Она гнала от себя воспоминания о бросившем ее вампире, воскрешала раз за разом в памяти их разговор в больнице, но с каждым днем эта болезненная сцена становилась все более размытой, а вот мысли о крепких объятьях Элайджи все более яркими.
Постоянные совместные ритуалы, во время которых им, как правило, приходилось держаться за руки, смотреть друг другу в глаза, или просто сидеть бок о бок, совсем лишали Еву душевного равновесия.
Она должна была злиться на него! Не должна была так легко прощать! Но та забота, которой вампир окружал ее день за днем, окутывая словно тонкой паутиной, не оставляла места никаким доводам. При этом, памятуя их первую встречу после ссоры, Элайджа даже не думал давить на любимую. Он был рядом, но больше не приставал к ней с разговорами о прощении, не пытался прикоснуться или обнять. Словом, вел себя, скорее как заботливый отец, нежели страстно влюбленный мужчина, что так же порядком бесило не понимающую саму себя Еву.
Давина и Кол жили у нее почти неделю, и Себастьян был совершенно очарован семьей вампира, как и его сущностью, о которой Элайджа поведал ему со всеми возможными подробностями. Они вместе завтракали, если старший Майклсон приходил с утра, потому что он единственным владел кулинарным искусством, играли по вечерам в веселые игры, попивая бурбон, и Ева ненароком начинала чувствовать себя лишней. Утром она до последнего сидела в своей маленькой спальне, пока Давина или Себ не поднимались к ней с завтраком, вечером, уходила сразу же после ритуалов, прежде чем в один из дней, ведьма не сообщила ей о том, что сегодняшний обряд они проведут в доме Элайджи.
– Почему? – свела брови Ева.
– Там несколько другая энергия, – пожала плечами Давина, – хочу попробовать усилить с ее помощью магию. Но если ты не хочешь…
– Нет, что ты, – покачала головой Ева, – все в порядке. Я проведу занятия и приду.
И вот, с наступлением вечера, закончив уроки, девушка направилась туда, где ей хотелось быть меньше всего на свете. В дом, который был полон воспоминаний о ее любви.
Тихо постучав, Ева застыла на низком крыльце, не решаясь открыть дверь.
Сколько раз она стояла здесь? Начиная с того первого раза, когда пришла устраиваться на работу, или позже, когда явилась продать себя, и потом – много-много раз – с радостной улыбкой, в предвкушении встречи с тем, кого любила всем сердцем.
Увлеченная своими мыслями Ева и не заметила, как дверь распахнулась, и стоящий на пороге Элайджа не сводил с нее своих темных глаз, жадно изучая прекрасное лицо возлюбленной.
– Птичка, – наконец тихо проговорил он, кончиками пальцев касаясь маленькой ладони, – все хорошо?
– Я… – подняла на него смущенный взгляд Ева, – да, все в порядке. Давина еще не пришла?
– Нет, – хрипло отозвался вампир, отступая в сторону, – но ты проходи.
Девушка кивнула, и, прикусив губу, прошла мимо Элайджи, направляясь в просторную гостиную. Здесь совсем ничего не изменилось с ее последнего визита. Разве что тонкий слой пыли свидетельствовал о том, что дом потерял хозяйку.
– Почему ты не наймешь никого? – почти помимо воли сорвалось с пухлых губ, – за домом нужен уход.
– Потому что… – хрипло отозвался Элайджа, поднимая на Еву полные боли глаза, – я все еще надеюсь на то, что ты вернешься… сюда.
– Прошу, не нужно, – только и смогла проговорить девушка, чувствуя, как в горле образуется ком.
– Мне очень плохо без тебя, птичка.
– Элайджа, – выдохнула Ева, – прошу, не мучай меня…
– Тебя? – вскинул бровь Майклсон, подходя к девушке почти вплотную, – я мучаю тебя?
– Ты сделал мне очень больно, – только и смогла ответить Ева, отступая от мужчины на шаг, – я не знаю, как забыть об этом.
– Потому, что ты не хочешь, птичка, – прищурился Элайджа, не сводя тяжелого взгляда с припухших губок, – тебе нравится винить во всем меня. Ты не желаешь и задуматься о том, чтобы мы начали все с начала. Даже ради нашего ребенка. Я не знаю, что еще сделать. Как вымолить твое прощение. Каждый раз тебе все мало, Ева. Может мне, действительно, лучше уйти, раз ты хочешь именно этого.
Но не успела девушка сказать и слова в ответ, как за их спинами раздались голоса Давина и Кола, и Элайджа, не глядя на взволнованную девушку, исчез в темном коридоре.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила у Евы появившаяся в гостиной Давина, внимательно разглядывая побледневшее лицо.
– Я… все в порядке.
– Мы можем начинать ритуал?
Девушка коротко кивнула.
Спустя несколько минут они сели в гостиной друг напротив друга, и ведьма быстро зашептала непонятные Еве слова, не сводя с нее горящих глаз. Давина водила руками, окружая ее всполохами магии, образующими купол, но девушка будто и не замечала этого. В ее голове звучали только слова Элайджи.
Может мне, действительно, лучше уйти, раз ты хочешь именно этого.
Ева прикусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются жгучие слезы, и в этот момент, она поняла, что не может дышать. Жадно глотая воздух, девушка подняла испуганный взгляда на побледневшую Давину, и в следующий миг ее накрыла темнота.
Ева повалилась на бок, но не успела ее голова коснуться пола, как вихрем появившейся в гостиной Элайджа, подхватил девушку на руки.
– Что с ней? – требовательно проговорил вампир, глядя на испуганную ведьму.
– Я не знаю… – хрипло отозвалась Давина, – она… она была чем-то расстроена. О чем вы говорили?
Элайджа свел брови, ничего не отвечая, и лишь сильнее прижал к себе хрупкое тело возлюбленной.
– Я позабочусь о ней, – твердо проговорил он, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Разве… – пыталась было возразить ведьма, но мгновенно появившийся рядом с женой Кол, прервал ее, разворачивая к себе.
– Поверь, он справится. А нам лучше отправиться домой. Нехорошо, что Себастьян совсем один.
И не дав ей сказать и слова, утянул Давину за собой, бросая на прощание быстрый внимательный взгляд на брата, замершего на ступенях с Евой в руках.
Когда дверь на ними закрылась, Элайджа продолжил свой путь, и скоро оказался в спальне. Очень осторожно он опустил любимую на широкую постель. Ева дышала редко, поверхностно, и вампир, поразмыслив секунду, расстегнул узкое платье, позволяя ей вздохнуть полной грудью. Стараясь не смотреть на девичье тело, он стянул с Евы мешающую одежду, оставляя ее в нижнем белье и набросив на девушку легкую простынь, вышел из спальни.
Перед глазами Элайджи все еще стояла картина полуобнаженной возлюбленной, когда он вихрем оказался у бара, наливая себе полный бокал бурбона. Но ни он, ни последующие за ним бокалы, не помогли ему отвлечься от жарких мыслей, которые никак не желали отступать.
Прихватив с собой бутылку, вампир опустился на низкий диван. Элайджа совсем потерял счет времени и выпитому бурбона, когда услышал тихие стоны, доносившиеся со второго этажа.
Не раздумывая и секунды, он на вампирской скорости добрался до спальни, и, распахнув дверь, переступил через порог.
Раскрасневшаяся Ева, с губ которой срывались глухие стоны, спала. И судя по тому, как она кусала свои пухлые губки, как затвердели маленькие горошины ее нежных сосков, было совсем не трудно понять, что именно ей снится. Элайджа старался не дышать, ведь пряный запах ее желания уже разливался по комнате, сводя его с ума. На мгновение в голове у вампира пронеслась мысль, что то, что он видел сейчас, было самым возбуждающим зрелищем за всю его тысячелетнюю жизнь.
Но ему хватило нескольких секунд, чтобы понять, как сильно он ошибался. Это произошло, когда тонкая рука, сжав полушарие нежной груди, скользнула к влажным трусикам, и с пухлых губ сорвалось одно-единственное слово.
– Элааайджаа…
========== Часть 48 ==========
– Элааайджаа…
Голос Евы хриплый, совсем тихий, но он мгновенно достигает цели, и вампир чувствует, как начинает пульсировать его плоть, до боли натягивая молнию брюк.
Вот только больше он не намерен терпеть эти сводящие с ума муки от вожделения один. И мужская рука перехватывает изящную ладонь, устремившуюся к сосредоточию женственности изнывающей от желания девушки. Элайджа сжимает тонкое запястье, не позволяя любимой коснуться себя, и Ева распахивает мутные очи, нетерпеливо водя бедрами.
Но стоит ей поймать взгляд чернеющих глаз вампира, нежные девичьи щеки заливаются румянцем.
– Что… что ты делаешь? – шепчет она, стараясь выровнять сбившееся дыхание.
– Гораздо интереснее, что делаешь ты, моя лицемерная птичка, – цедит Элайджа, даже не помышляя ослабить захват на тонкой руке, – ты и не думаешь прощать меня, но это совсем не мешает тебе наслаждаться моими ласками во сне.
– Я вовсе не…
– О, Ева, мы миллион раз обсуждали тему вранья, и давно выяснили, что это совсем не твой конек, – щурит глаза вампир, скользя жадным взглядом по часто вздымающейся груди, – так что же я делал с тобой? Нежно любил, целовал твои грудки, ласкал между ножек или просто сорвал твои мокрые трусики и грубо трахал, так, как ты любишь, а, птичка?
