Текст книги "Муж на час (СИ)"

Автор книги: Лера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Привет!

– Привет. Это тебе. Держи.

– Ой, спасибо! – обрадовалась она и сунула раскрасневшуюся мордочку в букет. – Только у меня вазы нет…

– Ошибаешься, она у тебя есть, – он поднял пакет и тоже вручил Нине.

– Какой ты предусмотрительный, – покачала она головой и вазу тоже прижала к себе. – Спасибо. Раздевайся, мой руки и пошли за стол.

– Ага, – он сунул куртку под вешалку – на самой вешалке места уже не было. Нина шмыгнула в ванну вместе с ним, сунула подарки на машинку, а сама обняла его за пояс.

– Я скучала.

– И я, – признался он. – Как твое собеседование? Я позвонить хотел, да сначала, думаю, ты собеседуешься, а потом – времени уже не было.

– Меня взяли, – она подняла к нему довольное личико, и он тут же полез с поцелуем, на который она ответила очень охотно.

– Классно, – пробормотал он, стискивая ее талию.

– Захар, нас сейчас потеряют!

– Да. Ты воду набери, цветы поставь, – велел он, ополаскивая руки и открывая холодную воду.

– Пошли, я тебя со всеми познакомлю. – Она крепко сжала его ладонь и повела в зал.

Зря она переживала, что их потеряют – Зоя с какой-то смутно знакомой девахой вовсю выдирали друг у друга пульт от караоке, Толик с каким-то мужиком собирали конструктор, сидя на полу. Пацан чей-то увлеченно путал и перемешивал детали, а сильно беременная страшненькая женщина дремала в кресле, уложив голову на плечо мужику. Муж, наверное.

– Народ, знакомимся, – негромко сказала Нина. – Это мой Захар, я вам рассказывала.

– Всем привет, – хрипловато сказал он, подавая руку первому, ближайшему.

– Егор. А это Юля, жена моя. – Юля, не просыпаясь, пробормотала «Салют» и повозилась, устраиваясь удобнее.

– Николай, – мужик поднялся с пола и отряхнул брюки. – Это Вадька.

– Привет, – пацан тоже солидно пожал протянутую руку. – У тебя имя странное.

– Не, нормальное, – он помотал головой и протянул руку следующему. – Анатолий, я помню.

– Ага, а меня? – подскочила маленькая и вертлявая Зойка.

– Ты вообще незабываемая, – хмыкнул он. – А тебя я тоже откуда-то знаю, – он повернулся к следующей женщине.

– Здрассте, приехали, – покачала она головой. – Маша я. Между прочим, это я тебя Нинке сосватала.

– Я твой вечный должник, – наклонился он, вызвав всеобщий одобрительный смех.

– Садись, я буду тебя кормить, – велела Нина, и он послушно плюхнулся на диван.

– Звучит как угроза, – пробормотал он, передвигая чистую тарелку ближе. – А, кстати, рыжая, у меня для тебя кое-что есть, – он уже уткнулся в тарелку с дымящимся мясом, которую дала ему Нина.

– Я не рыжая! – возмутилась Зойка. – Если имя забыл, так и скажи!

– Забыл, – повинился он. – Очень вкусно, Нинок, – похвалил он, уминая за обе щеки.

– Добавки положить? – заботливо спросила она, гладя его по плечу.

– Не, я салатик. Так как, говоришь, звать тебя, рыжая?

– Зоя меня звать, – фыркнула та. – И вовсе я не рыжая.

– Рыжая, рыжая. По складу характера.

– Точно, – хмыкнула Машка, – это про нее. Иногда даже просвечивает.

– Просвечивает, знаешь, что? – воинственно подбоченилась Зойка.

– Халат у нашей заведующей, – фыркнула Маша, ничуть не испугавшись.

– Они долго так могут, да? – спросил он, подтягивая Нинку поближе.

– О да! – засмеялась она. – Ты куда?

– Да Зое пакет отдам, а то потом забуду. – Он выбрался на волю и пошел в прихожку, искать клятый пакет, который оттянул ему все руки.

– На, держи. – Он протянул его Зое, которая уставилась на него недоверчивым взглядом. – Ты там фотки мне жуткие показывала, я впечатлился. Твори дальше.

– Что там? – Машка сунула любопытный нос в пакет. – Что за железки?

– Это ж часы! – взвизгнула Зоя, подпрыгивая на стуле. – И куча целая! И еще что-то?!

– Шестеренки из коробки переключения передач, – он подгреб Нинку обратно под бок и наконец-то вытянул ноги.

– Дай, я тебя поцелую! – трубно возвестила Зоя, и он вздрогнул, ощутив желание спрятаться за Нину.

– Мужа поцелуй, меня не надо, – он мотнул подбородком в сторону Толика.

– Вот именно, – Толик бдительно изловил жену за пояс, развернул к себе и смачно поцеловал. – Я курить иду, кто со мной?

– Пошли, – Николай стряхнул с себя пацана и тоже пошел на кухню, по дороге втолковывая что-то Толику.

– Ну все, теперь она твоя навеки, – хмыкнула Нина ему на ухо. Зойка увлеченно раскладывала часы на столе, норовя положить и в тарелку, а бдительная Машка это пресекала.

– А ты? Моя навеки? – он прижал ее к себе крепче и заграбастал руку с коротко остриженными ногтями.

– Я даже не знаю, – забеспокоилась Нина, не отнимая, впрочем, руки.

– Вы торт еще не сожрали? – внезапно проснулась Юля, поднимая голову, чем вызвала громовой хохот. – Ну, чего ржете? Сожрали, да, сволочи?

– Да нет, – вытерев слезы, выступившие от смеха, ответила Нина. – Спи дальше.

– Не хочу, – Юля села ровно. – О, ты Захар, да?

– Ну, да, – блин, до чего же чудная компания подобралась – один другого хлеще. – А ты Юля.

– У тебя автопилот сработал, – пояснил Егор жене, которая смотрела на него вопросительно. – Как там дети?

– Тшшш. Они спят, – громогласным шепотом сказала Юля. – А потому у меня есть шанс поесть! Нин, погреешь мясо?

– Сиди, я погрею, – махнула рукой Зоя начавшей подниматься Нине. – Тебя такой мужчина обнимает, такой мужчина, – покачивая головой, она отправилась на кухню.

– Не поняла, – с ударением на первый слог удивилась Юля. – Что, она уже сравнительный анализ провела?

– Ей Захар мешок часов принес, – пояснила улыбающаяся Нина.

– О боги, – хмыкнула Юля, принимая тарелку. – Это гениальный ход.

– Я так-то без задней мысли, – скучно ответил он.

– Мы шутим, – пояснил Егор, не отрывая взгляда от жены. Та вдруг охнула.

– Мишка пинается? – спросил Егор.

– Не, слабый удар был, – Юля покачала головой. – Машка во сне ногой дрыгает.

– У тебя там чего, близнецы? – дошло, наконец, и до него.

– Ну, – кивнула Юля. – Угораздило же выйти замуж за парня, у которого в роду все близнецов рожают!

– Зато один раз отстреляешься, и все, – логично ответил муж.

– Ну да, – вздохнула Юля.

– Когда рожать? – проявил вежливый интерес Захар.

– Да примерно на следующей неделе, – загрустила Юля. Егор обнял ее за плечи.

– Не бойся, я с тобой буду.

– Да ладно, – забыл про вежливость Захар. Егор одарил его выразительным взглядом. – Молоток!

– Вот, первый нормальный человек, – с облегчением закатил глаза Егор. – Все долдонят, как дятлы «зачем, это зрелище не для мужчин, да ты знаешь, как это вообще» – он явно передразнил кого-то из близких.

– Не, нормально, – усмехнулся Захар. – Как делать, это, значит, все могут, а как со своей женщиной все это вместе пережить – так все сразу крови боятся!

– Ага, а еще главный аргумент «после этого у мужчин пропадает влечение к женщине», – кривляясь, тоненьким голосом протянул Егор.

– Да дебилизм!

– Все, мальчики завелись, – констатировала Машка, решительно запихав в пакет все тикающие и не тикающие механизмы. – Вообще-то, такие вещи положено обсуждать девочкам!

– Молчи, женщина! – хором сказали Егор с Захаром, и Нинка захохотала во все горло.

– Вы неподражаемы! – он чмокнула его в колючую щеку и стала выбираться с дивана. – Я пойду мужиков с балкона шугану, и чайник поставлю.

– Я тоже шугану, – засуетилась Маша. – По-моему, Коля вообще даже куртку не накинул! Простынет!

– Взрослый дядечка, может, еще обойдется, – фыркнула Зойка, однако тоже пошла проверять, во что одет Толик.

– Не куришь, что ли? – неожиданно спросила Юля.

– Не курю, – согласился он.

– Молодец, – похвалила она, – у тебя с Нинкой как, серьезно? – спросила Юля без перехода и не отрываясь от тарелки. Захар малость прибалдел от такого поворота событий, но ответил:

– В смысле, серьезно-несерьезно?

– В прямом. – Она пожала плечами и подняла на него глаза. Взгляд у нее был… в армии старшина был, так вот, перед тем как отправить полроты чистить сортиры, взгляд у него был такой же.

– Ты меня, конечно, извини, – ровно начал он, – но, во-первых, это не твое дело. А во-вторых…

– Во-вторых, такие вопросы не задают, – отрезала Нина, появившись из кухни. Повисла неловкая пауза. Юля невозмутимо жевала, переводя взгляд с Нины на Захара.

– Понятно.

Зоя вышла из кухни с чашками наперевес и скомандовала:

– Расчищаем место! По многочисленным просьбам трудящихся, будем пить чай!

– Я помогу, – он быстро отобрал у Нины стопку тарелок и понес на кухню.

– Да посиди, я сама, мне девчонки помогут, ты же с работы!

– Не, я больше без тебя с твоими подругами не останусь, – помотал он головой и сгрузив тарелки в раковину, притянул ее к себе.

– Извини, – пробормотала она, отводя глаза.

– Эй, – он повернул ее личико к себе за подбородок. Она упорно отводила глаза, и он уже совсем было, собрался убрать руки, как до него, наконец-то дошло. – У меня к тебе все серьезно. А у тебя ко мне?

– Захар! – задохнулась она.

– Ну, чего, Захар, – сморщился он. – Нин, я в эти женские угадайки плохо играю. Ты скуксилась, я и подумал, что ты расстроилась, что я что-то не то ответил, не то, что ты услышать хотела…

– Я вовсе не скуксилась, – пробормотала она, наливаясь румянцем. – А про серьезно-несерьезно… Тут, смотря что ты понимаешь под серьезностью… Ты мне нравишься, сам догадался, – он проявил догадливость еще раз и закрыл ей рот поцелуем, прижимая ближе.

– Они целуются, погоди ты со своими тарелками, – прошипела Зоя у них за спиной, и Нинка в очередной раз дернулась. Захар одарил Зою выразительным взглядом и покрутил пальцем у виска. Та широко ухмыльнулась и показала неприличный жест. Он против воли фыркнул и отобрал у нее тарелки и салатницу, с которыми она топталась в дверях. Взамен сунул нож и ложки.

* * *

За чаем вполне мирно обсуждали мою новую работу и скорый Новый год и планы.

– Ну, нас не теряйте, мы у мамы будем, по-любому. – Накладывая себе второй кусок торта, сказала Юля. – Может, вообще, до восьмого задержимся.

– Января? – уточнила Маша. Юля помотала головой.

– Марта. Сашка с Лешкой съехали от нее, появляются набегами. У нас квартирка маленькая, маме скучно. Хозяйство она свое не бросит, чтобы с внуками сидеть, Егор работает целыми днями. Так что, скорее всего, переберемся туда на первое время.

– Со свекровью-то уживетесь? – подмигнул Коля, приобнимая Машу. Юля хмыкнула и кивнула, а Егор фыркнул:

– Ее свекровь больше сыновей любит, так что впухать мы будем!

– Вам полезно, – мирно заметила Юля.

– А мы будем у нас, втроем, – заявила Маша. – Я, Коля, Вадька.

– А петарды пойдем взрывать? – тут же влез ребенок.

– Конечно, пойдем, – уверенно ответил Коля. – И в парк, в ледовый городок и на горку. А потом первого вечером к моей маме пойдем.

– Ой, ребята, а и правда, Новый год через две недели будет, – Зоя мечтательно привалилась к мужу. – А у нас все остальные будут! Нин, ты не передумала?

– Нет, – я помотала головой и повернулась к Захару. – А у тебя какие планы на новогоднюю ночь?

– Сестру с племянником к матери отвезу, да там, наверное, и останусь, – он пожал плечами. – Планов особых не было. А ты?

– А я дома буду, никуда не пойду, – я улыбнулась. – Елку надо купить, – охнула я. – У меня же елки нет!

– Только не покупай с блестками! – хором сказали Зойка с Толиком, и мы дружно заржали. Их елка была притчей во языцех. Первые пару лет после новоселья ребята жили без елки. Потом, когда дошел черед до нее, начались долгие споры, какой должна быть «лесная красавица». Спорили до хрипоты и обо всем – высота, пышность веток, с подсветкой или без… В итоге, оставив главным критерием высоту, отправились они в магазин. Вернулись довольные – и высота и пышность и праздничность устроили и Зойку и Толика. Маленький нюанс – концы веток были покрыты золотыми блестками. И с тех пор они прочно вошли в жизнь и интерьер их квартиры. Золотые блестки весело подмигивали с пола в январе и ехидно поблескивали из тарелки с окрошкой в июле. Трижды несчастную елку пылесосили, дважды околачивали как грушу – не спасало ничего. Теперь они предупреждали всех и каждого не покупать елку с блестками. Рассказав в красках эту грустную историю Захару, ребята стали собираться. Следом поднялись Машка с Колей, уволокли Вадьку. Юля с Егором, дождавшись, пока столпотворение в коридоре рассосется, отчалили последними.

– Давай стол отодвину, – предложил Захар после того, как всю посуду мы унесли на кухню.

– Давай, – согласилась я, повязывая фартук. – Не возражаешь, если я к раковине встану, завтра мыть неохота.

– Мой спокойно, – махнул он рукой, и аккуратно собрал скатерть за углы. Я открыла воду и успела помыть пару тарелок, прежде чем сзади меня крепко обняли сильные горячие руки.

– Тебе этот фартук очень идет, – тихо мурлыкнул он мне в ухо. Я довольно заулыбалась. Казалось бы, чего такого сказал? А как будто лучше ничего в жизни не слыхала. – Бант особенно тут… К лицу можно сказать.

Я развернулась и с подозрением изучила его лицо.

– К заднице, может, все-таки, – грозно спросила я, а Захар захохотал.

– Я-то думаю, чего у тебя лицо такое, странное!

– Которое? – рассвирепела я. – Это? – я помахала перед нами мокрой рукой, и Захар закрылся от брызг. – Или то, к которому бант идет?!

Он расхохотался и смял меня, прижав к стенке, поднимая мои запястья над головой, прижимая их к стене. Я охнула от его напора, и меня тут же отпустили.

– Я лучше пойду, – он отвел глаза и не глядя протянул мне фартук, который успел с меня стянуть.

– Ты лучше останься, – посоветовала я, отпихивая фартук.

Звонок в дверь полоснул по нервам бензопилой, и мы с Захаром дружно дернулись к выходу. Я поспела первая, и с мрачным: «Сейчас прольется чья-то кровь», распахнула дверь. Там обнаружилась Зойка в обнимку с бутылкой водки, и совершенно ошалелой физиономией. Молча шагнув через порог и вручив Захару бутылку, она перевела взгляд на меня и неожиданно заорала:

– Юлька рожать поехала!!! – Захар едва не упустил запотевшую бутыль из рук. – А у Егора машина не завелась, Толик их в роддом повез, а потом еще за их акушеркой поедет.

– Господи, – выдавила я, отступая на кухню. Захар придержал меня поперек спины.

– Самое смешное, что вместе с ними в роддом уехала моя сумка с ключами, телефоном и тридцатью тремя несчастьями, – горестно вздохнула Зойка, выстраивая пирамиду из тарелок. – Я пошукала по карманам, купила пузырь, на сколько хватило, и приперлась обратно к тебе. Прости засранку!

– Прощаю, – кивнула я, доставая чистые стопки. – И перестань истерить.

– Тебе не идет, – согласился Захар, разливая водку по стопкам. Себе и мне – на донышко, Зойке почти до краев. – Чего так паникуешь, не ты рожаешь.

Зойка маетно вздохнула и заткнулась. Водка не шла. Толик на звонки не отвечал, а на Зойкин телефон звонить было бессмысленно – она всю жизнь ставила телефон на вибрацию. Юльке и Егору звонить даже не пытались, предположив, что людям не до нас. Спровадив Зойку на балкон, я привалилась к Захару и негромко спросила:

– Тебе завтра на работу, да?

– В ночь, – кивнул он, отодвигая от себя тарелку и обнимая меня за плечи.

– Тебе поспать надо.

– Надо.

– Могу в зале постелить.

– Нин, я не усну тут, – он улыбнулся мне в волосы и поцеловал в висок. – Не парься. Мне не в первой так.

– Спать надо, – нахмурилась я, и Захар быстро переменил тему.

– Чего Зойка так копотит? Все ж нормально, неделя плюс-минус к сроку – это ж в порядке вещей.

– А ты откуда знаешь?

– У меня племяш есть, – напомнил он, улыбаясь.

– Зойка, – вздохнула я, косясь на балкон. Подруга нахохлилась там под курткой, и, кажется, подкуривала одну сигарету от другой. – Они с Толиком десять лет женаты. А детей нет. Три раза она детей рожала. Все три раза – мертвых.

– Господи, – пробормотал Захар, прижимая меня к себе. – Бедная девчонка.

– Угу, – развивать тему у меня желания не было, равно как и вдаваться в воспоминания. – Вот и дергает ее.

– Она еще нормально держится, раз так, – рассудил Захар, поднимаясь. – Выгоню я ее с балкона, засиделась она там.

– Давай, – я дотянулась до чайника и щелкнула кнопкой.

– Рыжая, хорош сидеть, у тебя щас никотин покапает, – бодро рявкнул Захар, и я невольно покачала головой. Со мной же нормально разговаривает, а ее постоянно подначивает, и разговаривает как…

– Смотри, чтоб у тебя ниоткуда не покапало, – отозвалась ехидная Зойка, дотягивая сигарету. – Плохая примета, говорят!

Господи, они друг друга стоят!

* * *

– А чего они такие маленькие? – шепотом спросил Толик, вытягивая шею, как жираф.

– Нормальные, – обиделся молодой отец, бережно укладывая сына (а может, и дочь) в кроватку. – Ты как себе представляешь, два младенца по три с половиной кило каждый? Их как рожать?

– Заткнитесь, – зашипела на нас кормящая мать. – Машка только глаза закрыла. Идите на кухню, пейте чай, я приду скоро.

Мы гуськом протянулись из комнаты, и затоптались в коридоре незнакомого дома. Откуда-то вынырнула хозяйка – Юлькина свекровь, и махнула нам рукой. Мы обрадовано потрусили к ней.

– Спят? – негромко спросила она.

– Почти, – буркнул Егор, появляясь следом за нами. – Мам, налей чаю, я Юльке отнесу, у нее сушняк резкий.

– Сама отнесу, – женщина быстро налила в кружку чай и щедро добавила молока. – Конечно, пить хочется, у нее почти пол литра жидкости откачали из организма, – ворковала она, намазывая на хлеб желтое деревенское масло. – Это хорошо еще, молочко у девочки есть!

– Мама, давай отнесу!

– Сама отнесу, сказано тебе, – отрезала она, выставляя посуду на поднос. – Заодно с внуками посижу, Юленька передохнет пусть!

Егор закатил глаза и уступил поднос матери.

– Все, родные сыновья побоку, теперь внуки и Юлька, – хмыкнул он, совершенно довольно, впрочем.

– Толик, тащи пакет из машины, – скомандовала Зойка, отодвигая кружку. – И Нинкин притащи пакет.

– Да уж возьму, – проворчал Толик, и я поднялась следом – помогать тащить весь тот баул подарков, которые мы приволокли.

– Только без Юльки открывать ничего не будем, – вслед нам предупредил Егор, а Зойка тут же возмутилась такой несправедливостью.

Обхлопав себя от снега, мы с Толиком ввалились обратно в дом, таща на буксире пакеты и свертки. Юлька обнаружилась на кухне – бледная, с синяками под глазами, сосредоточенно поедающая что-то из тарелки.

– Замоталась? – посочувствовала я. Юлька задумалась.

– Ты знаешь, я по сути их только кормлю. Ну, и памперсы иногда меняю. А устаю, как будто на мне пашут. – С недоумением поделилась она.

– Это с непривычки, – предположил Толик, водружая на стул первый пакет. – Это чье, Зой?

– Это мое, – встрепенулась я, – то есть, от нас с Захаром.

– Нуу, вскрывай, – поторопила Зойка…

Через полчаса аккуратную кухню стало не узнать. Коробки и упаковочные пленки, бирки, полиэтилен, на столе – гора всякой всячины начиная от ползунков и заканчивая маленькой мультиваркой – мы с ребятами скинулись, решив, что раз в инструкции есть «детское меню», то в семье с двумя детьми этой штуке найдут применение. Еще через полчаса мы решительно стали собираться, невзирая на приглашение остаться на ночь.

– Всем завтра на работу, – решительно заявила я, отыскивая свою сумку под горой шуршащих пакетов. – А у вас вообще теперь работа круглосуточная и два начальника!

* * *

Дома меня ждал пустой холодильник и елка искусственная с гордым названием «Лесная красавица». Накануне мы с Захаром ее полчаса утрамбовывали в машину, и в итоге всю дорогу от магазина до моего дома отплевывались от этой самой «красавицы». Сегодня же я планировала попасть в магазин и затариться продуктами хотя бы до конца года. До которого, к слову, оставалось всего-то пять дней.

– Не передумала к нам приехать? – между делом спросила Зойка, устраиваясь на переднем сидении и тут же закуривая. Терпеть ей пришлось два с лишним часа – Егор категорично заявил, что курильщиков он закапывает в септике. Или заливает. Как повезет.

– Нет, Зой, спасибо, – покачала я головой. – Я в пятницу с утра по родителям прокачусь, потом буду готовить.

– А я с утра буду готовить, – мрачно предрекла Зойка, отрывая форточку. – Двенадцать салатов, два горячих и закуски.

– Тебе не привыкать, – хмыкнула я, ободряюще похлопывая ее по плечу.

– Не хочешь готовить, давай не будем никого звать, – пожал плечами Толик. Сочувствовать Зойке в ее нелегкой кухонной доле он не собирался, как и помогать.

– Ага, и что за Новый год это будет? – обиделась Зойка. – На новый год гости должны быть, еды полный стол, петарды, и что бы весело всем!

– А некоторые считают, что Новый год – это семейный праздник, – коварно сказала я, зная, что Зойка тут же взовьется той самой новогодней ракетой, только что дыма из задницы не хватает. Против моих ожиданий, этого не произошло. Подруга печально и укоризненно выпустила струйку дыма изо рта и нахохлилась.

– Ты чего? – забеспокоился Толик, куда лучше изучивший свою благоверную.

– Ничего, – буркнула та, отворачиваясь.

– Зой, – я тоже занервничала, предчувствуя какую-то неприятную сентенцию из уст дражайшей подруги. – Ты чего, правда?

– Да нормально все, – вяло откликнулась она. – Просто мысли всякие… По сути, кому эти гулянки наши новогодние нужны? Только мне, что ли?

– Мать, не ерунди, – сердито велел Толик. – Вокруг тебя наша компания и держится!

– Да все уже друг другу надоели, – вспыхнула Зойка. – Вот Нинка с Костиком развелись – теперь ни Нинки, ни Костика не увидим, потому как они друг друга избегают. А если их за один стол посадить, да еще Захара с шалавой добавить, то чего будет?!

– С какой шалавой? – опешила я.

– С Костиковой, – рявкнула Зойка, и я икнула. И промолчала. Промолчал и Толик, а Зойка продолжила распаляться. – Егор с Юлькой теперь тоже носы не высунут ближайшие два года, Катька каждый раз с новым кренделем приходит – тридцатник скоро, а она никак не угомонится! Пашка, чувствую, так и не женится, про Кирилла вообще молчу – как Ирки не стало – он и на человека перестал быть похож, одна оболочка осталась!

– Он, вообще-то, в армии, – рискнул напомнить Толик.

– Идиот, – припечатала Зойка. – Тоска армией не лечится. И я сомневаюсь, что хоть что-нибудь лечится армий! Еще двое весь мир решили обкатить, у них нынче вместо елки – пальмы, а вместо снега песочек! Волгины теперь исключительно друг другом заняты, никто им не нужен!

– Я что-то в толк не могу взять, – задумалась я. – Тебя бесит, что у всех своя жизнь, или все просто тебя бесят?

– Меня бесит то, – четко сказала Зойка, – что у всех своя жизнь, и ни в чьей жизни для меня и моего мужа места не нашлось.

– Это разлив желчи, – резюмировал Толик. – Через пару дней она снова будет вменяемая, и на людей бросаться не будет.

– Ммяя, – поддержала я его невнятно.

– Скажи мне, никому не нужная и всеми покинутая, – ехидно продолжил Толик, – для кого тогда ты собралась стол накрывать, раз никому мы не нужны?

– Чего ты до слов докапываешься, – снова взвилась Зойка, но уже без прежнего энтузиазма.

– Ну и все, – спокойно подытожил Толик. – И не порти Нинке настроение.

– Я тебе его испортила? – воинственно обернулась ко мне подруга. Я в ужасе замотала головой. – Вот видишь, – разворот к мужу. – Может, я его тебе испортила?

Мудрый Толик затормозил на светофоре и запечатал Зойке рот супружеским поцелуем. Я отвела взгляд, и обнаружила, что мы уже в перекрестке от моего дома.

– Толик, высади меня возле маркета, – заторопилась я, пока ребята вообще помнили о том, что я у них на заднем сидении.

Отбрыкавшись от предложения походить со мной по магазину и довести потом до подъезда, я быстро распрощалась и бодро преодолела обледенелую дорожку до магазина. Чую, пять дней пролетят, как пять минут.

* * *

– Нооовый год к нам мчится, скоооро все случится, – мурлыкала я, пытаясь с занятыми под завязку руками открыть свою дверь. Руки немели, пакеты шуршали и брякали, дверь не поддавалась. Я фыркнула как лошадь и сдалась – поставила на грязный пол пакеты и быстро открыла дверь. Квартира встречала привычной тишиной и темнотой – тридцать первого декабря выдалось пасмурным, каким-то акварельно-серым, и спокойным, несмотря на всю предпраздничную суету.

Затащив пакеты в квартиру, и подергав лопатками – подарок самой себе на новый год вроде и не ощущался, но как-то неуловимо почесывался, я отправилась в зал – разбирать подарки от родителей и свекрови.

С Захаром мы за день созванивались дважды – первый раз он порывался отвезти меня до родителей, второй раз – забрать от свекрови. Сурово отклонив оба заманчивых предложения, я самостоятельно добралась до дома и теперь решала – накрывать стол на двоих (как подсказывало чутье), либо же накрывать стол только на себя любимую (как было запланировано изначально).

Поставив воду на картошку, я глубоко задумалась, глядя в окошко. Чутье подводит меня редко, в отличие от интуиции. И то, что Захар, отводя глаза, сообщил, что отвезет сестру с племянником к родителям, да там и останется, не отменяло такого варианта, что он опрокинет у родителей стопочку и махнет ко мне. Тем более, что я так и не поняла, где же живут его родители. Что в частном секторе – это я поняла, а где именно, благо выбор был аж из четырех районов – увы.

– И чего я теряю? – спросила я у своего отражения, усмехнулась и отправилась в зал – сервировать стол на двоих. Пара салатов и бутерброды легко уничтожаются как в одно рыло, так и в два. Фрукты не купила – и бог с ними. Бабушка по многолетней привычке передала пакет с конфетами, апельсины и конвертик. Вот апельсины, вот конфеты. Салаты нарезаются за полчаса – и это с мытьем посуды.

Народ за окном начал пробовать салюты, и глянув во двор, я поняла, что файер-шоу в этом году будет ничуть не хуже, чем в прошлом. Детвора с визгом каталась с горки, кучка родителей, похоже, открыла бутылку шампанского, во всяком случае, не лимонад точно. Славный двор вообще-то, – подумалось мне. Зелени маловато летом будет, хотя возле подъезда и вдоль всего дома можно смело засеять что-нибудь типа мальв, раз уж у меня первый этаж и балкон – приятнее смотреть на цветы, чем на окурки и птичий помет. Придет весна – возьму где-нибудь лопату и посажу, – решила я, домывая посуду. А в мальвах и прятаться интереснее. Они высокие и пышные.

* * *

Ума нет – считай калека, – мрачно сказал он себе, глядя на Нинкины окна. Окна светились гирляндами, которые он же сам не так давно прикручивал. Он прикручивал, а Нинка подавала гвозди и скотч. И испуганно охала, когда он перешагивал с подоконника на стол. А потом спрашивала, не устал ли он.

Чего приперся, спрашивается. Обратно к родителям ехать – не вариант, в городской квартире пусто, к пацанам на хату – не охота. Сидел бы уже у родителей, раз Нинке так сказал.

Пнув ни в чем не повинную машину, он вытащил букет и пакет из салона и закрыл машину. Хорош будет дурак, если она там не одна. И чего делать тогда? От мысли, что рядом с ней какой-нибудь хлыщ аж в висках застучало и дыхание перебило. И похоже, накаркал, потому как Нина была при полном параде, что называется. С прической, в платье, и глаза как-то не по-обычному подведены…

– Привет, – она прислонилась виском к косяку и открыла дверь шире. – Заходи.

– Я не вовремя, может, – отвел он глаза и кашлянул. Нина хмыкнула и подцепила его за воротник, втягивая в дом.

– Ты вовремя. Это мне? – она улыбалась какой-то странной улыбкой, от которой его переклинило окончательно, и он с отчетливой ясностью понял, что до утра никуда не уйдет. Даже если гнать будут. Не уйдет, и все. А если кто другой придет – выставит нахрен, вместе с таблом.

– Тебе, – он заторможено протянула ей цветы, которые она приняла и тут же пристроила в пустую вазу на тумбочке. – Воды, может…?

– Тебе? – улыбка стала еще шире.

– Мне тоже можно, – пробормотал он, выпутываясь из куртки. – А чего ты без света сидишь?

– Тебя жду, – она прикусила губу и пошла по коридору в зал. А у него ноги отнялись. Или наоборот?

То самое клятое платье, у которого ткани на спину не хватило, та самая молочно белая спина с ямочками, а по позвоночнику, уходя вниз, под платье – причудливая вязь с завитками и бутонами, мерцающая, переливающаяся.

– Нравится? – она обернулась и повела плечом.

И тут-то его и понесло.

* * *

«Нет, татуировку сделала не зря», – мелькнула в голове мысль, когда Захар подхватил меня на руки. Ну, как на руки – на плечо взвалил, и потащил в спальню. Потом стало не до мыслей – потому что платья я лишилась в самые сжатые сроки и весьма по-варварски, только ткань треснула, а я охнула, но решила не отставать, и дернула за края рубашки в разные стороны. Пуговицы весело брызнули в стороны – пришиты плохо, наверное.

– Нинка, – хрипло прошептал он мне в губы. – Ты моя?

– Твоя, – растерялась я окончательно, но об ответе не пожалела, потому что такого у меня еще не было. Водоворот прикосновений – то грубых, то нежных – и его лицо – отчаянное какое-то, и хищное, и желание – одно на двоих, и салюты – то ли на улице, то ли под веками, и хриплый голос, выговаривающий мое имя…

Я машинально водила пальцами по гладкой влажной спине и только что не мурлыкала.

– Прости меня, – хрипло выдохнула Захар.

– Прощаю, – милостиво согласилась я. – А за что?

– Я тебе больно сделал.

– Когда это? – удивилась я, прижимаясь к теплому боку.

– Когда… ну…

– Не сделал, – ухватила я его мысль и, кажется, покраснела. – Не переживай.

– Нин, – он привстал на локтях и теперь внимательно изучал мое лицо. – Не это… не ври, а?

– Не вру, – я пожала одним плечом. – Зачем?

– Я грубый.

– Ага. Грубое животное. – Хихикнула я и спряталась ему в подмышку.

– Нин.

– Слушай, все хорошо, – я обхватила его лицо ладонями и поцеловала в губы. На поцелуй ответил – торопливо, жадно. – Ты чего делаешь? – пискнула я, когда он спихнул с нас плед.

– Синяки ищу.

– О боже. – Закатила я глаза. – Ты совсем спятил?

– Нет. – И ищет, и ищет!

– Ладно, – я села и согнула коленку. – Смотри. Вот это я об табуретку ударилась вчера. А вот эээтооо… Не помню. Но к тебе этот синяк никакого отношения не имеет. – Я вытащила осточертевшую заколку из волос и оперлась на руки.

Захар задумчиво поцеловал коленку, потом бедро, потом живот, потом сгреб на руки – целиком, как маленькую, и упал со мной назад, в разворошенную и теплую кровать.

– Я обычно сдерживаю себя, – с трудом начал он, а я навострила уши. Чую, сейчас узнаю какую-то «страшную» историю. О том, как у его предыдущей девушки был засос. – Но иногда не получается.

– Ммм.

– Я не только про секс. Я вообще вспыльчивый.

– Серьезно? – удивилась я. За три месяца не заметила. Или за два?

– Серьезно. И я… дурной становлюсь. Перед глазами красное все и не контролирую себя.

– Так, – подбодрила я его, выводя пальцами вокруг ловца снов на его груди. Молчит.

– Я боюсь сделать тебе больно. Навредить. Еще как-то обидеть.

– Бойся, – серьезно согласилась я. – Пока ты этого боишься – человек. А когда перестанешь – животное.