Текст книги "Культивация рунного мастера 5 (СИ)"

Автор книги: Ленивая Панда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 105

Пространство перед Джино исказилось, пошло рябью, как от камня, брошенного в воду. Образ Арктониуса, зал с мерцающими рунами – все смазалось, расплылось, растворяясь во вспышке дезориентации. В ушах еще гудел голос старика, но теперь он звучал иначе – глухо, бесплотно, словно доносился отовсюду и ниоткуда:

«Испытание… началось… Лишь одиннадцать человек прошли его…»

Вихрь ощущений улегся. Мир вокруг обрел четкость. Все застыло.

Джино обнаружил себя стоящим на узком каменном уступе. Под ногами ощущался холодный, гладкий камень, отполированный временем или бесчисленными шагами. Он стоял на самом краю обрыва, перед ним разверзлась бездонная, чернильная пропасть, из которой не доносилось ни звука. Казалось, она поглощала сам свет.

Обернувшись, он увидел лишь непроглядную, клубящуюся мглу, плотную, как стена. Она начиналась буквально в шаге позади, отрезая путь назад и скрывая все, что могло там быть. Воздух был тяжелым, неподвижным, лишенным запахов.

Единственный путь вел вверх. Прямо над бездной, начиная от самого края уступа, ввысь уходила древняя каменная лестница. Широкие ступени, высеченные из того же темного камня, что и уступ, поднимались под крутым углом, теряясь в тусклом мареве где-то высоко над головой.

Но не сама лестница привлекла внимание Джино. Каждая ее ступень была покрыта сложными, замысловатыми рунами. Они светились тусклым, внутренним светом, пульсируя в медленном, едва заметном ритме. Эти символы были незнакомы, совершенно не похожи на те, что он изучал в Луноцвете или видел на стенах зала наследия мгновение назад. Они казались еще древнее, сложнее, несли в себе ощущение скрытой мощи и опасности.

Взгляд Джино скользнул от уходящих ввысь ступеней к основанию лестницы. Там, сбоку от первой ступени, его внимание привлек плоский прямоугольный камень, вросший в уступ. Он подошел ближе.

На поверхности камня виднелись вырезанные символы, такого же стиля как на стелле в центре зала только бронзового цвета. Джино пробежался по ним глазами.

*Первое испытание: Лестница Отрицания.*

Ниже шли правила, высеченные с лаконичной четкостью:

_1. Ступив на лестницу, можно идти только вперед.

_2. Нельзя оглядываться назад._

_3. Нельзя останавливаться._

Заметка о пути практика и три коротких, недвусмысленных указания. Джино поднял голову, снова посмотрев вверх, на бесконечную череду ступеней, тающих в далекой выси.

Только вперед. Не оглядываться. Не останавливаться.

Правила казались странными в своей простоте, но в целом они выглядели логично. Ведь эта лестница была своеобразной метафорой на жизнь практика.

Путь культивации преисполнен бесконечных тяжестей, и лишь твердый сердцем сможет следовать по нему ровно и достичь возвышения.

Можно сказать это была базовая концепция, которую он понял за короткую жизнь в Луноцвете. Ступень воздуха пройти легко, но дальнейший рост возможен только при преодолении. А иначе остановка на долгие годы вперед.

И поскольку начертатели были культиваторами, они тоже следовали этому пути. То есть первое испытание это всего лишь база.

Но достаточно ли одного понимания для его прохождения? Лестница создана для того, чтобы доказать это действием, что видимо и сделали одиннадцать начертателей из прошлого.

А что произойдет, если он нарушит эти правила? Оглянется инстинктивно? Замедлит шаг от усталости?

Погибнет ли он за не прохождение испытания?

Каменная табличка не давала ответов, лишь устанавливала непреложные условия. Длина пути оставалась загадкой, конец лестницы – неизвестностью.

На губах Джино заиграла легкая улыбка. Он проделал этот путь не для того, чтобы отступить перед неизвестностью. Наследие Арктониуса, шанс приостановить действие рабской печати – все это ждало где-то там, наверху. Пути назад все равно не было – позади клубилась непроницаемая мгла.

Он сделал глубокий вдох, изгоняя минутное сомнение. Сосредоточился, отбросив лишние мысли. Есть только лестница и путь вверх.

Шаг на первую ступень. Холодный камень под подошвой ощущался твердым, реальным. Пульсация рун под ногами едва заметно усилилась. Джино поставил вторую ногу. Пути назад больше не было. Он начал подъем.

Шаг. Еще шаг. Ступень за ступенью, вверх, в неизвестность. Почти сразу он почувствовал легкое сопротивление, словно шел против слабого ветра или продирался сквозь тончайшую паутину. С каждым новым шагом это ощущение усиливалось. Невидимые нити цеплялись за одежду, за кожу, тянули назад, к пропасти.

Джино нахмурился под платком. Что за?..

Он попытался отмахнуться, но рука прошла сквозь пустоту. Никакой паутины не было. Тогда он выхватил меч и рубанул воздух перед собой. Лезвие, усиленное рунным словом «Проникающий импульс», со свистом рассекло лишь неподвижный, тяжелый воздух. Сопротивление не исчезло.

Он замедлил шаг на мгновение, вглядываясь в руны под ногами. Они пульсировали ровно, без изменений. Невидимые путы. Рунная ловушка, нематериальная, но ощутимая. Они не резались, не рвались, лишь тянули назад. Слабо, но настойчиво. И с каждой пройденной ступенью их число увеличивалось, словно он наматывал на себя все больше и больше пут.

Джино поджал губы. Правила гласили идти вперед, не останавливаясь, значит, нужно просто продолжать путь. Он направил поток эфирной энергии в мышцы ног, укрепляя их.

Сопротивление чуть ослабло под возросшей силой, но не исчезло. Он продолжил подъем, теперь уже с заметным усилием продавливая каждый шаг сквозь невидимую преграду. Ступень за ступенью.

Тянущее назад чувство становилось все ощутимее, заставляя напрягать все тело. Поскольку эффекты рун на каждой ступени накладывались друг на друга, теперь уже точно становилось ясно, что вскоре он достигнет точки, когда его физических возможностей не хватит, чтобы идти дальше.

Вот только окажется ли лестница достаточно короткой, чтобы этого не произошло, или же он выдохнется раньше?

Ответ неизвестен. Ступени наверху по-прежнему терялись в далекой выси.

Он прошел должно быть около двух сотен ступеней, как сзади, где-то с обрыва донесся рев. Скреб множества когтей по камню эхом отразился от невидимых стен, становясь громче, ближе. Тяжелое, прерывистое дыхание чудовищ смешивалось с их яростным клокотанием. Они стремительно гнались за ним.

Холодок пробежал по позвоночнику. Мышцы шеи напряглись. Первой мыслью было обернуться, но он тут же подавил ее. Соблюдение правил превыше всего.

Он стиснул зубы. Теперь нужно не просто идти, а бежать. Бежать, преодолевая двойное сопротивление: невидимые путы, тянущие назад, и погоню за спиной.

Джино рванул вверх. Руны скорости на обуви ярко заполыхали. Он буквально полетел по ступеням, мышцы заныли от напряжения, усиленные эфиром до предела.

Чертовы нити тормозили его, цеплялись, мешая набрать полную скорость. Каждый шаг требовал титанических усилий. А звуки преследования неумолимо приближались.

– Проклятье! – процедил Джино сквозь зубы.

Грохот тяжелых лап и рычание гремели уже прямо за спиной. Горячее, зловонное дыхание почти ощущалось на затылке. Сверхчувствительность рисовала картину: десятки искаженных, многолапых, клыкастых силуэтов неслись по лестнице, пылая первобытной яростью. Химеры. Те самые, что остались снаружи.

Как они здесь оказались? Сами они пройти не могли. Неужели Арктониус перенес их сюда, чтобы ужесточить испытание? Похоже на то.

Судя по внешнему виду это были вторая и третья мутации. Поскольку все руны на ступенях создавали путы для него, их путь был чист. Ни что не препятствовали им догонять его. И игнорировать их больше было нельзя, они были уже слишком близко.

Не оборачиваясь, Джино резко взмахнул рукой назад. С кончика его меча сорвался сгусток черной энергии, мгновенно закрутившийся в небольшой, но яростный вихрь. Он устремился вниз по лестнице, навстречу преследователям.

Вихрь разрастался на ходу, врезаясь в плотные ряды химер. Лезвия ветра кромсали плоть, отсекали конечности, наносили глубокие раны. Раздались визги боли и ярости. Но тварей было много, и их масса гасила инерцию вихря, замедляя его вращение.

Джино продолжал подъем, шаг за шагом, продавливая невидимое, но все более плотное сопротивление.

Несмотря на посланный назад вихрь, рев и скрежет когтей за спиной не стихали, наоборот, становились громче. Те, чью атаку он отразил, были лишь первыми. За ними по лестнице следовали остальные. Теперь это была лавина химер. Уже не десятки, а сотни голодных тварей.

Не оборачиваясь, Джино посылал назад один черный вихрь за другим. Сгустки режущей тьмы врезались в напирающую массу, кромсая плоть, вызывая новые волны яростных воплей, но лишь ненадолго сдерживая поток.

Внезапно из общей массы преследователей вырвались три массивные фигуры. Их тела источали мощь четвертой мутации. Это были те самые твари из руин Аквамарина. Их сила находилась на кардинально другом уровне в отличие от остальных.

Желваки на скулах Джино напряглись. Теперь приходилось выплескивать максимум доступной энергии в каждый черный вихрь, направляя их именно на этих трех лидеров погони. Хоть его эфирный сосуд был аномально объемным, но их запасы таяли на глазах. Меридианы трещали от перегрузки, угрожая лопнуть в любой момент.

М-да. Джино усмехнулся, представив беснующуюся Николь. Сестра точно убьет его, когда узнает, как он безответственно относится к своим энергоканалам, которые она так кропотливо залечивала. Но если он не будет так тратить энергию, то точно умрет. И уже не в фигуральном смысле.

Объем сосуда просел до середины. Затем еще на двадцатую часть. Затем еще. Он проседал без остановки, как вдруг в высоте появились новые очертания чего-то широкого. Это показался конец лестницы. Она вела к каменной платформе, парящей в пустоте.

Наконец-то. Он почти дошел. Осталось еще немного…

– Джино! Помоги!

Не успел он улыбнуться как этот пронзительный, отчаянный вскрик ударил по ушам, заставив его вздрогнуть. Этот голос… Он знал его. Это был голос Алисии.

– Их слишком много! Я не справлюсь! Джино!

Ее крики доносились снизу, сквозь рев химер. Звуки борьбы, лязг металла, шипение морозных техник Дома Крулл.

Ледяные тиски сжали грудь Джино. Его шаги потяжелели, стали неуверенными. Мысли лихорадочно заметались в голове, а сам он шел словно в тумане.

Как⁈ Как она попала в наследие? Неужели исследовала руины и случайно наткнулась на вход? Или Арктониус перенес ее вместе с химерами?

– Помоги же! Они убьют меня! Джино! – голос девушки дрожал от страха и боли.

Твою мать! Инстинкт кричал – развернуться, броситься вниз, защитить. Но с другой стороны были правила испытания, гласившие, что можно идти только вперед, не останавливаясь и не оглядываясь.

Если он сейчас нарушит правила, то утратит драгоценную возможность стать сильнее на своем пути начертателя. Возможно самую ценную в его жизни…

Джино сделал тяжелый выдох. Плевать.

Разве может какая-то призрачная возможность быть ценнее жизни близкого человека⁈

Он поддался порыву. Тело уже начало разворачиваться, когда внезапная мысль пронзила хаос сомнений. Стоп!

А если в этом и заключается истинный смысл испытания с лестницей? Что если…

Джино заставил себя смотреть вперед, но шаг замедлился почти до полной остановки. Стоило проверить эту догадку.

Ближайшая химера четвертой мутации, громадная ягуароподобная тварь, настигла его. Когтистая лапа с чудовищной силой обрушилась на его спину. Джино замер, задержав дыхание, не пытаясь защититься или уклониться. Он ждал удара, боли, сокрушающего импульса…

Но не было ничего.

Лапа прошла сквозь него, словно он был соткан из тумана. Ни боли, ни толчка. Лишь легкое искажение воздуха.

Тень усмешки коснулась его лица. Так и есть. Это всего лишь часть испытания. Он продолжил идти.

– Предатель! Ты бросил меня! Будь ты проклят, Джино Найт! – голос Алисии сорвался на яростный крик, полный неподдельной, казалось бы, обиды и ненависти.

Джино медленно повернул голову – не назад, а чуть вбок, словно обращаясь к пустоте за плечом.

– Прости, – его голос звучал спокойно. – Но ты всего лишь иллюзия, созданная, чтобы я сошел со своего пути.

Он отвернулся. Теперь он понял истинный смысл первого испытания. Оно служило не для проверки силы начертателя, ведь сила это было как раз то за чем сюда пришел практик – то есть это была награда за испытание. Нелогично было бы проверять у тебя то, за чем ты пришел.

Вместо этого лестница проверяла сердце. Ведь как он уже определил изначально, лестница это метафора на путь культивации. И лишь твердый сердцем сможет идти по нему, тот у кого нет сомнений.

В конце, когда Джино готов был обернуться и побежать, его разум заметил одну закономерность.

Целью рунических пут было заставить его сделать шаг назад, нарушить правила. И как ни странно, появившиеся химеры и затем Алисия тоже вынуждали его нарушить правила. То есть они служили той же цели, что и руны на ступенях.

Это была всего лишь догадка, и чтобы убедиться в ней, ему нужно было проверить ее. В чем он и убедился, дав химере ударить себя. Его вихри разрушались по настоящему, видимо на них воздействовали руны на ступенях, но все остальное было иллюзией.

Другие люди вероятно тоже бы поняли, что столкнулись с иллюзией. Но сделали бы это только когда уже нарушили правила. Например, развернулись бы в инстинктивной попытке отразить вражеский удар или побежать на помощь другу. И возможно большинство не проходило как раз из-за таких ошибок.

Кстати. Тянущие назад нити из рун на ступенях… это тоже всего лишь иллюзия. Иллюзия ощущений.

Джино усмехнулся в очередной раз. В тот момент, когда он это понял, путы мешавшие идти исчезли, так же как и крики Алисии с химерами позади. Стряхнув с себя этот тяжеленный груз, он расслабленно пошел дальше по лестнице.

Вскоре его нога ступила на твердый камень платформы. Он стоял на просторной площадке, окутанной клубами тумана. Вокруг царила тишина.

Посередине платформы возвышалась одинокая каменная стелла. Ее вершина терялась далеко вверху, а сама она испускала ауру, от которой веяло древностью. Испытание было пройдено, а этот монолит судя по всему был наградой за его прохождение.

– Клятвенная стелла начертателя, – прочитал вслух Джино название, когда подошел ближе.

* * *

В мерцающем пространстве, сотканном из чистой энергии, проекция Арктониуса Мелека наблюдала за туманной платформой. Глаза древнего начертателя, обычно излучавшие лишь холодное знание, на миг сузились, когда фигура юноши твердо ступила на площадку в конце Лестницы Отрицания.

Двенадцатый. За все минувшие века лишь одиннадцать смогли преодолеть первое испытание, и все они были цветом Золотой эпохи, закаленными в мире, полном эфира и знаний. Этот же юноша… дитя Темной эпохи, эпохи упадка и выживания. Его эфирное тело, хоть и необычное для своего времени, не шло ни в какое сравнение с мощью тех, кто приходил раньше.

И все же он прошел. Не грубой силой, но проницательностью и волей, разгадав суть иллюзий, созданных для слома духа. Арктониус провел пальцами по нематериальной бороде. Этот Джино Найт оказался куда интереснее, чем показался сначала.

Интересно, какой выбор он сделает перед стеллой?

* * *

Джино провел пальцами по холодной поверхности Клятвенной стеллы, вчитываясь в выгравированные строки.

Древние символы, похожие на те, что украшали стеллу Арктониуса, пульсировали слабым внутренним светом.

Текст гласил, что любой, прикоснувшийся к стелле, может принести клятву начертателя. Мир Муэрто, сама его суть, становился свидетелем и гарантом этой клятвы. Пока начертатель следовал ей, его дар создания рун, обретал соразмерную клятве мощь и эффективность.

Ниже разъяснялись условия: клятва должна быть сформулирована самим практиком. Она требовала определения условий для использования искусства начертания и устанавливала суровую кару за нарушение.

Клятва подтверждает приверженность практика рунному мастерству, а также его решимость.

Чем сильнее приверженность и чем сильнее решимость, тем значительнее усилится дар начертателя.

Джино отстранился, обдумывая прочитанное. В памяти всплыли слова Алисии о том, что аристократы из Великих Домов Луноцвета используют различные способы для усиления собственной силы культивации. И способ ее семьи походил как раз на клятву начертателя.

Они давали обет никогда не применять эфирную силу против невинных. Именно это ограничение даровало им мощь, а также поневоле снискало им славу благороднейшего Дома. Ценой же за нарушение обета была мгновенная потеря всей культивации, по сути превращение практика в беспомощного калеку.

Джино потер подбородок. Значит вот как давались эти клятвы. Должен был быть какой-то артефакт, который позволял миру откликнуться на нее и скрепить своей силой. У Дома Крулл был свой артефакт, у начертателей же была эта стелла.

Насколько он понял под приверженностью пути искусства понималось соблюдение каких-либо условий для создания рун. Например, чертить руны только во время полной луны и только пером с наконечником из когтя химеры. Такие условия ограничивают практика в процедуре и средстве начертания, как в ситуации с Домом Крулл.

Но также вместо процедурных и прикладных условий можно указать связанный отказ от чего-либо. Жертву. Например, отказ создавать руны для использования в бою.

Ну и поскольку практик усложнял для себя процедуру использования либо отказывался от чего-либо, то мир давал ему соразмерную компенсацию в виде усиления какого-либо аспекта.

Для начертателя это могло быть как более эффективное использование эфирной энергии при создании рун, так и вовсе получение каких-либо новых способностей или же появления его рун новых свойств. По крайней мере таковы были предположения.

Хм… Джино задумался еще больше. Эта стелла действительно была сокровищем для него. Мощь, к которой она открывала двери, ограничивалась лишь самим практиком. В теории она может быть безграничной.

Но возникает вопрос, какую клятву ему самому принести? Насколько сильно он готов усложнить процедуру и от чего он готов отказаться? Какое наказание будет достаточно суровым, чтобы даровать ему силу, способную изменить его судьбу, но не сломать его дух в случае ошибки?

Его взгляд скользнул ниже, к бесчисленным строкам, покрывавшим стеллу уходя далеко вверх. Это были клятвы тех одиннадцати, что прошли Лестницу Отрицания до него, и, вероятно, многих других, кто использовал стеллу еще в Золотую эпоху. Текста было невероятно много, свидетельство долгой истории искусства начертания.

Он пробежался глазами по нескольким записям. Большинство начертателей прошлого давали схожие обеты: полностью посвятить себя искусству рун, отказавшись от изучения других ремесленных путей культивации – чароплетства, алхимии, формаций и других. Наказание почти всегда было стандартным – лишение всей культивации.

Джино нахмурился. Отказаться от других ремесел? Разве это жертва? Такая клятва слишком проста, ее легко соблюдать. Нужно что-то посерьезнее, что-то пограничнее, что действительно будет вызывать опасения.

Он снова посмотрел на стеллу, на ее древний камень, впитавший обещания поколений. Его разум размеренно взвешивал варианты.

Время текло незаметно в неподвижном тумане платформы.

– Да. Эти условия должны несомненно подойти, – вскоре сказал он с холодной решимостью.

Он шагнул вперед и положил ладонь на Клятвенную стеллу. Камень под пальцами был ледяным, но в глубине его ощущалось едва заметное гудение, словно древний механизм пробуждался ото сна. Руны на поверхности вспыхнули ярче, заливая платформу призрачным светом.

Джино сделал глубокий вдох, собираясь с духом, и его голос, ровный и четкий, нарушил тишину, начиная произносить слова…

Глава 106

Джино сделал глубокий вдох, его голос ровно прорезал тишину платформы, слова падали в вечность.

– Я, Джино Найт Грейс, перед лицом мира Муэрто, клянусь: отныне и вовек мое искусство начертания будет питаться лишь моей собственной кровью или кровью моих врагов. Ни капли эфира, что течет во мне, не будет потрачено на иные ремесленные пути, будь то алхимия, чароплетство, создание формаций или любое другое искусство, кроме начертания рун. Мой путь – это путь рун, омытый кровью.

Он умолк на мгновение. Тишина сгустилась, невидимый, древний и безразличный взгляд этого мира обратился к нему. Слова повисли в воздухе, обретая вес.

Холод стелы проникал сквозь одежду, впивался в кости, но в груди Джино горел огонь решимости, отчаянный и непреклонный.

– Если же я нарушу эту клятву, если хоть раз отступлю от сказанного, пусть сам мир Муэрто обрушится на меня. Пусть он уничтожит меня на месте самой мучительной смертью, какую только может породить искаженная реальность, стерев саму память о моем существовании!

Последние слова прозвучали с непоколебимой твердостью.

В тот же миг руны на стелле взорвались ослепительным алым светом, поглотившим призрачное сияние тумана. Мир вокруг Джино замер на удар сердца, а затем отозвался.

Глубинный, всепроникающий резонанс завибрировал в каждой клетке его тела, в каждой частице эфирного сосуда, в самой его душе. Клятва была услышана. Принята. Впечатана в саму ткань реальности Муэрто – непреложный контракт, скрепленный не чернилами, но потенциальной, невообразимой агонией.

Острая, обжигающая боль пронзила ладонь, прижатую к стелле. Он инстинктивно отдернул руку, сдавленно выдохнув. На коже, прямо в центре ладони, проступил тонкий, изящный символ – замысловатое переплетение линий, напоминающее одновременно и каплю крови, и сложную, незнакомую руну. Символ пульсировал слабым, но настойчивым алым светом, печать его клятвы.

Вместе с болью пришло иное ощущение. Его связь с самой сутью рунного мастерства преобразилась. Она стала глубже, интимнее, невидимый барьер между интуитивным пониманием и сознательным владением рухнул.

Эфирная энергия внутри него загустела, обрела новый потенциал, откликаясь на саму мысль о начертании с невиданной прежде готовностью. Поток эфира, доступный для создания руны, ощущался гораздо концентрированнее.

Пятикратное усиление эффективности!

Это знание всплыло в его сознании само собой, мир холодно сообщил ему условия сделки. Более того, ему теперь не нужно было насыщать кровь энергией, как это делалось с чернилами. Кровь, его или врага, сама по себе становилась идеальным носителем, мгновенно впитывая ровно столько энергии, сколько мог выдать его эфирный сосуд или сколько содержалось в теле жертвы.

Проекция Арктониуса наблюдала из иного пространства наследия. На призрачном лице начертателя Золотой Эпохи промелькнуло неподдельное изумление, быстро сменившееся тенью сложной эмоции – смеси восхищения и глубокой печали.

Никто из одиннадцати предшественников не осмелился на столь абсолютную клятву. Такая решимость… почти пугала.

Древний начертатель медленно покачал головой.

– Какая воля… и какое безрассудство, дитя, – тихо произнес Арктониус. Голос был лишен прежней иронии, в нем звучали нотки бесконечной усталости, накопленной за эпохи. – Ты получил огромное усиление, да. Но кровь – не бездонный колодец эфира. Она конечна. Каждая руна, начертанная ею, будет отнимать частицу твоей жизни. Тебе придется быть до боли избирательным, взвешивать каждый символ на весах выживания. Многие избирали мощь крови… Она – могучий катализатор, но и самый верный путь к самосожжению. Посмотрим, хватит ли у тебя мудрости не иссушить себя, прежде чем достигнешь цели.

Платформа под ногами Джино начала тускнеть, их контуры расплывались, растворяясь в окружающем тумане. Пространство вокруг исказилось, закручиваясь в неистовом вихре света и теней, и его поглотила слепящая пустота.

Мир вновь обрел четкость. Джино стоял на узком каменном мосту, перекинутом через бездонную пропасть.

Тьма внизу казалась плотной. Почти материальной. Воздух был неподвижен и холоден, пропитан запахом вековой пыли и застоявшейся, гнетущей энергии давно минувшей эпохи.

Впереди виднелся массивный арочный вход, высеченный прямо в скале. Его поверхность покрывали незнакомые рунические узоры, пульсирующие едва заметным внутренним светом.

Прежде чем Джино успел сделать хотя бы шаг, пространство перед ним исказилось. Одновременно справа, слева и прямо напротив из мерцающих разломов беззвучно возникли три точно таких же узких каменных моста, повисших над той же бездонной пропастью. На каждом из них стояла фигура.

И из небытия раздался голос – древний, резонирующий, лишенный эмоций голос Арктониуса.

– Кайлус Вейл, – представил он первого из участников.

Слева от моста Джино возникла первая фигура. Высокий юноша в безупречном темном халате, расшитом серебром. Длинные черные волосы аккуратно уложены, у виска что-то поблескивало слабым призрачным светом. Холодные глаза цвета чистого эфира окинули остальных взглядом, полным ледяного презрения. Его аура ощущалась плотной, острой, вибрирующей на уровне Протозвезды ранней стадии.

– Борга Скалолом.

Рядом с первым мостом, также слева, возник второй. Гора мускулов, облаченная в минимум кожи и грубой ткани. Лицо покрыто шрамами и щетиной, искажено предвкушающей гримасой. Громадная алебарда покоилась на плече, словно пушинка.

Его аура была грубой, необузданной, подавляющей своей массой – Протозвезда, но явно мощнее, чем у Кайлуса, возможно, средней стадии, усиленная чем-то еще, какой-то врожденной силой.

– Лиара Корвус.

И еще дальше влево, на третьем мосту, появилась последняя фигура. Девушка в темном плаще с капюшоном, скрывающем черты лица и фигуру.

Она стояла неподвижно, молча наблюдая. Ее аура была странной – плотной, как у практика на пике Облака, готового прорваться в любую секунду, но при этом словно подернутой рябью, ускользающей, трудноуловимой.

Видимо девушка намеренно подавляла свой прорыв, чтобы усилить еще больше свой фундамент. Рядовые практики так не поступают.

Джино усилил действие руны «Чувства света», но ее силуэт слегка искажался, словно некий артефакт на ее шее, скрытый под одеждой, поглощал свет и мешал точному восприятию.

– И Джино Найт Грейс.

Джино стоял неподвижно, лицо скрыто фиолетовым платком. Он остро ощущал давление их культивации. Две Протозвезды и опасный практик Пика Облака. Их аура подавляла. Они явно были на порядок сильнее обычных протозвезд, которые служат на стене в Луноцвете. Это и не удивительно, раз они дошли до второго испытания наследия.

По сравнению с ними его Черное Облако третьего уровня казалось хрупким стеклом рядом с закаленной сталью. Они даже не задержали на нем взгляда.

– Четверо… Наконец-то. Вы – последние претенденты, собранные из разных потоков времени, последние души, достигшие этого порога. Лабиринт Рун ждал. Он открывается лишь тогда, когда четверо стоят перед его вратами. Четыре судьбы, четыре пути, но лишь первый кто пройдет до конца получит награду наследия.

Голос умолк, оставляя слова впитываться в стылый воздух в тишине над черною бездной.

Джино изучающим взглядом посмотрел на арку испещренную начертаниями. Так значится эта арка вход во второе испытание. Хм…

– Грубые метки на материальных носителях… вульгарный пережиток, – нарушил тишину Кайлус, его голос звенел тонким льдом. Он даже не удостоил Джино взглядом, его внимание было приковано к Борге, чья грубая сила явно оскорбляла его эстетическое чувство. – Лишь чистое искусство достойно наследия Арктониуса. Прочие здесь лишь для того, чтобы оттенить мое превосходство.

– Колдовские фокусы! – прорычал Борга, его кулаки сжались так, что костяшки побелели. Он презрительно сплюнул на каменный мост. – Сила – вот что решает! Твои стекляшки разлетятся от одного моего удара! Я проломлю этот ваш лабиринт и заберу наследие голыми руками!

Кайлус лишь изогнул бровь, его губы тронула едва заметная, снисходительная усмешка.

– Попробуй, дикарь. Если успеешь взмахнуть своей зубочисткой прежде, чем моя энергия превратит тебя в пыль.

Ярость захлестнула Боргу. С оглушительным ревом, от которого задрожали все четыре моста, он не стал приближаться. Вместо этого он ударил массивной алебардой о поверхность своего моста.

– Получай! – взревел он.

Концентрированная эфирная энергия смешанная с импульсом его тяжелого физического тела сорвалась с лезвия алебарды, формируя сгусток серой, разрушительной мощи, который понесся прямо на Кайлуса.

Кайлус даже не шелохнулся. Он лишь лениво поднял руку, пальцы сплели в воздухе сложный, многослойный узор, мерцающий чистым светом эфира.

Узор вспыхнул за мгновение до того, как серая волна достигла его. Раздался не громкий взрыв, а скорее тихий, шипящий звук рассеивания. Атака Борги просто растворилась, разбившись о невидимый, но несокрушимый барьер, который тут же истаял без следа.

– Как предсказуемо, – холодно бросил Кайлус, отряхивая невидимую пылинку с рукава. – Грубая сила, лишенная изящества. Пустая трата энергии.

Лицо Борги побагровело от гнева. Он открыл рот, чтобы изрыгнуть очередную угрозу в адрес Кайлуса, но его опередил тихий, почти шелестящий голос Лиары.

– Какая бессмысленная трата сил, – произнесла она. Ее взгляд скользнул по всем троим, задерживаясь на Джино лишь на долю секунды, словно оценивая незначительную переменную в сложном уравнении. – Столько шума и ноль эффективности. Истинная мощь не нуждается в таких представлениях.

Ее слова, произнесенные едва слышно, но с отчетливым холодным презрением, задели Боргу сильнее, чем прямая атака. Его ярость мгновенно переключилась на новую цель.

– Ты что-то вякнула, тень⁈ – взревел он, поворачиваясь к ней и делая угрожающий шаг вперед на своем мосту, так что камень под его ногами задрожал. – Может, мне сначала раздавить тебя, как букашку, прежде чем ломать эти стены⁈

Лиара даже не повернула головы. Лишь легкий, едва уловимый звук, похожий на пренебрежительное фырканье, сорвался с ее губ. Она словно отмахнулась от его угрозы, как от назойливой мухи, ее внимание было полностью поглощено мерцающими рунами над входом в лабиринт.

Джино молчал. Его разум работал с лихорадочной скоростью, анализируя и взвешивая увиденное. Юноша, чертящий руны прямо в воздухе, заботящийся об изысканности и элегантности. Второй – берсерк, прямолинейный и легко предсказуемый в своей ярости, но с чудовищной силой и стойкостью. И третья, судя по всему специализирующаяся на скрытности. Техники неизвестны, но тоже начертательница.

Да. Он был прав, эти практики были на порядок сильнее обычных протозвезд. И что самое интересное, двое из них рунные мастера, хотя в Луноцвете начертатели по умолчанию считаются слабейшими.

Значится он сделал верный выбор. Искусство начертания на самом деле не было слабым, и в Золотую эпоху знали как его использовать.

Несмотря на то, что они являлись друг другу соперниками Джино было интересно взглянуть на то, как они использовали руны. Уже сейчас он заметил, что начертания Кайлуса, хоть они были довольно простыми и одноразовыми, но на самом деле были весьма эффективны. Он создавал их очень быстро, можно сказать тратя минимум энергии, и мгновенно использовал для атаки.