Текст книги "Лабиринт памяти (СИ)"

Автор книги: Леди Катрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Хакён не мог больше сдерживаться. От стыда, страха и боли слезы скатились по щеке. Сжимая кляп во рту, Хакён пытался вырваться, но все его попытки были бесполезным трепыханием.

Еще несколько ударов, от которых скручивало все тело, и разум просто стал уплывать. Хакён чувствовал только жалящую боль, противную, унизительную. Сердце замирало с каждым ударом, но никто и не думал останавливаться.

Хакён не знал, сколько это продолжалось. Он кричал и дергался от особо сильных ударов, сгорая от отвращения и боли. Его лихорадило, тошнота подкатывала к горлу, ягодицы горели огнем.

– Вот так. А ты сопротивлялся, – усмехнулся Уолтер. – Таким ты мне нравишься больше.

Хакён почувствовал, как хватка ослабла. Джереми отпустил его руку. Всхлипывая и дрожа, Хакён сполз на пол, сдерживая приступы рвоты.

– Ну-ну, мальчик мой. Не надо слез. Ты ведь уже взрослый, – похлопав его по спине, засмеялся Уолтер. – Больше не будешь мне перечить, да?

Хакён не мог ответить, он не мог ничего сказать. Его выворачивало наизнанку. Он даже не слышал, как мужчины ушли, оставляя его одного.

Хакён натянул брюки и уже не смог сдержать рыдания. Ему было больно, плохо, отвратительно мерзко. Он не знал, что делать дальше, он не мог шевелиться, не мог спокойно дышать.

– Хакён! – в зал влетел менеджер. – О, Боже! Что случилось? Ты чего плачешь?

Хакён не мог произнести ни слова, его накрыло истерикой.

– Эй, успокойся. Тише-тише, – притянув к себе, мужчина стал убаюкивать его как маленького ребенка.

Хакён не мог поднять глаза. Подобного стыда он не испытывал никогда, ему хотелось умереть прямо в сию же секунду. Слезы никак не останавливались, словно все напряжение недели вылилось именно сейчас.

Хакён долго не мог успокоиться, но Шину его не торопил. Не задавал больше вопросов, аккуратно помог собраться, довел до машины, усадил в салон. Хакён снова чуть не задохнулся от боли. Сидеть было невыносимо. Стиснув зубы, Хакён пытался вытерпеть это, но к концу поездки все губы были искусаны до крови.

– Может, в больницу? Черт, Хакён, да что с тобой? – занервничал менеджер, когда они подъехали к общежитию.

Хакён боялся, что если он сейчас произнесет хоть слово, то утихнувшая ненадолго истерика снова вернется. Менеджер, кажется, тоже понял это, поэтому больше ничего не спрашивал. Чертыхаясь и проклиная Уолтера за бешеный график, Шину довел его квартиры. В доме уже все спали. Только Тэгун их ждал.

Хакён не смотрел на парня, опасаясь сорваться. Он выпил стакан воды со странным запахом, который всучил ему менеджер, игнорировал Тэгуна, и в конце просто отрубился на своей постели.

====== Глава 16. ======

Съемки в дораме опять закончились поздней ночью, но менеджер сообщил о тренировке. Хакён с содроганием вспоминал первое унизительное наказание, он даже подумывал о том, чтобы не ходить, пропустить тренировку. Только пребывание Мина в клинике стояло немалых денег, да и неустойка за разорванный контракт …

Собирая всю волю в кулак, Хакён вернулся в танцевальный зал. Менеджер не понимал его состояния, списывал все на усталость, а Хакён не пытался его переубедить. Он и под угрозой смерти не решился бы рассказать о том, что произошло. Слишком стыдно было.

Розги больше не было, как и Уолтера, но Джереми в покое не оставил. Тренировка превращалась в пытку. Сложные движения не удавалось выполнить правильно, и незамедлительно сыпались удары. Хакён терпел, вынося удары палкой по спине, которую не удавалось держать прямо, по бедрам, по плечам, пытался сделать все без ошибок, но из-за дикой усталости это казалось нереальным. Никогда еще Хакён так ненавидел танцевальный зал.

В общежитие он возвращался снова в третьем часу ночи. Сил не было даже на то, чтобы принять душ, поэтому Хакён сразу поплелся в свою спальню. Тэгун проснулся сразу, словно ждал его прихода.

– Ты снова поздно, – приподнимаясь в постели, произнес Тэгун очевидный факт.

– Да, – Хакён хотел переодеться, но делать это при Тэгуне сейчас почему-то не хотелось.

– Как прошла тренировка?

– Нормально, – устало выдохнул Хакён, присаживаясь на край своей кровати.

Тэгун плавно перебрался к нему, сел позади и коснулся ладонью плеча. Раньше это было приятно, но после тренировки хотелось просто отдохнуть от всего, не чувствовать на себе больше ничьих прикосновений.

– Тебя почти не бывает дома, – нежно коснувшись пальцами шеи лидера, выдохну Тэгун.

– Не надо, – Хакён остановил парня, схватив его за запястье и убрав руку. – Я устал.

Хакён не видел выражение лица парня, сидя к нему спиной, но чувствовал растерянность Тэгуна.

– Хорошо, отдыхай.

От спокойного, тихого голоса вокалиста стало еще хуже. Но усталость и сонливость взяла вверх. Хакён прямо в одежде рухнул на постель и уснул, чтобы проснуться через три часа от звонка менеджера, который напомнил о съемках.

Хакён с трудом заставил себя подняться и принять душ. В голове туман, все тело болело, кое-где даже проявились фиолетовые синяки. Чувствуя себя вдребезги разбитым, Хакён надеялся только на кофе. Уныло переодевшись в мягкую толстовку и чистые джинсы, Хакён поплелся на кухню. Ребята еще спали, один Тэгун ждал его. Парень наливал свежий ароматный кофе в большую кружку.

– Доброе утро, – хрипло поздоровался Хакён. Ему хотелось извиниться за вчерашнее, но подходящие слова никак не находились.

– У тебя сегодня снова съемки? – после кивка головой спросил Тэгун, доливая в чашку сливок.

– Да. У тебя как с мюзиклом?

– Продвигаемся.

Разговор как-то не клеился. Тэгун поставил перед ним чашку с кофе.

– Спасибо.

Тэгун приблизился для поцелуя, и Хакён не успел отстраниться. Раньше жесткие поцелуи вызывали сладкую дрожь, но сейчас рука Тэгуна на макушке напоминала о той ночи, когда его прижали к столу, сняли штаны и били розгой. Хакён не мог ни ответить, ни отодвинуться. Все тело вместо удовольствия ожидало новую порцию боли. Откуда эта ерунда вообще поселилась в голове, Хакён не имел понятия, но почему-то близость и хватка Тэгуна напрягали. Может, если бы Хакён попросил его быть более сдержанным и нежным, то все получилось бы по-другому.

Тэгун, не получив никакого ответа, отстранился. Выглядел он мрачно и недовольно. Хакён статуей сидел на стуле, боясь даже пошевелиться.

– Кажется, я ошибся, – сухо произнес Тэгун и вышел из кухни.

Хакён не стал его останавливать.

Может, оно и к лучшему все?

Только почему тогда так хочется застрелиться?

Еще неделя в прежнем темпе и Хакён перестал уже понимать, что происходит. Запись альбома, подготовка к сольному дебюту, съемки во второй дораме, где он играл роль второго главного героя, съемки клипа, интервью с заданным сценарием. Хакён уже не чувствовал себя человеком, он механически выполнял все, что от него требовали, даже не пытаясь противостоять. Странно, но у него даже мыслей не возникало, чтобы поднять бунт. Даже побои стали чем-то нормальным. Правда, после того, как он несколько раз потерял сознание прямо в танцевальном зале, Джереми снизил нагрузку.

Хакён не виделся с ребятами, ему даже не удавалось попасть в общежитие. Загруженный график вызывал отупение, словно защищая организм от перегрузок. Не думать, не чувствовать, просто плыть по течению. Поэтому когда Уолтер приказал ему явиться на праздничную вечеринку, где собирались все звезды, он не заподозрил ничего. Менеджер привез его в пафосный, модный клуб и уехал. Вечеринка была только для избранных.

Громкая музыка, мигающие огоньки, смех, красивые люди кругом. Хакён окунулся в атмосферу праздника, на автомате улыбался знакомым айдолам. Уолтер встретил его у бара, провел к дальнему столику. Синие мягкие диванчики, выпивка, несколько человек из стаффа, несколько незнакомых людей, несколько девушек из АОА в обтягивающих, коротких платьях.

– Встречайте новую восходящую звезду корейской волны – Ча Хакёна, – представил его Уолтер гостям.

– Добро пожаловать.

– Ты решил уйти из группы?

– Выглядишь здорово!

Хакён на автомате улыбался. Он знал, что выглядит круто. Слишком много времени стилисты потратили на то, чтобы сделать его образ агрессивным, сексуальным и дерзким. Уолтер подобрал первоклассных специалистов. Хакёну нравилось отображение в зеркале, но себя он там больше не видел.

– Я видела твою фотосессию для «Voge». Ты такой сексуальный на фотографиях, – захихикала девушка.

– Да, – Хакён лишь улыбался. Он уже смутно помнил ту фотосессию, в памяти сохранилось только удивленное выражение стилистов, когда они увидели синяки на его теле. С раскрытой рубашкой снять не получилось.

– Хватит на него слюни пускать, девочки. Лучше выпьем, – весело произнес Уолтер, разливая что-то по бокалам. – Хакён, за твой успех!

Хакён на автомате поднял фужер, чуть отпил. Он и так от усталости чувствовал себя пьяным, спиртное явно было лишним. Но чуть позже к ним присоединились девушки из SNSD, которые что-то говорили о взлетевшей популярности Хакёна. Подобное внимание красивых девушек не могло не радовать. Хакён чувствовал себя словно во сне. Сохён сидела рядом, соприкасаясь с ним обнаженным коленом, явно намекая на то, что не против продолжения. Хакён хмелел. Девушка, которая раньше была его идеалом, вдруг стала такой близкой и доступной.

Вечеринка была в самом разгаре, Хакён позволил себе немного повеселиться. Выпил лишнего, танцевал с Сохён, прижимая девушку ближе к себе. Почему-то это было очень важным – чувствовать себя хозяином положения, не марионеткой, а человеком. Он чувствовал себя самым крутым, самым желанным на этой вечеринке. Стильная укладка, дорогая одежда мировых брендов, которую ему подобрали стилисты, дорогая обувь, спонсорские часы.

Сколько ему дали времени на веселье, Хакён не мог точно сказать. Но эйфория длилась недолго. Уолтер потащил его куда-то на второй этаж. Хакён возмущался, выдирал руку, но был уже слишком пьян, чтобы по-настоящему дать отпор. В голове туман.

Внезапно шум вечеринки стих – Уолтер впихнул его в какую-то небольшую комнату на втором этаже. Хакён, не устояв на ногах, рухнул на диван. Перед глазами плыло, хотелось прямо здесь свернуться и поспать. Хакён собирался так и сделать, но неожиданно сверху над ним навис Уолтер.

– О, да ты совсем уже никакой, – схватив его за подбородок, хмыкнул мужчина.

Хакён отстранился. Ему не нравились эти прикосновения. Ему не нравилось, что он не может себя контролировать. Голова кружилась сильнее, хотелось петь и танцевать, но никак не сидеть куклой на диване.

– Слышал, ты чуть не сорвал интервью, отказавшись говорить то, что тебе написали, – почти ласково прошептал Уолтер.

– Я – часть группы, – в полубессознательном состоянии произнес Хакён. Это единственное, что пока держало его на выбранном пути. Он часть группы, лидер Викс.

– Когда ты станешь суперзвездой, Хакёна, они уже тебе будут не нужны, – погладив его по щеке, произнес Уолтер.

Хакён отвернулся, не понимая, почему ему так сложно думать и двигаться, почему в теле свинцовая тяжесть.

– Ты все еще пытаешься сопротивляться мне, дурачок, – выдохнул мужчина почти в губы. – Но сегодня я покажу твое место. Какой ты сладкий, мальчик мой.

Хакён попытался спихнуть с себя руку мужчины, который стал поглаживать его бедра.

– Прекратите, – хрипло выдохнул Хакён, заваливаясь на бок. Говорить было сложно, двигаться было невыносимо. Просто хотелось спать. Жутко.

– Ложись, зайчик, ложись, – Уолтер поднял его ноги и уложил на диван. Глаза закрывались, Хакён силился подняться, но тело не желало подчиняться. Мягкий диван был приятен на ощупь, но вот прикосновение рук мужчины были отвратительны. Грубые ладони подняли футболку, стянули ее, но не до конца, связывая руки.

Хакён хныкнул, когда понял, что не может справиться даже с такой простой задачей.

– Не надо, – попросил он, стараясь сползти с дивана, дать хоть какой-то отпор.

– Тихо-тихо, не брыкайся, – Уолтер жадно стал кусать кожу на животе, задевая синяки на боках. От боли на секунду в голове прояснилось, стало страшно. Хакён дернулся в сторону, когда мужчина залез на него сверху и попытался поцеловать. Отвращение вызывало тошноту, руки мужчины скользили по телу, хватали, щипали, словно желая доставить еще больше страданий. Хакён со всей силы прикусил язык мужчины, когда тот насильно открыл ему рот. Последующий удар по лицу и по почкам отбил всякое желание сопротивляться. Перед глазами замелькали звезды, казалось, по телу проехалась тяжелая машина.

– Сучка ты такая, – злобно прошипел Уолтер, вжимая его в широкий диван. От тяжести тела Хакён стал задыхаться, воздуха не хватало, от страха мысли стали путаться. Он старался сбросить с себя мужчину, старался из последних сил помешать процессу раздевания. Но пряжка ремня с глухим стуком упала на мягкий ковер возле дивана, обтягивающие брюки скользнули вниз. Хакён чуть не заревел от беспомощности. Тело не слушалось его, все попытки были какими-то смазанными, ватными, слабыми.

– Вот так уже лучше, девочка моя, – продолжая возбужденно шептать, мужчина снова навалился на него, целуя жадно и грубо, не давая даже возможности на побег. – Ну-ну, не плачь, я буду нежным, больно будет немного. Давай, приподними ноги. Вот так.

– Не надо, пожалуйста… прекратите, – голос дрожал, страх и паника притуплялись каким-то туманным облаком. Хакён сходил с ума, ему начинало казаться, что он спит, что он не здесь, в другом месте. Надо просто проснуться и не будет этого отвратительного, шумного дыхание над ухом, не будет грязных рук, сжимающих его до синяков, не будет так омерзительно и тошно.

Его тело словно принадлежало кому-то другому, но каждое прикосновение грубых пальцев к бедрам отдавалась острыми ощущениями. Им управляли, как куклой, заставляя принимать нужную унизительную позу.

Перед глазами плыло. Хакён видел свет лапы на потолке, люстру, очертания которой размывались. И почему-то стало плевать уже на все. Он так устал, устал от боли и недосыпа, от напряжения последних недель, что организм молил прекратить уже сопротивляться. Темнота стала такой заманчивой, приятной. Он не хотел больше ничего чувствовать. Но неожиданная, сильная боль внизу, между ног заставила его задохнуться.

Хакён громко вскрикнул, импульсивно дернулся, стараясь прекратить эту боль, но ничего не вышло.

– Не дергайся, малыш, не дергайся, – очередное движение и грудь сдавливает тяжестью. – Вот так, хорошо-о-о. Первый раз, да? Сладкий мой, давай, не зажимайся.

Невыносимо.

Хакён закричал, попытался позвать на помощь, но ему закрыли рот рукой, продолжая врываться сильными, глубокими толчками, разрывая и тело, и душу. Не выдержав, он несколько раз проваливался в темноту, снова приходил в себя, ловя перед глазами красные вспышки. Была одна лишь боль.

Как все закончилось, Хакён не знал. В голове было слишком пусто и туманно. Он слышал пошлый стон мужчины над собой, его противное дыхание, привкус дорогого вина на губах. Мужчина еще что-то говорил, трогал его в самых интимных местах, грубо лаская яички, сжимая в ладонях, размазывая свою сперму по животу, по бедрам, скользил пальцами вниз, по промежности.

Хакён не чувствовал ничего, впадая в странное оцепенение. Слезы на щеках успели засохнуть, истерзанные губы кровоточили, все тело ныло и молило о пощаде.

Как в комнате появился менеджер, Хакён тоже не знал. И последующая драка двух мужчин тоже не отложилась в голове. Туман сгущался, сознание то уплывало, то возвращалось. Перед глазами мелькали бра на стенах клуба, кто-то нес его на руках.

Потом машина, теплое покрывало. Но от запаха сигарет и чужого пота отделаться не получалось. Что-то треснуло внутри. Хакён это чувствовал, но уже ничего не мог поделать.

====== Глава 17. ======

Проснулся Хакён в незнакомой комнате. Рядом сидела женщина, от которой он инстинктивно отшатнулся. Испуганно отпрянул, натягивая одеяло до подбородка.

– Проснулся? – ласково улыбнулась женщина. Хакён, проморгав несколько раз, вспомнил, кто это. Жена менеджера. – Как себя чувствуешь?

Хакён задышал чаще, когда память услужливо напомнила ему о том, что вчера произошло.

– Наверное, будет лучше, если я позову Шину, – женщина поднялась и вышла из спальни.

Хакён укутался плотнее в одеяло, его все еще лихорадило.

– Очнулся? – зашел в комнату менеджер, неся в руках поднос с завтраком.

Хакён задыхался, от стыда ему хотелось умереть в сию же секунду. Он не мог поднять глаза и посмотреть на человека, который стал свидетелем его позора. Менеджер все понял сразу. Поставил поднос на столик и присел рядом. В голове словно петарды взрывали, оглушительно громко и сильно.

– Как ты? – тихий, болезненный вопрос. Хакён вздрогнул и зажмурился. – Черт, прости меня, Ён, – с обреченным вздохом произнес менеджер. – Я должен был догадаться раньше. Видел же, черт возьми, как он на тебя смотрит…

– Не говори никому, – Хакён с трудом нашел в себе силы на эту просьбу. Шину вскинул на него удивленный взгляд.

– Черт, Хакён, да что с тобой случилось?! – взорвался менеджер, поднимаясь на ноги и взлохмачивая себе волосы. – На что еще ты готов пойти ради карьеры?

Хакён не мог вынести это глупое обвинение. Ради карьеры? Неужели, они думают, что эта грязь стоит сольного альбома?

Хакён засмеялся. Нервно и немного истерично.

– Моя одежда. Где? – останавливая истерику, спросил Хакён. Ничего. Осталось потерпеть немного. Еще совсем чуть-чуть. Скоро реабилитация Мина закончится, а дальше…

Что будет дальше, Хакён пока не придумал, но все это точно закончится. Пока надо жить дальше. Так, будто ничего не случилось, будто и не было вчерашней ночи. А то, что там постыдно болит … пережить можно.

Ничего страшного не случилось. Ничего.

Хакён уговаривал себя успокоиться, смотря в одну точку на полу.

– Хакён, – с жалостью начал менеджер.

– Где моя одежда? – жестко спросил Хакён, впервые поднимая голову. Холод заморозил все чувства и эмоций, оставалась только одна решимость – дойти до конца.

– Вот, – тяжело вздохнув, Шину положил стопку белья на край. – Тебе надо в больницу. Наркотик, что тебе вчера подсыпали еще не вышел из организма.

Хакёна передернуло. Стало понятно, почему вчера он не мог сопротивляться.

– У меня съемка. Сегодня.

Шину, выругавшись, вышел из спальни. Хакён смотрел на свою одежду, на руки и на мгновение завис. Тупое оцепенение не проходило, оно покрывало коркой льда всю боль, скрывая ее, заталкивая в дальний темный уголок головы. Так было правильно. Это было необходимо, чтобы жить дальше.

Очередная неделя проходит в тумане работы. Хакён так выкладывался на съемках дорамы, до сбитых коленок, до ссадин на теле, до темноты перед глазами, что даже режиссер не нашел, что возразить. Хакён соглашался на все, выполняя все трюки и сцены экшена, вызывая восхищение и неверие всей съемочной команды. Он держался.

Держался из последних сил, отгоняя от себя страшные мысли и воспоминания. Он записывался в студии, оттачивая свой сольный альбом, он репетировал ночами. Теперь без Джереми. Уолтер не показывался на глаза, отозвав и своего цепного пса.

Последние съемки дорамы закончились ранним утром. Хакён не остался на празднование, и даже не утруждал себя быть вежливым. Просто уехал. Он чувствовал, что не справляется. Вчера ночью после участия в открытии новой линии одежды в Пусане, в номере отеля его вдруг накрыло истерикой. Он всю ночь не мог успокоиться, кусая подушку и стараясь не закричать, ревел, как маленький ребенок, так, что на утро визажист долго пытался привести его в человеческий вид. Понимал ли стафф, что с ним происходит – Хакён не знал. Но что-то изменилось.

На него стали косо смотреть, шептаться за спиной, устраивая какие-то мелкие пакости, вроде подсоленной воды перед выступлением или отключения микрофона, специальной одежды, от которой чесалось все тело. Словно Хакёну было мало и того, что есть. Эти мелочи накапливались день за днем, нарастая, наваливаясь, придавливая к земле.

Хакён не выдерживал.

Возвращаясь в общежитие, он готов был сдаться и поговорить с друзьями, попросить у них помощи. Но менеджер сообщил, что нужно заехать в компанию и прогнать главный трек с подтанцовкой, пока выдалось свободное окно в расписании. Шину вообще вел себя странно после той истории в клубе. Разговаривал только по делу, не шутил больше, не поддерживал. Это расстраивало, задевало, но Хакёну было слишком неловко рядом с ним, чтобы попытаться все объяснить. Он и сам спешил быстрей отделаться, быстрей добраться от точки до дочки, все чаще вызывал такси, чтобы не ехать вместе с менеджером. Между ними словно пролегла высоковольтная колючая проволока, которая окончательно разделила их по разным сторонам.

Приехав в компанию, Хакён сразу направился в танцевальный зал. Он хотел быстрее разделаться с этим и поехать в общежитии, поговорить с Тэгуном, просто увидеть друзей в надежде, что станет немного лучше.

Он прошел в зал, замечая среди парней из подтанцовки Санхёка и Джехвана. Сердце радостно забилось при виде знакомых лиц. Но улыбка медленно сползала после того, как мемберы промолчали и даже не ответили на приветствие.

– Явилась, звезда Корейской волны, – насмешливо произнес Джинмён, один из танцоров в компании. – Мы уже заждались, ваше сиятельство.

– Я только со съемок, – на автомате произнес Хакён, смотря на то, как его друзья отводят глаза и делают вид, словно его в комнате нет. Это резануло по натянутым нервам острым лезвием.

Хакён подошел к диванчику, на котором сидели его мемберы, присел рядом.

– Почему не приветствуем? – шутливо, с натянутой улыбкой, Хакён положил руку на плечо макнэ. Но тот резко сбросил его руку и поднялся. – Что происходит?

Джехван тоже поднялся, отошел, презрительно посмотрев.

– Не думал, что ты так низко падешь, – покачав головой, бросил Санхёк.

– О чем ты? – не понял Хакён, вставая.

Смешки среди парней из танцоров только раздражали и накаляли атмосферу. Хакёну стало не по себе от взглядов, которые на него бросали.

– Да не прикидывайся. Уже все в компании знают, что ты подставил задницу Директору ради сольника, – с насмешкой бросил Джинмён. – Вас видели в клубе неделю назад. И как старику подмахивать?

Хакён не мог вздохнуть. Его словно окатили ледяной водой.

– Джехван, ты же не веришь в это. Серьезно, ребята, вы чего? – Хакён сделал шаг к вокалисту, но тот лишь отступил. Одним своим видом раня до глубины души.

– Ты нас за дураков принимаешь? – зло бросил Санхёк. – Тебя одного раскручивают, внезапно так и дорамы, и сольник, и мероприятия. Один ты кругом. На вечеринки у тебя время было, а домой заехать – нет?

Хакён чувствовал себя так, будто ему залепили пощечину.

– Все не так…

– Да пошел ты! Зачем тогда было все это «мы семья, братья»? – не унимался Санхёк.

Хакёна пугал этот злой взгляд, его пугал воинственный, обиженный вид макнэ. Внезапно в голову вклинилась мысль о том, что Санхёк сильнее его. Этот ребенок вырос высоким и сильным. И впервые это по-настоящему испугало. Сердце отказывалось воспринимать этого родного человека, как угрозу, но тело рефлекторно дернулось назад, когда Санхёк шагнул ему на встречу.

– Слушай, Хакён, а ты только под шефа ложишься или с простыми смертными тоже? – выкрикнул кто-то из группы парней. От издевательского смеха по коже пробежали мурашки. Хакён бросил взгляд в сторону двери, возле которой стоял Джехван.

– Его в платье одень, от девочки не отличишь, – поддержал веселье Джинмён.

Хакён понимал, что сам себя загоняет в угол, показывая свой страх, но от паники переставал соображать. Кто угодно. Над ним мог издеваться кто угодно, но только не Санхёк и Джехван. От их присутствия в этом зале было чудовищно больно, будто кто-то вонзал под кожу ядовитые шипы.

– Он тебя в платье наряжает, да? – зло хохотнул Санхёк, приближаясь. Хакён уперся в стену, содрогаясь от ужаса.

– Не подходи ко мне, – твердо произнес Хакён, выставив вперед руку. Он до ужаса боялся.

– Воу! Вы посмотрите, как он задрожал-то. Испугалась, шлюха? – хохотнул Джинмён.

– А может тебе доплатить, чтобы ты был посговорчивее, а?

– Не приближайся ко мне!

Хакён видел, как лицо Санхёка вдруг изменилось, побледнело, скривилось, как от зубной боли. Хотелось кричать от страха и невыносимо чувства предательства, но Хакён не мог больше выдавить из себя ни слова.

– На тебя смотреть противно, – презрительно бросил Санхёк и отступил. Хакён едва стоял на ногах, колени тряслись.

– Идем, ребята. Пускай меня лучше уволят, но с этим извращенцем я танцевать не буду.

Джинмён сплюнул под ноги Хакёну и гордо ушел. Последним зал покинул Джехван. Он долго смотрел в его сторону, но так ничего и не сказал.

После их ухода Хакён сполз по стенке на пол. По щекам текли горькие слезы. Больно.

Хакён зажал себе ладонью рот, прикусил кулак, чтобы сдержать рыдание. Он просто не мог поверить в абсурдность происходящего. Дрожа, он заставил себя подняться.

Выскочил из зала, из компании, поймал такси и рванул к общежитию. Телефона с собой не оказалось. Сердце бешено стучало.

Ему нужно было к Тэгуну. Тэгун не мог поверить во все эти сплетни, он должен был понять.

Здание общежития. Четвертый этаж. Квартира. Запасные ключи за батареей.

Хакён все делал на автомате. Ему нужно было только увидеть Тэгуна. Казалось, если он увидит его, то проснется и все будет хорошо. Хакён на нервах влетел в квартиру и сразу направился в их спальню. Он не мог себе объяснить, почему вдруг решил, что Тэгун будет дома, почему именно в спальне. Но не ошибся.

Тэгун и, правда, оказался в спальне. Вместе с Воншиком, который целовал его. И у них явно намечалось продолжение, не приди Хакён так не вовремя.

Это стало последней каплей.

Они даже не выглядели виноватыми, когда их застукали.

– Мы встречаемся, – произнес Воншик, с вызовом, словно Хакён уже обвинял их в чем-то. – И не думаю, что ты имеешь право нас осуждать.

– Нет, – качнул Хакён головой и перевел взгляд на Тэгуна, на чью поддержку рассчитывал больше всего. – Удачи. Счастья в личной жизни.

Хакён ушел, с достоинством, как ему казалось. В конце концов, винить он не имел права. Он сам оттолкнул Тэгуна, а Воншик даже не знал, что место рядом с Тэгуном не было пустым.

Хакён сбегал вниз, будто за ним гнались. Его жизнь осыпалась, а верные друзья вдруг встали на сторону врагов, даже слушать не желали причин так изменившегося поведения их лидера. Это невозможно было вытерпеть.

Это было уже слишком.

====== Глава 18. ======

Настоящее.

Хакён не выдержал первым – аккуратно выдернул руку и быстрым шагом направился к выходу. Он не хотел больше вспоминать.

Его мутило и шатало. Хакён добрался до выхода, по стенке дошел до угла, завернул и рухнул на колени. Перед глазами как в калейдоскопе прыгали картины прошлого, отчего тошнота подкатывала к горлу. Контракт с Уолтером, изнурительная работа, которая превратила мечту в груду грязи и мерзости, непонимание мемберов, их презрение, крыша высотки и желание покончить со всем и разом, такое неестественно сильное и оглушительное. Но некстати появился Санхёк, бросил что-то осуждающее, колкое и сил хватило отступить, подождать. А потом из-за границы приехал Мин со здоровым уже сердцем и их последняя встреча в «Империи». Дальше по-прежнему была темнота. Но и того, что было, хватало с избытком.

Хотел все вспомнить? Вспомнил. Легче не стало, только хуже.

В таком развалившемся состоянии его нашел менеджер. Мужчина не стал ни о чем расспрашивать, помог подняться, довел до машины и увез. Хакён не спрашивал «куда», он не знал, куда ему теперь ехать, что делать, как жить.

Как долго они ехали, Хакён не заметил. Только когда мужчина остановился возле придорожной забегаловки, уже стемнело.

– Главное сейчас просто дыши, Хакён, – поставив на столик бутылку соджи, произнес Шину. – Мы так и думали, что ты все вспомнишь, если ребенка увидишь, – разливая по стеклянным стаканчикам соджу, мужчина пролил несколько капель. – Все вспомнил?

– Почти, – сразу выпивая почти половину стакана, выдохнул Хакён. Грудь обожгло алкоголем.

– Паршиво, – доливая ему, качнул головой Шину. – Выпей. Полегче станет. Немного.

Хакён в заторможенном состоянии выпил еще. Потом еще. Пока в голове не зашумело.

– Аджума, еще две бутылки и рамена! – сделал заказ Шину. – Не держи все в себе, поговори со мной. Знаю, сволочь я, дурак. Надо было брать тебя за шкирку и вытаскивать из дерьма, не заметил, что ты совсем уже на грани тогда был. На лице улыбка, а я и поверил, подумал – справляешься, значит. Ты пей, пей.

Хакён залил в себя еще соджу. Закусывать не стал, ничего больше не лезло.

– Тебе нельзя сдаваться, слышишь? – продолжил Шину, наливая и себе, и своему подопечному. – Ты же не один, запомни. Мальчишка у тебя растет, хорошенький ведь. На тебя похож, болтливый такой же и энергичный, маленький ураганчик.

Хакён шмыгнул носом. Проснулась совершенно идиотская жалость к себе, к своей жизни, которая превратилась непонятно во что. Мина. Мин.

– Я не знаю, что мне делать, – простонал Хакён, опуская голову на стол. Приятная пьяная дымка смягчила остроту безысходности.

– Ничего, – похлопал его по плечу Шину. – Ничего, Хакён. Это просто сейчас так. Больно, понимаю, досталось тебе сильно, потрепала жизнь, но ты ведь выжил. Несмотря ни на что выжил, верно?

– Умереть хочу, – выдохнул Хакён сквозь пьяную дымку в голове.

– Не говори так. У тебя сынишка растет. Ты столько уже сделал для него, должен помочь ему подняться, на ноги встать, – рассудительно произнес Шину.

– Они мне лгали! – ударил Хакён по столу. Внезапно мысли переключились с Мина на мемберов. – Все, – Хакён поднял голову и развел руками по сторонам. – И ты мне лгал! И вы все, сволочи, – Хакён снова глотнул из стакана. – И Тэгун…

– Нравится он тебе очень, да? – тихо спросил Шину с улыбкой, будто в этом было что-то смешное.

Хакён простонал. Боже, сколько нелепых ошибок он наделал с момента выхода из больницы!

– Хёк сказал, что мы встречались с ним, – промычал Хакён, побившись лбом о столешницу. – Чеееерт, я ведь сам начал липнуть к нему, а он даже не оттолкнул! Хоть бы сказал, что-нибудь! Мы встречались или нет? – Хакён отвлекся от самобичиваний и посмотрел на мужчину, вспомнив о его присутствии. – Почему мы не встречались? Или встречались? Почему тогда он … с Воншиком? Будто я ничего не стою. Я же так надеялся на его поддержку, мне ведь он нужен был больше всего в тот момент. Как он мог так, а? Чертов, Уолтер. Ублюдок!

Шину слушал его бессвязную речь, не перебивая и не пытаясь вклиниться в монолог. А Хакён уже достиг того состояния, когда становится все равно, кому изливать душу. Слова сами соскальзывают с языка.

– Где он сейчас? – расфокусированным взглядом посмотрел Хакён на менеджера.

– В Америке. Ян Мин вернулся, узнал о случившемся и лишил его всяких прав.